- Публикую подборку международного литературного фестиваля "Литературная Вена", где стала победителем в номинации "ПОЭЗИЯ", и лауреатом (финалистом) в номинации "Критика" ФЕСТИВАЛЬНАЯ ПОДБОРКА "ЛИТЕРАТУРНОЙ ВЕНЫ"(стихи) (Наталья Малинина – Ярославская) ЛОВЦУ НЕУЛОВИМОСТЕЙ (мини-цикл из трёх стихотворений) Ловцу неуловимостей "...Двух музык разлетающихся нужность и нежность..." (О. Горшков) ......................Олегу Горшкову Рассказывай себя, живи стихами - вслух! Взорви мою глухонемую осень; Пусть музыка, что ветер в небе носит, Рассыплется на звуки музык - двух. И пусть они осядут по листам - И нотами взаимных "осенений", И нужностью внезапных откровений, И нежностью, заворковавшей там, Где правили цари страны глухих, Их глушащие речь живую слуги; Так - музыкой, положенной на стих, Две осени озвучены друг в друге. О, как нам не хватает "жизни вслух": Наш собеседник умолчаньем болен - Сиротствами стареющих ассолей И музык разлетающихся - двух. Певец неумолимостей людских, Ловец неуловимостей подстрочных, Как в замок для Высоких Одиночеств, Ты двух беглянок водворяешь в стих. Пусть пара музык не завяжет плоть, Не выведут птенца две разных птицы - Чтоб душами могли мы породниться Поэзию задумывал Господь... КАЗНИТЬ НЕЛЬЗЯ Казнить нельзя и миловать нельзя- Скорей всего, что даже и не нужно. Меж небом и землёй скользя, За воздух лист хватается недужно. И в миг парения листа, Лишённого корней и воли, Один из ста, один из ста Подставил тёплые ладони. И молча приложил к щеке, И гладил тёмные прожилки, И долго нёс потом в руке, И дома опустил в бутылку Отсохший мёртвый черенок Листа, красивого покуда, Чтоб завтра замести в совок горчичный прах былого чуда. Казнить нельзя и миловать нельзя- Скорей всего, что даже и не нужно. Меж небом и землёй скользя, Мои стихи парят над зябью лужи... Мои стихи – неведомых стихий Над городом, глухим неумолимо - Парят стихи, парят мои стихи, Твоих ладоней - Мимо, ...Мимо, ......Мимо. ПОКРОВ КОЛОКОЛЬНЫЙ* "Мы — звуколюди" (В. Хлебников) Мы были снова меж собой - враги. И в каждом Бог молился одинокий. Нам чёрные монашьи клобуки Казались лицемерием жестоким. Я поднимала взгляд на звонарей - Поводырей колоколов упругих; А звуки - стаей диких сизарей - Взмывали в небо- ломкое – из рук их. И Набережной плавная скоба, В подкову сжавшись, снова разгибалась, Когда - с разлёта, медленно опав, Молитва колокольная читалась. И длился с небом долгий разговор, И мы с тобой - под звуковым покровом - Богов своих отчаянный раздор Забыли под крещендо тайны новой… Всеградский колокольный звон Прощал и обвинял. Брал на поруки. И сонмом алчных птиц - со всех сторон - В мои стихи врывались эти звуки. * «Покров колокольный» - явление, бытующее в Ярославле и других городах «Золотого кольца» — "всеградский" колокольный звон, когда звонят во всех храмах города и звоны словно «покрывают» город. ДОВЕРЧИВЫЙ ТИТАНИК (ноябрьский снег в Ярославле) Густой, тяжёлый, волглый Падал снег. В него, как в марево, ныряешь из-под арок. Себя он вносит в осень, Как подарок; Но, не заплакав, не разлепишь век. И мой тысячелетний Ярославль Лишается знакомых очертаний: И храм не отличить от прочих зданий, И город превращается в корабль. И вот уже Поплыл знакомый дом В пучину Ленинградского проспекта; А снег всё нёс и нёс благую лепту В падении своём глухонемом. Он обелял надсадный чёрный стыд, Он мягко бинтовал больную память, Где наш с тобой доверчивый ;Титаник; Навстречу неминучему летит… Рождённое задолго до меня, Мне станет не по росту это знанье. И – батискафом – падает сознанье В седую пелену. И нет ей дна. ПРЕДСКАЗАНЬЕ ТРАВЫ Так не плачь обо мне, когда я уйду стучаться в двери травы...(Б. Гребенщиков) Листья травы читаю, Словно ладони чьи-то. Хочешь, Я угадаю судьбы Дождей пролитых? Вижу, Какой травою Будем во время тленья, Вместе перед грозою Падая на колени… Почерк слезы и тучи Стал для меня разборчив – Я их тебе озвучу: Точка – дождинка – прочерк. Слышу – Мы будем листья, Листья на общем стебле; Значит, Дано нам слиться, Правду травы приемля… Если бы мы при жизни, Милый, траве внимали, Не было б этой тризны Горькой – По пониманью. ФИНИФТЬ(этюд) В том аномально-тёплом декабре На пне смеялись рыжие опёнки, Был юмор Ваш изысканным и тонким, А я Ваш взгляд ловила, присмирев. Забрёл в тупик прерывистый рассказ о Ра;йволе*, о снах, о Ваших жёнах... Я видела Ваш мир насторожённый За створками татарских длинных глаз, Где прятался застенчивый моллюск Под глянцевым покровом перламутра... Всё медлило догадливое утро, И ночь мы заучили наизусть. Она сложилась в откровенный шрифт Травы, Такой отчаянно-зелёной, Что и зимой взрастает для влюблённых В ногах надменно-равнодушных пихт. А муж был до обиды не ревнив, И называл Вас другом и коллегой… Стоял декабрь. Без вьюги и без снега. Зелёно – тёмно – каряя финифть… * Ра;йвола( финск. Raivola) — посёлок на Карельском перешейке красивейшее место отдыха. О ЖЕНСКОМ СЧАСТЬЕ СКОЛЬКО НИ ТОЛКУЙ Про феминизм подруга сгоряча Заходится опять в тираде длинной, А я на мир смотрю из-за плеча - Из-за плеча любимого мужчины. Мне от него свобода ни к чему: Мы связаны с ним общей пуповиной. Не вынести ни сердцу, ни уму Свободы от любимого мужчины. Мне дорог плен доверчивых ночей, Где пытки изощрённы и... невинны - Я голову теряю на плече, Родном плече любимого мужчины. Вновь выбегу на звук его шагов, На плещущийся голос торопливый... Как мало надо мне, чтоб стать счастливой. Без долгих рассуждений про любовь. О женском счастье сколько ни толкуй, Но суть его шафранно – сердцевинна: Оно на вкус - совсем как поцелуй, Как поцелуй любимого мужчины. РАЗЛЮБЛИВАНИЕМ ТВОИМ Разлю;бливанием твоим Меня ломает эта осень, Где мы с тобой у Бога просим Две разных доли на двоих. Затравленным зверьком сожмусь Внутри себя. И интонаций, И слов, и слёз, И вариаций своих признаний Устыжусь. Я каждой клеточкой – твоя На тонком уровне мембранном. А ты вздыхаешь: "Это странно: Любви такой не стою я... Не плачь: до смерти заживёт!"- А надо говорить: "До свадьбы…" На сердце вышиваю гладью Ту боль, Что в имени твоём… Ну что же мы с тобой творим? Давай сольёмся в нашем танце! Невыносимо оставаться С разлюбливанием твоим… Я – тень парящего листа, Лишенного корней и воли… Чтоб неизбежное – без боли, Неужто Не бывает Так? ПОСЛУШАЙ ЭТОТ СНЕГ «И память-снег летит и пасть не может…» (Д. Самойлов) Послушай этот снег: Он нашу зиму пишет, Мелодию её доподлинно поймав. Ты помнишь ли тот снег, Чей иероглиф вышит Шелками белых пряж На длинных рукавах У той, кого теперь не ухватить за руку, У той, кому никак не протянуть ладонь, У той, кого вернуть нам не хватает духу, Кто полетит, как пух, Лишь мысль о ней затронь? Мы предали любовь, И вот из заточенья Она нам шлёт теперь причудливость гравюр, Где белая зима в вороньем оперенье, Где чёрная тоска заигранных фигур, Где сколько ни кричи – тебя никто не слышит: Все звуки заглушил ворон горластых грай, В котором нелюбовь к любви проклятьем дышит, Взывая в серость дня: "Кар-р-рай её, кар-р-рай!" …А я вернусь в тот снег! И пусть – сугробом с крыши – Обрушатся слова, ты смысл их улови: Мне место – только там, где иероглиф вышит Крестами снегирей на рукавах любви... КИСЕЛЬНЫ БЕРЕГА ПАРНОГО ДЕТСТВА (Цикл) 1.ГДЕ МАМА ПЕЛА ………………………………………Брату Горел в печи огонь, она гудела – В том доме под горой, где мама пела... Тянул в окошки сад свои ладони, Локтями опершись о подоконник... Под жаром утюга гордячкой спелой, Простынка с чердака слегка хрустела, И испускала дух в горячем паре : Ласкался к ней утюг – В хмельном угаре... Ты был ещё так мал, но неумело Тихонько подпевал, и мама пела... О ржи, о васильках, о женской доле, О ласковых глазах красотки Оли, О смерти, о любви... Но в том и дело, Что мне не повторить, Как мама пела… От этого родства куда нам деться? Кисельны берега парного детства... Где сад глядит в окно – Морозно-белый... Где жар над утюгом... Где мама – Пела... 2. ОТДЕЛ ПРОПАЖ ………………………………………Брату Я могла бы найтись, отозваться на имя – ори! Только нет у тебя ощущенья утрат и потерь; А молчанье твоё поселилось внутри, внутри Клетки моей грудной, словно запертый силой зверь. Я могла бы найтись. Ведь пропажей быть – вовсе не мёд... Помнишь, клейкий прополис, который нас всех лечил? Мама поит настойкой, и тает окрестный лёд, Папа держит погоду в доме огнём печи. Ты белёсой головкой – до слёз – мне и дорог, и мил! На колени пристроишь кудряшки, и тянешь: "На-та-а-а-ш…" Я найдусь, мой братёнок... ребёнок... Ты адрес возьми. Вот он: Детство. Сестрёнка Наташка. Отдел пропаж. 3.НЕ ДЕТСКИЕ СКАЗКИ ИЗ ДЕТСТВА Бабушкин дом в деревне; скрипучий ставень Машет гостям приветно в проулке тихом, Белый жасмин из детства – неувядаем; Крестики на погосте с вьющейся повиликой. Сделаем крюк привычный, когда приедем, Мама поплачет, отец опрокинет стопку, Проса насыплем птицам, конфеток – детям, Выполем клумбу, расчистим к могилкам тропку... Каялись руки взрослых: и непривычны Брату и мне их объятья в траве по пояс; Злость и обиды канули в земляничный Воздух, не подавая больше скрипучий голос... В башнях своих бетонных мы глухо тужим: Сны наши, знаешь сам ведь, не здесь ночуют! Город, в котором мы кем–то кому-то служим, В плен наши жизни – обе – забрал впустую. Плавать в протухшей воде (отмирают жабры): Та, родниковая, в пластик давно разлита; Из полумёртвой речки рыбу спасать пора бы – И поселить в том самом – бабушкином – корыте. ...Как же призывно машет скрипучий ставень Родом из детства, как однокрылая птица; Точно такой же птицей Совесть моя и Память В окна чужие каждую ночь стучится. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
