СОЛЬ

 

Снимали документальный фильм по моему сценарию – о редких и исчезающих видах растений в Молдавии. Консультатнтом была Лидия Петровна Николаева, кандидат биологических наук...

Пружинка сюжета здесь небольшая, ее можно изложить и в трех строчках, но она достаточно упругая и щелкнет в конце. А пока суд да дело, расскажу о том, что мне кажется интересным. Сразу поправлюсь: Моррису Метерлинку и мне.

С особой любовью я расписал в сценарии ранневесенние цветы - в лесу я бывал уже в конце февраля, когда в проталинках появляются подснежники и когда сантиметра на 3-4 вылезают из земли зеленые острия черемши, медвежьего лука, дикого чеснока. Из черемши дома получается изумительный салат: черемша + мелко нарубленные вареные яйца + сметана.

Самой первой по весне расцветает, конечно, мать-и-мачеха. Яркие желтые ее цветы, земное подобие солнца (какое рисуют дети), я видел на склоне оврага, обращенном к востоку. И знал – в лесу я встречу и другие цветы.

Этот лес был целиком лиственный: старые грабы, буки, могучие дубы, лещина, кизил, бересклет. Пройдя широкий, еще низкотравый луг с ручьем, через ширину которого были проложены камни, я входил под деревья.

Кроны деревьев были голы, в верхних ветвях посвистывал холодный ветер, почки на кустах еще не проклюнулись, жизнь нужно было искать внизу, на земле, первой отозвавшейся на повышение температуры.

Вот она! Крохотная синяя звездочка пролески, которой выстрелила луковичка подснежника (подснежниками называют все ранневесенние цветы) и держит на длинном тонком стебельке посреди трех раскинувшихся в стороны, тоже длинных и тонких листьев. Первая звездочка из того разноцветного весеннего салюта, который засветится здесь через неделю, другую.

... А «звон» колокольчика - чуть ощущаемый (нами) призывный аромат первой капельки нектара...

Я знаю все весенние цветы (биологи иногда называют их - эфемероиды, мимолетные) – мать-и-мачеху, синенькую пролеску, желтый и мелкий гусиный лук, фиалку, белую и желтую ветреницу, сиреневую хохлатку, мускари, чья тугая лиловая кисть несет аромат дорогих французских духов, неожиданных в лесу, трехцветную медуницу, ярко-желтый чистяк с «лакированными», как у лютика, лепестками, и знал, как по-разному они пробивают дорогу к свету. Я наблюдал это каждую весну – редкая радость человека, пришедшего в лес в феврале-марте, видеть, как снова пробуждается жизнь...

Между луковицей (все подснежники – луковичные) и Светом лежит слежавшийся за дождливую осень и зиму плотный слой палой листвы, плотность его не меньше, чем у грубой оберточной бумаги, а может, и больше. Этот настил предохранял всё живое от морозов, но весной он становится преградой для ростков травы. И вот: пролеска пробивает крышу упругим шильцем, в который сложились те самые тонкие листики, пробивает, над землей шильце расщепляется и выпускает таящийся внутри стебель с цветком. Синяя звездочка устремляется вверх... А вокруг нее там и сям видны другие острые зеленые шильца, проткнувшие зимний листвяной покров...

Широколистая хохлатка справляется с преградой над собой иначе. Она пробивает слой земли неким твердым кулаком, в котором зажато будущее соцветие. Наткнувшись на слежавшийся слой палой листвы, стебель изгибается так, что становится похожим на... спину, готовую принять груз. Этой «спиной» хохлатка упирается в настил, и, натужившись, поднимает, поднимает его... А наверху стебель распрямляется и вот хохлатка уже расправляет – чисто женское движение - свое душистое соцветие навстречу солнечному лучу, навстречу пчелам и шмелям, уже облетающим свои угодья...

Если оба этих процесса – шильце и согнутая «спина» - рассмотреть кинокамерой, зрелище получится удивительным! «Разум цветов» (о нем писал Метерлинк) поражает.

Потому-то я и расписал этот процесс, и настоял на съемке этих моментов (кто имел дело с киношникам, тот поймет, что дело настояния было трудным: киношники – люди чрезвычайно самонадеянные, на любой сценарий смотрят свысока, а то и вообще его не читают, полагая, что они и знают, и видят лучше сценариста и даже консультанта по фильму, кандидата наук).

В весеннем – время самых удивительных перемен – лесу много и других чудес. Стоит только увидеть, как выползает на божий свет бело-сиреневая гусеница Петрова креста; как прыгнет вдруг на тебя нежнейшего светлозеленого цвета листик чистяка (а это лягушка квакша того же оттенка решила переменить место); выполз на верхушку конуса десяток вялых муравьев и сокрушенно осматриивает осевшую за зиму крышу своего дома; красно-черные клопы-соладтики следуют за солнечным теплом на самом низу древесного ствола; вот самый первый гриб поднялся среди зелени, гриб сморчок – светло-коричневая, изборожденная морщинами конусовидная шляпка на ножке-трубке; вот высохший за зиму шмель, чуть не рассыпаясь от собственного жужжания, сел на трехцветную медуницу и деловито копается в глубине цветка...

Киногруппа, снаряженная всем необходимым, поехала в лес, где Лидия Петровна знала место произрастания редких уже в Молдавии подснежников галантусов, «поникнутых». Киногруппа: режиссер, оператор с тяжелой сумкой на плече, помощник оператора, тащивший камеру и штатив, все примерно 30-летние, и пожилой шофер. Консультант, и я, сценарист, мы постарше.

Если к лесу не присматриваться, он кажется неприветливым, ничем не интересеным, под ногами только ржавые консервные банки да редкие кусты вечнозеленой парвской осоки. Киношники шагали угрюмо, не очень-то веря в успех предприятия.

Мне, расписавшему процесс согнутой «спины» хохлатки, повезло – встретилась целая ее лужайка. Я нашел то, что подтверждало мой восторг, показал режиссеру. Полежав на холодной листве перед цветком, он согласился снять эпизод. Упругий зеленый стебель хохлатки, приподнявший темный мокрый низ плотного листвяного покрова, а чуть дальше - распрямившаяся, – потом этот план целиком вошел в фильм.

А через полчаса хождения по лесу нам открылась небольшая – сборщик цветов обобрал бы ее за 15 минут - поляна подснежников! Белые, в самом деле поникнутые цветки на слабом стебельке (поникнутые, чтобы не набрать в чашечку неожиданно выпавшего снега); первые пчелы забираются в цветок снизу, раскачивая своей «тяжестью» всё растение.

Режиссер и оператор начали подбирать точку съемки. И вдруг старший обратился к Лидии Петровне:

-Мне здесь для сюжета нужен снег. Вы не знаете другой такой поляны, где снег еще сохранился?

С режиссерами лучше не спорить, Лидия Петровна это уже поняла и ответила робко:

-Нет... Снег, знаете, уже почти везде сошел.

-Хорошо, что я обо всем подумал. – И распорядился: - Сделаем снег из соли.

Здесь мое пояснение. Соль действительно может заменить киношникам снег – и ее частенько используют, когда «натура» подводит. Иногда ее завозят на место съемки фильма целыми вагонами.

Оператор достал из своей сумки килограммовый мешочек с крупномолотой солью, с помощником они довольно искусно окружили кустик подснежника «снегом», начали пристраивать камеру. И этот эпизод целиком вошел в фильм: белый колокольчик цветка чуть покачивался на слабом ветерке, на наше счастье и пчела прилетела, издалека почуяв тончайший аромат. Снята и вся небольшая поляна подснежников, и голый неприветливый лес вокруг, и качание голой кроны...

Всё!

Киношники встали, отряхнулись, вот камера снова на плече помощника оператора, а штатив под мышкой. Пошагали прочь от полянки подснежников. И тут Лидия Петровна, все еще стоявшая возле цветов, спросила:

-А соль?

Режиссер остановился.

-Что – соль?

-Ведь ее нужно убрать.

Остановился, услышав эти слова, и оператор, его помощник опустил штатив и оперся на него. Все трое недоуменно смотрели на консультанта. «Зачем? - было в их взглядах. – За-чем?!». Нет, не трое с недоумением смотрели на женщину – четверо: я тоже пока что не понимал ситуации. Минута, другая уходит на обмысливание слов консультанта... Вот ветер вверху свистнул особенно резко.

-Холодно, Лидия Петровна, - сказал режиссер. – Мы пошли.

Группа повернулась было уйти, но все-таки обернулась. Женщина, не говоря больше ни слова, стянула с шеи красивый платок, встала на колени перед только что снятым подснежником, платок расстелила и стала собирать в него соль, окружившую цветок. Киношники наблюдали за этой сценой молча, как за непонятным явлением, явлением, граничившим, скорее всего, с ненормальностью.

Лидия Петровна собрала соль до крупинки, встала. Отряхнула руки от приставшей к пальцам земли. Группа, на некоторое время замолчавшая, двинулась по снова неинтересному и в самом деле холодному лесу к дороге.

На мокрой, с лужами грунтовой дороге женщина высыпала соль в одну из луж, платок сунула в карман пальто; скоро завиднелась наша машина...

Вот и весь обещанный мной сюжет, он невелик, он весь в вопросе Лидии Петровны Николаевой, кандидата биологических наук, консультанта фильма о редких и исчезающих видах растений Молдавии:

-А соль?

Сколько лет прошло с этого эпизода, я много раз бывал в лесу и в лесах, но ни в одном из них я не оставил после себя НИ ОДНОГО СЛЕДА – ни окурка, ни угольков костра, ни надломленной ветки, ни пустой консервной банки, ни даже уроненной случайно бумажки.