«Внимание! До отправления поезда осталось две минуты, просьба к провожающим – покиньте вагоны. Внимание!…» – повторив монолог трижды, вокзальное радио замолкает, а поезд, постепенно набирая скорость, уносит Ее прочь от потерь. Еще несколько часов и Он встретит, согреет, защитит и подарит надежду. Все будет хорошо…..

За окном мелькают дома, деревья, города, тоннели. Один тоннель, два, три.… Когда же конец? Горы, тоннели, горы, тоннели. Бесконечен, кажется путь, но вот остановка, такой долгожданный вокзал, мужской силуэт в окне,… и Ее собственный крик: «Родной мой, я здесь. Оглянись, вот же я! Я здесь! Посмотри на меня…. Ну, посмотри же!…»

 

«Сигналы точного времени…», – звучит по радио. Все! Утро. Она опять не приехала. Он и в этот раз ее не встретил. Вот уже несколько лет она видит один и тот же сон. Сон о поездке в рай и о встрече с любимым по ту сторону реальности. Сон о возможном счастье.

Итак, три тысячи шестьсот пятьдесят второе утро несбывшихся надежд и обид. Жанна бодренько перетаскивает довольно приличный кусок эротики, именуемый женским телом, в ванную комнату и снова встречается с этой старой сволочью. Зеркало – вот еще ляписная дрянь, которая каждый раз пытается унизить ее своей правдой. «У тебя твоей правды никто не спрашивает, зачем ты ее показываешь?» Она и без тебя знает, что на щеках снова видны солевые дорожки, под глазами синева беспокойной ночи, а на лбу еще и огромная надпись – «неизлечимый романтик». Она давно это знает, и утренняя борьба за лицо начинает утомлять. «Улыбнитесь своему отражению, и утро будет удачным!» Вы пробовали так поступить, прежде чем советовать?…. А в это самое время где-то на Сицилии кого-то разбудили аромат кофе и нежный поцелуй…. Фу, какая гадость – кофе натощак, да еще «в постель», с неизменным повышением кислотности желудка и трудно выводимыми пятнами на простыне. Толи дело – зеленый чай с жасмином … мерзкая «отрава» с одеколонным привкусом, которую так расхваливает реклама. Подумала-подумала и заварила Краснодарский чай. Чай, косметичка, плащ, маршрутное такси, впрочем, как и каждое утро…..

 

«…Уже поздно одной идти домой, я пройдусь с тобой, можно? –

говорил Он, подавая Ей пальто.

– Я не боюсь ночи, – звучало в ответ.

– Мне спокойнее, когда я рядом с тобой, – и Они долго смотрели друг

на друга.

Солнце светить устало, а луна еще не проснулась, вот и шли двое

по жизни, взявшись за руки.

 

– Иди сюда, – протягивал Он руку ей, стоя у окна.

– Я совсем не знаю тебя,– звучало в ответ.

– А что ты хочешь знать?– спрашивал Он

– Сейчас – уже ничего, просто мне спокойно, когда ты рядом,– и

Они долго смотрели друг на друга.

Чайник давно вскипел, а чай так и не заварен, вот и стояли двое у окна, взявшись за руки, в вечерней тишине.

 

– Уже ночь и мне пора,– надевая куртку в прихожей, говорил Он.

– Да, тебе уже пора,– вытирая чашку, вторила ему Она.

– Целовать не буду, иначе не уйду, – и Они еще долго стояли, молча,

крепко обнявшись.

Она, закрывая дверь, не замечала собственных слез, а Он ехал в

другую жизнь, где так же стоя у окна и взявшись за руки, создавал иную иллюзию. И в той иллюзии уже было все, но там не было Ее, а без Нее почему-то трудно дышать…» – вот так и проходит жизнь, подумала Жанна. Какая же сентиментальная «лабуда» печатается в этих глянцевых «Библиях для женщин».

 

Раздумья прервал звонок мобильного телефона:

– Я завтра утром буду дома, милая. У нас впереди целая неделя. Я соскучился, – ставит ее в известность так называемый «гражданский муж».

– Подожди, я гляну в свое расписание, - берет тайм-аут она и голос по ту сторону замирает в ожидании ответа.

На самом деле нет никакого расписания. У Жанны нет, и не может быть никакого своего расписания. У нее нет, и не может быть собственных дел. Существует довольно большой список мероприятий, которые были проигнорированы совершенно свободной женщиной из-за «лучшего сыщика страны».

Родина, служба, жены, соседи, коллеги, друзья, дети, племянники, внуки, сослуживцы, их дети и внуки, и только потом, если останется время, – она. И в этом порядке нельзя ничего изменить. Нельзя ничего изменить?… Первые несколько дней их знакомства – это было удивление: как она смогла увлечь вот такого – умного, красивого, опытного? Следующие несколько месяцев – это сумасшедшая влюбленность: как же я раньше жила без него – такого сильного, страстного, невероятного? Первые несколько лет знакомые у нее спрашивали – вы все еще вместе? К концу первого десятилетия их романа она поняла – все, что было между ними – ерунда.

Сегодня она уже знала, что лишь желанна! И все это после Родины, службы, жен, соседей, коллег, друзей, детей, племянников и внуков. А любит ли она сама?...

- Я перенесу завтра первую пару и буду дома, - прервала затянувшуюся

паузу.

- Спасибо, солнышко, - вздохом облегчения отзывается Он и в

телефонной трубке звучат короткие гудки.

Такой чужой, такой фальшиво внимательный, но при этом, слава Богу, не муж.… Да и она ему еще не изменила…. Хотя, смотря, что называть изменой…

 

«Вот завтра все и закончиться. Почти двенадцать лет романа – это слишком много, чтобы быть правдой. Да это уже и не роман…. Не всякий брак способен удержаться такой вот срок. Самое ужасное – это одиночество вдвоем, когда в доме и есть еще кто-то, но тебе это уже все равно, а еще страшнее, когда тебе это в тягость, а менять что-то в жизни просто боязно. Многое было пережито вместе, но все когда-нибудь заканчивается…» – тщетно уговаривала себя не страдать угрызениями совести Жанна. И почему-то вдруг вспомнила, как однажды он не приехал домой и не перезвонил, а она чуть не умерла от тревоги. Она ему трижды позвонила на «мобильник», но он не взял трубку. Нет: и связь была, и в зоне досягаемости он находился, но…. Прошло уже десять часов, как они должны были встретиться в тот день. «Так, и что это за фокусы?! – подумала тогда….– Он меня бросил. Я ему надоела, и он меня бросил…. У него есть другая и у них романтическое свидание. Я ему больше не нужна…. А, быть может, он женат…» – мысли, как осы, роились в голове Жанны, и от жала последней ее прямо бросило в жар. Ничего себе! Оказалось, что за несколько месяцев головокружения она практически ничего не знает о мужчине, с которым довольно часто спит. Ничего, кроме фамилии, имени и должности. Вот это расслабилась!

Итак, надо было вспомнить.… Когда разговор зашел о Дне рождения, то она выложила ему дату, время, город, возраст матери, свой зодиакальный знак, а он ей сказал, что родился в августе и что ему скоро сорок, но насколько скоро остается только догадываться. Номер рабочего телефона он не стал диктовать, объяснив, что в кабинетах сыщики не сидят. Номер же своего «мобильного» она ему не диктовала. Только через три дня после их знакомства он ей позвонил, сказал, что хочет встретиться, и попросил запомнить в телефонной книге номер, который высветился у нее, как его постоянный. Он несколько раз провожал ее домой, ни разу не напросившись «на утренний кофе». Они катались по городу в казенной «Ниве» и один раз ходили в кино. Как-то он явился утром в воскресенье с букетом из воздушных шаров и завтраком, упакованным в одноразовые пластиковые пакетики, но остался на ужин. Утром же в понедельник в его «барсетке» нашлись: и электрическая бритва, и лосьон после бриться, и новая зубная щетка. Это приданое он оставил на полочке в ее ванной. Во вторник она сама ему купила комнатные тапочки. Все. Здорово!

Пальцы не слушались, и она ошибалась тогда еще и еще раз, набирая номер телефона подруги. Гудок, еще один, еще... Наконец-то Катя отозвалась:

- Ну и что случилось?

- Катька, можно я приеду? Нам надо поговорить.

- Ты знаешь, который час?

- Уже поздний вечер.

- Пять часов утра – это скорее доброе утро.

- Не может быть – ужаснулась Жанна.

- Может…. Что случилось? Ты здорова? – забеспокоилась Катя.

- Он меня бросил.

- Почему?

- Он меня бросил…. – по щекам Жанны текли слезы.

- Он тебе это сказал?

- Нет, но он не пришел.

- И что?

- Как это что? Он не пришел, не позвонил и не берет трубку телефона,

хоть и находиться в зоне досягаемости!

- Так и что?

- Кать, ты издеваешься?

- Да нет. Я хочу понять, почему тебя, жену сыщика, все это смущает. Он

может быть занят. В его возрасте еще и по подворотням за убийцами носятся, и в командировки ездят. Пока все логично?… Работа у него такая. Только вот отчитываться перед тобой никто не должен. Твое дело или смириться и ждать или поменять партнера. Если жив, объявится

- Как это, если жив?

- Мертвые не звонят по телефону. Если что-то случиться, тебе сообщат.

Зря «не кипишуй», а то очень напоминаешь двойную вдову «Умоляю…ушел из дома т. Бендер, …лет… Милый муж в желтых ботинках». Ложись спать. Впереди еще рабочий день. Потом разберемся. Пока…

Неужели все это было в ее жизни?… Почему теперь ей было все равно где он и придет ли?… Только теперь стало понятно, почему тогда она так боялась иметь ребенка от него?… Неужели сейчас ей действительно все равно?…

 

Утром она проснулась с огромным необоснованным чувством вины за свое равнодушие. Умывалась, «красилась», все смывала и вновь наносила косметику на лицо. Она трижды переодевалась. Оказалось, что собираться на последнее свидание, гораздо труднее, чем на первое. За грудиной неприятно ныло. Она пыталась репетировать сцену расставания, ведя внутренний диалог, но нужные слова не находились. Все, что приходило на ум, было банальным. Она традиционно накрыла на стол в столовой. Все приготовила, что бы быстренько сварить и подать кофе. Она все предусмотрела, купив то, что он любит к завтраку, как делала это всегда. Только ощущение неуюта от предстоящего разговора не проходило. Она чуть было не выронила чашку, вздрогнув от неожиданного голоса за спиной.

– Привет – произнес еще ничего не подозревающий Он, и поцеловал

ее в щечку.

– Давай выпьем кофе – торопливо пролепетала Жанна.

– Ну, давай – он снял пальто, повесил его в шкаф прихожей, вернулся

в столовую и нехотя присел на стул.

Она сварила кофе, разлила в чашки, достала из холодильника сливки.

Все это время они оба молчали. Пауза затягивалась.

– Что-то случилось? – спросил Он.

– Да – решилась таки она – знаешь, мы не будем больше жить вместе.

Я устала от наших отношений и хочу расстаться с тобой без сцен, по-человечески. Прими это как факт, выпьем кофе, и каждый пойдет своей дорогой.

Он побледнел, но молча добавил сливки в кофе, размешал их в чашке ложечкой. Взял кусочек любимого голландского сыра, надетого на шпажку, медленно губами снял его, разжевал, проглотил и запил глотком кофе. Его рука потянулась вновь за сыром, и манипуляции с продуктом повторились. Он в звенящей тишине допил свой кофе. Промокнул салфеткой губы и посмотрел Жанне прямо в глаза. Она почему-то тут же испуганно их отвела в сторону. Он встал из-за стола, вымыл руки в ванной, вытащил из стаканчика свою зубную щетку, вернулся на кухню, выбросил ее в мусорное ведро и снова сел за стол.

Жанна, так и не прикоснувшаяся за все это время к чашке с кофе, наконец, не выдержала:

– Ты не знаешь и не хочешь знать, что мне необходимо быть не

только востребованной, но и любимой. Я очень хочу, что бы мои проблемы волновали не только меня…. Да, мне хочется ссориться по пустякам и страстно мириться потом…. Да я должна слышать, что…

– Стоп. Будь так любезна, как можно подробнее еще раз: фамилия, имя, возраст, звание, должность, семейное положение, номерной знак и марка машины. Ты ведь не будешь больше жить со мной, потому что уже любишь Его - я это правильно понял?

- Он еще не знает об этом – уже почти спокойно ответила Жанна

- Так Он таки существует?

- Да, если тебе так легче.

- Мне не трудно будет описать Его. Это высокий холостой брюнет с

синими глазами и манерами аристократа…. или нет, скорее Он давно разведен, у него обаяние Бильмандо, карие хитрющие глаза опытного ловеласа и фальшивая доступность, да?…. Лапочка, будь осторожна… Никому, кроме смазливого альфонсика, в твои-то не семнадцать ты уже не понадобишься!

У Жанны широко раскрылись глаза, и она потеряла дар речи. Конечно, в свои прилично «за тридцать» она знала, что цинизму нет предела, но такой реакции не ожидала.

В это время несостоявшийся муж уже надел пальто и, открыв входную дверь, произнес: «Все будет…. Не провожай». Дверь за ним захлопнулась.

Он спустился лифтом на первый этаж, вышел на крыльцо, ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу сорочки, но воздуха по-прежнему не хватало. Во рту был привкус горечи. Была ли это горечь потери или лишь заброс желчи в желудок после выпитого кофе – ему было все равно. Ему было горько. Он в свои почти пятьдесят, совершенно не питал иллюзии и жить с ней до гробовой доски не собирался. Для этого он был, во-первых, слишком хорош собой, а во-вторых, давно и непоколебимо свободен. Но как же быстро пролетели почти двенадцать лет…. Только теперь он понял, что за все годы, проведенные вместе, они с Жанной ни разу не ссорились. Только теперь он вспомнил, что она его предложение узаконить их отношения превратила в шутку, и тогда это ему очень понравилось. Но кроме секса именно с ней, после которого он чувствовал себя двадцатилетним, у них было какое-то, почти мистическое, единство интересов. Они могли говорить часами. Они читали одни книги, они оба любили дело, которым занимались. Ему всегда было слишком хорошо с ней. А еще ему нравился запах ее волос…. Он настолько глубоко увяз в этих отношениях, что уж такое предсказуемое расставание, оказалось вдруг полной неожиданностью. Оказалось, что он все это время был абсолютно уверен в ней. Он считал, что она в его жизни будет всегда, как и ее диван, как и его комнатные тапочки на полочке в прихожей ее квартиры.

Звонок мобильного телефона, номер не определился, может быть это она и все еще наладится:

– Да, – поспешно ответил, а затем разочарованно продолжил – а, Витек… Минут через сорок буду на месте, привози…. Пришлешь бумаги с курьером?... Хорошо…. Слушай, ты после пяти сегодня, не занят?… Да нет, ничего не случилось, просто давно тебя не видел, думал, посидим, водочки выпьем. Ладно, как-нибудь в следующий раз – медленно произнес и отключил телефон вовсе. Захотелось, никуда не торопясь, пройтись пешком в последний раз по этой улице к метро. Впереди была работа, которая требовала светлой головы и стабильной уверенности. Светило яркое, но таки октябрьское солнце, а в его все еще юную душу пришла неожиданная и совершенно мужская осень.

Осень 2008