Весна разогнала свою колесницу до предельной скорости, все вокруг трещало, щебетало, мяукало и лаяло. Птицы начинали с восходом солнца и заканчивали к концу дня, коты и кошки «пели» по ночам, собаки «работали» круглосуточно.

 

В эту пору все оживает, возрождается, воздух буквально сам проникает в легкие, краски становятся ярче и все это ведет к проявлению любви.

А вот инженера – Анатолия Разумовского весна подтолкнула к гениальному открытию, которое, по его мнению, станет ничем иным как вторым полетом в космос и первой таблицей Менделеева! Но обо всем по порядку.

 

Анатолий работал в одном очень известном НИИ, при своем возрасте – 27 лет, занимал довольно хорошую должность – заведующий лабораторией. Все свое свободное время, Разумовский посвятил науке, в лаборатории он занимался вполне реальными научными делами, но дома, у него была своя небольшая комната, где он также проводил научные исследования и по его большому убеждению, трудился над историей и будущим всей нашей вселенной…

 

Так вот, если одних весна подвигла к науке и творчеству, то других к самому что ни наесть высокому – к любви! К ней каждый год и двигала пора цветения нашего второго героя – Евгения Левкина, который, кстати сказать, не меньше Разумовского занимался техникой, был его одногодком. Он был не только большим ценителем прекрасного пола, но и огромным любителем автомобилей и хорошим мастером, к которому ехали автомобилисты со всего города Пятигорска. Но самое главное, Евгений был старинным другом Разумовского и иногда посмеивался над его чудачествами в области какого либо открытия, которое, к сожалению так и не состоялось, но они были добрыми друзьями.

 

- Ты где целый месяц пропадал, - выкрикнул из открытого окна салона «Москвича» Евгений Левкин, круто остановив свою «формулу» у края тротуара, где стоял его друг, - ни где не появляешься, на звонки не отвечаешь?

- Женька! – обрадовано закричал Разумовский, - вот ты то мне и нужен, как мне раньше в голову не пришло, что именно ты мне можешь помочь.

- Рассказывай, - лениво произнес друг, - я уже почти согласен.

- Ты не поверишь, но я на пороге одного из самых величайших открытий, - тихо, как разведчик, произнес Анатолий.

- Ну, началось, - зевнув, произнес Левкин и повернул ключ зажигания.

- Постой. Один раз Жень. И все, - Разумовский смотрел в глаза своему другу, будто собирался идти в разведку, а его бросили.

- Садись, - сжалился Левкин и завел двигатель.

 

Более двух лет собирает Евгений свой новый автомобиль. Кузов был, от самого что ни на есть старого, горбатого «Запорожца», а вот двигатель новый - «Audi», были увеличены колеса, изменена подвеска, на салон было потрачено много сил и средств. В общем, когда выедет новый «Левкин-Мобиль» на трассу ждали все, и его друзья и даже гаишники, они с огромным уважением относились к Евгению. И Женька считал, что это и есть настоящее дело, а вот то, что делает его друг Анатолий, это сплошная фантастика и утопия.

 

- Хорошо Толик, три дня я тебя покатаю, как ты и просишь, - сказал Левкин, остановив автомобиль у магазина радиотехники, - а затем извини, меня клиенты ждут и есть дела «посерьезнее»!

- Есть, - по военному ответил Разумовский и выпрыгнул из машины.

Они почти два часа колесили по городу и закупали нужные Анатолию предметы вещи, и даже продукты. В завершении они заехали на заправку и Разумовский, не взирая на насмешки друга, наполнил бензином три двадцатилитровые канистры. Левкин утверждал, что его полного бака хватит на 700 километров и за три дня они не выжгут такого количества бензина, но Анатолий придерживался своего плана.

- Я понимаю, можно выкатать бензин и съесть продукты, но зачем ты взял рацию, - задал вопрос своему другу Левкин, - у нас ведь мобильники, у меня ты знаешь - новая «Nokia».

- Там где мы будем, твой мобильник можно использовать только в качестве фотоаппарата или видеокамеры, но и то и другое у меня есть, - ответил Разумовский, - едем ко мне, на твой багажник, сверху, надо еще погрузить кое-что.

 

Левкин больше не задавал вопросов, он жалел друга, понимал, что это чудачества, сочувствовал тому, что Анатолий много потратился на этот «поход», предлагал даже деньги, но Толик отказался.

Последним пунктом был городской театр, здесь костюмером работала девушка, которая давно являлась лирой - продуктом воодушевления для Разумовского, для его новых безалаберных открытий.

 

- Сейчас буквально на две минутки загляну к Елене, - с каким-то благоговением произнес Анатолий, - и на сегодня ты свободен.

Евгений круто развернул автомобиль у края бордюра и сдал назад, к фонтану. Увидев сзади пешехода, Левкин резко ударил по тормозам, Разумовский влип в сиденье.

 

- Куда прешь - конь бумажный, - выкрикнул в сердцах Женька, - у меня на заднице глаз нет. А если бы я тебя, коровку Божью, переехал бы, ты думаешь, был бы я счастлив – палка ты в очках, - не мог остановиться Левкин.

- Нажми тормоз Толик, - строго, сквозь зубы процедил Разумовский.

- А что ж он, катится, - не унимался Левкин, - сам не видит что ли?

- Простите великодушно, я Вас не заметил, - пред открытым окном автомобиля стоял высокий молодой мужчина и вытирал очки, возле его ноги

стояла инвалидная палочка, - простите еще раз, я просто задумался - повторил худой незнакомец.

- Замётано, - ответил Женька и стал закрывать окно «Москвича».

- К сожалению, сударь, времена дуэлей давно канули в лету, - постучал в полузакрытое окно несостоявшийся пострадавший, - за оскорбление я потребовал бы от Вас сатисфакцию.

- Так потребуй, - прорычал на «вежливого наглеца» Левкин и попытался открыть дверь.

- Простите и Вы нас, пожалуйста, великодушно, - схватив за руку своего друга, произнес Разумовский, - мы Вас тоже не заметили, примите наши извинения.

 

Высокий интеллигент слегка поклонился и, прихрамывая, ушел.

- Видал, - возмущенно произнес Левкин, - был виноват, но так вежливо нахамил, что и догонять неудобно…

- Я скоро буду, - перебив Евгения произнес Анатолий, давая понять что инцидент исчерпан, - вот интересная книга – полистай.

За красочными картинками, какого то исторического романа, в который Левкин так и не вник, он и не заметил, как пролетел почти час. Разумовский вернулся с грудой каких-то тряпок, и они направились домой к Анатолию.

- Сегодня ложись спать пораньше, - почти отдал приказ своему другу Разумовский, - завтра будет тяжелый день, а подъем в пять тридцать!

- Слушаюсь, - улыбаясь, ответил Евгений, положив левую ладонь на голову, а правой отдав честь.

 

Мощный двигатель «Renault» взревел в нашем российском «Москвиче» как тигр, посаженный в клетку. Женькин автомобиль скрылся за поворотом оставляя в этом дне след от колес на асфальте, и радостное волнение Анатолия от предстоящей встречи в дне завтрашнем или скорее во вчерашнем, в далеком вчерашнем…

 

- Подъем Галилей! – прокричал в открытое окно комнаты Анатолия его друг, - нас ждут великие дела!

Разумовский извинился перед Евгением за то, что проспал и по военному начал собираться.

- Уже недалеко, - показывал дорогу Анатолий своему другу, - вот здесь съезжаем с асфальта и к реке, затем вдоль берега и мы у цели.

 

Место, на которое указал Разумовский, находилось всего километров в семнадцати от города, это был небольшой лесок у края речки, здесь пересекались две проселочные дороги, по которым во время земледельческих работ ходят тракторы, комбайны и машины, перевозящие пшеницу. Но до уборочной кампании было еще далеко, и в это время, ни людей, ни техники поблизости не было.

 

- Понимаешь, - начал вводить в курс дела своего друга Анатолий, - я бы может, и сам справился, но нужен прыжок. Надо оторваться от земли, сантиметров на 50-70. Все это надо проделать в движении и попасть в ворота, которые мы сейчас установим, между ними мы поставим трамплин, за дело!

- Ты хочешь зафиксировать мои спортивные достижения? - поинтересовался, все еще не понимая Анатолия Евгений.

- Нет, будет кое что поинтереснее, - с искоркой в глазах ответил Разумовский, - не спрашивай ни о чем, ты мне редко веришь, хотя у меня еще ничего не получалось, но вот сегодня…Короче давай за дело и в путь!

 

Они сняли с багажника длинные рейки, опутанные проводами и какими-то шлангами, тяжелые поддоны. Через час с небольшим вся эта конструкция превратилась в подобие арки, в которую пройдет даже грузовой автомобиль. Затем установили трамплин, и Анатолий стал «колдовать» возле этих конструкций со своими приборами, дополняя еще что-то. Все это заняло еще около получаса. Когда все работы были завершены, Евгений развернул машину и поехал на место старта, Анатолий тоже пошел к автомобилю.

 

Рюкзаки и канистры были увязаны по-походному и заняли все место сзади в салоне и в багажнике. «Пилоты» пристегнулись ремнями, взревел двигатель, первая скорость, вторая, третья и четвертая уже переключалась в воздухе…

 

Иногда случаются такие аномалии в природе, когда буквально полосой идет дождь. И наши путешественники, приземлившись на колеса, почувствовали, как их машину начало носить из стороны в сторону, а по стеклу и крыше автомобиля застучали тяжелые капли дождя, буквально ливень обрушился на машину. Они проехали еще метров двадцать по целине, видимо их развернула мокрая трава, и остановились. Дождь закончился также быстро, как и начался. Облака разошлись, и солнце принялось за свою благородную работу. Евгений вышел осмотреться, а Анатолий остался на месте как приклеенный.

 

- Вроде все в порядке, куда теперь, - спросил Левкин, открыв дверь и усаживаясь за руль, - хотя подожди, я звякну Вовчику, пусть снимет с зарядки Санин аккумулятор.

Левкин недоумевал, почему не работает телефон, отъехали то всего на семнадцать километров.

- Ты чё рот открыл, дай я с твоего телефона попробую позвонить, - вывел из оцепенения Анатолия Левкин.

- Ничего не получится, улыбаясь, как не совсем нормальный человек ответил Разумовский, - мы вне зоны действия сети, а она появится лет через сто сорок, мы с тобой Жека в 1841 году…

 

Левкин расхохотался и завел двигатель. Автомобиль медленно двигался в высокой траве, а иногда даже и останавливался, буксуя. Но опытный водитель переключался на пониженную скорость, находил пространства между кустами и они медленно, но уверенно двигались дальше.

 

Когда, наконец, появилась небольшая, но чистая поляна, Евгений вывел машину на середину ее и заглушил двигатель.

 

- Так, давай по порядку, - Левкин повернулся к Разумовскому и посмотрел ему в глаза, он был серьезен как никогда, - почему за твоими воротами такая высокая трава, начало апреля на дворе?

- Ошибаешься Женя, - также серьезно отвечал Анатолий, - сегодня 12 июля и как я уже сказал 1841 года!

- И на то есть доказательства? – с иронией спросил Левкин.

- Мы выехали 12 апреля, - начал загибать пальцы Анатолий, - было не очень то и тепло, а сегодня? Второе - ты сам заметил, какая вокруг высокая трава. И третье - посмотри внимательнее, где делись лесополосы, где поля, на которых только появились зеленые ростки, неужели ты не видишь что местность – совсем незнакомая!

 

Теперь рот открыл Левкин, он на самом деле впервые увидел куда попал…

 

Местность выглядела какой-то первозданной, полей на самом деле не было. Вокруг были холмы, будто сбившиеся в небольшие стаи деревья, огромные как заборы кусты и выше колес трава. Воздух, несмотря на жаркий июль, был потрясающе свеж и чист. И все вокруг было сказочно зеленым, будто обработанное в «Photoshop». А небо, казалось, лежало на самой земле и приветствовало своими облаками путешественников прибывших в новый - старый мир.

 

- А ты знаешь Разумовский, - раньше Евгений так никогда не называл Анатолия, - я тебе начинаю верить, но это что-то невероятное, немного не по себе, и, тем не менее, интересно. Ты помнишь фильм «Назад в будущее»?

- Но то была фантастика, а это реальность, к тому же, как попасть в будущее, - друг мой Левкин, - подражая Евгению, ответил Анатолий, - я не знаю!

 

- Стой, - сквозь зубы прошипел Левкин, идя на Разумовского, - а как я попаду к своей Ленке, Светке, к Наташке и Людмиле? Как, собака, я закончу собирать свой «Левкин-Мобиль»?

- Да подожди ты, - смеясь, перебил его Разумовский, - ты ведь вспомнил про фильм, а я тебе опять про реальность, мы не сможем попасть туда, чего еще не произошло, а вот назад, мы вернемся! Кстати кино отличное, а ты знаешь, что ему уже больше 20 лет?

- Да ну тебя, - отмахнулся Левкин, - и все же, как мы вернемся?

- Идем к воротам, закончим процедуру перемещения, - Разумовский стал доставать из багажника свои инструменты, - а то, еще кто-то заскочит, так это точно будет катастрофа и для него и для жителей восемнадцатого века.

 

Здесь рассмеялся и Левкин, и они заспешили по свежим мокрым следам автомобиля к тому месту, откуда совершили «прыжок в неизвестность». Долго искать не пришлось.

 

- Слушай, - остановил Разумовского Евгений, - мы сейчас с тобой отъедем, а тут нагрянут, любители цветного метала там, и любознательные крестьяне здесь, и наши ворота канут в неизвестность!

- Не волнуйся, - не останавливаясь, продолжал Анатолий, - при прекращении подачи тока в проекционные элементы стабилизации системы развернутого пространства, они просто исчезнут, и здесь и там. Исчезнут и ворота и трамплин с двух сторон.

 

- Ну, это другое дело, - бросился догонять своего друга по колее «Москвича» Евгений.

- Здесь останется только небольшой блок с проводами, - продолжал Разумовский, не обращая внимания на Левкина, - и его я тоже нейтрализую для нашей большей безопасности. А аккумулятор мы заберем с собой.

- Ну, это другое дело, - повторил задыхаясь, и догнав своего друга Левкин.

 

После того как они поставили аккумулятор в багажник автомобиля, Анатолий достал два компаса, современный атлас автомобильных дорог и старую папку с географическими картами.

Пока Разумовский ползал по картам, разложив их на капоте автомобиля, Левкин, по приказу друга, взял с собой одну из раций и отправился изучать ландшафт давно минувших лет…

 

Это было что-то невероятное, Евгений все еще не мог поверить – неужели они на самом деле перенеслись на сто шестьдесят семь лет назад? Но, глядя на природу, на далеко неровные поля, хотя здесь находились хлебные угодья, он невольно согласился с действительностью…

 

И, тем не менее, было очень интересно. Левкин брел по склону, заросшему с одной стороны кустарниками шиповника и ореховыми деревьями, а с другой стороны это было уже убранное хлебное поле. То как оно было обработано, говорило об отсутствии технического прогресса в области земледелия. Зато все вокруг выглядело каким-то ярким и нетронутым, к примеру, он совсем не заметил пыли на листьях деревьев и на кустарниках, к тому же и дорог не было видно, хотя он и брел по довольно широкой тропинке.

 

Евгений был не из робкого десятка, однако вылетевшая из-под кустов огромная птица чуть не свалила его с ног. Он перевел дух, и его взору предстала следующая картина – метрах в семи от него, все на той же тропинке сидел заяц и что-то перебирал передними лапами, не обращая никакого внимания на Левкина. Завершив свое непонятное дело, ушастый повернулся к нему задом и попрыгал к кустам шиповника.

 

- Вот это номер, - присвистнул Евгений, - зоопарк на открытом воздухе!

- Ты потише бреши мил человек, - донеслось буквально рядом, в кустах, - рыбы и так не много, а ты ее всю распугаешь, - продолжал все тот же голос, но уже тише.

 

Левкин поправил за поясом свой пневматический пистолет и, не глядя на впивающиеся в руки и ноги колючки шиповника, ринулся в неизвестность…

 

Его взору предстала следующая картина – небольшое озеро, даже пруд, буквально дохнуло на него своей свежестью. Волны омывали корни деревьев, которые окружали водоем со всех сторон как огромные стражи. Вода была синевато зеленой, но довольно прозрачной и даже с позиции Левкина, который еще не подошел близко к берегу, было видно, как под водой ходит рыба.

 

- Прошу прощения барин, - перед Евгением склонив голову, стоял огромного вида человек, с небольшой черной бородой и одетый во что-то легкое и широкое, - но рыбы на самом деле мало, сами видите.

 

На вскидку, невозможно было определить какого возраста человек, но когда тот разогнулся и глянул на Левкина своими открытыми и живыми глазами, Женька сообразил, что перед ним, если сбрить бороду, человек приблизительно его лет.

 

- Не извольте гневаться барин, - мужчина еще раз отвесил поклон.

- Да ладно тебе, - Левкин шагнул к человеку и протянул руку, - меня зовут Евгений, - немного помолчав, добавил, - Иванович!

 

Крестьянин сразу как-то отшатнулся от Женьки, а затем, вытерев правую руку о свою рубаху, как-то неуверенно ответил приветствием, - я из Муромовых буду.

 

- Муромов это фамилия твоя, - поинтересовался Евгений, - а как зовут?

- Нет, барин, Муромов это хозяин наш, поместье там у него, а меня зовут Степан.

- А скажи-ка Степан, ты грамоте обучен, - Женька прищурил на собеседника глаза.

- Не извольте гневаться благодетель, - Степан бросился в ноги к Женьке и запричитал на не совсем непонятном Левкину языке.

- А ну встань, - по военному приказал Евгений, собеседник поднялся с колен и разогнулся, глядя «барину» в глаза.

- С чего ты решил, что я гнев проявляю? – также по военному начал свой допрос Левкин.

- Меня то в рекруты, почему не взяли, - начал оправдываться Степан, - в 38 году на меня Лошадь с помоста упала и сильно ногу пришибла, вот тогда, Александр Васильевич меня подле себя и оставил, поскольку я и грамоте обучен и в рыбалке основу знаю.

 

- А кто это такой Александр Васильевич, - уже смягчил свой тон Левкин и с военного перешел на более дружелюбный.

- Барин наш – Муромов Александр Васильевич, - уже улыбался и Степан, - большой души человек, я думал Вы знать его должны? А Вы случаем не иншпектор?

- Никакой я не иншпектор, - Левкин присел на деревянную корягу и достал сигареты, - а с барином твоим, наверное, придется познакомиться. Так говоришь, нет рыбы?

- Да что Вы барин, - Степан начал суетиться и поспешил к лодке стоявшей у берега, - сегодня всего-то пудов десять или одиннадцать будет, не боле!

 

Левкин достал свой телефон, открыл функцию старых мер и длин и высчитал, что это составляет около 170 килограмм.

 

- Да это немало Степан?

- Но у барина завтра много гостей будет, и если Вы к нему попадете, не пожалеете!

- Нет Степан я не к нему, - Левкин предложил закурить новому другу но тот поклонился и отрицательно покачал головой, - так ты мне скажи главное, ты обмолвился о том что в 1838 году на тебя упала лошадь, а сейчас какой год ты знаешь?

- Конечно барин, - Степан подошел ближе к путешественнику, - 1841-й год, июль месяц будет, а число сегодня двенадцатое. Однако какая у Вас барин табакерка занимательная, - указал пальцем Степан на Женькин сотовый телефон.

 

Левкин сидел задумавшись около минуты, он еще раз с некоторым ужасом получил подтверждение что попал в прошлое, но если получилось сюда въехать, значит и обратная дорога есть, да и к тому же друг его настоящий гений, раз ему удалось протиснуться во времени.

 

- Мне пора, - Евгений отбросил истлевшую сигарету и поднялся с коряги, - рад был познакомиться с тобой Степан, - и он снова протянул рыбаку руку.

- Премного благодарен за добрые слова барин, - бородач крепко пожал Женькину руку и опять склонил перед ним спину.

- Я тебя об одном прошу, - остановился перед входом в колючие кусты Евгений, - не надо больше передо мной поклоны отвешивать, лучше скажи, если ты мне понадобишься, где я могу тебя найти?

- В двух верстах отсюда, - Степан показал рукой вдоль тропинки за шиповником, - в аккурат на тропке, стоит моя хижина и барская конюшня, там я и живу, милости просим, а с полторы версты, рядом, имение Александра Васильевича.

 

- Подарок о нашей встрече, - Левкин вернулся, достал из заднего кармана брюк газовую зажигалку и протянул ее Степану, тот, повертев в руках «драгоценный» подарок, с вопросом посмотрел на Евгения.

- Все очень просто, - Женька щелкнул язычком зажигалки, и из сопла вырвалось пламя.

- Прости господи, - Степан отшатнулся и перекрестился.

- Ты же грамоте обучен, - пристыдил Левкин рыбака, - это самая обычная зажигалка, попробуй сам.

 

Степан, немного поколебавшись, принял подарок, с полминуты подержал необыкновенный предмет в руках, понюхал его, а затем чиркнул – радости не было предела. Рыбак быстро вернулся к лодке и достал огромную рыбину, он завернул ее в подобие парусины и подал Левкину, - не обессудьте барин, очень вкусна рыбка-то, - и, несмотря на наставления Евгения, счастливый обладатель зажигалки еще раз поклонился незнакомцу до самой земли…

 

Женька возвращался к автомобилю повеселевший и что-то насвистывал, в кармане затрещала рация, и пошел вызов.

- Жень ты где, - веселый голос друга Разумовского дал понять, что Анатолий что-то открыл.

- Я на рыбалке, уже возвращаюсь, конец связи – ответил Левкин.

 

Радость Левкина, от общения с новым человеком, и от огромной рыбины под мышкой сменилась тихим ужасом, на него с рычанием неслось большого вида черное мохнатое животное. Евгений застыл на месте.

 

- Трезор, стоять, ко мне, - Левкин не узнал голоса своего друга, но эту команду отдал именно Толик, - ко мне хорошая собака!

И «хорошая собака», сменив воинственный рык на веселый лай, понеслась к автомобилю.

- Откуда взялось это черное чудовище, - выкрикнул, все еще оставаясь на месте, Женька, - оно на меня не бросится?

 

- Нет, подходи, - прокричал Анатолий.

- Ты знаешь, когда я ползал по географической карте, - начал весело рассказывать Разумовский, то это черное чудовище, как ты выразился пыталось подать мне постоянно падавший с капота компас, я думал что это ты балуешься, и когда в очередной раз компас появился на капоте, я попытался погладить тебя по макушке. Можешь представить мой ужас, когда вместо твоей головы я обнаружил эту?

 

Друзья долго смеялись, катаясь по траве, а вокруг бегал новый четвероногий друг, лаял и то и дело пытался лизнуть в лицо обоих путешественников.

 

- Не знаю откуда он взялся, - продолжал отдышавшись Анатолий, - собака очень дружелюбная, я решил, пусть побудет немного с нами, и еще мне кажется что он откликается на кличку «Трезор».

После этих слов Пес встал, и застыл на месте, гладя на Разумовского.

 

- Ну что ж, у меня тоже неплохой улов, - Левкин отодвинул карту и грохнул на капот своего автомобиля завернутую в парусину рыбину.

- Откуда Жень, - с удивлением спросил Анатолий.

- А вот у меня был контакт с разумным существом, - не без гордости начал Евгений и рассказал подробно о встрече со Степаном.

- Ты знаешь, - выслушав рассказ друга, серьезно начал свой урок для путешественника во времени Разумовский, - нам с ними надо общаться очень осторожно и бережно, ни во что не вмешиваться, главное не навредить истории.

- Это точно, - согласился Евгений.

 

Они достали из багажника мобильную газовую плиту с баллоном и приготовили прекрасное рыбное блюдо, до отвала хватило им и их новому четвероногому другу…

 

- Возможно, будут небольшие трудности, - Разумовский пригасил звук проигрывателя и сел на траву у открытой двери автомобиля, - нам надо либо спрятать машину, либо я пойду в старый Пятигорск один.

- И речи быть не может, - возразил Евгений, - идем вдвоем, или втроем, - он весело посмотрел на пса, тот замахал хвостом, давая понять, что он тоже является участником путешествия, - а машину, я уж точно знаю, куда можно поставить!

 

Разумовский, вне всякого сомнения, являлся руководителем этой небольшой и в тоже время очень важной экспедиции. Он провел для Левкина небольшой урок в историю, а также ликбез по владению языком именно в том временном отрезке, где они с Евгением и находились.

 

- Почему просто не сказать – «Пожалуйста, покажите дорогу…», - недоумевал Левкин, - такие слова, как «не будете ли Вы так любезны» и «если Вас не затруднит», столько времени отнимают?

- Ко всему прочему, что мы должны изъясняться как светские люди того времени, - со значением произнес Разумовский, - и еще, я прихватил с собой, из городского театра, форму офицеров 1841 года.

- Вот это в авантюру я попал, - смеясь и натягивая мундир, произнес Евгений, - хотя довольно интересная авантюра!

- Ты не прав Женя, это самая что ни на есть научная экспедиция, - возразил Анатолий, - просто Государство без доказательств не выделит денег, под эту как ты выразился «авантюру», но вот когда мы привезем свидетельства нашего здесь с тобой пребывания – это будет что-то!..

 

- А ты меня еще раз с собой возьмешь, - взглянув, как Трезор на друга спросил Левкин.

- Ну а куда я тебя дену, - успокоил Евгения первооткрыватель дверей во времени, - выедем попозже, покажешь дорогу.

 

До вечера путешественники решили отдохнуть и в сумеречное время, определились выдвигаться.

 

Трезор упорно не хотел влезать в автомобиль, но когда они тронулись, пес помчался за ними, иногда обгоняя, забегая вперед и весело лая на неизвестный ему экипаж.

 

Строения находились именно там, как и описывал Степан. Евгений остановил автомобиль метрах в ста от небольшой хижины, здесь был небольшой холм, вот за него он и завернул. Друзья вышли из машины, еще раз поправили на себе форму и вместе с собакой направились к жилищу рыбака.

 

Оконца на хижине были довольно маленькими и смотрелись как в детском мультике, стены были совершенно гладкими, но и в тоже время с округлыми углами, жилище было чисто выбелено. Крыша была крыта стеблями камыша, а к низу, какими то тряпками. Двор был достаточно огромен, и огорожен он был бревенчатым небольшим частоколом.

 

Со двора валил дым, было понятно, что здесь разведен костер и что-то готовят. Путешественники подошли к воротам, они были распахнуты настежь, в центре двора горел костер и вокруг него, кто нагишом, а кто и в подобии одежды, носилась детвора, а у порога стояли старшие – обняв за плечи молодую женщину, высокий чернобородый мужчина улыбался и что-то ей показывал на расстоянии, как бы заигрывая, это была зажигалка.

 

Первыми, «офицеров» узрели дети и подобно маленьким цыплятам кинулись к старшим, женщина, увидев незнакомцев, подобно птице стала закрывать малышей платком, сброшенным с плеч, а мужчина сразу, с широкой улыбкой шагнул навстречу гостям.

 

- Евгений Иванович! Барин, дак Вы оказывается офицер, - Степан уже сам, по свойски протянул руку Левкину.

- Привет тебе Степан в твоем доме, хозяйке твоей привет и детям тоже, - Евгений обеими руками пожал руку Степана и отрекомендовал своего друга.

- Прошу любить и жаловать – Анатолий Сергеевич, офицер лейб-гвардии гусарского полка ее величества, - как по выученному протараторил Левкин.

 

- А это моя жена, - не без гордости произнес хозяин, - зовут Евдокия!

- Если не брезгуете, проходите в дом, - произнесла миловидная и с пышными формами женщина, - ан нет? Так я вам здесь накрою поужинать?

- Давайте-ка лучше здесь, - потирая руки и уже присаживаясь за длинный стол под навесом, совсем как у родственников произнес Евгений.

- А как вы желаете? - спросил Степан у Анатолия, - удобно ли Вам будет?

- Полагаю да, - Разумовский уже вошел в роль, выученную им гораздо раньше, чем это сделал Левкин, - вот только удобно ли без предварительного визита и гостинцев, - и Анатолий с укором посмотрел на Евгения.

 

- Не извольте беспокоиться Анатолий Сергеевич, - Степан вытянулся перед Разумовским как солдат, - мы ничем не обижены, у нас хороший барин и в доме всегда есть что покушать.

- Ну а об остальном я побеспокоюсь, - Евгений встал из за стола, - да и Трезора надо проведать, буду минут через десять.

 

За время похода Левкина к автомобилю, на столе начали появляться: грибы, огурцы, помидоры, картошка, жареная птица и рыба, маринованные сливы и другие непонятные в маринаде фрукты, в общем, стол оказался далеко не бедным.

 

Подоспел и Левкин, он вошел сопровождаемый собачьим лаем, который влетел во двор, как к себе домой.

 

- Трешка, Трешка, - весело закричали дети и бросились обнимать пса, тот облизал каждого из них и подлетел к хозяину.

- Ты сам или с хозяйкой, - Степан потрепал пса и встал, направляясь к воротам, - видимо барышня идет, раз ее собака здесь.

- Нет, пёс был с нами целый день, - остановил Степана Левкин, - он к нам еще на опушке прибился и так целый день от нас и не отходил.

- Чудно, - развел руки Степан, - чудно, он к чужим-то не охоч!?

- А мы и не чужие как видишь, - подозвал к себе жестом собаку Анатолий, - а почему такая кличка «Трешка»?

 

- Александр Васильевич очень игру эту в карты любит – «В трешку», - начал свой рассказ о родословной пса Степан, - и вот когда он на веранде своей дочери в очередной раз проигрывал, вот им известие о том, что Сильва ощенилась и донесли. Барин уж больно кобельков любит, а тут оказалось, что все семь и все сучки. Решено было всех утопить, и вот когда до третьего дошли – оказалось кобелек, а остальные точно были сучки. Тогда и решил барин назвать собаку и в честь игры и в честь числа, которое стало ему счастливым – «Трешка»!

 

- Трезор ко мне, - скомандовал Левкин и хлопнул себя по колену. Пес вскочил и подбежал, обнюхивая нового хозяина, - вот видишь Степан, - улыбаясь произнес Евгений, - он и на другие клички отзывается.

- Простите, гости дорогие, - вступила в разговор Евдокия с подносом в руках, - я вот еще горячих пирожков с мясом принесла и свежего хлебца, может, все-таки отужинаете, не побрезгуйте!

- Не побрезгуем хозяюшка, - весело ответил Левкин и выставил на стол литровую бутылку «Столичной».

 

- Это что ж за посуда такая диковинная, - удивился Степан, - дозвольте посмотреть?

- Смотри, - ответил Евгений, - «Столичная»…, - он собирался было продолжить, но не знал что сказать и на помощь ему пришел Разумовский.

- Варить эту водку начали совсем недавно, - пояснил знаток водочной промышленности, - сегодня 12 июля, а впервые ее выставили и откупорили 23 февраля 1841 года.

- А ну раз так, - Степан был вполне удовлетворен ответом, - тогда попробуем что у ней внутри!

- Хороша «Столичная», - вытирая бороду, произнес хозяин продегустировав первый стакан.

 

По просьбе гостей, за стол усадили Евдокию и приступили к трапезе. За ужином выяснилось, что барин Муромов офицер, но в отставке, жена у него тоже добрейшей души человек и еще он гордится своим самым большим богатством это его младшенькая дочь – Елизавета, старшая давно уж замужем и живет в Петербурге, и в настоящее время супруга Александра Васильевича у нее и гостит.

 

Когда ужин был закончен, и хозяйка принялась убирать со стола, гости подсели ближе к хозяину и попросили его ничему пока не удивляться и на время поставить их экипаж без лошадей в конюшню к барину.

 

- Ну, если вас собака барина признала, - пристально посмотрел на собеседников Степан, - то значит вы люди добрые и я надеюсь никакой беды не принесете, дозволяю поставить вашу повозку, где она?

 

Выбившись из сил, и устав, выкатывая по высокой траве машину из-за холма, путешественники уселись на капот автомобиля. Степан совсем не устав обходил диковинную повозку вокруг, причмокивая языком и протирая окна рукавом своей рубахи.

 

- Короче так, - остановил Степана Разумовский, - ты мужик грамотный, и я вижу довольно смелый?

- Ну что ж, кого надо защитить, не отступлюсь, - показал свой огромный кулак Степан.

- Да я не об этом, - перебил его Анатолий, - чертовщины ты никакой не боишься?

- Так не встречал ишо, - подбоченился рыбак, - значит, и не боюсь!

 

- Речь не об этом, - Разумовский встал с капота автомобиля, - понимаешь, сейчас техника шагнула далеко вперед. Вот тебе Евгений Иванович подарил зажигалку, так?

- Премного благодарен, - Степан отвесил поклон Левкину.

- Так вот, а ты представь что под этим капотом, - продолжал свою лекцию Разумовский, - сотни тысяч таких зажигалок, только их огонь горит внутри огромного котла и заставляет крутиться колеса, понимаешь?!

 

Степан с полминуты стоял размышляя, затем обошел машину сзади, наклонился, понюхал, опять вернулся к капоту и, постучав по нему прислушался. Левкин в это время сел за руль машины и повернув ключ зажигания запустил двигатель.

 

- Чур меня, - закричал Степан и свалился на спину крестясь и причитая.

- Ну вот, а говорил, что грамоте обучен, - по-прежнему пристыдил своего нового друга Евгений, - вставай и прислушайся, как движок работает!

 

Степан все еще чего-то, опасаясь, встал и снова перекрестясь шагнул к автомобилю где стоял Разумовский опершись о капот. Он тоже положил свою огромную ладонь на капот двигателя, как бы боясь обжечься. Затем улыбнулся, глядя на хохочущего Левкина, и расхохотался сам.

 

Но сесть в машину Степан так и не решился и следуя примеру Трезора побежал рядом показывая дорогу. Когда экспедиция подъехала к конюшне, было совсем темно, рыбак отворил ворота конюшни и показал место, куда можно было поставить машину.

 

- Да туды твою, - выкрикнул удивленный Степан, разведя в сторону руки и отходя от автомобиля, когда Евгений включил свет фар, - а там тоже по зажигалке стоит, - уже со знанием дела поинтересовался он, у Разумовского показывая на фары.

- Нет по три, - почти шутя, и в тоже время серьезно произнес Анатолий.

- А пожара мы не натворим, с этими зажигалками-то, - обеспокоено произнес Степан.

- Будь спокоен, - ответил Левкин, замыкая автомобиль, - мы их уже выключили, все будет нормально!

Степан вздохнул и повел гостей в дом, устраивая на ночлег…

 

В эту ночь Левкину снилась Наталья, девушка с которой он познакомился на прошлой неделе в магазине автозапчастей, она тоже увлекалась автомобилями и занималась в настоящее время реставрацией дедовских «Жигулей».

 

- Первая модель уже является ретро, - так выразилась девушка, - тем не менее, машина очень проста в управлении и к тому же все еще хороша.

Эти слова запали в сердце Евгения и что-то всколыхнули внутри. Он проснулся часа в три ночи и, взяв свой телефон, вышел во двор. Несколько раз он набирал номер Натальи, но все было тщетно – дисплей высвечивал: «Поиск сети», и он опять отправился спать, однако заснуть уже не смог…

 

- Ты куда это ночью шастал, - поинтересовался у друга Анатолий.

- Да так, не спалось, - грустно ответил Левкин, а затем спросил, - нам еще, по твоим планам, здесь два дня и домой?

- Если ничего не изменится, именно так, - заверил Разумовский.

 

Евгений встал как во времена службы на флоте и стал надевать офицерский мундир. Анатолий, выдержав паузу, тоже последовал примеру друга.

 

Над небольшим селением, которое предстало взору путешественников, с утренними лучами солнца, плыл колокольный звон. Степан стоял у ворот и крестился в сторону солнца, именно оттуда и доносились раскаты колоколов. К нему подошел Разумовский и также как, и хозяин поклонился солнцу и стал креститься, через время к ним присоединился и Левкин, неумело перекрестясь но, что-то бормоча под нос, он производил впечатление глубоко верующего человека.

 

- Если вы хотите напрямую в Пятигорск, - показывал дорогу Степан, - то вам надо вернуться к озеру и по тропе вы и выйдете в город, ну а если желаете сразу к барину, то сейчас направо, вокруг озера и вы у его поместья, а от него еще раз направо и уже к городу. Но это далеко, возьмите мою повозку. Лошадка у меня приученная, она сама дорогу знает.

- Это было бы великолепно, спасибо, - поблагодарил рыбака Разумовский.

 

Позавтракав, путешественники поблагодарили гостеприимных хозяев и, прихватив из машины кое-какие вещи, отправились в город, за ними следовал их верный друг – Трезор.

 

- А почему бы нам просто не поехать на машине, - недоумевал Левкин, - на этой кобыле мы будем целый час трястись?

- Самое время будет осмотреться и обдумать дальнейший план наших действий, - отвечал Анатолий, - к тому же, мы можем распугать все местное население, они вызовут настоящих солдат и они нас…

- Ну нет, - перебил друга Евгений, - тогда уж лучше на этой кляче, к тому же какой воздух прекрасный Толик! А природа, обалдеть можно!

 

Временами буквально из-под колес в небо взмывали птицы, и путешественники радовались каждой такой встречи, присвистывали и улюлюкали. Трезор, предаваясь охотничьим инстинктам с лаем, бросался на пернатых, пытаясь поймать. А Разумовский то и дело доставал свой цифровик с памятью в семь гигабайт и снимал, снимал и снимал…

 

Лошадиная сила вкатила их в небольшой лесок, деревья буквально срослись макушками, закрывая солнце, друзья окунулись в приятную прохладу.

 

- Мне это напоминает фильм-сказку из детства, - улыбаясь и оглядываясь по сторонам, произнес Левкин.

- А мне картинки из книг по истории, - признался Разумовский, - помимо точных наук, Женя, я очень сильно увлекался историей…

 

Разговор друзей нарушило рычание Трезора, он рванул вперед лошади и пробежав метров десять застыл продолжая рычать.

 

Путешественники остановили лошадь, и сошли с дрожек. Перед ними открылась следующая картина: в стороне от тропы стояла молодая девушка, одета она была гораздо лучше, чем Евдокия, прическа говорила о ее непростом происхождении. Перед девушкой стоял огромного вида дикий кабан и время, от времени запуская свою острую морду в землю, он приближался к девушке. Лаянье Трезора, на него не действовало, тогда Левкин выхватил свой пневматический пистолет и, заслонив собой девушку, несколько раз выстрелил в морду кабана. Животное затрясло головой, попятилось, а затем развернувшись, ломая ветви кустов с шумом унеслось в глубь леса.

 

Девушка не заметила, как прижалась к Левкину и так они стояли почти минуту пока не стих звук убегающего кабана. Она посмотрела на Евгения полными от слез глазами, тот достал из своего кармана новый платок и подал ей.

 

- Трешка, - вскликнула девушка, после того как пес стал лаять уже весело и задорно, выведя всю компанию из оцепенения, - спасибо вам господа, огромное спасибо, - девушка дрожала, и ее бледное лицо говорило об огромном испуге.

- Да дел то, - скромно опустив голову и прокручивая барабан пистолета, произнес Евгений.

- Сочту за честь, - выпрямился снова Левкин, после того как друг с силой наступил ему на ногу, - Вы сильно напуганы, не желаете, что бы мы подвезли Вас?

 

- Право не знаю господа, - на лице девушки появился легкий румянец, после того как она взглянула еще раз на Евгения и сразу же отвела взгляд.

 

Левкин стоял, глядя на нее как завороженный, время от времени переминаясь с ноги на ногу он пытался еще что-то сказать, но его современный язык еще не совсем вязался с тем на котором говорила девушка.

 

- Позвольте представиться, - вывел обоих из оцепенения Разумовский, -

Анатолий Сергеевич Разумовский - поручик лейб-гвардии гусарского полка, а это мой боевой друг - Евгений Иванович Левкин подпоручик того же полка что и я, позвольте полюбопытствовать Ваше имя сударыня?

- Елизавета Александровна Муромова, - девушка улыбнулась Разумовскому и, повернувшись к Левкину, слегка приподняла руку.

 

Евгений стоял как приклеенный, он прекрасно соображал, что рука подана для поцелуя, но в настоящий момент он ужаснулся данной действительности – КАК ПОЦЕЛОВАТЬ? И здесь ему на помощь пришел старый «боевой» друг. Анатолий, чуть ли не оттолкнув Евгения, наклонился, взял нежно руку Елизаветы за кончики пальцев, поднес к губам и беззвучно поцеловал. За ним эту же нелегкую операцию проделал и Левкин.

 

«Офицеры» пропустили даму вперед, и, усевшись в дрожки, двинулись по указанному новой спутницей пути.

 

Теперь путешествие для Евгения приобрело совсем другой оттенок. Пока Разумовский блистал знаниями в истории, литературе и русском языке середины 18 века, Левкин вспоминал урок, который минувшим днем провел для него Анатолий, и вероятно он не прошел для него даром, к тому же он прислушивался к словам друга, который в настоящее время являл из себя образчик ораторского искусства.

 

- Не сочтите за грубость Анатолий Сергеевич, - после долгого молчания заговорил наконец Левкин, - приношу свои извинения если причинил неудобства в Вашей милой беседе, но позвольте наконец вставить хоть слово?

- Прошу Вас достопочтенный Евгений Иванович, - после некоторой паузы выдавил удивленный Разумовский.

 

- Какие у Вас, однако, прелестнейшие угодья, - обратился Левкин к Елизавете, - вот здесь бы надо после трудного боя отдыхать, набираться сил и писать стихи, стихи о природе, о матушке-земле, стихи о любви…

- А Вы мне сразу показались обыкновенным воякой – любезнейший Евгений Иванович, тихо произнесла девушка, - экий вы какой, стихи пишите и видимо у Вас довольно ранимая душа, тонкий Вы человек Евгений Иванович!

 

- Вы совершенно справедливо подметили Елизавета Александровна, - снова вступил в диалог Разумовский, - Евгений Иванович у нас что ни на есть самый настоящий поэт, такие титаны пера как Денис Васильевич Давыдов или Александр Сергеевич Пушкин, являются примером для нашего подпоручика. Вы бы видели, какое творение вышло из-под его рук, где он сочинил «Запорожец» с «Audi»! А может, сочленил я не знаток в этом мастерстве.

 

- Прелюбопытно должно быть, - Елизавета не придала значения последним словам, - даже не сомневаюсь, вероятно, это шедевр?!

- Безусловно, добрейшая Елизавета Александровна, - продолжал свой стеб Разумовский не глядя на то как Левкин долбит его взглядом как отбойным молотком, - весь Пятигорск в ожидании когда его творенье «выйдет» в свет.

- Тогда Вы, Евгений Иванович, непременно должны знать Михаила Юрьевича Лермонтова, - девушка смотрела на Левкина, как школьницы с упоением глядят на Диму Билана.

 

- Конечно, знаем поручика Лермонтова, - не дал ответить Левкину Разумовский, боясь что тот может завести разговор в тупик, - наслышаны о его прекрасном творчестве, вот только, к сожалению не знакомы с ним лично.

- Прекрасно, - воскликнула Елизавета хлопнув при этом в ладоши, - сегодня же я Вас с ним и познакомлю, сейчас я вас представлю своему папеньке, а уж он обязательно пригласит вас на ужин где будут офицеры, в том числе и господин Лермонтов!

 

Друзья переглянулись, о таком повороте, в своем путешествии Разумовский только и мечтал, а вот Левкин даже не ожидал познакомиться с великим поэтом и не на страницах школьного учебника, а в живую!..

 

- Премного благодарны Вам любезнейшая Елизавета Александровна, - Анатолий опять взял нежную ручку девушки и поцеловал ее.

- Да, - только и мог вставить Левкин и сполз на пол дрожек одним коленом и прислонился губами к руке девушки. Так он простоял несколько секунд, по спине Евгения пробежал легкий холодок, было заметно, что и девушку пронял небольшой трепет.

 

Трезор еще более развеселился, встретив хозяйку и видя ее прекрасное расположение, только он в данном случае не понимал к кому – к нему или к кому-то другому? Но это было не столь важно, главное они вмести, они и его новые друзья!

 

Время к поместью Муромова пролетело совсем незаметно и довольно быстро. Путешественники совсем не знали, что их ждет впереди…

- Лизавета Александровна, а мы уж Вас совсем дождались, ну что ж Вы так, - отвесив поклон и беря лошадь за поводья, с каким то отеческим нареканием произнес старый слуга, - мы вот и Клима за Вами послали, и тому уже часа два как!

- Спасибо добрый мой Лука, - ответила Елизавета, вставая с дрожек и опершись на руку спрыгнувшего здесь же Левкина, - не стоило волноваться, видишь со мной какие провожатые…

- Елизавета Александровна, поди, сюда, - послышался грозный рык с балкона старинного и тем не менее потрясающе красивого поместья.

 

И уже через минуту на пороге здания появился невысокого роста седеющий мужчина, с бакенбардами и большими гусарскими усами. Елизавета, извинившись перед гостями, направилась к грозному «командиру».

 

Они недолго и негромко о чем-то разговаривали, было видно что мужчина упрекает девушку, стояли они на расстоянии друг от друга. Минута, вторая и вот любящий отец протянул руки, и дочь прильнула к его груди, что-то шепча.

 

- Прошу вас господа, - мужчина обнял одной рукой Елизавету за плечи, и они вместе стали спускаться к путешественникам, - будьте сегодня моими гостями, а пожелаете – живите сколь угодно, я вам бесконечно благодарен.

- Поручик Разумовский, - первым отрекомендовался Толик, - Анатолий Сергеевич к Вашим услугам!

 

- Под-д-поручик Левкин, - застряло в горле у Левкина, - Евгений Иванович, - уже тверже произнес он, - также к Вашим услугам и если позволите к услугам Елизаветы Александровны!

- Да полноте вам друзья мои, - у счастливого отца в глазах стояли слезы, - да я с удовольствием буду рад сам вам услужить, позвольте я вас обниму?

 

После недолгих обниманий и рукопожатий, Муромов все же вытер платком глаза и представился, - Муромов, Александр Васильевич майор в отставке!

 

- Не знаю папенька, - начала свой рассказ Елизавета, поднимаясь по ступеням своей усадьбы, - но сегодня я встала почему-то очень, очень рано и какая-то неведомая сила повела меня к пруду, в сторону твоих конюшен, - девушка вздохнула и тайком посмотрела на Левкина, - вот там в лесу, собирая цветы я и встретила этого ужасно страшного кабана. А затем появился Трешка, но кабан даже не смотрел в его сторону, и тут как по волшебству появились эти господа офицеры, и Евгений Иванович закрыв меня собой, дал отпор чудовищу!

 

- Моя благодарность не знает границ, - повернувшись к Левкину, поставив руки по швам, отвесил офицерский кивок бывалый виды гусар.

- Да полноте Вам, Александр Васильевич, - проговорил сохраняя спокойствие Женька, хотя подобного чувства восторга он не испытывал даже на больших скоростях своих автомобилей.

- А где этот проказник Трешка, - повернувшись на ступенях, поинтересовался Муромов, - я его со вчерашнего дня не видел.

 

Пес подлетел к хозяину и встав на задние лапы лизнул его в лицо как бы извиняясь за долгое отсутствие.

- Иди шельма гуляй, - потрепал по загривку собаку хозяин и обратился к старому слуге, - накорми его и запри в конюшнях пусть посидит денек, я его солдатской муштре завтра учить буду!

- Прошу господа, - показал в сторону огромной широко открытой двери старый майор, - вы мои самые дорогие и почетные гости и сегодня я имею честь, пригласить вас на ужин где будет много гостей! Отказов не принимаю!

- Не смеем отказать любезнейший Александр Васильевич, - ответил Разумовский, - но у нас есть одно условие!?

 

- Любое друг мой Анатолий Сергеевич, - прижал правую руку к сердцу Муромов, - любое ваше условие и никаких отказов…

- А может где ни будь, посидели бы сами, как-то, - попытался вставить Левкин глядя с надеждой на Разумовского.

- Прошу простить моего друга, - Анатолий повернулся спиной к Евгению, - устали видите ли, к вечеру мы отдохнем и все будет в порядке, однако же наше условие заключается в следующем – просим Вас Александр Васильевич и Елизавету Александровну не рассказывать о сегодняшнем случае и еще, - Анатолий немного помолчав добавил, - пусть Ваши гости не докучают расспросами, постарайтесь оградить нас от докучливых вопросов и суждений.

 

- Принимается, - рассмеялся Муромов, и они вчетвером вошли в огромную залу, - однако прежде чем вам покажут комнаты для отдыха, прошу вас господа позавтракать с нами, время девять с четвертью.

 

Пока присутствующие переходили через длинные коридоры, и вышли к огромной террасе проходящей через восточную и южную сторону, здесь уже полным ходом готовили «русский» завтрак.

 

Левкин, глядя на шикарный стол, опять испытал чувство восторга. Уже месяц как вернулась домой его младшая сестра Катюшка, два года она жила и училась в Швейцарии, в Цюрихе. Дома она терроризировала буквально всех, не поддавался только дед, остальные выучили все ложки и вилки начиная для рыбных блюд и заканчивая клубничными в мармеладе. Женька даже не подозревал, что существует такое количество столовых приборов и каждый для определенного блюда. К тому же она вымуштровала всех как сидеть за столом, как держать приборы, раскладывать салфетки и так далее. Но самое главное, чем она замучила Левкина, так это то, как за столом надо ухаживать за дамой…

 

А вот Разумовского наоборот обуял тихий ужас. Глядя на шикарно сервированный стол, он прекрасно соображал, что ничего не соображает. От количества лежащих на столе приборов у него просто рябило в глазах. Анатолий понимал, что упустил в изучении истории один из самых главных пунктов – умение вести себя за светским столом. А еще ему стало страшно за своего друга – как он поведет себя?

 

Но Евгений в отличие от Разумовского уверенным шагом направился к столу и отодвинул один из стульев перед Елизаветой. Сделал он это так, будто завтракать обедать и ужинать ему только и приходиться на светских раутах. Девушка подошла ближе к столу, и только после этого Левкин пододвинул стул. Елизавета поблагодарила Евгения и он, откланявшись, присел на рядом стоящий и также по «деловому» стал ухаживать за хозяйкой.

 

Разумовский стоял как деревянный вылупивши глаза, он не мог поверить увиденному.

- Прошу Вас друг мой, - вывел Анатолия из оцепенения Муромов, - присаживайтесь, где хотите.

- Благодарю Вас Александр Васильевич, - стал приходить в себя Разумовский, - если позволите, я присяду напротив Евгения Ивановича…

Левкин подмигнул другу и стал наполнять бокал Елизаветы Александровны, затем он поухаживал за радушным хозяином и предложил налить Разумовскому.

 

- Если позволите, я водочки выпью, - прохрипел «поручик» обращаясь к Муромову.

 

Александр Васильевич подозвал к себе стоящего рядом слугу и тот уже через пару минут принес на подносе небольшой слегка запотевший прозрачный графинчик и наполнил содержимое в рюмку стоящую перед Разумовским.

 

В своей обычной жизни, Анатолий никогда не пил с утра, да он вообще не пил, а здесь…

 

- Дорогие друзья, - встал со своего места и поднял бокал с вином хозяин поместья, - позвольте мне предложить первый тост за вас, за моих дорогих спасителей, как моей дочери так, разумеется, и меня самого, - Муромов опять прослезился и, достав платочек, промокнул глаза, - маменька Лизы, моя любезнейшая супруга Елена Сергеевна сейчас гостит у нашей старшей дочери Зинаиды, в Петербурге. Когда приедет я вас с ней обязательно познакомлю.

 

- За отсутствующих здесь дам и за присутствующую прекраснейшую половину, - хором, встав со своих мест, произнесли «господа офицеры», и сами опешили… Этот коротенький тост они выучили давно, еще во время поступления в один университет.

- Экие вы бравые ребята, - опешил и Александр Васильевич и тоже встал со своего места.

 

После этого тоста последовали другие, и беседа потекла. Муромов не был любопытен и, тем не менее, он очень пытался узнать и побольше о своих новых друзьях, особенно о Левкине, он прекрасно видел как тот смотрит на Елизавету, и прекрасно знал свою дочь. Не так давно на последнем ужине она ни на кого так не смотрела, как сегодня следила за каждым движением «подпоручика»…

 

- Помимо службы Евгений Иванович, - обратился к Левкину отец Лизы, - есть ли у Вас какие другие призвания и любезные Вашей душе увлечения?

- О, премного, - глаза пятигорского Казановы загорелись, - ну во первых это автомобили, во вторых это же, же, - в глазах у Левкина потемнело, его будто током ударило, он вспомнил что находится не у себя в гараже а за 167 лет от него, в светской компании, рядом с неискушенной девушкой, совсем чистой как никелированный бампер.

- Железо, - выдавил из себя современный Кулибин, - люблю, знаете ли, мастерить из железа всякое, конструировать и так далее.

- О, это похвально, - с удовлетворением отметил Муромов, но не отставал, - а вот что такое автомопили?

 

- Автомобили, - поправил Евгений, - это новые повозки, приводимые в движение не лошадиной силой, а двигателем внутреннего сгорания, какие например, стоят на паровозах, вот только автомобили будут ездить не по железной дороге, а по тем, где сейчас ездим мы с Вами!

- Довольно занятно, - произнесла удивленная Елизавета.

- Очень занятно и интересно, - поддержал дочь Александр Васильевич, - сегодня вечером у нас в гостях будет мой старинный друг майор Громов Владимир Николаевич, вот я Вас с ним и познакомлю. Он у себя в поместье собрал пять лучших кузнецов, конюших и еще каких-то мастеровых со всего Пятигорска и что-то мастерит там у себя и днем и ночью.

 

- Премного благодарен, - ответил Левкин прижав правую руку к груди, ему на самом деле было бы интересно узнать о конструкторе тех лет.

- А как к Вашим столь интересным увлечениям относится супруга Ваша, - не унимался Муромов.

- Я холост, - подбоченился Евгений, - служба, видите ли, да и увлечения, но главное, наверное, все-таки заключается в том, что не встретил я еще свою единственную, - сказал он все это с такой задумчивостью и тоской в глазах что казалось светлее и благороднее этого человека нет никого на свете.

 

- Как славно сидим, однако, - старый майор вздохнул, - а Вы мой друг – Анатолий Сергеевич тоже холосты, - обратился он к Разумовскому, вероятно только из вежливости.

- Как и мой друг, - ответил зевая Анатолий.

- Предлагаю еще тост, - опять встал Муромов, - и я отпускаю своих добрых друзей отдохнуть, поскольку чувствую утомил я вас.

 

Путешественники отнекивались и, тем не менее, сами понимали, что устали и через минуту другую они отправились на отдых в прохладные высокие комнаты.

 

Разумовский спал здоровым, молодым сном, приняв небольшое количество «снотворного». Снов никаких не видел и проспал до двух с небольшим дня.

 

Левкину опять приснилась девушка из автомагазина. На ней были синие джинсы и белая короткая блузка. Они долго ходили вокруг стеллажей со стартерами, генераторами, радиаторами и другими полезными и очень необходимыми в нашей жизни вещами. Женька держал девушку за руку и объяснял назначение той или иной детали, затем он решил поинтересоваться у девушки понравился ли ей поход по магазину. Он взял её за плечи и повернул к себе – это была Елизавета!.. Она взяла его нежно за руку и ответила, что более красивого места не видела никогда в своей жизни, затем начала больно трясти все за ту же руку.

 

Пробуждение Левкина было более чем ужасным, современная и потрясающая Елизавета начала превращаться в усатого старого мужика с испуганными глазами.

- Ваш бродь, - умолял старый слуга Левкина, - гости будут через час с небольшим, хозяин и Анатолий Сергеевич велели Вас разбудить, а Вы не просыпаетесь?!

- Будь добр любезнейший, - вспомнил старый фильм Женька, - тащи быстрее воды, свежее полотенце и мыло.

- Бритву новую тоже подать, - поинтересовался Лука.

- Ну, коль новую так подай, - ответил Левкин, - только ты мне побриться поможешь.

- Сей момент,- ответил слуга и удалился.

 

Ужин был назначен на семь с четвертью. Гости начали прибывать почти все вместе и в назначенное время, с разницей в несколько минут. Все это Левкин наблюдал с балкона, затягиваясь «Marlboro». Среди карет и дрожек он заметил знакомую, на ней неизвестно откуда приехал Анатолий, важно раскланиваясь, и целуя ручки дамам, он производил впечатление очень воспитанного человека, к тому же Муромов находящийся рядом что-то рассказывал гостям о своем новом друге. Дамы окружили Разумовского и тоже задавали ему вопросы. Подобная картина привела Левкина в сплошное расстройство: «Как так я здесь, а Толик там, среди женщин? Непорядок». Евгений потушил окурок в горшке с цветком, поблагодарил и отпустил Луку и стал быстро одеваться.

 

Когда Левкин был готов и повернулся к двери, его взгляд задержался на высоком комоде, там, среди цветов стояла фотография Лизы. Фото тех лет, вне всякого сомнения, отличаются от наших цифровых и, тем не менее, выглядела она чудно, так чудно что Евгений шагнул к комоду, взял фотографию, закрыл глаза и прижал ее к груди…

 

- Простите, я думала, что Вы среди гостей, - перед Левкиным стоял оригинал, - простите еще раз но я думала здесь никого нет, - оправдывалась Лиза, - поэтому я без стука.

 

Левкин стоял перед Елизаветой, прижимая ее портрет к своей груди, и уже совсем не понимал – где он находится. Его уже не манила пестрая стайка молодых девушек окруживших Толика, ему нужна была только она, такая нежная и потрясающе красивая, самая лучшая из всех им виденных в его неполные тридцать лет!

 

- А что Вы делаете с моим портретом, - Елизавета спросила и испугалась своего вопроса.

- Любуюсь, - без всякого лукавства сразу ответил Левкин, - Вы мне очень понравились Елизавета Александровна, поверьте, я еще не проявлял ни к одной женщине такого интереса и влечения, какое имею к Вам.

 

Елизавета взялась за сердце и отшатнулась.

- Вы меня можете прогнать, - начинал набирать обороты Евгений, - выставить за дверь, но Вы сами никогда не сможете покинуть моего сердца, слышите – никогда!

 

Левкин стоял широко открыв глаза, он сам поразился тому что сказал, если бы это переложить в стихотворную рифму подумал он, наверное, получилось бы неплохо.

 

Елизавета ни сказав, ни слова, выпорхнула как птица за дверь, оставив её открытой. Она поднялась по ступеням вверх, видимо в свою комнату. Левкин постоял с полминуты, слушая как затихает шелест платья Елизаветы и глядя на милое лицо на портрете, затем поставил его на место и стал спускаться к вновь прибывшим.

 

Июльский теплый вечер, в тени высоких лип и берез был необычайным, фантастическим. Левкин все еще не мог поверить, что он находится в далеком прошлом, но он прекрасно понимал, что эта невысокая, милая, до боли в сердце просто потрясающая девушка – ему просто необходима, необходима как воздух, как сама жизнь и без нее, без Елизаветы, он теперь не мыслил своего существования.

 

Евгений вышел на ступеньки и стоял как пригвожденный. Среди девушек и женщин, он искал лицо той, которая стала для него самой драгоценной во всей вселенной!

 

- Да что с тобой, - встряхнул друга Анатолий, - ты брат пьян, что ли?

- Если ты не видел, - отвечал Евгений, - то за завтраком или за обедом, я не выпил, не капли, просто поднимал бокал и все.

- Тогда что с тобой происходит, - продолжал трясти Левкина друг.

- Толик, мы когда домой поедем, - вздохнул Евгений, - он посмотрел на друга с такой тоской, что Анатолию стало не по себе.

- Вот этого я и предполагать не мог, - Разумовский попробовал улыбнуться, - это Лиза, не правда ли?

- Правда, - ответил друг и опустил голову.

 

Молчание было долгим, прервал его их новый друг, Александр Васильевич.

 

- Прошу друзья мои, хочу вас познакомить со всеми, - Муромов взял под руки обоих путешественников и согласно этикету начал со старших и дам, затем подвел их к молодым офицерам.

- Не без гордости заявляю, гений и не менее того, - Муромов подвел невысокого молодого, худощавого офицера к путешественникам, - Михаил Юрьевич Лермонтов, поэт, герой и просто хороший и обходительный человек…

 

На Анатолия и Евгения смотрел их ровесник со страниц учебника по литературе, только живой, с ясным и веселым взглядом, с усами, как и подобаем гусарам, и, наверное, с чувством любопытства.

 

- Вижу господа только что из-за границы, - со знанием дела поинтересовался у новых гостей Лермонтов.

- Вы правы Михаил Юрьевич, - Разумовский был в своей роли как рыба в воде, - еще неделю назад нас обнимала Франция, а сегодня мы на своей милой Родине!

- Нахожу Ваши слова довольно удачными для стихотворения, - не без восторга сказал поэт, - Вы, верно, пишите стихи - признайтесь?

 

- Анатолий Сергеевич нет, - после небольшой паузы выровняла разговор Елизавета, - а вот Евгений Иванович, - она посмотрела на Левкина с небольшим укором и в тоже время с улыбкой, - знаток в стихосложении и если мы его попросим, то он, быть может, прочтет нам что-нибудь?!

 

Евгений с ужасом посмотрел на Лермонтова, и ему стало еще страшнее от того, как смотрел великий поэт на Елизавету. Здесь не надо было быть психологом. Взгляд молодого Лермонтова выдавал дикую ревность… Но Левкину было страшно не от того что поручик гусарского полка может вызвать его на дуэль, а от того что это будет сам ЛЕРМОНТОВ!

 

- А давайте я прочту, - разобрался во всем этом смятении и Разумовский.

- Сочту за честь, если именно вы это сделаете, - одернул на себе мундир и слегка поклонился своему другу Евгений.

- Поговори хоть ты со мной, гитара семиструнная, - стал читать Разумовский никому неизвестного Владимира Высоцкого, извиняясь в душе перед ним, - вся душа полна тобой, а ночь такая лунная!

Без залихватского: «Эх, раз, да еще раз», стихи звучали в духе дня 13 июля 1841 года…

 

- Должно быть в стихах Ваших, - первым начал хвалить Левкина Лермонтов, - есть некое предостережение направленное человечеству, к такому приему обычно прибегал великий Пушкин, мне, во всяком случае, очень понравилось.

 

Аплодировали долго, и больше всех рукоплескала Елизавета, не прошел мимо Лермонтова и этот факт. Заметил этот момент и Разумовский, уже пожалевший о том, что обманул поэта и всех присутствующих.

 

- Прошу всех в гостиную, - стал приглашать гостей хозяин поместья, - а затем будут танцы и опять, обязательно стихи!

- Что ж Вы сами не смогли прочесть такое великолепие, - спросила Лиза у Левкина поднимаясь с ним рядом по ступенькам и не желая того сама, касаясь своим длинным платьем панталон Евгения, - пообещайте мне прочесть свои творения и больше не переходить на прозу, к тому же такую, какая была час назад!

 

В другое время, подобное прикосновение бархата к штанам Левкина не вызвало бы у него никаких чувств, а здесь же с ним происходило что-то невероятное – кружилась голова и он то и время «взмывал» ввысь и опускался обратно к своему предмету обожания.

 

- Обещаю, - прохрипел Левкин, - однако проза есть не что иное как часть нашей жизни, иной раз прекрасная, а иногда ужасная и никчемная, но это наша жизнь и последнего, простите меня Елизавета Александровна, я пообещать не могу.

 

Он остановился на широких ступенях и посмотрел на нее снизу вверх, она тоже задержалась на мгновение, и пошла дальше, не ответив ни слова…

 

В большой и ярко освещенной большим количеством свеч гостиной было довольно уютно, и даже множество картин, ковры, и шкуры некоторых диких животных не казались изъяном аристократа, а наоборот являли из себя предмет благородства и знания искусства. По обеим сторонам стен стояли столы, на которых было множество вкусных вещей, которые наши друзья попробовали только вчера и сегодня. Это опять были фаршированные фруктами, ягодами и орехами птица и рыба, испеченные в белом вине, и в каком то маринаде филе свинины и баранины, было множество изготовленных по каким то старинным рецептам овощей и, конечно же, сладости. Все это было разложено и сервировано на золотых и серебряных блюдах и стояло среди не менее красивых подсвечников располагающих не только к пиршеству, но и к хорошей светской беседе.

 

Левкин опять блеснул знаниями ведения супервоспитанного человека за столом, и его друг, уже без труда проделывал почти то же самое.

 

Музыка звучала тихо и совсем не мешала разговаривать и слышать собеседника, была она приятной и настолько близкой и красивой, что друзья переглянулись, показывая друг другу на музыкантов.

 

Александр Васильевич произносил тосты, вставали и другие приглашенные, но стоит отметить что разговаривали все так, что никто ни кому не мешал… После почти двух часов ужина, слуги стали поворачивать кресла гостей к центру гостиной, здесь разворачивались другие события – начались танцы. И первыми вышли в центр огромного зала отец и дочь Муромовы. Елизавета порхала как белая голубка, а старый солдат тоже не отставал и если не был образцом для юных танцоров, то во всяком случае получалось у него это совсем неплохо. Музыканты заиграли уже погромче и в круг стали выходить и большинство здесь собравшихся.

 

- Не танцуете, - услышал рядом с собой Левкин мужской голос, - что же Вы так, стихи хорошие пишите, а показать как танцуют во Франции не хотите?

 

- А Вы хотите меня пригласить на танец, - ответил Лермонтову Евгений.

- Однако Вы остряк и большой шутник, - заметил поэт и сверкнув глазами как молниями удалился.

Когда наступил небольшой перерыв, Александр Васильевич попросил Лермонтова почитать им что-нибудь.

- Полагаю, мы еще не насытились стихами милейшего Евгения Ивановича, - не без колкости заметил Лермонтов и захлопал в ладоши, но к счастью Левкина он был единственным, кто аплодировал.

 

- Не сочтите за грубость, - отвечал Евгений, - но Вы любезнейший Михаил Юрьевич преподнесете всем огромный подарок, если прочтете свои произведения!

 

Лермонтов стоял с полминуты удивленный, затем прочел свои стихи. Из уст самого составителя, они звучали великолепно.

 

- На сегодня все, - поэт выглядел несколько бледным, - чувствую себя несколько неважно, вынужден извиниться и покинуть столь приятное и милое общество.

Последние его слова были обращены к Елизавете, он смотрел на нее, и спешно спрятав свои записи в рукав, поклонился и вышел.

 

- Я всегда чувствую что-то неладное, - Лиза подошла вплотную к Левкину, чуть ли не уткнувшись в его мундир, - выслушайте меня пожалуйста Евгений Иванович!

 

Они вышли на террасу, уже спускались сумерки. Здесь стояли столы, на них тоже горели свечи и слуги суетились, накрывая их блюдами к вечернему чаю.

- Прошу понять меня правильно, - Елизавета стояла так близко к Левкину что он боялся вздохнуть, - с некоторых пор Михаил Юрьевич оказывает мне знаки внимания, но как он не пытается разбудить мое сердце, до сегодняшнего дня этого не происходило, а вот теперь.

 

Муромова подняла на Евгения глаза, и у него закружилась голова.

- Так значит, сегодня он своего добился, - не с утверждением, а с какой-то надеждой поинтересовался Левкин.

- Нет, он не добился, - Елизавета повернулась к столу и поднесла к губам платок, - видимо пришло время, чтобы и в мое сердце постучала любовь.

Она опять повернулась к Женьке и он узнал чей платок она прижимает к губам. Когда они ездили с Толиком по магазинам, он купил его в киоске за 11 рублей 50 копеек – это был ЕГО платок!..

 

- Но мы должны помочь Лермонтову, - она вмиг серьезно заговорила о проблемах поэта, - Михаил Юрьевич несколько не сдержан и остр на язык, чем иной раз вызывает огромную к себе ненависть. Среди наших гостей таких людей не было, но он сейчас, насколько я знаю направляется к генеральше Верзилиной а там будет и майор Мартынов. У них уже были случаи серьезных споров, и вот теперь я боюсь, это может зайти еще дальше.

- Если Вас не затруднит, - Левкин взял Елизавету за обе руки и сдерживая радость смотрел ей в глаза, - пригласите сюда и немедленно моего друга Анатолия Сергеевича – поедем выручать Лермонтова…

 

Они торопились, почти в полной темноте, на дрожках Степана к его дому сопровождаемые одним из слуг.

 

- Но как вы хотите его остановить, - спрашивала волнуясь и укутываясь в шаль Елизавета, - он ведь уехал из нашего поместья с полчаса назад, к дому Верзилиной около полутора часа, ездит он всегда верхом, нам не догнать его, к тому же мы направляемся не в ту сторону!..

- Ни о чем не спрашивайте и показывайте дорогу, - успокаивал ее Разумовский, - мы именно для этого сюда и прибыли.

Теперь Евгений, стал понимать для какой, высокой миссии они перенеслись во времени.

 

- Можете быть спокойна милая Елизавета Александровна, - Левкин поцеловал руку девушки, - мы профессионалы и снами шутки плохи, только Вы ничему не удивляйтесь и ничего не бойтесь.

- После сегодняшней встречи с кабаном, - Елизавета улыбнулась Левкину, - но с Вами и с Анатолием Сергеевичем я ничего не боюсь!

- Вот и славно, - ответил Разумовский и затем обратился к слуге Муромова, - мы пошли к конюшне и ты живо зови туда Степана, пусть поторопится!

 

Ждать Степана долго не пришлось, он явился во всей амуниции, снаряженный ружьем, плетью и какими то железными когтями.

 

- Здрастье любезная Елизавета Александровна, - рыбак отвесил поклон своей хозяйке и уже серьезно с вопросом обратился к Левкину, - что прикажите Евгений Иванович?

Лиза была удивлена и тем не менее выслушала диалог своего слуги и двух новых знакомых.

 

- Есть ли какие либо острые железные вещи по дороге к поместью генеральши Верзилиной, - Женька спрашивал как пилот «Lend Rover» в песках Сахары у своего штурмана.

- Нет Евгений Иванович, - также серьезно отвечал Степан, - железо это хорошее добро, поэтому разбрасывать его никто не будет, можете смело ехать на своей повозке, только не забудьте запалить свои «зажигалки».

- Спасибо за заботу, - ответил Евгений и повернулся к Лизе, - еще раз прошу Вас Елизавета Александровна, не удивляйтесь ничему и ничего не бойтесь, Степан подтверди!

 

- Можете быть спокойна Елизавета Александровна, - Степан отвесил поклон и перекрестился, - правда повозка их тихонько рычит, как Трешка на рыбу, но мчится лихо, ничего не бойтесь!

 

Первым делом друзья усадили Лизу на заднее сиденье, слуга остался со Степаном, затем Женька запустил двигатель, включил фары и врубил первую скорость. Автомобиль выскочил из конюшни как лев в прыжке и помчался по накатанной дороге указанной Степаном…

 

- Не гоните поручик, - по военному отдал приказ Левкину Разумовский.

- А мне помнится, что в ранг поручика меня еще не производили, - съязвил Женька.

- После сегодняшней операции будете им, - ответил Анатолий, и они оба рассмеялись.

 

Лиза сидела на заднем сиденье, прижавшись к спинке и широко открыв свои красивые глаза, она не могла сообразить – «Куда она попала?» Ее новые знакомые были, несомненно, людьми благородного происхождения. Но форма на них была явно не российского покроя, прически какие то смешные, к тому же поручик Разумовский был без усов!.. Хотя оба они очень приятные мужчины и пахнет от них не лошадьми, а каким то едковатым запахом, возможно в Париже этот одеколон сейчас и в моде?

 

Но ощущение для Лизы было довольно не из легких, одновременно и страшное и приятное. Казалось, что она со своими друзьями находится внутри какой-то птицы, которая летит над самой землей с горящими во тьме глазами. И, тем не менее, все это было сказкой наяву.

 

Летели они совсем немного времени, Елизавете даже понравилось, но повозка резко начала останавливаться, стало в одни миг темно и все стихло.

 

- Прошу Вас Елизавета Александровна, - услышала она голос Разумовского, - давайте выйдем вместе, и Вы мне хотя бы примерно покажите дальнейшую дорогу.

 

Он открыл дверь, но его уже опередил друг, подав девушке руку и помогая выйти из «Москвича».

 

- Благодарю Вас любезный Евгений Иванович, - узнала она во тьме Левкина, - Здесь нет ничего сложного господа, усадьба Верзилиной вот за тем холмом, луна все-таки Вам благоволит, направляйте туда свою повозку!

 

Уже через несколько минут пути на автомобиле, перед путешественниками вспыхнул огнями огромный особняк. Сотни свечей на люстрах горели не только в огромных комнатах и залах, высокие канделябры освещали абсолютно все уголки вокруг самого поместья и стояли у каждого столика на огромной лужайке, где также как с полчаса у Муромовых проходил светский вечер.

 

Евгений выключил свет, переключился на нейтральную скорость и заглушил двигатель. Машина беззвучно покатилась с холма. Левкин остановил ее метрах в тридцати, двадцати пяти от входа в поместье, ловко выскочив из своего автомобиля, он открыл заднюю дверь и опять подал руку Елизавете. Разумовский сидел на месте и обдумывал свой дальнейший план, который он составил задолго до путешествия… Когда и Анатолий покинул свое «пилотское» место, Женька по привычке клацнул кнопкой пульта центрального замка автомобиля, громко щелкнули дверные замки и пикнула на всю округу сигнализация, сверкнув при этом зловещими желтыми огнями, осветив на секунду испуганные лица гостей генеральши Верзилиной.

 

- Добрый вечер господа, - поприветствовала незваная гостья собравшихся одновременно стараясь их успокоить, - простите что без доклада, но мы с друзьями все же решили посетить ваш столь прекрасный вечер.

 

- Проходите душечка, - распростерла свои объятия дама лет сорока-пяти, классических для того времени размеров и с небольшими темными усиками над верхней губой, - Тебе всегда здесь рады и без доклада, приглашаю и вас господа, представь мне их Лизонька!

 

После знакомства с хозяйкой и небольшим обменом поклонами и кивками между гостями, путешественников усадили на самые почетные места, откуда была видна вся огромная терраса, на которую вот-вот должен был выйти поэт читать свои новые стихи, в настоящий момент он готовился для выхода к слушателям…

 

- Не могу понять Елизавета Александровна, - услышала за спиной негромкий голос Лермонтова Лиза, - для какой цели Вы прибыли, послушать новые творенья «гения» моего или посмеяться над любящим Вас человеком?

- Вас я люблю, дорогой мой Михаил Юрьевич, - также тихо ответила и Елизавета, - но я Вам давно говорила, люблю как брата, но чтобы посмеяться над Вами, у меня не было и мысли.

 

- Я видел как Вы прибыли со своими новыми друзьями, - поэт говорил так тихо что его слышала только собеседница, - если бы не мое к наукам рвенье я бы подумал что это дьявольская колесница, но я видел поезда… И тем не менее кто Ваши новые соглядатаи?

- Я Вам запрещаю так их называть, - Елизавета вмиг стала, какой то замкнутой, - я только хочу послушать Ваши новые стихи.

 

С детства знакомые для наших путешественников «новые» стихи звучали на самом деле по-новому. Левкин, читающий только рассказы, в этот день заслушивался поэзией. Он сидел, подперев рукой подбородок и смотрел на горящие, на канделябрах свечи, глаза его блестели и казалось еще миг и лучший в Пятигорске мастер по ремонту отечественных автомобилей и иномарок разрыдается. На него взглянула Елизавета и поняла, что Евгений любит поэзию как никто другой, и пока Лермонтов читал свои стихи, она с умилением смотрела на Левкина. Всего этого не смог не заметить Михаил Юрьевич. Закончив читать он не сошел с небольшой сцены а буквально спрыгнул с нее и подошел к одному из столиков. Поговорив с полминуты с офицером, они вместе пошли к выходу.

 

- Это майор Мартынов, - задыхаясь произнесла Елизавета и крепко сжала руку Евгения.

- Идемте их надо померить, - решительно ответил Анатолий, - где твоя рация Женька? Разойдемся!

 

Анатолий увидел силуэты офицеров почти у автомобиля, он сбавил шаг и на минимум включил рацию.

- Вместо пустых угроз ты гораздо лучше бы сделал, если бы действовал, - Разумовский узнал голос Лермонтова, - ты знаешь, что я от дуэли никогда не отказываюсь, следовательно, этим не испугаешь.

- В таком случае Михаил Юрьевич, - этот голос был Анатолию незнаком, - я пришлю к тебе своего секунданта.

 

- Прибереги его для меня, - в свете луны появился Левкин, и по мере того как он подходил к дуэлянтам, его светская речь переходила на язык, на котором он общался в автомастерской, - Мартынов, блин, я тебе сейчас так по рылу съезжу, что ты и про все будущие дуэли забудешь!

- Это что за приведение, Лермонтов, - удивленно спросил второй офицер берясь за ручку сабли висящей у него на боку, - этот невежа с тобой?

- Нет, - поэт был удивлен гораздо больше Мартынова, - этот господин из свиты Муромовых.

 

- Где ваши манеры господа, - Лиза встала перед Мартыновым и Левкиным, - Евгений Иванович Вам ведь так нравятся стихи!?

- Великодушно прошу прощения господа, - в разговор вступил подошедший Разумовский, - господин Мартынов, не имею чести быть представленным, Елизавета Александровна будьте так любезны.

- С удовольствием, - ответила Лиза, - господа Разумовский и Левкин, прибыли к нам недавно из Франции, господин Мартынов, прошу любить и жаловать, Михаила Юрьевича здесь знают все из присутствующих, как и он нас.

 

Воцарилось молчание, из поместья Верзилиной доносилось пение, девушка пела романс о любви, у кого-то из путешественников затрещала рация.

 

- С прискорбием сообщаю, - процедил сквозь зубы Мартынов, - мне не нужна любовь и уважение господина меня оскорбившего, я лишь требую сатисфакции, вы мерзавец господин Левкин, большой мерзавец.

- Так меня еще никто не называл, - вместе с этими словами Евгений шагнул к Мартынову, еще мгновение и майор из восемнадцатого века получил под дых. Стоящие вокруг оцепенели, еще полсекунды и Левкин профессиональным ударом в лицо снизу вверх сбил Мартынова с ног, - Вы требовали сатисфакции так получите ее!

 

- Как Вы себя чувствуете Мартынов, - старый товарищ майора подал ему руку.

- Спасибо удовлетворительно, - Мартынов несколько секунд смотрел на протянутую ему Лермонтовым руку и в результате откликнулся на помощь.

- Евгений Иванович я требую прекратить драку, - Разумовский буквально навис над другом и отчитывал его как мальчишку, - Вы что это себе позволяете, Где Ваши манеры, а вспомните Париж, Вас ведь там уважали мужчины и любили женщины, СМИРНО, - в конце своей речи Анатолий перешел на крик и все вокруг стихло, даже пение у Верзилиной.

 

- Однако дуэль, - Мартынов опять шагнул к Левкину и в следующую секунду попятился, назад потирая скулу, - выбор оружия за Вами.

 

- Я приношу свои извинения, - стоял нагнувши голову Левкин, как и подобает провинившемуся ученику затем он посмотрел на Разумовского и обратился к Мартынову, - однако от дуэли не отказываюсь, но ввиду того что не обладаю умением ни стрелять из пистолета, ни драться на шпагах, то я выбираю вот это и он показал Мартынову кулак…

- Готов принять Ваши извинения, - растеряно ответил майор, - но есть одно условие, если Вы выпьете со мной за здоровье Елизаветы Александровны, господина Разумовского и Михаила Юрьевича.

- С удовольствием принимаем Ваши условия, - ответил за Левкина Разумовский и посмотрел на друга устрашающим взглядом, который при свете луны был ужаснее, чем у Фреди Крюгера.

- Вот за Елизавету, - после недолгой паузы ответил Евгений, - и за Михаила, с удовольствием, ну и за моего друга…

 

Госпожа Верзилина была рада тому, что ее новые и старые друзья вернулись, и она то и дело сыпала на их головы тосты и те не рассыпались о них, а мягко вкатывались по-русски, делая их дружбу еще крепче…

 

- Непременно попробуйте моих цыплят в сыре, - предлагала все новые и новые блюда путешественникам радушная хозяйка, - до этого они мариновались в шампанском, а после запекались.

- Однажды я был на интересной выставке, - шепнул своему другу Левкин, - так вот, там демонстрировались фарфоровые фигурки, а я то думаю, где я все это видел?!

 

- Прекрати, - перебил его Анатолий, - все это живые люди, и для нас они еще не стали историей.

- А одна из них настолько жива, - продолжал шептать Евгений, - что реальнее чем сейчас я себя еще не ощущал, - Левкин замолчал а затем продолжил еще тише, - мне почему-то грустно Толик?..

- Твоя грусть мне понятна, - отвечал Разумовский, - но ты бы поработал над своими чувствами, я прекрасно вижу что и ты ей интересен, но из этого все равно ничего не получится, только одни раны в душах – у нее здесь, у тебя там…

 

От первых слов Анатолия, по поводу того, что Левкин интересен Елизавете, его сердце будто бы обожгло огнем. Вторая фраза окунула это пылающее сердце в ледяную полынью.

 

У Евгения было настолько грустное выражение лица, что на это не смогла не обратить внимания объект разговора.

 

- Вы сейчас мрачнее тучи Евгений Иванович, - весело спросила Елизавета, - неужели Вам не нравится этот прекрасный вечер или стихи нашего любезного Михаила Юрьевича?

- Мне с детства нравятся стихи Михаила Юрьевича, - в задумчивости произнес Левкин, - а вечер настолько прекрасен, что можно задохнуться от чувств переполняющих меня.

- Помилуйте сударь, - удивилась Лиза, - Вы с Лермонтовым не иначе как ровесники, и если Вы мне тот же час не расскажете о своих чувствах, я непременно расстроюсь, вот-вот расстроюсь.

 

Евгений посмотрел в глаза Елизавете и она отшатнулась, в его взгляде читалось всё. Яркий свет канделябров выдал и состояние девушки, ее щеки горели как два красных налитых яблока.

 

- Простите, Елизавета Александровна, - Левкин встал со стула и наклонился к ее уху, - здесь не место для объяснений и если Вас не затруднит, давайте прогуляемся.

 

Лиза молча встала, повинуясь Евгению и своим чувствам, протянула ему руку, и они также молча пошли к выходу из поместья. Их ухода почти никто не заметил, разве что Разумовский и Лермонтов…

 

- Откуда Вы все-таки свалились на мою голову, - первой прервала довольно таки долгое молчание Елизавета, - милый Евгений Иванович, Вы, как и Ваш друг будто бы не от мира сего.

 

Лиза говорила весело и задорно, слушать ее было одно удовольствие, Левкин, идя рядом, чувствовал себя самым счастливым человеком не только во всей вселенной, но и во времени. Девушка, наверное, как и весь прекрасный пол задавала вопросы и сама же на них отвечала. Евгений, вспомнил слова своего друга, остановился и вздохнул.

 

- Милая Лиза, - начал он свою речь, - милая прекрасная Лиза, - Левкин вздохнул еще раз и начал свое повествование, - в те места, откуда мы прибыли со своим другом, Вам, к сожалению, не попасть никогда, вот это меня и удручает.

- А почему Вы за меня решаете, - по девичьи обиженно, но с иронией произнесла Елизавета, - с Вами или без Вас, мне бы только знать, откуда Вы, и я там обязательно побываю, - девушка расхохоталась.

 

Разговаривая, они подошли к автомобилю, луна казалось, еще ярче осветила листву под ногами, ягоды на кустах, высокие деревья и лица двоих. В доме Верзилиной по-прежнему веселились. Звучала музыка, и читали стихи.

- Вы на самом деле хотите узнать, откуда мы прибыли, - Левкин взял Елизавету за руку.

- Сейчас только об этом и думаю, - серьезно ответила девушка.

 

- Вам не показалась странной наша повозка, - спросил Левкин подходя к автомобилю.

- Более того, - Елизавета остановилась, - сразу мне было жутко страшно, затем было такое же ощущение как во сне, Я ЛЕТАЛА!

- Видите ли Лиза, - Евгений достал ключи с пультом, - самое печальное то, что мы прибыли не из конкретного места, мы прибыли, - Евгений замолчал и сделал шаг навстречу девушке, но не стал подходить близко, - прежде чем я Вам скажу о нашем с Анатолием Сергеевичем путешествии, я хочу чтобы Вы знали следующее и наверное самое главное…

 

- Не пугайте меня Евгений, - девушка обратилась к нему также по простому, но тоже была очень серьезна, - отец научил меня быть сильной, да и дал Бог что я переняла от него к наукам интерес, постараюсь разобраться.

- Елизавета Александровна, - сейчас Евгений больше походил на президента при его очередном обращении, - наше путешествие носит довольно серьезный характер, но так случилось, что я встретил Вас. Я был знаком со многими женщинами, - Левкин опять сделал паузу, - но ни одна, слышите, ни одна так не тронула мое сердце, как это сделали Вы. Мы прибыли, милая и единственная моя Елизавета Александровна, из будущего, из далекого будущего. С сегодняшнего дня и до дня в котором я живу почти 170 лет…

 

- Вероятно, этот прием сейчас моден в Париже, - девушка шагнула назад, - прощайте господин Левкин, - она повернулась в сторону усадьбы но остановилась, услышав как щелкнул центральный замок.

- Всего минутку, - остановил Елизавету Левкин, - дайте мне ради Бога только минутку и все, я не буду говорить ни слова, только покажу Вам, где я живу и все.

 

Муромова остановилась, несколько секунд она стояла, задумавшись лицом к веселившимся в поместье, затем как бы нехотя повернулась. Евгений быстро открыл заднюю дверь, с полминуты копался в вещах и затем вытиснулся с небольшим свертком. Он положил его на капот и развернул, в нем оказалась тонкая книжица.

-

Сей предмет называется ноутбуком, - Левкин гордо положил руку на компьютер.

- Вы же сказали ни слова, - с иронией произнесла Лиза.

- Простите, - ответил Евгений и продолжил свое волшебство.

 

После того как была открыта обложка этой «книжицы», девушка увидела вместо страниц множество каких-то квадратиков. Еще мгновение и у Елизаветы подкосились ноги, и она теперь не могла сдвинуться с места. Как в открытом окошке здесь появился берег какого-то фантастического мира, и зазвучала красивая музыка. Затем все стихло и вместо этого произошло еще большее чудо – на обложке как живой появился Евгений Иванович, только не в офицерском мундире, а в совершенно другом одеянии, он смеялся и курил, вокруг было много людей и стояло большое количество таких же повозок как у него только разных цветов. Еще полминуты и через это волшебное оконце чуть не выплеснулось море.

 

Елизавета никогда там не была, но слышала о море от Лермонтова. О ужас, вместо глаз у Левкина были черные округлости, нет это просто монокль с темными стеклами, Лиза тоже о таких знала. Евгений почти голый сидел на каком-то предмете, который мчался по морю, рассекая волны. Море сменилось огромным кабинетом, в котором было множество коробок, из которых также как и сейчас смотрели разные маленькие люди и происходили всякие непонятные вещи, здесь рядом с Левкиным был и поручик Разумовский, но не в мундире а в красивом костюме с синей полосой на белой рубахе, почти также был одет и Евгений Иванович.

 

- Однако я не могу прийти в себя, - произнесла Елизавета через несколько минут, после того как Левкин закрыл ноутбук, - объясните мне Евгений Иванович, что это было?

- Вы мне не верили, - грустно произнес Левкин и достал сигарету, - это мой мир, наш мир с Анатолием Сергеевичем, ничем не отличается от Вашего. Только в другом времени.

- Но этого не может быть, - все еще удивлялась Лиза, - этого просто не может быть!

- Но это действительность, - Левкин снова шагнул навстречу девушке и подошел вплотную так и не подкурив сигарету, - действительность от которой я, наверное, убежал бы сейчас сам, или может быть не встречал бы Вас никогда…

 

- Что Вы такое говорите, - Лиза положила ладонь Евгению на мундир, - Вы ведь не это хотели сказать, ну право же?

- Вы правы, - еле проговорил Левкин, маленькая ручка Лизы прожигала его грудь, - если бы была возможность, я бы забрал Вас с собой.

- Так в чем же дело, - девушка убрала свою ладошку и снова повернулась в сторону усадьбы генеральши Верзилиной.

- Как ни горько все это, - Евгений сорвал лист с дерева, - но для Вас к огромному моему сожалению, там будущего еще не создано.

- Тогда возвращайтесь сами, - девушка улыбнулась, повернувшись к Левкину, - а мое место здесь, прощайте…

 

Евгений прекрасно видел, как при свете луны блестели от слез глаза Елизаветы, он не стал ее снова останавливать, у него у самого в горле застрял огромный ком…

 

Немного погодя следом за Елизаветой, к усадьбе, пошел и Левкин. В голове происходил полный хаос, настоящее переплелось с прошлым, фантастика с действительностью. Его отношение к женщинам кардинально изменилось. «Неужели только сто и более лет назад могли любить по настоящему?»: думал он.

 

В себя он пришел только после того как услышал голос Разумовского – Толик пел сидя за огромным роялем. В школьные годы Анатолий окончил музыкальную школу по классу фортепиано и, кстати, довольно успешно. Затем в институте принимал активное участие в художественной самодеятельности, пел как в фольклорном, так и в современном ансамбле.

 

- В синем поле васильки, дальняя дорога, - голос у Разумовского был далеко не как у Владимира Семеновича и тем не менее он хотел спеть что-то близкое к тем годам, - сердце бьется от тоски, а в глазах тревога, - здесь он начал понимать что переходит на крик и остановился

- Не пробуждай не пробуждай, - Толик наконец вспомнил экранизацию знаменитого фильма и песню из него на слова знаменитого Дениса Давыдова, которого уже прекрасно знала почти вся светская общественность России 1841 года, - моих надежд и песнопений, - у Анатолия был красивый бархатный голос, здесь он больше подражал своему киношному исполнителю песни, и аккомпанировал он себе тоже прекрасно.

 

И если во время песни Высоцкого некоторые за столиками переговаривались, то эту дослушали до конца абсолютно все, затем несколько секунд молчания и как по команде присутствующие стали аплодировать, дамы кричали «Браво».

 

Анатолий откланялся и вернулся за свой столик, здесь ждал его друг, друг которого он не мог узнать. Прежде веселый, идущий по жизни легко и свободно, хорошо знающий любую технику, пользующийся уважением среди автомобилистов и успехом у женщин, сидел мрачнее тучи и был несколько потерян.

 

- Завтра будем возвращаться, - как бы успокаивая Евгения, произнес Разумовский, - наша миссия окончена, дуэль Лермонтова с Мартыновым предотвращена.

- Тогда едем к Степану, - Левкин встал поправляя мундир, - согласись у него спалось хорошо!?

- Не возражаю, - ответил Разумовский, - однако надо найти Елизавету.

- Мадам Муромова только что отбыла, - ответил слуга Верзилиной, - ее сопровождает господин Лермонтов.

- Опять этот Лермонтов, - прорычал Левкин.

- Да Вы я вижу сударь сами на него зуб точите, - за спиной Евгения стоял не кто иной как Мартынов.

 

- Нет, господин майор, - ответил за Левкина Анатолий, - мы просто вспомнили прекрасные стихи Михаила Юрьевича.

- Не смею возражать, - отвечал Мартынов, - его чудесный гений блещет все ярче и ярче, но стоит заметить, что у него заносчивый и насмешливый характер, он может вывести из себя своими злыми шутками и глумлениями кого угодно.

 

- Вот так, - удивился Разумовский, - а мы этого и не знали, даже из учебников, - здесь он осекся и продолжил, - но, однако давайте господин Мартынов будем с пониманием относиться к поэту, он ведь как ребенок, ну согласитесь со мной?

- Любезный Анатолий Сергеевич, - Мартынов взял под руку Разумовского, и повел его в сторону, оглядываясь на Левкина, - в прошлом году, в месяце феврале, он уже дрался с бароном де-Барантом, дрались они на шпагах, Лермонтов получил легкое ранение и они взялись за пистолеты. Де-Барант дал промах, Лермонтов выстрелил в сторону. Таким благоприятным исходом окончилась дуэль и они тут же, на месте поединка, помирились.

 

- Довольно интересная и поучительная история, - восхищенно произнес Разумовский.

- Вот именно поучительная, - поднял палец к верху Мартынов, - но, к сожалению, Лермонтов не кается.

- Ну, полноте господин майор, - Разумовский раскинул в сторону руки, - он ведь дитя, да и только, давайте лучше выпьем, есть хороший тост!

- Согласен господин поручик, - Мартынов улыбнулся, - ну его этого Лермонтова к лешему, давайте выпьем!

 

Толик никогда не знал что такое похмелье. Однажды ему уже случалось крепко выпивать на свадьбе своего младшего брата, но он все-таки контролировал ситуацию и до самого утра держался молодцом.

 

Наступившее утро или день, он еще не знал, было для него чем-то ужасным.

 

Разумовский лежал на широкой кровати в огромной комнате, стены были увешаны шкурами и коврами, сплетенными из какой то соломки. Сознание понемногу начало возвращать его во вчерашний день, где они расстались с Мартыновым почти родными братьями…

 

После того как Анатолий простонал, в дверь тихонько постучали.

- Войдите, - прокричал Разумовский.

- Премного скорблю за Ваше здравие, - в комнату вошел Степан, - я к Вам с лекарством Анатолий Сергеевич!

- Уж не водку ли ты мне принес, - поинтересовался Разумовский.

- Никак нет барин, - Степан поставил поднос на небольшой стол и подал «больному» серебряную кружку с чем-то горячим и вкусно пахнущим.

- Токмо сразу пейте Анатолий Сергеевич, - «врач» поучал со знанием дела.

 

В груди, а затем во всем теле приятно запекло, и Разумовскому на самом деле стало хорошо, и он бодро поднялся с кровати.

 

- Напомни, какое сегодня число, - Анатолий стал натягивать на себя мундир.

- Июль четырнадцатое будет, - Степан помог одеть Разумовскому сапоги, - полдень барин, самое время обедать.

- А где Евгений Иванович, - строго спросил «поручик».

- Они еще до-солнцу встали, - ответил Степан, - возятся возле своей повозки и все требуют Вас будить, а я ждал за дверью.

 

Анатолий взял со стола кобуру и достал оттуда рацию, динамик затрещал, и пошла «посылка».

 

- С пробуждением Анатолий Сергеевич, - донесся из черной коробочки голос Евгения, - как самочувствие?

- Уже нормально, - ответил Разумовский, - я скоро буду, не уходи никуда, конец связи!

 

Анатолий вспомнил, что в комнате находится Степан, тот стоял у двери и ошалелыми глазами смотрел на Разумовского.

 

- Совсем забыл, что ты здесь, - извинился перед новым другом Анатолий, сидя на кровати и взявшись одной рукой за лоб, - вот видишь, что водка с людьми делает?

 

- Никогда барин у меня после водки такого не было, - дрожащим голосом произнес Степан, - да и не пьян я вовсе, совсем не пил.

- Да я не о том, - отмахнулся Разумовский, - просто не надо мне было эту штуку показывать, - он протянул Степану рацию, но тот еще сильнее прижался к стене.

- Нет, - прохрипел Степан, - помилуйте барин!

 

- Да не бойся ты дурья башка, - Анатолий постучал пальцем по корпусу, - этот прибор работает на радиоволнах и через микрофон и динамическое устройство можно разговаривать на расстоянии с точно такой же штукой, то есть с другим человеком.

- Ладно, - еще раз махнул рукой «барин», - спасибо за лекарство пойду я к Евгению Ивановичу!

 

Июльское полуденное солнце разогрело деревянный пол крыльца настолько, что дерево пахло по особенному, к тому же до этого Евдокия взбрызнула его водой. Расстегнув ворот сорочки, Анатолий шел среди высоких кустарников шиповника и ореха, наслаждаясь видом и запахом свежих плодов рядом растущих деревьев.

 

- Привет работникам автомобильной отрасли, - весело выкрикнул в открытые ворота конюшни Разумовский, - чем занят Жека?

- Две новости, - раздалось из под машины, - одна хорошая одна плохая, с какой начинать?

- Наверное, с плохой, - осторожно ответил Анатолий.

- Вчера при транспортировке Вашего благородия, - Левкин вылез из под машины вытирая руки, - мы переезжали через балку и ты все время орал: «Нажмите тормоз поручик!» Но этого было мало, и ты в один прекрасный момент вцепился за руль и крутанул его, - Левкин тихо хохотнул, опустив голову, и затем с вопросом посмотрел на Разумовского.

 

- Ну и что теперь, - спросил Анатолий и сел на солому возле Евгения, - только не говори, что эта новость является одновременно и хорошей.

- Нет, хорошая это то, что нас пригласили на обед к Муромовым, - уже веселее ответил Левкин, - в четыре часа.

- Но что с машиной, - опять осторожно спросил Анатолий, - надеюсь, ехать мы сможем?

- Сможем, но не сегодня и, наверное, не завтра, - Левкин улыбался, - шаровая опора полетела!

 

- Ты говоришь это с таким восторгом, - Разумовский стал приходить в себя, - будто здесь нет трагедии, а напротив!?

- Толик, - Евгений похлопал друга по плечу и сделал небольшую паузу, - у тебя бывали такие моменты в жизни, будто бы ты находишься на каком-то переломном периоде?

- А разве сейчас мы не на этом самом периоде, - ответил вопросом на вопрос Анатолий, - и я догадываюсь твоему восторгу по поводу шаровой опоры.

 

- Мне толик и радостно и грустно одновременно, - Евгений открыл заднюю дверь автомобиля и достал фотоаппарат, - ты позволишь мне ее сфотографировать?

- Конечно, - не задумываясь, ответил Разумовский, - мотивируй это тем, что ты хочешь показать ей молнию и ничего больше объяснять не надо.

- Сейчас Степан отвезет меня к местному умельцу, - Евгений стал переодеваться в свой мундир, - и я сделаю заказ, уверен, послезавтра машина будет готова к отъезду.

- Ну, слава Богу, - Разумовский вздохнул, подошел к другу и похлопал его по плечу, - пойми Жень, если мы возьмем её с собой, - Анатолий вздохнул и отвел взгляд, - даже при самом благоприятном раскладе, за воротами окажется только ее прах, прости…

- Всё я Толик понимаю, - Евгений достал целлофановый пакетик и положил туда сломанную деталь, - самое ужасное во всей этой истории то, что я ей тоже не равнодушен, - Левкин хлопнул друга по плечу и вместе они направились к выходу из конюшни.

 

Воздух июля 1841 года был необычайно свеж и приятен, пропитан разнообразными запахами фруктовых деревьев, трав и цветов. А еще он был наполнен всевозможными звуками, здесь было все и пение птиц и стрекот кузнечиков, лай собак и свист сусликов. Все это было абсолютно натуральным и таким пьянящим, что у Левкина только при одном воспоминании о возвращении домой сжималось сердце, но и тому была еще одна причина и, наверное, самая основная – Елизавета!

 

- Доложи-ка любезнейший о прибытии подпоручика Левкина Евгения Ивановича, - бросил Евгений слуге стоявшему у въезда во двор майора Громова, - скажи дело неотложное, требует технического вмешательства.

- Сей момент барин, - ответил белобрысый паренек и бегом бросился выполнять поручение.

- Как же, как же помню, - навстречу Евгению вышел здоровый бородач, вытирая о свой фартук руки, похож он был в этом одеянии не на светского майора добряка, а на сельского кузнеца, - прошу Вас подпоручик, проходите, посмотрим на Вашу беду!

 

Прямо во дворе усадьбы находился огромный сарай и напоминал он некое подобие ангара для самолетов. Войдя во внутрь Левкин ахнул, в середине стояла огромная повозка на шести железных колесах, на ее шасси располагались котлы и блоки с непонятными механизмами. Под самым потолком были установлены рельсы и по ним двигались блочные системы, которыми еще не так давно пользовался и Евгений, пока не приобрел электрическую кран-балку. Сзади, в самом углу ангара стоял мощный станок, под воздействием пара, огромный маховик раскручивал барабан, в котором была установлена какая то деталь и ее обрабатывали три человека, маховик также раскручивал колесо с лопастями, которое нагнетало воздух в кузнечные меха. Это был настоящий завод!

 

- Владимир Николаевич, - Левкин был потрясен увиденным, - как Вам это удалось?

- Вижу, вижу, - с нескрываемой гордостью похлопал майор Евгения по плечу замусоленной рукой, - Вы ведь тоже механикой увлекаетесь?

- Потрясающе, - все еще не мог прийти в себя Евгений, - удивительно! Да и я также увлечен механикой Владимир Николаевич, но то насколько велико Ваше увлечение, - Левкин снова развел руки.

- Ну, полноте Вам, - отставной майор махнул рукой и подозвал к себе помощника, - Рассказывайте Евгений Иванович, с чем Вы ко мне?

- А здесь рассказывать нечего, - Левкин полез за пазуху и достал целлофановый пакет с шаровой опорой, - Вы и так поймете когда взглянете на деталь.

- Вот так штучка, - присвистнул мастер и, повернувшись, пошел к выходу, чтобы рассмотреть ее.

- Барин, а это что за диковинка, - внимание Левкина привлек помощник Громова, держа на вытянутых руках целлофановый пакет, - материал весь прозрачен!?

 

Левкин выхватил у подмастерья свой пакетик и пошел догонять мастера.

 

- Сея, штука изготовлена не в России, - Громов рассматривал деталь, гладил ее и временами обнюхивал, - и даже не в Германии, это, скорее всего в Англии, но только для чего она?

- Это шаровая опора с моего экипажа, - осторожно произнес Левкин не зная, что еще добавить, - мне бы вот здесь небольшую скобу сделать?

- Вы мне непременно должны показать свой экипаж, - старый майор произнес это в приказном порядке и строго посмотрел на «подпоручика», - ну мне для своего развития, - последние слова Громов произнес уже мягче и с просящим оттенком.

- Обязательно Владимир Николаевич, - также по военному ответил Левкин, - вот только мне ее сделать надо, по этим чертежам сможете?

- Постараемся, Евгений Иванович, - мастер улыбнулся и, махнув рукой, позвал Левкина за собой, - идемте, разберем проблему на месте!

 

Сославшись на занятость, Левкин отговорил в этот день Громова ехать смотреть автомобиль, однако сам, заинтересованный невиданным размахом отставного майора остался у него до самого вечера, забыв о том, что им с Разумовским назначен обед у Муромовых на четыре часа, ко всему прочему, он оставил рацию в машине.

 

В этот раз Евгений пожалел, что он не на своем автомобиле, лошадка двигалась со скоростью километров семь, а на часах уже было около пяти. Накричав на извозчика, как самый что ни на есть боевой подпоручик, охрипший и раздосадованный, он плюхнулся на сиденье в ожидании знакомых очертаний особняка Муромовых. Лошадка прибавила километров до десяти…

 

- Понимаю, что виноват, - буквально вбежал на террасу взъерошенный Левкин уже в четверть седьмого, - однако будьте великодушны и простите уважаемый Александр Васильевич и Вы милая Елизавета Александровна!

- Не стоит извинений, - вышел навстречу Евгению Муромов, - мы почти и не начинали обедать, присаживайтесь!

- Какой однако, Вы быстрый подпоручик, - оторвавшись от тарелки произнес Разумовский, - Шумахер отдыхает! И зачем я рацию брал подпоручик?

- Еще раз простите, - вздохнул Левкин и, подойдя к Елизавете, приподнял ее ручку для поцелуя.

- Полноте Евгений Иванович, - Елизавета отняла руку и придвинулась ближе к столу, - Вы же видите что некоторые Вам здесь рады, так что присаживайтесь без лишних извинений…

 

К этой фразе не мог не прислушаться Александр Васильевич, и ему стало и радостно и тревожно.

- У меня есть тост, - встал старый майор, - давайте выпьем за красоту нас окружающую, за красоту, которая заключена в небесах, на земле матушке, на реках и морях, за красоту, которая есть в каждом человеке, внутренняя она или внешняя не важно, за красоту друзья!

 

Левкин поднялся так, что опрокинул кресло, он опять начал извиняться, а Елизавета прыснула от смеха уже совсем не злясь, а больше предаваясь забавному моменту. Майор улыбался в усы, уже прекрасно понимая рассеянность «подпоручика», Разумовскому было и весело и грустно одновременно, сам же Левкин чувствовал себя совсем уж скверно.

 

- Не извольте беспокоиться, - к Евгению подбежал один из молодых слуг и быстро поднял кресло.

- Мне тоже кажется, что волноваться не стоит, - успокаивал Левкина Муромов, - Вы Евгений Иванович просто зацепили подлокотник, вот стул то и упал, выпьем же!..

 

Обед ставший ужином продолжался почти до девяти часов вечера, и был он довольно веселым и познавательным, Разумовский рассказывал такие вещи, что поверить в них было совсем невозможно. Но ему время от времени приходил на помощь его друг и добавлял такие детали в своих рассказах, что Муромов только цокал языком и покачивал головой, но все эти рассказы звучали в такой юмористической форме, что хозяин поместья иногда хохотал так что запрокидывал голову назад и несколько раз сам чуть не свалился с кресла, благо слуги были на подхвате, в буквальном смысле. Елизавета чувствовала себя в этот вечер как никогда распрекрасно!

 

- Ну, пора и честь знать, - поднялся Анатолий и положил салфетку на край стола, давая понять, что им пора.

- Да задержитесь Вы, пожалуйста, еще чуток, - стал просить гостей хозяин усадьбы, - да так весело и интересно у меня еще никогда не было, скажи Лизок!?

- Верно папенька, - согласилась Елизавета, - мы так прекрасно провели сегодняшний вечер, что и расставаться с Вами совсем не хочется.

- Так я о чем толкую, - не унимался Муромов, - ну хоть на полчасика, господа, задержитесь?

- А вспомните Евгений Иванович, - искал возможность остаться и Левкин, - как мы за голубями охотились?

- Думаю это не лучшее мое воспоминание, - резко ответил Разумовский и уже улыбаясь, повернулся к Муромовым, - ну еще расскажу о лыжах и мы едем с подпоручиком.

 

Прощаясь, и идя к повозке, Анатолий опять рассказывал что-то смешное и Муромов смеялся от души, а Елизавета стала рядом с Евгением и передала ему какой-то маленький предмет. Это был кулон с камнем.

- На добрую память, - пояснила Елизавета, - я всегда буду рядом с Вами.

- Ах если бы, - тихо вздохнул Левкин и запрыгнул в коляску.

 

К Степану ехали, не проронив ни слова, Евгений сказал, что пойдет спать в автомобиль, а Анатолий отправился в дом.

 

До полуночи Левкин с переноской лазил под своей машиной, затем забрался на багажник, усланный надувным матрасом, и заснул, заснул как младенец, замечтавшись о том, чего не могло сбыться…

 

Но уже ранним утром Евгений встал и сделав несколько разминочных упражнений оделся, побрился и взяв у Степана повозку, отказавшись завтракать, сам поехал к мастеру Громову, захватив с собой канистры с бензином.

 

- Экий Вы однако, ранний Евгений Иванович, - этим утром Громов выглядел как и все аристократы, в длинном бархатном халате, в тапочках и с дымящейся люлькой в зубах.

- Доброе утро любезнейший Владимир Николаевич, - приветствовал отставного майора Левкин, - не терпеться, видите ли, деталь отреставрировать, да к тому же если что помогу.

- Час назад закончил Вашу деталь, - Громов взял Левкина под руку и повел к себе в ангар, - Евгений Иванович платы мне, разумеется, никакой не надо, но, однако же, покажите мне свой экипаж?

 

- Право не знаю, - сконфужено произнес Левкин, - однако хотел бы я взглянуть на шаровую опору.

- Вот она Ваша опора, - гордо произнес Громов, подзывая к себе вчерашнего мастерового, - все ли так сделано?

- Потрясающе, - улыбаясь произнес Евгений, - все именно так, как из магазина!

- Хотел бы я видеть тот магазин, - развел руками умелец, - однако же посмотрите сюда, - Громов подошел к столу и поднял мешковину, - это Вам запасная, - он не скрывал своей гордости за выполненное им дело, и велел слугам принести шампанского.

 

- Премного благодарен Владимир Николаевич, - Левкин не верил своим глазам, - я за рулем не пью, но как Вам это удалось?

- Что такое не пью за рулем, - возмутился Громов, - а эту деталь я сделал при помощи моего нового станка.

- Но шаровая проходит закалку токами высокой частоты, - стал объяснять Левкин мастеру производство деталей.

- У меня в горне температура тоже высокая, - Громов думал что понимает Евгения, - градусов триста не меньше.

 

И он показал Евгению подобие токарного станка, было по всему видно, что этот человек настолько увлечен, что без этого дела он не смыслил своей жизни. Бывший военный также поведал ему и о своей мечте – сконструировать безлошадную повозку!

 

Новые друзья долго еще болтали о техники и ее огромных перспективах в обществе. Но шампанское, в конце концов, стало оказывать свое воздействие на старого майора, не спавшего всю ночь.

- Но я к Вам не с пустыми руками Владимир Николаевич, - Левкин подводил к тому, что собирался прощаться, - велите принести из повозки железные фляги!

 

- Сколько хотите за них Евгений Иванович, - у Громова стал проходить хмель, - тоже, видать из Англии?

- Помилуйте Владимир Николаевич, - Левкин протянул руку умельцу, - я же от чистого сердца, Вы мне помогли, я решил Вас отблагодарить! К тому же важна не форма, а содержание!

- И что там, - стал проявлять интерес Громов, - если коньяк, так мы можем поспорить, я Вам своего налью и еще более!

- Нет там не коньяк, - присел на корточки Левкин и, приоткрыв одну канистру плеснул из нее в маленькую пробочку, - теперь давайте отойдем подальше, а канистры пусть отнесут в какой либо погреб и накроют поплотнее.

 

После того как вспыхнула земля, помощники бросились в разные стороны с какими то причитаниями, такие Левкин уже слышал от Степана. Громов остался на месте, но по его могучему лбу стекал пот и крупными каплями путался в бороде, лицо у бесстрашного майора было белым.

 

- Нет, это не волшебство, - стал успокаивать мастера Левкин, - это всего на всего бензин, АИ-98, - горючее вещество.

- Но оно настолько горючее, - вытер со лба пот Громов, - что мои подмастерья решили, что врата ада разверзлись.

- Давайте назад, - стал звать разбежавшихся крестьян Евгений, - я всех должен проинструктировать по поводу этого бензина.

 

Громов долго тряс руку Левкину, затем молча хлопнул его по плечу, давая понять, что бы тот задержался и поторопился к своему особняку. Вернулся быстро, вместе с помощником, держащим огромный сверток.

- Это тоже, Евгений Иванович, от чистого сердца, - Громов не без гордости развернул сверток, там лежал кожаный футляр.

На солнце блеснула оружейная сталь, это было длинноствольное охотничье ружье, в этом деле Левкин разбирался как курица в велосипеде.

- Простите Владимир Николаевич, - Евгений погладил ружье рукой, - но Вам, быть может, оно больше пригодится, я ведь не охотник.

- Да полноте Вам Евгений Иванович, - старый майор улыбнулся, - довольно шуток, принимайте подарок, как это не охотник, вы ведь офицер! А не хотите охотиться повесьте на стену, в память о нашей встрече.

- Извините Владимир Николаевич, - сконфузился Левкин, - неудачная шутка.

 

- Вот то-то друг мой, - с радостью воскликнул Громов, - а может все-таки шампанского или водочки, - лукаво спросил радушный хозяин.

- Премного благодарен, - Левкин уже с интересом разглядывал драгоценный подарок, - но мне, любезнейший Владимир Николаевич, и на самом деле пора, да и я за рулём!..

 

- Не смею задерживать друг мой, - уже по военному ответил Громов, - и все же очень жаль, что Вы мне не показали свой экипаж, а может быть, я его еще увижу?

- Думаю да, - задумчиво ответил Евгений, - и поверьте, Владимир Николаевич, Ваш экипаж тоже хорош, вот только примите к сведению мой совет, поставьте колеса в резиновые блоки, оденьте их, во что ни будь мягкое, но прочное.

 

- Непременно приму к сведению друг мой, - Громов подошел к Левкину, в глазах старого солдата появились слезы, - впервые встречаю Евгений Иванович человека увлеченного, как и я, но что-то мне подсказывает, что к огромному моему сожалению, мы с Вами больше не увидимся.

- Да как знать Владимир Николаевич, - Евгений протянул Громову руку.

- С Богом друг мой, - мастер пожал Левкину руку, а затем обнял, как сына…

 

Только Евгений выехал из поместья Громова, как на небе сгустились тучи и через несколько минут тяжелые капли дождя забарабанили по спине впереди идущей лошади, по эполетам Левкина и по футляру в котором лежал подарок от нового друга. Настроение соответствовало погоде…

 

- Что же так долго, как поездка, - поинтересовался Разумовский, сидя в автомобиле на коленях лежал ноутбук, - ремонт произведен?

- Да, - ответил Левкин, - и довольно успешно, мне нужно минут двадцать и мы выезжаем.

- Извини Жека, - Анатолий закрыл крышку компьютера, - нам придется задержаться. Оказывается позавчерашняя ссора, Лермонтова с Мартыновым все же переросла в дуэль.

- Мне понадобится твоя помощь, - быстро бросил Евгений и стал переодеваться, - куда ехать?

 

- Из записок Пылаева известно, что дуэль состоится около 18 часов, - Анатолий тоже снял свой мундир, - у подножия Машука, недалеко от горы Бештау.

- Так это на противоположной стороне города Толик, - Евгений улыбнулся, - гаишников нет, пробок нет, долетим минут за сорок!

 

- Нет Женя, - Разумовский вздохнул, - ты помнишь что я тебе говорил, с нынешним народом надо общаться осторожно и бережно, дабы не навредить. Представь себе, что по городу, по которому ползают только повозки, будет нестись современный автомобиль?

- Но сейчас уже почти три с половиной часа, - возразил Левкин, - что ты предлагаешь, на лошадях ехать?

- Нет, поедим вокруг города, - ответил Анатолий, закатывая рукава, - говори что делать?

 

Когда автомобиль был готов, друзья переоделись, Анатолий открыл ворота, Евгений сел за руль, запустил двигатель, включил первую скорость и бросил педаль сцепления. «Москвич», с пробуксовкой помчался к выходу.

 

В проеме возник силуэт девушки и Левкин ударил по тормозам, одновременно натянув ручник. Это была Елизавета.

- Нажмите тормоз поручик, - улыбаясь произнесла девушка ошарашенному Евгению, - Вас ведь вчера Анатолий Сергеевич в поручики произвел, не так ли?

- Так, так, - рассмеялся Разумовский, затем вдруг сразу стал серьезным и произнес, - мы до вечера будем заняты милейшая Елизавета Александровна, а затем заедем к Вам и Вашему отцу попрощаться, увидимся!

 

Левкин не произнес не слова, кивнул и захлопнул дверь. Анатолий еще раз помахал девушке и уселся рядом с другом. Взревел двигатель, Лиза отшатнулась, и автомобиль помчал друзей вершить новую историю…

 

Анатолий держал на коленях новую и старую карты Пятигорска и время от времени давал Евгению то или иное направление и были они похожи не на путешественников во времени, а на спортсменов больших гонок.

 

- Нам придется сделать большой круг, - досадовал Евгений, - и дороги здесь практически никакой, скорость очень маленькая.

- И все же постарайся Жека, - Анатолий раскачивался на сиденье в такт каждому переезду через очередной овраг, - кроме нас ему сейчас никто не поможет.

 

Ему, естественно, подразумевалось Лермонтову.

 

В умелых руках Левкина, автомобиль лавировал среди высоких кустов, деревьев оврагов и других препятствий 1841 года, и «Москвич» мчался дальше, к высокой идеи…

 

Иногда путешественники встречали крестьян, на телеге или пешком, они бросали все и сбегали с тропы по которой шли или ехали, друзьям уже было не до бережливости, главное было спасти великого русского поэта.

 

Время от времени Разумовский поглядывал на часы и поторапливал Левкина, природа, уже не отвлекала путешественников и не радовала своей свежестью. Все их внимание было занято поиском дороги к подножию Машука…

 

Когда, через два с небольшим часа, за большими валунами они, наконец, узнали знакомое с детства место дуэли, их охватил ужас. Три человека, стояли среди невысоких кустов, четвертый присел на колени, судя по всему, это был доктор, он рассматривал, пятого – это был Лермонтов…

 

- Нет, Женя, теперь мы ему не поможем, - Разумовский остановил пытающегося выйти из машины Левкина, - это история, которую мы не сможем и, наверное, не вправе изменить.

- Давай вернемся назад, - Евгений откровенно сожалел о гибели поэта, - ты знаешь, в школе мне его было не так жалко как здесь. Давай вернемся, и приедем вовремя к этому месту, и здесь уже будем разбираться!

 

- Еще раз нет, - Анатолий включил стеклоподъемник, закрыл окно и застегнул ворот мундира будто ему было холодно, - давай убираться отсюда пока они нас не заметили, а то они со страху друг друга перестреляют.

 

Дорога к дому Степана была довольно утомительной. Евгений уже не гнал автомобиль, некого было спасать, теперь он старался не повредить ничего и никого в пути. Вернулись они уже в сумерках.

 

Рыбак стоял у открытых ворот конюшни, он не мог знать о произошедшей трагедии, но наверняка догадывался.

 

- Дай ведро Степан, - бросил Евгений, выходя из автомобиля, - надо машину помыть, завтра выезжаем рано утром.

- Так я и помою, Евгений Иванович, - ответил Степан и исчез за ведром.

- Пожалуй, постараюсь заснуть, - размышлял вслух Анатолий, - насколько будильник ставить, - спросил он у Левкина.

- Ну, если сюда мы выехали, - вспоминал Евгений, - около половины шестого, то ставь ровно на пять.

- А как же прощание с Муромовыми, - поинтересовался Разумовский застыв у ворот, - не хорошо это будет уходить по-английски, мы русские люди!

 

- А я и не собирался уходить по-английски, - ответил Евгений, - Александр Васильевич рано встает, а более.… Ну не стоит теребить душу Толик!

- Ну, как знаешь, - Разумовский почесал затылок, - в пять так в пять!..

- Подожди, - окликнул друга Левкин, - Толик, ты не будешь за меня в обиде, я твои канистры с бензином задвинул?

 

- Нет Жень, не буду, - ответил Анатолий и улыбнулся, - нам ведь хватит того топлива, что ты заправил. А бензин, я понял, ты отдал местному умельцу.

- Да это так, - Евгений смотрел на Разумовского с благодарностью, - еще я хочу твой фонарик задвинуть, а?

- Ну, это тоже понятно, - Анатолий махнул рукой и пошел к выходу, - это Степану, одобряю!

 

- Вот и вода, - в гараж зашел Степан, с двумя деревянными ведрами, - показывайте Евгений Иванович, где можно мыть?

- Мыть можно везде, - ответил Левкин, - давай и мне тряпку.

 

После того как автомобиль был вымыт и закрыты ворота конюшни, новые друзья еще долго сидели под ночным, звездным небом обмениваясь впечатлениями за прошедшие три дня.

 

Степан узнал много нового о том, что приключится через 167 лет, и считал что все это домысел Евгения Ивановича, но уж очень интересный и красивый домысел. Евгений в свою очередь узнал много хорошего о Елизавете, Степан не скупился на похвалы в ее адрес и не было в его словах никакой лести, и уж тем более домысла. Спать они так и не легли, к тому же Левкин опять сделал Степану подарки, от чего тот пришел в неописуемый восторг. Один фонарик аккумуляторный, при свете которого они мыли машину и второй – фонарь-жучок, взятый в дорогу Разумовским.

 

- Этот работает от батареи, - пояснял Левкин, - когда он погаснет, оставь его и пользуйся другим, он приводится в действие мускульной силой и гореть будет еще долго, долго.

 

Анатолий в эту ночь тоже не мог заснуть, он был зол на себя неправильным выбором местности, а успокаивал себя тем, что: «На все воля Божья», это были последние слова в беседе с Лермонтовым на вечере у Верзилиной, и все же…

 

Утром путешественники попрощались со Степаном, его семьей и приняв по настоянию Евдокии продуктов в дорогу, отправились к поместью Муромова.

 

Когда автомобиль уже подкатывался к самим воротам усадьбы, у ворот мелькнула чья-то тень.

 

- Женя, давай назад, - остановил Разумовский, - за те кусты давай отъедим, - он показал рукой в сторону метров на двадцать, - спрячем машину и быстро дойдем пешком. Только не включай ради Бога сигнализацию, никто в это время машину не тронет.

- А я уж думала, что вы и попрощаться не прибудете, - из-за колоны ворот вышла Елизавета, - но я вас господа долго не задержу, мое прощание будет быстрым. Прощайте милейший Анатолий Сергеевич, и вы, - она задержала дыхание, - тоже прощайте господин Левкин.

- Всего Вам хорошего – только и пришло на ум Разумовскому.

- Будьте счастливы, - бросил вслед убегающей Лизе Левкин.

 

- Так дело не пойдет, - вышел к гостям улыбающийся Муромов, - сейчас подадут завтрак, я уже распорядился. Однако где Лиза?

- Думаю, как старший по званию в нашей делегации, - вперед выступил Разумовский, - официально заявляю, добрейший и уважаемый Александр Васильевич! Нам необходимо возвращаться в наше расположение, и сей же час, подтвердите Евгений Иванович.

- Совершенно точно, - вздохнув, повторил Левкин, - в наше расположение…

- Однако где Лиза, - Муромов подозвал к себе слугу и что-то шепнул, тот ему ответил, - простите господа, поднялась к себе, не спала всю ночь.

- Да мы уже вроде и попрощались, - опять вздохнул Левкин.

 

- Ну, раз так, - ответил по военному Александр Васильевич, - я все понимаю, служба есть служба, давайте и мы прощаться. А в следующий раз я вас обоих непременно жду к себе в гости, - Муромов троекратно расцеловал путешественников и стал потирать руки, - я такой пир закачу друзья мои!

 

«Офицеры», не сказав ни слова, только развели руками. Попросив не провожать, сославшись на то, что экипаж их ждет они вышли за ворота…

И опять в автомобиле полное молчание, и так до самой поляны, с которой и началось их путешествие.

 

- А скажи Анатолий, - Евгений смотрел на Разумовского полными от слез глазами, - сможем ли мы, - он сделал паузу, в горле застрял ком, - или я один опять сюда вернуться?

- Мне ни к чему сейчас лукавить, - ответил Анатолий, - когда об этом узнает правительство, Государство, в конце концов, как говорил когда-то мой отец: «компетентные органы». Думаю, путь нам сюда заказан.

- Ну что ж, с этим надо смириться, - после долгого молчания произнес Евгений, - это история, которую мы не сможем изменить…

 

- Ну что друг мой Левкин, - уже веселее заговорил Анатолий, вытирая руки после установки арки, - жизнь Жека продолжается и нам пора возвращаться. Давай брат запомним это прекрасное путешествие и в путь, а там Бог знает, - он замолчал и взъерошил другу волосы, - там сзади в машине полно продуктов и каких-то тряпок.

- Это не тряпки, а ружье, - ответил Евгений, - и подарено оно мне графом Громовым, здешним умельцем, кстати, за твой бензин. А продукты не трогай, может вопреки твоей науки они останутся вполне съедобными.

- Ну, как знаешь, - ответил Разумовский и сел на переднее сиденье, - кстати, и сюда полная машина, и обратно полная машина, а с бензином ты правильно поступил и ружье твое по праву, трогайте поручик!

- Да продуктов Евдокия не пожалела, - Левкин взглянул на заднее сиденье и запустил двигатель, - в путь поручик, и без тормозов!

 

Автомобиль сорвался с места, и кто-то из друзей тихонько взвизгнул, «Москвич» летел к воротам времени, набирая скорость.

 

- Не бойся Толик, - Левкин похлопал друга по плечу, - домчу до самого подъезда.

Толик удивленно сморщил гримасу.

 

По расчетам Разумовского, и опыту вождения Левкина, автомобиль влетел в самую середину ворот.

 

Блеснула молния, и машину занесло на скользкой дороге, капли дождя разбивались о капот и летели в стекло. Евгений включил дворники и начал притормаживать. Путешественников встретил весенний дождь их современности. Взору открылись ровные зеленые поля и полосы лесонасаждений. Вот только воздух стал каким-то не таким…

 

- Нажмите тормоз поручик, - послышался с заднего сиденья тихий, просящий, женский голос, - мне уже стало страшно, ответила Елизавета и откинула плед, на котором лежали помидоры, огурцы и еще какие-то овощи и фрукты.

 

Левкин мельком взглянул в зеркало заднего вида и после боялся опять посмотреть в него, вдруг исчезнет это милое до боли в сердце личико. Разумовский почувствовал вместо своей головы, голову Медузы Горгоны, волосы начали шевелиться…

 

- А я все-таки верил, что все будет наоборот, - закричал обрадованный Евгений и, чмокнув друга в щеку, выскочил из автомобиля под дождь, - смотри, как классно нас встречают дома!

 

Он носился под дождем то и дело, подбегая к задней двери, и мокрый и счастливый заглядывал в окно, его радость была безгранична.

 

- Елизавета Александровна, - прохрипел Разумовский, - это на самом деле Вы?

- Судя по Вашему виду, - Лиза начала приободряться и стала шутить, - Анатолий Сергеевич, будто бы Вы встретили привидение.

- Наверное да, - ответил Разумовский, - но какое прекрасное!

- Скажите Лиза, а как же Ваш отец, - Левкин просунул в окно передней двери голову, - я теперь за Вас в ответе и, разумеется, должен проявлять заботу и о Вашем отце.

 

- Благодарю Вас Евгений Иванович, - Лиза опустила глаза, - я ехала за Вами, а отцу я написала большое письмо и вложила туда фотографии из конверта, который Вы мне велели вскрыть, только после Вашего отъезда… Ему я рассказала более чем Вам.

- Ну что ж у меня Вам тоже есть что сказать, - Левкин улыбнулся и глянул на Разумовского, - ну от этого друга у меня тайн нет, да и Вы всё знаете… Я люблю Вас Лиза, - последние слова Евгений выкрикнул и снова встал под дождь, подняв лицо под приятные капли дождя.

 

- Эй, убирай свою колымагу, - услышал грозный рык сзади себя Евгений, - это что за маскарад, - кричал из открытой двери старого грязного Уазика такой же грязный водитель, - давай дергай с дороги!

 

Левкин обернулся и спокойно пошел к уазику. Водитель, видя спокойно идущего на него офицера неизвестно каких времен, плюхнулся на сиденье и захлопнул дверь. Анатолий, услышав голоса, вышел из автомобиля, Елизавета могла наблюдать дальнейшую сцену только со своего места, через заднее стекло, разговора она не слышала.

 

- К сожалению, сударь, - начал Евгений, - времена дуэлей давно канули в лету, - за время путешествия, Левкин научился держать осанку и выпрямился, - иначе я потребовал бы от Вас сатисфакцию, извинитесь без дуэли, и сейчас же! При мне дама!

- Простите, простите, простите, - троекратно повторил водитель, - и Вы меня простите, выйдя из машины под дождь, испуганный грубиян повернулся к Разумовскому и снял фуражку, затем подошел к автомобилю Левкина и поклонился сидящей в «Москвиче» Елизавете, - и Вы милая барышня меня тоже простите.

 

Затем водитель уазика надел мятую кепку и пошел к автомобилю, что-то, бормоча себе под нос и разводя руками.

 

- Постойте, - окликнул его Левкин и, открыв заднюю дверь своей машины, быстро собрал несколько помидоров, огурцов и других продуктов, собранных для путешественников Евдокией, - извинение принимается, но больше не грубите!

 

- Я агроном с третьего участка, - пояснил мужчина, - смотрю, Вы стали, а здесь еще дождь, мне в контору надо, еще раз извините и спасибо за гостинец.

 

- Ничего не поняла, - спросила Елизавета, после того как их объехал Уазик, - столько лет прошло, а нравы и традиции не изменились?

 

- Как бы ни так, - ответил Левкин, - изменилось многое, традиции храним, но, к сожалению не все, - он виновато взглянул на Разумовского, - но теперь нам придется над многим поработать, несомненно, приумножить традиции, - он с любовью посмотрел на свою Лизу, - и, разумеется, приумножить род человеческий!

 

Евгений повернул ключ зажиганию и включил скорость, Разумовский надел ремень безопасности, зная, что впереди будет асфальтовая дорога…

 

- Только не газуйте, пожалуйста, поручик, - произнесла Елизавета и улыбнулась.

 

Друзья удивленно переглянулись и рассмеялись!..