Я всегда с подозрением относился к явлениям высших сил человеку. За каждым таким случаем стоит или откровенный обман расчетливого лгуна, или шизофрения в ее самых разнообразных проявлениях. И дожил почти до сорока лет в полной уверенности, что встречи с Богородицей, ангелами, а то и с Самим Всевышним – чепуха на церковном масле, как оно там называется? Елей, что ли?

Но вот не далее, как вчера, точнее, не прошло и суток, как это произошло со мной.

С чего начать? Наверное, с того, что я изнасиловал Алену. Ну, в каком смысле? Она спала рядом, а мы без нее проснулись. Мой мозг, как посланник восставшего естества, заставил меня говорить на ушко моей спящей подружки всякие предложения.

- Я спать хочу!

Мои руки стали очень шаловливыми. Но получили по заслугами сонными руками Алены.

Тогда я просто развернул девушку и грубо овладел ею. Алена не подавала признаков участия до самого конца. Но, когда я освободил ее тело, она повернулась к стенке и без всяких эмоций произнесла:

- Животное!

Ощущая этим себя животным, но в полной свободе от призывов похоти, я заснул. Проснулись мы обыкновенными людьми. Часов в десять. А дальше все произошло как в лучших сериалах про любовь. И пылкость, и нежность, и бурный финал.

Мы лежали умиротворенные и ждали, кто из нас принесет в постель легкий завтрак. Тогда я понял, что Алена не помнит о ночном происшествии. В таких случаях мой дед Силантий говорил, что за меня поработал Лукавый.

Я рассказал обо всем Алене. Несмотря на то, что ей было все-таки 23 года, и она была студенткой нашего университета, девушка проявила здравую женскую мудрость:

- Раз досталось на халяву, радуйся.

Я возрадовался и упомянул Лукавого по деду Силантию.

- Смешно, - сказала Алена, - как какое-нибудь отступление от общепринятых норм, так сразу же списывают на Нечистого. А ты подумал о том, что позиция у Бога в этом случае какая-то отстраненная: он, как зритель, наблюдает грехопадение людей и дает в этом верховодить Дьяволу? Не Он ли говорил для записывающих Его слова авторам Библии, чтобы люди плодились и размножались?

Я, как преподаватель общественных наук, спросил свою студентку, не цитирует ли она курсовую? И еще добавил, что Алену бы сожгли на огромном, до небес, костре в годы Инквизиции.

- Кофе запахло, - сказала на это Алена.

И я пошел готовить это кофе.

Бог, Бог, Бог… Что он делает в нашей жизни? А что не делает?

Алена уже ушла, а я готовился к лекциями, что после полудня, но больше думал о странной реплике девушки о бездействии Бога. Или это была ее скрытая жалоба на Всевышнего? Она рано осталась сиротой и ее воспитывала сначала тетка, на которой женился отец Алены, и появились у девочки братья и сестры. А отец смотрел на взрослеющую дочь как-то странно, словно видел, как с ростом тела Алены, она становится все больше и больше похожей на мать.

Мне Алена рассказала, что уехала в Москву сразу же после выпускного, потому что чувствовала, как отец готов пойти на инцест.

На вопрос, далекий от того разговора о прошлом, почему она отдалась мне, девушка сказала:

- Ты похож на отца.

Да от этого никуда не уйти. От этого сплетения чувств и воспитания. Да, но что делает при всем этом и многом другом Бог? Мы живем в мире насилия, несправедливости, чудовищных нравов, а Он созерцает?

Призвать бы Его к ответу!

Эта мысль прозвучала у меня в голове, когда я подруливал к стоянке университета. И я вздрогнул. Во мне говорит Лукавый! Лишь Тот способен и отважен обвинять Бога в старорежимных порядках.

Свою новейшую Шкоду я поставил на полном автомате. До учебного корпуса надо было пройти через длинный сквер. Достаточно уютный и симпатичный, благодаря смыкавшими свои кроны тополям по обеим сторонам аллеи. По ней постоянно шли студенты и мои коллеги-преподаватели, но, благодаря большому расстоянию между корпусами, она казалась безлюдной. Когда мне повстречался пожилой человек, приподнявший в приветствии шляпу, я кивнул головой. Пройдя несколько шагов, я остановился и повернулся в сторону мужчины. Он тоже остановился. Мы некоторое время смотрели друг на друга.

- Я вас никак не вспомню? Вы не из физмата?

- Нет. Я небожитель.

Был я в этой обители небожителей. Древняя Ольга Васильевна Книппер, преподававшая старославянский, была помещена в дурдом, и мы первое время заглядывали к ней, чтобы услышать о том, как она говорит о парадигме склонений имен существительных. Но после пронесся слух, что она объелась хозяйственного мыла и почила в бозе. Мы с радостью прекратили дежурные посещения.

- Нет, нет, уважаемый, я в здравом уме, - сказал мужчина, - я Бог.

«Надо сматывать удочки», - подумал я.

«Н-да, хороший улов», - сказал в голове этот нечаянно встреченный.

- Извините, я опаздываю, у меня четвертая пара.

- Вы хотели призвать меня к ответу. Это случилось на въезде в парковку. Призывайте! А о времени не беспокойтесь, со мной всегда Вечность.

- Кто бы вы ни были, - подбирая слова и скрывая раздражение, я попытался уйти, - но это просто некий ваш трюк, господин хороший.

- Вам не нравится мое обличье под профессора Сперанского?

Вот на кого он был похож! Но что ему здесь делать, академику РАН?

- Я могу предстать перед вами в образе Вашей матушки.

Легкое раздражение воздуха и мелькнуло лицо моей мамы, умершей десять лет назад.

- Или в виде молодой распутницы Алены.

И снова миражная дымка и передо мной оказалась Алена, но не в одежде, а полностью обнаженная. Но лишь на мгновение. Я не успел обернуться, чтобы посмотреть, не было ли рядом свидетелей этого перевоплощения?

Никого. Аллея по-настоящему вымерла. И стала она еще длинней, настолько, что оба конца ее уходили куда-то ввысь.

- Хорошо, я стану совсем незнакомым вам человеком.

И Бог принял облик совершенно серой, незапоминающейся личности. Прием резидента иностранной разведки.

- Во время ваших половых актов вы столько говорите чепухи, что небесная канцелярия, если бы исправно все записывала, могла бы утонуть в тоннах бумаги. Но у нас другой принцип: каждое ваше слово фиксируется в вашей же памяти.

- Вы наблюдаете за нами, когда мы совокупляемся? – меня задели слова Бога и я, не раздумывая, ввязался в полемику.

- Вы, человеки, все подконтрольны, - ответил Он, - но тотальной слежки и подсматривания нет. Энергетически это неразумно. Все фиксируется вашей же памятью. И в каждом конкретном случае…

«Когда душа предстает на суд, куда идти ей дальше после смерти человека…»

- … Все это прочитывается. Вообще вы живете полностью самостоятельно. Есть лишь регулирующий ваше пребывание в этом мире, который вы проклинаете, Закон. Имя ему: «Да воздастся по делам вашим».

- Грудные дети, немощные старики, - встрял я.

- Ответственность человеков всеобщая. Одна на всех. И она начинается с совокупления.

- Грудные дети, немощные старики, - машинально повторил я.

- Этот тезис, вернее, ссылка на немощность и невинность, от незнания сущего. Да, меня можно обвинить в бессердечии и полном равнодушии. Но я лишь Машина.

- Не ожидал такого малодушия от Всевышнего.

Улыбка. Ее я заметил. Затем заметил, что мы стоим все так же на расстоянии трех метров друг от друга. Мы просто общаемся на полувыверте друг к другу. И нет желания не сесть, ни лечь, ни как-то по иному изменить позу.

Да, улыбка.

- Я редко, крайне редко спускаюсь на землю, - ответствовал(а) Бог или как Его там, Машина, - и каждый раз меня посещают эмоции. А мне они не нужны. Я - Порядок! Я – Всесущее! Я – Безымянно и Вечно! Это вам, человеки, нужны границы нравственности, которая является необратимым в развитии человеков. С моралью вы уходите от животного состояния.

- И долго мы будем уходить?

- Пока не перестанете совокупляться.

- И в этом вся проблема?

- Вы видели меня в образе профессора Сперанского. Он выдающийся философ. Он бы вам объяснил, что радость совокупления – это рефлекторный стимул размножения. Как только человеки перестанут плодоносить через свое тело, отпадет и надобность в совокуплении.

- Следовательно, Адам и Ева не плодоносящие и есть идеал будущего?

- Возврат к Эдему. Вы идете к вечности. Технологии генной инженерии, технологии выращивания, клонирования органов и другие изобретения приведут вас к решению ограничить деторождение. Но зачем тысячелетнему человеку хвост из бесконечных родственников?

- И останутся два вечных импотента?

- Два счастливых в неведении человека.

- Зачем они нужны тебе Господи? – воскликнул я.

- Счастливые люди нужны друг другу.

- Но предельно ограниченные, тупые в своем блеющем довольствии! Это еще более ужасный мир, чем наш, с его жестокостью и бесправием.

- Круг мысли завершился, - Бог принял облик Сперанского. – Обвинять меня вам уже не с руки? Будем прощаться.

Сперанский смотрел на меня с улыбкой:

- Вспомнили, дружище?

- Конференция, доклады. Ваша поддержка моего выступления. Я вам благодарен.

Сперанский поднял шляпу в прощальном приветствии. Он философ, он немногословен. Жесты более экономны в энергетическом отношении. А мысль забирает все – она изменяет мир. Это его изречения.

Я пошел дальше. Я успел на лекцию. У меня их было три в этот день. Вечером, на стоянке я сел в машину. Алена уже была в ней. У нее есть ключи от машины.

- В общежитии морят тараканов. Можно я у тебя переночую?

В ту ночь, точнее перед полночью, я старался изо всех сил. Я пахал на Алене, доводя ее до безумства. Я выпахивал из себя мысли о несовершенстве этого мира. Может он и такой, но в ту ночь он был великолепен со своими бесконечными совокуплениями.

И в ту ночь я предложил Алене руку и сердце. Правда, почти во сне.

А он был, Сон. Профессор Сперанский стоял с калькулятором у нашей с Аленой кровати, подсчитывая половые акты. Когда я попросил его показать экран калькулятора, то цифра оказалась еще той!

- Это до того момента, - сказал довольный Сперанский, - когда вы в первый раз примете виагру.

И подмигнул с очень знакомой улыбкой.