Когда ты взрослый - непредсказуемость жизни совершает с тобой крутые виражи, скользит мимо тенью несбывшихся надежд.

Когда ты взрослый, - проблемы облепляют со всех сторон, как мухи, дыхание сперто, дышать практически нечем . Воздух времен кризисов – нечист и отравлен. Ложью, нечистоплотностью властей, равнодушием к духовным ценностям. Отдышавшись, замечаешь - Госпожа Жизнь уже давным давно подсовывает задачки, которые легко и просто не решаются. В такие моменты кажется, - суть жизни, цимес, как сказали бы мудрые евреи, - все уходит в песок. Разрозненные обрывки собственных несбывшихся начинаний кружатся мимо как осенние листья. Тропа жизни подводит тебя к рубежу – «выхожу один я на дорогу, сквозь туман кремнистый путь блестит…»

Не пора ли вернуться к воспоминаниям детства, поймать убегающую юность за пестрый павлиний хвост, и постараться не потерять того первозданного отношения к жизни, которое сложилось у тебя с миром, только давно, в детстве…

В поиске беззаботного существования, можно скатиться вниз, детским волчком, прямо по Андреевскому спуску к Контрактовой площади. Кстати, символика Андреевского спуска – улица между двумя церквями. Между Церковью Богородицы Десятинной и Богородицы Пирогощей.

Чудесных историй, которые связаны с Киевом, Подолом, действительно много. Ткачиха-история создает свой неповторимый ковер, смешивая события, эпохи, судьбы людей причудливым образом.

Как-то я получила в подарок икону с изображением Божьей матери и Иисуса, привезенную из Ченстохова, необычную и удивительную. «Черная мадонна» - икона, отличающаяся от всех известных манерой исполнения и выразительностью затемненного изображения Богородицы. Кажется, что лик ее потемнел от горя и печали. Во всяком случае, икона пробуждает особые чувства. А история ее еще более удивительна. По преданию, великий князь Владимир после крещения в Корсуни, женился на византийской принцессе Анне. В приданное она получила иконы, которые должны были сыграть особую роль в развитии христианства. Святыня, известная как «черная мадонна» тоже перешла в руки Анны от братьев-императоров. Некоторые историки утверждают, что в Десятинной церкви находилась именно эта икона, написанная в Назарете Святым Евангелистом Лукой на доске от обеденного стола Святого семейства. Накануне захвата Киева татро-монголами, икона была тайно вывезена из Киева. Некоторое время ее хранили в Белзком замке, в четырнадцатом веке была перевезена в Ченстохов в Паулинский монастырь при польском наместнике Владиславе Опольском. До сих пор чудесная икона «Матка Боска Ченстоховска» - покровительница Польши, место поклонения католиков и православных.

Детство мелькает за углом детской вязаной шапочкой с пестрым помпоном. Улица Ладо Кецховели, исчезнувшая с лица Подольской земли, невольно стала декорацией к фильму в духе великого маэстро Феллини. Как-то улица презентовала ажурную металлическую кровать, вернее, остов кровати, брошенной посреди залитой солнцем улицы. В тот раз я путешествовала не одна. Кулек крупной садовой клубники следовал следом за моим алчущим ртом. Я ела клубнику, присев на ажурный завиток, подставив лицо солнцу, млея от сладости летнего знойного дня. Вытянув ноги, сбросив туфли, я возлежала на обломках богатой событиями супружеской кровати, возможно, времен Лисовичей как довольная кошка, выгнувшись телом. А в рот летели крупные ягоды клубники с Житнего рынка, ароматной и сладкой. За мной наблюдали – молчаливые разрушенные дома, с выбитыми стеклами, подмигивая подслеповатыми просевшими углами , остатки затертого булыжника, чудом сохранившегося со времен (каких времен?). Впрочем, здесь, на Подоле, время всегда искривлялось и текло иначе, по своему. Потому что оно – мастер перевоплощения. Именно здесь можно оказаться в 1ХV11 веке, услышав звон колоколов, а мимо пробежит Хома Брут, опаздывающий в бурсу на занятия. Перемещаясь во времени, я видела себя то в виде маленькой девочки с мамой за ручку, то в виде девушки, ищущей смысл бытия в памятниках старины . Конечно, приятно читать великолепные стихи звездного киевлянина Максимилиана Волошина, как бы примеривая их на себя, стараясь соответствовать:

 

«Я жидкий блеск икон в дрожащих струйках дыма,

Я шелест старины, скользящей мимо,

Я струйки белые угаснувшей метели,

Я бледные тона жемчужной акварели…»

 

Как мы далеки от таких образов…Да-с, господа, в нашей жизни не все так просто и однозначно, как вещают с экранов телевизоров именитые ведущие или эксперты-экономисты. А потом приходит кризис, выбивая землю из-под ног, и все советы улетают в неизвестном направлении, потому что у богатых – своя реальность. Реальность тугого кошелька - наполненная курортами, бриллиантами, собственными самолетами. Если ты не терпишь суеты, можешь погрузиться в иной мир, и это тоже будет мир реальности, но уже совсем иного свойства. Приучила нас жизнь к кредитным карточкам и мобильному телефону – орудиям современности, да и они сплоховали, подставляя наше с вами хрупкое благополучие.

А что же дальше? Те же политологи, экологи, социологи и другие эксперты говорят, что лет этак через пятьдесят, Украина станет аграрной страной без правительства , собственной валюты, да и вопрос о вступлении в НАТО не сильно будет беспокоить украинцев. А почему – жить в ней будут все больше азиаты. Если продолжать этот прелестный видеоряд, можно дофантазироваться – украинцев останется одна треть, будущий Президент наверняка азиатского происхождения, к 2059 году люди будут страдать от нехватки воды, флора и фауна подвергнуться нашествию разных вредителей из Африки, запасы полезных ископаемых на исходе…Климат больше напоминает субтропики. Это вполне относится к южной и восточной Украине. Крупный сельськохозяйственный регион, по всей видимости, с собственными виноградниками…Но и среднестатистический украинец потемнеет, добавится кровь азиатов…

Нет уж, благодарю покорно, вы, как хотите, а я на Андреевскую гору заберусь. Забравшись по ступенькам на гору, можно залюбоваться таким видом, от которого перехватывает дыхание. Чугунная лестница Андреевской церкви устремляется вверх, поскрипывая всем своим естеством чахлой туберкулезной жизни – сплошные охи и ахи! На ступенях чудесной чугунной лестницы хорошо думается о разных насущных проблемах. Подол поддерживает неоконченный роман моей зрелости с юностью и детскостью, которая до сих пор чудом сохранилась во мне, благодаря тебе, сказочное место. Хотя , признаюсь откровенно, «вне зоны доступа» приятно применять в знак протеста и бессилия. А мы, вооруженные призрачными атрибутами стабильности современного мира, ищем хотя бы кратковременной тишины и благоразумия за монастырскими стенами. Кстати, за стенами Фроловского монастыря прошла жизнь княгини Натальи Борисовны Долгорукой, о чем невозможно не упомянуть. Такая «женская история» может вооружить пониманием того, как избегать сиюминутных решений, как руководствоваться истиной бытия, как любить…

Благополучная жизнерадостная Наталья, дочь фельдмаршала графа Бориса Шереметева, сделала свой выбор еще в девичестве, когда согласилась стать женой известного любимца императора Петра П Ивана Долгорукова. Выбор молодой и неискушенной Натальи оказался судьбоносным. После смерти императора, родня Натальи уговаривала ее отказать Ивану, боясь преследований со стороны вступившей на престол Анны Иоановны. Так оно и произошло. Через три дня после венчания (!) Долгоруковых сослали в Сибирь. Последовавшее за венчанием ссылка укрепила ее чувства, как и желание всюду следовать за своим суженым. А было молодой княгине всего шестнадцать лет. Условия жизни были такими суровыми, что даже в наше время сложно представить, как преодолевала молодая княгиня все испытания, выпавшие на долю ее семьи. Рождение двух сыновей, младший страдал серьезным психическим расстройством. Тяжелый быт, скудная пища, земляной пол, постоянный холод. Правда, Наталья сносила все с легкостью, потому что рядом был любимый супруг – надежда и опора. Как-то раз мужа увезли по доносу в неизвестном направлении. Наталья пишет императрице прошение с просьбой не разлучать ее с мужем. Судьба его была неизвестна. Из ответа Анны Иоановны стало ясно, что князя уже нет в живых – он умер под пытками, оклеветав себя. Наталье с сыновьями разрешено было вернуться к брату в Петербург. Однако тот проявил себя не лучшим образом. Богатейший помещик России, получивший в наследство от отца более восьмидесяти тысяч крестьян, выделил сестре только пятьсот душ. Да и Долгорукие не пожелали помочь родственникам. Наталья Борисовна начала хлопотать о возвращенни шестнадцати тысяч душ крестьян, которые были конфискованы у князя Долгорукого. После того, как старший сын достиг совершенолетия и женился, княгиня решила постричься в монахини. Уехала в Киев с душевнобольным младшим сыном, приняла постриг под именем Нектарии во Фроловском монастыре. За плечами - полное забвение со стороны родни, отречение и предательство друзей, неизвестность – чего же ждать в будущем. Длинная цепь испытаний, которые не кончаются, лишения, болезни. Смерть любимого супруга, болезнь сына, поиск пути, но уже не мирского, а угодного Господу… Так началась ее жизнь монахини – путь смирения и послушничества. Когда старший сын приехал навестить мать, попросил написать ее необыкновенную историю любви. В наследство нам остались «Своеручные записки княгини Наталки Борисовны Долгорукой» - памятник литературы, светлых истинных чувств. Тонкое восприятие жизни, любовь и благодарность к мужу, ставшему для нее в жизни всем – другом, советчиком, духовным наставником, все это трогательно запечатлено в записках.

Такой великолепный роман, трогательная love story, с печальным концом.

Прогуливаясь по Подолу, я пытаюсь уклониться от того назойливого суетливо-беспорядочного гама, который давит со стороны Верхнего города, долетающих отголосов рыночной жизни. А вот и примета последнего времени – обилие бизнес-центров, берущих в кольцо, я растерянно озираюсь. Нужно сказать, к счастью, Подол мой пока не сдается, кряхтит, постанывает, Андреевская Церковь шпиль свой в небо устремляет, мол, помни о будущем, а не то в новоявленного Голохвостого превратишься!

Радостно, в общем. И что же можно предложить и противопоставить этому ? Идеи есть, да и были, конечно. Всегда можно найти выход, который сможет проложить мостик между прошлым и будущим, ведь умеют же договариваться между собой внуки и старики.

Да, мне повезло, я еще застала заповедную зону между урочищами. А теперь элитная Воздвиженка небрежно стряхнула с себя остатки седой старины, сбросила за ненадобностью. Улицы, составлявшие древнейшую часть Подола, хранили память о Кириле Кожемяке, спасшем город от Змея. Даже пожар страшный, погубивший деревянные строения, пощадил урочище. Но в середине семидесятых прошлого века старожилов из урочища начали выселять в отдаленные массивы. Историческая многоликость культур изменилась на водопроводные прелести, отдельные квартиры. Люди суетливо увязывали пожитки, стараясь не смотреть в глаза подслеповатому урочищу, стыдно, что ли…А потом (уж как водится) горько сожалели о потерянных возможностях – побывать на настоящей еврейской свадьбе, научиться готовить лагман и плов, выращивать горшки с геранью – мещанское счастье. Но никто и представить себе не мог, что появится на этом самом месте элитная застройка, полновластно и нагло врезавшаяся прямо в Крестовоздвиженскую церковь, а ведь там крестили Михаила Афанасьевича Булгакова. А могло быть по-другому. Киевские археологи - люди, влюбленные в город, исследовали урочище, выдвигали проекты по сохранению самобытного колорита, предлагали сделать музей под открытым небом. Идея состояла в том, чтобы создать «город мастеров», музей под открытым небом. Туристы могли бы собственноручно лепить и обжигать горшки, ковать подковы, приобщаясь к ремесленной жизни. Раскопанные в урочище печи для выпекания хлеба должны были предстать во всей своей первозданной красоте. В этом случае, Гончары -Кожемяки стали бы памятником градостроения и народних ремесел. Грустная история…От такого прекрасного проекта киевскому архитектору Милецкому удалось построить только Пейзажную аллею, да и то, чудом сохраненную местными активистами от застройки. Да и подпорная стенка на Кожемяках осталась…

Дома хранится чугунная сковородка времен Прони Прокоповны, найденная как раз в районе Кожемяцкой. Мелочь, но как-то не поднимается рука выбрасывать ее, приобретая взамен изделие типа Тефаль с тупой тефлоновской мордой.

А еще Подол учит нас никуда не спешить, не мчаться, а чувствовать время. Время бывает разным на вкус. Заглянуть во время сложно, а в зеркало – пожалуйста. Услужливый слуга Времени отображает то, что видеть не так уж и хочеться. Может щелкнуть по носу и торопливо отскочить в сторону. Ну-ка, догоняй! И я догоняю время, и пытаюсь попасть в стремя, вцепившись в гриву вороного коня, подобно цехмейстеру Щуке и другим любимым героям Старицкого. Откуда ж здесь взяться элитной новостройке – аристократической «Воздвиженке»? Это где тетка Прони Прокоповны яблочками торговала? Смешно…. Возьмем, к примеру, Липки – современный фешенебельный район, самый дорогой. Однако же «пахнут кровью господские Липки» мандельштамовское отчего-то стоит в ушах. Не забывается…Образно очень. Получается, нам свойственно забывать. Возможно, качество человеческой памяти оставляет желать лучшего. Не оттого ли, что киевлян в Києве практически нет. Так, отголоски клавесина…

В поисках смысла жизни я люблю посидеть на лавочке у Михаила Афанасьевича, возле его дома, прислонившись к плечу. Устроившись рядом со знаменитым киевлянином, можно снисходительно смотреть на толпу, спешащую мимо…Как двум писателям, нам есть о чем пошептаться «на ушко».

 

Поздним вечером, оторвавшись от извечных домашних дел, я выхожу на балкон, вдохнуть воздуха и взглянуть на звезды. Звезды на Подоле крупные и зернистые. Такие же, как в детстве. В тишине подольских улочек звезды сохраняют свою первозданность, так же, как и детство в нашей памяти. Задирая голову, устремляя вгляд в Вечность, снова вспомнишь о смысле бытия, тем более, что об этом уже было сказано у М.А. Булгакова, родившегося по соседству на Подоле.

«Последняя ночь расцвела. Во второй половине ее вся тяжелая синева,занавес бога, облекающий мир, покрылась звездами. Похоже было, что в неизмеримой высоте за этим синим пологом у царских врат служили всенощную.

В алтаре зажигали огоньки, и они проступали на завесе целыми крестами,

кустами и квадратами. Над Днепром с грешной и окровавленной и снежной земли поднимался в черную, мрачную высь полночный крест Владимира. Издали казалось, что поперечная перекладина исчезла - слилась с вертикалью, и от этого крест превратился в угрожающий острый меч.

Но он не страшен. Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч

исчезнет, а вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не

останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?»

 

Кто знает, дорогой Михаил Афанасьевич, кто знает?...