"О природе случайностей"

 

I часть. Глеб.

 

Глеб сидел возле установки в Лаборатории биофизики и осторожно манипулировал изображением на мониторе.

Только что он в который раз немного изменил параметры.

Он вглядывался в ненавистную прямую на экране, будто желал изогнуть ее своим взглядом. Все было напрасно!

Полгода он потратил на этот паршивый генератор, и все зря. То есть в теории, разработанной и подкрепленной

расчетами Иваном Никодимовичем, генератор случайностей должен был работать, и монитор - показывать значительные

всплески амплитуды. А на практике генератор работать не хотел.

Глеб за этот период так много часов провел около установки, что считал ее одушевленным предметом с крайне

неприятным характером.

Даже по теории вероятностей хоть один всплеск, означавший резкое изменение параметров в связи с каким-либо

случайным происшествием, уже должен произойти. Но, его не было.

- Свинья ты, а не генератор, - вслух сказал Глеб, легонько стукнув устройство по металлическому корпусу.

- Уу, уу, - поддакнула сидевшая неподалеку в клетке обезьяна Роза.

- Да, Розочка, ты права, плюну я на него, отдам тебя в цирк, а сам - возьму отпуск. Ребята давно зовут на

море винсерфингом заняться. А то, с этой вредной железкой, я совсем форму потеряю.

Роза кивнула, потом порылась где-то в углу клетки, извлекла оттуда банановую кожуру и бросила на пол.

- Что ты Делаешь?! Дарья Семеновна только что полы мыла! И где ты взяла кожуру? Бананы же тебе вчера

давали, а клетку после этого чистили. Припрятала специально, чтобы покуролесить? Ай-яй-яй... Как не стыдно!

- С кем это вы, батенька, разговариваете? Уж не помешались ли от рутинной работы? - спросил открывающий

дверь Иван Никодимович.

- Осторожно, профессор! - крикнул вместо ответа Глеб, но было поздно.

Бедный профессор поскользнулся на банановой корке и рухнул на пол с таким шумом, что Роза завыла во весь

голос то ли от испуга, то ли от радости, что шалость удалась. Глеб вскочил и бросился поднимать Ивана Никодимовича.

Профессор застонал.

- Глеб, голубчик, я, кажется, руку сломал...

- Потерпите, я вам помогу подняться. Вы только сами не шевелитесь.

- Конечно, я посижу. А ты сначала на экран посмотри. Если был всплеск, он может очень быстро исчезнуть.

- Ну что вы, Иван Никодимович, я сначала вам повязку сделаю. У меня тут журнал есть и шарф.

- Не до того, Глеб Михайлович, смотрите на монитор.

Профессор редко называл подчиненного "на вы" и по имени-отчеству, только когда был сердит или взволнован.

И Глеб послушно подошел к компьютеру, от которого уже давно не ждал никаких сюрпризов. Вдруг, ему

почудилось, что справа на экране уплывает из зоны видимости резкий вертикальный изгиб линии.

- Что замолчали, Глеб, есть сигнал?

- Не думаю. Скорее всего, мне показалось что-то похожее.

- А вдруг не "показалось"? Вдруг у нас, наконец, получилось, а, Глеб Михайлович!!!

У Глеба отчаянно забилось сердце. Неужели?! Какое счастье!

Подойдя к профессору, он присел и начал с силой приматывать его руку к журналу "Наука и жизнь". Профессор

заскрипел зубами. Его лицо побледнело.

- Глеб, не откажите в милости. У меня в кармане пачка валидола лежит. Дайте таблеточку. Боюсь сознание

потерять от вашей радости.

- Простите Бога ради, Иван Никодимович. Видимо, я слишком туго бинтую. Сейчас распущу немного и позвоню

Людочке в медпункт.

- Да уж, сделайте милость. У Людмилы раненных бинтовать немного лучше получается, да и на наш с вами

генератор ей, в сущности, наплевать, - улыбнулся профессор, превозмогая боль.

Минут через двадцать забинтованный и принявший обезболивающую таблетку профессор сидел в кресле напротив

Глеба, и рассуждал о происшествии.

- Интересно, почему у нас сгенерировалась отрицательная случайность?

- А главное, была ли случайность?

- Вы пессимист, Глеб. Я уверен, что была.

В лабораторию вбежал практикант Алеша.

- Представляете, в Чубчикова стреляли!

- В депутата?- равнодушно уточнил Глеб.

- Ну да!

- И как, попали?

- В ногу. Жить будет. Зато "Постановление о повышении тарифов на ж/д проезд" отложат до осени, раньше он

не поправится.

- Ну и что? Какая разница?

- Как же, Глеб Михайлович, я теперь успею в Карелию съездить по прежним ценам.

"А я - на юг", промелькнула мысль у Глеба.

- Да..., - задумчиво произнес профессор, - непонятно, считать эту случайность положительной или наоборот?

Знаете что, Глеб, запишите параметры и уменьшите немного мощность.

- Вы думаете, что Чубчиков - его работа? - удивился тот.

- Не знаю, голубчик, все может быть.

- А если сделать знаковую перемену, может, тогда ясно станет, - предположил Глеб.

- У вас что, генератор заработал?! - обрадовался Алеша.

- Молодой человек, возьмите себя в руки. Вы - будущий ученый. Должны понимать, что на такой вопрос можно

ответить только после длинной серии экспериментов!

- А разве сейчас она короткая?

- Алексей, почисти-ка клетку у Розы. Слишком ты радостный, это может помешать делу! - скомандовал Глеб,

непосредственный руководитель практиканта.

Алексей с понурым видом вышел из лаборатории, но уже через две минуты радостный вбежал обратно.

- Что, мой юный коллега, не нашли швабру? - ядовито спросил Глеб.

- Нет, не в этом дело. Дарья Семеновна сказала, что с Розой она сама разберется. А Вам, Иван Никодимович,

письмо из Британской Академии естественных наук.

Профессор открыл конверт и зачитал вслух: "Дорогой друг. Научное сообщество Великобритании награждает Вас

за достижения в области биофизики орденом и принимает в почетные члены нашей Академии".

- Глеб, пожалуй, не надо менять параметры установки, - сказал профессор и задумался: "Может, знак

случайности при таких параметрах тоже случаен? Хотя, если подумать, неприятная случайность только одна -

моя рука. Чубчикова можно не считать - жив остался, да и человек он, откровенно говоря, непорядочный.

Покушение, по крайней мере, покажет отношение народа к его сомнительной деятельности. Остается моя рука.

Но я, помнится, должен сегодня идти к Машиной подруге на именины. Сосватать меня решила на старости лет.

Отказать было неудобно. А теперь, из-за руки, могу никуда не ходить. Разве это - отрицательная случайность?

Нет. Тут надо еще работать и работать".

 

II часть. Алена.

 

В этом году мне не удалось взять отпуск летом - слишком много было желающих. А я и так в прошлом году

отдыхала в июле в Туапсе.

Поэтому, по выходным я часто ездила в Петергоф - гуляла по парку, смотрела на море и на фонтаны. Мои

поездки немного облегчали досаду, возникающую при созерцании ранее неповторимого, а теперь обезличенного

множеством рекламных плакатов Петербурга.

Та незабываемая поездка началась внешне вполне заурядно - я сидела на лавочке напротив "шутейной дорожки"

и ела мороженное. Я приехала рано - туристы еще не заполонили Императорскую резиденцию. Только девочка лет пяти

наступала на заветный камушек и, хохоча, с визгом отскакивала от внезапно включающихся струй фонтана. Да еще

старичок сидел на скамейке недалеко от "шутихи" и улыбался, наблюдая за малышкой.

Настроение у меня было неважное, несмотря на эту умиротворяющую сценку.

Я начала вспоминать нашу первую встречу с Глебом. Если подумать, познакомила нас роковая случайность.

Уйди я в тот день с работы вовремя, не попала бы под дождь. Купила бы заранее новый зонтик, от старого, сломанного,

при порыве ветра не отлетела бы верхняя часть. Если бы ветер внезапно не изменил направление, отлетевшая часть

зонтика уперлась бы в резную решетку, огораживающую канал, а не в ноги Глеба, застонавшего от боли.

Я бросилась ему на помощь. Почему мужчины не выносят малейшую боль? Оказалось, зонт лишь поцарапал ему

лодыжку. Такая мелочь!

Но если бы лицо Глеба не показалось мне таким невероятно знакомым (возможно, я встречала его достаточно

часто, не то в троллейбусе, не то в "Универсаме"), на его банальную фразу: "Мне кажется, я где-то вас видел" я

ответила бы какой-нибудь колкостью, и он навсегда исчез бы с моего горизонта.

Он не исчез.

Последнее серьезное увлечение, чуть было не закончившееся свадьбой (за неделю до этого несвершившегося

события я застала моего потенциального мужа на кухне с соседкой Нинкой, сидящей у него на коленях и целующей его

взасос), произвело на меня тягостное впечатление. Бывший жених потом много раз просил прощения, объясняя, что был

пьян, а любит только меня одну. Отговорочка! Нет, милый, я не прощаю предательства. Из-за этого, наверно, и

не вышла замуж до 28 лет.

После "первой попытки" прежний идеал мужчины - высокого голубоглазого блондина с обаятельной улыбкой и

"косой саженью" в плечах - не вызывает во мне положительных эмоций.

А Глеб - среднего роста, слишком худой брюнет с карими глазами и тонкими чертами лица - прямая

противоположность "принцу", которого я ждала с детства.

Поэтому я согласилась проводить его в ближайшую аптеку, чтобы купить йод и бинт, и обработать ссадину.

Он оказался интересным собеседником, имеющим обо всем свое аргументированное мнение, к тому же, умеющим

слушать, а не только говорить.

Дождь все не прекращался.

Мы стояли под деревом и дрожали от холода. Мимо медленно везла тележку с цветами грустная, вымокшая до

нитки продавщица. Увидев нас, она обрадовалась.

- Молодой человек, купите девушке цветы.

- Не могу, уважаемая, - смутился Глеб, - у меня денег нет, только на ужин и проезд осталось.

- Тогда возьми даром. Все равно, в такую погоду их никто не купит.

- Спасибо. Я деньги завтра, после зарплаты отдам. Вы здесь каждый день торгуете? А всегда этой дорогой

ходите?

- Нет, милый, обычно я по главной аллее хожу. Только сегодня решила здесь, под деревьями пройти, чтобы

не совсем вымокнуть, и все зря - промокла насквозь. Ну да ладно, хоть букет не пропал.

Женщина ушла. Мы тоже окончательно вымокли и замерзли. И мой новый знакомый решил действовать.

Единственное расположенное неподалеку место, где можно было бы переждать дождь, кафе "Кокосовый рай", уже

закрылось.

Глеб начал молотить кулаками в дверь. На шум вскоре прибежал здоровенный негр с огромными кулаками. По его

виду стало ясно, что нас здесь не ждут.

Тем не менее, я, шепотом попросив Глеба утихомириться и не очень-то веря в успех, состроила жалобную

физиономию и стала уговаривать хозяина кафе пустить нас хоть на пятнадцать минут согреться, переждать дождь.

Вдруг негр улыбнулся и сказал:

- Заходите мисс, и мистер пусть проходит. Я угощаю. У меня сын родился час назад, только что звонила

кузина из Чикаго.

- Кузина из Америки? - недоуменно спросил Глеб.

- Ну да. Мы с женой Лиззи живем, вообще-то, здесь. Но рожать она поехала в Чикаго. Там моя кузина Китти

работает врачом-акушером в очень хорошей клинике. Да и сама она - чудесный врач. Такого парня помогла родить

моей женушке - четыре килограмма весит.

- Мы вас от души поздравляем, - сказала я, - и с удовольствием отпразднуем вместе это замечательное

событие. Только платить буду я.

- Обижаете, мисс. У нас так не принято. Подождите пять минут, - ответил просиявший негр.

Он очень быстро накрыл на стол. Моему букету тоже нашлось место. Мы с удовольствием выпили по бокалу

"Мартини" с апельсиновым соком, съели все вкусности, которые нам предложили. Потом хозяин ушел в служебное

помещение, сославшись на дела и разрешив нам сидеть в кафе хоть до утра.

- Вы, Алена, совсем мокрая, похожи на нахохлившегося воробья, - сказал Глеб, когда мы остались одни.

- Первый раз мне делают такой изящный комплимент, - парировала я, и мы оба засмеялись.

Официантка, собирающая посуду, услышала его слова. Она решительно взяла меня за руку и сказала:

- Пойдемте сушиться.

В дамской комнате она выдала мне белый халат и фен, а мой любимый летний костюм забрала, сказав,

что минут через пятнадцать на нем не останется следов дождя.

Действительно, через четверть часа я, заплатившая за услуги сотню, зато сухая и заново подкрашенная,

вернулась к нашему столику, и ахнула от удивления.

На столе стояло шампанское, шоколад, фрукты, торт - все, что может испортить фигуру, и что я себе

позволяла употреблять в особых случаях в очень ограниченном количестве.

- Начинаем сначала? - спросила я.

- Не совсем. Наш новый друг подал десерт, извинившись, что не сможет снова к нам присоединиться.

- А зачем шампанское? Что празднуем? -

- Помолвку! - ответил Глеб.

Я сразу поняла чью, и не знала, что сказать. Вернее, потеряла дар речи.

Чтобы скрыть смущение, я взяла в руки букет, начала его внимательно рассматривать. Среди цветов

лежала синяя бархатная коробочка. Открыв ее, я увидела золотое колечко с вкраплением маленьких бриллиантов.

- Вы с ума сошли, Глеб, я не могу принять от вас такое дорогое кольцо.

- Можете, оно - обручальное. К тому же, я его не покупал. Это колечко с фианитами -семейная драгоценность.

Его мой отец маме подарил. А она - мне пять лет назад отдала. Сказала: "Для твоей невесты". Тут только одного

камушка не хватает. Я его неделю назад взял, чтобы по матушкиной просьбе к ювелиру сходить, да все забываю.

- А кто вам сказал, что я собираюсь за вас замуж?

- Алена, не отказывайте сразу. Хоть примерьте колечко.

Я не удержалась и надела кольцо на левый мизинец.

- Не так, - Глеб снял с меня кольцо и надел снова на безымянный палец правой руки, как у новобрачной.

- Ну что, пойдете за меня замуж?

- Да, - почему-то без тени сомнения ответила я, минуту назад готовая отказаться.

На следующий день, выходя из института после работы, я увидела стоящую недалеко от входа синюю "восьмерку",

около которой нетерпеливо прохаживался Глеб.

"Значит, вряд ли я видела его раньше в троллейбусе. Может, где-то еще?", - подумала я.

А через три часа мы уже ехали к нему с моими вещами, уместившимися в чемодан и старый рюкзак.

- Возьми, пожалуйста, завтра отгул, - попросил мой новый жених.

- Зачем?

- Нам же надо в ЗАГС, подать заявление.

- Ладно. А тебя отпустят с работы?

- Да, без проблем.

- Кстати, мы с тобой так много разговаривали за эти два дня, а о своей работе ты, почему-то, ничего

не рассказал.

- Да, ничего интересного для тебя. Работаю в одном НИИ. Начальство выбивает финансирование, мы его

отрабатываем. Не беспокойся: поездки в Канны я не обещаю, но голодать не придется.

- А почему ты решил, что я спрашиваю о деньгах? Мне интересна суть твоей работы.

В этот момент мы оказались уже у его дома, и, вместо ответа, он поцеловал меня.

Почему я не настояла, чтобы он рассказал о своей работе подробнее? Все не зашло бы так далеко!

На следующий день мы подали заявление в ЗАГС, и через месяц расписались.

Это был чудесный месяц.

Глеб был внимательным и нежным. Исполнял все мои желания. Я старалась научиться готовить. Но чаще

мы бродили по улицам, заходили в кафе, катались по питерским каналам на "речном трамвайчике". Такая идиллия

могла продолжаться долго, если бы вчера, в пятницу, я не заехала к нему на работу (вахтерша уже знала меня

и приветливо здоровалась), и не услышала случайно его разговор с начальником. Эх, услышать бы мне его

до свадьбы!

Его начальник, профессор Зайцев, говорил:

- Глеб, вы должны обо всем написать подробный отчет и зачитать его на отдельском семинаре. Получился

уникальный прибор! Можно сказать - вы совершили переворот в современной науке!

- Я не могу, - отвечал Глеб, - все это - слишком личное для меня.

- Как вы можете говорить о личном?! Речь идет о начале реанимации российской физики! И что особенно

личного в ваших экспериментах? Увидели девушку, которая вам понравилась. Походили за ней по пятам пару месяцев.

Она не обращала на вас внимания. Тут и понадобился "генератор благоприятных случайностей". Ну и что? Пойми,

если бы вы ей не подходили, если бы не было хоть малейшей взаимной симпатии, прибор бы не сработал. Ничего

аморального вы не совершили. Она же была несчастна до знакомства с вами?

- Пожалуй, да. Но теперь она - моя жена.

- Вы не ученый, а чистоплюй! То, что жена, очень хорошо - еще один аргумент в пользу прибора.

- А вдруг все, что произошло, обычная цепь случайностей?

- Вечно вы, батенька, сомневаетесь. Столько сложнейших, испытанных в лаборатории микросхем. В опытах

с обезьянами мы их тоже под бриллианты маскировали. Результат был - 99,9%.

- Да, эмоциональный подъем у ранее не испытывающих друг к другу интереса особей явно наблюдался.

- Вот видите! Да что я вас уговариваю? Можно подумать, что это вы - шестидесятилетний профессор, а

я - ваш тридцатилетний ассистент!

- Понимаете, профессор, эксперимент получился не совсем чистый. Ведь я-то кольца не надевал...

Больше слушать я не могла. Мои коленки стали ватными, я чуть не упала на пол. "Вот почему мне показалось

знакомым его лицо - он за мной следил, Пуаро нашелся!", - подумала я. Какой ужас! За что мне такое наказание?

Первый мужчина изменил накануне свадьбы, второй опыты на мне ставит. А чтобы подопытный кролик был под рукой,

жениться на мне не побрезговал!

Я медленно побрела к выходу. Слезы брызнули из глаз помимо воли. Я хотела сдержаться, но не смогла.

Кто-то спросил "Что с вами случилось?", кто-то протянул мне таблетку валидола, проходящая мимо женщина взяла

меня за руку - я никого не видела и ничего не понимала.

Да, их прибор действует. Я, действительно, очень люблю Глеба. Посмотрев на обручальное кольцо, я

тут же сдернула его с пальца и положила в сумочку: "Надо вернуть - в нем же микросхемы дорогие".

Боль не отпускала.

Я вышла на улицу. К вечеру немного похолодало. Пройдя до метро четыре троллейбусных остановки, я немного

успокоилась. В душе появилась пустота и полное ко всему безразличие.

"В нашем с Глебом гнездышке уютно", - машинально подумала я, - "сквер виден из окна спальни, там цветет

шиповник. И эти мягкие кресла в гостиной с торшером между ними. На журнальном столике - ваза со свежими розами.

Глеб часто дарит мне цветы. Теперь не подарит. Все это мне не нужно, если я - подопытный кролик".

За полчаса я собрала свои вещи, позвонила все той же Нинке, из-за которой поссорилась с первым потенциальным

мужем, сказала, что приеду ночевать.

- Опять из-за мужика? - спросила она.

Я, ничего не ответив, бросила трубку. Написала записку: "Кролик сбежал", прижала ее обручальным кольцом,

и ушла.

Приехав к Нинке, попросила ее молчать, если мне будут звонить или приходить ко мне. Хотя, с какой стати

он позвонит? Надо еще трудиться, Нинкин телефон узнавать. Зачем? Кроликов на улице полно, таких же глупых, как и

его "жена".

И вот сегодня я сижу на лавочке в Петергофе напротив "шутейной" дорожки, слежу за маленькой проказницей,

которую еще никогда не обманывали мужчины. Очень уж она звонко и счастливо хохочет. Вдруг, нечаянно взглянув

на старичка, я замечаю, что как только девочка встает на "волшебный камушек", его рука тянется к красной кнопке

внизу скамейки. И только потом из-под камушка начинает бить фонтан.

"Значит, ее тоже обманывают", - подумала я, - "хотя, он же хочет, чтобы ей было весело. Выходит, он не очень

виноват?"

"Но почему мне так плохо, я же влюбилась в Глеба только из-за колечка? Сейчас кольца на мне нет. Может,

я не права? Когда мы с ним ходили в аптеку в день знакомства, когда я сушилась в кафе после дождя, он мне уже очень

нравился. И сейчас, душа болит по-прежнему".

Я доела мороженное и хотела было уйти. Но тут ко мне подошла молодая женщина с грудным ребенком в коляске и

сказала:

- Меня попросили передать вам записку. Еще просили, чтобы вы не порвали ее, а прочли. Повезло вам. Хороший

муж достался - очень вас любит".

Я бы порвала записку, но женщина не отходила. И я стала читать: "Милый кролик, так и знал, что ты здесь,

в своем любимом парке. Ты, наверно, слышала мой разговор с профессором Зайцевым, но не все поняла. Кольцо, которое

я тебе подарил, с настоящими фианитами, без микросхем. Именно поэтому я не могу написать отчет и статью, о которых

говорил профессор, поскольку не посмел поставить эксперимент на любимой девушке. К тому же, я хотел, чтобы ты полюбила

меня без вмешательства науки. Я боялся, что ты снимешь кольцо и забудешь меня. А я без тебя не могу жить. Твой

любящий муж".

Подняв голову, я увидела сияющие глаза Глеба...

 

Эпилог.

Вчера мы целый день бродили по парку.

А сегодня я все-таки уговорила его написать статью про "генератор случайных совпадений". Я знала, как это важно

для него. Он согласился, заверив меня, что будет писать только про опыты на обезьянах.

Вечером, перед тем, как заснуть, я спросила:

- Скажи, Глеб, а может быть, ты не так уж и правдив? Мы знакомы совсем недавно, и, в сущности, я не так уж

хорошо тебя знаю, хоть и очень люблю.

- Нет, Аленка, я практически никогда не вру.

- И, тем не менее, иногда врешь?

- Только в тех редких случаях, когда что-то серьезное угрожает двум основным составляющим моей жизни: моей

работе или тебе.