Молодая варяжка на изящной, серебристой шведской лошадке… С юным «скальдом» на заднем сидении. Трасса уже сбежала с бескрайнего вереска и запетляла по еловым кондовым чащобам. Холмы вверх-вниз, за окнами – пейзаж, приближающий мыслью к ижорскому колдовскому племени.

Машину, конечно, она тоже выбрала в соответствии со своей душевной страстью. «Скандинавка!» Хоть и отговаривали ее знающие люди, хоть и подороже среднего, и запчасти безумны в цене, но… душа наша стоит того, чтобы на нее тратиться. Кроме страны производителя, еще Елену радовал символ «Вольво» - эта перечеркнутая по диагонали решетка, как перечеркнутое «прошлое» (понятное дело, в плохих смыслах этого понятия). Не жить прошлым, да здравствует настоящий момент, ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!

Запиликал мобильный.

- «Дорогая хозяйка! Тебе звонят! Тебе звонят!» - радостно воскликнул Стас

- Блин! Еще берет, что ли? – ласково вторила мамочка, - Але! О!! Иван! Ну, рада несказанно тебя слышать! – глумливая улыбка пересекла лицо Елены, - Что случилось? – комически тревожно задала она вопрос

- Елена, я, конечно, понимаю причину вашего выбора ИО,- смущенно запыхтели на другом конце связи, -но, по-моему, общаться с девушками и петь песни у Дмитрия получается гораздо лучше, чем управлять делами предприятия. Поэтому я решился вам позвонить…

«Колобок, ядрена вошь! Так и знала» - мысленно заскрежетала зубами Шокальская.

Это был забавный персонаж. Полнеющий, лоснящийся тридцатипятилетний главбух ее. Типичный бывший «ботан» по полному определению этого слова. Такой небольшой парнишка, чуть ли не ниже ее ростом, розовощекий, с ранним брюшком. При этом жутко гордящийся своей должностью и не вылезающий из серого костюма с синим галстучком даже в самую лютую жару. Иван Коробов. «Корлобов» - слегка картавя, представлялся он, поэтому и стал для нее Колобком. И он был безумно, безответно, «до мозолей на ладонях» по ее выражению, влюблен в «директрису». Уныло обижался, что Елена имела мало желания выпускать его куда-то дальше бухгалтерии, страдал, бедолага… Но уж очень классный был спец в своих цифрах, просто золото. Понятное дело, с ней на ВЫ, как она ни пыталась его свести на более простое общение.

-…я тот расчет имею в виду, - прорвался его голос, - скажите, Елена, вы видели его? Почему он мне сказал переделать это, и…

-Элементарно, Вань! ОН сказал тебе его переделать, потому что это не успела сказать тебе Я! - это была сущая правда. За сутки собраться в дальнюю поездку да еще и дела сдать… И так она – электровеник.

- Ну Елена! Неужели вам что-то не понравилось в моих расчетах! Там же максимально усечены все допрасходы, и дельта составила…

- Вань! Я в любую минуту слечу со связи, я уже далеко. Делай то, что сказал Дмитрий Борисович и не парься! Представь, что он – это я перед тобой! – тут она невольно хихикнула, хоть и не хотела… Елки-палки, ну почему ей такое удовольствие доставляет постоянно глумится над Коробовым. Прямо несолидно как-то. Наверное, вскрывшаяся форточка куража в дороге.

- Но он говорит о переводе полного процента «Байку»!!! – с возмущением и напущенным ужасом сказал Коробов, - Елена! Я считаю своим долгом, и прикладываю весь свой опыт для того, чтобы наша «Северянка» процветала и платила только необходимые расходы, а не дань этим… Там же все набело выведено, комар носа не подточит!

«,,,,, как он достал!» - пронеслось у Елены

- Слушай сюда, Ванеч-ка! – с так «любимым» ею сюсюканьем заговорила она, - тебя кто врать учил? Я, что ли учила? Разве я давала установку сокрыть от учредителей реальный размер дохода??? А!

- Нет, Елена,. Вы не давали, но…

- Тогда как понимать ваш расчет, Иван Тимофеич? У меня уже Мамин спрашивал, что я, мол, бухгалтера высокооплачиваемого нашла, что ли? Этот уже у тебя не впервой ведь, а, Вань? Даже покраснеть меня заставил ты.

-Но, Елен! Мы же с вами опытные люди, понимаем, кто такой Мамин и его «Байк», так сам бог велел снизить до всевозможного минимума….

- Бога всуе не упоминай, счетчик! – девушка уже начала возмущаться, - Кто такие «мы с вами», ты о чем? Проще будь! В уставных документах указан учредительский состав и твои обя-зан-ности – всего лишь перевести процентную долю учредителей в конце квартала в ПОЛНОМ объеме. Ты чего, охренел! – неожиданно она повысила голос, - ты же подставляешь меня и перед учредителями и перед налоговиками, друг сердечный! Как будто я давала указание мошенничать, занижать! Куда ты меня хочешь вынести?!

- Лена, Лена! Успокойтесь, пожалуйста! – заробел главбух, - никакой налоговой, вы же доверяете моему опыту… Но тут! Я же вижу, как вы работаете, как я работаю, «Северянку» я уже считаю своим делом наравне с вами, и почему мы должны отдавать полную дань бандитам, - он затрещал скороговоркой, боясь, что она его перебьет.

Да уж… «Благими намерениями…»(как там в Библии). Ладно, выбора не остается – сейчас связь пропадет и вопрос повиснет чуть ли не до….

- Колобок, хорош меня бесить! – почти заорала Елена в трубку на несчастного «Ромео», - Я дела передала Дмитрию Борисовичу, он - это я, мне некогда с тобой трендеть, я за рулем, в машине ребенок, ты понял!!! Расчет – переделай под завязку, а в лишние вопросы не вдавайся. Ты - бухгалтер, а не стратег делопроизводства! Еще одна подобная работа, и…. – тут она сбросила звонок, как будто связь прервалась. Он не перезвонит.

Да уж! Звонок его, несомненно, имел две если не три цели… Димона очернить, намеками вызвать ее ревность, и себя показать таким благодетелем. Ну, ничего – она умильно улыбнулась, представив, как там Димуля сейчас с ним беседует. Он куда глумливее самой Елены, так «простебет» бедного Колобка, что мама не горюй… ГОСПОДИ! Ну почему ей доставляет такое удовольствие издеваться над подобного рода людьми! Как то не по-деловому совсем… «Креста на мне нет». Шпана!

И ее на самом деле взбесил выпад Колобка. Не станет же она ему говорить, на самом деле, что Сибиряк финансирует открытие природного заповедника в Красноярском краю. Причем хитро – средства на это дело должны поступить только от доходов таких фирм, как ее «Северянка», такого характера и духа. Иначе – нарушится логика живого действия. «Плохие» деньги рискуют обратить во прах все хорошие вложения их, если не сделать хуже – превратить плюс в минус, перевернуть с ног обратно на голову…

Мамин, вдохновленный встречей с Еленой, теперь искал соучредительства в городах и весях именно живых, интересных проектов, могущих принести для людей, страны и времени много большее, чем простую прибыль или же просто удобные вещи и товары. Пример Елениной «Северянки» шел уже в открытое действие, новую философию, что ли, в его сознании…. А ей даже приходилось побочно, в меру очень малого количества свободного времени, «придумывать», каким образом можно шинковать капусту даже в самых, на первый взгляд, нелепых «бизнесах» и консультировать страждущих.

Труба опять запищала. «Черт! Неужели Колобок!» - подумала Елена и крайне резко гаркнула:

- Да! – хорошо еще, что без «артиклей»

- Доча! Доброго пути! – раздался родной голос отца, - как трасса?

- Папуля! Отлична трасса, уже далеко еду, - вот уж чьему звонку всегда была рада, даже на навязший в печенках мобильный, - Слышь! Я боюсь пропасть со связи, что у тебя?

- Ты в Инту будешь заезжать ведь?

-Ну… Думала чуть южнее зайти, но не проблема, давай в Инту заеду!

- Поможешь мне там организовать одно поле, проектик есть?...

- Ну, пап… - радостно щебетала девушка, - это моя работа – все организовывать. Ладно, перезвоню из мотеля, подробности пояснишь. Пока с внуком пообщаться желаешь? Пока не разъединили?

- Ну!

Она передала трубку сыну, впереди маячил сложный участок шоссе

- Здорово, тезка! – важно заговорил мальчонка, - как делишки?...

 

- Ну что, сына! Кажется, мы хорошо разогнались? Давай Семеныча, что-ли, поставим!

- Ооо! Давай-давай! Семеныча! Как раз хотел попросить!

Лена вставила компакт в магнитолу и увеличила громкость. Тут же салон заполнился страстным гитарным соло и рвущим сознание родным хриплым голосом «…Купола в России кроют чистым золотом… Чтобы чаще Господь замечал!... Я стою, как перед вечною загадкою… Пред великою и сказочной страною…»

- Мамуль! – наивно заговорил Стас, - а Семеныч может стать нашим другом! Он такой родной, любимый! И мысли его на твои похожи ведь!

Мать улыбнулась, задумалась… Да, как с ребенком бывает интересно! Часто так, что, проговаривая детям ответы на их темы, сама что-то рождаешь полезное. Тем более вот так, на предельной почти скорости, когда навстречу летит твоя земля со всеми ее разнообразностями.

- Стас! – наконец сказала она, - мама твоя еще ма-аленькая! Ей всего два года довелось прожить с Владимиром Семенычем в одном мире. Так вот мало… - после некой паузы продолжала, - но это не значит, что мы не можем быть друзьями. Конечно, он мой друг, и твой, и дедов! Ведь друг – эито не только тот, с кем «водку самоварами…». Если музыка и слова входят в твою кровь, если душа человека бьется с твоей в унисон и ты хочешь подпеть СВОИМ голосом все эти строки, значит – друг это твой… наш! И, я думаю, таким вот друзьям, как мы, человек зачастую больше рад, чем тем, что крутились рядом и лезли на глаза…

- Так он умер? – расстроено проговорил мальчонка. – А я то думал, что мы…

- Сына! Пореже говори слово «умер», оно довольно пустое и печально-безнадежное! – да, хоть и рановато ребенку слышать подобные откровения, ну ладно – ведь это разговор не с мозгом человечка, это впуск информации в подкорку, чтобы оно здраво проросло, когда начнет активно работать тот самый мозг. Формирование матрицы, то бишь… - Не «умер», а УШЕЛ! Ушел с того места, где все уже сделал. Видишь, тебе семь лет, а ты считаешь его своим другом. О чем еще можно мечтать человеку? Да он живее всех нас! – она опять задумалась, уже о своем, - а в нашем мире еще огромное пространство мест, где тоже надо много делать, и теперь он там! А песни его с нами, и он жив в этих текстах.

- Ну да! – вторил ей сын, - не вечно же жить, а то будем еле ноги переставлять, как столетние старики! И охать, и жаловаться.

- Да, верно! У каждого свой век, и его не мы определяем. Кому-то сто лет, кому-то двадцать… - при последнем она почувствовала, как предательски заколотилось сердце, - и, поэтому, страдать и печалиться, что человек сменил одно место на другое – это так… Мы просто сильно привыкли жалеть себя, «как же мы без него, на кого же он нас оставил». Вот и плачем, и страдаем. СЕБЯ ЖАЛЕЕМ! А ему то, ушедшему, что! Он все сделал свое на одном месте, и ушел туда, где сейчас нужнее! Потом еще появится ТУТ, уже в новом теле и в новом предназначении. Владимир Семенович - настоящий воин, ему и прямая дорога в светлую страну… - здесь Елена умиротворенно вздохнула .

Она это говорила сыну совершенно искренне. Девушка, повидавшая на своем пути столько отвесных скал, непролазных топей и лихих людей, относилась к смерти именно так! Привыкла, что она всегда рядом, в любую секунду возможен переход из одного измерения в другое… И чего тут тогда?. Зачем в обществе принято относиться к кончине личности, как к катастрофе, откуда берется это «горе» - господи, слово-то какое страшное. Безысходность… Конечно, печаль! Как расставание с хорошим другом, знаешь, что будет не хватать, знаешь, что стало на одного близкого человека меньше рядом, но ведь душа ж не умирает! И ты, конечно, по достижению кое-какого совершенства, можешь общаться с той душой.

«…Посмотрите, вот – он, без страховки идет… Чуть правее наклон – упадет, пропадет… Чуть левее наклон – и уже не спасти» - донеслось меж тем из динамиков

- Мамуль! А папа мой тоже, получается, все сделал ЗДЕСЬ? – спросил Стас.

ТАААК! Одно из двух – либо ребенок настолько тонко чувствует реал, что при определенном тексте уже «врубается», либо реал настолько чувствителен, что выдает внешнюю информацию ровно с те мгновения, когда у человечка возникает вопрос. Опять колотун в груди – господи, оно же никогда не прекратится… На этот вопрос сына неимоверно трудно ответить. Что может быть труднее – отвечать, когда сама ни в чем не уверена и, пуще того, до сих пор во власти эмоций.

- Отец твой – это ты! – после сравнительно длинной паузы выдала Елена, - Он очень скоро воплотился в тебе… - молчание, сумасшедший круговорот мыслей…

Наверное, только она со своим отцом ЗНАЛА, что на самом деле произошло «на поверхности» восемь лет назад. Все, практически без исключения, уверены, что где-то на планете сейчас обитает, мягко говоря, небедный человек «пропавший без вести», которого раньше звали Валентином. Так просто – воспользовавшись природными катаклизмами и суматохой, уйти в горы с золотом, благо оно лежало в прямом смысле слова на поверхности земли. Общения с этим двадцатилетним парнем всего несколько дней было достаточно, чтобы понять всю нелепость этих предположений. Да даром ему не нужно было никакого золота, никакого материального благополучия!! На нем была отметка, и он неустранимо шел к какой-то неизбежности. Вот только какой, и что за «правосудие» могло свершиться – именно за этим она и неслась «к месту событий» - поскольку на эти вопросы было пока невозможно ответить. Так что пусть ищут бывшего Валентина – если не надоело еще, конечно… Милана еще должна свет пролить, придя на место – это уж точно! Милана…

Знаешь, Станислав… - задумчиво продолжала Лена, - твоему бате было очень трудно… Гораздо труднее, чем нам. Помнишь, как в прошлом году мы на Эльбрус летали, к Димкиным спасателям. Как там они твоей маме говорили – «Опасно ходишь»?

- Ну да, ну да, помню! – радостно вспомнил сын, - Ты там всегда норовила куда-то зайти, куда нельзя!

- Вот именно «НЕЛЬЗЗЗЗЯЯЯ!» Вот и папа твой опасно ходил… Правда, совсем по другим горам, в другом месте… Ну, о чем мы только что говорили… И не ведал слова «нельзя».

- Без страховки? – внезапно спросил Стас.

- И без страховки тоже. Кроме того, он шел с завязанными глазами, - девушка вдруг тяжело вздохнула, щелкнула зажигалкой и сделала глубокую, «мужскую» , затяжку, - а не идти не мог, поскольку имел огромное сердце и очень, очень любил…

- Тебя?

- И меня тоже, в общем то… Посмотри в окно, сына!

В открытой форточке автомобиля проносились холмы, обдуваемые вольным ветром открытого поля. Колышущееся высокотравье напоминало легкую волну на океанском мелководье. Изумрудные переливы трав меняли цвета от почти желтого до темно-зеленого в зависимости от положения своего относительно лучей солнца.

- Вот это все он очень любил. Нашу страну, нашу жизнь. Поэтому и шел «опасно». Как и все мы. Порода такая у нас – все опасно ходим и терпеть не можем слова «нельзя». Только условия и возможности бывают разные.

- Мам! Я не понял, а почему глаза завязанные? Кто-то завязал ему их?

Да уж, детские вопросы…

- Это я тебе не отвечу… Может, и вообще не отвечу. Потому что я – не Богиня. Видишь ли, он воплотился в тебе… А у тебя есть я, мы вместе, - она улыбнулась сыну, - . Так что нам проще. А у него меня не было, может быть…

Тут Елена вовремя осеклась. Сколько же еще примитива в сознании порой проскальзывает! И не просто проносится, а еще и выходит вовне в словах, да еще и ребенку! Какой маразм «Может быть, встреться они раньше, все было бы по-другому!» Да не было бы! По одному тому, что не встретились раньше. А если что-то и сменилось бы в сценариях мироздания благодаря «активному вмешательству» отдельной не в меру энергичной личности, то ТОЛЬКО К ХУДШЕМУ!!! Уж это доказано на многих примерах. Только сам человек имеет право выбора на поведение, на решение собственной судьбы. НА ДОГОВОР С МИРОЗДАНИЕМ!

- Так что, Стас, не вгоняй себя в тоску и уныние! То, что трудно или даже «невозможно» (хоть и мерзкое это слово), было сделать отцу ЗДЕСЬ, он доверил и передал тебе… И уж мы с тобою, бли-ин…Все воплотим! Так ведь! - Елена сверкнула яркими глазищами на сына. Ей вдруг впрямь стало весело, внутри разгорался такой знакомый азарт и ощущение собственной молодой силы, - ведь мы – вместе! И у нас столько хороших друзей… на том и этом свете, мы красивы, юны и беспредельны! А твой отец не только подарил этому миру тебя, но еще и познакомил нас с Миланой. Вот сколько может сотворить человек в свое отсутствие, сечешь?! А ты говоришь – «умер» - с какой-то глумливостью к определению добавила она.

- Мам! Я что-то не пойму, ты что, призываешь меня «опасно ходить», как ты, как папа, что-ли, - как ей показалось, с ехидцей спросил мальчонка…

Да! Не отвертишься… Сказала, блин, «А», говори и «Б». Ох уж этот ранний интеллект… «Мы, волчата, сосали волчицу… И всосали «НЕЛЬЗЯ за флажки!...»- выдал меж тем Семеныч.

- Стоп! – весело проговорила мать и выключила магнитолу, - вот, с этого момента «Стоп!». Вспоминай, - задумчиво протянула, - сколько раз ты от меня мог слышать «нельзя». Это когда тебе два, три года, я просто помогала твоим пока нерасторопным инстинктам… Теперь тебе уже в школу этой осенью, совсем мужчиной стал… Все твое внутреннее самосохранение уже сформировано, ты ведь гвозди в розетку не суешь больше?

- Не-ет!

- Всякую гадость из бутылок пить не стремишься?

- Нет, мам, это скорее ТЫ стремишься, - рассмеялся Стас…

(Вот скотинка мелкая… Прямо под дых садит…)

- Ты мне маму не обижай, она тебе еще пригодится, - рассмеялась в ответ Лена, - так что все основные «нельзя» ты уж сам решил. А все новые, возникающие на пути – давай обсуждать… Жизнь бывает непредсказуема. Про «флажки» я тебе говорила, вернее, ты «всосал» это, ну, что нельзя-то за них?

- А что за флажки? Почему нельзя-то?? – непритворно удивился мальчик.

- Вот и славненько, не всосал, значит. Тогда всасывай! Если тебе преграждают путь какие-то тряпки, пусть хоть тысячу раз красные, рви их, при через них, уничтожай их к чертям собачьим! Потому что альтернатива их – пули! Это моя материнская воля!

- То есть как это, мам? Какая пуля???

- Волкам ограждают путь флажками, чтобы перестрелять их. Людям ограждают свободу придуманными словами и законами, чтобы мы потеряли чувство свободы, стали пешками в чужих играх, слугами. И маленьким детям только и говорят «НЕЛЬЗЯ»… за эти самые человеческие «флажки». Я говорю тебе – СКАЧИ через них!!! И знай, я с тобою, ты не один! И все наши друзья с тобой.

Черт, как то пафосно выходит. Ну и ладно, детям так понятнее.

- Поэтому мы и «ходим опасно», «И похабничаем, и скандалим» - по выражению поэта, чтобы ярче гореть. Сына! Если уж мы оказались тут, то надо прожить на все сто, как будто каждый миг последний. Отпущено немного времени, а дел – невпроворот. Наша жизнь прекрасна!

Машина обгоняла длинную фуру, не желавшую сбавить скорость, и едва успела уйти со встречной полосы, чтобы избежать лобового удара… Ее очень нехорошо качнуло, так что у матери с сыном все перевернулось в животе.

- Вот видишь, Стас! – слегка успокоившись, после длинного гневного клаксона, произнесла Лена, - видишь, как благодаря какому-то придурку мы были на волоске от…

- Да, Аленка, опасно ты ходишь! – возбужденно заметил сын словами прошлогоднего альпиниста, - ребенка бы поберегла, что ли!

- Бывает… Извини, сына! – вполне искренне она ответила.

- Да ладно, мне все равно другой мамы не надо! С тобой, как на аттракционе живешь, а я люблю-ю это!

- Только вот чего… Все-таки, давай советоваться друг с другом, если видим перед собой какие-то флажки. Те ли это, через которые прыгать надо? А то одна голова – хорошо, а две еще лучше. Ну, чтоб ни тебе, ни мне глупостей не наделать в жизни. Заметано?

- Железно, мать! – твердо отчеканил семилетка.

Ветер врывался в открытые окна мчащейся машины, создавая приятную прохладу, несмотря на тропическую жару. Долой кондиционеры! На трассе надо чувствовать живой ветер, как и все вокруг – живое. «…Но стрелки я топлю, на этих скоростях… Песчинка обретает силу пули… И я сжимаю руль до судорог в кистях… И рвусь, пока болты не затянули… Наматываю мили на кардан… И еду параллельно проводам…» - хрипела заново включенная магнитола.