К дню рождения сына Лидочка начала готовиться чуть ли не за полгода. Откладывала деньги. Понемногу каждый месяц, чтобы можно было гостей пригласить и погулять на славу. Попросила начальницу поставить ее на подмену заболевшей сотрудницы. Домой теперь приходила поздно, валилась с ног от усталости, но в выходные вместо того, чтобы отдохнуть, шла на подработку к фермерам полоть, а осенью – убирать урожай. И к декабрю собрала Лидочка приличную сумму. Можно было и гостей угостить, и подарок сыну хороший купить. Все-таки шестнадцать лет парню исполнится. Лидочка растила его одна. Муж ушел к другой, не дождавшись рождения сына. И на всем белом свете не было у Лидочки роднее человека, чем ее сыночек, ее Вадик. Когда в роддоме увидела Лидочка крохотные глазки-пуговки и черные влажные кудряшки своего сына, сердце пронзила такая нежность, такое огромное, ни с чем не сравнимое счастье, что в тот же миг Лидочка дала себе страшную клятву – сделать все возможное, чтобы сын вырос счастливым, чтобы никогда ее кроха не почувствовал, что растет без отца. Зарабатывала Лидочка прилично, с заводской Доски Почета не слезала. Родители, пока живы были, помогали. Так что у Вадика и пеленки были самые лучшие, и костюмчики Лидочка ему шила и вязала по журналам мод. Ночей не досыпала, но ребенка одевала, как картинку. Захотел Вадик игрушку – пожалуйста. Увидел велосипед – получи, сынок велосипед, да самый лучший, самый дорогой. Ни в чем отказа не знал ее любимый ненаглядный сын. Как Лидочка радовалась, когда соседки хвалили ее и говорили, какой ухоженный да чистенький ходит Вадик в школу. Ставили Лидочку в пример другим мамашам. А ей, как бальзам на сердце слова соседей.

 

Шли годы, Вадик подрастал, а Лидочка все так же пласталась, чтобы сын ни в чем нужды не знал. А что грубил иногда да огрызаться стал на материнские замечания, так это же переходный возраст. Лидочка брала в библиотеке литературу на темы воспитания и про переходный возраст могла рассказать многое. На досадные мелочи вроде неубранной постели и брошенной после обеда грязной посуды Лидочка совсем внимания не обращала. Подумаешь, ерунда какая! На то она и мать, чтобы постирать, помыть, убрать. А что ей еще делать, как не ухаживать за своей радостью, за своей кровиночкой?

 

К 8 Марта Лидочка купила себе костюм. На рынке. Не так, чтобы дорогой. Турецкий. Очень уж хотелось на торжественное собрание в обновке пойти. Да и не баловала она себя давно уже покупками вещей. Только самое необходимое, да подешевле. Жизнь как-то незаметно становилась труднее. Родители умерли, на работе без конца задерживали зарплату. Да и здоровья не прибавлялось с годами. Стала Лидочка уставать, стала чаще болеть. Этот простенький турецкий костюм – розовая юбка с голубыми цветочками и голубая блузка с розовыми цветочками – так обрадовал ее! Она не могла дождаться прихода сына из школы, чтобы он оценил покупку. Нарядившись в обнову, Лидочка улыбаясь вышла на кухню, где сын обедал: первое, второе с гарниром, на третье – компот.

 

- Посмотри, Вадик , какую красоту я себе купила! – радостно сказала она и еще повертелась перед сыном, чтобы он лучше рассмотрел. Сын, расправляясь молодыми крепкими зубами с жареным мясом, коротко глянул на мать и хмуро бросил:

 

- Зачем тебе? Ты же старая!

 

Улыбка застыла на Лидочкином лице, как приклеилась. Так улыбаясь, она ушла из кухни в свою комнатку, все с той же улыбкой сняла костюм, сложила его и спрятала в шкаф. Долго в тот вечер Лидочка рассматривала себя в зеркало, беспощадно отмечая следы надвинувшейся старости. И то верно. Тридцать восемь лет, не девочка уже. Прав Вадик, хотя так обидно было услышать эти слова именно от него. От обожаемого сына.

 

Ночами дежуря у постели умирающей старушки, заработала Лидочка сыну на компьютер. К зиме купила ему красивую кожаную куртку, дорогие теплые сапоги. Дни бежали за днями и наконец подошел день рождения Вадика. Отметить его Лидочка решила с размахом, пусть другие видят и знают, как она умеет жить и воспитывать сына. За неделю до торжества Лидочка решила обсудить с Вадиком, кого из родни и соседей пригласить в гости.

 

- На хрена мне твои старперы нужны? – лаконично поинтересовался Вадик. – Мой праздник, я приглашу своих друзей, а ты можешь идти к соседям, нечего мешать. Лидочка ругалась, упрашивала, плакала и, наконец, порешили, что соседи и друзья соберутся дома, а Вадик с одноклассниками пойдет в кафе. Обрадованная Лидочка выделила сыну сумму, которую, ему должно было хватить на ужин в кафе, и с удвоенной энергией занялась подготовкой к торжеству. Составила меню, обзвонила всех приглашенных, три дня и три ночи жарила, пекла, тушила. Утром 16 декабря, в день рождения сына, она проснулась рано, надо было еще успеть сделать салаты, чтобы свеженькие были, нагладить сыну костюм. Лидочка настояла, чтобы Вадик шел в кафе в строгом костюме цвета морской волны. В этот день она отпросилась с работы и разрешила сыну не идти в школу. Гулять, так гулять! Сын проснулся поздно, нечесаный заспанный вышел на кухню, где мать колдовала над салатами.

 

- Сыночка, дорогой! – обрадовалась Лидочка. Вытерев руки о фартук, она хотела обнять сына и поцеловать, но он увернулся.

 

- Где подарок? – капризно спросил сын.

 

- Сынок, - растерялась Лидочка, - я же дала тебе деньги на кафе, а на подарок у меня не осталось.

 

- Ты же обещала купить мобилу, я уже и друзьям похвастался! – голос сына зазвенел от гнева. – Получается я наврал? Ты хочешь, чтобы надо мной весь класс смеялся?

 

- Погоди, сынок, ты пойми, мне же еще стол для родни и друзей накрыть надо…

 

Но договорить Лидочка не успела.

 

- Нет подарка – не будет и гостей, - заорал Вадик и, схватив блюдо с готовым салатом «оливье», запустил его в стенку. Блюдо просвистело, как снаряд, в нескольких сантиметрах от Лидочкиной головы. Брызги праздничного салата разлетелись по всей кухне.

 

- Вадик, Вадик, - лепетала перепуганная Лидочка, прижавшись к стене, утирая забрызганное салатом лицо, - успокойся, сыночек! Что с тобой?

 

Сын выбежал из кухни, а Лидочка принялась быстро убирать следы разгрома. Она собирала остатки «оливье», замывала пол и стенку, а в голове билась одна мысль: «Надо найти деньги на мобильный телефон. Раз обещала, должна сдержать слово. Бедный мальчик, как он расстроился!»

 

Дверь в комнату сына была закрыта на ключ.

 

- Сынок, - Лидочка постучала в дверь, - не огорчайся, я найду деньги, будет у тебя мобильник.

 

Вадик в комнате торжествующе улыбнулся.

 

С этого дня жизнь Лидочки превратилась в сплошной кошмар. Сын понял, что любое его желание всегда будет выполнено. Казалось бы, такая безотказность, такое стремление матери угодить должны были вызывать в его душе чувство благодарности. Но все получалось с точностью до наоборот. Теперь Вадик не просил, а требовал. Если же мать пыталась возражать, в ход шло опробованное средство: летели на пол тарелки с плохо разогретым борщом, рубашка, отглаженная недостаточно тщательно, швырялась в лицо матери, а когда Лидочка не дала сыну денег на дискотеку, он в первый раз ударил ее.

 

От соседей и знакомых Лидочка старательно скрывала, что сын бьет ее. Запудривала синяки, а если уж нельзя было спрятать следы Вадичкиных безобразий, отговаривалсь тем, что упала, наткнулась на дверь – такая стала неповоротливая…

 

Ночами Лидочка ворочалась на кровати, и думала одну и ту же горькую думу: за что? Почему сын, которому она посвятила жизнь, так обижает ее? Чем она заслужила такое отношение? Она ли не любила его, она ли не баловала его, чтобы мальчик не знал трудностей, чтобы все у него было. Другие матери и половины того для своих детей не делают, что делала Лидочка для Вадика.

 

Время шло своим чередом. Лидочка из веселой неунывающей хохотушки превратилась в угрюмую, вечно озабоченную проблемами женщину. Редко теперь Лидочка останавливалась поболтать с соседками. Боялась расспросов. Пробежит мимо, отвернув голову, коротко поздоровается, вот и все общение.

 

Пришел срок Вадику идти служить в армию. На проводах Лидочка рыдала в голос, словно прощалась навсегда, а проводив сына, впряглась в работу с удвоенной силой. Она копала огороды соседям, бралась делать ремонт, словом, подрабатывала, как могла. Зато каждую неделю слала сыну в Читинскую область посылки, чтобы Вадик и в армии ни в чем не знал нужды, чтобы мог ребят угостить, чтобы не били его там «деды», не обижали.

 

Два года пролетели незаметно. Сын вернулся неожиданно. Вошел в комнату, повзрослевший, возмужавший. Лидочка ахнула от радости. Но Вадик прошел мимо нее, как мимо пустого места. Словно не уезжал из дома на два года, а выходил во двор покурить.

 

- Мне нужны деньги, - бросил он матери, - и закрылся в своей комнате.

 

- Нету денег, сынок, - испуганно призналась Лидочка, - я все деньги на посылки тебе потратила.

 

Ночевать Лидочке пришлось во дворе, сын просто выгнал ее из дома. Чтобы не замерзнуть, она пробралась в курятник, пристроилась на гнездах для несушек, да так и продремала до рассвета. Утром пошла по соседям и родне занимать деньги для сына.

 

И покатилась жизнь, как камень с горы. Горькая, страшная, полная унижений и боли. Лидочка почернела и высохла, в свои сорок лет она выглядела старухой. Как-то гадалка сказала ей, что все несчастья Лидочки от того, что она сына своего еще в утробе обидела.

 

- Да чем же, чем? – заплакала Лидочка. – Чем я его обидела? Любовью?

 

И теперь целыми днями перебирала она события своей жизни, пытаясь найти ответ на это непростой вопрос. И не находила. Однажды сын собрался и уехал, и осталась Лидочка одна. И вот что странно: казалось бы, должна вздохнуть с облегчением, что избавилась от своего жестокого мучителя, а она опять не спит ночами, переживает, как там Вадичка? Кто заботится о нем? Кто гладит ему рубашки и штопает носки? Ах, бедная безотказная Лидочка, несчастная жертва слепой материнской любви.