— А чья это собака? — спросил черноволосый мальчуган лет восьми.

— Моя! — отозвался мальчишка постарше. — А ты кто такой? Чего-то я тебя тут раньше не видел.

— Я Ося. Мы только вчера переехали сюда, — махнул он в сторону самой маленькой в районе пятиэтажки. Позади «гнома», как называли этот дом местные жители, стояли девяти-, двенадцати- и выше этажные здания. Если бы не детсад «Золотой город», за стенами которого уже начинался хоть и небольшой, но довольно уютный двор «гнома», то затерялся бы «гном» среди домов-великанов.

— А-а-а. Давай пять! — Мальчишка постарше протянул Осе руку. — Меня зови Пашкой.

— А собаку? — кивнул Ося на чёрную гладкошёрстную дворнягу с висячими ушами.

— Машкой, — вполне серьёзно ответил мальчишка.

— Смешно: Пашка и Машка.

Ося присел на корточки перед собакой.

— Ничего смешного, — возразил Пашка.

— Осия-я-я, — раздался женский голос со второго этажа «гнома», — домой! Нам с папой твоя помощь нужна.

— Это кто? — поинтересовался Пашка, оборачиваясь на зов.

— Мама. Опять коробки разбирать. — Мальчик вздохнул: ему очень хотелось поиграть в новом дворе, тем более сейчас, когда он познакомился с Пашкой и Машкой. Ося всегда хотел собаку, вот только родители не разрешали.

— Ага. Как разберёшь, выходи, я тебя с остальными познакомлю.

Пашка живо развернулся и, причмокнув собаке, вприпрыжку понёсся в сторону «Золотого города». Ося проводил их взглядом и нехотя поплёлся домой.

 

В тот день Осе так и не удалось больше выйти во двор. Сегодня же мальчик выбрался только после полудня. На улице было душно, солнце пекло, загоняя всё живое в тенёк. Впрочем, мальчишки не в счёт.

— Привет!

Ося обернулся и тут же получил сильный толчок в живот.

— Машка! — обрадовался он, выставляя руки вперёд, чтобы погладить собаку.

— Привет, — снова повторил незнакомый мальчик: высокий и плотный. — Это тебя Осей звать?

— Меня. А тебя как зовут? — поинтересовался тот, поискав глазами Пашку.

— Лёша. А его, — указал он за спину Оси, — Вовчик.

Машка резко метнулась в сторону: к ним бежал рыжеволосый, в изодранных штанах, мальчишка.

— Привет, пацаны! — крикнул Вовчик издалека.

Лёша махнул рукой в знак приветствия. Ося тоже поприветствовал мальчика кивком, продолжая крутить головой:

— А где Пашка?

— Они сёдня утром в деревню уехали... — поравнялся наконец с ними Вовчик.

— У них бабушка гостила — домой повезли.

— Ничего, продержимся! Пашка сказал, что завтра к вечеру дома будет.

— А тебе он зачем? — поинтересовался вдруг Лёша.

— Да незачем, — пожал плечами Ося. — Просто Машка тут, а они уехали…

Мальчики переглянулись:

— При чём тут Машка? Она же с нами.

— С вами? Разве это не Пашкина собака? — изумился Ося.

— Не. Машка общая… — помотал головой Вовчик.

— А живёт в «Золотом городе» под «ромашкой».

— Под какой ромашкой? — не понял Ося.

— Да это у восьмой подготовительной название такое. У них и веранда, где они во время прогулки собираются, ромашками изрисована, — пояснили мальчики. — Идём, мы тебе покажем!

— Ха, Машка Ромашкина, — развеселился Ося, и не долго думая они пустились к «Золотому городу».

 

— Машка! Машка! — раздались ребячьи голоса. Все «ромашки» сбежались к сетке, внизу которой со времён Машкиного поселения под верандой появилась дыра.

— Здравствуйте, мальчики, — выглянула из деревянного строения полная, разморённая жарой женщина.

— Здрасьте, Наталья Николаевна, — хором отозвались Лёша и Вовчик. Ося тоже кивнул воспитательнице, с интересом разглядывая толпу шестилеток.

— Наша группа благодаря Маше самая популярная, — посмеялась Наталья Николаевна.

Будто в подтверждение её слов, на весёлый гам «ромашек» сбежались ребятишки из соседних групп.

— Дети! Собаку руками не трогать! — раздались тем временем с разных сторон напоминания взрослых.

Дети и правда собаку не трогали. Похоже, Машка обитала здесь давно, и благодаря мудрости и определённым усилиям воспитателей, всем: и дошколятам «Золотого города», и ребятне из близлежащих дворов, и самой Машке — жилось хорошо. Да и взрослые явно пользовались авторитетом у своих воспитанников.

— Вон её норка, — указали Лёша и Вовчик на яму в земле под верандой.

Машка, расценив мальчишеский жест по-своему, ловко юркнула в лаз под сеткой. Детсадовская ребятня уже ушла с игровой площадки, а потому Лёша с Вовчиком уверенно последовали за собакой.

— Идём с нами. Не бойся!

Осе показалось, что он делает что-то не так, но, поборов неловкость, он нырнул следом за мальчиками.

Машка тем временем уже слазила в свою «квартирку», спрятав там новые угощения, которыми щедро поделились с ней «ромашки».

— У неё в прошлом году щенки были! — сказал Лёша.

— Ага. Такие хорош-ш-шенькие, — умилился от воспоминаний Вовчик. — Всех разобрали. Один в соседнем дворе живёт, у дяди Гены.

— Точно. Задором зовут. Большущий вымахал! О какой, — показал руками Лёша.

— И совсем на Машку не похож. Как-нибудь познакомим.

— Ага.

Лаз под верандой оказался довольно широким, туда могла забраться не только собака, но и кое-кто покрупнее. Ося никогда раньше не видел ничего подобного — только собачьи будки.

— Интересно, а я пролезу?

— Ты? — Мальчики пригляделись к новенькому и категорично решили: — Не. Не пролезешь.

— Да и ладно. Пойдёмте играть, — предложил Ося.

— Идём!

Вчетвером они один за другим пробрались под оградой «Золотого города» и вприпрыжку вернулись в дворовые объятия «гнома». Ося был счастлив: он почувствовал, что Машка и его собака тоже. Что теперь он должен заботиться о ней: кормить, играть, ухаживать… Осе очень захотелось сделать что-нибудь существенное, например, принести из дома расчёску и расчесать слежавшуюся шерсть на левом боку Машки. Или подарить ей новую чашку для воды, потому как та, что была у Машки, выглядела довольно страшно.

«У меня теперь есть собака! У меня есть собака!» — мысленно напевал Ося.

 

— Осия, что это такое? Тебе что, места во дворе нет? — Родители Оси явно не ожидали услышать от соседей в первое же знакомство неприятные слова о сыне. — Чтобы тебя больше не видели на территории детского сада!

— Но ведь мы ничего плохого не делали, — вспыхнул Ося, — мы только хотели посмотреть Машкин дом.

— Мне не нравится твоё знакомство с плохими ребятами, — строго сказала мама.

— Почему это они плохие? — заступился за друзей Ося.

— Потому что лазят, куда не следует, — тем же тоном ответила мама. — А ещё мне не нравится, что ты возишься с бездомными собаками.

— Но Машка — не бездомная собака! То есть не совсем бездомная…

— Насчёт мальчиков с выводами торопиться не будем, но в садик отныне — ни ногой, это однозначно. Тебе ясно? — вмешался в разговор папа.

— Ясно, — буркнул Ося, отправляясь к себе в комнату. — Только Машка и моя собака тоже!

— Я тебе покажу «моя»! — сердитым голосом пригрозила мама.

 

На следующий день Осю отпустили погулять лишь после трёх. Вот уж точно один переезд хуже двух пожаров: пока разберёшься и устроишься, семь потов сойдёт. Но Ося был рад: ведь отпустили всё-таки!

Он вышел из подъезда, огляделся: куда идти? Не придумав ничего другого, Ося повернул к «Золотому городу».

— Машка! Машка! — позвал он, подходя к восьмой подготовительной.

Однако вместо Машки Ося увидел у веранды Лёшу и Вовчика. Мальчики стояли на коленках возле лаза, наклонив головы почти до земли, и ласково подзывали собаку:

— Машка, Машечка, не бойся, это мы. Иди сюда, Машка!

— Машка, иди сюда. Пожалуйста. Они убьют тебя, если найдут здесь…

— А мы тебя спрячем, Машка. Иди сюда, тцо-тцо-тцо…

— Привет! — заволновался Ося от того, что успел услышать. — Чего вы тут делаете? Кто убьёт? За что убьёт!

— Привет! — подняли головы Лёша и Вовчик. — Ты не представляешь, что тут сегодня было!

— Приехали живодёры в зелёной будке, отогнули сетку и на глазах у всех начали палками тыкать в Машкину норку…

Ося только сейчас заметил на пыльной земляной площадке следы шин, заметил и измятую сетку, едва держащуюся тонкой проволокой за металлический столб.

— Они, представь, целый час за Машкой гонялись по посёлку, пока она не спряталась в своём домике.

— Это всё из-за тебя, Вовка! — толкнул вдруг Лёша друга в плечо.

— Да я-то тут при чём? Будто сам есть не хотел! — обиделся тот.

— Хотел, но не пошёл бы, если б ты не заныл: «обе-е-ед, обе-е-ед…»

— Да не ссорьтесь вы, — по-взрослому прикрикнул на них Ося. — Они что, вот так вот взяли и сломали забор? И Машку били? А что «ромашки»?..

— Да что «ромашки»! Тут все такое устроили: кто ревел, кто визжал…

— Даже Наталья Николаевна заступилась, сказала живодёрам, чтобы те уходили отсюда.

— А они точно оглохли!

— Гады!

— Ещё немного, и я бы им колесо проткнул!

— А чего не проткнул? — покосился на Вовчика Лёша.

— Не успел. Там же тётка прибежала, в костюме таком… красивом, помнишь? Сказала им, что заведующая и чтобы они ушли с территории садика, пока всех детей не разберут.

— Ага, — подтвердил Лёша. — А в пятницу обычно пораньше забирают.

— Это значит, что уже скоро живодёры вернутся и… Машка! Машечка, тцо-тцо-тцо… — вновь наклонился Вовчик к самой земле.

— Машка напугалась, — расстроено сказал Лёша, — даже к нам не идёт.

Ося не мог поверить услышанному: кому? кому могла помешать Машка?!

 

Вот уже больше часа друзья с надеждой всматривались в темноту под полом веранды, по очереди ласково подзывая собаку. Наконец в проёме показался Машкин нос, как вдруг…

— А ну, малые, раз-з-зойдись! — неожиданно раздалось позади ребят.

Собачий нос мгновенно скрылся в темноте. Из глубины послышалось жалобное скуление вперемешку с рычанием.

— А вот и не уйдём! — вспыхнул вдруг Вовчик, поняв, что в последнюю минуту, после стольких усилий, всё сорвалось.

— И ничего вы нам не сделаете! — вскочил следом Лёша.

— А это мы сейчас посмотрим. — Широкоплечий небритый мужик привычным движением вытер о расстёгнутую грязную рубаху руку и, махнув кому-то другой, прокричал: — Михалыч, подъедь-ка поближе и побудь здесь, я сейчас улажу это дело.

Мужик направился в сторону «гнома». Откуда-то справа послышался приближающийся гул мотора, и вскоре из-за деревьев выплыл зелёный фургон.

Мальчики молча стояли, не зная, как быть. Машку теперь точно не дозваться, а у живодёров задание — поймать и...

— Пацаны, слушай мою команду, — упал на колени вдруг Вовчик. — Машку так не достать, надо самим за ней лезть! И чего мне это сразу в голову не пришло? Ройте!

— Рыть? — Ося и Лёша переглянулись и быстро заработали в четыре руки.

— А ну, Ося, попробуй-ка, — скомандовал Вовчик.

Ося лёг на живот и сунул голову в яму. На глаза тут же будто накинули чёрную повязку: ничего не видно. В нос ударил неприятный запах чего-то тухлого. На мгновенье стало страшно, и мальчик отпрянул назад:

— А почему я?

— Ты самый тощий из нас, — пояснил Вовчик.

— А ты чего, боишься, что ли? — догадался Лёша.

— Вот и нет, — солгал Ося. — Просто не влезаю.

— Отойди-ка. Ройте ещё… Ещё! — снова заработал руками Вовчик.

— Раз-з-зойдись! — послышался позади уже знакомый бас. Собаколов одной рукой содрал со столба сетку.

— Вовка, шо ж ты делаи-ишь? — из-за спины коренастого вынырнула Вовина бабушка. — Ведь ток недавно клялся директору интерната, шо будишь слушаться меня! Ведь вдругорядь не поверят больше… Шо ж ты делаишь?!

— Баба! Баба! Они ж Машку убить хотят! — закричал Вовчик.

— Чего орёшь как ошпаренный! — взбеленился мужик, хватая мальчишку за руку. — Пошли-ка домой. Вот работёнка, хоть бы за вредность платили.

Вовчик точно осёл, упираясь изо всех сил, волочился за мужиком:

— Вырасту — отомщу! Убью, как ты Машку… А-а-а!

— Алексей, а ну иди сюда!

Лёша слегка даже вздрогнул от такого поворота: отец! Увидев его, мальчик обречённо опустил руки, по щекам потекли слёзы. Точно магнитом притягиваемый, Лёша нехотя подошёл к отцу. Тот с силой взял сына за плечо, и они направились к «гному».

Ося остался на площадке один.

Михалыч, всё это время выглядывавший из кабины, мотнул головой:

— Ступай, чего стоишь. Всё равно собаке не жить.

«Спасти! Спасти! Спасти!» — крутилась в мальчишеской голове единственная мысль.

— О Боже! Что ж я жду? Ведь никого нет, никто не мешает! И этот скрылся в кабине, — очнулся наконец Ося.

Он лёг на живот и, быстро извиваясь телом из стороны в сторону, протиснулся плечами в лаз. Каково было его удивление, когда, вытянув вперёд руки, мальчик обнаружил, что дальше земля уходит вниз настолько, что он смог свободно сесть под верандой. Немного привыкнув к темноте и к неприятному запаху, Ося шёпотом позвал Машку. В ответ ни звука. Зато наверху снова раздался всё тот же грубый бас:

— Михалыч, тащи верёвку!

— Р-р-р-р… — послышалось в дальнем правом углу укрытия.

— Машка! — обрадованно шепнул Ося.

— А, бестия! — выругался мужик, заслышав собачий рык.

— Сдалась она тебе, Ландольф, — начал терять терпение Михалыч. — Поехали домой! Завтра суббота, днём приедем и изловим.

— Э-э, пацаньё выманит её — бегай потом за ней по всему микрорайону, — не поддался мужик.

— Так заколоти лаз, — не отставал Михалыч.

— А?

Наверху на мгновенье замерли.

— А что, идея. Молодец! И доски в фургоне есть, и гвозди…

— Так-то лучше, — смягчился Михалыч.

 

Вокруг всё стихло. Ося, в который раз ласково поманив собаку, пополз к выходу. Нащупав земляную стенку, скользнул вверх руками; упёршись в доски, изо всех сил надавил, но те даже не прогнулись. Пальцы рук болели: земля, которую пришлось рыть, была сухой и твёрдой; щипало коленки, — наверное, поцарапал, когда пробирался через лаз. А в единственную узенькую щель между досками и землёй свет уже почти не проходил: на улице стемнело. Вскоре темнота стала совсем беспросветной. Осе стало не по себе: а ну как он не сможет выломать доски, что тогда? И Машка не подходит, так одиноко и страшно… И почему именно он оказался тут? Ося не выдержал и заплакал.

Сколько прошло времени, неизвестно, — казалось, вечность! Мальчик устал, руки и ноги покрылись гусиной кожей — похолодало; очень хотелось есть, но ещё больше в туалет по-маленькому… Он медленно перевалился на коленки и отполз в сторону. Неудобно, но терпеть больше не было сил.

Пока мальчик справлял нужду, в темноте совсем потерял ориентир: куда теперь ползти, в какую сторону.

— Боженька, помоги! — взмолился Ося и в который раз за вечер заплакал.

Хотелось сильно-сильно закричать от нахлынувшего отчаяния, но в ту же минуту в Осину руку уткнулся холодный мокрый собачий нос.

— Машка! — радостно сквозь слёзы воскликнул Ося.

Машка завертелась возле мальчика, пару раз лизнув его в щёку. Ося прижал собаку к себе, и ему стало теплее и заметно легче.

— Машка! Машечка, — шептал он.

— Осия-я-я! Осия-я-я…

— Мама! Мамочка! Я здесь! — взорвался криком мальчик, заслышав родительские голоса, но тут же осёкся: ведь они не любят собак и ни за что не согласятся взять Машку домой. А он за это время так и не придумал, куда её спрятать, когда освободится. Ведь не может же быть такого, чтобы он столько всего пережил и… не спас Машку!

— Осия! Осия! Осия!

Этого голоса Ося не знал, но ему уже было всё равно: пока он думал, как быть, мамин голос исчез, а он, Ося, замёрз, проголодался и очень хотел домой.

— Осия! Осия! Осия!

— Я здесь! Здесь! Вытащите меня отсюда! — закричал он что было сил.

 

— Мама! Мамочка! Мы должны усыновить Машку! Мы должны завтра сказать тем, которые Машку убить хотят, что она наша! Мамочка, ну пожалуйста! — едва протолкнув упирающуюся собаку наружу, высунул голову Ося.

— Сынок! — бросилась к сыну мать.

— Вот изверги! — возмутилась длинная худощавая женщина, завидев мальчика. — Если б я знала, что это ваш мальчик, я бы и за вами сбегала. Я ж думала приезжий какой… Да и тихий он у вас, уж с нашими местными справились, с этим, думаю, и подавно справятся… А они вон как. Вот изверги!

Длинная худощавая женщина оказалась председателем «гнома», Ирина Витальевна. Это она вызвала отца Лёши и бабушку Вовчика. Она и услышала Осин голос во время поисков.

— С тобой всё хорошо? — отряхивала Осю тем временем мать, украдкой утирая слёзы свои и сына. — Как же так, Осия, мы ж с папой растим тебя, воспитываем в любви, а ты и слушаться нас не хочешь. Разве не говорил тебе папа, чтобы ты не лазил в «Золотой город»?

— Здравствуйте! — Из-за кустов прямо на Осиных родителей выскочил Вовчик.

Увидев Машку, он бросился к собаке:

— Хорошая моя…

Машка запрыгала и завертелась точно юла.

— Ты как опять здесь?! — грозно вопросила Ирина Витальевна.

— Баба спит, я ключи достал и сбежал, — признался Вовчик.

— Ну, друзья, вы даёте! — хмыкнул до сих пор молча наблюдавший за всем мужчина.

— А как иначе? Они же Машку убить хотели! Это вы её спасли? Спасибо вам, дяденька! Вы, наверное, Осин папа? — тараторил Вовчик.

— Так точно, — улыбнулся тот. — А вот кто кого спас — это ещё предстоит разобраться.

 

— Наталья Николаевна, зачем злые дядьки убили нашу Машку? — который час плача ходили за воспитательницей «ромашки», обнаружив в понедельник засыпанный землёй лаз под веранду и обнесённую новой сеткой площадку «Золотого города».

— Дядьки? Злые? Скорее не они, а… — старалась правильно подобрать слова Наталья Николаевна, но у неё не получалось. Да и как скажешь детям, что их собственные родители предали собаку на смерть, вместе с ней убивая в своих же детях доброе начало.

Кто-то плакал, кто-то сжимал кулачки — но никто не остался равнодушным. Пока никто. Пока не родилась привычка быть бессильным, безучастным, пока не родилась привычка проигрывать. Но ведь сколько ещё таких Машек будет в судьбе каждого жителя «Золотого города»? Как знать, где граница, за которой кончается борьба, движимая любовью, справедливостью… и начинается равнодушие, чёрствость или жестокость. А сколько таких «Золотых городов» на земле? И как сохранить планету?

— Смотрите, смотрите! Машка!

— Наша Машка!

— Наталья Николаевна! Смотрите!

— Она жива!

— Ура!

— Ура-а-а!

— Машка! Наша Машка!

Дети, казалось, всего «Золотого города» облепили новое ограждение. Сами воспитатели сбежались, чтобы посмотреть на это чудо: ведь дети не ошибаются! Это действительно Машка. Только с чистой блестящей шерстью, на длинном красивом поводке, с алым бантиком на ошейнике…

— Здравствуй, Ося, — выглянула из-за плотной стены детей Наталья Николаевна, — у тебя появилась собака?

— Да, — светился от счастья мальчик. — Её Машкой зовут.

— Очень приятно, — улыбнулась Наталья Николаевна.

Осю сопровождали не менее счастливые Пашка, Лёша и Вовчик. Машка же прыгала на сетку, пробегая вдоль туда и обратно. Было видно, собака обеспокоена тем, что не может найти привычного лаза, но в остальном всё как всегда: детские голоса, руки, угощенья… Вот оно, Машкино счастье!

 

21-22.02.09