ГЛАВА 9

ПЕТЕРГОФ, 1762-год от рождества Христова

Граф Одар ожидая прихода тайных членов совета, в беспокойстве ходил по комнате нанятого домишки, на окраине близ Петергофа, в тревожных раздумьях о неблагоприятно складывающейся ситуации, угрожающей провалу плана Высшего Совета Ордена относительно грядущего судьбоносного переворота в истории Российской государственности. Комната была достаточно велика, и ему было где разгуляться. Одару всегда лучше думалось в движении - пешим ходом или при езде в карете. Основные события доселе происходили в точности по сценарию плана, составленного ранее великими умами Ордена, и корректировались по мистическому раскладу карт в ходе всей партии при последней игре в CAMPIS с участием главных высших особ политического противостояния при дворе в тот памятный всем вечер. Тогда все нюансы игры и расклады карт, высмотрела и тайно записала верная масонской ложе, первая статс-дама Екатерины, княгиня Брюс. Но, с недавних пор, стали появляться некоторые нежелательные эпизоды, выбивающиеся из общей канвы и предсказанного ряда событий, и это обстоятельство безмерно беспокоило Высший Совет Ордена, ассамблея которого, состоялась намедни, в небольшом австрийском городишке, под названием-же CAMPIS, и Одару было спущено строгое указание от Совета не медля вернуть события в нужное русло. Вторую неделю он почти не спал, неустанно трудясь в усердии, дабы всё случилось по задуманному, и почти снял все противоречия между участниками прожекта, зачастую не подозревавших друг о друге. Но, одну важную деталь ему никак не удавалось согласовать между членами задуманного заговора - время начала заговора! Высший Совет Ордена считал совершенно нежелательными планы Петра, собиравшегося в поход во главе армии завоевывать части Дании в пользу Пруссии. По разумению членов заговора и самой Екатерины, именно этот период и был благоприятен для осуществления дворцового переворота по причине отсутствия Петра, и настаивался всеми именно на этом времени. Это противоречило планам масонов, отвергающих любое посягательство на Датское королевство царствующий Дом которого был неизменно покорен и послушен Совету Ордена. Но Одар справился. Не зря он слыл в ложе самым изощрённым умом и искуснейшим интриганом во всей Европе. Он придумал и успел согласовать со многими членами ложи такой хитроумный план, что Екатерине с сотоварищи, иного и не останется, как самим поторопить начало заговора. Этот метод, в «ложе» назывался методом провокации «от обратного», и основывался на физическом свойстве силы всегда более противодействовать сопротивлению, что в человеческих, жизненных обстоятельствах не всегда желательно. Иногда полезно и поддаться, тем самым, лишив его опоры противодействия. Ослабить, принудив пасть, как если бы вдруг отпрянуть от человека, неимоверно облокотившегося на тебя. И сейчас Одар в уме распределял обязанности по осуществлению придуманного для каждого исполнителя. Распределял, между самыми верными и надёжными членами ложи, к которым доверие Екатерины и её соратников была довольно прочно. Да он и сам, по настоянию Панина недавно пристроенный Дашковой к Екатерине канцелярием, уже завоёвывал у них доверие, особливо после выхлопоченного им у французского министра денежной помощи для мятежной партии.

Вскоре все съехались и, рассевшись вокруг большого стола, начали собрание с обсуждения насущных проблем. Среди собравшихся были: сенатор - князь Никита Панин, его брат, генерал-аншеф Пётр Панин- командующий Северной группой войск Империи, фельдмаршал князь Разумовский - командующий Измайловским гвардейским полком, барон Корф - начальник Петербуржской полиции, князь Михаил Дашков - правая рука Одара, княгиня Брюс - первая статс-дама и доверенная подруга Екатерины по её любовным интрижкам, и иные. Выслушав пространный отчёт каждого о состоянии дел и исполнении его указаний, граф Одар, неизменно председательствующий на такого рода собраниях, приступил к основной теме, ради оной, созвавший сюда сих господ. Стараясь более говорить на французском, нежели на своём плохом русском:

- Итак, господа! Пришло время, собрав воедино все наши усилия, приступать к конечной акции наших замыслов. Мы все давно согласились, что ожидание отъезда Петра в Данию неприемлемо для нас. Ибо все вы знаете, что последует за этим отъездом - разгром нашей организации, арест Екатерины Алексеевны и всех нас, иже с ней, о чём уже спущены приказы генералу Гудовичу и начальнику вновь созданного тайного Императорского департамента Зотову!..

Следует отметить, что ранее Одар своевременно и искусно, сумел использовать в своих корыстных целях одну из ещё только планируемых Петром широких реформ из многих задуманных, и частью, уже осуществлённых им. Это было скрытное ото всех сочинение манифеста об упразднении Тайной канцелярии, одним именем своим, наводившей ужас на россиян, не взирая на возраст и сословие их. Тогда ещё начальник Тайной канцелярии, полковник Рябов, состоял в его организации секретным советником. Посредством его Одар, очень тонко распустив слухи о грядущем разгроме Екатерининской партии, привнёс большие сомнения в умы заговорщиков о времени начала государственного переворота. И ныне здесь присутствующие, будучи самыми доверенными членами ложи, были же активными сподвижниками оных сомнений, посеявших в стане Екатерины сильные беспокойствия.

...- и Зотов, господа, не преминет воспользоваться столь удачным случаем, дабы показать Петру свою верность ему и рьяность в доверенной службе. Посему, мною подготовлен план, уже обговоренный многими, иже и с некоторыми из присутствующих. Засим я приступаю к оглашению более подробного его варианта, надеясь на скорое донесение оного до остальных и безоговорочное его исполнение. Итак, господа, не далее, как к концу нынешнего месяца, всё должно быть завершено! Граф Разумовский! Вы со своим полком, должны будете в ночь двадцать седьмого дня принять в расположение своего полка Екатерину Алексеевну и обеспечить ее неприкосновенность. Инициатором сего побега будет Дашкова. Приедет она на почтовой карете в сопровождении братьев Орловых и Рославлевых. Ранним же утром в окружении вашего полка, Екатерина должна быть в Казанском соборе и принимать обет подданства ваших гвардейцев и гвардейцев Преображенского полка. Они предупреждены, и готовы. А приведут их, капитан Талызин и лейтенант Пушкин. Теплов приведёт туда же верное нам дворянство. Вы, князь Панин, и все сенаторы, лояльные нашему делу, должны будете быть там же. А вы, барон Корф, созовите поболе простого люда на соборную площадь. Деньги на водку, получите у князя Дашкова. Внимание, господа! К началу сего, первого нашего действа двадцать шестого дня, сигналом послужит - арест нескольких, явных наших сподвижников. Особливо, по моему разумению, арест майором Измайловского полка Вайсовым лейтенанта Пасека, любимца Дашковой. Вы, Дашков, сразу же после ареста Пасека, всемерно должны будете подталкивать супругу к немедленным действам. Зная её нрав и верность Екатерине, она и станет тем человеком, который подвигнет Екатерину к бегству... Вот вам изложенные на бумаге подробности ваших обязанностей и поведений по отношению к супруге. Вы, князь... - передав бумаги Дашкову, обратился он к Никите Панину, - сразу же по провозглашении Екатерины - Императрицей, не медля, созовёте заседание сената в Летнем Дворце, куда прибудет Императрица, и ратифицируете волю народа решением сената. И ещё... непременно назначьте графа Теплова лейб-секретарём сената. Это очень важно для дальнейшего. По завершению сих дел Императрица изъявит желанье во главе войска вернуться в Петергоф - так следует по моему плану. Вы, Панин, с сенаторами должны сопровождать её и действовать посему подробному предписанию, не отклоняясь ни от одного пункта, который я и передаю Вам, - и с этими словами Одар протянул Панину очередную кипу исписанных бумаг.

- Господин Разумовский, господин Пётр Панин! В вашу обязанность вменяются всемерные усилия по окружению столицы, дабы ни один солдат из верных Петру оставшихся войск не был бы допущен в город! Приказ Сената об оном вам немедля, вышлет граф Теплов, сразу же по назначению его лейб - секретарём сената. Вот и вам, предписания, которые обязательны к исполнению. Барон Корф, ваша обязанность - содержание порядка в столице в это смутное время и секретные действия по сему предписанию.. Вот возьмите. Вы, княгиня, как всегда, должны будете исполнить некоторые тайные функции при Екатерине до начала революции и впервые дни оного, о чём указано в сих бумагах. Господа, извольте внимательно ознакомиться в течение часа, и, пожалуй, приступим к детальному разбирательству появившихся с вашей стороны возможных вопросов и сомнений. Хочу отметить, что особы, названные мной ранее, при изложении плана и указанные в предписаниях, являются нашими верными союзниками, упреждены обо всём и готовы к действиям...

………………………………………………………………………………………………………………… ………………………………………………………………………………………………………………… ……….

 

Стояла глубокая ночь, когда Одар, разрешив все сомнения членов вечернего собрания, внеся корректировки и уточнения в изложенный план действий, сообразно справедливым замечаниям присутствующих, сидел уже за кабинетным столом Екатерины в Петергофском дворце. Удовлетворённая ответами Одара на все свои вопросы, беспокоившие её, Екатерина немного успокоилась и сейчас, потягивая свой любимый пунш,выслушивала последние наставления Одара.

-...а верными Петру останутся четыре особы, - продолжал Одар после глотка пунша, - генерал Гудович, фельдмаршалы Румянцев, Трубецкой и Миних. Остальные все предадут его. Князь Голицын, намедни, отписал мне о настроениях в окружении Петра. Но, Софи.. - Одар всегда называл Екатерину её именем, на французский манер. - Самый опасный человек для нас и нашего дела – канцлер, граф Михаил Воронцов!.. Ну, да после о нём... Как только фельдмаршалы убедятся в том, что город защищен, они посоветуют Петру плыть в Кронштадт и поднимать флот. Здесь наше слабое место, нам не удалось склонить к мятежу ныне командующего,... вы знаете, о ком я. Но, многие высшие офицеры за нас, а посему, как только Вы получите одобрение Сената, немедля ни минуты, с графом Тепловым, который будет назначен лейб-секретарём Сената, подготовите указ о смене командования Черноморского флота и назначьте командующим адмирала Талызина. Он остановит Петра, и не даст ему высадиться в Кронштадте. Тогда Пётр и падёт! Его оставят все, кроме нашего Голицына, который и внушит Петру мысль о бесполезности упрямства и скорейшем его самоотречение от престола в вашу, Софи, пользу. Голицын же и привезёт вам депешу об оном! Софи, дочь моя, вы славны своим благодушием и благородством! Это всем известно, но, Боже сохрани, вас от жалости к Петру. Несомненно, что после отречения, он будет проситься к себе в Голштинию. Возможно, со своей возлюбленной Елизаветой Дашковой... Вы не должны отпускать его туда!.. Помните о последней игре в CAMPIS, о крестовом короле, внезапно восставшим с помощью чёрного «джокера» из низшей карты. Если бы не Екатерина Дашкова, спасшая вас тогда, не известно, чем бы игра закончилась тогда.. и нынешняя компания... Помните! Карты показали, что Пётр может возродиться... Мы не должны допустить этого... А посему, вы откажете ему в просьбе и велите поселиться в Рапше, посулив ему всякие бытовые блага. Он должен состоять под нашим неустанным надзором, Софи! Помните крестового короля, восставшего из падших. Далее его судьба станет моим беспокойством...

- Ну что же, сие разумно, так тому и быть.. Но, что же этот крестовый король!? Удалось ли раскрыть тайну расклада карт по нему? Кто он? Какова угроза!?

- Разгадаем дочь моя, разгадаем! Время и терпение и.. Софи. Прошу Вас... Поболе и естественнее вашей очаровательной женской игры... ранее оговорённой с вами... особливо с Орловым и Дашковой.

 

ГЛАВА 10

 

ТРИДЦАТЬ ТРЕТИЙ ДЕНЬ, НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ

 

Наконец-то настал понедельник. В пятницу Катины крестины прошли шумно и весело... Уж очень шумно! Пришли все... И даже больше. Вместо шести Катиных подруг и друзей собрались восемь «оторв» и устроили такое, что мало никому не показалось. «Старики», заразившись бесшабашностью молодёжи, ничуть от них не отставали и даже Сашка, «плюнув» на свой протез, скакал всю ночь как угорелый. Лука «отходил» вот уже третий день.

В каминном зале было уютно и тепло, и с некоторых пор это место у огня для Луки было самым любимым. Часто по вечерам, он с удовольствием сидел здесь, читал или просто размышлял о чём-нибудь своём, слушая Катину ненавязчивую болтовню, как сейчас.

- Лука, а можно я на выходные к подруге поеду? У неё юбилейная дата - двадцать лет стукнуло, - попросила Катя, ластясь к Луке.

- К какой это подруге?- поинтересовался он.

55

- К Олесе. Помнишь? В «Паризьене» тебя всё на танцы приглашала.

- Помню, помню. А где юбилей проходить будет?- спросил Лука, подбрасывая поленца в затухающий камин.

- У них дома. В Жуковке. Собираемся днём в субботу, вечером будет банкет... Потом вся молодёжь переночует там, а в воскресенье с утра катанья на лыжах. К вечеру уже буду дома. А? - просительно убеждала Катя.

- Ладно, езжай. Только без всяких ночёвок! Не имей привычку спать в чужих домах. И в свой дом не каждого пускай. «Твой Дом - твоя крепость!». Сделаем так - я попрошу Шаха, чтобы он выделил тебе двух своих ребят, а я дам «джип». В субботу они отвезут тебя к Олесе. Подождут, сколько надо, а после банкета привезут домой. Утром они же отвезут тебя обратно, и катайся себе на лыжах, сколько угодно. Ребята тебя будут ждать. Ну, как, годится?

- Класс! Я там прямо княгиней буду... с охраной! - обрадовалась Катя, кружа по каминному залу.

Вдруг, вспомнив, что-то важное, она резко остановилась, подошла к Луке и смущённо забормотала:

- Отец Олеси юбилейный банкет «закатывает» в каком то «крутом» ресторане, на Рублёвке... «Веранда» называется. Приглашены известные в Москве люди - друзья отца... все будут в шикарных нарядах, драгоценностях. Олеся нам, своим подругам, намекнула, чтобы соответствовали... Вечерние-то наряды у меня на уровне... А вот.. Лука, прошу тебя, на один вечер, дай поносить драгоценности из бабушкиной шкатулки!

Катя и не заметила, как непроизвольно, на удивление Луки, абсолютно естественно, назвала чужую и далёкую для себя женщину очень родным словом - бабушка! Молча встав, он пошёл в свой кабинет, достал из спрятанного в тайник сейфа шкатулку, и вернулся обратно в каминную

Катя, с нескрываемым волнением, подсела к нему поближе и, сгорая от нетерпения, аж заёрзала в кресле. Раскрыв крышку, Лука достал из шкатулки только лишь отдельные изделия, с крупными драгоценными камнями и, со словами «выбирай», высыпал перед Катей!

- Давай вместе! - с волнением прошептала она.

- Я же не разбираюсь в них, Кать.

- У тебя хороший вкус!

- Ладно, тогда иди и надень вечернее платье, в котором будешь

 

……………………………………………………………………………………………

К ресторану «Веранда у дачи» на Рублёвке, к ранее оговоренному месту сбора всех приятелей Олеси, тяжело урча, подъехал огромный «джип». Крепко сбитый, высокий, средних лет мужчина, выйдя из него, открыл Кате дверь и помог сойти. Завидев Олесю, машущую рукой из-за широкого окна, Катя, в сопровождении высокого, пошла к ресторанному входу, предусмотрительно открытому ей навстречу. Расцеловавшись, подруги поспешили к столу, вокруг которого сидели несколько стильно одетых молодых девушек и парней, двое из которых ей уже были знакомы. Парень Олеси, которого звали Ник и его друг Женя - оба они были гостями у Кати на крестинах, а Женька даже пытался за ней приударить. Олеся представила Катю остальным и, усадив за стол, спросила:

- Выпьешь?

- Коктейль, какой-нибудь слабенький, - подумав, согласилась Катя.

Достав из бокового кармана модной курточки небольшую, яркую целлофановую трубочку с почти

черной, необычной розой внутри, Женя с отрепетировано - плейбойской улыбкой, довольный, протянул ее Кате. Она поблагодарила Женю, и залюбовалась необычной розой, разглядывая её со всех сторон. Принесли слабенький коктейль...

- Княгиня! Ты, что ж, теперь всегда с охраной будешь ходить, - с едва заметной иронией поддел её Женя.

- Эти вопросы решает моя семья - не замечая сарказма, серьезно ответила Катя, - «Достал уже, эстетствующий дебил»!

Так, перекидываясь незлобивыми шутками, они дождались всех друзей и веселой гурьбой высыпали на улицу, рассаживаясь по своим машинам.

- Все едут за Ником! - громко объявила Олеся и, махнув ему рукой, мол поезжай вперед, села в «джип» к Кате.

- Ух-х-х, ты! Прямо отель на колесах! - восхищаясь, она оглядела салон машины, по ходу «расстреляв» своими шальными глазками довольно симпатичных Катиных охранников. Тихо запиликал мобильник, «высокий», достав трубу, ответил:

- Да, Шах. Почти приехали. Все в порядке, не беспокойся... До связи.

- А кто этот Шах? - полюбопытствовала Олеся у Кати.

- Дядин партнёр и друг.

- А чем вообще твой дядя занимается?

- Не знаю, бизнес у них какой-то, - равнодушно, бросила она, - А у нас где-то тут тоже есть большой участок. Дядя Захар хочет в следующем году дом построить, - сменила тему Катя.

- И где!? Может, соседями будем, вот здорово было бы! - обрадовалась Олеся.

... Скоро кавалькада из четырех авто подъехала к огромному трехэтажному особняку и, въехав в автоматически открывшиеся ворота, разместилась по специально отведённым стоянкам, позади огромного дома. Было солнечно, но морозно. Снег ярко блестел повсюду: на земле, деревьях, беседках, и этот большой, красивый приусадебный участок, походил на огромный сказочный именинный торт, усыпанный сахаром и обмазанный белым кремом. Не хватало только горящих свечей. «Скоро и у меня будет День рождения»! - подумала Катя, любуясь на эту красоту. Все, высыпав из машин, и не обращая внимания на охранников, стоящих повсюду, весело кидались снежками, гоняясь друг за другом, по всему участку.

- Ну, здравствуй, молодежь! - раздался громовой голос грузного мужчины в простом овечьем тулупе, накинутым на плечи - это был отец Олеси.

На парадном крыльце дома стоял сам Михаил Юрьевич Строгов - очень даже добрый, в противоположность своей фамилии. Все сразу стихли, подошли к нему и, поздоровавшись вразнобой, стали поздравлять его с днем рождения дочери.

- Ну, спасибо, спасибо, ребятки... Давайте в дом греться, там всякие коктейли и закуски приготовлены. А попозже будут и шашлыки! - торжественно объявил Строгов, приглашая всех в дом.

Время до вечера пролетело весело и скоро. На девять часов в ресторане «Веранда» был назначен банкет в честь Олеси, с большим количеством особо приглашенных гостей, близких родственников и друзей семьи Строговых. Молодежь, переварив в танцах и «бесиловках» ещё днём съеденные шашлыки из различной живности - рыб, овощей и чего-то ещё, приготовленные специально приглашенным мастером-поваром, сейчас уже, разбежавшись по разным углам огромного дома, лихорадочно готовились к банкету, наводя на себя красоту. Без четверти десять, рассевшись по машинам, все выехали из ворот и направились в сторону ресторана.

Гостей было много, и предусмотрительный Михаил Юрьевич, на всякий случай арендовал весь ресторанный комплекс. Банкет скорее походил на демонстрационный вечер коллекционных эксклюзивных нарядов и ювелирных украшений от известных модельных домов Европы, и Катя, одетая в простое на вид, строгое чёрное платье от Cavalli, как бы выделялась из общей массы расфуфыренной толпы. Но, из простоты этой «пёрла» такое, что очень многие завороженно следили за ней с неподдельным интересом, удивляясь тому, откуда здесь могло появиться это живое создание, в этом давно устоявшемся сверкающим витринном обществе, среди так надоевших друг другу «одинаково вылитых пластмассовых манекенов». В подобранных со вкусом уникальных, старинных украшениях из бриллиантов и изумрудов, удивительно гармонирующих с её большими зеленовато-серыми глазами, она смотрелась в этой однородной массе «гуччи», «прего» «фредо», особенно блестяще, своей необычной красотой, статью и элегантностью.

Кроме молодых, своих сверстников, она почти никого из гостей не знала и, потому, старалась ненавязчиво держаться поближе к Олесе. Чувствуя интерес общества к Кате, Олеся и сама старалась далеко её от себя не отпускать и, обходя гостей, приветствуя их и получая поздравления, она при каждой возможности, знакомила её со всеми, всегда «надуто», начиная со слов: «Знакомьтесь, княгиня Дашкова», испытывая при этом особое чувство - чувство гордости от причастности к высокому дворянскому сословию.

Скоро гости, прямо пропорционально количеству выпитого, стали вести себя более живее, свободнее и активнее. Калейдоскоп лиц и имен никак не откладывался в голове у Кати, и только одна, необычно эффектная женщина, резко выделяющаяся из толпы, лет 28-ми с короткой прической иссиня-черных волос, с тонкими красивыми чертами лица, постоянно привлекала её внимание, словно притягивая магнитом. Отец Олеси и другие солидные мужчины почти не отходили от неё, оказывая всяческие знаки внимания, она лишь молча кивала головой, словно немая и всегда улыбалась своей какой-то особенной, с таинкой, улыбкой красиво очерченных губ. Оказавшись недалеко, Катя непроизвольно потянула Олесю к ней, стоявшей с бокалом шампанского, в компании Строгова и милой женщины средних лет. Дама, не произнося никаких поздравительных слов, приникла щекой к Олесе, поцеловала её, и отошла.

- Знакомьтесь, княгиня Дашкова! - представила она Катю, этой необычной женщине и... Катя вдруг поняла, что она действительно была необычная... Она была немая! Удивлённо приподняв тонко очерченные брови, искренне улыбаясь Катерине, она очень грациозно стала жестикулировать руками, а «милая дама», озвучивать все ее жесты:

- Очень приятно! Госпожа Лиза Лати, - представила она, - Госпожа Лати давно любуется вами и восхищена вашей статью и красотой, надеется на скорую добрую встречу. Лиза протянула Кате свою визитную карточку и, вдруг в каком то неожиданном для всех порыве, приобняв её, прильнула к её щеке. Катя словно онемела от какого-то вдруг нахлынувшего непривычного тепла, охватившего её, и никогда до сих пор не испытанного... И так захотелось заплакать... Заплакать навзрыд! Никого не стесняясь вокруг!..

Позже, из рассказа Олеси, она узнала, что в четырнадцать лет с семьёй Лизы произошла ужасная трагедия, и от стресса она онемела... навсегда! Несмотря на свой дефект, она достигла в своей карьере многого, создав с нуля и подняв свой бизнес на самый высокий уровень не только в России, но и в других странах Европы. Её художественную галерею «Антик-Арт» знали и уважали многие известные политики, бизнесмены, различные «звёзды, - люди увлекающиеся коллекционированием художественных произведений. Впечатлённая этой женщиной и рассказами о ней, весь остаток вечера Катя думала только о Лизе Лати, следя за каждый её жестом, восхищаясь ею... и горько жалея!..

Было два часа ночи. Она никогда так надолго не расставалась с Лукой, и её неудержимо потянуло домой.

Катя приобняла Олесю и, поцеловав, прошептала на ухо:

- Еще раз поздравляю тебя, спасибо за вечер, но... извини, я должна ехать.

- Как?! С ума сошла? Вся ночь впереди, как раз сейчас фейерверк жахнет, а завтра вообще программа суперская. Не пущууу! - шутливо обхватив Катю, заголосила Олеся.

- Мне очень надо Олесь! Завтра я постараюсь приехать, - успокаивала Катя.

- Женька твой сейчас точно свихнется!

- Почему это мой?! - удивленно возразила Катя. - Ладно, болтушка, пока. Не провожай. Папе, маме привет!

«Высокий», увидев Катю в холле, быстро отошел от кучи таких же «шкафов», достал номерок и, забрав в гардеробе шубу, галантно накинул на ее плечи.

...Они, уже мчались по заснеженной пустынной дороге в Москву, когда Катя, нетерпеливо набрав номер мобильного телефона Луки, прокричала:

- Лука! Не спи! Я еду домой!

Вскоре она, даже не переодевшись, сидела на ковре у камина и, потягивая любимый «Бейлис» из пузатого бокала, красочно, взахлеб рассказывала Луке свои впечатления и переживания о прошедших событиях дня, уделив особое место госпоже Лизе Лати. Лука, с тихой радостью в душе, слушал её, ловя себя на мысли - как же ему удалось прожить в глухом одиночестве, столько пустых, почти забытых лет. «Значит, не прожил»! При свете каминного огня Катя была неестественно хороша. В полутёмной гостиной её золотисто-пшеничного цвета волосы, ярко искрились, оттеняя тонкие черты лица с всполохами гранитно-серых очей, и казалось, вот-вот, это неземное создание станет медленно и неудержимо исчезать в воздухе, тихо растворяясь в причудливых формах, и больше никогда не вернётся сюда, бросив и позабыв его на постылой «этой» стороне! Задумавшись, Лука почти её не слышал и лишь смотрел, не отрываясь, словно навечно хотел запомнить эти, ставшие родными для него, черты её лица. Гостиная, колышась, куда-то исчезала, унося его с собой... и вот он уже лежал на горячем песке пустынного пляжа но, почему-то ночью, обнимая Наташу. Луна... пекла нещадно. Её губы, нежные, но почему-то холодные, ласкали его шею, грудь, вызывая звериное желание подмяв под себя это податливо зовущее тело, грубо овладеть ею. Он потянулся к ней...

И, судорожно вздрогнув, резко проснулся... в кресле у камина. Катя, сидя на его коленях, тихо, словно боясь разбудить, в упоение целовала его лицо, шею, грудь, в распахнутом вороте халата. Он резко вскочил... Подхватив падающую с его колен Катю, осторожно положил на ковёр, приобнял и тихо прошептал на ухо

- Пожалуйста, никогда не делай этого!..

С безнадёжной тоской в глазах она долго глядела на него и, словно наконец-то поняв что-то... что-то очень важное, устало опустив голову ему на грудь, беззвучно, горько-горько заплакала...

 

ГЛАВА 11

 

ДЕНЬ СОРОКОВОЙ, НА «ЭТОЙ» СТОРОНЕ

 

Лазарь и Саша всё продумали до мельчайших деталей. Прошло почти семь дней со дня выхода большой статьи-интервью с фотографией Луки в двух крупнейших, серьёзных российских газетах, которые никак не могли пройти мимо внимания Деда или его структур. Неделю назад, при разработке Лазаревского плана, для достоверности легенды о Захарии

59

Тасунидисе, и его греческой фирмы, было решено за отправную точку взять эпизод из жизни Луки - его давнюю краткосрочную поездку в Грецию с помощницей Наташей, куда сам Дед их и отправил на очередное задание. Тогда-то Лука и исчез, сразу же, по возвращению в Москву - в аэропорту Шереметьево.

И, по расчётам Саши, сейчас, всё остальное должен додумать сам Дед. Он должен был поверить в логичность того, что если Лука, ещё тогда задумал выйти из «игры», то вполне естественно - заранее запасся на будущее и чистым иностранным паспортом, и фирмой и новой биографией, что подтверждала легенду, Лука -Тасунидис - компания «Арго» - Греция.

...Саша тут же вылетел в Афины и с помощью одной хитрой конторы, за три дня, купил существующую «живую» фирму и оформил все нужные юридические документы, на гражданина Греции Тасунидиса Захария, подтверждающие его права на владение греческой мебельной компанией «Арго». Когда Саша прилетел, - уже и офис представительства этой компании в Москве был готов.

Греческая мебель в Москве всегда ценилась, и после выхода запланированных рекламных статей и репортажей со снимками Луки звонков с предложениями по партнерству было предостаточно. По Сашиному плану представительство возглавил осторожный и скрупулёзный Седой с толковыми ребятами, временно переведёнными из компании «Надежда». И они, тщательно анализируя все поступающие предложения, вступали в контакты только с теми фирмами, которые могли быть связаны с Дедовской структурой. Усиленные наблюдения в течение трех последних дней, никаких подозрительных людей возле офиса не выявили, а «жучки», установленные специалистами Деда, в кабинетах, были быстро обнаружены, но не убраны, для использования их в своих же интересах. Неожиданным оказалось то, что давно существующая компания «Арго» обладала хорошей репутацией в деловых кругах и в действительности имела реальных партнеров - греческих, итальянских, турецких и других производителей высококачественной мебели. Прослышав об открытии её представительства в Москве, и давно интересуясь огромным российским рынком, они закидали представителя «Арго» в Афинах греческого менеджера Костоса выгодными предложениями, своими каталогами, проспектами, «прайсами» и другими документами. И Седой, постоянно поддерживающий отношения с ним, по договорённости иногда исполнявшего роль «Тасунидиса», все рвался в «бой», убеждая друзей, что на базе этой греческой компании можно выстроить прибыльный бизнес.

Лука, пару раз мелькнув перед «видеожучками», в бородке со шрамом, больше в офисе не появлялся, подтверждая легенду, что постоянно находится в Греции и, в Россию планирует приезжать раза два в месяц, - в начале и в конце.

 

………………………………………………………………………………………………………………… ………..

 

Вечерело, когда все в очередной раз собрались у Луки и, удобно рассевшись у потрескивающего камина, с удовольствием потягивали ароматный кофе.

- Ну, что нового? - поинтересовался Лука.

- Налоговиков ублажили и выпроводили, а в остальном - тишина. Ох, чую, Дед чего-то выжидает! - озадаченно проговорил Лазарь.

- Нет, не выжидает. Я его волчину, нутром чувствую. Он уже действует и скоро «нарисуется»! - убежденно, заверил Лука, короткими глотками допивая кофе.- Кстати, как ты осуществляешь связь с Седым?

- Через заправщика АЗС. Седой передает контейнеры с отчетом по каждому дню, а Шах забирает и привозит нам с Сашей. Кстати, информацию за сегодняшний день, он должен скинуть тебе на факс. Минут через десять пойди, проверь... Выпить есть что? – не дожидаясь ответа, Лазарь сам потянулся к бару, достал бутылку дорогого виски, бокалы и плеснув всем, себе налил побольше

- Борис Иванович, что у вас по Клюке? - обратился он к Клюеву.

- По Козину Кириллу Степановичу вышел я на человека, который вел его дело, и вот, что он мне рассказал:- за полгода, до его последней ходки в 1992-м, по почерку и другим сведениям, Клюка совершил три налета, последний из них нам и интересен. В середине 1992 года было совершено бандитское нападение на одного из крупнейших в России, да и в Европе, коллекционера антиквариата, искусствоведа, профессора Коврова Александра Николаевича, сорока двух лет отроду. Сам Ковров и его домработница были найдены в квартире убитыми из огнестрельного оружия. Со знанием дела были украдены несколько уникальных, художественных полотен российских сюрреалистов и кое-что из старинной посуды... и больше ничего, хотя там было что взять. Выжила только его тринадцатилетняя дочь, получившая тяжелую травму головы. Выходил её, а потом и удочерил ближайший родственник, - то ли двоюродный, то ли троюродный брат профессора. А теперь самый смак!.. Клюку взяли буквально через полтора месяца, но... совсем за другое дело - ограбление инкассаторской машины. Он сам машину не брал, а «зарядил» своих подручных... Нет, конечно, все детали налета, план дальнейших действий, разрабатывал он, но исполняли другие. Сработали «грязно» - три трупа. Унесли почти миллиард рублей теми деньгами, а один из молодых, под шумок, ещё с убитого водилы перстень снял... идиот! Вот на этом они и попались. У Клюки порядки были четкие : после дела - всем на дно. Ну, этот молодой и «лёг» у своей крали... а у нее в подругах жена того водилы, у которого он перстень спёр. Хм... Сюжет для кино! Вот так по-глупому, все и залетели. Молодой «слил» всех, и Клюку, в том числе. Теперь внимание! - поднял палец Клюев, - При обыске, у «крали» этого молодого нашли старинный кофейный сервиз, который числился в списке украденных вещей у Коврова, но доказать Клюке ограбление коллекционера следакам не удалось. «Не брал и всё! «Молодого» рук дело». А через день, пацана в камере удушенным нашли... и концы в воду! Налёт этот, на совести Клюки!.. Нигде больше он эту шкатулку с драгоценностями Дашковой не мог бы взять! - убежденно заявил Клюев, завершая рассказ.

Все молча переваривали историю, рассказанную майором, забыв про виски и кофе.

- Адреса этого профессора и его родственника, который удочерил девочку, имеются? - глухим голосом спросил Лука.

- Вот здесь всё...- протянул папку, майор.

Лука, взяв бумаги, пошел с ними в кабинет и скоро вернувшись, положил перед Лазарем факсовую бумагу.

- Шах прислал.- Лазарь углубился в чтение

- Кажется, по Деду, что-то вырисовываться начинает, - заинтригованно протянул Лазарь, витиевато ругнувшись на армянском.

- Не тяни! Что там? - поторопил его Саша.

- Не время, дорогой! Проверить надо, - заворачивая бумагу в карман, он поднял бокал с виски, и со словами: - Ну, будем! - разом выпил.

- Что там с Наташиным пацаном?- спросил Лука, пригубив свою.

- Всё нормально. Врачи-наркологи сказали, вытащат... втянуться не успел. Обещали, что будет как новенький. Через три дня выпишут, - стал докладывать Саша, - башковитый пацан! Парень нашенский, с характером, компьютер «хавает» только так! Я ему навороченный ноутбук купил, последней модели, чтоб в больнице скучно не было, так врачи говорят, он ему наркоту и заменил! Про «дурь» и не вспоминает! Слушай Лука, хочу его на первое время к себе забрать. Поживёт у меня, осмотрится, да и кое-что по информатике, анализу, в «Надежде» можно спокойно ему поручать. Пусть при деле будет. Зарабатывать начнёт - уверенность появится. И я за это время кое какую скинхедскую дурь из его башки выбью. Как ты на это?..

- Да нормально... Только давай, пусть сам решит, где жить!.. Ещё чего подумает! Дай-ка мне адрес клиники и номер палаты, пора и мне его навестить! Поговорив еще немного о текущих делах, гости, попрощавшись, пошли к выходу.

- Слушай, Лука, Седой задолбал. Говорит, этот мебельный бизнес вполне реальный и очень даже выгодный... Может, действительно пусть провернет пару сделок? Для легенды полезно и, чем черт не шутит, может, еще и «бабла» срубим. А!? Саша и майор поддержали. Лука согласился. «А действительно, черт может и пошутить, когда Бог спит»!

 

………………………………………………………………………………………………………………… ………………………………………………………………………………………………………………… ………

 

На следующий день, Лука и Катя, набрав разных фруктов и сладостей, поехали к Анатолию в больницу, хитро названную Центром реабилитации Маршака. Никакого отношения к известному детскому поэту не имевшего но, по Сашиной информации, достаточно эффективную. На все настойчивые Катины вопросы, что с ним, да как с ним, Лука коротко объяснил, что врачи определили у него компьютероманию, ничем серьезным это ему не грозит, но для его же будущего, решили провести профилактический курс, чтоб уберечь от дальнейших последствий.

- Ну, не псих, надеюсь!? - немного успокоившись, спросила Катя.

Лука, весело рассмеялся и, приобняв, пошутил:

- Ещё какой! Ты смотри, близко не подходи, укусить может!

- Ну, Лук-а-а! Я серьёзно!..

Так, в шутливой перепалке, они вскоре доехали до больницы, где их уже ждал Саша и, поднявшись на второй этаж, вошли в отдельную палату Толика. На постели сидел симпатичный парень лет двадцати, с копной длинных, ухоженных волос, и с горящими глазами барабанил по клавиатуре мощного ноутбука последней модели.

- Ага! Он так лечится от компьютеромании! - ещё не поздоровавшись, набросилась Катя на него, как на давнего приятеля.

- Сама ты «мания»! Здоров, дядь Саш! А эта что за чума!.. - не отрываясь от ноутбука, покосился он, на Катю.

- А это, Толя, сестрёнка твоя, правда, очень дальняя, но вот то, что чума - это ты попал! Так, что привыкай!.. Ну, а вот и дядя Захар твой, о котором я тебе рассказывал.

- Здрассть! - не очень приветливо буркнул он, сползая с постели с большой неохотой, отложив ноутбук.

- Ну, здорово, племяш! Всё дуешься!? - выкладывая на стол гостинцы, Лука оценивающе рассматривал прячущего глаза Толика.

- А я не чума, а - Катя! - протянув ладошку, она с любопытством разглядывала его, в ожидании.

- Анатолий! - чуть оттаяв, но, всё ещё «держа фасон», он встал, протянул ей руку, слегка пожав ее, потом подошёл к Луке и, глядя ему в глаза, сказал:

- Ладно! Забыли, дядя Захар! Спасибо за всё!

 

Взъерошив ему волосы, Лука притянул Толю к себе и, крепко обнял:

- Знаю, виноват! Жизнь злая баба, сынок, но учись прощать, и тогда ей с тобой не сладить... Ну, что, молодёжь, погода вроде «шепчет», давайте-ка в парк спустимся и пикничок устроим! А!?

Все засуетились, отбирая в один пакет съестное, в другой кое - какую посуду и, через минуту, выйдя в больничный парк, густо засаженный деревьями с белыми блестящими от не по зимнему яркого солнца пушистыми ветками - крыльями, пошли к беседке, стоящей в стороночке от главной аллеи. Рассевшись, они разложили на столе всё принесённое, и Лука, разлив прихваченное из дому их любимое испанское вино по пластиковым стаканчикам, подняв свой, провозгласил:

- Ну, брат Анатолий! За знакомство! Э-э-э! А тебе пить-то можно!? А? - вдруг забеспокоился он, вопросительно глядя на Толю.

- Да, вроде врачи не запрещали!.. Ну, а чё с бокала-то будет, наоборот, полезно! - заступился Саша.

- Ага, как компот!.. - добавил Толик.

- Ладно, давайте.. - Лука с удовольствием выпил и, оторвав от большой кисти пару крупных виноградин, закинул себе в рот.

Катя, медленно смакуя своё вино, с интересом смотрела то на Толю, то на Луку, сравнивая их, словно пытаясь угадать что-то тайное и неведомое ей.

- Что, Толик, послезавтра вроде выписываешься! Давай думать, как дальше жить будем. Ты - то сам, к чему больше склоняешься, к какому делу душа тянется?- начал издалека Лука,- Вот Катя юристом стать хочет, и мы поддерживаем её, толковое дело! Будет на кого компанию нашу оставить под старость! А как же!? Всё вам, нашим детям должно достаться! Ну, а тебя, что в этой жизни привлекает?

- Компьютерные технологии, программирование... ну и всё, что с этим связанно... Если бы у меня, свой компьютер появился лет пять назад, я уже «богом» был бы!..

- Ну, это ты хватил, Богом быть нелегко, брат... Значит, компьютеры!.. Хорошо! Дело перспективное и толковое... Тогда учиться надо, Толя, учиться! - Лука был не плохим психологом и, быстро почувствовав его, понял, что с ним можно поладить, только если общаться на равных, без всяких сюсюканий и чрезмерной родительской опеки. И Лука, «попал»...

- Я не в том смысле - прямо в натуре Бог, я в смысле умения... Чтоб компьютер знать как... Ну, вы понимаете... Я же в «Память» ходил не только «чуркам» и «жидам» черепа крушить, а ещё из-за «компа». Обещали из нас людей высшей породы сделать. Только там «компов» маловато было, на всех не хватало, да и слабенькие они были, ни на что не годные, разве что для «стрелялок».

- И много черепов раскрошил? - как-то безразлично, спросил Лука.

- Сколько были, все мои!.. - в миг изменившимся тоном огрызнулся Толя.

- Чего ты!? Мне интересно! Понять не могу, вы фашизм пропагандировали или что другое? - искренне заинтересовался Лука.

- Нет, мы с фашистами не общались, у нас другая идеология... Патриотическая! Восстановление русского национального духа, традиций, чистоты расы...

- Да, ты не подумай ничего... По «ящику» иногда смотрю, как ваш брат нерусских давит, а в жизни впервые скинхеда вижу - тебя. Мне всегда было интересно, а как всё, что ты перечислил восстановить-то у нас. Неужели, если всех нерусских перебить, повыгонять, всё начнёт восстанавливаться! Сомневаюсь я что-то! А!?

- Мы не «скины»! Мы патриоты!.. А насчёт нерусских... Ну-у, конечно, не только от этого... Но главное - очистить Россию от «цветных» и «жидов»... Чтоб всё было нашим, для русских - улицы, рынки, школы, институты! Возродить веру, церкви!.. Вот! - искренне «рубил» Толя.

- Да, да, вера, церкви - это правильно, тут я с тобой согласен, - часто закивал Лука.

Катя, несколько раз поддакнув в поддержку Толи и, незаметно получив довольно ощутимый тычок в нежный бочок от Саши, не понимая за что, растерянно затихла, всё ещё держа свой стаканчик с вином.

- А что эти нерусские нашим не дают даже в церковь ходить!? - возмутился Лука.

- Нет, н-у-у... Они везде свои синагоги и мечети понаставили, всякие секты, братства повыдумывали, и переманивают наших.

- А, вы, патриоты, сами-то верите в Христа? В церковь ходите, молитвы, библию читаете! - как бы утверждая, поинтересовался Лука.

- Н-у-у... Я крещённый и многие у нас крещённые. Ходим, конечно, в церковь... Вот на рождественскую службу собираемся...- как-то не очень убедительно, затянул Толик.

- Д-а-а!? Слушай, Толь, я сам-то не очень в этих делах... Ты, наверное, больше «рубишь»... Я вот читал.. Иисус-то, вроде, «жидом» был!? Ага! Я потом у попов спрашивал, подтвердили! Ага!

Часто - часто заморгав, Толя с Катериной, растерянно уставились на Луку.

- Точно говорю! И мать, еврейкой была - Святая дева Мария. И назвали его жидовским именем - Иисус, а Христос - это его так греческие «чурки» назвали, по- ихнему, значит богом помазанный...

- Вы че, дядь Захар!?.. - вытянулось лицо у Толи.

- Кстати и Захар - жидовское имя, и Ваня...- Иоанн то есть, и Мария... Кхе... во «жиды» дают! - ухмыльнулся Лука.

- Гоните, да, дядь Захар!!.. Тогда, как же!?.. - запнулся он, и понимая, что ложь такого масштаба не реальна, тем более от родного дяди, как-то сразу сник и притих. Задумалась и Катя... Лука встал, пересел к Толе, разлил по бокалам остатки вина и, приобняв его, без всякого торжества в голосе, без нотки пафоса, тихо, как с взрослым, заговорил:

- Слушай, Толя, вот напротив меня сидит Саша, он - еврей, Лазарь - армянин, Шах, ну ты его ещё узнаешь, азербайджанец, а я и Седой - русские. Десять лет, Толя, мы воевали плечом к плечу в Афгане, не зная с кем, за что и зачем, в отличие от наших отцов, защищавших свою родину от фашизма. Знаешь, сколько раз мы вытаскивали друг друга с того света, - не сосчитать! И если Шах хорошо жарил тушёнку с картошкой, для всех, так он её и жарил все десять лет. Если Саша хорошо и хитро умел разрабатывать планы боевых операций, он их всегда и разрабатывал. Если кто-то из нас видел, что в палатке или в блиндаже бардак, он, никого не дожидаясь и не скидывая ни на кого, стирал, убирал и мыл за всех. Но каждый из нас, Толя, молился своему богу и при смертельной опасности вскрикивал его имя. Веря или не веря, я орал «О, Господи»! Саша - «Азохен вей»! Шах - «Яу Аллах»! Вот так мы и выжили! Поверь, брат, если мы едим хлеб с одной земли - нашей российской земли, значит мы все россияне и, если ты патриот своей родины, делай её, а не круши, делай, чтобы Россия возрождалась!.. Грязные улицы, говоришь, не жди таджика, иди и убери, школы и институты, говоришь, иди и учись. Вера и любовь... как Господь завещал, так иди же, верь и люби! А, если не можешь, или не хочешь, так пусть таджик убирает улицы, потому что делает это лучше русского, пусть «азер» торгует на рынке, потому что больше чем русский хочет и может делать это, и еврей пусть учится и занимается бизнесом, потому что у него, наверное, больше желания к этому! И, всё это, в итоге, делается на благо России! Хочешь и можешь!? Делай сам! Сам! Ты взрослый мужик, и тебе уже ничего не запретить, хочешь, ходи в эту свою «Память», а хочешь, не ходи, но подумай обо всём, что я сказал и решай сам! Только «память» не трогайте! Она написана отцами нашими: евреями, армянами, азербайджанцами, таджиками и многими другими и, не вам, как вы это делаете, хранить её! Давай, брат Анатолий за отцов наших, хоть я, как и ты, тоже отца своего не знаю, и всё равно, не нам их судить!

Не чокаясь, Лука и Саша молча выпили. Катя вытирала уголки повлажневших глаз, а Толя застыв, смотрел на Луку невидящим взглядом, задумавшись о чём-то своём.