Украина 1941 год. Мария закончила 9 класс. Училась хорошо. Очень нравились гуманитарные науки, особенно литература и история. Жизнерадостная, симпатичная девочка с двумя толстыми косами по плечам, славилась в школе и своем дворе красивым сильным сопрано. Большая тяга к театру, музыке, как бы предопределили ее будущее - сцена. Отец - работник горэлектронадзора контролировал освещение многих объектов города, в том числе и театра. Частенько брал дочку- певунью с собой. Там она слушала и запоминала арии из опер, оперетт. Разучивала песни, которые перед войной в большом количестве выплескивали советские и зарубежные кинофильмы и радио. Дома были патефон и пластинки. Особенно нравились лирические, задушевные песни.

Ей было 17, когда все мужчины отправилось на фронт. Вскоре город оккупировала немецкая армия. . Хаос, растерянность царили в городе. Свет для Марии померк. Мир перевернулся.

Немцами была введена всеобщая трудовая повинность. Многих жителей заставляли предоставлять свои квартиры немцам. Агенты осматривали дома, комнаты. Потом жилье побогаче занимали офицеры, а квартиры попроще - солдаты. Жили 3-4 недели или несколько дней, потом их сменяли другие.

Людям надо было выживать. В городе с хлебом были перебои. Порой он был черного цвета, потому что его пекли даже из горелой пшеницы. Рот был потом черным и живот болел. Юноши и девушки как могли помогали своим семьям. Например, Мария ездила в деревню меняла вещи на муку.

Как - то, зная о вокальных данных Марии, ее пригласили работать в молодежный театр-варьете. Это был хоть какой-то шанс выжить и поддержать своих немолодых родителей, т.к. "артистам" давали паек. Ставили целые спектакли (с украинской тематикой), оперетты, концерты. Несмотря на оккупацию, зрителей, (местных жителей), собиралось много. Программа утверждалась немецким руководством - зондерфюрером и его помощниками. Они отвечали за коллектив, репертуар, присутствовали на репетициях.

Мария при своем хорошем слухе и прекрасной памяти даже чужой язык немного освоила. Но музыка, паек не спасали от голода, паники, отчаяния, ежедневного страха. Ее брат сидел в концлагере на территории города. Ходили слухи, что кто-то из своих его оговорил.

Был такой эпизод. В помещении городского клуба, размещался лагерь русских военнопленных. Ребят послали туда выступить с концертом. Один из пленных потом подошел к артистам, шептался, просил содействовать в побеге. Чем это закончится, Мария и представить себе не могла. Через несколько дней немцы забрали четверых парней из ансамбля. Оказывается, ребята помогли бежать "просителю", перепрятывали по своим квартирам, а это был провокатор. Девочки переживали за товарищей, ходили в тюрьму. Конвоиры были все из местных, но к арестованным не пускали. Потом всех увезли. После войны уже выяснилось, что одного расстреляли, а остальных довелось увидеть лишь после войны, прошедших всякие мытарства лагерей и тюрем.

В принципе в городе было тихо, но, одновременно, постоянно что-то происходило. Нападения на немецких солдат и офицеров, взрывы важных объектов. Как-то сгорел дотла центральный универмаг. Немцы очень боялись партизан и реагировали всегда незамедлительно - убивали много людей. Для устрашения повешенные висели на городской площади. Своих погибших, немцы хоронили в городе, в специально отведенном месте.

В сентябре 1943 года немцы принудительно выслали из города весь коллектив театра-варьете в г. Запорожье. Состав состоял из вагонов для скота. Даже сидеть было не на чем. Весь день ехали спокойно, а ночью, когда все спали, советский бомбардировщик пробомбил станцию, где находился их поезд. Это было настоящее светопреставление. Начали взрываться вагоны с немецкие снарядами, они то и были объектом нападения. Но и рядом стоящие поезда взлетали вверх, сброшенные с рельс вагоны, тянули за собой следующие, выходы блокировались. Оси и детали от составов находили потом за 500м. Люди, оставшиеся в живых, оглушенные, выползали из-под обломков, а в горящих, перевернутых, заблокированных вагонах несчастные сгорали заживо. Это был ад на земле. Марию спасло лишь то, что ее кто-то вытолкнул из вагона. Девушка забежала в ближайший безлюдный дом (она была в одном туфле), там чуть не упала в погреб, притаившись, просидела в доме до утра. Снаряды в немецких вагонах продолжали взрываться всю ночь. На рассвете все уцелевшие попутчики Марии собрались вместе на станции. Вскоре появились и немцы. Усадили их в грузовик и отправили в запорожский театр.

Запорожские коллеги грязных, обсыпанных пылью и цементом ребят почистили, приодели - дали кое-что из костюмерной. Спали гости прямо на сцене. В этот период немцы начали понемногу отступать. Чтобы не попасть на линию фронта, Мария и ее друзья-земляки стали перемещаться по югу Украины: Херсон, Николаев. Они хотели временно остаться в этих краях, но людей гнали с насиженных мест, и им пришлось "смешаться" с местными жителями и тоже уходить. Целые потоки людей шли по бескрайней степи, а ночью их освещали висящие на парашютах осветительные ракеты, (так называемые "люстры"), превращая караваны беженцев в мишени для бомбардировщиков. Так они добрели до Одессы, потом была Бессарабия, Румыния. Так она бродила со всеми около года. Как бы ни было тяжко, Мария пела. Песни спасали от тоски и отчаяния.

 

Артистов оставалось все меньше. Кто-то находил себе пристанище и оставался. В конце концов, с Марией осталось двое - аккордеонист и еще одна певица. Однажды ночью, в Карпатах, в доме, где Марии дали угол, она проснулась от шума. С хозяевами «разбирались» 2 рослых немца, в касках, черных плащах, с автоматами на перевес, на груди металлические бляхи с надписью "Жандармерия". Зловеще и коротко они рявкнули Марии "Gehe...!"("Идем!"). Сопротивляться было бесполезно... Ее и таких же как она отправили на вокзал, там было очень много людей, даже из Венгрии. Всех загоняли в знакомые вагоны, предназначенные для перевозки скота. Мария была в отчаянии. Как она мечтала скорее вернуться домой. Сколько убегала, сколько поменяла мест, но все оказалось напрасным.

Марию ожидала долгая дорога, чужие люди, чужая земля.

В конце осени 1944 года Мария попала в Германию.

 

Большой пересыльный пункт Потсдам (под Берлином). Она запомнила лесной массив, 2-х или 3-х этажное здание, пахнущее свежими досками. Там ее зарегистрировали, дали не то 6-ти, не то 7-значный номер. Сфотографировали в анфас и профиль, сняли отпечатки пальцев. Сюда как за товаром или рабами приезжали немцы со всей Германии. Подбирали себе работников на поля, прислугу для дома. А Марию отправили сразу на юг в женский лагерь г. Вюрцбурга, где вместе с ней были голландки, француженки. Находился он на горе, откуда город был виден как на ладони. Дорога к лагерю проходила по красивой улице Цеппелинштрассе, где стояли аккуратные дома. Дворики были ухоженные, все в розах , кованые решетки и калитки были обвиты цветами. Это был город поэтов, музыкантов, исторических памятников. Может быть, в этом городе была написана песня, которую она часто слышала еще в оккупации в родном городе. Услышав ее здесь, она залилась слезами, вспомнив дом, маму. Песня была лирическая, задушевная...О любви, счастье, покое. О том чего у Марии не было...

 

Wiеder geht die Welt zur Ruh,

bald, mein Libster, schlafst auch du;

wunsch dir vom Herzen gute Nacht!

Trame suss von unserm Gluck,

kehre bald zu mir zuruck,

du hast mich so reich gemacht!

 

Und wieder geht ein schoner Tag zu Ende,

voller Gluck und voller Sonnenschein.

Ich leg mein Herz in deine lieben Hande,

denn wo du bist, kann die Welt nicht schoner sein!

Vergessen sind dann

all meine Sorgen, alles Leid,

hab Dank fur die Stunden,

die ich heut bei dir gefunden;

denn dieser schoner Tag geht nun zu Ende.

Schlafe suss, mein Liebster, gute Nacht!

 

Днем Мария и еще 5-6 девушек под охраной ходили на работу, на товарную станцию. Там они трудились. Вешали бирки на различные посылки, велосипеды и т.д., регистрировали их, работы было много.

Приближалась зима, а Мария не имела теплых вещей, на босые ноги надевала парусиновую обувь, подошвы которой были деревянные. Ранним утром ее "стукалочки" в чистом и уже морозном воздухе резонировали, и ей казалось, что кто-то идет следом. Она постоянно голодала. Местные жители жалели молоденькую русскую, давали хлеб, кое-что из одежды. На всю жизнь она запомнит фрау Ленни, с которой познакомилась, когда пряталась от бомбежки. Она была так добра к ней, делилась едой, которой тогда и у самих немцев было мало, и даже сшила Марии из мужской шинели женское пальто - спасение от холода. Рассказ фрау о себе был печален. Мужа - коммуниста расстреляли, один сын воевал в Албании, второму на тот момент было 16 лет.

Вюрцбург бомбили американские самолеты. Однажды, после последней, самой страшной бомбежки фугасными и фосфорными бомбами, за 15 минут красивый город был уничтожен. Вместо улиц - руины, вместо жителей тысячи трупов. Люди горели заживо, т.к. горящий фосфор ничем нельзя потушить. Девушкам повезло, они в тот день, (а это случилось после их работы), спрятались в подземельях-скалах резиденции герцога, на другом конце города, где обычно спасалось полгорода. От их лагеря остались только трубы. Начальник «гютерабфердигунга» всех отпустил, посоветовал отправиться в деревню, чтобы хоть как-то прокормиться. Мария и еще группа девушек нашли себе пристанище в деревне Унтербляйхфельд, за 9км от города. Там они работали на полях. Однажды их расстреляли с самолета, на бреющем полете. Мария чудом осталась жива. Потом девушке довелось вести домашнее хозяйство у фрау Иоганны и господина Германа.

После победы над фашистами, жизнь начала упорядочиваться. В тот период открылись всевозможные "унионы". Их агенты приглашали людей на ПМЖ в разные страны: Канаду, Австралию. Стали появляться и русские агенты по репатриации русских на родину. Мария не минуты лишней не хотела оставаться на чужбине. Поэтому сразу поехала организованным порядком в русскую зону, там, в пересылочном пункте она долго ждала отъезда, но огромное количество людей было не так просто переправить в СССР. Одновременно искала хоть какой-то заработок. И тут ее пригласили работать в дивизию, в полк, в театральную бригаду. Она согласилась. Начались поездки с концертной бригадой, выступление в воинских частях. Одновременно не оставляла надежд и попыток уехать домой в СССР. Но тут вдруг случилось дикое, непредвиденное. Однажды, после концерта, ее арестовали. Увезли. Предъявили обвинение по доносу. Случилось это в городе Гримма. Она попала в тюрьму, в которой когда-то сидел Эрнест Тельман. После тяжких выяснений кто есть кто, пресловутой тройкой, (при этом 8 месяцев она сидела в одиночной камере), ей инкриминировали измену Родине. А, потом, Марию переправили в СССР, но домой она так и не попала... Молодую девушку 22 лет от роду ждали север, реки, тайга, пересылки, этапы и, наконец, пункт назначения - архипелаг ГУЛАГ.

Перевоспитание «изменницы» подразумевало новый ад. В лагере Мария работала на сплавах, лесоповалах. Валила с бригадой гигантские деревья, сбивала сучья с обледенелых, заснеженных стволов, распиливала их на части. Огромные машины, груженные лесом, ездили по деревянным настилам, под которыми было болото. Бывали несчастные случаи, когда тонули машины и водители. Она жила в лагере, зоне, где могли убить за кусок хлеба, надзиратели были просто номинальной единицей, а заправилами были "воры в законе", которые на "политических" смотрели свысока. Люди не выдерживали неволи, ужасов быта, чтобы не ходить на работу занимались членовредительством. Смертность была высокой. И среди этого ужаса Мария находила в себе силы петь. Наверное, только смерть заставила бы ее замолчать. Даже в заключении она находила какие-то очаги культуры - красные уголки, бригады артистов. Кстати, среди заключенных очень ценились добрые, задушевные песни советских композиторов, о войне, о доме, Родине, которые так замечательно исполняла Мария.

А с 1948 года свирепость местных законов стала заметно угасать, стало больше хлеба, больше порядка. Мария пробыла в лагере около 10 лет.