То самое движение земли под ногами почувствовали только они двое, но вспышку видели все. Утром стало заметно, что речка ведет себя как-то странно. Во-первых, она помельчала. Во-вторых, тот поток, который был уже привычным, вдруг поменялся – то речка делалась куда более бурной, чем обычно, более шумной, то, как будто наоборот, робела и текла тихо и медленно. Налицо все признаки дальнего обвала, который на следующий день и подтвердили сходившие вверх по реке геологи. Вообще-то в этом не было ничего необычайного – скалы тут рушились периодически… но интересен тот факт, что такое обрушение произошло в их пребывание – все таки эта «периодичность» с точки зрения человеческого времени не такая частая, как с точки зрения горообразования. Обвал мог произойти как по причине усиления водяного давления, вызванного непрекращающимися дождями, так и по причине размытия той самой водой подземных известняков и мраморов и подлома скалы под землею. Но что это была за вспышка? И, также, никто не мог объяснить, почему вдруг пролился теплый ливень… Под конец посмеялись, что они-де специалисты по Земле, а над данным вопросом пусть чешут репу метеорологи, но удивление неразрешенной загадкой погоды осталось и не давало покоя. А Ленке с Валентином еще и сдвиг земли померещился. Померещился ли?

Атмосфера опять чудила, уже по-новому. «Каждый день праздник». На сегодня все в воздухе двигалось. Причем очень быстро. Несся тот самый холодный туман, буквально непроглядный, а след за ним – островки жаркого солнца с ясным небом. Облака плыли не НАД землей, а по земле, и люди заныривали то в промозглый холод, то в жаркое небо. Если бы возможно было посмотреть на восток, в сторону Сибири, то там ничего не увидели бы за густым фэнтезийным мороком, приковавшим к земле весь воздушный транспорт еще на неопределенное время – такие переменные облака шли только по горам.

Настроение народа было приподнятое – полевики становились участниками каких-то неординарным событий, происходящих далеко не каждый день, поэтому работа протекала активно и весело. Даже решили в конце дня разбавить еще один литр «Рояля» - отметить перемену рельефа, рождение нового русла Нярта-Ю и прочее. Народ прикончил «литру», напелся любимых песен и отошел на покой до завтрашнего дня. Валентину абсолютно не спалось, и он вышел к очажку и раздул костер. Сел на камушек и принялся вглядываться в непослушные, трескучие язычки пламени. Как говорят, есть три вещи, на которые можно любоваться бесконечно долго – на горящий огонь, текущую воду и работающего человека. Огонь зачаровывал, погружал в себя, давал возможность побыть наедине с собой и миром в своем «магическом круге»… Пока не придет Ленка. Ночи стояли белые по северному, тьма опускалась буквально на пару часов, но пока еще было светло. Вернее, светло, когда остров выходил из облака и молочно-белесо, когда был внутри его.

У парня было какое-то тягучее чувство. Как вчера с этой таинственной вспышкой электричества ему вдруг полегчало, мир вокруг как упростился. Стосковавшийся по этой легкости, человек был счастлив. Кроме того, вспомнился основной принцип Иришки – все это такая лажа! Что бы ни произошло, куда бы ни занесло – относись проще к вещам, действиям и событиям, и тогда не быть тебе их рабом. Его душа даже стала привычно подпрыгивать при мыслях о Жизни и своем положении в ней. В частности, юноша вдруг испытал благодарность к Илье Грекову, после разговора с которым у него не осталось просто выбора, и он уехал из города. И новый, неизвестный ранее мир, открылся ему во всей красе. Никакого желания возвращаться ТУДА не возникло ни разу на протяжении всех его странствий. Может статься, его и занесет в крупный город, но это случится (если и случится вообще) очень нескоро, и ни в коем случае не специально. Далее – только вперед, но не на запад, а в сторону Тихого океана. Широка русская Евроазия, за жизнь можно и не успеть обойти. Но здесь его ждут новые встречи с интересными людьми, новые пейзажи, новые ощущения, новые разговоры и познание, дальнейшее познание мира и человека в нем… Там, в Европе, он действительно себя «изжил», насколько же прав был Грек. Но он до сих пор не понимал, о каком таком «спасительном прозрении» тот твердил! Мир, который ему открывался, не имел ничего общего с христианским дурманом, две тысячи лет назад накрывшим европейскую расу, скорее, наоборот, всей своей сущностью показывал фальшь, наигранность и убожество его. Вот что вчера плела эта девочка!... Вот это я понимаю - религия! – восторженно вспомнил он. И она не заставила себя ждать… Да, конечно, выходя и разводя костер, он понимал, что эта таежная нимфа непременно появится. Вот она и вышла из облака.

- Что, пилигрим, сидишь- думаешь! Давай, угощай даму сигаретой, что ли! – с места в карьер в своей наглой манере. Закурили..

- Я все забываю полюбопытствовать, - спросила Лена, - а как тебя СЮДА-то занесло? Я понимаю, идти, бежать… Но почему именно СЮДА? Как я понимаю, ты мог бы, такой чудесный, оказаться в любой точке от Камчатки до Казахстана..

- Да не все ли равно было куда! Был один хиппи среди нас, который жил по городам только семь месяцев в году, а как апрель - его и не найти нигде… Страсть была у парня, говорил, иначе не умеет вообще! – Валентин с небольшой ностальгией вспомнил картинки доармейской жизни и общения, - ну, как то особенно привлекательно говорил об этом шальном уголке. Что-то его тут особенно зацепило. Причем этот чел бывал и на Алтае, Шамбалу искал там, по коммунам прошелся… В Тибет из Таджикистана пробирался, было! И все равно, говорит, лучше, чем на Приполярном Урале, нигде себя не чувствовал. Хоть и не таскаются сюда так называемые «рерихнутые», и народ вроде как простой здесь пребывает, но само место… Вот я и вспомнил его рассказ о дороге сюда, и двинул, не помолясь. Да, славный парнишка! Хотел бы я сейчас его повидать..

- Да уж, «рерихнутым» сюда дорога закрыта. Не та энергетика, - подметила Елена. – Здесь территория реальных дел, не болтовни. Но ты – попал, братишка! – тут она улыбнулась, - В самую Гиперборею. Начинать-то рекомендовано с чего попроще… Хотя, конечно, неспроста ты забурился именно сюда, зачем-то тебе это надо.

Парень застеснялся. Стыдно говорить девушке, которая моложе его на четыре с лишним года, что он – просто изгнанник. И что чрезвычайно плохо понимает. ЗАЧЕМ ЕМУ ЭТО НАДО! Но что надо, это точно. А у нее в руках, несмотря на всю эту девчоночью взбалмошность и «неспокойную крышу», запросто могут оказаться ключи к ответам на эти вопросы, встреча его с Ленкой тоже была не случайная, как и то, о чем она говорила.

После нескольких вечеров общения трудно было не заметить, как из ее облика постепенно уходит подростковая, шалая бесшабашность, как девушка серьезнеет в разговорах с ним. Как будто у Лены возникло желание немного «поделиться собой настоящей» с парнем, чем-то подсознательно помочь ему.

И как ему было с ней волшебно хорошо!

- А можешь вспомнить еще что-нибудь из той книги… Ну, про Валкарию-то? Меня вдохновило, что тут территория женского правления – шутил он.

- Предупреждаю энный раз, что я сама мало что поняла оттуда… Мала, видать еще! Могу только пересказать, как попка, что помню. По поселениям Северного Урала, в Пермской, кажется, в основном области, живут челы в немалом довольно количестве, именуют себя «гоями». Кстати, прикольно перекликается с еврейским «гоем». Полностью противоположное значение. Являют собой этакий социум, точечно вкрапленный в основное население. Свои там «явки, пароли», свой центр… Именами себя рекут по занимаемому… посту, что ли, не знаю, как правильнее выразиться. И именно эти гои – хранители, во-первых, знания мира от древних ариев, сохранившихся свитков, во-вторых, реальных сокровищ в пещерах. Забавный момент был, как главный герой впал в полную депрессуху. Затрахал он всех, приставал, почему от него прячут тайну, он-де продвинутый и все такое. «Ты- изгой!» - только и говорили ему. Дайте! Покажите!! Ну, наконец, ему показали… золото в пещерах. Страшную, невообразимую кучу! И сказали, что может набрать рюкзачок себе, хватит на безбедную жизнь-то для потомков! Как издевались. Он ни грамма не взял, понятное дело, а обиделся насмерть. Суть этой темы в том, что сокровища-то ему показали, а информацию, сокровищницу книжных свитков ариев поприжали. Типа, рано еще тебе знать все это, не дорос еще. Прикол? Суровые парни эти гои!! И вот там как раз и звучало имя «Валькирия», как выборная хозяйка – хранительница и отчасти управляющая всей этой общностью. Ни хрена я не поняла дальше. Вроде как та самая Валькирия и не пустила мужика дальше золота.

- А что это за сокровищница-то такая? Как они там оказались и почему их так хранят эти гои?

- Слушай, если бы я врубилась, то, вот что я подумала… Наверное, так бы с тобой не говорила сейчас. Так что пользуйся моей глупостью! – девчонка засмеялась, - «ты ж изгой, Влюбленный!» Изгой это из-ГОЙ! Но почему-то я не чувствую неловкости, поэтому, все можно. Вроде как, собраны они были за все эпохи от Атлантиды до настоящего времени, несли их туда абсолютно разные общности и группы, совершенно в разные эпохи, но охваченные общей идеей. А почему хранят? Самим то им оно на хрен не нужно, понятно, но если все это попадет единым махом в человеческий мир, случится «казя-базя». Вроде как собрать идиотов в огромную кучу размером с государство и выкатить им эшелон наркоты, чего можно ждать тогда! Армагеддон-попс, как Егорушка Летов выразился, вот чего. Так я поняла. Конечно, впечатлила меня эта депрессия героя – дорос до понимания, что золота не надо, а дальше куда… Блин, как возбуждает все это! – Ленка сжала губы и помотала головой.

- Я, наверное, тоже не дорос, поэтому я и ЗДЕСЬ. – заметил Валентин. – но со мной все еще пожестче… как сам и хотел, собственно.

- Знаешь… Твоя персона не может не заинтересовать. В тебе что-то клубится такое… волнующее, что ли! И дубасят тебя не зря. Не со зла я, не обижайся только. – Елена наклонилась к огню, сунула ветку, прикурила и подняла открытый взгляд на Валентина, - Меня не покидает чувство, что ты как будто отбываешь наказание тут, как на зоне, вот! Скажи, это сильно связано с твоим Учителем?

- Нет, вряд ли… Хотя пару месяцев назад я ответил бы утвердительно.

- Уже хорошо. Значит, на месте не стоишь. С христианством нелады?

…Неожиданно Валентина затрясло, как в моменты приближения приступа необъяснимого ужаса. Как внутри что-то больно заворочалось.

- А… у тебя как… лады, что ли? – внезапно почти враждебно спросил он девушку.

- У меня со всем лады, Бог миловал. СТОП! Куда тебя опять! Не разочаровывай, Валентин!

- Не могу, Лен! Больная какая-то тема…

- Мне вообще странно, что ТУТ могут наказывать человека, всего-навсего не признавшего христианскую религию, как-то не вяжется. Я тоже, к примеру, не особо монашка. Хотя, если по-другому подумать, зачастую отрицание Христа тянет за собой шлейф таких тараканов, что ничего удивительного. Дело уже не в причине, а в следствии.

- Знаешь, причем я не безбожник! Не быдло ж я! Среди людей даже встречаются такие, которых я признаю небожителями, про Ницше и говорить нечего, вот Валькирия твоя, тоже… Я вот в церковь нашу войти не могу, противно. Обряды эти, приходы… Ложь, фальшь противна. Попов ненавижу, которые двуличны, корыстны... НЕЛЬЗЯ ЛУКАВИТЬ НА СВЯТОМ! Этому Богу давно пора сжечь, растоптать ту мерзость, во что превратилась цивилизация благодаря пущенному им смирению и кротости. Если нет этого – значит, ни х… и его нет! Если он это общество, прикрытое Его именем, как бандитской мастью, не чистит – значит, требуется другой мусорщик, иначе жить нам в клоаке, пока не сдохнем от вони. Да лучше сказать, я – сука, я – б…, я – мерзавец! И быть им, и творить беспредел по жизни, тогда хоть ты честно свое предназначение в одной из своих жизней выполнишь, миру будет понятно, что ждать от тебя!!! – Парень не заметил, как перешел практически на крик. – Эта религия держит во вранье целый мир, не давая человеку быть самим собой. А ОН ОБЯЗАН МИРОЗДАНИЕМ БЫТЬ СОБОЮ!!!

-Эй, молодь! – высунулся из палатки Викентьич, - милуйтесь потише! Вся партия не спит, вам завидует… - Лена сжалась в комочек и умильно, по девичьи, заулыбалась.

- Вот так вот, Елена Станиславовна, - Валентин сильно засмущался своего всплеска эмоций.

- Пойдем, правда, отойдем подальше! – прошептала девчушка, что-то мы разорались.

- Ну и что такого ты сказал? – спросила она, как они отошли. – Что не терпишь вранья и ханжества? Так кто ж его терпит? Другой вопрос, почему тебя так от этого колбасит?

- Не знаю, - честно признался он.

- Вся эта шелупонь ну никак не помешает ТЕБЕ быть тем самым собой, если это твоя воля, чего об этом орать-то? Ко всем ним отношение однозначное – все это такая….

- ЧТО!!!

- Ну, лажа – хотела я сказать – удивилась Ленка, - а что ты так опять…

- Знал я одну женщину, которая так всегда говорила

- Опять о бабах?

- Да нет, это Ирина Петлицына….

- И с ней успел, что ли… - все-таки вечно игривое настроение не покидало Ленку ни на минуту. Шпилька на шпильке.

Валентина передернуло. Хотя… что ж он хотел-то. Молчание и сокрытие часто порождают невольные бестактности

- Это моя мать!

- А???!!!

Расширенные глаза Елены застыли в немом изумлении.

- Только Лен, я тебя умоляю, никому, ни при каких… - засуетился Валентин.

- Да ты чего? – медленно проговорила та, - что я, дура что ли… Ну ты, блин, даешь, Влюбленный! Вот это фишка!

-А… в чем, собственно дело. Мамы всякие нужны, мамы всякие важны…

- Вот это порода! – продолжала изумляться Елена, - а я то думала, что же в тебе такого примечательного, понять не могла. Откуда ты… ну, красавчик, блин, такой. Теперь вроде как проясняется… Ну ты силен!!

- Я очень рад, что ты так считаешь. Она – это второй равнозначный с Учителем человек для меня. – и что это он так разоткровенничался с этой не по годам взрослой девочкой. Как бес в него вселился. Так он еще ни с кем, пожалуй, не говорил. Но ему было легче, легче, легче с каждым своим словом. Еще немного – и до Алены с Греком дойдет, и до посрамления своего с паскудным бесом. Ленка как высасывала из него всю подноготную, не прилагая ни малейшего усилия, с шутками-прибаутками.

- Да я поняла уж! В ТАКОМ говне ТАК играть! – откровенно заявила она. – Это насколько ж женщина могёт по жизни… Может, для кого это и в отрицалку встанет – зачем же так выставлять себя, но я девка простая – всегда думала, напротив, в этом высший пилотаж. Даже есть что-то великое – до абсурда обнажается тупость той самой поп-культуры. Молодец у тебя мама! Мо-ло-дец! Мое почтение.

Почему-то ему не хотелось СЕЙЧАС обсуждать Иришку, или пересказывать всевозможные факты ее биографии, как бывает в подобных случаях. Он не отдавал себе отчета, но здесь тоже скрывалась какая-то боль. Непонятная и необъяснимая.

- Но с такой родословной, паря, очень легко можно попасть в жернова… Не знаю, почему, но ЛЕГКО и все тут. По разным причинам, возможно…