После этого разговора перекуры с Леной стали просто потребностью Валентина. Девочка шокировала его своим мнением насчет Учителя. Вот тебе и на! Читал, вдумывался, воспринимал, как животворящее откровение, а тут такая юница рубит единым махом, можно сказать, все святое, что в нем осталось. И тем не менее слушать ее и слушать стало не просто интересно, а все более и более необходимо для него. И какая она, собственно, юница? Шестнадцать лет. В данное времечко уже вполне зрелый возраст. Без сомнения, таких девчонок он еще не встречал.

- Знаешь, я реально больна всем этим, - доверительно говорила Ленка, - я не могу жить просто, не следуя идеям своих предков, не пытаясь соответствовать им… Когда я думаю о древности, во мне проносятся картины действительной красоты нашего мира, женской любовной магии, мужской доблести, гармонии человека с природой. Беспредела жизни, одним словом. Не могу не думать, что вот сижу я у Ростральных, на «стрелке», а когда-то тут плыли викинги под охраною вендских лодей, братались Русь со Скандинавией, строились основы крепкой, взаимодружественной державы. Столько бы ни говорено о той эпохе, да ничего по существу. По существу того, что мы имеем общие корни, и потомки ариев тянутся друг к другу, как и положено родственникам. И неспроста же тут, на Урале, такой воздух. Не дает Гиперборея спокойствия, как будто кто-то требует – вспомни, пойми, осознай!

- Да! Вот меня-то Урал не принял, - печально заметил Валентин. – Завидую тебе даже, и всем вам, что тут, как дома.

- Не отнять, братишка, что мочат тебя тут конкретно! – Лена с радостью перевела разговор с заумного на просто-игривый, - как будто сама Валькирия недовольна твоим присутствием тут, видать, наколбасил не по-детски. Признавайся, что творил? Свечи из церквей воровал?? Или монашек трахал? – она смеялась, - даже страшновато за тебя бывает…

Она была так мило непосредственна, что Валентин рассмеялся, чуть ли не первый раз за долгое время.

- Да ладно, шучу, - продолжила Елена, - за такое тут не мочат, не до глупостей.

- А кто такая Валькирия? Много раз слышал это слово, но так и не понял, кто это…

- Сама б рада была понять. Как то мозгами не могу охватить, не доросла. Вообще это из скандинавских мифов девы - воительницы, забирающие погибших викингов с поля брани в их потусторонний мир, ну, куда могли попасть только доблестные воины. Но вот я ни черта не врубилась (это из того самиздата), что на Урале есть своя Валькирия, причем еще более непонятно, реальная ли это женщина из высокоорганизованного общества, чуть ли не выборная, как президент, или же тоже божество, бесплотный дух, как у викингов? Но что Гиперборея существует и по сей день, и состоит из живых, реальных, приверженцев древнего знания, по-моему, несомненно. – девушка говорила медленно, вдумчиво, как бы сама желая вникнуть в рождаемые на ходу мысли. – правда, эти люди поюжнее будут, куда «цивил» проник самую малость. На Северном Урале. Здесь же – глушь, только Дух и существует. Но тут явно женская, власть, понял! – она опять хищно улыбалась, гордясь своим полом.

«Жизнь, она – женщина, и сможет полюбить только воина!» - пролетела цитата из Заратустры. Дева - Валькирия, забирающая павшего викинга с поля брани, ведущая его туда, где он обретет заслуженный покой… И при чем тут он? Его здесь «ведут», невозможно этого не почувствовать! Разве он – тот самый воин? Как то все переплелось в нераспутываемый клубок. Не об этом ли он мечтал – стать воином той самой Девы-Жизни, а вот к чему это привело… И все равно его ЧТО-ТО «пасет», а со слов этой девочки… Полная неразбериха! Как было бы проще не думать и не чувствовать ничего.

- В той книге, вроде как автобиографической, правда, не припомню фамилию автора, еще есть глава, где он видел в горах девушку в легких одеждах, танцующую на скалах. Только видел, но не мог ее настичь и что-то узнать. Потом встретил безумца из пропавшей экспедиции, немыслимым чудом выжившего, который маниакально ждал свидания с девой, назвавшей себя «Валкарией». Да, именно так, не Валькирией…. Опять же, корень санскрита - «АР» - земля! И это уже тут, на Приполярном, где нет поселений человека... Блин! Да что ты меня слушаешь! Сама без крыши, еще и ты за мной потянешься!

-Ух! Так интересно все, что ты говоришь! – без малейшего притворства заметил Валентин. – Мне реально надо что-то вызнать, какая-то муть в голове. Теперь у меня чувство, что начинаю понимать.

То, что он понимал, было для него совершенно безрадостным. Интуитивно он стал бояться женщин после встречи с той БЕЛОЙ в квартире Грекова, как предчувствуя что-то неизбежное именно от женского пола. Потом это непроходящее ощущение слежки за ним того потустороннего глаза, эта самая вражда к нему со всех сторон на этой земле. Теперь еще и беспорядочная, кусочная информация от Ленки, что данная территория «женского правления», и главенствует тут какая-то сущность, связанная с «воином», которого, по Ницше, «любит Жизнь». Но ведь его тут не любят!!! Или это любовь у Валькирии такая извращенная, или… она не любит его ЖИВОГО, и ждет, чтобы забрать в то самое царствие, как в скандинавских мифах? И вот он, этот приступ совершенно неземного, космического страха. Уже не привыкать! Не первый, и, вероятно, не последний. Это когда приходит резкий удар содержимого головы по оболочке черепа, параллельно с ударом сердца по всем внутренним органам, ноги подкашиваются, ум как будто исполняет пляску «святого Витта» в поисках хоть каких бы успокоительных мыслей… И страх лютый, безграничный, безнадежный! Страх перед неизбежностью, неминуемо надвигающейся на «Влюбленного». «У тебя есть шанс прозреть» - как будто бился в той самой голове судьбоносный голос Грека. Но, вероятно, Валентин так и не прозревал в чем-то главном, хоть и всасывал любую информацию жадным дышлом, надеясь, что она принесет ему успокоение. Но она не спасала.

Девчонка говорила просто, выплескивая интересные для себя вещи. Но ее слова достигали слуха человека, задействованного в тех самых вещах. Неосознанно, слепо – и поэтому люто, нечеловечески страшно.

- Что! Что!! Опять! – Из надвинувшегося очередного приступа он вышел потому, что рука Елены крепко сжала его кисть и девчушка второй рукой гладила его по голове, - Елы-палы! Ты меня стремаешь! – она и впрямь выглядела напугано. – Вот послал же Бог знакомство! Меня эта земля любит, держись меня и ничего с тобой не случится. ВО! Хочешь, я сама стану твоей Валькирией! – девчонка задорно сверкнула глазищами, - на время твоего пребывания тут, понятно дело, далее ничего не обещано! Шучу, шучу, блин! Куда ты опять??

«Твой успех у женщин – это тоже не твое! … надо продлить род,…это она взывает к девочкам!...» Кошмар!

Он стремился просто сбежать, уползти, упрятаться от этой девчонки, и, как в кошмарном сне, не мог двигаться. Она подает такие упорные знаки внимания ему, который – пешка, передатчик, орудие! Все, что угодно, только не свободный человек, не воин, даже не падший ангел! Просто - НИЧТО, выполняющее ЧУЖУЮ волю в ЧУЖОЙ ему жизни…

- Дуреха!! – довольно громко воскликнул он, всеми силами стремясь загасить внутри себя внезапную зверскую тягу к Лене. – дурында, оставь! Я…я… погублю тебя!... Ты… не знаешь… во что ввязываешься!.. Оставь, брось, говорю!

Девушка слегка отсела, затем вперилась в него наглыми глазами, глумливо ухмыляясь.

- Валек! Ты что, всерьез заболел, что ли? – медленно, с легкой хрипотцой в голосе, произнесла она, притворно зловеще приближая свое лицо к нему, - неужто ты не понял Елену Шокальскую?! Погубишь???!!! Сама кого хочешь погублю, съем и кости выплюну, понял!...

…Непогода в этот день не прекращалась, только изредка даря просветы нежданного солнца на эту землю. Сейчас же хлестал особо зверский дождь. Народ уже поговаривал, что именно в ТАКОЙ непогоде наблюдалось что-то противоестественное, аномальное. Например, сегодняшний ливень неожиданно был теплый! Это после той мороси и дождей, которые ниспадали на поверхность льдышками! И вдруг, как сконденсированный за период жаркого дня ливень. Туман уже рассеивался, открывая мокрые пейзажи долгого северного дня всем глазам. В этой пасмурной мокроте вдруг ярко-ярко разразилась вспышка, мало напоминающая молнию в период летней грозы, слишком уж она больно врезала по глазам. Следом за ней разнесся грохот… явно не громовой природы. Послышался приглушенный треск, как при зарождении камнепада в глухих высокогорьях. Даже, если не показалось, земля качнулась под ногами всей массой.

- Ух ты! Валькирия наша буянит! – зачарованно произнесла Елена, принявшая позу, сродни молитвенной - слушай, вообще пойдем-ка к нашим, правда, как то весело делается…

«Пан Ленинград, я влюбился без памяти в ваши стальные глаза!» - мелькнул Шевчук в голове Валентина. И от этого… просветлело!