Что хочет автор. Литературные конкурсы

Это у меня ещё с детства. В нём на волнующихся, округлых от старости холмах Уральских гор простиралась бескрайняя тайга. Бугры лесных массивов, разнообразных оттенков, от зелёных вблизи до синих, едва различимых у самого горизонта, красноречиво демонстрировали своё молчаливое величие. Этот мир был бескрайне огромен, по сравнению с всматривающимся в него ребенком.

Красноречивое молчание? Звучит нелепо. Да. Но именно такая двузначность ближе всего отображает те далёкие неизгладимые впечатления. Так уж получалось, что много времени приходилось проводить в одиночестве в ожидании родителей. А этот мир был не где-то в отдалении, например, за городом, он был ежедневно рядом, в прямой видимости, надо мной, во мне…. И хотя мне строго настрого запрещалось одной ходить в лес, я частенько там бывала. Места знакомые. Ничего страшного, хотя были и курьёзы, есть что вспомнить.

Прошли десятилетия, а перед глазами, как в яви… Уходящие вдаль пейзажи детства. Подавили они мое восприятие мира могущественной красотой на весь отпущенный мне срок. С тех самых пор и смотрю на эту суетную жизнь, как бы со стороны, наблюдая, оценивая, иногда всё же пробуя на вкус, и вновь проваливаясь в непонятные для окружающих раздумья.

Отсюда и любовь к молчанию. Из-за провалов в отсутствующее состояние в глазах окружающих я, безусловно, странная «белая ворона». Ну и пусть. Привыкла. Порой, мне просто необходимо побыть в одиночестве. А это не всегда удается…

Вокруг меня постоянно люди: родные, знакомые, случайные собеседники… Я всем рада, очень ценю общение, которого мне когда-то не хватало, но… Желание побыть одной растет прямопропорционально, относительно жизненной активности. Иногда достигает такого пика, что приходится дезертировать в то, что хотя бы приблизительно может восполнить потерянную в переездах малую родину.

Да, восток Украины – не Урал. Степь значительно преобладает над лесостепью…. Небольшие перелески стараются спрятаться от летнего зноя в балки, изрезавшие равнинную либо холмистую местность в низины с близкими подземными водами, выходящими кое-где на поверхность в виде небольших озёр, к сравнительно небольшим рекам.

Удивляет подвиг человеческий 50-70-х. Проезжая эти места, его невозможно не оценить. Уже с трассы в глаза бросаются многие километры ровных линий лесопосадок. Чаще – сосновые, но иногда и лиственные насаждения демонстрируют смыкающиеся в глубине параллельные ряды, отвергая примитивные аксиомы обычной изометрией.

Вот в то, что есть, туда и убегаю. За это и спасибо. Я – Анна Сергеевна. Далеко не молодая, уставшая от житейских проблем, женщина. Муж, сын, дочь – это моя семья. Работаю терапевтом в стационарной Луганской городской больнице. Внешность? Хотелось бы её иметь лучшую, но не уродка и, слава Богу. Хотя не мешало бы сбросить лишние отяжеляющие накопления. Внешние мои степенность и спокойствие – обратнопропорциональны моему эмоциональному внутреннему миру, который я держу на замке и открываю окружающим в исключительных случаях. Мое второе я, временами даёт о себе знать, прорываясь в свет выливающимися стихами. Возможно, это чересчур громко сказано, но я поэт. Скромный, никому не известный, далеко не блистательный, но всё же имею право так себя называть потому, что не могу не писать. Это стало жизненной необходимостью. С ней и живу вот такой вот двойственной действительностью. Двойственность? А, разве это не двуличие?

Двуличие… Да, неприятное слово, но можно и так сказать. А разве в нашем мире это явление столь уж редкое? Не верю, что кому-то удаётся полностью избежать его. Неуважаемое всеми звучание термина, вызывающее негативную реакцию, мы стараемся завуалировать в более благозвучные, вплоть до житейской мудрости.

Никто же не будет спорить, что, начиная с детсадовского возраста, находясь в коллективе, просто невозможно выжить, не научившись прятать вглубь себя недовольство к замечаниям старших, обиды, досады за неудачи, зависть, радость и распирающую гордость от похвал…

Именно в том нежном возрасте мы учимся носить маску уверенного в себе, доброжелательного человека. Хотя внутри мы себя таковыми, возможно, не чувствуем, но упорно не хотим падать в грязь лицом перед друзьями и взрослыми. Да, не все такие. Не все уподобляются среднеарифметическому, примерному поведению. Только участь одиночек-личностей печальна даже в том случае, если заслуживает уважения. Но и их не минует судьба носить маску. Просто она у них другая, протестная. А под ней так же прячутся и неуверенность, страхи, и досады…

Получается, я пытаюсь доказать, что без маски не прожить? Верно. Пытаюсь. Но не только. Скажу честно, я пытаюсь снять эту маску. Успешно ли? Нет. Излишняя откровенность сразу вызывает агрессию и непонимание даже у друзей, не говоря о получивших в руки «оружие» против тебя недоброжелателей. Но оставим последних в стороне. Пусть живут и здравствуют. Я им не судья. А вот друзей разочаровывать очень больно…. Но, оказывается, и им тяжело принимать прямую правду. Десять раз нужно продумывать ответ, чтобы не обидеть в щекотливой ситуации. А вот притворись, что одобряешь их мнение – все в ажуре. Никаких обид, все довольны, кроме тебя самого, купающегося в волнах угрызений совести за неискренность, и как вывод – двуличие, лицемерие.

Есть такой афоризм Франсуа Ларошфуко: «Лицемерие — это дань уважения, которую порок платит добродетели».

И есть еще один Дона Маркие: «Лицемер — это человек, который... но кто же не лицемер»?

Утомила? Думаю да. Пора, пора разгрузить мозг от ненужных сложностей…. Давно пора. Но вот когда?

Ответ пришёл откуда-то из детства... После дождичка, в четверг…. После суток дежурства было два дня свободных. Как не воспользоваться? Предупреждать мужа было нельзя – не отпустит, ещё и увяжется за мной. В другой раз это было бы хорошо, но только не в этот. Решила оставить записку, чтобы не наделать переполох в доме. Всё остальное – по приезду.

Встать пришлось очень рано, даже не утром, около трёх ночи, чтобы успеть на первый рейс. Зачем так рано? А если не хочешь идти по следам уже срезанных грибов – будь первым. Край у нас перенаселённый, леса в дефиците, особенно доступные для общественного транспорта. И маршрут к тому же выбирать нужно не близкий, подальше от трассы с загрязнённой экологией. Садясь на старенький «львовский» автобус, я ещё не решила для себя, где буду сходить с него. Было два варианта подходящих остановок: «Ольховские дачи» или недействующий ныне «Пионерлагерь Солнечный». Вторая была предпочтительней из-за большей отдалённости от населённых пунктов, но более трудная в прохождении. Придётся перебираться через широкий ручей по переброшенным через него стволам-корягам. Но и места там красивейшие. Не посадки, как в сторону дач, а природные берёзовые перелески: кругленькие и подковками, кое-где с малыми озерцами в своих недрах. Да, тянуло именно туда…. Я вся была в предвкушении устроенного для себя праздника наедине с природой.

Автобус по причине раннего времени был заполнен только на половину. Громкими шутками, хихиканьем внимание привлекали двое парней и симпатичная, с довольно выразительными зеленоватыми глазами, рыжеволосая девушка. Ребята внешне производили приятное впечатление. Оба высокие, темноволосые, худощавые. Только один носил длинные распущенные волосы, а второй был коротко подстрижен. Одеты были несколько нарядно для загородной поездки. Но мало ли откуда и куда они едут. Сидели они напротив. Не видеть их было невозможно. Соперники явно пытались очаровать спутницу. Дело молодое. Ничего в этом странного не было, пусть бы себе резвились…. Но один из парней решил заговорить со мной.

- Здрасьте, а можно спросить у вас? Вы за грибами?

Я решила промолчать, но он не унимался.

- Вы же с корзинкой. Я глупый вопрос задал? А нам ночевать негде… Гы-гы… Гуляем мы. На всю катушку-у-у! С автовокзала нас выгнали. Вот мы и решили на природу выехать. Природа – мать наша! Так сказать…

- Я вас поздравляю, - все же ответила я, - только я ничем вам помочь не могу. Ведите себя спокойнее, пожалуйста.

- Извините, мы вам мешаем? Мы больше не бу-у-удем. Всем молчать! Гы-гы-гы…. А можно мы с вами за грибами пойдем?

- Мы вам мешать не будем. А то мы заблудимся... А вы виноваты будете, что нас не взяли.

- По-моему вы вышли уже из детсадовского возраста, чтобы вас за ручку водить. Голова есть на плечах? Вот и думайте, куда можно, а куда нельзя ходить, деточки.

- Мы все равно с вами выйдем. А потом в разные стороны разойдёмся, раз вы такая….

Он явно не мог подобрать слово для моей характеристики и через некоторое время оставил дальнейшие попытки разговора. Но как выяснилось чуть позже, намерение у компании увязаться за мной осталось. Расплатившись, я попросила остановить автобус между остановками, водитель выполнил мою просьбу. Но всё же кроме меня из пыльного брюха «старичка» вывалилась и незадачливая троица. Судя по размерам и характерному звяканью, с полными сумками продуктов и выпивки.

К сожалению, было ещё совсем темно, рассвет в сентябре с каждым днём отодвигал в прошлое поздние летние закаты и ранние рассветы.

Перебросив через плечо почти пустой рюкзачок, я взяла в руки корзинку и поспешила удалиться от назойливости посторонних, но ни тут-то было, троица поплелась следом. Это начинало уже нервировать. Я резко остановилась.

- Ребята, я не давала своего согласия на такой эскорт. Если бы я хотела компании, то пригласила бы с собой друзей, но никак не вас. Уж простите. Природа здесь под каждым кустом. Так что располагайтесь, а за мной нечего идти.

- Вот злюка!.. – Наконец подобрал слово тот, что обращался ранее.

- Игорь, зачем ты так? – подала голос девушка.

- Женщина, ну, пожалуйста, проведите нас немного вглубь и мы от Вас отстанем. Ну не в дорожной же пыли нам пикник устраивать, - заговорил второй парень.

- Ладно, до первого соснового перелеска доведу. Там места как раз для таких, как вы. И ручей с чистой родниковой водой протекает. А дальше – и не мечтайте.

- О, все окейно! А вы не боитесь одна ночью шастать? – вновь заговорил первый длинноволосый паренек, которого девушка назвала Игорем.

- Не боюсь, привычная. Темнота ночи, это только недостаточная освещенность, не более. Только я не шастаю, я хожу.

С этими словами я, разглядев еле-еле светлеющую тропинку, углубилась в лес.

До ручья дошли быстро. Правда, молодежь уже порядком надоела своими улюлюканьями и дикими воплями. Веселились они так, не более. Через ручей перебраться помогли. За это я, хотя и не подавала виду, но была все же благодарна. Не очень-то хотелось плюхнуться по ночной прохладе в холодную воду. Одежда еще куда ни шло, а вот кроссовки промочить и в мокрой обуви потом весь день проходить – это ничего хорошего не предвещает. Мозоли, как минимум, обеспечены. О простуде не говорю, на ходу не замерзнешь, еще почти лето, но и дискомфорта сырой одежды в такой день не хотелось бы.

Там и расстались. Трасса с того места прослушивалась отчетливо. Заблудиться практически невозможно. А нахоженная грибниками тропа уже уводила меня в желаемое доброе утро.

Очень сильно хотелось, чтобы оно наступило как можно скорее, потому что оставшись наедине с темным лесом, мое бесстрашие убежало в пятки при первом треске, раздавшемся из-за темной плотности соседнего куста. Я замерла вслушиваясь в возможное развитие пугающих потрескиваний. «Ну, паникёрша!!! – мысленно ругала я себя, - потревожила своим вторжением какого-то зверька и сама трясусь от страха. Чего я так испугалась? Ах, кабаны да волки мерещатся под каждым кустом? Тогда дома надо было оставаться и нежиться в теплой постельке».

Свое же нравоучение помогло. Вдохнув с наслаждением пьянящий смолистый аромат соснового леса, улыбнувшись своим мыслям, пошла дальше. Через сотню метров меня вновь испугала внезапно вылетевшая из-под ног какая-то крупная птица. Возможно, это был фазан, в здешних краях их великое множество по той причине, что леса эти принадлежат заповеднику и охотникам сюда соваться в сезон отстрела запрещено.

Интересно все же наблюдать даже за своими ощущениями в нестандартной обстановке. Правы те, кто утверждают, что ко всему можно привыкнуть. Все последующие трески в кустах и другие звуки ночи пугали все меньше и меньше. А еще минут через двадцать появились первые признаки долгожданного рассвета. Он как бы вливался в меня нарастающим восторгом с каждым добавленным глотком света.

Вот и первый кругленький березняк, где по моим подсчетам должны расти белые и подберезовики. В прошлый раз полную корзину их здесь нарезала. Но придется отдохнуть немного перед заходом вглубь. Маловато люксов еще подарил рассвет для ясного видения маленьких, по обычаю маскирующихся грибов.

А красотища вокруг!!! Легкий туман придавал просыпающемуся миру мягкую пастельную волшебность. Умытая и припудренная им природа готова была к встрече его величества солнца, отдавая ему честь своей пока еще зеленой униформой.

Далее был и первый найденный белый, спрятавшийся за корягой, и недовольство от меньшего, чем ожидалось, количества грибов, и радость их нахождения. Азарт поиска завел меня на самые отдаленные перелески. Отвыкшие от таких километражей ноги уже начинали побаливать. Усталость подавала далеко не первые звоночки. Все, нужно найти место для привала. Погода была прекрасной, солнечной, даже жаркой. Можно позволить себе и поваляться на травушке-муравушке.

Место долго искать не пришлось. На первой же высотке, под березкой и устроилась. Бросив штормовку на землю, уселась на неё, достала литровую бутылку с минеральной водой и бутерброды, захваченные из дома. Наспех перекусив, улеглась так, чтобы видеть сквозь роскошную крону любимого с детства дерева просветы неба и… Вот она! Кульминация праздника! … Я отдалась полету ощущений, наслаждаясь живой картиной, с виду обычной, но все же непревзойденной красотой природы. Трепет берёзовых листиков, играющих в солнечных лучах, оттенённых яркой синевой неба, поглотил сознание целиком.

Сколько времени я так пролежала – не определить. Эта размерность полностью себя исключила, как неуместное понятие…. Как я заснула, не помню, но, проснувшись, все же подняла руку с часами к глазам, было больше, чем отводилось по плану. Праздник подходил к логическому завершению. Трасса не прослушивалась совсем. Топать и топать до неё…. Да еще с наполненной корзиной белыми грибами. Подберезовик попался только один. Видно, не их время сегодня, но белые – еще лучше. В сушеном виде – вообще, самый лучший гриб.

Поднялась с охами и ахами…. Мышцы остыв, требовали неподвижности, огрызаясь весьма ощутимой болью. «Мелочи жизни, - успокаивала я себя, - справлюсь. Пока еще не совсем дряхлая старуха». Преодолевая неприятные ощущения, с каждым следующим шагом набирая уверенность в походке, уходила в завершение своего авантюрного загула. Ещё находились силы на поиски грибов. Заходила в перелески, тем еще удлиняя обратный маршрут.

Радовало, что за весь день, не считая ночного эскорта, мне встретились только пожилая пара да мужчина с сыном подростком. И все. В выходные дни народу в лесу будет гораздо больше.

Наконец дошла до сосновых посадок. Звук трассы волнообразным гулом возвещал о своем приближении. Вот-вот должен появиться и ручей. Знакомые места говорили о том, что возвращаюсь назад по той же просеке, что и заходила. Кроме ног заныли плечи и руки. Вес корзины возрастал с пройденными километрами, а силы таяли. День выдался жарковатый. Хотелось пить. Минералка давно закончилась. Но вот показался крутой спуск к ручью. Облегченно вздохнув, я нырнула в его тень.

Картина, представшая перед глазами, повергла меня в шок…. Если бы не усталость и жажда, я бы, пожалуй, обошла эту сцену десятой дорогой. Следующая переправа была приблизительно в километре отсюда. Но время и усталость диктовали не быть ханжой, коей я по роду своей профессии быть не должна. Всего в метре от тропы на плоском участке на какой-то клетчатой подстилке, абсолютно голые, спали все трое. Девушка лежала по центру, укрытая небольшим полотенцем. Далее находились остатки в виде мусора и объедков после пиршества, уставленные пустыми бутылками из-под водки.

Стараясь не шуметь, я почти прокралась мимо них к ручью. Набрала в свою пластиковую бутылку воду. Напилась. Вот оглядываться не стоило. Но оглянулась. Юная особа, как-то даже в мыслях не хотелось называть ее девушкой, вставала, выпутываясь из перекинутых через нее рук и ног.

- Подождите! – Жалобно попросила она.

Очень хотелось уйти. Я подняла корзину и уже встала ногами на шатающуюся корягу для перехода на другой берег, но услышала уже за спиной плаксивый голос.

- Женщина, ну, пожалуйста…

Я обернулась. Она стояла голой, даже не стараясь прикрыться. Хотя полотенце держала в руках. От ее утренней красоты ничего не осталось, кроме юной ладной фигурки. Лохматая, косметика расползлась черными кругами под глазами. Лицо все распухшее либо от алкоголя, либо от слез. Да, она плакала. Это единственное, что удерживало меня на этой стороне ручья.

- Что случилось?.. – сухо спросила я.

- Мне плохо…

- Мне нельзя было… Так…

- Вовремя вспомнила.

- Это водка все… У меня и сейчас все плывет. Мне домой нужно…

- А я чем тебе помочь могу?

- Не знаю… Мне плохо…

Она откровенно зарыдала, размазывая черные круги под глазами по всему лицу. Затем, пошатнувшись, упала на землю. Поставив свой багаж, я подняла ее, отвела к ручью, велела немедленно умыться. Мыла не было, но уж как получится. Как-то и получилось. Затем пришлось вести ее к ближайшему кусту, где ее стошнило. Не ручей же загаживать. Ее всю колотило от интоксикации.

- Сколько ж ты выпила?

- Не знаю… Они решили меня напоить.

- Этого следовало ожидать. Разве нет?

- Да… Вы меня осуждаете?

- Кто я такая, чтобы осуждать? Ты не о том сейчас. Тебе легче?

- Тогда, иди, одевайся. Мне некогда. Я уже давно дома должна быть. Через пять минут я ухожу. Время пошло.

Пошатываясь, она пошла к спящим, развалившимся во всей красе, друзьям. Натянула на голое тело брюки, блузку. Встала на свои немаленькие каблуки и, захватив сумочку с переброшенным через нее пиджачком, с пунцовыми щеками подошла ко мне. Опустив глаза, она вновь заговорила.

- Можешь оставаться…

- Нет, пожалуйста, я с вами. Но это ничего, что мы их в таком виде оставим? Может, хоть разбудить?

- Иди, буди, если хочешь объясняться с ними.

- Женщина, милая, разбудите кого-нибудь одного хотя бы, пожалуйста! А я наоборот убегу подальше, на ту сторону ручья…

- Нет уж. Свои дела сами решайте… - Проговорила я, но все же приблизилась к спящим посмотреть на их состояние.

Да, Ира, так звали юную особу, была права. Не по-человечески оставлять их в таком виде в лесу. Я попыталась разбудить Игоря. Результат был нулевой. Ира трясла второго, его, оказывается, звали Андреем. Но и он не собирался просыпаться. Кроме того, мне не понравился слабый пульс моего подопечного. Не дай Бог, если что с ним случится, всю жизнь себя корить будешь, что не оказала помощь. Я решилась на более радикальные меры. Дав несколько увесистых пощечин, не дождавшись нужной реакции, достала бутылку с водой, ту, что набирала из ручья, и вылила на голову. Вот это подействовало. Он нечленораздельно замычал, приоткрыл глаза, но взгляд был настолько мутным, что вряд ли он что-то понял.

- Ира, принеси еще воды, - скомандовала я. Она принесла. Я еще раз вылила бутылку на голову Игорю.

Теперь реакция была более адекватной. Я даже расслышала его матерную фразу в ответ. Он открыл-таки глаза полностью. Некоторая осмысленность посетила его взгляд.

- Вы что… Д-делаете?.. – с трудом заворочал языком Игорь.

- Мы с Ирой уходим. А вам в таком виде тоже не следует оставаться.

- В каком виде? Вы…

Вот теперь до него стало доходить его настоящее положение. Руками, закрыв то, что уже не имело смысла закрывать, он попытался сесть. Но без упора у него в его состоянии ничего не получалось. В общем, выглядела эта сцена довольно комично. Издеваться в мои планы не входило. Я отвернулась. Брюки он натянул довольно проворно. Все, минимум услуг был предоставлен. Пора было уходить.

- Ира, ты идешь? – Спросила я.

- Да, да. Спасибо Вам большое. Ай!..

Игорь схватил Иру за руку.

- Подожди. Ты куда?

- Домой! Меня родители убьют.

- Со мной пойдешь.

Ира с силой рванулась от него. Он потерял равновесие и повалился на меня, обдав несвежестью дорогого парфюма и алкогольным перегаром. Я помогла ему восстановить равновесие и, не оборачиваясь более, направилась к своей поклаже. Кое-как справилась с шатающимися корягами, перебралась на другой берег ручья. Было уже около шести часов вечера. Не миновать дома выяснения отношений. Ира догнала меня. У нее, оказывается, каблук застрял на переправе. Меня очень удручало знакомство с этой троицей. Праздничное настроение ушло в историю. Весь обратный путь я промолчала, хотя Ира со слезами на глазах умоляла меня поговорить с ней. Уже в городе, прощаясь, я написала ей на ее пачке сигарет свой рабочий номер телефона и имя. Мыслями я уже была в предстоящем объяснении с мужем.

ДОМАШНИЕ ХЛОПОТЫ

Предчувствие неприятного разговора меня не обмануло. Зайдя в дом, увидела кроме мужа еще и двух друзей. Они сидели на кухне и приговаривали бутылку водки. На тарелке лежали хлеб, пожаренные вчера мной котлеты и нарезка сыра. Сначала я даже обрадовалась, что муж и без меня неплохо развлекается, но, увы. Не постеснявшись гостей, он с порога начал задавать вопросы.

- Ты где была?

- В лесу. Ты записку читал?

- Читал. А почему ты телефон дома оставила?

- Забыла. Смотри, сколько белых нашла…

Он встал из-за стола, прошёл в прихожую. Внимательно осмотрел мой улов.

- А почему с вечера не предупредила? С кем ты ходила? Что-то от тебя мужским одеколоном прет… Так с кем ты ходила?! А?

- Сама… Я ходила одна. Володя, я тебя прошу, давай позже поговорим. Я устала, а мне еще с грибами возиться. А где молодежь?

- А тебя это интересует? Ушилась неизвестно куда, неизвестно с кем, всех бросила. А теперь за детей вспомнила.

- Не маленькие. Один день без меня можно обойтись. Ты не ответил, где они?

- На дискотеке, где они еще могут быть? Не помнишь, что по четвергам у них танцульки? А ты почему на мой вопрос не ответила?!

Тон разговора начинал накаляться. В этой ситуации единственный выход – молчать. Я прошла к кладовке, достала банку консервированного салата со сладким перцем, открыла и подала мужчинам в глубокой тарелке. Муж сердито сверлил меня глазами, ждал ответа, но я, взяв нож, пошла в зал.

Расстелив старые газеты, поставила на них корзину с грибами, пустой таз и принялась чистить и нанизывать на суровую нить гирлянды крупно порезанных грибов. Готовые низки развешивала на балконе. Очень оригинально они украсили простенькое убранство небольшого дополнения к жилплощади. Часа три провозилась, но все развесила сушиться, оставила только на супчик.

Мужчины продолжали развлекаться. Слышались их громкие фразы типа «Ты меня уважаешь?» и «Мы для тебя – все сделаем, только попроси». Пусть уважают друг друга, лишь бы меня не трогали. Я пошла в ванную мыться, хотя сил на это уже не было. Ноги все сильнее и сильнее болели.

Стоило мне прикрыть глаза, как дневные картинки искомых грибов яркими пятнами выскакивали из подсознания и повисали на внутренней стороне век. Да так отчетливо, что хоть вставай и иди срезать найденыши. Это одновременно и забавляло и говорило о том, что пора отдохнуть и выспаться. Но где же эти дети? Разве заснешь, когда их нет дома? Никогда!

Наконец, гости разошлись. Я прошла на кухню навести порядок и приготовить то ли ужин, то ли завтрак, кому что… Муж почти заснул за столом, водрузив голову себе на руки. Я помогла ему подняться и перевела в спальню. Разделся сам, но как только лег, сразу захрапел. Это было хорошо. Неприятный осадок от недавнего разговора никак не располагал к продолжению выяснения отношений.

В замочной скважине входной двери послышалось долгожданное скрежетание ключа. Через секунду в квартиру ввалились взбудораженные, веселые дети. Пятнадцатилетний Сергей и шестнадцатилетняя Елена.

- Мамочка, - весело затараторил Сережка, - мы пришли. Класс! Сегодня все наши были! Такая толпа! Не успевал заказы выполнять. Аппаратура раскалилась даже. Я справился.

Дискотеки устраивала школа. Сын помогал в обслуживании аппаратуры.

- Молодец. А сам хоть танцевал?

- Нет. Мне это не интересно. Пусть другие танцуют. Видела бы ты, как Ленка там выплясывала… Все женихи в отпаде были.

- Ну, ты и трепло… - вмешалась в разговор дочь, - я же о тебе ничего лишнего не рассказываю, а ты как баба…

- Лена, так нельзя, - урезонила я, но, какое там…

Слово за слово… Детки мои поругались. Это ничего, они часто так друг на друга бурчат, а потом сами и мирятся. Надолго их вражды не хватает. Тут самое главное не встать на чью-либо сторону. Вот тогда могут быть обиды и серьёзнее. В их отношения вмешиваться не стоит. Я развела их за шкирки по своим комнатам, переводя случившееся в шутку. Мол, такие большие, а наказывать приходится, как детей малых. Но потом опомнилась и деланно строгим голосом спросила: - «Ну, в наказание голодные спать ляжете или покормить вас»?

Лена отказалась, сославшись на диету, а Сережка затребовал ужин. Покормила, вымыла посуду. Всё. Можно идти спать.

У Лены этот год был последним в школе. Выпускница – даже не верится. Время-то как пролетело – когда вырасти успели? Дочь, если и не первая красавица в школе, но и не из сереньких пташек. Миленькая голубоглазая блондиночка, мальчишки за ней по пятам ходят. И так душа за нее изболелась, хочется уберечь от раннего разочарования в любви. А сегодняшняя сцена в лесу потрясла еще и наложением параллели с собственной дочкой.

В мозгу засел вопрос Ирины: - «Вы меня осуждаете»? Ответила, как смогла в той ситуации, чтобы скрыть настоящие эмоции. Опять двуличие? Да. Но не могла я сказать ей все, что думаю… Хотя, я не сказала и неправду. Кто я такая, чтобы кого-либо осуждать? По-молодости и я попадала в щекотливые ситуации, было дело… Не в такую, конечно, это уже перебор, какие бы свободы не диктовали нынешние нравы. Жизнь сложнее веяний моды. Все равно не смогут поделить девушку потом, скорее всего ничем хорошим такое не закончится. Жалко Иру, вроде не совсем испорченная девочка… Хотя, кто поймет эту молодежь? Возможно, я больше переживаю, чем она. И слезы её, результат алкогольного опьянения, а не…. Всё, всё, всё! На сегодня впечатлений хватит. Спать.

Но и во сне мне приснилась эта Ира с ее ухажерами. Но, что было ужаснее всего, иногда вместо неё, я видела лицо собственной дочери. Именно это превращало тяжелый сон в настоящий кошмар. Но к этому выводу я пришла, только проснувшись утром от звонка будильника.

Володе пора было вставать на работу. Но он никак не хотел просыпаться. Я потрясла его за плечо.

- Вовчик, просыпайся! На работу опоздаешь.

- Знаю я твои сейчас. Опаздывать нехорошо. А тебе еще в порядок себя привести нужно после вчерашнего.

- Сейчас встаю, сказал же.

Минут через пять у него это получилось. Помятый вид он пошел исправлять в ванную. А я, с трудом встав на больные ноги после вчерашнего марш-броска, пошла на кухню, чтобы разогреть завтрак. Как хорошо, что сегодня еще выходной. Минут пять, повозившись на кухне, вернулась в объятия мягкой постели. У меня еще был целый час до подъема детей. И я опять провалилась в сон.

Поход за грибами остался далеко позади. Жизнь встала на свои заезженные рельсы, не давая вольности зигзагам ни вправо, ни влево. Один и тот же выверенный по минутам маршрут. Дом, работа, магазины, дом, работа, магазины… Жаловаться, впрочем, не на что. Так живёт подавляющее большинство людей. Причем многие даже счастливо.

С мужем мы помирились на следующий день. Хотя чувствуется, что он до сих пор сомневается в том, что я ходила в лес одна. Ничего, пусть ревнует, раз не умеет доверять. Тут уж я бессильна что-либо изменить. Теперь он каждый раз, придя домой с работы, целуя меня, незаметно, как ему кажется, принюхивается к моей одежде, пытаясь найти подтверждение своим сомнениям. А я делаю вид, что ничего не вижу и не подозреваю. Опять маска? Да. Наверное, пора поговорить начистоту. Для меня это не сложно, но развеются ли беспочвенные подозрения? Доказательства же не предъявишь. А обычная для меня отговорка: - «Кому такая старуха нужна»? – мужа не убеждает. Ему же я нужна. Вот и вся логика.

Вообще он у меня молодец. Всю жизнь старается, чтобы мы у него ни в чем не нуждались. Детей любит. Раньше он работал начальником столярного цеха. Мечтал выкупить этот цех, но хорошо, что не успел. Их слишком уж много развелось в последнее время. Из-за конкуренции пришлось снижать цены на продукцию до тех пор, пока производство не остановилось на нулевой отметке рентабельности. Трудоемкие операции оценивались непозволительно дёшево. Без двойной бухгалтерии не получалось выкраивать рабочим, себе и вышестоящему руководству на зарплату. А многочисленные проверки так изматывали нервы, что вскоре стало ясно: овчинка выделки не стоит. Володя ушел со столярки и устроился работать обычным установщиком металлопластиковых дверей и окон. Ему обещают, что переведут в цех заместителем начальника, когда освободится вакансия. Привык он быть в производстве, а не на обслуживании клиентов. Но ничего, работает, не жалуется. Он у меня сероглазый шатен, симпатяга, раздобревший до 56-го размера, но при его коренастой фигуре и росте 175 см, это многовато.

И все было бы хорошо, но вот никак он не признает мое право на молчаливое отсутствие во время его присутствия. Ох, завернула…. Говоря проще, моё творчество он не признает, как и трату времени, связанную с ним. Его раздражает, если я вдруг вечером что-то там пишу в своем блокноте. Почему? Не могу никак понять. Смотреть телевизор, читать книги, просто лежать на диване – пожалуйста. Это не раздражает, а если пишу – сразу делает недовольную гримасу. Ну что же, приходится выкраивать время, когда он увлечется каким-нибудь фильмом, и ему становится не до меня. Пишу на работе, когда больница не ургентная, или когда выпадают суточные дежурства, по ночам. Было бы желание, приспособиться всегда можно. Главное, чтобы любовь была. Остальное – преодолимые мелочи. Почему терплю такое к себе отношение? Иногда не терплю. Высказываю неудовольствие. Но не люблю скандалов. Лучше уж молчаливо продолжать жить в своем внутреннем, исключительно родном эмоциональном мире. Жаль, конечно, что муж не хочет им наслаждаться вместе со мной.

Что-то я разрассуждалась на своем дежурстве. В ординаторской я сейчас одна. Никто не мешает. Назначения больным дописала. Нынешний стационар очень сильно отличается от стационара советских времен. На ночь остаются только тяжелые больные. Остальные свободно вечером расходятся по домам. На всё терапевтическое отделение тех, кто не может уйти 15 человек. Но утром отделение вновь будет полнёхонько.

Моё одиночество нарушил Заведующий Терапевтическим Отделением.

- Анна Сергеевна, разговор у меня есть, относительно ваших назначений.

- А что с ними не так, Анатолий Петрович?

- Да все так, в вашей компетентности я не сомневаюсь. Но вы же знаете для чего мы открыли аптеку на первом этаже?

- Знаю. Но там не все лекарства есть. Те, что есть, дороже, чем в соседних аптеках. А у людей денег нет на эти ваши импортные заменители. Я же не могу их заставлять переплачивать…

- Тихо, тихо. Не кипятитесь так. То слова с Вас не вытянешь, то, как из пулемёта расстреливаете…. Информацию больные от Вас получают о дешёвых заменителях, ведь так?

- От Вас. Не стоит так жалеть чужой карман и не заботиться о своём личном. Премии начисляются из этих скромных наценок, к сожалению. Я не могу придумать другой схемы повышения зарплаты до прожиточного уровня. Государство не берётся за такую непосильную задачу. И вы это понимаете…. Да, да, понимаете. Даже страховую медицину, уже обкатанную во многих странах, ввести им не под силу. Так что, без капризов, пожалуйста, выполняйте требования главврача…. По возможности. Договорились?

- Разве что по возможности, Анатолий Петрович.

- Изыщите таковую. Я на Вас надеюсь.

С этими словами он, улыбнувшись на прощание, вышел из кабинета. Я не очень расстроилась, такие нотации время от времени проскакивали и раньше. Что тут поделаешь? Приходится иногда соответствовать этой схеме. Но как же это не по душе…. А, пусть говорят. Я буду делать так, как считаю нужным. Если человек из последних сил тянется, чтобы помочь больному родственнику, вплоть до увольнения, не могу я ему понавыписывать дорогущие лекарства, когда можно обойтись отечественными, которые в десятки раз дешевле.

За мной пришла медсестра. Больному гипертонику из 15-й палаты стало плохо. Наверное, опять давление повысилось. Провозилась я с ним с час, наверное. А вот когда вернулась в кабинет, там меня поджидал сюрприз. Перед кабинетом стояла та самая Ира из кошмарного сна. Узнала её ещё издали.

- Здравствуйте, Анна Сергеевна.

- Здравствуй, Ира. А почему без предварительного звонка?

- Я звонила, мне сказали, что вы в ночь дежурите.

- Что-то случилось?

- Не знаю…. Нет, не случилось. Но может…. Мне очень нужно с вами поговорить.

- Ладно, проходи в кабинет. Это сколько с того дня уже прошло? Месяц, если я не ошибаюсь?..

- Нет, не ошибаетесь.

Я уселась в свое любимое кресло. Ира – на стул для пациентов с торца стола.

- Слушаю, - довольно сухо проговорила я.

А ведь Ира ещё от меня не слышала другого тона. И в лесу, и в дороге я с ней разговаривала нарочито холодно. Почему же она все-таки пришла? Но объяснять причину своего визита девочка не спешила. Её явно что-то волновало. В руках она нервно теребила носовой платок. Я решила ей немного помочь, спросила более человечным тоном:

- Чай будешь?

- Да что ты такая незнающая? С сахаром пьешь? Не стесняйся. Я себе все равно буду делать.

- Ладно, буду. Да, с сахаром, если можно.

Я включила стоявший рядом на тумбочке электрочайник и совершенно будничным голосом спросила:

- Ты не забеременела, случайно?

- Нет… Наверное… Не знаю еще…

- Не мудри. Есть признаки?

- А говоришь, что нет. Ко мне пришла, потому что узнала, кем работаю?

- Нет, что Вы! Я давно хотела с Вами встретиться. Попросить прощения…

- Просила же не мудрить. Только я не гинеколог. Чем же могу тебе помочь?

- Мне с вами посоветоваться нужно.

- Ой, девочка… Я же для тебя совсем чужой человек. А мама у тебя есть?

- Есть. Но она далеко. И ей на меня наплевать. Я с папой выросла. Родители в разводе уже десять лет.

- Тогда, понимаю, почему ты ко мне пришла. Папе признаться боишься, конечно.

- Да я и маме бы не призналась во всем…

- Подожди, а ты же там, в лесу кричала, что тебя родители убьют. Значит не один папа?

- Да, он живет с одной дурой. Терпеть её не могу.

- Ладно, это к делу не относится. Продолжай.

Чайник закипел. Я заварила пакетированный чай, поставила перед Ирой чашку. Наконец, она решилась перейти к сути разговора.

- Понимаете, Игорь и Андрей от меня так и не отстают…. А мне…. Я не хочу так.

- Понятно. И?

- Я не знаю…. Я Андрея люблю. А он все время с этим Игорем водится.

- А обоих послать подальше ты не можешь?

- Мы же учимся вместе. В одной группе в строительном колледже… Как мне от них отвязаться?

- Ну, с этим я тебе точно помочь не смогу. Отвязывать должен тот, от кого это зависит. В данном случае – от тебя.

- Да, я понимаю….

- Скажу честно, совета я тебе дать не смогу. Слишком сложная у тебя ситуация вырисовывается. Если бы ты не сказала сейчас, что любишь Андрея, было бы проще советовать. А так…. Это, скорее всего, бесполезно.

- Мне папу жалко. Он очень расстроится. Он в этих вопросах очень отсталый.

- Отсталый? А ты хотела, чтобы он одобрил то, что там произошло? Таких прогрессивных родителей вряд ли можно найти. Я сама мать. У меня дочка на пару лет тебя младше…. Ты не представляешь, как я за неё переживаю….

- Я понимаю….

- Да что ты заладила своё «я понимаю». Не понимаешь ты. Пока не понимаешь. А сможешь понять тогда, когда у самой будут дети взрослеть.

- Не будет у меня никаких детей!.. – выкрикнула в сердцах Ира, но, успокоившись, продолжила. - Я вас расстроила? Простите, что пришла…

- Нет. Это ты меня прости. Очень для меня эта тема болезненная. Ладно, давай пока одно попробуем решить. Ты была в поликлинике?

- Сходи на днях. Когда выяснишь свое положение окончательно, приходи. Будем думать, что делать дальше. Единственное, что могу посоветовать пока, это рассказать Андрею твоему о том, что ждёшь ребёнка. И внимательно смотри на его реакцию. Ох, как по-разному мужчины ведут себя в этих ситуациях.

- Спасибо Вам.

- Я не знаю. Вы мне сразу понравились. Вы – искренняя и добрая.

- Ой, Ирина…. Не всегда. И с тобой я не была такой уж искренней и доброй.

- Вы просто промолчали, но я все прочитала в ваших глазах. Вы не стали говорить неправду.

- Ладно, речь не обо мне сегодня. Придёшь?

- Приду. До свидания.

- До свидания. Не наделай глупостей только. Все гораздо сложнее, чем ты думаешь.

Ира ушла. Опять на душе эта тяжесть. Я непроизвольно потянулась к своему блокноту. Эмоции били через край и требовали выхода. Я подчинилась.

ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Сегодня у меня трудный день, потому что праздничный. Лене исполняется семнадцать лет. Естественно она запросила праздник для всех друзей и получила на это добро. Этим прибавила мне забот, конечно, но это легкие и радостные хлопоты. С вечера она мне помогала с приготовлением к празднеству, но в сам день рождения я разрешила ей не ходить в школу, выспаться, хоть до обеда. Единственной заботой её осталось привести себя в порядок, чтобы сегодня быть самой красивой девочкой в мире. Хотя для меня она всегда самая-самая!

К одиннадцати часам я уже устала, но что только не сделаешь для любимой дочурки. Из множества купленных вчера продуктов я пыталась сотворить шедевр праздничных блюд, а это требовало немалых затрат сил и времени. Наконец, я услышала звуки за стеной, говорившие о пробуждении именинницы. Я, улыбаясь, ждала её появления на кухне.

- Ура! – Донеслось из её комнаты.

Значит, увидела подарок. Мы с мужем решили подарить ей золотую цепочку. Семнадцать лет – это все-таки некий рубеж взросления для девушки. А такой подарок – память о дате на всю жизнь.

В одной ночной рубашке моя Ленка ворвалась светленьким вихрем на кухню и обняла меня со спины. Я освободилась от её скрещенных на шее рук и развернулась, чтобы самой обнять и расцеловать дочь. Цепочка, конечно, уже блестела на её нежной шейке. После моих поздравлений она убежала. Я радовалась не меньше её оттого, что подарок пришёлся по душе.

К трём часам стали собираться гости. Первым пришёл Саша, одноклассник Лены и моя головная боль. Почему? Похоже, что он и есть первая любовь моей дочери. Нельзя сказать, что это меня огорчало, мальчик он был не плохой, но в их отношениях было много неясных сложностей. Они постоянно то ссорились, то мирились. Лена много раз рыдала в три ручья, причитая при этом, что она самая несчастная на свете. Чаще из-за ерунды. Кто-то что-то сказал не так, сделал не то или, наоборот, не сделал. Но от меня требовала, чтобы её бедную несчастную пожалела. Да как же не пожалеть? Жалела, сопереживала, наставляла, чтобы глупостей не наделала.

Следом за Сашей явились её самые близкие подружки: Катя и Марина. Ох, сколько визга устроили в прихожей! Как будто целую вечность не виделись. Как дети малые…. А ведь уже почти взрослые.

В конечном итоге, их собралось 15 человек. Пришлось подставлять дополнительный стол, чтобы все разместились. Гомон стоял устойчивый. Я решила не приобщаться к их веселью, чтобы не смущать своим взрослым присутствием. Зашла только поздравить официально. Дети, для приличия, конечно же, попытались меня уговорить, чтобы мама Лены осталась с ними, но я же не маленькая, знаю, что лукавят. Им без меня намного веселее и спокойнее. Вот вам и еще пример маски, кстати. Ладно, пусть гуляют. Вечером должен придти муж и наши общие друзья. Вот тогда и отметим это событие. В конце концов, сегодня не только дочь родилась, а я родила её к тому же. И это было совсем не просто.

Вечером молодёжь решила прогуляться всей компанией в их любимый скверик. Как я поняла, там у них была запланирована встреча с теми, кто не попал к нам домой. Общительность их впечатляет. У меня столько друзей не было. Три подружки, не больше. А тут – чуть ли не вся школа, плюс еще соседская молодёжь.

Сергей мой тоже находился в числе их весёлой компании. Это меня радовало. Все-таки вместе держатся. В случае чего, помогут друг другу. Соседям вот только не нравился неизбежный шум от их компании. Не раз приходилось просить, чтобы молодёжь не собиралась возле подъезда.

Муж пришел с работы со своим другом Николаем и его женщиной Галиной. Чуть позже пришли наши соседи Оля и Виталик. Вот и наш взрослый коллектив собрался на посиделки. Молодцы женщины, сразу оценили ситуацию, бросились помогать. Через пятнадцать минут вся посуда была перемыта, столы обновлены для гуляющей молодёжи. А мы решили посидеть на кухне. Благо ввиду перепланировки она тянула по размерам на приличную столовую.

Ольга была моей лучшей подругой. За долгие годы проживания в одном подъезде мы стали, как родные сёстры. Она была полноватой, розовощёкой, симпатичной брюнеточкой. Муж обожал её за веселый, энергичный характер. Виталик не плохо зарабатывал в торговой фирме, поэтому, балуя жену, позволял ей жить в своё удовольствие, не обременяя себя работой. Их сын жил и работал в Харькове, где у них была квартира матери Виталика.

После нескольких тостов и в нашей компании наметилось оживление. Мужчин потянуло на анекдоты. Женщины нашли общие темы в проблемах наращивания и сохранения ногтей, в косметике и кремах от морщин. Хотя успевали и реагировать на шутки из анекдотов. А я, как всегда, ни одних, ни других не поддержала в разговорах. Белая ворона она и есть таковая. Воспользовавшись тем, что можно отстраниться от всей этой суматохи, я натянула на себя одну из дежурных улыбчивых масок, и под воздействием головокружительного шампанского, улетела в своих мыслях…. Ну очень далеко, в мир моей безграничной фантазии. Мне пели соловьи, вокруг меня водили хороводы необыкновенно красивые цветы. Летящие по чистому ультрамарину неба белые облака играли розовато-золотистыми бликами восходящего солнца так, как никогда не бывает в обычном мире…. А может, мы просто не умеем это увидеть?

Ой, как неудобно, ко мне с каким-то вопросом обратилась Галина, а я его не расслышала, естественно. Она человек новенький в нашей компании, еще не знает о моих отклонениях от нормы.

- Галина, извини меня, задумалась и не поняла вопрос.

- Я спрашиваю, из чего этот салатик? Очень вкусный.

- А, этот из копченой рыбки с сыром. Я дам тебе рецепт.

- Я смотрю, ты не носишь накладные ногти. Не любишь?

- Я даже не знаю, что ответить. На других мне нравятся, а вот сделать себе…. Это не для меня. Во-первых, мне как врачу такие не положены, а во-вторых, времени жалко на всю эту беготню.

- Аня, ну что ты такое говоришь?! У меня есть знакомые медики, им маникюр не мешает. А время для себя жалеть нельзя. В нашем возрасте обязательно салон посещать нужно. Ты какую фирму предпочитаешь в кремах? Что-то я никак не могу себе подобрать….

- Галя, со мной на эти темы лучше не разговаривать, я в них далекий валенок…. Хотя для кожи посоветовать могу. Самый маленький пакет сметаны ты себе раз в три дня позволить можешь? Если деревенской с рынка – еще лучше. Вот и делай маски, можешь использовать, как крем. А эту химию я вообще не признаю, тем более дорогущую импортную. Насмотрелась на аллергические реакции. Извини, если разочаровала.

- Не разочаровала, конечно, но удивила…. Я попробую. А ты часто так делаешь?

- Нет, только зимой, если кожа обветривается. Я совсем ничем не пользуюсь, ни кремами, ни пудрами. Как видишь, морщин не больше, чем у других.

- Ничего себе, я вообще не вижу у тебя морщин….

- Вот и делай вывод. Но это от типа кожи зависит. Если питания ей не хватает, то нужно восполнять все-таки.

Вот разговор и затух сам собой. Тема исчерпана. Галя явно озадачилась моими ответами.

Пришли нагулявшиеся дети. Пир продолжился. Володя, наконец, поздравил Лену с семнадцатилетием. Я несколько задержалась с молодёжью за их столом, а когда вернулась к своей компании, то обнаружила Галю, сидящую на коленях моего мужа и что-то шепчущую ему на ухо. Взглянув на Николая, увидела на его лице озадаченность по этому же поводу. Ладно, пусть женщина веселится…. Оля, взяв меня за руку, потянула из кухни. Зайдя в спальню, закрыла двери.

- Аннушка, кто такая эта Галя?

- Я её первый раз вижу. А что случилось?

- А ты слепая?

- Нет, не слепая, но и делать из мухи слона не собираюсь.

- Как хочешь, конечно, только она пришла с Колей, а сама на него и не смотрит. Ты же у нас вечно в облаках летаешь…. Ничего не замечаешь, а мне приходится видеть.

- Да что видеть-то? Они вместе работают. Хорошо друг друга знают…

- Ай, знают…. Так почему она с Володи твоего глаз не сводит?

- Ты меня об этом спрашиваешь?

- Нет, я тебе об этом говорю.

- Спасибо, но что я могу сделать? Я же не запрещу ей смотреть на него. Ладно, пойдём к ним. Пусть Володя думает, к чему такое может привести.

- Ага, неужели не в курсе, каким местом мужики обычно думают?

- А каким бы не думали, это их выбор. Можно подумать, что у женщин всегда железная логика и холодный расчёт.

- Тут ты права, пошли на кухню, пока мужа не соблазнили.

- Его проблемы. Ревновать не собираюсь.

Эта тема меня и правда не тронула. Усталость диктовала терпеливо дождаться завершения застолий. Очень хотелось спать. Вернувшись к компании, обнаружили собирающихся уходить Николая и Галину. Похоже, между ними произошла размолвка. Оба были не в настроении. Я всё же взглянула на среднестатистическую Галину оценивающим взглядом. Крашенная яркая блондинка с мелированными темными локонами. Рост средний. Красивая фигурка, явно следит за каждой съеденной калорией и, наверняка, занимается на тренажёрах. Кажется, она касалась этой темы в разговорах, да я не слушала. Единственное, что её портило, это не по возрасту дрябловатая кожа шеи и той части груди, которую выставила на обозрение. На лице, довольно симпатичном, лежал внушительный слой «грима», прячущий под собой все негативы возраста. Сорокалетний рубеж она, скорее всего, перешла так же, как и все здесь присутствующие. Накрашена ярко, но здесь осуждать не в чем, не всем же ходить блеклыми. Пожалуй, я по сравнению с ней точно бледная курица. А вот с Николаем они неплохо смотрелись в паре. А он у нас слыл кареглазым красавчиком, этаким непревзойдённым Дон Жуаном. Никак не хотел остановиться в выборе спутницы. Мы уже привыкли видеть его всё с новыми, влюблёнными в него пассиями. Извинившись, Николай поцеловал меня в щёку и захлопнул за собой и Галиной входные двери. Муж посмотрел на меня виновато-извиняющимся взглядом, разводя в стороны руками. Я махнула рукой, мол, всё это ерунда и улыбнулась. Не он же на неё вешался, в конце концов.

Через пару часов, когда разошлись и остальные гости, ложась спать, я все же не удержалась, чтобы не затронуть эту тему:

- Володя, а ведь я по сравнению с ней толстая курица. Вот уйдешь от меня к такой красавице, как эта наглая Галина…. И правильно сделаешь.

- Ох, ну почему ты себя так не уважаешь? То белая ворона, то курица…. Никуда я от такой аппетитной курочки не уйду, не дождёшься.

- Хм…. Я себя уважаю. Никто не посмеет меня так назвать, кроме меня самой.

- Это уж верно. Эх, если бы ты еще писанину бросила свою, цены бы тебе не было.

- Не нужно о больном, а то поругаемся опять.

- Это точно. Спасибо, что не отреагировала на эту дуру. Она давно на меня глаз положила, но я думал, что это в прошлом. Она же с Николаем встречается, вроде.

- Ладно, ну их. А Ленка сегодня наша какая красивая была! Я на неё налюбоваться не могла.

- Дочка – вылитая ты в молодости. А помнишь, как мы познакомились? Ты тогда купила подружке мороженое, а она куда-то запропастилась…. До сих пор помню вкус того Ленинградского эскимо. Вот повезло, такие красивые девушки не каждый день на улице угощают первых встречных парней….

- А если бы я его тогда выбросила? Оно ведь уже таять начинало. Ты бы тогда просто прошёл мимо…. И не было бы у нас ни Ленки, ни Сережки.

- Угу. Иди ко мне….

С прихода Иры на моё дежурство прошёл месяц. Я часто вспоминала о ней. Как ни старалась отстраниться от неприятной темы, не получалось. Успела проникнуться сочувствием к этой глупышке, вполне вероятно, сломавшей себе жизнь. Угнетало ещё и то, что я ведь могла это предотвратить, но не стала вникать в ситуацию. Праздника хотелось, видите ли…. Да и кто поймёт эту молодёжь с её свободными нравами? Вмешаешься – скажут, что нечего лезть, куда не просят. А так бы и было. Ира же не просила её спасать до того, как стало поздно. Да, всё так. Но всё равно на душе тяжело от этой неоднозначности и переживаний.

Как всегда на дежурстве, сделав все, что было нужно, я сидела в ординаторской в своем привычном состоянии отсутствия в присутствии. Перелистывая свой, потрёпанный от частого открывания блокнот, остановилась на одном из своих стихотворений. Да, точно! Оно было написано в тот вечер, когда приходила Ира. Я еще раз его перечитала

Я с верхотуры своих лет

Смотрю на юную наивность…

Мир наш давно уже раздет,

И потерял свою невинность.

И не поможет опыт мой,

Совет в страстях остановиться…

Птенец взлетит в палящий зной,

Сжигая крылья, станет птицей.

И мне останется жалеть,

Бескрылому дарить надежду,

Что можно все преодолеть

И сшить крылатую одежду…

От последней строки меня пробрала дрожь. Что я хотела ей сказать? Что настоящих крыльев уже не отрастить? Или достаточно сшить такие одежды и они будут не хуже прежних крыльев? Сама ведь написала, а ответить не могу. Вот тебе и верхотура лет…. А в своей жизни я разобраться могу? Иногда – да, а иногда приходится быть у жизни первоклассницей. Так что мне подсказывает мой опыт? Крылья-то и я опаляла по молодости…. Было дело. Себе-то врать не стоит. Многие годы была бескрылым созданием…. Да, верно. И тогда я сшила эти крылатые одежды. Не очень-то хотелось демонстрировать обожжённые обрубки, чтобы не жалели и не осуждали. Вот тогда меня спасала моя маска удачливого в жизни человека. И я ей благодарна, она меня от многого оградила. Это с её легкой подачи, я познакомилась с Володей. От безысходности я тогда бросилась к нему в объятия…. А ведь внутри меня все кричало – нет!!! Я не послушалась своих истерик, и правильно сделала. Поделившись с будущим мужем своей бедой, я раз и навсегда, заставила себя забыть того, кто принёс столько страданий. А забыла ли?.. Нет. И сейчас, по прошествии всей жизни, я помню всё до мелочей. И волна отчаяния вновь поднимается из глубин души…. Назад!!! Это запретные темы.

У меня все сложилось прекрасно. Двое детей, любящий муж. И крылья за спиной настоящие, не бутафорские. Значит, они всё же отрастают со временем…. Возможно, не такие красивые, как были те, первые, но они есть. И это уже хорошо! Нужно будет написать еще один катрен, а то смысл очень уж неопределённый в моём стихотворении. Раз уж делюсь опытом, то нужно делиться до конца. Но в голову пока не пришли эти нужные строки…. Они обязательно придут. Подожду.

Я с чувством захлопнула блокнот. Расстроенная, встала и решила пройти по палатам, проведать тяжелых больных. А вот по возвращении обнаружила, что меня за моим столом ожидает завотделением.

- Анечка! Ради Бога извини! Я влез в личное… Но я не думал, что такое может лежать так открыто на столе. Да вы просто умница! Это ваши стихи?

- Анатолий Петрович! Это действительно не скромно с вашей стороны… Я не ожидала, что…. Хотя, сама виновата. Не стоило оставлять на столе то, что скрываешь.

- Ну, ну, ну…. Что Вы так распереживались? Да разве можно такое скрывать? Я за эти десять минут, что читаю, влюбился в вас.... Хе-хе, ну прям как мальчишка. Какая она, эта любовь у вас тут возвышенная. Такой, наверное, и не бывает….

- Я вас очень прошу, не говорите никому о моём увлечении и…. И давайте сменим тему.

- Скромность – это хорошо, но право, вы не правы. Хм, каламбурчик получился. Я, между прочим, немного разбираюсь в поэзии. По молодости крапал, изливал душу на бумагу. Даже в местных газетёнках печатали. А потом нарвался на одного злющего критика. Распял он мои терзания души до полного умертвления желания писать. Зря я ему нагрубил тогда. Вот он мне и отомстил по-полной.

- Вы писали стихи? Поверить не могу.

- Обидеть хотите? Чем я так плох, что и поверить в это тяжело?

- Извините. Обидеть я никак не хотела, но вы у нас такой строгий….

- А вы, Анна Сергеевна, у нас тут такая же строгая, между прочим.

- Да, вы правы. Просто вы меня врасплох застали, что-то я занервничала.

- Ничего, ничего. Я ухожу. Успокойтесь. Но я к этой теме ещё вернусь…

Расстелила любовь нам волшебную ночь,

В свете лунном угас щек пунцовый пожар…

И я так хочу. Великолепно!

- Анатолий Петрович! – крикнула я вдогонку выходящему начальнику. - Я вас умоляю! Никому ни слова!

- Договорились, Аннушка.

Долго же я успокаивалась после этого разговора…. И чего, спрашивается, нервничать?

Уже поздно вечером, когда я задремала на нашем стареньком диванчике, стоящем специально для дежурных врачей, неожиданно раздался телефонный звонок. Отчего-то резко стало тревожно. Первой мыслью в голове пронеслось, не дома ли что случилось?

- Алло!!! Алло! Кто это?.. – Громко спрашивала я, но в трубке слышалось только какое-то шмурыганье, затем приглушённое покашливание. – Говорите, я вас слушаю!

- Алло… - наконец, прорезался женский голос, - это я, Анна Сергеевна.

- Кто я? – Мне стало легче уже оттого, что это не мои домашние.

- Здравствуй, Ира! Всё время вспоминаю о тебе. Как ты?

- Хорошо… А если честно, не очень.

- Ты плачешь?

- Нет. Уже нет… А теперь снова…

- Возле вашей больницы, но она закрыта…

- О, Господи! Конечно, закрыта. Ночь же! А этот район вовсе не безопасный… Ты одна?

- Да. Я боялась, что вас не застану…

- Жди у служебного входа. Там еще «Приемный покой» вывеска есть. Я сейчас спущусь.

Накинув белый халат, я побежала к боковой лестнице. Наше отделение находилось на третьем этаже. Как же гулко стучат каблуки в пустынных ночных коридорах! Можно и больных так разбудить. Но замедлять шаг не стала. Все-таки там, за тяжелыми закрытыми дверями, плакала Ира.

- Сейчас-сейчас, уже открываю, - сказала я в сторону входной двери. Провернув ключ в замочной скважине, отодвинула в сторону увесистый засов, открыла двери. Ира стояла в одном халате и в тапочках на босу ногу. Это в начале ноября!.. Втянув её за руку вовнутрь здания, ничего не спрашивая, закрыла двери. Так же молча мы прошли ко мне в отделение. Заведя в кабинет, закрыла его изнутри. Не смотря на сопротивление замерзшей красавицы, я уложила её на расстеленный для себя диван, укрыв теплым одеялом. Она закуталась с головой, продолжая вздрагивать то ли от рыданий, то ли от озноба. Выяснять пока было рано. Я пошла включать чайник. Горячий чай лишним не будет в любом случае.

К выяснению причин таких странностей я смогла подойти только через полчаса.

- Спасибо Вам… - тихо сказала согревшаяся и немного успокоившаяся гостья.

- На здоровье, дитятко. Может, расскажешь чужой тётке, что всё-таки случилось? Но учти, если не хочешь рассказывать – я не настаиваю. Ты не обязана это делать.

- Я все расскажу. Я для этого и пришла. Я сбежала от Андрея…. Ему родители сняли квартиру, он же не местный, с области. А родители у него там – крутизна сплошная. У отца шахта-копанка частная. Меня отец из дому выгнал, когда узнал, что у меня ребёнок будет. Я и переехала к Андрею.

- Подожди, подожди…. Я так поняла, что беременность подтвердилась?

- Да. Я тогда первому все рассказала Андрею, как вы и советовали. Он сильно испугался. Всё за аборт мне говорил, что договорится и оплатит, чтобы отец не узнал. Я согласилась. А мы тогда были у меня дома, как оказалось, громко разговаривали, и отец услышал. Мы не знали, что не одни уже. Ох, как он ворвался к нам в комнату, и такой скандал закатил…. Ему аж плохо стало, я ему валидол давала. В общем, он запретил мне избавляться от ребёнка. Первый аборт, последствия там разные, грех и так далее. Он у меня набожный к тому же. Уперся в свадьбу и все тут. С Андреем даже подрались…. Ну, не сильно, но за грудки друг друга хватали. А я за Андрея заступилась тогда. Ну, он рассердился и ударил меня. Сказал, что ему такая дочь не нужна. Я собрала вещи, и мы с Андреем ушли. Нет, отец у меня добрый. Просто он тогда сильно нервничал….

- Еще бы. Я представить не могу, что я бы сделала со своей Ленкой в такой ситуации. Так ты что, до сих пор с ним не общаешься?

- Я звонила три раза домой. Он знает, что я живу у Андрея. Переживает, конечно. Он бы меня пустил обратно, но только, если я не избавлюсь от ребёнка… Это он так сказал. Но я знаю, пустит в любом случае.

- Так почему же ты ко мне прибежала, а не к нему? И… В настоящий момент ты беременная?

- Мне завтра нужно идти на аборт. В этом всё и дело. Папа – против, Андрей – за….

- А я не знаю.

- Я заметила за тобой это ценное качество. Ты всегда не знаешь. Ладно, извини, это я уже по-стариковски бурчу. А всё-таки?

- Если бы Андрей хотел ребёнка, то я бы тоже его хотела….

- Не мудри. Значит, ты всё же хочешь родить?

- Я хочу, чтобы Андрей на мне женился. Вот тогда бы я с удовольствием стала мамой, но я понимаю, он этого не сделает. А что мне делать сейчас, я не знаю.

- Да, девочка моя, в сложном ты положении. А почему в таком виде от Андрея убежала?

- Мы поругались из-за того, что я всё время к этой теме возвращаюсь. О женитьбе заговорила, так он аж взбесился. Я такая, говорю тогда, что уйду к отцу от него. А он же знает, что если я вернусь домой, то отец меня не пустит в больницу завтра. Он все вещи мои запер в кладовке, чтобы я не ушла. Там же холодно, плюс шесть всего. Но он этим так меня разозлил, что я в чём была, в том и сбежала. Его квартира недалеко отсюда. Я за пятнадцать минут добежала. Но всё равно замёрзла. Бр-р-р-р. Спасибо, что согрели.

- Пожалуйста. Да… Дела… Что же делать-то с тобою? Андрей, наверное, ищет тебя? К отцу пойдёт, и тот бросится на поиски. Может, позвонишь хотя бы отцу, чтобы не убить его новостью о твоём исчезновении?

- Да никто не кинется меня искать… Кому я нужна? Лежит, небось, на диване и «транс» свой слушает.

- Что слушает?

- А, музыка такая, новая мода, улётная.

- Ясно. Так позвонишь отцу?

- Хочешь, я позвоню?

- Нет, это ещё хуже. Если звонить, то самой.

- Ты ждёшь от меня совета?

- Я тебе его не дам. Но помогу определиться с выбором. Возьми лист, раздели его на две части. С одной стороны напиши все «за», с другой – «против». А в конце напишешь, что перевешивает. Подведёшь итог. И решить это можешь только ты. Если ребёнка оставишь, то думай сразу о том, что жизнь твоя тебе уже принадлежать в полной мере не будет. С развлечениями надолго придётся расстаться. И Андрея ты не привяжешь ребёнком. Если ему нравится вольная жизнь с развлечениями, он в таковой и останется. Дай Бог, чтобы я ошибалась. Бывает, бывает и по-другому, но рассчитывать на это не стоит.

- Да я тоже к такому же выводу уже прихожу. Он ещё не нагулялся, чтобы себя семьёй обременять.

- Вот и умница. Что будет в дальнейшем – никто не может предсказать. Так вот, прав и твой отец. Аборт – тяжкий грех. И последствия его непредсказуемы. Тем более первый. Раз ты к этой теме всё время возвращаешься, значит, сама всё понимаешь. Но это твоя жизнь. И только ты можешь за себя решить.

- Я решу, обязательно. Только никакого списка я писать не буду. Я и так знаю ответ. Если я решусь на звонок папе, то значит, никакого аборта не может быть и в помине.

- Я рада, что ты умная девочка. Ладно, отдохни пока, подумай. А я немного поработаю. Не возражаешь?

- Ну что Вы! Как я могу возражать?

Я села за свой рабочий стол. Открыла первую попавшуюся историю болезни и сделала вид, что читаю. На самом деле, мне самой нужно было обдумать то, о чём услышала. Ошибиться было нельзя, Ире придётся помочь. Но лучше бы она сама решилась позвонить отцу. Это бы решило сразу все вопросы. А вот поспать этой ночью мне не придётся, гарантировано. Мелькнула и тут же погасла мысль показать Ире то стихотворение о крыльях. Это будет для неё слишком большим испытанием. Только успокоился ребёнок. Ох уж это материнское чувство…. А ведь она никакой не ребёнок уже, она взрослая женщина, причем беременная. Я посмотрела в сторону дивана. А Ира-то заснула…. И что теперь делать? Будить не буду. Пусть спит. Значит, так тому и быть. Утро вечера мудренее.

ДОБРОЕ УТРО

Я проснулась от стука в дверь. Медсестра Тамара настойчиво повторяла моё имя. Еле встав из-за стола, ноги и поясница совсем занемели, голова налилась тяжестью, я доковыляла до двери, провернула ключ.

- Тамара, что случилось?

- Быстрее, там Коноваловой совсем плохо.

- Поняла, пошли.

Женщину пришлось отправить в реанимацию. Поволновалась я, несмотря на понимание, что бессильна что-либо сделать для больной. Если и вытянут под аппаратами, сохранят жизнь, то это всё равно ненадолго. Но пусть это случится не сегодня. А вдруг мы, врачи все ошибаемся, а она нам назло выживет? Как же приятно в таком случае мне будет признать свою ошибку…

Я мельком глянула в окно. Там в розовых облаках уже нежилось выспавшееся доброе утро. И ничего страшного, что добрым лично ко мне и к больной Коноваловой оно сегодня не было. Главное, не забыть, что утро по определению мудрое и доброе. Еще пару часов выдержки и…. дома мне никто не помешает выспаться. Только нужно будет по дороге купить продукты и приготовить обед…. В общем, еще часа три провозиться на кухне, если ничего экстренного не произойдёт, то к полудню справлюсь. Часа три для отдыха еще останется.

Но это все потом. А сейчас пора будить спящую красавицу. Вернувшись в кабинет, обнаружила уже проснувшуюся Ирину. Вид у неё был довольно бледный, если не сказать зеленый.

- Тебе плохо? – спросила я.

- Да, меня всегда утром тошнит. Но не бойтесь, желудок пустой, я ничего не испачкаю.

- Пойдем, я тебе покажу, где туалет на всякий случай. Потом чаем угощу. Накормить, к сожалению, не смогу. Я завтракаю обычно уже дома. Через пару часов я сменяюсь.

- Спасибо Вам. Пойдёмте, мне в любом случае нужно.

И уже за чаем, к которому я нашла все же печенье, я вернула Ирину к её проблемам. В больнице ей оставаться было нельзя. Пора было решать её судьбу и судьбу зародившейся внутри неё маленькой жизни.

- Ну, ты подумала, что будешь делать дальше?

- Да. А аборт – это очень больно?

- Под общим наркозом – нет. Тебя больше это заботит?

- Нет. Это я так. Я не хочу возвращаться к Андрею. Я вам еще не все рассказала…. Но мне стыдно о таком говорить.

- Я понимаю и не требую от тебя каких-либо дополнительных признаний. А интимные подробности меня вообще не интересуют.

- Нет, но я хочу, чтобы вы знали…. Андрей сказал, что это неизвестно чей ребёнок, что он, скорее всего, монстр какой-нибудь и поэтому от него нужно обязательно избавиться.

- Чушь несусветная. Неужели ты в это можешь поверить? Отцовство не трудно будет установить. Это не проблема. Ребёнок – монстр? Выкинь из головы. Малыш не виноват, что его родители такие непутёвые оказались.

- Вот именно. Из-за этого я и не могу вернуться к Андрею. А в чём мне ещё труднее признаться, так это в том, что и Игорь ждёт, когда я буду нормальной, то есть не беременной…. Он тоже на меня претендует, хочет как в лесу….

- Ира! Этого я вообще не могу слышать. Пожалей ты меня. Уходи ты от них! Ни к чему хорошему это не приведёт. Неужели ты ещё не поняла этого?

- Не ругайте меня, Анна Сергеевна. Я это специально вам говорю, чтобы уже не передумать. Я приняла решение. Можно я позвоню папе от вас?

- Фух, камень с души сняла. Она еще спрашивает. Звони быстрее.

Понадобилась всего одна минута, чтобы объяснить отцу, где он должен забрать дочь. Уважаю мужчин, которые умеют мгновенно оценивать ситуацию и принимать решение. Правда и от себя требую того же. Сначала – дело, потом сантименты и мнения. Отец обещал подъехать и забрать Иру уже через 20 минут. Вовремя. Скоро конец дежурства, да и медперсонал больницы уже вот-вот должен на работу прийти. С Ириной простились на лестнице, вниз я решила не спускаться. Общая усталость давала о себе знать. В таком состоянии не очень-то хотелось знакомиться с кем бы-то ни было. А ведь, несмотря на недосып, утро сегодняшнее кое для кого оказалось все-таки доброе.

А вот вечер…. Вечер оказался грубым и злым ко мне. Мой Сергей подрался с какими-то подростками возле дома. Соседи вызвали милицию, она, как ни странно, явилась в самый разгар драки, всех увезли в отделение. Я узнала о случившемся, когда сын уже был задержан. Муж еще не вернулся с работы, поэтому побежала разбираться сама, захватив с собой, на всякий случай, не маленькую сумму денег. Приучила нас система к даче взяток. Какие там принципы, когда беда может случиться с самым родным человеком. Нет её, справедливости…. Стоп! А вот тут я все-таки перегибаю. По-разному случается. Бывает, что и есть она, еще и вовремя торжествует, и принципиальность иногда помогает…. Но всё равно стараешься зачастую идти по пути наименьшего сопротивления. А зря. Наша беспринципность нам же боком и выходит, сами и балуем служителей системы.

Меня пропустили сразу, в отличие от других прибежавших родителей. Помогло то, что я назвалась врачом. Оказывается, дерущихся было четырнадцать человек. Четверо наших против десяти, пришедших с соседнего квартала. У чужаков были кастеты и цепи, а у одного даже нож. Поэтому к сыну и его друзьям претензий не было, но и пострадали они больше. У Сергея была рассечена бровь, веко начинало распухать, закрывая красноватый глаз. Я первым делом осмотрела глаз. Ничего страшного конечно, но не было возможности даже холод приложить. К сожалению, более опасная рана была скрыта под курткой. Когда Сергей наклонился в драке, его кастетом ударили по почкам. Кастет был с острыми шипами, которые рассекли кожу и ткани довольно глубоко. Нужно было срочно ехать зашивать. Остальным друзьям экстренной помощи не требовалось, хотя у всех имелись следы драки. Я вызвала «скорую помощь» и увезла сына в больницу.

Домой мы с зашитым Серегой попали уже около десяти вечера. Нас встретила Лена, перепуганная обрывками сведений о драке.

- Вы где так долго пропадали? Я же переживаю. Что там произошло?..

- А где папа? – перебила я дочь, удивившись его отсутствием.

- А его ещё не было. Я думала, вы знаете, где он. Ничего себе, тут ребёнка избили, а он неизвестно где….

- Лена, давай не будем обсуждать старших. Хорошо? Придёт – объяснит. Мало ли что случиться могло на работе.

Далее расспросы дочери перешли непосредственно к пострадавшему, что меня вполне устраивало. Я, как всегда, отправилась на своё основное рабочее место – кухню. Что бы ни произошло, а кормить детей даже взрослых, нужно. Но куда же делся муж? Я попробовала позвонить ему на мобильный телефон, но он был недоступен, что меня еще больше взволновало. Неужели что-то случилось? На сегодня хватит уже неприятных событий. Что за день-то такой?

А муж появился около полуночи, изрядно выпивший к тому же. Оказывается, у них на работе начальник отмечал юбилей. Телефон выключился случайно. Володя был несказанно счастлив, завтра он должен писать заявление на назначение его заместителем начальника цеха. Ругаться и показывать недовольство, сил не было. Это ничего уже не изменит. Настроение было крайне гнетущее. Я рассказала ему о случившемся с сыном и попросила лечь в его комнате сегодня. Сережка к тому моменту уже мирно спал на месте мужа. Мне нужно было следить за его состоянием. Скорее всего, у него было и сотрясение мозга. А глаз его и вовсе закрылся и заплыл багровой гематомой. Я дала ему успокоительное и обезболивающее лекарство, чтобы он выспался ночью.

Володя, сообразив, наконец, что произошло, замучил меня вопросами, на которые отвечала довольно неохотно. Хуже всего, он запоздало принялся поучать, что и когда нужно было сделать. Я все же не выдержала, сказала твёрдым, спокойным голосом, что пресс-конференция окончена, и, что больше я не произнесу сегодня ни слова. Володя знал этот тон, этот порог. Ждать продолжения разговора было бесполезно. Всё, отбой.

Зима выдалась холодной, но малоснежной. Она ничем не выделялась среди многих, оставшихся позади зим, но нынешняя принесла с собой еще и холод в наши отношения с мужем. Что-то пошло не так. Не могу сказать, что он начал спиваться, но выпивать стал чаще, причём вне дома, на работе. Раньше такого не было. Его друзья перестали появляться у нас. Он стал замкнутым, его всё раздражало, даже собственные дети. Разговоры со мной заканчивались мелочными придирками, как к хозяйке. То я не то приготовила на ужин, то вовремя не постирала какую-то вещь, а он её хотел сегодня надеть. Появилась натянутость в отношениях и с моей стороны. Кому такое поведение понравится? Этим изменениям должна была быть причина. Напрашивался классический вывод о служебном романе. Но в нашем-то возрасте заниматься разборками в таких темах…. Это, по крайней мере, унизительно. Стыдно перед детьми, а вдруг и они поймут, что с папой творится что-то не то?.. Я молчаливо выслушивала явно не стыкующиеся оправдания его очередного отсутствия, пряча как можно глубже, свои истинные выводы. Почему? Да просто не хватало смелости разрушить устоявшееся. Привычка считать, что твой дом греет здоровый семейный очаг.

Один раз я попыталась всё же вызвать его на откровенный разговор, но в ответ на меня вылилось столько возмущений о беспочвенности подозрений, что у меня к этой теме желание возвращаться пропало. Для меня доказательством правоты моих догадок был разрыв дружбы мужа с Николаем, который и устроил мужа на эту фирму. Они много лет были лучшими друзьями. Другой причины отчуждения просто не могло быть: только женщина. К тому же кандидатура на эту роль была. Галина как раз вписывалась в этот их треугольник. Они и работали сейчас в одном здании.

Как-то раз мы столкнулись с Николаем на выходе из продуктового магазина. Это было в тот день, когда Володя впервые не ночевал дома. Я всю ночь не спала, ожидая его прихода, но напрасно. Телефон, конечно случайно, был выключен. Не появился он и утром. На работе он был, но мне сказали, что ему некогда разговаривать сейчас, он позвонит позже сам. И вот я иду с работы, как всегда покупаю продукты. А Николай, не считаясь с мнением окружающих, сграбастал меня в объятия, поцеловал в щеку, выдал пару стандартных комплиментов. Всё как всегда. Да вот только сразу после этого, отвёл глаза в сторону…. Я же наоборот, всматривалась в его реакцию очень внимательно, откровенно пытаясь прочитать в его взгляде ответ на незаданный вопрос. Он ретировался от молчаливой напряжённости разбавляющими вопросами.

- Анечка, как там дети?.. Соскучился за твоими, не имея своих….

- Спасибо, всё в порядке. Проведал бы…

- Обязательно, как-нибудь выберусь…. Я слышал, Серегу сильно избили, даже операцию делали….

- Да, было такое. Всё давно позади. Операция простенькая была, зашили порез, да и всё, но шрам останется теперь на всю жизнь. Для матери это всегда трагичнее, чем для самого ребёнка. Если бы могла, всю боль бы детей себе забрала, но…. К сожалению, у каждого своя жизнь, свои падения….

- Да, материнское чувство – это святое.

- А как ты? С Галиной встречаешься?

- Нет…. А почему спрашиваешь?

- Извини, если по-больному….

- Да нет здесь ничего больного. Мы с ней сразу после той сцены у вас расстались…. У меня новая…. Вика.

- У тебя всегда новая… - с улыбкой произнесла я.

- На том стоим… - расплылся в ответной улыбке Николай. - Вот встречу такую, как ты, сразу остепенюсь. Стану примерным семьянином.

- Ну-ну… А такую, как я… В смысле размеров? Уж я точно не гожусь в идеалы.

- На комплименты напрашиваешься?

- Девочкам своим будешь сказки рассказывать…. Коль, ответь мне на один щекотливый вопрос….

- Да хоть на десять, если это не касается других людей.

- Я о ваших отношениях с Володей….

- Ты на что намекаешь? Какие могут быть у меня отношения с мужчиной?..

- Юмор – это хорошо…. Ну а все-таки? Вы столько лет дружили, куда эта дружба делась? Что случилось?

- Аня, настоящая дружба никуда деться не может…. Пойми меня правильно, именно поэтому я оставлю твой вопрос без ответа. Володя – твой муж. Вот ему и задай этот вопрос. Только без обид, договорились?..

- Не переживай…. Я понимаю…. Ты бы не был собой, если бы ответил….

- Ты всегда была умницей…. Единственная женщина, кроме матери, которую уважаю…. Я зайду к вам на днях….

Вот и всё. Попрощавшись, каждый пошёл в свою сторону. Я медленно побрела вдоль посыпанной песком дорожки. С неба на меня падали его замерзшие слезы, у меня с глаз стекали – мои горячие. Накопленные за три месяца переживания и сомнения прорвались сквозь оборону маски благополучной женщины. Николай не ответил на мой вопрос, но этим подтвердил все мои подозрения. Только мой оптимизм еще выстраивал невероятные варианты благовидных причин охлаждения мужа к жене. А вот логика уже диктовала свой железный вердикт. Предел наступил. Больше отмалчиваться было нельзя. Ох, как же неприятно переходить к действиям, но и тряпкой, о которую ноги вытирают, быть нельзя. Осознание всего этого нахлынуло волной слёз. Увидев впереди лавочку, я села на неё даже не стряхнув пушистый слой снега. Так я просидела довольно долго. Больше часа. Я не чувствовала холода. Слезы давно кончились. В голове проносились какие-то трагические образы, строки ненаписанных стихов. Я не старалась их ни записать, ни запоминать. Они влетали и вылетали, нанося жалящие уколы в голову, в сердце, в душу… Я привыкла к этой боли. Похоже, я впала в состояние прострации… Мне было всё равно, что со мной происходит сейчас, что будет после… Снег всё падал и падал. Я наверное со стороны была похожа на обычный сугроб… Ну вот, уже и спать захотелось... Тревожная мысль кричала мне, что этого делать нельзя. Я понимала почему, но мне было всё равно…

Кто-то тряс меня за плечо, что-то кричал…. Оставьте меня в покое… Что?.. Я не понимаю…. Оля? Олечка, ты что здесь делаешь? Стоп. Я же не заснула? Нет, не заснула. Я не сплю… Поняла, поняла, что нужно встать. Только это не так просто…

- Оля, не переживай, со мной всё в порядке. – Наконец, сломив своё полусознательное состояние, тихо выговорила я.

- Фух! Слава тебе, Господи! Хоть заговорила… Вставай немедленно! Кому говорю?! Вставай!!!

К моему собственному удивлению, я смогла это сделать. Но каждое движение давалось с трудом, с болью….

- Ты посмотри, что учудила!.. – Причитала моя любимая соседушка. – Минус восемнадцать для неё – курортный сезон. А если бы мне не нужно было за хлебом идти? Что тогда? Молчишь? Ладно, молчи, только ноги переставляй, да побыстрее.

Через пять минут она меня уже вталкивала в квартиру, но и не подумала уходить. Принесла из спальни теплое одеяло, уложив меня на диван, укутала в него. Слышался шум набирающейся ванны. А Ольга уже хозяйничала на кухне, наверняка наливая горячий чай. А ведь она меня спасла. Кто знает, смогла бы я сама встать с той лавочки?..

Надо мной склонилась моя родная Алёнушка. Глаза перепуганные… В руках чай приготовленный Олей. Поставив на журнальный столик чашку, села рядышком на диван, затем обняла меня, но тут же встала и уже в руки подала дымящееся лекарство. Пришлось привстать, чтобы была возможность пить.

- Мамочка, родненькая! Что с тобой случилось? – Дрожащим голосом спросила дочь. – Тебе плохо? Что у тебя болит? Может «скорую» вызвать?

- Нет, нет, не нужно. Всё уже хорошо, не переживай, просто замерзла. Спасибо, моя хорошая. А что там тётя Оля делает?

А Оля с полотенцем в руках как раз в этот момент и явилась, чтобы забрать меня в ванную. Хорошо, когда есть такие друзья, перед которыми можно быть такой, какая есть. Со всеми своими недостатками и слабостями. Вот в таких случаях мы и снимаем маску. Она тут лишняя, обмануть никого не удастся, как ни старайся.

- Так, принцесса, а ну матери быстренько халат теплый принесла в ванную! Сейчас мы её быстро отогреем! Гулёна нашлась, стихи свои на морозе решила сочинять…. Вставай, всё готово! Пошли, сейчас я тебя как следует попарю и разотру.

Я не сопротивлялась, во мне уже разливался огонь тепла, тепла от сострадания, простого человеческого тепла. Я была благодарна Ольге за то, что она благоразумно обрисовала причину моего замерзшего состояния перед дочкой. А вот где сейчас её отец? Заметила ли Лена, что он не ночевал дома? А Сергей? Ладно, будь что будет. Не маленький. Его авторитет падает…

Воду Ольга постаралась налить горячущую, но пришлось терпеть этот жидкий огонь на еще недостаточно согревшемся теле. Физическая боль была где-то в стороне, она не заглушала душевную, внутри меня, а потому воспринималась легче. Минут через пять моего неподвижного лежания, зашла Ольга.

- Ну, подруженька, согрелась? Хватит бездельничать. Движение – это жизнь. Вставай, я разотру тебя.

Я подчинилась. Мне почему-то хотелось слушаться её. Намылив мочалку, она круговыми движениями не просто мыла, а именно массировала мою спину, грудь, плечи. От стылого состояния осталась только скованность где-то в самом центре груди, как раз там, где по моим понятиям и должна находиться душа. От этого холода избавиться с помощью горячей ванны – невозможно. Решив, что достаточно меня растерла, Ольга ушла, а я снова погрузилась в согревающую ванну…

Надев халат, намотав на голову пушистое, пахнувшее свежестью и весной, полотенце, я вышла из душноватой от пара ванны. С удовольствием вдохнула показавшийся прохладным воздух родной квартиры. Мне было так хорошо, что не хотелось даже вспоминать о причинах моих волнений. Сюрпризы от Ольги на этом не закончились. Она уже успела накрыть стол, на котором красовалась бутылка её фирменной настойки на травах, которую ежегодно готовила на основе водки. Соседушка нашла и разогрела приготовленный мной вчера борщ. Из консервы наделала бутерброды, порезала соленые огурчики. Что еще нужно? Вполне достаточно для соответствующего момента. Я достала из брошенной в прихожей сумки купленную колбасу, добавила к натюрморту тонко порезанные колечки. Вот горячительного не хотелось, но сопротивляться бесполезно, придется поддержать компанию. Не каждый раз о тебе такую заботу проявляют.

Посидели, поговорили, обсудили… Скрывать ситуацию - бесполезно, Ольга и так обо всем сама догадалась. Более всего я соседушку свою уважаю за то, что никогда не навязывает своё мнение. Все разложит по полочкам, все минусы и плюсы прокрутит, и всё, не более. А решение принимать каждый должен самостоятельно. Здесь мы с ней совпадаем, не зря сдружились. Но в моем положении, сколько ни отвлекай, а всё равно мысли вокруг наболевшего топчутся.

А муж так и не появился сегодня дома. И это было очень тяжело переносить. Ольга ушла. Я убрала со стола и пошла спать. Прошлая бессонная ночь сказывалась сегодняшним сонным состоянием, тем более после выпитого…

Я ни сколько не сомневалась, что это сон, но сон был очень яркий. В нём почему-то моя кровать стояла прямо посреди лесной поляны… Вместо стен – вековые высоченные ели, у их подножия ракитовый кустарник, под ногами мягкая обычная трава. Это был пейзаж из моего уральского детства. Вот наша с мужем спальня выглядела явно лишней здесь, но я не могла ничего изменить. Я лежала на кровати одна, наслаждаясь свежим, пахнущим хвоей, воздухом. В моем сне было лето, хотя я точно осознавала, что на самом деле должна быть зима. Я смотрела на небо цвета ультрамарина. Именно этот цвет мне нравился более всего. Это был мой цвет неба. Легкая высокая облачность красиво разлеглась перистыми полосками наподобие раскрытого веера. Там, на большой высоте еле заметными точками летали быстрокрылые ласточки. На душе было легко и радостно от неожиданного летнего подарка. Я узнала это «Небо» из моего давнего стихотворения. В памяти сами собой всплыли строки из него.

Божественен глоток ультрамарина

Сквозь перистую пену облаков,

Стекающую с леностью, картинно,

В очерченность земную берегов.

Прикован взгляд до головокруженья

К мерцанью точек-ласточек, что в высь

Влюбились вне законов притяженья,

Крылом рождая и полёт, и мысль.

Я пью без меры щедрость яркой сини,

Всю чистоту бездонности небес…

Метаморфозы форм – необратимы,

Неповторима облачная взвесь.

И я уже совсем не понимаю:

Где я, где небо… Всё слилось в одном.

И в облачности мыслей уплываю…

«Прощай» - мне машет ласточка крылом.

Я была счастлива… Пролетевшая над головой бабочка, выглядела гораздо большей, чем далекие ласточки. Покружившись немного, уселась на отвернутый край одеяла. Я повернула голову, чтобы лучше её рассмотреть. Она была лимонного цвета с черными точечками на крылышках…

А зря я повернула голову все же. В той стороне, на фоне красивых крыльев бабочки, я сначала почувствовала напряженный взгляд, а затем и увидела целиком своего мужа… Он хотел, чтобы я его увидела... Точно – хотел. Он ждал этого момента. Володя кивнул головой в знак приветствия, и, улыбаясь абсолютно невинной, ангельской улыбкой, попятился в сторону стоящего неподалеку кресла… Муж ни на секунду не оторвал своего взгляда от меня, пока не убедился, что я увидела, кто сидел на его подлокотнике, отклонившись и обняв мягкую высокую спинку… Конечно, это была та самая Галина со своей показной, кошачьей грациозностью в идеальной фигуре…

Меня всю затрясло от нахлынувшего возмущения от их неприкрытой садистской наглости. Я хотела отвернуться, но какая-то сила держала мой затылок, не давая пошевелиться. Я закрыла глаза, но это же был сон. Я все видела и с закрытыми глазами, картинка переместилась под веки, став красноватой, что было еще отвратительней. Испугавшись своей беспомощности до панического состояния, я все же открыла глаза. Муж все так же стоял и смотрел мне прямо в глаза со своей невыносимой улыбкой. Убедившись, что я продолжаю смотреть на них, он навалился на Галину своим внушительным телом. Целующаяся, слившаяся в объятиях пара, постепенно сползла в горизонтальное положение в мягкость моего любимого кресла…

За что? За что и кто меня так наказывал этим сном? Что это всё значило? Сердце беспомощно трепыхалось в невообразимом ритме, пытаясь вырваться из грудной клетки… Видеть акт измены мужа было невыносимо… Что-то здесь было нечисто. Не по-божески. А ведь так всё красиво начиналось… Я вспомнила, что нужно перекреститься, попыталась, но и руки меня не слушались… Тогда я всей силой отчаяния, мысленно, осенила себя крестом… И проснулась, отчетливо услышав свой крик.

Сердце ещё долго учащённо отстукивало набат, но постепенно мне удалось его усмирить путём уговоров здравого смысла. На смену пришло расслабленное состояние, опять со слезами и пониманием, что до утра спать не придётся.

А на утро выпало очередное суточное дежурство. Я дала ряд наставлений сонным детям, оделась и побежала на остановку. Уже и забыла, когда муж подвозил на машине. Она была полностью в его распоряжении. Настроение было отвратительное, но, увидев себя в зеркале при посадке в маршрутное такси, решила больше никого не пугать и быстро натянула на унылую физиономию улыбающуюся маску. Так-то спокойнее будет, а то еще найдутся сердобольные, сочувствовать начнут. Вот это будет полной катастрофой.

Рабочий день проходил в размеренном ритме. Во время обхода удалось отвлечься от своих проблем на проблемы пациентов, кому-то объяснить, кого-то подбодрить, с кем-то поспорить, назначить и переназначить лечение. Я поймала себя на мысли, что улыбаюсь им от души. Это уже никакая ни маска. Как я им сегодня была рада, больные и не знали, что они были так же и моими докторами. Мы дарили друг другу тепло общения.

Еще одним спасительным событием стал звонок и последующий приход Ирины. Давненько она уже не заходила. Я ждала её с особым нетерпением. Очень хотелось узнать, как там развиваются события. Она давно перестала быть для меня чужой. Ах, если бы вернуться в тот сентябрьский день…

А вот и она. С порога ординаторской, не обращая внимания на троих моих коллег, Иришка бросилась ко мне в объятия. Поприветствовав, я отстранила её на расстояние вытянутой руки и оценивающе осмотрела, пытаясь увидеть изменения во внешности. Да, она налилась, как спелое яблочко, заметно похорошела. Живот только обозначился небольшой округлостью.

- Как себя чувствуешь, будущая мамочка?

- Уже лучше. Первые месяцы были тяжелее, а сейчас уже и не вспоминаю о тошноте, ем всё подряд.

- Ну и умница. Очень рада тебя видеть. Присаживайся. Чай будешь?

- Да. Я к чаю пирожные захватила.

- Ох, мне только пирожных к моей полноте не хватает. Пожалей тётку.

- Да ну, какая вам разница. Не замуж же выходить. А мужу положено любить жену такую, какая есть. Вы ему детей рожали? Рожали. У вас двое, кажется? Так что пусть будет благодарен за то, что вы жизнью рисковали ради них.

- Ну-ну-ну…- чуть не поперхнувшись, проговорила я. - Тихо, ишь заступница нашлась... Ты кое в чём права, конечно, но за собой следить всем и всегда нужно. Полнота и для здоровья вредна, вот тебе, девочка, сейчас тоже нужно следить за весом. Лишнего набирать не нужно. Всё хорошо в меру. Но ты не расстраивайся, съедим мы сегодня твои пирожные. Я только сейчас вспомнила, что не завтракала ещё.

- Ого! Уже и обед давно прошёл. Я специально пришла на тихий час. Чтобы вы были более свободными.

Я включила электрочайник. Поставила тарелку, выложила принесённые эклеры. Да, наступила Ирина нечаянно на мою больную мозоль по теме мужа. Еле сдержалась, чтобы не показать свои истинные эмоции. Она не тот человек, которому я могла бы пожаловаться на унизительную ситуацию…

- Ирочка, как у тебя отношения с отцом складываются? Я за это больше всего переживаю.

- У меня самый лучший в мире отец! Он все понимает. Ни разу меня не упрекнул после того, как я вернулась домой. Только просит не приводить в дом Андрея…

- А вы помирились?

- Не совсем. Мы встречались несколько раз… Но странный он какой-то… По-моему, он рад, что я от него ушла. Как ребёнок малый, никакой сознательности. Одни гуляния на уме…

- Ой, милая, а давно ли ты повзрослела? Пойми, это ты изменилась. Ответственность за будущего ребенка, материнское чувство, очень способствуют этому. А он, каким был, таким и остался. Отцовские чувства возникают не у всех и не сразу. Но вот ваши отношения должны быть залогом понимания с его стороны. Если любит – должен хотеть сделать тебя счастливой. К сожалению, молодежь стала более эгоистичной в ваше время.

- Ой, а я в таком ключе не думала… Так он может потом измениться?

- Может, но это не обязательно. Ты не жалеешь, что оставила ребёнка?

- Если честно, я себе не могу ответить на этот вопрос. Иногда мне кажется, что жалею, а иногда, что нет. Но чем больше срок, тем я его всё больше люблю. Я не хочу быть такой же кукушкой, как моя мать. Я его воспитаю, как нужно.

- Ты молодец, всё правильно. А с мачехой у тебя отношения не наладились? Отец – это хорошо, но помощь женщины тебе не помешает, хотя бы первое время.

- Ой, вот на её помощь вряд ли можно рассчитывать. Она меня ненавидит. А как узнала, что ребёнок будет, у неё крышу совсем сорвало. Она мне всякие гадости говорит, но так, чтобы папа не слышал. При нём она – сама доброта ко мне.

- Язык-то у тебя есть? Скажи своему любимому папе о таком поведении…

- Говорила. Он мне верит. Вот только пока решения ещё не принял, но сказал, что всё сделает, чтобы его внук рос в здоровой атмосфере. Я знаю, он эту фурию не любит уже. Они совсем с папой разные. Просто жалеет её, да и всё.

- Ладно, давай не будем влезать в чужую личную жизнь. Только он сам может в ней разобраться. Нехорошо разводить людей из-за будущего ребёнка. Тоже неправильно. Ладно, жизнь мудрее нас. Она всё расставит на места со временем.

- Да, вы правы. А я сама справлюсь без женщины?

- Справишься и сама, но как? Не переживай. Я помогу тебе на первых порах. Стиральная машинка у вас автомат?

- Тогда и проблем сразу вдвое меньше. В мое время всё свободное время уходило на стирку и глажку пелёнок да распашонок. Плюс памперсы современные облегчают уход за ребёнком. Но ими нельзя сильно увлекаться… Ладно, не всё сразу. Не переживай, главное. Все будет хорошо.

- Спасибо вам! Теперь я спокойна, раз вы мне поможете во всём этом разобраться.

- Помогу, не сомневайся. Раз не смогла тебя уберечь тогда в лесу от этого, то хоть сейчас искуплю свою вину…

- Вину? А вы себя виноватой чувствуете? Да вы что! Это же могло случиться и в другой раз. Я сама виновата во всём, и эти двое – тоже, а вы – ни при чём!

- Ладно, не будем спорить. У каждого своя шкала ответственности. Пусть у тебя всё сложится хорошо. Вот тогда и все, кто рядом с тобой, счастливы будут.

- Спасибо. Я надеюсь только на хорошее… Пусть всё так и будет.

- Да, а кого мы ждём? Пол ребенка определило УЗИ?

- Говорят, что мальчик будет.

- Ну и прекрасно.

Мы сидели еще долго. Как ни странно, мне легко было разговаривать с Ирой. Она мне нравилась своей открытостью и рассудительностью.

Вечером позвонила домой, чтобы узнать, как там мои дети поживают без меня, но трубку взял муж. От неожиданности я свой телефон чуть не бросила на пол.

- А г-где д-дети? – дрожащим голосом вместо приветствия спросила я.

- Где они могут быть – гуляют, наверное. А ты не хочешь спросить, где я был?

- Я и так знаю…

- Ты извини, что я не звонил, просто некогда было. На работе такой аврал… Мы за трое суток месячный план сделали. Заказ крупный пришёл. Обалдеть.

- Да ты что?..

- Не понял…

- Вот и мне понять тяжело.

- Ты, что, мне не веришь?

- Главное, чтобы ты сейчас сам себе поверил…

Я нажала на отбой. Было очень тяжело и противно на душе. Я не верила ни в какие авралы, как не верила больше мужу.

Увы, когда я пришла домой, глупости про аврал муж решил не повторять. Он был мрачен. Поняв, что я не собираюсь сию минуту выяснять отношения, уселся в кресло и сделал вид, что увлечен юмором Задорнова, транслируемого по телевизору. Я, действительно, не собиралась с ним разговаривать. Во-первых, потому что не хотела вообще никаких разговоров и лживых оправданий. Во-вторых, не было на это никаких сил, а показывать свою слабость тем более было невыносимо.

Выручил Сережка. Он нашел мне работу на этот вечер. Его разорванные по шву школьные брюки требовали срочного ремонта. Опять драка… Печально, но мальчишки без этого редко вырастают. Приготовив незамысловатый ужин, я уселась за швейную машинку. Сын пришел ко мне в спальню, сел рядом. Чувствовалось, что он что-то хочет спросить. Я оторвалась от работы и посмотрела ему прямо в глаза.

- Говори, – тихо проговорила я.

- От тебя ничего не скроешь…

- Естественно, я же мама. Ну и?

- Я о ваших отношениях с папой…

- Мам, не нужно со мной, как с ребенком. Я уже взрослый. Я знаю, что произошло.

- Я – не знаю, а ты уже знаешь?

- Мама, пожалуйста, не выгоняй его. Он одумается. Подумаешь, загулял…

- Так, а ну-ка помолчи немного!.. Я не знаю ни о каких загулах отца. Мы просто поругались. И всё. Ты меня понял?

- Не понял…А… Нет… Понял. Ма, я буду молчать. Я понял…

- И не забывай, ты – мужчина, а не бабушка-сплетница возле подъезда.

- Ничего, зато доходчиво.

Я притянула его голову к себе. Обняла, поцеловала в то, что подвернулось, оказалось, в висок. Так мы просидели минут десять.

- Сережа, я постараюсь выполнить твою просьбу. Но это не только от меня зависит. Надеюсь, ты понимаешь это.

- Да, спасибо. А Ленку я успокою…

- Только не ругайтесь, хорошо?

- Постараюсь.

- Вот это разговор настоящего мужчины. Будь умничкой.

Муж так и не дождался, когда я буду ругать его за возмутительное поведение, выяснять, где он был и так далее…. Я решила молчать. Это мне давалось легче, было более естественно моей натуре. Время от времени он бросал на меня удивленные взгляды, на которые я не реагировала никак. По крайней мере, я пыталась изобразить полное равнодушие. Володя несколько раз пытался сам заговорить со мной, но я каждый раз уходила в другую комнату.

Постепенно он смирился с моим игнорированием его, как объекта для разговора. С работы он по-прежнему приходил поздно, часто выпивший. Ужин всегда ждал его на плите. Похоже, такое положение его начинало даже устраивать, но… Натянутость отношений была невыносимой. Она невидимыми канатами оплела нашу квартиру, не натыкаться на которые было невозможно. Силы, необходимые для поддержания нормальной домашней обстановки, таяли с каждым прожитым днём.

Ночью он благоразумно меня не беспокоил, не забывая каждый раз вместо пожелания спокойной ночи, спрашивать: - «Ну, тебе ещё не надоело дуться»?

Недели через две я заговорила, но только по необходимым бытовым вопросам. Однажды, придя домой в обычном своём состоянии легкого опьянения, Володя попытался возобновить разговор о взаимоотношениях, но наткнулся на прежнюю стену моего игнорирования. В немалом раздражении он пригрозил, что если уйдёт от меня, то в этом буду виновата только я сама. На это я, пряча как можно глубже свою истинную реакцию, улыбнулась и согласно кивнула. Тут уж Муж пришёл в бешенство от такой моей наглости. «Ты мне не веришь?! Не веришь, что я уйду?! – схватив меня за волосы, брызгая слюной мне в лицо, заорал муж. – Или тебе всё равно?! Ты даже рада будешь… Так?! Задолбила своим молчанием… Будешь отвечать, когда с тобой муж разговаривает»?!

Зря он сорвался… Не отрицаю, я действительно сама виновата в спровоцированном конфликте. Упрямое молчание – это единственное, что я могу противопоставить его силище. Мне было больно, но я терпела и продолжала молчать. Предательские слезы, если не потекли, то заполнили глаза, мешая смотреть прямо на плоды посеянного. Рано или поздно это должно было произойти. Разрядка была неминуема. И так довольно долго терпел свою капитуляцию передо мной. Ну-ну, посмотрим, что держит за душой…

Да, момент откровения наступил. Он с силой толкнул меня на диван, я умудрилась извернуться и сесть, а не упасть навзничь.

- Ну и что ты опять вылупилась? – В ярости выплевывал накопленную желчь дорогой муж. - Не надоело молчать? Хочешь правды? Получай!!! Ненавижу тебя! Из-за детей столько лет с тобой мучался. Вечно в облаках витаешь. Живу с мумией. И поговорить не о чем. Тоже мне Анна Пушкина нашлась. Тебе же на всех наплевать. Тебе стишки важнее всего?! Так? Отвечай!!!

Ну конечно, после такого я еще и отвечать должна? Обойдётся. Пусть кричит. Выплеснул злость – и то польза. Мое дальнейшее молчание продолжало его заводить. Он метнулся в прихожую, принёс мою рабочую сумку. Высоко подняв над головой, перевернул, вытряхивая всё её содержимое прямо на меня. Я сидела в прежней позе и не двигалась. Единственным тяжелым предметом в ней был мой блокнот. Он-то и попал мне в голову. Ничего, не смертельно. Но вот то, что произошло в следующий момент, заставило меня вскрикнуть. Володя знал мою болевую точку. Он поднял упавший блокнот и разорвал его. Сначала пополам, потом попытался разорвать на четверть, но из-за толщины всех страниц он не смог это сделать сразу. Тогда он стал рвать по несколько листов, причём, мелко, не оставляя, как казалось, шанса на восстановление. Это было два года моей работы, моих душевных терзаний и радостей, моих мыслей, моей Любви… Лучше бы он избил меня. Этот удар был для меня убийственным. Он почувствовал допущенную мной слабину! В его взгляде я прочитала откровенное злорадство. Но этого ему показалось мало. Он решил закрепить моё унижение.

- Ты на себя давно в зеркало смотрела? Думаешь, ты такая уж красавица? Да, была когда-то. Но, что было, то сплыло! Другие почему-то следят за собой, а ты самой настоящей бабой стала. А строишь из себя невесть что! Надоело! Всё! Я ухожу!

Через пять минут входная дверь хлопнула с такой силой, что висящее в прихожей большое зеркало слетело с клеевой ленты и со звоном разбилось на разновеликие осколки. Я по-прежнему сидела на диване и не двигалась. Ну что же, вот и домолчалась. Так мне и надо. Слава Богу, дети этого не слышали, хотя правду от них все равно скрыть не получится.

- Мамочка, ты не переживай, мы с Серегой все твои стихи восстановим. Ты только не подметай и не трогай эти клочки. Мы их на компе наберём, и пусть тогда кто-нибудь попробует это разорвать. – щебетала пришедшая дочь. А сын не говоря ни слова, занялся осколками зеркала. В прихожей слышались осколочные стоны выбрасывания их в мусорное ведро.

- Ну, не переживай ты так! Мы тебя любим. Ты у нас самая хорошая, заботливая. Всё будет хорошо! Папа ещё сто раз одумается. Он не злой. Просто запутался немного. Ты не сердись на него. – продолжала дочь.

Я по-прежнему сидела и молчала.

- Вот, посмотри, первую страницу я уже собрала. Все можно прочитать уже.

- А ну, покажь, - пришел справившийся с зеркалом сын, - давай это сюда. Я пошел набирать на ворд. Слушай, мам, а почему бы тебе самой не освоить компьютер? Давай проведём Интернет, я уже давно об этом мечтаю. Там и для тебя есть сайты, на которых писатели отправляют свои романы, стихи или как там это всё называется… Ну, я пока просто слышал, но я выясню.

- Мои вы хорошие, - наконец выговорила я, - как я счастлива, что у меня такие славные дети…

Это было всё, что я смогла выдавить из себя. Я снова заплакала, сил больше ни на что не осталось. Лена принесла мне успокоительные капли. Я выпила. В чем была, легла на диван и закрыла глаза.

Февраль погодой почти не отличался от января, разве что был ожидаемо ветреным. Но ветра, как признак перемен, рождали надежду на скорый приход весны. Зима уже порядком поднадоела. Вроде и морозы не давили сильно, колеблясь от нуля до минус десяти, но все равно душа просила весеннего тепла.

Муж вернулся в квартиру только за тем, чтобы забрать свои вещи. Я не стала нарушать молчание по отношению к нему. Пусть берет, что хочет, делает, что считает нужным. Не маленький. Вот дети явно были обозлены на него. Сергей пытался с ним поговорить, но Володя рубанул довольно резко, мол, мал еще отца учить, свою семью сначала завести нужно. Сергей вспылил, ляпнул явно лишнее, мол, чем такого отца, так лучше никакого не иметь. Получился скандал. Лена тоже встала на сторону брата. Муж обвинил в сговоре против него меня. Ну, правильно, а кого же еще? Не себя же обвинять, в конце концов. Собрал кое-как вещи в принесенные с собой матерчатые сумки и, как ошпаренный вылетел из квартиры. Это случилось через неделю после новогодних праздников. С тех пор прошёл месяц… Месяц гнетущей пустоты…

Каким образом об этом узнали на работе? Не знаю, всё же пришлось признаться. Но сам факт того, что я осталась одна, изменил и отношение ко мне. Всем очень хотелось меня пожалеть, приободрить. Из замужней женщины-матери, к которой относились с уважением, я в глазах коллег превратилась в несчастную женщину, не менее уважаемую, но с большей степенью интереса ко мне, как к свободной личности. Меня зачастили приглашать на различные вечеринки. Забота о детях – в виду их почти взрослого возраста – уважительной причиной для отказа не считалась. А почему бы и нет? Несколько раз соглашалась.

У Зои Ивановны, моей коллеги, скоро ожидался юбилей, ей исполнялось полстолетия. Я взялась за организацию программы поздравления. Самой было странно. Я и общественные мероприятия… Это до сих пор было несовместимо. Но я Зою уважала, для неё мне не жаль было своего свободного времени. Тем более, что радости мне это свободное время не обещало.

Очень беспокоило повышенное внимание со стороны завотделения. Его частые наведывания меня в ординаторской по самым нелепым поводам, с многозначительными репликами и томными взглядами ничего хорошего для меня не сулили. В любовниках ему – не бывать, мне он определённо был не по душе, а вот последствия отказа могут плачевно сказаться на моей, какой-никакой, но карьере. В условиях масштабной безработицы потерять работу – это сродни катастрофе. Детей-то некому больше кормить, одевать, обучать. Муж ушёл со скандалом. Ожидать от него помощи не приходилось. Но все эти прогнозы могли оказаться моей богатой фантазией. В этом мне было разобраться пока трудно, а может даже и невозможно.

Вот и настал этот юбилейный день. Утром я проснулась раньше обычного на час, чтобы успеть принять ванную и привести себя в божеский вид. Уже и забыла, когда приходилось принаряжаться до парадного состояния. Мокрые волосы высушила и уложила феном, предварительно втерев в них немного пенки, чтобы укладка уже через пару часов не опустилась до своего обычного ежедневного состояния. Получилось очень даже пушисто. Благодаря природному пепельно-пшеничному цвету, седины не только не было видно, её пока еще не было совсем. Я в своей жизни еще ни разу не красила волосы. А зачем? Даже когда в молодости просто хотелось каких-либо перемен во внешности, парикмахеры разводили руками, не осмеливаясь мне что-либо предлагать. А сейчас, когда в моду пришло многоцветье перьев, мне частенько предлагали исполнить эти этюды, но это было уже не интересно.

Параллельно моему прихорашиванию, в голову лезли воспоминания сцены ухода мужа. Меня буквально пронзила та его убивающая фраза: - «Ты на себя давно в зеркало смотрела? Думаешь, ты такая уж красавица»…

Ну что же, вот это самое зеркало. Я смотрюсь в него. Тяжело себя оценивать… Странно, кому-то я еще и нравлюсь, но самой себе – нет. Возможно это не совсем искреннее заявление. Мои мысли метались в противоречиях, но я старалась быть самокритичной. Как бы хотелось увидеть в зеркале ту восемнадцатилетнюю…. Я сбросила халат, чтобы без препятствий смотреть на то, что с моей внешностью сделали прожитые годы, двое родов, собственная лень и потворство слабостям и сладостям.

Из глубины зеркала на меня смотрела взрослая нескромная в своей наготе тётка. А кожа-то еще нигде вроде не сморщена… Сразу вспомнился вид морщинистой шеи и груди разлучницы Галины… Ох, как нехорошо так злорадствовать… Она же не виновата в этом… В остальном-то мне с ней не тягаться. Да… меня портили округлый живот ниже талии и слишком пышные таз и бёдра, остального можно было и не стыдиться. Хорошо ещё, что линия бедер не перерезалась так называемыми «галифе», а оставалась просто слегка выпуклой... А вот целлюлит кое-где все же портит располневшие ноги… Грудь не большая, но из-за этого и не отвисшая, с темными крупными кругами, переходящими в соски, из которых я выкормила свою красавицу доченьку и непоседу сыночка…

А ведь многие молодые мамаши предпочитают туго перевязывать молочные железы, чтобы кормление малышей не портило, не оттягивало к низу форму груди. Бред какой-то. Разве можно лишать малыша полноценного питания? Это очень жестоко. А потом не знают, как вылечить ребёнка от диатеза… Всё равно с годами изменения происходят, вон сколько операций глупые делают, силикон внутрь вставляют…Разве форма груди главное в любви? Ох, что-то меня уже далеко в мыслях занесло… Пора возвращаться к действительности…

Я решила сегодня надеть свой строгий черный костюм с легкой блестящей полоской под белую нарядную блузку. Ну и пусть слишком официально буду выглядеть. Есть причина для такой строгости…

Поздравляли мы Зою в больничной столовой, той, что находилась на первом этаже, в отдалении от больничных отделений. В вечернее время этот холл был безлюден, так как включал в себя массу служебных помещений. Зоя была явно довольна вниманием со стороны коллег. Главврач не только разрешил нам устроить здесь празднование, но и присутствовал лично. Много приятных поздравлений, много сюрпризов от организаторов, много подарков, и как результат – счастливый юбиляр. Она тоже постаралась на славу. Столы были уставлены приготовленными ею блюдами. Чтобы ей было не так накладно, мы заранее договорились сложиться на напитки и принести с собой что-нибудь вкусненькое к столу. Из-за таких дружных действий получился даже перебор в изобилии.

Осталась позади приготовленная мной культурная программа. Меня благодарили за её подготовку, намекая, что это теперь будет моей постоянной обязанностью. Я отнекивалась, но одобрение стараний всегда приятно. Зоя даже расплакалась, обнимая меня после поздравления. Раскрепощенные выпивкой сотрудники не стеснялись танцевать в освобождённом специально для этого центре помещения. Смех, веселые возгласы непринуждённо дополняли звучащую танцевальную музыку.

Я старалась сегодня быть больше хозяйкой мероприятия, нежели участницей увеселений. Но избежать столкновения с Анатолием Петровичем мне не удалось. Он просто подошел и пригласил меня на медленный танец, причем, объявив сразу, что отказ не принимается. Пришлось согласиться. Танец, как танец, во время него он ничего лишнего себе и не позволил, но вот когда отводил на место, очень буднично сказал, что у него есть ко мне интересное предложение, но здесь, мол, очень шумно, поэтому просит выйти с ним в коридор. Так и не доведя до места, не отпуская моей руки, он повел меня мимо моего столика к выходу. Вот и не верь интуиции. Чему быть, впрочем, того не миновать. Придётся объясняться…

Мы вышли в полуосвещенный коридор, характерный своей протяженностью для большинства больниц. Да, музыка отсюда уже не мешала разговору, но Анатолию Петровичу этого показалось недостаточно. Он повел меня дальше в небольшой аппендицит того же самого коридора, и открыл ключом один из кабинетов физиотерапии. Далее молчаливое следование за ним означало согласие и на все последующие предложения. Я остановилась, пытаясь освободить свою руку из плена.

- Анатолий Петрович, я вас умоляю, объясните мне, зачем вы меня сюда привели. Нас могут неправильно понять…

- Аннушка, тебя так заботит чьё-то мнение? Наш мир трудно чем-либо удивить. Мы взрослые люди… Но ты зря меня боишься. Я не насильник. Проходи, не бойся. Просто хочу в нормальной обстановке поговорить…

Я прошла. Действительно, прямого грубого нападения опасаться не стоило. Хотя как знать, алкоголь может подвигнуть на непредсказуемые подвиги.

- Аннушка, - продолжил завотделением, усаживаясь на одну из многочисленных кушеток, - вот ты меня боишься, а зря. Обидно даже. Я к тебе со всей душой, а ты… Эх, ладно. Я о предложении. У нас в больнице скоро намечаются некоторые передвижки персонала… Мне предложили повышение… Пока не буду раскрывать все карты, но что касается тебя… Я не зря так пристально к тебе присматриваюсь… Да не делай ты такие круглые глаза… А то я не сдержу своё слово и съем тебя прямо здесь и сейчас… Сама видишь, как я к тебе отношусь… Так вот… На чем я остановился? Ах, да. Пойдешь на мое место - заведующей терапевтическим отделением?

- Ничего себе! Не ожидала, если честно…

- Тебе же семью теперь самой содержать придётся. Мой оклад побольше твоего, все легче прожить будет. Я считаю, что услышал от тебя твое согласие. Так?

- Да, но если от меня ничего не потребуют взамен…

- Я похож на идиота?

- А причем здесь…

- А притом, что кроме общих заболеваний, я изучал и психологию со всем прилежанием. Те методы, которые ты мне пытаешься навязать, ну, мягко выражаясь, примитивны и заранее обречены на провал. А я люблю выигрывать даже у таких серьезных противников, как ты, Аннушка.

- Шучу. Но не во всём. Может, ты перестанешь мне выкать? Мы же почти ровесники…

- Хорошо, я постараюсь перейти на ты. Можно идти?

- Ты так торопишься?

- Я же сегодня взяла на себя функцию распорядителя банкета…

- Да все, что нужно было, ты уже сделала. Там все в порядке – всем весело, Зоя Ивановна довольна и счастлива. А ты – молодец, юбилей надолго все запомнят.

- Спасибо на добром слове, но все же пойдёмте в коллектив.

- Пойдём, пойдём…

Мы встали, я направилась в сторону двери. Анатолий Петрович – за мной. Но кабинет оказался запертым, поэтому я посторонилась, чтобы дать возможность открыть дверь ключом. Он не спешил это исполнить. Вновь взял мою руку, поднял, поцеловал её, прислонил ладонью к своей щеке. Его взгляд своей масляной томностью выдавал его желания и намерения. Я спешно отдёрнула руку, но этим только приблизила к себе его самого. Он сжал обоими руками мои плечи, притягивая меня к себе.

- Анатолий Петрович, вы же обещали… - жалобно проговорила я.

- Обещал… - глухо ответил он.

- Откройте, пожалуйста дверь…

- Одну минуту…

Ну конечно, он попытался меня поцеловать, я, как последняя дура шарахнулась от него к стене. Не рассчитала, что он не будет меня удерживать, стукнулась головой о стену, и чуть не упала совсем, но та же стена помогла удержаться мне на ногах. В более глупое положение я не помню, когда и попадала. Анатолий Петрович отпер дверь и, стоя на пороге, откровенно улыбался.

- Аннушка, ты прости меня, никак не рассчитывал, что передо мной окажется столь дикая кошечка. Да… Не сильно ушиблась? Иди, я посмотрю, что с головой.

- Да не обращайте внимания, все в порядке… Но я прошу, не делайте так больше.

- Ань, мы же взрослые люди… Детсад давно за плечами. Ты же свободная женщина…

- Я не свободная, у меня муж есть…

- Штамп в паспорте – это далеко не муж.

- Поймите, я его все равно люблю.

- Ну, что же… Это единственная причина, которую я способен ещё понять. Жаль… Очень жаль. Может попробуем? Вдруг, ты передумаешь?

Он вновь приблизился ко мне, очень легкими касаниями стал гладить плечи, коснулся груди. Но я, как была сжатым комком нервов, так и оставалась им. Хотя я и сама себе не могла объяснить, почему бы и не позволить себе развлечься…

ТАК УМИРАЕТ ЛЮБОВЬ

- Мам, ну ты и тормоз!.. Нет, не так. Подожди… Да. Теперь пробел, да, так. Ха, двоечница! Собственное имя с маленькой… Нет, слева шифт… Так одновременно же нужно. Когда ты уже запомнишь…

- Эй, братец, ты аккуратнее с мамой... А не то я приду и по шее тебе выпишу. И как она тебя еще терпит?

- Так, вроде понятно, - заговорила я, - а теперь идите погуляйте оба, там вас уже друзья заждались… Дайте самой въехать.

- О! Маман уже по-нашенски заговорила! Ленка, так глядишь, и современного человека из неё сделаем… Ой!..

Я все-таки дала сыну легкий подзатыльник. Все дружно рассмеялись. Еще через пятнадцать минут я, наконец, осталась одна и углубилась в изучение кнопок клавиатуры методом «тыка». Это было не сложно, но сразу всё охватить не получалось. Ничего, как бы-то ни было, первое свое стихотворение я напечатала и сохранила. А скорость придёт со временем. Подумаешь, компьютер. Ошибайся хоть сто раз, всё можно поправить, а вот в моей профессии, далеко не виртуальной, любая ошибка может привести к непоправимому. Даже если учесть, что диагностику либо манипуляцию делают, в том числе, и новомодные компьютеры, решение всё равно принимают врачи, обыкновенные люди.

Я нажала на «создать» новый документ, планируя напечатать еще одно стихотворение, но телефонный звонок распорядился моим свободным временем иначе.

- Алло, - в азарте самообучения, откликнулась я.

- Привет… - голос мужа я услышать никак не ожидала, как он не ожидал услышать меня бодрой и веселой.

- Привет… - ответ получился тихим и потускневшим.

- Что, не меня рассчитывала услышать?

- А ты считаешь, что я должна всю жизнь ждать только твоих звонков?

- Ладно, проехали… Мне с тобой поговорить нужно на серьёзную тему.

- А встретиться нельзя? Как-то по телефону не удобно.

- Да ну? А какие тебе удобства предложить?..

- Не ёрничай. Я через десять минут буду проезжать мимо нашего дома… Выбирай: ты спустишься ко мне вниз или я поднимусь в квартиру?

- Я спущусь…

Я и сама не поняла, почему так ответила, но переигрывать было поздно. Володя положил трубку. Я глянула на свой домашний облик в зеркало, осталась им недовольна. Но я еще успевала переодеться. Этим и занялась. Еще один звонок мужа возвестил о его приезде. Я успела слегка подкрасить ресницы и брови, потому как у натуральных блондинок они, зачастую, тоже светлые, что делает лицо невыразительным и бледным. В этом плане брюнеткам легче. Они ярко выглядят и не накрашенные. Но что есть, то есть… Надев пальто, накинув свой голубой шарфик на голову, я в немалом волнении пошла на странное свидание к мужу. О чем же он хочет поговорить? Варианты ответа были многочисленны и противоречивы.

Я вышла из подъезда, с удовольствием вдохнула свежесть мартовского, довольно теплого вечера. Весна постепенно вытесняла свою предшественницу.

Через несколько секунд, когда глаза привыкли к темноте, я разглядела нашу серенькую «Рено», стоящую с выключенными фарами. Неприятно поразил тот факт, что муж не вышел ко мне для приветствия или хотя бы из уважения. Мгновенно пожалела, что вообще пришла. Зачем переодевалась? Все равно темно. Я остановилась на полпути в нерешительности. Салон машины все же осветился, мужу пришлось выйти, но то, с каким вальяжным видом он это делал, вызвало у меня в душе бурю негативных эмоций. Еле удержалась, чтобы не уйти, так и не узнав, что ему было нужно.

- Ну, чего ты не идешь? – Спросил непонимающий моей нерешительности муж. – Я тебя не укушу, бешенством не страдаю. М-да, извини, конечно…

- Ты приехал, чтобы поиздеваться?

- Нет, что ты! Садись в машину. Я же уже сказал, мне поговорить с тобой нужно.

Я прошла и села на заднее сиденье, хотя муж открыл для меня переднюю дверь. Мое нервное состояние подталкивало меня на показное упрямство.

Володя обошел машину и сел на место водителя. Так ему было труднее со мной общаться. Вот и хорошо.

- Сердишься? – наблюдая за мной через зеркало заднего вида, спросил муж.

- Этот термин несколько неуместен в данной ситуации.

- Ну, термины – это по твоей части… Куда уж нам неграмотным до высоких материй…

- Ты не о том… Будем считать, что разговора не получилось? У меня огромное желание уйти…

- Подожди. Характерец у тебя не из простых. Сама знаешь…

- Как же тебе со мной было тяжело…

- А то… Думаешь, нет? Были и приятные стороны, конечно… Но… Прости… Опять я не о том…

Он замолчал. Тишина давила, взвинчивала остатки самообладания, причём у обоих. Он не спеша достал сигареты, закурил. Открыл свою дверцу, выпуская заклубившиеся в салоне змейки едкого дыма. Минут через пять муж заговорил снова.

- Могли бы хоть раз позвонить мне. Отец я им все же.

- Это к ним. Ты тоже мог бы им хоть раз позвонить.

- Да, но мы тогда так нехорошо расстались…

- Они – твои дети. Два месяца прошло, а ты ни разу с ними не разговаривал… А вот как тебе с ними помириться?.. Этот вопрос не ко мне. Я их против тебя не настраивала, а за свои поступки каждый должен отвечать сам.

- Хм… Ты права. Но пойми же и меня, хоть один раз в жизни!.. Я ведь не просто от нечего делать ушёл. Я люблю её…

Салон в то же мгновение пронзила красная ослепляющая молния. Я закрыла глаза, но оказалось, что эта молния родилась в недрах моего раскаленного до бела сознания. Я долго ещё наблюдала, как постепенно гасли сначала мелкие тонкие отросточки, затем более длинные и периферийные окончания основной кроны, и только потом стал очень медленно бледнеть самый толстый, похожий на ствол большого дерева, остов молнии.

- Аня, тебе плохо?

- Мне хорошо…

- Что с тобой?

- Все в порядке. Можешь убивать дальше…

- Ничего, я начинаю привыкать к сюрпризам жизни.

- Не знаю, как теперь о деле с тобой разговаривать…

- В лоб, чтобы долго не мучилась… Говори.

- Возьми, это детям…

Я взяла у него из рук чуть примятый, стандартный почтовый конверт. Он был не запечатан, поэтому я заглянула внутрь. Деньги. Ничего кроме денег… Сумма показалась мне совсем смешной по сравнению с прежней помощью. Я благоразумно промолчала. Это его цена его детям... Прожили мы эти месяцы без него, проживем и дальше.

- Я понимаю, что это немного, но в этом месяце у меня было много затрат по обустройству… Постараюсь на следующий выкроить побольше.

- … - я промолчала.

- Ладно, давай о деле. На развод будем подавать? Или не к спеху?

- Решай сам. Мне всё равно.

Потускневшая было молния, вновь полыхнула в полнакала от первоначальной яркости. Ну, это уже цветочки… Этим не убьёшь… Мне невыносимо хотелось домой, но и сил встать и уйти пока не находилось. Надеюсь, это все плохие новости на сегодня… Но…

- Аня, мне этот развод тоже по барабану в принципе. Но есть один нюанс. Я не в том возрасте, чтобы жить в снятых квартирах. Очень бы хотелось, хоть небольшую, но свою. У Гали тоже нет своей жилплощади, она снимает однокомнатную. Там мы и перебиваемся с ней…. Я вот думаю… Я у нас ведь прописан. Одна комната из трёх мне положена. Дом у нас в хорошем районе, дорогом. Я хочу разменять нашу квартиру. Вам куплю двухкомнатную рядом или трёх, но подальше от центра. Ну и себе что получится. Затраты я все на себя возьму. С переездом помогу. Денег добавлю, чтобы варианты были приличными.

- Ну, что ты молчишь?

- Ладно, молчи… Только учти, я не отступлю в данном вопросе. Я уже пообещал, что решу его.

- На этом всё?

- Обещай, что подумаешь…

- А машину ты разменять не намерен?

- А причём… Ну ты даёшь!.. Неужели я не заработал её? Или ты думаешь, что на свой маленький оклад ты смогла бы такую купить?

Отвечать я не стала. Но благодаря возмущению у меня появились силы, чтобы выбраться из машины. Володя вышел следом. Он не дал мне уйти, взяв за локоть.

- Аня! Обещаю, я буду вам помогать!.. И материально и так, если какие вопросы возникнут, обращайся. Я же не зверь…

- За что?.. Ты о чём?

- За убитую любовь… У меня это никак у самой не получалось…

Я вырвала свой локоть из его хватки, и, не оборачиваясь, пошла домой. Звенящая пустота тяжело ухала каждым ударом сердца. Это был конец наших отношений… Окончательный, безжалостный и бесповоротный.

Ольга бесцеремонно поставила локти на стол, едва не угодив правым в собственную тарелку, опустила голову на растопыренные пальцы обеих рук. Прическа её растрепалась, но сейчас это не имело никакого значения. Раскачиваясь на такой не особо прочной конструкции, как на качелях, протяжно выводила: - «Ой мо-роз, мо-ро-о-з, не-е мо-ро-о-зь ме-ня-а»...

Я сидела молча, пытаясь удержать себя в вертикальном положении. Что это на нас нашло? Обычный Ольгин день рождения… Надо же так напиться. Вообще, Ольга любительница посидеть, почти по-мужицки, с крепкими сорокаградусными объятиями. Хорошо, что нечасто возникают такие поводы…

Гости давно разошлись. Виталику стало скучно в женском коллективе, он от нас ушел смотреть то ли футбол, то ли хоккей. Какая разница? Да, похоже, уже совсем никакой… Из соседней комнаты доносился его богатырский храп.

- А я тебе говорю, что ты его никогда не любила… - ни с того ни с сего, вдруг выпалила соседушка.

- Оль, ты чего? – по инерции спросила я, хотя смысл и сам прояснился, когда фраза, прорвав сопротивление туманности алкоголя, все же достигла здравого дежурного участка мозга.

- А чего? Я правду тебе пытаюсь втолковать. Да, какие-то чувства были, но это – не любовь вовсе.

- Да почему ты так думаешь? С чего такие выводы?

- Я давно это поняла, да вмешиваться в чужие отношения – это нельзя. А теперь говорю, чтобы ты быстрее очухалась от своих переживаний. Не стоит он их. Всё, что не делается – все к лучшему!.. Или как-то так…

- Ты не права, Оля. Но спорить с тобой… Бес-по-лез-но!..

- Ого! В таком состоянии?

- Запросто! Когда он ушёл, ты о чем, родная, печалилась больше всего?

- Да хватало… Никому не пожелаю такое пережить…

- Ну, это общие слова… Так вот, ты не о ваших отношениях беспокоилась, не о предательстве любви, а о том, как дети это воспримут, как к этому кто отнесется… Так?

- Хм… Но это же только внешние проявления. О любви в нашем возрасте кричать как-то уж не солидно…

- Вот-вот! Потому, что за столько лет она транс-фор-ми-ро-ва-лась в привычку, набор обязанностей… Тебе их не надоело выполнять? Надоело. Вы вроде и вместе жили, но каждый своей отдельной жизнью. Вы уже давно не пара были…

- Оль, прекрати. Не трави душу. Только все забывать начала…

- Забывать? Да ты потерянная до сих пор ходишь! Весна на дворе! А ты в зимнем анабиозе застыла. Сердце разрывается на тебя смотреть.

- Не утрируй… Только радоваться и правда нечему…

- Ты когда последнее стихотворение написала?

- С неделю назад.

- И про что оно? Про весну?

- А что, обязательно про весну писать?

- Знаю, что грустное. А ну, прочти.

- Не хочу. Ты права, даже слишком грустное.

- Ну, хоть первые строки, пожалуйста.

- Ну… Если вспомню…

Закрыт портал невысказанных чувств,

Ни вздох, ни стон не вырвутся наружу,

Улыбкой вежливой тонирована грусть,

Огонь страстей замаскирован в стужу.

- Это же просто кошмар… - бедная Ольга упала со своих качелей-рук, лбом уткнулась в перекрестие кистей и разрыдалась.

- Оля, ты чего? - Я вскочила со своего насиженного места и, обойдя стол, стала трясти её за плечи.

- Да ну тебя… Дай поплакать. Я ж не каменная…

Утром, собираясь на работу, я вновь и вновь прокручивала в мозгу Ольгины вчерашние высказывания. А ведь в чём-то она права… Возможно я сама виновата в том, что не сохранила любовь. Мой мир всегда был для меня дороже, чем отношения с мужем… Да нет, ерунда. В потере чувств виноваты всегда оба. Так вышло, значит не судьба до гробовой доски любить друг друга. Я ведь тоже о наших отношениях думаю все чаще в прошедшем времени… Что толку оплакивать былое? Жизнь на этом не заканчивается.

С сегодняшнего дня я принимаю дела у Анатолия Петровича. В скором времени он станет главврачом всей больницы. Прежний главврач уезжает на постоянное место жительства в Израиль. Вопрос наших личных отношений так и остался висеть в воздухе, но надо отдать должное, Анатолий Петрович не отыгрался на мне за мой отказ. Мне он сказал, что решил не торопить события и дал время сориентироваться в чувствах. Но как бы-то ни было, я понимала, что отпущенный мне срок на обдумывание неумолимо подходил к логическому завершению. Ситуация нервировала неотвратимостью, благозвучных причин для отказа я найти не могла, а сказать, что мне он просто не по душе, язык не поворачивался после его благородных поступков. Вот в таких неоднозначных рассуждениях я и добралась до больницы. Ну что же… А, будь, что будет. Пора оживать и бороться за своё место под солнцем, иначе просто нельзя. Благополучие детей напрямую зависит от меня. Такова действительность.

Поднявшись на третий родной этаж, я первым делом узнала о состоянии здоровья тяжелобольного пациента, получила ответ о его стабильном состоянии и пошла к себе в кабинет. В ординаторской на своём рабочем месте находилась Зоя Ивановна. Я поздоровалась с ней, но вот в её ответном приветствии я почувствовала некую натянутость. Пришлось сделать вид, что не замечаю этого. Значит, узнала о моем новом назначении. Она старше меня. Почему продвигают меня, а не её? И ответ на поверхности: из-за личных предпочтений Анатолия Петровича. Я понимаю, ей, конечно же, обидно. Но не отказываться же… Это было бы совсем глупо. Еще не гарантия, что в этом случае назначат её. Пришлют кого-нибудь чужого, так еще обиднее будет. Ладно, разберемся с взаимоотношениями, она добрая, должна понять все правильно, когда поостынет.

Дверной проем закрыл своими немалыми габаритами Анатолий Петрович.

- Всем, здравствуйте! Анна Сергеевна, вы уже на месте? Очень хорошо. Минут через двадцать я жду Вас в кабинете, времени не так уж и много. Зоя Ивановна, поздравьте коллегу, у меня в дипломате подписанный приказ о назначении её заведующей терапевтическим отделением.

- О, какое приятное известие! – заставила себя улыбнуться Зоя Ивановна. – А что же ты скромненько так молчишь? Поздравляю! Сейчас наши соберутся – вот удивлены будут… Анатолий Петрович! А вы куда же?

- Выше, Зоя Ивановна! Выше! – И напевая слова из подзабытой песни: «Все выше, и выше, и выше…», пошёл в свой кабинет.

Да, я приняла искренние и не очень поздравления коллег, пообещала, что в обязательном порядке это событие отметим нашим дружным коллективом. Но в назначенное время, вздохнув напоследок, настраиваясь на серьезный лад, открыла свой будущий кабинет.

- А, Аннушка! Заходи, заходи. Ты сегодня такая взволнованная! Какой восхитительный румянец!

- Анатолий Петрович! Не вводите меня, действительно, в краску! Давайте о деле и по-деловому, всё же. Я ведь и, правда, волнуюсь сегодня, как девчонка.

- Нет, ты неисправима… Я дождусь от тебя обращения на «ты»?

- Дождётесь, но сначала дело…

- Оп-паньки!.. Ловлю на слове, Аннушка! Ну, о деле, так о деле. Иди ближе… Да ладно, ладно, иди… Я серьёзно о деле…

Он всегда выполнял то, что обещал. Этим мне даже нравился. Я уже не так сильно шарахалась от его случайных или не совсем случайных прикосновений. Да, я привыкала к его повышенному вниманию ко мне. Не раз ловила себя на мысли, что жду его бодрые, с легким юмором, добрые слова… Мне импонировало, что такой видный мужчина именно мне отдаёт предпочтение… Но, я так и не могла представить себя в его объятьях. Что-то неосязаемое отталкивало от него, именно как от мужчины, но притягивало, как к человеку. Разве такое может быть? Выходит, что может…

Он женат, но с женой не живёт уже давно. У взрослого сына своя семья, у него уже есть свой сын. Так что понять Анатолия Петровича можно. Одному тяжело жить, да и скучновато. Понятно, что хозяйка в доме ему не помешает. Вот только я никак не могу представить себя у него дома, как ни старалась. Прикипела душой к своей квартире, у меня свои заботы – мои дети.

- Так, дорогая моя протеже, – продолжал веселым тоном новый главврач, - я вроде рассказал, показал всё, что мог в этих стеснённых обстоятельствах. Не старайся всё охватить сразу, помогу на первых порах, буквально во всём! Только обращайся. Время обеда, кстати… У меня идея, я приглашаю в одно уютное местечко недалеко отсюда, люблю там обедать.

- Но у меня сумочка в ординаторской осталась… И я не голодна еще…

- И долго ты еще будешь искать повод для отказа?

- Я?.. – Я почувствовала, что краска заливает мое лицо, щёки вспыхнули, как огнём, но я все же взяла себя в руки и спокойно произнесла. – Хорошо, но за сумочкой я все же зайду.

Его «десятка» мягко подкатила к многоэтажному дому, на первом этаже которого располагалось кафе с кричащими вывесками о богатой программе ночных шоу. Но сейчас был только полдень. Посетителей было немного. Только те, кто мог себе позволить обедать в такой роскоши интерьера и соответствующей дороговизне предлагаемых блюд.

Анатолий Петрович галантно проводил меня к столику, стоящему в нише, почти скрытому декоративной деревянной стойкой, по форме напоминающей огромное дерево, верхняя крона которого была не видна за такими же декоративными облаками на потолке. Поверхность столика опиралась на видимую часть корней этой конструкции. Ну что же, оригинально и красиво. Но сразу видно, что этот столик предназначен для тех, кто желает уединения.

Анатолий Петрович с видом завсегдатая по-свойски беседовал с подбежавшим к нему официантом. Тот множественно с усердием кивал головой.

Обед и, правда, оказался очень вкусным, небольшое количество сухого коллекционного вина сняло натянутость в общении. Я, наконец, выполнила обещанное, перешла в разговоре на «ты». Уже пару раз прозвучало, что родная больница некоторое время может и обойтись без нас, так как все знают, что сегодня передаются дела новому начальнику. Я, как могла, обходила ответом приглашения, поехать к Анатолию домой, но он был настроен решительно. Видя мои колебания, но не явный отказ, он просто подал мне руку, поцеловал её, и повёл к выходу из кафе.

Казалось, уже ничто не могло помешать осуществлению надежд Анатолия, но у нас на пути возникла заходящая в кафе пара. В такое совпадение невозможно было поверить. Это был мой пока еще муж и Галина. Володя держал её за руку точно так же, как меня держал Анатолий. Сердце ухнуло с такой силой, что я непременно бы упала, но мой спутник вовремя среагировав, подхватил меня за талию, удерживая на ногах. Володя повёл себя совершенно неадекватно. Оттолкнув Галю, рванулся в нашу сторону, со всей силы ударил в плечо Анатолия Петровича, вырвал меня из его удерживающих объятий и потащил в сторону выхода. Оставшиеся сначала замешкались, не зная, как поступить, затем выбежали за нами, но не успели догнать. Володя запихнул меня в машину и тронулся с места. Анатолий Петрович с Галиной тоже сели в машину и поехали за нами.

Далеко мы не уехали. Володя, поняв, что сделал глупость, припарковал машину возле ближайшего магазина. От злости на скулах у него желваки ходили ходуном, руки дрожали, с силой сжимая руль. Первой молчание нарушила я.

- Что это значит?

- Это твой шеф?

- И что вы делали в кафе в рабочее время?

- Обедали. Что за злоба?

- Ты пока ещё моя жена…

- Вспомнил? Очень приятно… Инстинкт собственника сработал? Поздно. Раньше думать нужно было…

- Заткнись! – зло выкрикнул муж.

Подъехала машина преследователей. Галина подбежала первой и стала барабанить в окно со стороны водителя. Анатолий Петрович, держась за плечо, навис над машиной с моей стороны.

- Красивая ситуация… Ну и что ты дальше делать собираешься?

- Заткнись!.. Ты же у нас любительница молчать, вот и молчи! И слушай… Пока я твой законный муж, чтобы я тебя с мужиками не видел. Понятно?

- Тогда и меня послушай. Пока я твоя законная жена, чтобы я тебя с другими женщинами не видела! Понятно?

- Я мужчина. И сам буду решать с кем мне быть, а ты…

- Для меня ты больше не мужчина. Теперь мужчина в семье я. А ты иди к своей… Этой… И если не хочешь, чтобы она тебе машину изуродовала, открой замки.

- Смелая стала?

- Я и была не из робких, если ты хоть что-то помнишь из нашей двадцатилетней совместной жизни.

- Помню. Хотел бы забыть… Но помню. Пообещай, что ты с этим уродом спать не будешь…

Я молчала. Пауза затянулась. Галина устав стучать, прижалась к окну и, не стесняясь, рыдала. Мой кавалер стоял молча с хмурым видом.

- Ладно, клоуном быть не привык…

Он нажал на кнопку. Я открыла двери и выбралась из своей, в недалеком прошлом, машины. Не оборачиваясь, подала руку Анатолию и пошла в его машину. Внутри – волнение и дрожь. Внешне – холодное спокойствие и уверенность. Классический пример двуличия! Ну а как по другому?! Но почему-то жизнь все-таки продолжается… К жизни!

ФИНИШНАЯ ЛЕНТА

Анатолий Петрович привёз меня к себе домой. Это был даже не дом, а домина, двухэтажный коттедж самых современных архитектурных премудростей. Залюбоваться можно красавцем. С нескрываемой гордостью шеф водил меня по его апартаментам, демонстрируя убранство комнат. Любая хозяйка могла бы позавидовать вкусу Анатолия Петровича, оказывается, он все внутренние работы делал своими руками. Еще остались две оштукатуренные, но неоформленные комнаты для гостей. Вот это настоящий хозяин! Я думала меня уже ничем нельзя поразить. Оказалось, что можно.

Мы спустились на первый этаж, прошли в гостиную. Анатолий Петрович извлёк из бара какое-то вино. Вид, с которым он держал бутылку, говорил о том, что это вино не из дешёвых. Вот это меня как раз не радовало, а скорее удручало. Очень не хотелось, как пить вообще, так и чересчур больших трат из-за меня. Я всё ещё не была уверена, что смогу стать его женщиной. Чем ближе я была к этой черте, тем сильнее меня охватывало паническое состояние.

- Анечка! – усаживая меня на новенький, ярко синий диванчик, продолжил разговор хозяин дома. - Да не переживай ты так из-за этого недоразумения. Его тоже можно понять… Не сдержался… Значит, где-то в глубине души еще любит тебя… Возьми бокал, от стресса поможет избавиться, а то ты, я вижу, слишком напряжена.

- Спасибо, Анатолий, мне и правда не по себе… Но дом у тебя шикарный. Более всего меня твой вкус поразил. Творчески ты ко всему подошел.

- Да, пятнадцать лет моей жизни ушло на его строительство. Еще две комнаты – и можно финишную ленту перерезать. Даже не представляю, что потом делать буду. Привык все свободное время ему родимому уделять… Ну, да жизнь подскажет… Как вино?

- Вкусное, только я в них не разбираюсь, чтобы дать более содержательный ответ.

- Да и не нужно. Я рад, что по вкусу пришлось…

Он подошел, снимая целлофан с коробки шоколадных конфет «Ассорти» нашей фабрики «А.В.К.», открыв, поставил ее передо мною на низкий полупрозрачный столик. Сел рядом. Чувствовалась и его нерешительность по отношению ко мне. Вот этого я не ожидала. Если бы он был более настойчив, всё было бы проще, а с течением времени в игру включались все новые и новые оттенки нюансов выпячивающие «но» наших отношений.

Анатолий все же преодолел все эти «но» и попытался притянуть меня к себе. Я заставила себя не сопротивляться. Моя щека уткнулась в нагрудный карман его серого пиджака. Он обнял меня, стал гладить по голове, как маленького ребёнка, как когда-то гладил меня отец…. Это воспоминание-ассоциация довольно остро отозвались в моем сердце. Слезы стали прожигать себе путь изнутри. Я попыталась их остановить, но он все гладил и гладил…. Мое напряжение сосредоточилось на этих непрошенных слезах…. Но не смогло их удержать. Плечи предательски сотряслись, я разрыдалась.

- Поплачь, поплачь, Аннушка… - приговаривал Анатолий. - Не стесняйся старого дурака. Тебе станет легче. Я же вижу, как ты вся извелась за эти месяцы. Вижу, что страдаешь. Ты мне очень нравишься. Ты не такая, как все эти… Возможно для меня… Я постараюсь, чтобы ты забыла о своём горе. Я очень хочу, чтобы ты стала счастливой…. Ты мне позволишь попробовать?

Как мне хотелось ответить «да», но что-то во мне все же протестовало против этого. Я промолчала. Со стороны выглядело так, как будто слезы не давали мне произнести это короткое слово. Косметика подвела. Тушь щипала глаза. Представляю, что творилось вокруг глаз. Я потянулась за лежащей на столике бумажной салфеткой. Постаралась вытереть, но этого было явно недостаточно. Попросила Анатолия проводить меня в ванную комнату умыться. Пока я смывала свою размазанную яркость, продолжая всхлипывать, Анатолий стал наполнять огромную треугольную ванну-бассейн. Он подал мне полотенце. Я вытерла лицо и руки.

- Аннушка, только без «но». Это ванна для тебя. Отдохнёшь, получишь удовольствие. Сразу легче на душе станет.

- Мне неудобно…

- А кого ты стесняешься? Меня? Это поправимо…

Он расстегнул все три пуговицы моего пиджака, за борта притянул меня к себе. Да, на этот раз он поцеловал меня, и я не сопротивлялась. Я пыталась определить свои ощущения от этого поцелуя…. Мне не было противно, скорее даже приятно. Не было паники, которую ощущала накануне. Но не было и чувства влечения. Не было любви. Мне было почти все равно. А Анатолий, целуя, раздевал меня все дальше. Руки сами прижались к груди, не давая снять последнюю тряпичную оборону перед полной обнаженностью. Его нетерпение на мое спонтанное сопротивление…

- Аннушка, милая, что-то не так? – с медовой тягучестью в голосе спросил Анатолий.

- Я… Не знаю… Не могу объяснить. Это выше меня…

- Тихо, тихо, моя хорошая, не волнуйся… Я не буду спешить. Дальше сама. Я выйду. Тебе нужно успокоиться. Да?

- Спасибо… Да, дальше я сама. Извини.

- Забудь это слово. Я без ума от тебя… Но я пока ушёл.

Анатолий действительно вышел. Я быстро разделась и погрузилась в эту непривычно-огромную ванну. Вода оказалась немного горячей, но я не стала разбавлять ее холодной, в надежде, что она сама остынет к концу купания.

Минут через пять я и правда почувствовала себя намного лучше. Спокойствие и отстранённое удовольствие нежили меня в объятиях пенной, благоухающей лавандой, воды.

Сколько времени прошло – не знаю, но первый раз я пошевелилась, когда почувствовала, что вода начала остывать. Я вымылась, растерлась огромным мохнатым полотенцем, вылезла из ванной и стала одеваться. Было странно, что Анатолий так и не пришёл. Забыть обо мне он все же никак не мог. Я сполоснула за собой опустевшую ванну, расчесалась не своей расческой, но куда денешься, не идти же лохматой. Моя сумочка была далеко.

Перед дверью, ведущей в гостиную, я остановилась в нерешительности, так как услышала отдаленные мужские голоса. Один голос принадлежал Анатолию, а вот от узнаваемости второго – меня затрясло. Это был голос мужа. Так вот почему меня так надолго оставили в одиночестве! Этого в довершение всему не хватало… Что же делать? Выйти к мужчинам с мокрыми волосами? Представляю реакцию Володи в таком случае… Хоть и не прав он, но скандала не хочется. Следующая фраза Анатолия подтвердила, что выходить мне не следует. Он уверял Володю, что отвез меня домой, а куда я потом ушла, он, мол, и сам не знает. Значит нужно уйти от этой двери куда-нибудь подальше, вглубь этого извилистого особняка.

Я так и сделала. Зашла в самую дальнюю комнатку, где кроме кровати и тумбочки со стоящим на ней телевизором, пока ничего не стояло, заперла за собой дверь. Села на кровать, а через минуту и улеглась. Мысли текли не из легких. Но вот исход всего этого меня почему-то не волновал. Худшее уже произошло, а остальное… Будь, что будет.

Минут через двадцать я услышала, как Анатолий Петрович громко произносил мое имя. Я быстро встала с кровати, открыла двери и вышла ему навстречу. Похоже, мы поменялись с ним местами. Он был сильно взволнован, а я абсолютно спокойна.

- Аннушка, как я рад, что ты не вошла в гостиную.

- Я услышала ваш разговор, поэтому и не вошла. В той комнате пережидала.

- Умница моя! Но это не всё. Не нравится мне его настроение. Он не успокоится, пока тебя не найдёт. Обещал и сюда вернуться.

- Да, мне нужно домой как-то попасть. Сейчас я соседке позвоню, узнаю, не заходил ли он к ней.

Ольга была в гостях у подруги. Это было кстати. Я рассказала о своем положении. Она сразу все поняла, назвала адрес и приказала срочно приехать к ней. Я согласилась без лишних слов. Анатолий хотел сам меня отвезти, но я попросила, чтобы он оставался дома, а мне вызвал такси. До Ольгиной подруги я добралась без происшествий. Но вот в голове у меня все время крутилась одна и та же мысль: видно не судьба мне с Анатолием Петровичем сойтись. И на душе, несмотря на все сложности, стало легко и спокойно.

Не хотелось бы обобщать, вдруг кто-то не подпадает под это правило жизни, но в большинстве мы все же с нетерпеньем ждём этого праздника возрождения – весну. Мы с радостью наблюдаем её приметы. Сначала оттепели с неизменной капелью и таянием снегов, уносящим в своих ручьях надоевшую серо-белую муть зимы…

Нет, зима тоже прекрасное время года, мы будем рады её приходу и её первому белому снегу… Но!!! К весне она порядком надоедает. Душа жаждет перемен! «Перемен!!! Требуют наши сердца!» - я даже слышу хрипловатый голос Цоя в его известной песне.

Так о чём я? Ах да! О первых освобождённых от снега клочках земли, где неожиданно обнаруживаем нежную зелень первых травяных всходов. Как мы рады именно этому цвету. Мы так соскучились по нему! И сопереживая росту этих малых первых травинок, сами оживаем в душе.

Подснежники… Уже? Такие маленькие, кажущиеся беззащитными в своей первоцветной нежности… Но их беззащитность – только видимость. Они наделены силой, способной справиться с набегами неугомонных морозов, пробить твердь еще мёрзлой земли. Вот такие смелые маленькие герои! Спасибо мудрой, предусмотрительной природе за подарок видеть их!

Теплых дней постепенно становится больше. Чаще нас привечает ощутимо греющее солнце! Оживают деревья. Не все сразу, все в свою очередь. И мы останавливаемся, и, затаив дыхание, пытаемся рассмотреть, как сквозь коричневую скорлупу набухших почек проклёвываются первенцы-листочки. Мы в восторге от них! А наше воображение уже рисует дальнейший их рост, превращение зимнего скелета в изумрудные кроны.

Но всё же кульминация весны – это цветение садов. Проходя мимо плодовых деревьев, мы каждый раз наблюдаем за тем, как они постепенно набирают цвет. Еще или уже? И если уже, то наше сердце ликует, несмотря ни на что… Да, а на что это не смотря? На нашу занудную в своём постоянстве жизнь? Только вот теперь точно нельзя обобщать. Если у меня всё шиворот на выворот получается, то совершенно необязательно, что у идущих рядом людей всё так же плохо. Хоть плохо, хоть хорошо, а зацветающему первым абрикосу почти все дарят самую светлую улыбку. А аромат какой!!! Воздух насыщен счастьем! Вдыхай его, сколько душе угодно! Какой он сладкий и легкий! Красотища вокруг! Весна – одним словом!.. Эйфория!!! Так мое новое стихотворение и называется, кстати…

Любовь взорвалась в одночасье,

Сбивая страстною волной.

Мир ослепило всплеском счастья

Благословенною весной.

Изнемогая от всесилья,

Не вправе противостоять,

Природа распростерла крылья,

В гармонии не пряча стать.

Цветеньем белых поцелуев

Благоухает абрикос.

От эйфории обезумев,

Ликует вешний медонос!

К нему приковано вниманье,

Он царь любви и красоты!

Тем, кто волною счастья ранен,

Он ставит на крыло мечты.

- Мама, ты чего там остановилась? – не выдержала моего полёта фантазии Лена. – Ну, красивый абрикос, только так мы никуда не успеем…

- Эх, не романтик ты у меня…

- Еще какой романтик!.. Только я вчера вечером этим всем любовалась, а сегодня у нас с тобой много дел запланировано. Ну, сорви себе веточку, раз так нравится, только пошли…

- Нет уж. Я же не варвар такую красоту ломать… Повянет и всё. Пусть всех радует. Ладно, нетерплячка, пошли, пошли…

Ещё бы ей не спешить, не каждый день выпускное бальное платье покупают. Поздновато мы выбрались за ним. Нормальные родители ещё с февраля позаботились о своих ненаглядных выпускницах, а я вот только сейчас скопила денег для такой важной для дочери покупки. Уход мужа, конечно же, наложил на прежние планы многие изменения.

Не буду описывать впечатления от посещения многочисленных салонов, магазинов и рынков. Мы их обошли немало. Но вывод оказался неутешительным. То, что нравилось, было недосягаемо дорого. Моя приличная, как казалось, сумма, сразу съёжилась до неприличия. Леночка держалась, но было видно, что она разочарована. Нужно было срочно спасать положение. Я решилась на звонок мужу. Пока дочь находилась в очередной примерочной, я вышла на крыльцо магазина и набрала номер её отца.

- Володя, здравствуй! Я по делу.

- Здравствуй. Не по делу ты и не позвонишь, - пробурчал спросонья муж де-юре, хотя я уже привыкла считать его отрезанным ломтём де-факто, - я слушаю.

- Ты помнишь, что твоя дочь выпускница в этом году?

- Ну, помню… Что от меня нужно?

- Мне срочно нужно двести долларов. На любых условиях, хотя бы займи. Мне не хватает Лене на то платье, которое ей понравилось.

- Сколько? Это двести не хватает? А сколько же оно стоит всего? Оно что, из золота или усыпано бриллиантами? Балуешь ты её не по годам! Подумаешь, выпускной. Давай я договорюсь с сестрой, она в ателье работала, сама знаешь, шьёт прилично. Купите материал…

- Что тебе понятно? Я не прав, скажешь?

- Прав. Так денег ты не дашь?

- На тряпку? Нет. Ты же знаешь, что я сейчас занимаюсь разменом квартиры… Для вас же хочу хороший вариант найти.

- Милый, - наверняка это ласковое слово прозвучало сейчас, как пощёчина, - я не давала согласие на размен. Это квартира моих родителей. Я в ней выросла, она мне дорога. Так что расслабься, не утруждайся попусту.

- Но я имею право на жилплощадь, я там прописан.

- Имей, что хочешь, но без нашего согласия размен невозможен.

- Не знал, что ты такая с-с…

Я нажала на отбой. Дальнейший разговор ни к чему бы не привёл. В голове заклубились черные грозовые тучи. Да, знаю, что это давление скакануло. Нужно срочно успокоиться. Лена не должна ничего заподозрить… Да, муж прав, пошить платье можно. Это будет немного дешевле, но так, как хотелось бы его сестра не пошьёт. А если нести хорошему мастеру, на ту же сумму и выйдешь, если не дороже обойдётся. Несколько раз сделав глубокий вдох-выдох, я взяла себя в руки, натянула улыбающуюся физиономию на побледневшее состояние и вернулась в магазин. Лена нервничая стояла в примерочной с открытой ширмой.

- Я по делу звонила, успокойся. Ну, как? Нравится?

- Ничего, в этом удобнее, чем в том, розовом, но… мне больше нравится то пышное голубое с белой переливающейся кокеткой и с рукавами шлейфом. Но оно слишком дорогое… Мы, наверное, не потянем его купить?

- Да, мне в том ты больше всего тоже понравилась. Хорошо, когда вкусы совпадают у родных людей… Ладно, давай вернемся в тот магазин. Я попробую решить этот вопрос.

Как я собиралась его решить, я не представляла, но после разговора с мужем у меня появилась решимость выполнить данное отцом когда-то обещание, что его дочь на выпускном будет самая нарядная и красивая. Это же было совсем недавно… Как всё изменилось за этот год…

Поблагодарив за примерку, мы пошли в небольшой частный магазинчик, где осталось понравившееся великолепие и исполнение мечты дочери. Вожделённое платье висело на трепеле, привлекая внимание. Его еще не успели надеть на манекен после нашей примерки. Чувствовалось Ленино напряжение, она боялась, что я не смогу решить вопрос по реалиям кошелька.

Но всё разрешилось очень легко. Оказывается, меня узнала хозяйка этого магазина, как лечащего врача её мужа. Несколько месяцев назад он выписался из больницы. Нам удалось залечить его язву желудка и избежать операции, которую он ни в какую не хотел делать. Поинтересовавшись его самочувствием, получила удовлетворительный ответ, жена была очень довольна тем, что муж бросил-таки курить, и после лечения боли пока не возобновлялись. Я перешла к своей проблеме, которая в ту же минуту перестала таковой быть. Цена платья сразу уменьшилась на размер пятипроцентной скидки, а недостающую сумму мне разрешили погасить в рассрочку за три месяца. Я не поверила в такое совпадение, но это не было сном, это точно с нами происходило. Я рассчитывала максимум на то, что мне отложат это платье, а я займу где-нибудь недостающую сумму и заберу наряд чуть позже. Бывает, оказывается, и такое везение.

Давно я не видела дочь такой счастливой. Она даже заплакала от радости, когда ей в чехле вынесли её покупку. Я заказала такси, и мы быстро довезли то, что доставило столько волнений домой.

Я была счастлива, что семнадцатая весна, такая важная в её жизни, не станет для Леночки грустной, хватит и моей жертвы этому чувству. Не ожидала я от мужа такого поворота. Всё могу понять, разлюбил, другую полюбил, в жизни всякое случается, но чтобы так измениться по отношению к родным детям… Этого не могу понять. А со спешкой в размене квартиры – это для меня, вообще, удар под дых. И долго мне еще задыхаться предстоит, согнувшись пополам, размазывая слёзы и всё, что им сопутствует. Кто из нас прав в данном вопросе? Судить не берусь, не гожусь в арбитры, так как лицо очень даже заинтересованное и чересчур эмоциональное. Но детей от этой грязи, по возможности, нужно уберечь.

РАЗГОВОР С ДОЧЕРЬЮ

Несмотря на то, что я стала завотделением, иногда мне все равно приходится дежурить по ночам. Во-первых, из-за денег, долги нужно отдавать, во-вторых, не все терапевты-женщины могут свободно себе это позволить. Если дома малые дети, то вечерами они нуждаются в своих мамах.

С новыми обязанностями я освоилась быстро. Анатолий Петрович продолжает опекать меня, помогая, буквально во всём. Похоже, мы с ним стали друзьями, несмотря на то, что чуть не стали любовниками. Очень может быть, тоже рассудил, что раз столько раз срывались свидания, то значит не судьба нам быть вместе. Он по-прежнему приглашает меня к себе в гости, но то, с какой лёгкостью он соглашается с моими доводами о занятости в делах, говорит о том, что настаивать на интимных отношениях он не собирается. Возможно, причина кроется в новенькой симпатичной медсестре, которая глаз с него не спускает, гадать не буду, но вполне возможно. Что и говорить, хоть и в возрасте мужчина, но обладает он мужской притягательностью.

Мне нравится общаться с ним. Он много знает о поэзии. Даёт мне советы, рассказывает о различных течениях в искусстве. Но как только возвращается к темам о личном, разговор сразу становится натянутым. Анатолий не может этого не чувствовать, так как ко всему еще и очень проницательный. Если перевести наши отношения в платонические, то я смело могу сказать, что я влюбилась в него, как в человека. Но… не больше, к сожалению. Бывает и такое, как оказывается.

Сегодняшнее дежурство прошло спокойно. Я даже умудрилась выспаться. Утром домой шла в приподнятом настроении, на ходу сочиняя очередное стихотворение. Зашла по пути в магазин за продуктами, планируя приготовить для любимых деток вкусный обед. Заслужили примерным поведением. Оценки к концу года носили не плохие, что в принципе, устраивало.

Подошла к квартире с двумя полными пакетами. Ключ достать было трудновато, поэтому ногой постучала прямо в дверь, это было не в первый раз, должны были понять, что раз так стучу, значит, руки заняты. Но что-то мои дети на этот раз не спешили мне помочь. Но ничего другого, как ждать, когда откроют дверь, не оставалось. Свой ключ искать теперь было уже поздно.

Через минуту двери мне открыла улыбающаяся сонная Лена. Она взяла у меня из рук пакеты и отнесла их на кухню. Разувшись, я проследовала за ней.

- Лена, так всё утро проспишь. Почему так долго не открывала?

- Мама, подожди, пожалуйста… Я должна тебе кое-что рассказать. Только тихо, не ругайся сразу…

- Да? А что случилось? – с нетерпением спросила я.

- Мама, мы с Сашей решили пожениться… - смело выпалила дочь.

- Мама, мне Саша сделал предложение…

- Та-ак, ты решила мать в инфарктное отделение отправить? Ты… ты в своём уме?

- Мамочка, ну что ты так реагируешь? Я же уже взрослая. Школу заканчиваю.

- Ну, мама, я же люблю его. Ты это прекрасно знаешь…

- Ты ещё совсем ребёнок! Взрослая она…

Через несколько минут, восстановив дыхание, я села на ближайшую табуретку и продолжила:

- Лена, я многое могу понять, я кое-что в этой жизни повидала. Я очень боюсь за тебя. Прошу тебя, не спеши. Рано вам жениться, хотя бы до совершеннолетия потерпите. Самое большое моё желание в этой жизни – чтобы ты была счастлива, пойми ты…

Лена состроила недовольную гримасу. Я понимала, то, что я могу сказать ей в данной ситуации будет для неё только очередной нотацией. Как найти те слова, чтобы передать мой страх за её судьбу? Да, он не обоснованный, пока всё идёт так, как и должно идти. Она взрослеет, прожить за нее жизнь никто не в силах. Ей самой придётся принимать эти жизненно-важные решения…

Я долго пыталась найти слова, которые должна была сказать, но ком в горле не давал взъерошенному мозгу послать эти слова по инстанции, чтобы они были произнесены. Тогда я жестом поманила стоящую в ожидании Лену к себе. Она подошла. Я пододвинула ближе к себе стоящую возле стола табуретку. Так же жестом показала, чтобы любимая дочь присела рядышком. Она села. Я закрыла глаза, успевшие наполниться слезами, как всегда близкими в моей природной эмоциональности. Лена догадалась, что я просто хотела её обнять, сама обняла меня, положив такую родную для меня голову, мне на грудь. Мы обе расплакались.

Я что-то причитала о том, что люблю её больше всех на свете и очень хочу видеть её счастливой. Лена в ответ говорила, что тоже очень меня любит и, чтобы я не волновалась, что всё будет хорошо, что она очень боялась моей реакции на эту новость. Я отвечала, что всё понимаю, что я тоже была молода и тоже любила, совершая ошибки, но просила дочь быть благоразумной.

Я больше всего хотела оградить её от ранних разочарований в любви… Необязательно первая любовь должна принести это самое разочарование. Дай Бог! Пусть она будет счастливее меня! Я до сих пор не могу забыть своего первого в жизни мужчину, свою первую любовь. По прошествии стольких лет я его до сих пор люблю той самой кричащей любовью… Лучше не думать о нём. Назад возврата нет. Это просто память чувств…

- Ма, а вы что тут делаете? – спросил заспанный, взлохмаченный сын, от появления которого мы испуганно вздрогнули. - То шумели, то обнимаетесь… Что случилось-то?

- Иди и ты к нам, родной, - проговорила я, ухватив его за локоть и притягивая к нам, - как я вас люблю! Вы самое дорогое, что есть у меня. Берегите себя!

Воскресенье решило преподнести ещё пару сюрпризов. На кухне я закрутилась с приготовлением обеда, другими накопившимися за моё отсутствие делами. Хотелось побольше сделать днём, чтобы было время вечером посидеть у компьютера. Приучили меня дети к этой новомодной игрушке. А, подключив его к скоростному Интернету, и вовсе, все трое ушли с головой, каждый в свои программы. Мы заранее разбивали время на троих. Мне доставался вечер, когда у детей было время гулянья.

Но сегодня меня позвал Сергей к компьютеру вне очереди. Пришло сразу несколько писем на мой электронный адрес. Я пришла и села на любезно освобождённое место, открыла первое письмо и вникла в его содержание. Меня поздравлял один из поэтов с победой в конкурсе. За время, что я зарегистрировалась на паре писательских сайтов, у меня появилось несколько новых друзей и подруг, много просто хороших знакомых писателей. Пять остальных пришедших писем были так же с поздравлениями. Я, действительно, отправляла на пару конкурсов свои стихотворения. Осталось выяснить, какое из них и где стало победителем. Оказалось – это моё «Небо». Оно заняло второе место в международном конкурсе. Лена и Сергей «повисли» у меня на шее, поздравляя и радуясь, словно малые дети.

Это было очень приятно и неожиданно. Я рядом с маститыми поэтами, всегда чувствовала себя крайне неуверенно, и, вообще, считала, что мне до них еще очень далеко. А оказывается, что потихоньку приближаюсь к их уровню. После утреннего сюрприза принёсшего слёзы, эта новость была настоящим подарком. Конечно, эти события нельзя сопоставлять, но настроение всё же немного поправилось.

Вернувшись на кухню, доварила ароматный украинский борщ. Проверила запекающееся мясо в духовке. В этот момент заиграл мой мобильный телефон. Звонила Ира.

- Анна Сергеевна, здравствуйте. Давно к вам не заходила. Соскучилась. Да и посоветоваться по одному вопросу нужно. Вы завтра работаете? Когда лучше придти?

- Ира, рада тебя услышать. А сегодня ты сильно занята?

- Нет, вроде. А что?

- А приходи ко мне домой. Ты же ни разу не была у меня в гостях. Познакомлю тебя с детьми. Мы скоро обедать садимся. Давай-ка ноги в руки и… мы тебя ждём.

- А это удобно?

- Раз приглашаю, значит удобно. Записывай адрес и не трать время на разговоры.

Продиктовав адрес, позвала дочь, чтобы помогла сервировать стол, а сама занялась нарезкой колбаски, свежих огурчиков и зелени. Раз гостья, нужно чуть прибавить ассортимент угощений к основным блюдам. Я же и хотела этот обед сделать праздничным.

Ира не заставила себя ждать. Уже через двадцать минут в прихожей раздалось «дилиньканье» звонка, возвестившего о приходе гостьи. Я поспешила встретить её сама, чтобы не возникло лишних вопросов о том, кто есть кто и зачем пришёл. Она приехала на такси, так как отец ей запретил ездить на последнем месяце беременности в общественном транспорте. Сам он не смог её отвезти на машине, так как уехал в командировку. Все это Ира выпалила сразу с порога, не дожидаясь моих вопросов. Мы обнялись, как старые добрые знакомые, правда, это получилось несколько комично. Её кругленький животик-мячик столкнулся с моим, далеко не впалым… Так что наши верхушки-головы еле дотянулись друг до друга. Обе рассмеялись от такого конфуза. Я проводила Иру в зал и представила детям, как мою подругу.

Первый отреагировал Сергей, сказав, что Ира скорее им с Леной в подруги годится. Но его радует, что мама с возрастом становится не старше, а моложе. Я ответила, что, действительно, ощущаю себя, чуть ли не ровесницей им, ведь с кем поведёшься…

Веселый тон наших шуток говорил о том, что знакомство прошло удачно, Иру приняли в наш семейный круг заочно, хотя она ещё и слова не успела произнести. Её положение удостоилось вопросительных перекрёстных взглядов моих детей, но это вполне естественно, в их возрасте понятен повышенный интерес к подобным темам.

Я пригласила всех к столу. Обед прошёл в веселом непринуждённом щебетании нашей семейки, чуть позже, немного освоившись, и Ирина стала вставлять поддерживающие атмосферу фразы. Но было заметно, что гостье не терпится сообщить мне какую-то новость. Поэтому, как только наш обед подошёл к логическому завершению, я поручила моим непоседам прибрать все со стола и дать возможность поговорить нам с Ирой наедине.

Мы прошли с ней в Ленину комнату, по убранству скорее напоминающую кабинет, нежели девичью спаленку. А что поделаешь, если у нас сызмальства принято учиться, учиться и еще раз учиться, а уж в последнюю очередь думать о воспитании нежной барышни. А длительный процесс обучения делает наших детей, независимо от пола, в какой-то степени спартанцами, если им удается успевать в школьной программе, конечно. У двоечников да прогульщиков времени свободного хоть отбавляй. Вырабатывается такой «пофигизм» ко всему, мол, все равно не осилить, хоть старайся, хоть не старайся… Но к этому приходят не сразу. Это состояние не врождённое, а приобретенное именно перегибами требований школьного обучения. Чуть способностей поменьше – всё, на ребёнке ставят крест преподаватели, а по цепочке и сам ребёнок развивается с этим гнетущим комплексом неполноценности, вплоть до инфантилизма, хотя это далеко не всегда заслуженно, но…

Я усадила Иру в крутящееся кресло, сама присела на софу.

- Ну, что там у тебя за новости? Вижу, что тебе не терпится мне их сообщить. Причём, интуиция мне подсказывает, что это что-то приятное.

- Да-а-а, вот это проницательность! От вас ничего не скроешь… И зачем скрывать? Вы такая… Всё понимаете.

- Хватит меня хвалить, а то испорчусь. Рассказывай.

- Щас. Я такая сегодня утром была в поликлинике на узи. Мне уже третий раз говорят, что у меня больший срок, чем они поставили вначале.

- Так тебе уже скоро рожать?

- Да, наверное, только меня другое радует. Значит, я не в тот день забеременела. И этот ребёнок точно Андрея. Понимаете?

- Понимаю. Как тут не понять… А Андрей себя так же ведёт? Не исправляется?

- Нет, к сожалению. Но если я рожу раньше того срока, то и он поймёт, что это только его ребёнок.

- А какая разница в сроках?

- Четыре недели!

- Сколько? Так, а когда это получается?..

- Да они меня хотели сразу в больницу положить, сказали, что возможно уже на днях, но я упросила отпустить домой, чтобы подготовиться самой… Ну, вы понимаете… о чем я?

- Конечно, мне бы не понимать… Подожди, ты же сказала, что папа уехал в командировку. А с кем ты дома осталась? С мачехой?

- Нет. Она от нас съехала. Из-за меня. Она не хочет жить там, где будет ребёнок маленький. Ей нужна спокойная обстановка видите ли. Вообще-то, она не совсем сама ушла. Просто она это при папе заявила. А он как услышал, сразу и сказал, чтобы убиралась к себе, раз так. Я буду рада, если больше её не увижу.

- Чувствуется, что рада. Я тоже одобряю решение твоего папы. Ребёнок – это самое важное. Вот он, действительно, должен расти в атмосфере любви и спокойствия.

- Да, я уже так хочу увидеть его. Скорее бы уже родить. Ему уже самому не терпится свет увидеть. Сегодня весь день пихается своими ножками или ручками. Хотите, покажу?

Ира задрала свою тунику, оголяя внушительный, со следами наметившихся растяжек на коже, живот. Хоть бы у неё все нормально сложилось. Преодолела она саму себя, решившись на роды. В наше время это сродни героизму. Этим и заслуживает уважение. А вот и то, о чём разговор. Слева от пупка наметился, а затем стал более явным небольшой движущийся бугорок. Ирина даже охнула от силы толчка.

- Больно? Спросила я с участием, хотя ответ, конечно же, знала заранее.

- Немного, когда вот так сильно. Но и приятно слышать, что он живой. Ему уже там тесно. Я же не такая уж большая… Ой!..

- Что-то он чересчур разбуянился. Поясницу сильно тянет. Ничего, уже легче.

- Ира, тебе нельзя оставаться одной дома. Мало ли что может случиться. Как это папа уехал в такой неподходящий момент?

- Так он же считает, что роды будут через месяц. Да он через два дня дома будет.

- А другие родственники у вас есть? Хоть подругу пригласи ночевать к себе.

- Родственники есть, но в деревне. Папа не особенно с ними общается. Вряд ли они смогут приехать. Там же хозяйство: корова, свиньи, куры. Они в город из-за этого очень редко приезжают. Оставить не на кого. А вот подругу… могу позвать. Хорошо, вы не волнуйтесь… Стоп! А я Андрея приглашу. Папы же нет. Он согласится, куда денется…

- Вот и хорошо. Обязательно вечером позвони мне, когда решишь этот вопрос, чтобы я не волновалась. А то я сама к тебе приеду, если никого не найдёшь.

- Да найду. Не переживайте. Обязательно позвоню и не раз. Еще надоем звонками, как начнётся.

А началось уже через несколько минут. Этого никто не ожидал. Я предложила перейти в зал к детям. Но как только Ирина, согласившись со мной, встала с кресла, всё и началось… Бедная девочка! Ей никто не рассказывал, что роды могут начаться не со схваток, а с отхождения околоплодных вод. Как же она этого испугалась! Краска стыда залила её лицо, когда по ногам потекли эти самые воды. Но я сориентировалась мгновенно. Объяснила за несколько секунд, что это такое и из-за чего. Паника отступила, но волнение, такое естественное в подобных случаях, всё равно продолжало зашкаливать.

Скорая помощь приехала минут через двадцать после нашего вызова. К этому моменту Ирина успела помыться у меня в ванной, я помогла ей сделать необходимые гигиенические процедуры. Лена и Сергей отправились на такси в Ирину квартиру, чтобы привезти приготовленную для роддома, сумку с её вещами. Волнение, волнение, волнение… Но роженица перешла в руки специалистов врачей, как у нас и заведено. Я пообещала не бросать её и приехать в роддом, как только дети привезут вещи. Забрав нашу гостью, включив сирену, скорая помощь скрылась за углом дома. Дай Бог, чтобы всё было в порядке с ней и с её ещё не родившимся сыночком!

ТРЕВОЛНЕНИЯ

Да, поволноваться пришлось всем. Первые роды, как правило, оказываются затяжными. Бедная Иришка промучилась более суток, но после некоторого медикаментозного вмешательства, из-за отошедших вод затягивать процесс родов было опасно, к вечеру следующего дня на свет появился вполне здоровенький малыш, криком утвердивший своё право на жизнь в этом новом для него мире. Измученная, но счастливая молодая мамочка, наконец, увидела, выношенного ею, кажущегося таким беззащитным, сыночка. Краснолицый крикун с закрытыми глазами, плотно запелёнатый умелыми руками акушерки, был предъявлен ей в качестве доказательства, что мучения были не напрасны.

Сегодня малышу уже исполнилось три дня. Ира звонит мне по несколько раз на день, делится впечатлениями, тревогами… С сыночком всё благополучно, с мамочкой – тоже. Но Ира оказалась паникёршей. Чуть покажется ей, что во сне не так дышит малыш, уже повод для тревоги. Или, что молока ему не хватает, поэтому кричит временами… В общем, нюансов множество, понятны её эмоциональное состояние и неуверенность. Всё может быть, конечно, отрицать опасения огульно тоже не стоит, но и по телефону, не видя ребёнка, что я ей могу ответить? Пытаюсь найти какие-то общие слова, чтобы успокоить, даю совет обратиться к медсёстрам.

Был еще один повод для тревоги, причём вполне оправданный – пропал Ирин папа. Он так и не приехал с командировки, хотя по расчётам должен был появиться ещё вчера. Его телефон не отвечал: номер был недоступен. Ира уже вся изнервничалась. Последний раз она с ним разговаривала, когда и сообщила, что папа стал дедушкой. Он от удивления несколько раз заставил её это повторить. Радовался, как ребёнок, задавал кучу вопросов о состоянии дочери и внука. Тогда и подтвердил дату приезда. И всё. Больше вестей от него не было. Остаётся только гадать, что его могло задержать в пути…

Сегодня с утра решила навестить Иру в роддоме. Предыдущие два дня к ней ходил – не поверите – Андрей. После того, как Ира сообщила ему, что он стал папой, – завалил Иру фруктами, шоколадом, йогуртами, творогом и так далее. Ира была на седьмом небе! Он не мог насмотреться на своего сына через стеклянную стену, куда ему разрешили пройти. Говорил, что он на него похож, хотя Ире так не казалось. Она-то как раз считала, что сын похож на неё, но с Андреем не спорила. Зачем? Пусть считает, может, и прав окажется. Как разобрать в этом малюсеньком Антошке, так они решили его назвать, на кого он будет похож, когда подрастёт?

Благодаря знакомому главврачу роддома, мне удалось пройти прямо в палату к Ире. Пришла я без традиционной передачи. Ира умоляла меня ничего не приносить, потому что складывать было уже некуда. Она просила меня даже лишнее позабирать, столько ей никогда в жизни ни съесть, а при выписке – будет только мешать, да и испортиться могут продукты. Делиться не с кем. Соседские мамочки тоже не испытывали недостатка в молочном и фруктах. А выписать обещали уже через два дня.

Ира встретила меня с улыбкой умиления, с сияющими от счастья глазами. Встать она не могла. У неё на руках возлежал Антошка и старательно сосал грудь. Я была в белом халате, поэтому позволила себе подойти ближе и с удовольствием стала наблюдать за этим священнодействием. Вот ведь какая природа умная: ничегошеньки еще не умеет делать малыш, а инстинкт заботится о нём, не даёт умереть от голода. Конечно, если рядом такая родная и заботливая мама.

К концу кормления малыш так устал, что заснул прямо с соском во рту, Ирина осторожно встала и положила свой драгоценный свёрточек в детскую кроватку. Мы обнялись. На сей раз, нам уже не помешали наши животы. От Ирининого «мячика» почти ничего не осталось, а то, что еще выпячивается, нужно будет убрать, я ей подскажу упражнения, но придётся немного поработать…. Мне вот никто не подсказал в своё время, а жаль. Конечно, никогда не поздно собой заняться… Ах, всё лень матушка… Вот и результат…

- Ну, героиня, как ты себя чувствуешь?

- Уже почти нормально. Завтра швы снимут и всё, здорова.

- Раз сидишь, уже нормально. Я недели две не садилась после первых родов, только полулежала.

- Ого! Нет, у меня легче положение. Ну, как вам мой Антошка?

- Да вот… говорят, что хвалить нельзя новорожденного, чтобы не сглазить. Так что тьфу, тьфу, тьфу на него! Остальное в моих глазах уже прочитала, наверное. Пусть растёт здоровеньким и умненьким. А красота для мальчишки не главное, хотя ему просто не в кого быть не красивым.

- А имя одобряете? Я его в честь папы назвала… Ох, ну куда он пропал?! Я уже не знаю, что думать… Боюсь, что напился на радостях и… Могло что угодно произойти: и ограбить могли, о самом плохом не хочу пока думать… и от поезда отстать, в аварию мог попасть… Раз телефон не отвечает, то его либо украли, либо он повреждён… Ой, не могу на эту тему без слёз… Гадать, что случилось – хуже нет!..

- Тихо, тихо, моя хорошая! Твое волнение малышу передаётся, вы же ещё так связаны друг с другом. Успокойся! То, что стараешься не думать о плохом – это хорошо. Да, что-то случилось, но не обязательно трагичное. Давай до выписки твоей подождём, потом будем план действий вырабатывать. Ещё успеет объявиться твой любимый папа, и ты ему вручишь своё сокровище – его внука. Мне очень нравится имя Антон. Удачный выбор. И хорошо, что в честь папы. Он будет вдвойне любить такого внука. Я тебе признаюсь: у меня в молодости был роман с неким Антоном… Эх, до сих пор его забыть не могу!.. Так что мне дорого это имя еще и поэтому…

- А как его фамилия была? Случайно не как у нас – Самойленко?

- А вот фамилии я его не знала… За свалившимся вдруг счастьем не до паспортных данных было… Да мало ли Антонов на свете… Мы с ним и встречались недолго, месяц-полтора от силы.

- А что потом случилось? Почему так быстро расстались?

- Ирочка, как-нибудь в другой раз расскажу… Роддом не совсем то место, где хотелось бы предаваться подобным воспоминаниям.

Ох, наверное, соврала Иришке. Не смогу я такой молоденькой всё рассказать. Пока ещё и самой себе об этом напоминать тяжело… А уж так падать в глазах молоденькой… Зря пообещала, но слово не воробей, вылетело – теперь не поймаешь.

Мы ещё поговорили с полчаса об уходе за малышом в домашних условиях, о том, что нужно будет купить в первую очередь, с чем можно повременить. Ещё раз пообещала встретить её с роддома при выписке. Ира нагрузила мне пакет бананами, персиками, апельсинами, шоколадками и так далее. Действительно, в количестве всего этого наблюдался явный перебор. Я чмокнула молодую мамочку в щёчку и пошла к выходу. Пора было и на работе появиться. Заждались уже, наверное.

По дороге я зашла в магазин и купила ещё и две бутылки шампанского. Почему бы с сотрудниками перед уходом домой не отметить рождение моего будущего крестника? Я уже дала Ире согласие стать крестной мамой малышу.

Через два дня, я со своими детьми, Андреем, еще несколькими подружками Иры с нетерпением ожидали в холле роддома появление выписанной роженицы с сыном. Этот момент настал. С тихими возгласами «ура!», мы все дружно устремились ей навстречу. Традиционные цветы, шампанское, коробки конфет для медперсонала, взамен на спящее в голубом с белыми кружевами конверте чудо. Андрей оказался молодец. Всё предусмотрел. Возле здания нас ожидало сразу три машины. Кортеж плавно, не спеша, тронулся и повёз нас всех к Ире домой, где уже ждали накрытые столы. Это тоже заслуга Андрея. Мне бы такой праздник организовать было бы сейчас довольно накладно. Да, Ира говорила, что он из обеспеченной семьи. То, что признал сына – уже радует. Ведь полгода назад он категорично настаивал на аборте. Что же заставило его так перемениться? Возможно – это всё та же всепобеждающая Любовь.

ПРИВЕТ ИЗ ДЕТСТВА

Я проснулась, улыбаясь таящему в сознании сну из моего далекого детства. Этот сон с непонятной периодичностью снова и снова возвращался, чтобы предупредить меня о чем-то важном... О чём на этот раз? Ай, гадать не буду… Поживём – увидим… Ах, как мои детские впечатления грели мне сейчас душу! Я была счастлива вновь увидеть себя пятилетней непоседой. Хотя сам сон не из лёгких. Стресс я тогда испытала сильнейший. На всю жизнь хватило.

Ну, никак мне не хотелось слушаться родителей: не уходить далеко от дома, тем более в тайгу. Почему это с родителями, со старшим братом можно, а самой нельзя? Ориентировалась я не хуже их, по крайней мере, я так считала. Места знакомые. Триста раз там была.

Отец с матерью на работу ушли, брат в село к друзьям убежал, надоело ему со мной нянчиться. Чтобы я не убежала из дома, снаружи повесил амбарный замок. Мы жили в военном городке посреди тайги. Там дома не запирались вообще. Если только семья уезжала на долгий срок. А тут вдруг придумал… Что я совсем маленькая и несмышлёная? Если бы не запер, может, и сидела бы спокойно в комнатке своей и рисовала. А раз такие препятствия воздвигнуты, то как их не преодолеть, хотя бы из упрямства или вредности? И не сложно это совсем с первого этажа выбраться через окно. Если уж противничать, то на всю катушку! Бегом побежала на свои излюбленные полянки через лес. Там сейчас как раз лесная малина поспела. В саду она рядом, крупнее, ничуть не менее сладкая, но зато не так интересно…

Забралась я в малинник, он высоченный, густой. Срываю по ягодке и ем. Вдруг слышу, кто-то ломится в кусты. Я хоть и маленькая была, знала, что медведи любят тоже полакомиться сладкими ягодами, а их в тех краях много водилось. Я свое пластмассовое ведёрко для песочницы в руки – и бежать вдоль малинника, в другую сторону от предполагаемого медведя. До сих пор не знаю, на самом деле это был мишка или кто ещё, но бежала я долго. А малинник всё тянется, и конца краю ему не видно, со всех сторон меня уже обступил, трудно стало протискиваться сквозь колючие высоченные кусты.

Но я же себя глупой не считала, знала, что нужно найти самую высокую точку на местности, чтобы сориентироваться. Вот я на бугорок и залезла среди кустов, но тут у меня почему-то почва из-под ног покатилась в яму, ну и я с ней вместе внутрь кустов провалилась. Яма ни яма, никто её специально не рыл, конечно. Скорее всего, старая воронка от взорвавшегося снаряда. Это же место военного полигона. Дети военных такие не раз видели, но эта почему-то была уж очень глубокой, а сверху ещё сплошь малинником края заросли.

Испугалась, когда падала, вся исцарапалась в кровь и ногу ещё подвернула, встать на неё не могла. Были слёзы, были, правда, надо отдать должное, не сразу. Минут пятнадцать пыжилась выбраться, может, и выбралась бы ползком, если бы не колючие ветки кустарника, только ещё больше исцарапалась. Стала рассматривать свои раны, жалко себя стало, вот тут и разревелась от души. Время шло, уже и темнеть начало, а я всё в этой яме сижу. Ума не приложу, что делать… Нога распухла, царапины кровить перестали, но заболели еще сильнее. Ещё раз попыталась выбраться, не получилось. Комары искусали – места живого на мне не было.

Но одно я знала точно. Меня будут искать. Эта надежда меня и согревала, не смотря на прохладный вечер. Был случай, Колька в тайге потерялся, так всю военную часть по тревоге подняли, не успокоились, пока не нашли. Так у него отец всего капитан был, а мой – подполковник, командир части. Неужели его дочка хуже? Обязательно лес прочесывать будут. С этой мыслью и заснула. Сколько проспала – не знаю, но не очень много, холодно совсем стало, комары тучей надо мной гудят, а я в летнем платьице с коротким рукавом и голыми ногами.

Тут опять кусты затрещали, я рот руками закрыла, чтобы не закричать от испуга, чтобы зверь меня не обнаружил, но не тут-то было… Этот зверь прямо на меня прыгнул, и давай лаять! Это же мой Умка – белая западносибирская лайка. Правда он только для меня был Умкой, это я щеночка так назвать хотела, потому что он был весь белый с черным носиком, как белый мишка из любимого мультика, но его папе друг вёз откуда-то издалека в лютый мороз, в буран. И тогда меня упросили назвать его Бураном. Я согласилась, но для меня он всё равно был моим Умкой. Он отзывался на обе клички. Как же я ему обрадовалась!!!

А через несколько секунд услышала и папин голос: - «Аня!!! Ау-у-у! Ан-нуш-ка!!!»

«Я здесь, папочка!!!» - пыталась я перекричать настойчивый лай Бурана. Конечно, папа меня нашёл. Он просто поздно с работы пришёл, поэтому так долго получилось. И солдат по тревоге не пришлось поднимать. Мне даже тогда обидно было немного. Но у Кольки, зато не было такой умной собаки, как у нас. Ругали меня родители сильно, но уже после того, как мои раны обработали и, ногу вправил военный врач. Я еще и простудиться успела в этой яме.

Вот такие события легли в основу этого возвращающегося сна, напоминая о пережитом падении и уроке непослушания. Нет, во сне я видела не все события по порядку, а только некоторые эпизоды. На этот раз я чувствовала, как падала в эту яму, как у меня не получалось выбраться из неё. Я вновь и вновь скатывалась вниз, обдирая нежное детское тельце, меня охватывало отчаяние, я звала на помощь, но никто не спешил меня найти. Я отчетливо осознавала, что на этот раз папа не придёт, его уже нет с нами… Решение нужно было найти самой, самой и выбираться из этой смысловой ловушки подсознания.

По аналогии с прошлыми такими снами, это было как бы переложение на наше время каких-то нерешенных или предстоящих проблем. Каких? В прошлые разы, когда такой сон снился, да, были жизненные испытания и нервотрёпки, но всегда всё разрешалось хорошо. Поэтому, несмотря на тяжесть сна, я ему улыбалась, как давнему знакомому. Ничего, преодолеем трудности, не впервой. Да и когда она, эта жизнь, легкой была? Выкарабкаюсь! И других вытяну! Вот такая я была самоуверенная этим утром.

Приподнятое настроение тянулось со вчерашнего дня, из-за таких приятных хлопот по встрече нового гражданина Луганска и его знакомства со своей квартирой. Посидели мы дружно, душевно. Я помогла Ирине искупать малыша. Проверила, как застелена кроватка. Всё пеленки, матрасик, одеяльце были такими красивыми, новенькими. Ну, просто любо-дорого на это всё смотреть. Больше всего мне нравилось, что такое же восхищение я читала во взглядах папы и мамы Антошки…

Были и грустные мотивы из-за отсутствия деда. Ещё только приехав, пока мы управлялись с малышом и праздничным обедом, Андрей набрал телефон милиции того города, где проходила командировка отца Иры. Он рассказал о пропавшем. Отправных данных для розыска человека было маловато, но обещали начать поиски и позвонить, если какая-либо информация о нём появится. Хоть бы он нашелся быстрее и… без удручающих новостей.

Сегодня был выходной, можно было позволить себе поваляться в кровати, понежить своё эго. Саша с Леной проспят, как минимум, до одиннадцати. В голову уже лезли строчки стихотворения о малыше… Через пару часов в моем дежурном блокноте уже отразились мои настроения и мысли в переложении на свой собственный опыт.

Cпит сыночек, в калачик свернулся

Ангелок безмятежного сна,

Беззаботно во сне улыбнулся -

Это ж первая в жизни весна.

Мама светится истинным счастьем,

Наслаждается видом душа!

Каждый вздох возлелеян участьем,

Не боясь разбудить малыша.

Мысли нежной заботой объяты:

Как-то сложится жизни полет?

Что ж, волнения, в общем, понятны,

Оградить не во всем повезет.

Будут ссадины, сбиты коленки,

Детских шалостей полный карман,

Слезы, азбука, цифры, оценки,

Дружба, ссоры и первый обман.

Современность внесет коррективы,

Поведенью придаст модный штрих,

И характер, не в меру строптивый

Обуздать предстоит, чтоб притих.

И влюбленности первой порывы

С пониманием встретишь приход,

Негативов вскрывая нарывы,

Мудрый надобно выбрать подход.

Лишь морщинки расскажут про годы

Да сыночка внушительный рост,

Лишь бы всех миновали невзгоды...

Для тебя этот путь был не прост.

Спит сыночек, в калачик свернулся

Ангелок безмятежного сна,

Беззаботно во сне улыбнулся,

Так какая по счету весна?

Вполне удовлетворённая новорожденным стихотворением, я встала с поднадоевшей постели, привела себя в порядок и пошла на кухню готовить обед своим выросшим деткам.

Всё получилось по плану. К полудню, как я и предполагала, наша семья, хоть и не полная из-за отсутствия папы, собралась на кухне. Мои дети продолжали делиться впечатлениями о малюсеньком Антошке, особенно Лена. Я же очень надеялась на то, что она не будет спешить сделать меня бабушкой, поэтому постаралась перевести тему на предстоящий выпускной вечер в школе и поступление в институт.

НЕОБХОДИМОСТЬ

Звонок в двери прервал наше лениво-праздное состояние. Открывать пошёл Саша. В прихожей раздался его удивленный зов: - «Мама, встречай гостей»! Я неспешно выбралась из-за стола, по ходу пытаясь угадать, кто бы это мог быть… Каково же было моё удивление, когда на пороге я увидела синенькую коляску, и уже потом стоящих за ней Андрея и заплаканную Иришку. Не задавая вопросов, я покатила коляску с Антоном в зал, жестом показав, чтобы проходили и остальные.

Прошли, сели. Ясно, что-то случилось. Я вопрошающе смотрела на Андрея. Он казался спокойнее, должен был и начать объяснять первым, так и случилось.

- Анна Сергеевна, вы извините, что мы без предварительного звонка. Дело в том, что Ира так швырнула свой мобильник, что он больше не захотел включаться, а телефон был записан именно в телефонной памяти, извлечь не получилось.

- Понятно, - сухо ответила я, не сводя вопроса со своего взгляда.

- Да, я объясню. Нам позвонили из милиции. Там из реки вытащили труп неизвестного мужчины. Он высокий, плотного телосложения и… седоватый, так что вполне может оказаться… Ну, вы понимаете.

Так же сухо произнесла я, и тут же закрыла свой рот ладонью. Что я говорю?.. Откуда вдруг такая уверенность? Но было поздно. Ира и Антон оторопело уставились на меня.

- Ой, извините вы меня, дурочку! Сейчас объясню. Просто я видела сегодня сон. Когда мне такое снится, то все выпавшие трудности, заканчиваются благополучно. Поэтому я и сказала так. Будем надеяться, что это не твой отец, Ира. Извини за несдержанность.

- Так и мне то же кажется… - тихо проговорила Ира, - этого просто не может быть. Не мог он так закончить жизнь… Даже не увидев своего внука…

- Да, милая. Пока рано падать духом. Не расстраивайся раньше времени. Так вы собрались ехать?

- Да, - вновь вступил в разговор Андрей, - нас ждут на опознание. Но вот как быть с малым? Это займёт сутки или чуть больше. Мы на моей машине. А вот Антошку, кроме вас мы никому не можем доверить… Если откажетесь, мы тогда едем с ним.

- Нет, это исключено! Куда?! Ему же ещё недели не исполнилось, пупок ещё не зажил!.. – что-то уж чересчур эмоционально отреагировала я, представив как это будет выглядеть, если малыша они возьмут с собой. – У меня, конечно, проблемы с работой будут, но нет ничего неразрешимого. Езжайте и не тратьте время на пустые разговоры. Крестника сохраню в целости и сохранности.

- Ой, спасибо Вам! Вы такая добрая!.. – запричитала Иришка.

- Так, стоп! – прервала я Иру, - вы всё необходимое для него взяли? Питание, пеленки, подгузники, сразу и не соображу, что ещё понадобится…

- Да, конечно! – отчитывался Андрей. – Даже ванночку привезли. Только она внизу, в машине, я сейчас сбегаю… Я всё вроде продумал…

Пока Андрей бегал за вещами, мы с Ирой обменялись вторично телефонами. Андрей оставил для этого свой. Вернувшись с двумя большими сумками и ванночкой, он разорвал банковскую пачку купюр по 50 гривен и, не считая, отделил приблизительно четвертую часть.

- Вот, пусть у Вас на всякий случай будут. Если что-то нужно купить, не стесняйтесь, тратьте. Это не последние.

- Хорошо, спорить не буду, положи на стол, лишнее не потрачу. Мне нравится, Андрей, твои деловые качества. Ты за эти несколько дней в моих глазах сильно вырос. Что ж, вот так, выпавшие испытания и делают из мальчиков настоящих мужчин. Это понятие гораздо шире, чем первая близость с девочкой… Ты понимаешь, о чем я хочу сказать. Настоящим мужчиной, в моём понимании, становятся тогда, когда берут на себя ответственность за жизнь других людей.

Я поцеловала на прощание обоих и, перекрестив, пожелала удачи в поиске Ирининого отца. Осознание выпавших проблем пришло уже после того, как за молодыми людьми захлопнулась дверь.

Я склонилась над коляской. Малыш мирно спал в красивом голубеньком конвертике с белыми кружевами. Какой же он ещё малюсенький! А такие испытания уже ему выпали: как же без мамочки, без её молочка? Но что поделаешь? Жизненная необходимость. Придётся потерпеть, надеюсь, не долго. Питание вот придётся попробовать другое, хоть бы подошли эти магазинные смеси.

- Мама, - прервала мои мысли Лена, - а что, нам Антошку оставили? И на ночь?

- Да, моя хорошая, поможешь мне?

- Конечно, а можно мне его на руки взять?

- Пока нет. Пусть спит… Думаю, такая возможность тебе ещё представится, но только в моём присутствии. Он же головку ещё не держит, я покажу, как нужно брать. Он может себя беспокойно вести, не чувствуя рядом маму… Но мы с тобой обязательно справимся, да?

- Конечно, ты же нас двоих вынянчила. Подумаешь, сутки. Это не много.

- Что-то у меня предчувствие, что сутками здесь не обойдётся… Ладно, поживём – увидим.

Уже через час мы услышали кряхтение, а затем и плаксивые призывные звуки. Лена первая подбежала посмотреть на проснувшегося малыша.

- Мама, он глаза открыл!

- Тише, не кричи. Он, конечно, еще мало реагирует на звуки, но и лишние эмоции ни к чему. Спокойнее.

Я подошла, достала «кулечек» и положила на обеденный стол. Ну, конечно, памперс пора было сменить. Да и негоже нежное тельце без доступа воздуха держать. Антошка не то, чтобы плакал всерьёз, а так, слегка поплакивал, как бы пытаясь показать, что испытывает какой-то дискомфорт.

- Лена, поставьте с Сашей большую эмалированную кастрюлю воды кипятиться, нам она в любом случае понадобится.

- Да, сейчас, - отозвались оба и одновременно мои дети, рассмеялись от такого совпадения и пошли выполнять порученное.

Ну что же, коляска вполне пригодна, как детская кроватка. Я застелила матрасик новёхонькой пелёнкой, под которую положила специальную, непромокаемую ткань. Сняла с Антошки памперс, как в старые добрые, то есть наши, времена, соорудила подгузник из старенькой моей наволочки, запеленала, не очень туго, и положила человека в коляску. В комнате было градусов 20, для малыша немного прохладно, поэтому оставила на голове тоненький батистовый чепчик и укрыла его еще и красивым махровым полотенцем. Антошка лежал смирно, за это время я успела приготовить ему водичку в бутылочке с соской для питья, а в другую бутылку налила заваренную питательную смесь для новорожденных, но ей предстояло немного остыть, прежде чем можно будет дать малышу на пробу.

Хорошо, что сегодня у меня выходной. А вот за завтра нужно договариваться… К кому ещё, как не к Анатолию обратиться за помощью? Я набрала его телефон.

- Аннушка! – услышала я его, как всегда, приветливый голос, - Вспомнила о холостяке? Рад слышать тебя!

- Толя, здравствуй! Ну, ты, наверное, догадываешься, что раз звоню в выходной день, то это не просто так. Я понимаю, что это не скромно, но мне в очередной раз нужна твоя помощь…

- Рад буду помочь, если это в моих силах.

- Мне нужно пару дней побыть дома по весьма неожиданным причинам… А не появиться на работе тоже нельзя, там та бумажная волокита с проверкой бухгалтерской всё тянется. То им такие данные дай, то другие. Замучили уже. Ты по старой памяти, сможешь им дать, что они попросят? Ну и оформить за меня отгулы, естественно?

- Смочь-то смогу, но удовлетвори моё мужское любопытство, к тебе не муж вернулся, или того хуже, не любовником обзавелась? Прости за некорректность, но уж позволь, на правах друга быть откровенным… Честно говорю, уже ревную!..

- Успокойся, пожалуйста! Никаких мужчин, ни мужа, ни любовника. Кстати, если не занят, можешь заглянуть в гости, покажу тебе эту причину… Ой, а я ведь обманываю тебя… Да, причина – мужчина, только в другом плане, к нему ревновать не стоит.

- Так, уже выезжаю! Дважды меня в гости приглашать не нужно. Заинтриговала совсем… Жди!!!

Он отключился. Я осмотрела комнату, все ли в порядке для приёма гостя. Убрала не нужные пока пеленки и распашонки в шифоньер. Отнесла ванночку и принадлежности для купания. Поправила съехавшее покрывало на диване. Остальное было в относительном порядке. Малыш вновь начал подавать признаки беспокойства, а у меня ещё его питание не остыло до нормы. Я взяла его на руки и попыталась дать водичку. Он сделал несколько глотков, покривился, но замолчал. Его примерного поведения хватило минут на пятнадцать, а к тому времени смесь дошла до нужной кондиции. Я с облегчением вздохнула и начала кормить проголодавшегося.

За этим занятием меня и застал Анатолий… Да, такого удивленного, можно сказать, опешившего, я его еще не видела. Кивнув головой в сторону кресла, я продолжала молчать, хитро улыбаясь, и, наслаждаясь произведенным эффектом.

- Откуда такое чудо? – полушёпотом спросил, не выдержав, Анатолий.

- На работу нужно ходить, когда такие события обмывают, - продолжала я обыгрывать ситуацию.

- Так, что?.. Неужели дочь?.. Но… не может быть. У неё же выпускной на носу. Платье, помнится, покупали бальное, но никак не для беременных. Сын – мал ещё. Ты – не могла. Всё время на глазах. Старого ловеласа, тем более врача, не смогла бы обмануть. Да тогда и не два дня просила бы, а два года… то есть три по уходу за ребёнком. Ну, не томи, рассказывай, в какой капусте нашли?

Скормив Антошке положенную норму, отняла бутылочку, но ему это не понравилось, и он криком добился продолжения приятной, как выяснилось, процедуры. Значит, замена материнского молока прошла успешно, хотя рано радоваться, посмотрим, как организм отреагирует. Получив добавочную норму, он меня отблагодарил тем, что написал прямо мне на новый халат. Сама виновата, памперс же сняла. Я также молча аккуратно, перепеленала ребёнка, положила в коляску. И удостоверившись, что возражений полежать у Антона пока не было, решила прояснить Толе ситуацию. Слушая мой рассказ, он то и дело качал головой. А ведь я ему не рассказывала, при каких обстоятельствах мы познакомились с Ирой. В конце он воскликнул:

- Ну, ты даёшь! Родные между собой не могут договориться, а тут абсолютно чужие люди!.. Да тебе памятник при жизни поставить нужно за отзывчивость сердца… А я, как дурак с коньяком, с шоколадом… В кои-то веки Аня в гости пригласила. Хорошо, хоть цветы по пути не попались, а мысль была. Ладно, не дергайся, я ж добрый… Давно таких малышей не видел, приятное зрелище, однако!..

- Извини, что в очередной раз подвела… А у тебя сегодняшний вечер свободен?

- Как видишь, теперь абсолютно.

- Тогда не спеши убегать. Я, конечно, для посиделок сегодня не гожусь, но мне приятно будет устроить таковые для тебя. И это совсем не сложно. Решаешься?

- Усегда готов! – подражая незабвенному Папанову из фильма «Бриллиантовая рука» почти в полный голос провозгласил Толя.

Я набрала телефон Ольги, после минутного объяснения, услышала ответное: «усегда готова», что и требовалось подтвердить. Уже через пятнадцать минут соседушка ввалилась в квартиру с парующей жаровней только что приготовленного плова. Очень своевременно, однако. Пошутив по этому поводу, я представила Анатолия Петровича Ольге. Заочно они уже были знакомы. Как и следовало ожидать, открыв рот от удивления, Ольга уставилась на коляску. Я же не предупредила её об оставленном крёстнике. Пришлось и ей прояснить ситуацию. Она была не в курсе только последних событий, поэтому много времени это не отняло.

Вскоре с рыбалки вернулся и Виталик с пойманной щукой, оставив её нам, пошёл домой с остальным уловом и привести себя в цивильный вид. Анатолий Петрович взялся сам её разделать и приготовить. Ольга занялась остальной готовкой и сервировкой стола.

А я, осталась в зале с малышом. Он начал капризничать. Укачивая на руках, мне удавалось его успокоить, но не надолго. Он вновь и вновь начинал плакать. Причину узнать было невозможно. Толи из-за нового питания животик беспокоило, толи желудочек просто ещё не научился, как должно работать, толи почувствовал отсутствие мамочки. Но я и предполагала, что просто мне с малышом не будет. Главное, проблему замены меня на работе, я разрешила. Анатолий пообещал, что, сколько будет нужно, он будет меня замещать. Я, в свою очередь, обещала держать его в курсе событий.

Поздно вечером, когда гости уже разошлись, наконец, раздался долгожданный звонок от Иры. Да, я оказалась права, труп, вытащенный из воды, был не её отец. Иришка спрашивала о самочувствии Антона. Я её успокоила, сказала, что он ведёт себя более менее нормально, что только иногда плачет. Это была не совсем правда, но зачем расстраивать и так переживающую за всё Иру? Права я оказалась и в том, что сутками здесь не обойдётся, что Ира захочет сама поискать отца по больницам, пойти на предприятие, где он был в командировке. Я поддержала её в этом. Да, поиск отца в таких обстоятельствах – святое дело. А я потерплю, просто обязана справиться.

ПОИСК ПЛЮС СУМБУР

Следующий звонок от Иры был в восемь часов утра. Я с трудом заставила себя проснуться и взять телефон. Конечно, она волновалась, как там ребёнок без неё. Откуда ей было знать, что я с Антоном всю ночь промучилась. Он никак не хотел успокаиваться. Только к утру и заснул. Но я зажала свое сонное состояние в кулак и спокойным, даже бодрым голосом отвечала на Ирины вопросы, скрыв и на этот раз действительное положение дел. Я поздравила Иру и Антона с недельным возрастом. Пожелала быстрее найти деда такому хорошему послушному внуку. Хорошо, что разговор не затянулся.

Но только я закрыла глаза в надежде заснуть, как раздался следующий звонок от Анатолия Петровича. Его тоже волновало: дал ли мне крестник выспаться ночью. Тут я уже обманывать не стала, пожаловалась, что всю ночь не спала, а утром звонки не дают спать. Понятливый Толя пожелал быстрее заснуть и отключился.

Думаете конец звонкам? Ничего подобного! Минут через пять раздался звонок от Ольги. Ну, соседку я одной фразой оборвала, сказав, что если она мне подруга, то пусть спустится и побудет моим референтом, а не то я умру от недосыпа. У Ольги был от нашей квартиры ключ, как говорится, на всякий пожарный случай, так что сама обещала прийти и охранять мой и Антонов сон.

Это, пожалуй, сработало. Я заснула, а когда открыла глаза, было уже два часа дня. Я сразу запаниковала, что у меня Антон голодный остался, но было тихо. Никто не плакал. На столе стояла почти пустая бутылочка со смесью, которую поставила туда не я. Ну, конечно, это Ольга. Золотая у меня соседушка. Послышался звук открываемой в зал двери, где я и спала. Увидев, что я смотрю в их сторону, Ольга отчиталась:

- А вот и мы-ы! Да-а! Мы тут чу-уточку обде-елались, пришлось помыть грязну-улю. Во-от мы какие нехоро-ошие… Да? Агу-у, маленький, - Ольга информацию давала мне, но разговаривала с малышом, поэтому и тон был соответствующий, сюсюкающий.

- Оленька, ты у меня просто добрая фея! По-моему, я не только выспалась, но и переспала. Как он себя ведёт?

- Отлично! Еще ни разу не плакал. А, хотя нет… Утром кушать просил, прямо требовал! Попробуй такого не накормить! Умница! Покушал и снова заснул…

- Даже не верится. Я уже думала, что он все время будет так орать… И его жалко, и у самой мозги уже набекрень были… Ты ему питание по норме дала?

- Какая может быть норма? Он сам её себе отмерил. Как наелся, так и соску выплюнул.

- Подожди, так сколько он слопал?

- Да вон по бутылке смотри, я её по поясок наливала.

- Хм, если бы он плакал, то я бы считала, что от переедания… Для него это слишком много!.. Но он молчит… И, похоже, очень даже неплохо себя чувствует. Кто эти нормы и для кого рассчитывает, мне интересно? Так может, он ночью от голода плакал? Я ж по-книжному, сколько положено и дала. Боялась, перекормить, как днём.

- Да не ломай ты голову! Кто знает, что ему не так было и кто прав. Делай, как чувствуешь, вот самый лучший учебник жизни. Мы же бабы, в нас природой это заложено. И не кривись! Ничего ругательного в слове бабы нет.

- Да ладно, спорить не буду, - отмахнулась я, - а где мои дети великовозрастные? Обещали помогать…

- Лена на консультации, - передавая мне малыша, поясняла Ольга, - а Сережа мне воду накипятил для Антошки, а потом ему кто-то позвонил, ну и убежал. Сказал, что скоро будет.

- Ох уж и помощники… Хотя я им ещё всё равно не доверила бы нянчиться с малышом без взрослых.

- Да ладно тебе! С одним младенцем не справимся? Пусть своими делами занимаются, ещё нанянчатся за свою жизнь.

В таких, приблизительно, хлопотах прошли ещё двое суток. Капризничал Антон меньше, чем в первую ночь, так что, можно сказать, мы дружно справились с выпавшим испытанием.

Ирина звонила часто, волновалась за сыночка, но продолжала поиски. К сожалению, пока безрезультатно. Не найдя отца в самом городе, они поехали по пути следования поезда. Дело в том, что именно в ту ночь от поезда отстал один из пассажиров, но когда это произошло, проводник не знал. Он заметил, что пассажира не хватает уже перед прибытием в Луганск. Как выглядел пассажир, он не запомнил. Вроде мужчина. Вот и вся информация. В билетах фамилии не проставляются, поэтому сказать что-либо более конкретное он не мог. Отставший пассажир за помощью ни в милицию, ни в железнодорожные службы не обращался. Вещей лишних в купе тоже не осталось, к сожалению. По ним можно было бы понять отец это или нет. Проводник решил, что пассажир просто решил сойти раньше, раз взял с собой вещи.

Ира знала, что у отца была с собой всего одна спортивная сумка, куда он умудрялся уместить и документы, и смену белья со спортивным костюмом. Так что мог запросто выйти за сигаретами и прихватить сумку с собой. Но по правильному ли следу шли Ира с Андреем? Ответа на этот вопрос пока не было. По крайней мере, они все равно приближались к дому.

В третий вечер пребывания крестника у нас, заявился мой бывший. А ведь я уже стала привыкать про себя называть его в прошедшем времени… Двери ему открыла Лена, не пустить отца она, конечно же, не могла. Какие бы события не разлучили детей с ним, они его всё равно в глубине души любят. И это правильно, это хорошо. Но то, в каком виде он пришёл…. Я бы его не пустила в квартиру по причине его невменяемости. Да, он был пьян. Непонятно, как вообще добрался до квартиры. Ввалившись, он просто сполз по стеночке, привалился к углу и заснул…

«Любите девушки простых романтиков»… - всплыла у меня в мозгу строчка из полузабытой песни. К чему вот только? Никак Володя не похож на романтика, особенно в таком виде. Да и на домашнего мальчика, которого в этой же песне советовали бросить, он тоже не тянет. Странные ассоциации выдаёт, порой, мозг… Полюбовавшись на спящего в прихожей мужа, я вернулась в зал к малышу, решив ничего не предпринимать пока. Здоровью, кроме выпитого алкоголя, ничего не угрожает. Пусть себе спит.

Так он проспал часа три. Уже после того, как мы с Леной искупали и покормили Антошку, он стал подавать первые признаки просыпания. Лена, весь вечер возмущалась спящим в прихожей отцом. Она очень скучала за ним, а он совсем не звонил ей, не интересовался её и Сергея делами. Она же выпускные экзамены сдаёт, а ему и дела нет, какие оценки она получает. Я отмалчивалась, но мне было стыдно за такое поведение Володи. Как могут люди так быстро измениться. Дети есть дети, они не виноваты в ошибках родителей.

Как мне не хотелось сегодня выяснения отношений, но я понимала, что этого вряд ли удастся избежать. Лена ушла к себе в комнату готовиться к завтрашнему экзамену по истории. Сергей должен был вот-вот придти с гулянья. Это был довольно опасный момент. Хоть бы не возникло скандала.

За стенкой слышались звуки спускания воды в унитаз, открывания крана с водой, глухие удары тела о стены… Тяжело давалось вертикальное положение, понятно, но никто же насильно ему алкоголь не заливал, надеюсь. Да, неприятная ситуация… Как еще на малыша отреагирует? Надеюсь, не обидит.

После ванной муж прошёл на кухню. Поставил чайник. В это время пришел с улицы Сергей. Я вышла ему навстречу и, приложив палец к губам, показывая, чтобы молчал, поманила в зал. Закрыв двери, я тихо объяснила ситуацию. Сергей не скрывал недовольства, согласился не лезть с разговорами к пьяному отцу, но обещал вмешаться, если тот полезет ко мне. Сын был голодным. Выхода не было. Я пошла на кухню разогревать ему ужин.

Муж тупо уставился на меня. Я постаралась не реагировать, взяла ожидающую Сергея порцию картофеля с курицей и поставила в микроволновку. Подождав положенное время, вытащила и, прихватив хлеб, унесла сыну в комнату. Муж не нарушил молчания. Это меня очень даже устраивало. Но тут послышалось «уаканье» из зала… Я поспешила к малышу.

Попив чаю, видимо придя в более менее адекватное состояние, муж прошёл в зал, где я пыталась успокоить раскапризничавшегося крестника.

- Это кто? – кивая на ребёнка, спросил он. – Неужели Ленка успела в подоле принести?

- Скажи спасибо, что она не слышит этого, - поспешила заступиться за дочь я, - как ты можешь в таком пренебрежительном тоне о дочери говорить? Это не её…

- Неужели твой?

- Да, мой. Только крестник. Ты зачем пришёл? Не стыдно перед детьми в таком виде появляться? Они ведь скучают по тебе… Почему с ними не общаешься?

- Я не понял, чей это ребёнок?! – видимо до мужа не дошёл смысл моего ответа.

- Только голос мне тут не повышай, хорошо?! Ясно же сказала. Это не мой ребёнок.

- Чужой. Ты их не знаешь. Попросили присмотреть. Ты не ответил на вопрос: зачем пришёл?

- А я насовсем! – ответил он устраиваясь напротив меня в кресле. -

Ты – моя жена. Я тут прописан. Квартиру ты не хочешь разменивать… А мне жить негде.

- Но до этого тебе было где жить. Что случилось? Ты ушёл от Гали?

- Нет. Я ещё не решил. Все вы бабы одинаковые… Вам бы всем мужика захомутать и на его горбу всю жизнь кататься. Чем больше денег носишь, тем крепче любят, а случись что… сразу плохой становишься.

- Что-то случилось? Ты потерял работу?

- Нет. С чего ты взяла? Просто я не могу на зарплату купить квартиру.

- Что тебе понятно?

- Володь, давай не будем нагнетать обстановку. Тебе бы проспаться сначала…

- Так это точно не Ленкин ребёнок?

- Поговорим, когда ты будешь в состоянии усваивать информацию. Ты где собираешься ночевать?

- Где, дома? Здесь или у Галины?

- А ты пустишь к себе?

- Я могу разложить тебе кресло, если тебя этот вариант устроит. На большее – не рассчитывай. И ещё с условием, что не будешь ворчать, если малыш не даст ночью спать.

В комнату вошел Сергей. С отцом поздоровался сухо, пошёл на кухню отнести посуду и налить себе чай. Володя опять нахмурил брови, провожая сына ничего не выражающим взглядом. Лена тоже не усидела у себя в комнате. Вышла, поздоровалась с отцом. Он снова спросил, не её ли это ребёнок, получил возмущённый отрицательный ответ теперь уже от дочери, вроде бы поверил. Но Лене не понравился его тон и, она, вздернув горделиво плечами, ушла к себе. Вернулся Сергей с кружкой чая. Сел возле меня на диване. Антон начавший было засыпать, снова забеспокоился, покряхтев, заплакал. Я проверила подгузник. Да, он был мокрый. Я перепеленала малыша, на этот раз, одев на ночь памперс. Немного покапризничав, Антошка заснул. Я уложила его в коляску.

Тихим голосом спросила ещё раз мужа, где тот собирается ночевать. Володя сказал, что он здесь заснуть всё равно не сможет. Кое-как выбрался из уютных объятий кресла, восстановил равновесие и, пошатываясь, пошёл по направлению к выходу. Сергей молча встал, чтобы проводить отца. Я осталась в зале. Через некоторое время, услышав звук захлопнувшейся двери, я облегчённо вздохнула. Надеюсь, уже проспавшийся муж не попадёт в неприятности из-за своего пьяного состояния. Вечер должен быть прохладным. Свежий воздух быстрее его протрезвит окончательно. Остальное, в том числе и выяснение отношений, не сегодня. На душе было просто противно. Я поймала себя на мысли, что мне абсолютно всё равно, что он меня бросил. Жить одной ничуть не хуже. Ну а любовь… В идеале, да, хочется любить и быть любимой, но… это уже тоже не любовь, а так, жевательная резинка отношений… Не более.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

Долгожданный звонок в двери. Ирина с порога бросилась ко мне в объятья. Слёзы разочарования… К сожалению, поиск результата не дал. Оставалась слабая надежда, что слух о том, что дочь ищет отца дойдёт до того, кто может пролить свет на случившееся…

Поблагодарив меня за все мои хлопоты, молодые люди забрали Антошку и уехали. В квартире сразу стало как-то неуютно, пусто… Даже сердце заныло от расставания… А ведь я ему почти никто… Трое суток он пробыл у меня, а уже успела привязаться к этому тёплому, беспокойному комочку, доставившему столько волнений.

В тот же день я вышла на работу. Анатолий обещание сдержал, замещал меня с усердием и прилежанием. Передав дела, потребовал от меня подробный рассказ о поиске пропавшего. Его тоже взволновали злоключения совсем не знакомых ему людей… Вот в этом и кроется такое простое понятие, как человечность. Способность сопереживать – одна из главных её составляющих.

Рабочий день клонился к завершению, когда раздался звонок от Володи. Поморщившись, потому как ничего хорошего это предвещать не могло, я все же ответила.

- Аня!.. - услышала я взволнованный голос мужа, - Аня, пожалуйста, проконсультируй меня. Я, кажется, заболел, и серьёзно. Всю ночь промучился, с работы раньше времени ушёл, да еле дошёл домой…

- Что у тебя болит?

- Голова… Смотреть не могу, больно.

- Температура высокая?

- Да откуда я знаю?.. Мне плохо, а она вопросы задаёт… Ну и врачи у нас…

- Хм, не хами только. Это тебе точно не поможет. Последний вопрос: ты у Гали?

- Жди, сейчас к тебе приедет «скорая» и привезёт сюда, я договорюсь.

Я спешно отключила телефон, чтобы не слышать возражения мужа по поводу поездки в стационар. Знаю его, привык, что я дома, под рукой. И диагноз поставлю, и лечение назначу, и вылечу. Странная ситуация складывается… Вроде бы бывший, столько пережить из-за его загула пришлось, а всё равно свой… И в беде не оставишь, как бы не сердилась на него.

Договорилась с дежурной машиной «Скорой помощи» быстро. Через полчаса Володя уже лежал на кушетке в манипуляционном кабинете, где Зоя Ивановна пыталась установить причину его недомогания. Температура была в норме, а вот давление зашкаливало все разумные пределы. Гипертония доставляла неприятности ему уже давненько, но таких цифр ещё не было. Сразу пришло на ум, что это следствие его участившихся запоев, и позавчерашнего в том числе. Я подошла с фонендоскопом послушать сердце. Его то стук был мне, как никому знаком… Пока оно работало ритмично, как ломовая лошадь вытягивало весь буксующий организм, но помочь ему нужно было незамедлительно. Посоветовавшись с Зоей, расписали схему капельницы для медсестры. Я сходила в дежурную аптеку и докупила недостающие лекарства…

Домой я попала только к полуночи, когда давление у мужа снизилось до безопасных границ. Дети мирно спали по своим комнатам, так и не дождавшись маму. Ничего, не маленькие, да и не впервой. А вот Галя так и не пришла проведать Володю. Интересно, почему? Не меня ли боится? Я прямиком прошла в ванную, наспех помылась под душем. Высушив феном волосы, перекусив тем, что не нужно было разогревать, повалилась на расстеленный диван. Сказалась усталость последней недели:

уже через пять минут я крепко спала.

Утром, придя на работу, первым делом зашла в палату к мужу. Чувствовал он себя всё ещё неважно, хотя давление было не очень большим. Оставив на тумбочке творог, булочку и пак сока, стараясь казаться по-деловому собранной, вне эмоций, попросила передать Галине, чтобы, когда она придёт, подошла ко мне или к Зое Ивановне для разговора о лечении. Видно было, что мужу было не по себе. Он старательно избегал моего прямого взгляда. Понимая его, я ободряюще улыбнулась и вышла из палаты. Меня ждал свой кабинет. Дел на сегодня было намечено много.

Но только я погрузилась в изучение бумаг, как раздался звонок от Иры. Нашёлся отец!.. Он несколько дней пролежал в тяжелейшем состоянии в одной из больниц того города, где и сошёл с поезда. Самое удивительное, что Ира была в той больнице, но информацию ей о таком больном не дали. Вот такое стечение обстоятельств. Отец сам, когда смог заговорить, позвонил Ире. У него были сломаны ребра, нога, и разбита голова. Это всё, что он смог сказать из-за плохого самочувствия. Телефон взял его сосед по палате и назвал координаты, где его можно найти.

Ира уже ждала Андрея на машине, чтобы ехать к отцу. Опять вставал вопрос с малышом. Совершенно не думая о последствиях, я сказала, чтобы Антона и самое необходимое ему привезли прямо в больницу, а остальные вещи завезли сразу домой.

Рабочий день превратился в круговерть. Не дождавшись конца рабочего дня, я воспользовалась приехавшей по делам служебной машиной, уговорила водителя, чтобы он отвез меня с малышом домой. Персонал отделения отнёсся с пониманием к таким неожиданным проблемам, но злоупотреблять этим, конечно же, не стоило. Было бы очень хорошо, если бы Андрей с Ириной вернулись к утру…

К утру они и вернулись. Отца с собой забрать не смогли. Его нельзя было перевозить в обычной машине, а оставлять там тоже было нельзя. В той больнице невозможно было сделать полноценное обследование, кормили, практически, ничем. Оставаться рядом с отцом Ира не могла из-за Антошки. Проблема была разрешима при наличии денег. Андрей согласился оплатить затраты по транспортировке отца на специализированной «скорой помощи». Передав Антона, я переоделась, и мы все вместе поехали в мою больницу договариваться о таком рейсе. Созвонившись, договорились, чтобы отца Иры готовили к транспортировке. Счастливую, но взволнованную Иру с малышом отвезли домой. За отцом поехал Андрей. Я вернулась к своим обязанностям завотделения, успев по пути проведать мужа.

Галина к нему приходила, беседовала с Зоей Ивановной. Всё необходимое Володе она принесла. Диагноз был неутешительным. Обследование показало, что виновником гипертонии были больные почки. Предстояло длительное лечение. Как ни странно, Володя не возражал против лежания в стационаре. Это было не в его характере, но, видимо болезнь его сильно допекла. Другие причины всерьёз рассматривать пока не хотелось: не из-за меня же он согласился на полный круг обследования и лечения…

Сегодня мне по графику предстояло отдежурить и ночь, что было весьма кстати, потому что именно ночью и приехала посланная за отцом машина. Травматологическое отделение приняло ожидаемого больного. Андрей уставший, но довольный тем, что всё разрешилось благополучно, поблагодарил меня и поехал к Ире отсыпаться. Я тоже вздохнула с облегчением. Теперь всё зависело от самого больного, от степени его травм. Проведывание его решила отложить до лучших времён. Достаточно было того, что я просила уделить привезённому максимальное внимание. Врач дежурил опытный, обещал, если состояние пациента будет угрожающим, он сразу свяжется со мной.

Успокоившись, легла на диван в ординаторской, нужно было и мне немного поспать, не из железа же я…

Наконец-то я осталась дома одна в свой собственный выходной. Дел скопилось немало. От уборки перешла к стирке, которая при наличии стирального автомата много времени не отнимала, поэтому параллельно занялась приготовлением борща и фаршированных кабачков. Лето вступало в свои права, уже преподнося свои первые урожаи – свежую зелень, кабачки, редис, салаты, а так же парниковые овощи заодно с молодым картофелем. На одну мою зарплату особо не пошикуешь, но уж кабачки и молоденькую зелень позволить всегда можно. Остальное, что «кусается» в ценах – только изредка.

Уже через неделю – выпускной вечер. Наряд уже заждался свою принцессу, или принцесса заждалась случая показать себя во всей красе… По новой образовательной системе дочь уже прошла тесты госэкзаменов, результаты были неплохие, но это было чистой случайностью, многие сильные ученики срезались на них. Вот такое неоднозначное нововведение, сродни лотерейному билету, придумало для выпускников министерство образования. Но, как бы то ни было, нтересующий нас институт вот-вот должен был прислать ответ, принята ли Лена на бюджет. Если да, то, как говорится, гора с плеч. Это будет настоящим счастьем. Денег на обучение по контракту у меня нет. Не вытяну я одна такое дорогущее образование.

Доварив борщ, позвонила Ире. Не терпелось узнать новости и подробности происшедшего с отцом. Состояние его было ещё тяжёлое, опасения вызывала травма головы. Сегодня должно было начаться обследование. Оказалось, что отец вышел из поезда (а это все-таки был он) для того, чтобы купить игрушку для своего новорожденного внука. В городе Конотопе находилась фабрика мягкой игрушки и, люди подрабатывали тем, что к поездам выносили самые красивые, востребованные экземпляры. Внимание отца привлёк огромный бежевый лев с богатой коричневой с белым гривой и белый пушистый заяц. Деньги находились на дне сумки, поэтому отец, чтобы не тратить время на доставание, просто повесил её на плечо и вышел из поезда.

Беда случилась именно в тот момент, когда он, выбрав подарок, полез доставать деньги. Молодой парень вырвал у отца из рук сумку и побежал в сторону вокзала. Отец бросился за ним. Кроме денег в сумке находились документы и деловые бумаги – итог командировки, потерять которые никак не хотелось. Пробежав здание вокзала насквозь, они побежали в сторону частного сектора. Вот в первом же переулке отец и получил удар по голове, вероятно, от страхующего вора соучастника. Отец упал, но этого преступникам показалось мало, они продолжали бить его до тех пор, пока корчащийся от боли мужчина не потерял сознание. Если учесть множественность переломов, то напрашивался вывод – садисты, звери, а не люди эти двое. Вероятно, они думали, что убили жертву совсем. Дальнейшие события отец не помнил. Кто и когда доставил его в больницу – тоже. Вот такая приключилась беда с ним. Остальное – дело следственных органов. Пока было неясно, будет ли открыто уголовное дело вообще.

Я пообещала Ире, что завтра сама пойду проведать Антона Алексеевича. Пора было познакомиться с ним. Сколько волнений всем доставил Антонов дедушка! Как хорошо, что он жив!

Такие выходные проходят очень быстро, не успеешь оглянуться – уже вечер. Домашняя работа не видна, но отнимает много сил и времени. Потерев занывшую от усталости поясницу, я села за компьютер и углубилась в изучение скопившихся электронных писем. Параллельно ещё и умудряясь слушать новости, показываемые по телевизору. Последнее время стихи писались редко, что вызывало в душе чувство неудовлетворённости. Нужно выбрать время и восполнить пробел.

Утром пришла в первую очередь к мужу. Чувствовал он себя уже не плохо. Увидев на тумбочке гору продуктов, официальным вежливым тоном попросила навести порядок. Он удивлённо посмотрел на меня. Не привык, чтобы я себя так вела. Конечно, в былые времена сама бы уже бросилась исполнять, а тут… строгую докторшу из себя корчу. Я не стала провоцировать дальнейшую негативную реакцию, просто вышла из палаты и пошла в кабинет. Как же тяжело быть бывшей!..

Около полудня позвонила Ира. Они с Антошкой и Андреем уже подъезжали к больнице, чтобы проведать отца и познакомить деда с внуком, пригласили и меня посмотреть на эту торжественную церемонию. Мы договорились встретиться на входе в отделение.

Я прихватила с собой белые халаты для Иры и Андрея. В волнении мы остановились перед входом в палату. Заговорщицки переглянувшись, дружно вздохнули и, Ира приоткрыла двери, чтобы подсмотреть, чем там занят ожидающий их папа-дедушка. Удовлетворившись увиденным, она открыла дверь настежь, пропуская Андрея с малышом на руках и меня вперёд.

Я решила наблюдать за торжественным моментом со стороны, оставшись недалеко от входа. Нога отца находилась на вытяжке в приподнятом состоянии. Ему было неудобно рассматривать внука, но Ира, забрав малыша, догадалась перевернуть его, почти поставив вертикально, конечно поддерживая головку и прижав к себе так, чтобы не навредить сыну. Слезы покатились из глаз Антона старшего, увлажняя бинты на висках. У Ирины глаза тоже покраснели, по щеке тоже поползла не удержавшаяся слезинка. Андрей догадался и своим платком промокнул ей глаза.

Минут через пять такой семейной пасторали вспомнили и про меня.

- Анна Сергеевна! Ну что вы, как не родная там стоите? Идите сюда. Папа, вот женщина, которая скоро станет крёстной мамой Антошке. Познакомьтесь, Анна Сергеевна, это тот самый Антон Алексеевич – мой любимый папочка!

Дальнейшее поплыло у меня перед глазами расплывающимися кругами. Я рефлекторно схватилась за спинку пустой соседней кровати, чтобы не грохнуться всеми своими нажитыми килограммами на твердый пол и не улечься, как следствие, на соседнюю кровать с травмой головы или чего другого, что ударила. Не зря же она ещё не занята… Впрочем, в тот момент мне было не до шуток… Этого не могло быть… Такое совпадение не укладывалось в голове!.. Это были его глаза, его нос… Губы – не знаю... Усы, бородка не давали их разглядеть. Всё остальное было под бинтами. Я никогда бы и не узнала его в таком виде, но вот он узнал меня сразу! Его неожиданно колючий, холодный взгляд, заставил меня сначала удивиться такой реакции на мою доброжелательную улыбку, затем заставил мозг заработать в напряжённом режиме, разгадывая нелогичный ребус, доставая из памяти подсказки. Запрос увенчался ошеломляющей догадкой! Это он!!! Я присмотрелась, сравнила с картинкой из памяти и…

Нет, я не упала. Собрав в кулак все силы, что ещё не оставили меня в тот момент, я извинилась в пустоту, объяснив, что мне стало вдруг плохо, попросила, чтобы за мной никто не шёл, и вышла из палаты. Я пошла в ординаторскую травматологического отделения. Там находился врач, который и оказал мне помощь. Я сама ему сказала, какое лекарство мне принести и подать. Ира всё же не удержалась, пошла за мной, врач её не пустил, сказав, что волноваться не стоит, что всё под контролем. Попросил не мешать. Затем он позвонил ко мне в отделение. Прибежала взволнованная Зоя. К тому моменту мне уже стало лучше, но вот волнение не смогло подавить даже сильное успокоительное.

Это был он!!! И это стало шоком для меня…

Я с наслаждением вглядывалась в ближайшие ко мне травинки, они слегка колыхались еле ощутимым тёплым ветерком. Когда успели вырасти? А вот моё сложенное вдвое байковое одеяльце, придавленное весом моего распластанного тела, нанесло этой полянке явный ущерб. Не скоро растения смогут выпрямиться… Я мысленно попросила прощения у смятой травы, но тут же и оправдала себя: для того и расстилаются такие ковры по весне, чтобы наслаждаться их мягкостью. Рука непроизвольно стала поглаживать попавшую под неё нежную зелень. Хорошо-то как!

Давно не была на природе. Пожалуй, с самого сентября, когда за грибами ходила. Всё некогда… А ведь тот сентябрь был, как будто, в другой жизни. Сколько событий пронеслось с того дня… Тогда я ещё была вполне счастливая замужняя женщина… Что же дало толчок таким кардинальным изменениям? Было какое-то чувство, что случилось то, что должно было случиться. Самой себе я не могла дать ответ на вопрос: так ли уж катастрофичен для меня уход мужа? Пожалуй, теперь я могу уже ответить, что нет. А вот несколько месяцев назад ответ на него был бы утвердительным.

- Ну, что, красавица, - услышала я голос Анатолия Петровича, старательно моющего машину водой из мелкой речушки, - как тебе природотерапия? Со стороны смотрю – любуюсь… Какое у тебя одухотворённое лицо всё-таки! Если б не данное слово… эх, на что вы, женщины, нас, мужчин толкаете! Это же просто преступление против природы… Таким положением не воспользоваться… Ни один мужик бы меня не понял… Так! Тихо, тихо! Никакой ответной реакции не нужно. Это ж я так, в сердцах, что ли… Ты лежи, отдыхай. В первую очередь я тебе друг! Женщин я перевидал много за свою непутёвую жизнь, а вот таких, как ты – таких просто не бывает на свете. Ты – раритет. Тебя охранять красной книгой нужно…

Я нехотя оторвала взгляд от травинок, повернулась к говорящему, блаженно улыбнулась в ответ. Говорить что-либо не хотелось, да и зачем? Всё и так понятно. Толя – настоящий друг!!!

Домыв машину, искупавшись в речке он не вытираясь, сел спиной ко мне на свободное место на одеяле. Несколько холодных капель заставили мой расслабленный организм вздрогнуть и тут же вернуться в прежнее разнеженное тёплым солнышком состояние.

- А вот теперь я тебя внимательно слушаю. – решительно потребовал от меня откровений о случившемся настоящий друг. – И не пытайся уйти от прямого ответа. Меня дурачить не стоит. Не получится. Подробности мне не нужны, но самую суть проблемы, уж, пожалуйста, доверь.

Я мысленно спросила саму себя: смогу ли я погрузиться в свои переживания, чтобы не впасть в истерику? С удивлением обнаружила, что мне, действительно, хочется выговориться, чтобы события двадцатилетней давности не вызывали во мне этот непреодолимый комок-спазм в груди. Придётся раскрывать интимные нюансы перед мужчиной… Впрочем, какая разница?.. Ладно, попробую.

- Толь, спасибо тебе за всё!..

- Я жду ответа на свой вопрос.

- Не дави. Хорошо, я попробую.

- Вот и умница…

Выдержав паузу, я смогла настроиться на рассказ и, тяжело вздохнув, начала повествование:

«Мне было тогда двадцать лет. Мы познакомились – против правил приличия – в трамвае. Наши взгляды просто пересеклись… и я поверила в любовь с первого взгляда. Я так и не смогла тогда отвести от него глаза… Ой, нет, я их опускала, пыталась смотреть в окно, но они всё равно возвращались к его лицу, к его глазам, к его улыбке. А он всё время смотрел на меня, он видел мои попытки уйти от его взгляда, понял, что я не смогла это сделать. Он победил мою застенчивость сразу и бесповоротно.

Минут через десять, он подошёл ко мне, просто протянул руку для знакомства и назвал своё имя: - «Антон». Я подала ему свою, и также произнесла ответное: - «Аня».

Ничего не говоря, он потянул меня к выходу. Мы сошли на первой остановке трамвая, хотя ещё не доехали до своих остановок. Мы просто бродили по городским улицам, разговаривали, ели мороженое. Было такое чувство, что мы знаем друг друга уже давно. Оба были студентами. Только я училась в медицинском институте на втором курсе, а он – в машиностроительном на четвёртом. Как оказалось, жили мы в разных концах города, наши институты тоже были далеко друг от друга, по разным транспортным маршрутам. Так что наша встреча была случайным подарком обстоятельств».

- Толь, ничего, что я так подробно? Тебе, наверное, скучно слушать эти сантименты? Да и время не резиновое…

- Глупости! Ты так увлекательно рассказываешь… Я заслушался. Продолжай, дела подождут.

И я продолжила:

«Я влюбилась. Он – тоже. Через неделю наших встреч

я уже не представляла свою жизнь без Антона. И когда мы поехали с семьёй отдыхать на турбазу, он последовал за мной. Неподалёку от пляжа на реке Донец – это в районе села «Хрестовое» – в лесу он поставил свою туристическую палатку. Я, естественно, была там частой гостьей… Со всеми вытекающими последствиями… Устоять была не в силах, да особо и не пыталась. Мы оба были в раю в этом нашем «шалаше».

Ещё через неделю, по приезду в город, он пригласил меня на день рождения к его лучшему другу. Я уже и не помню, как его и звали. Антон очень хотел, чтобы я влилась в их дружную компанию, чтобы всем понравилась. С азартом рассказывал он обо всех и о каждом.

В этот день я нарядилась в самое лучшее моё платье. Оно было белое с редкими нежными розами, с полуоткрытой спиной и красиво задрапированным декольте. Когда Антон пришёл за мной, он, буквально, оторопел от неожиданности. Такой нарядной, с уложенными в прическу локонами, в босоножках на высоком каблуке он меня ещё не видел. С нескрываемой гордостью он представил меня друзьям, как свою любимую девушку. Чувствовалось, что это было полной неожиданностью для присутствующих. Встретили меня хорошо… Но чувствовала я себя там не совсем уютно из-за откровенного разглядывания, оценивания. Я уже и не рада была, что так расфуфырилась. Все были одеты намного проще. Антон с меня глаз не сводил, ему-то я точно угодила. К сожалению, и имениннику тоже. Я неоднократно ловила на себе его многозначительный взгляд.

Компания была, что называется, навеселе. Затеяли эту глупую игру в фанты на исполнение желания. Всем загадывались самые простые и весёлые желания, поэтому я тоже согласилась участвовать. Но когда вытащили бумажку с моим именем, именинник пожелал поцелуй от этого фанта. Как он мог знать, что это я? Скорее всего, они договорились и подстроили мне проверку. Антон «вспыхнул», ему не понравилось задание, но, тем не менее, он во всеуслышание сказал, что для лучшего друга он стерпит такое.

Я особо не сопротивлялась, думала, что обойдётся обычным чмоканьем в щёку. Но его друг довольно сильно меня сжал в объятиях и впился в губы. Я вырвалась под дружный смех его друзей. Назвали меня дикаркой. Настроение было испорчено окончательно. Антон успокаивал, просил ради него остаться до конца праздника. Я не могла ему отказать. Но и видела, что именинник с меня глаз не сводил. И ещё там была одна девушка… Она откровенно зло смотрела на меня. Я сразу догадалась, что ей нравился Антон. Своим появлением, наверное, я перешла ей дорогу. Но что я могла изменить?

Через пару дней Антон пригласил меня погулять в парке «1-го мая», покататься на каруселях. Там же были и его друзья. Погуляли мы неплохо, но вся компания увязалась проводить меня домой. Так его друг узнал, где я живу.

Он заявился ко мне уже на следующее утро. Откровенно признался, что намерен отбить меня у Антона, потому что я ему очень понравилась. Я тогда смело заявила, что у него это никак не получится, что я люблю Антона, и он любит меня. Я сказала, что подло так поступать по отношению к другу. На это он мне ответил, что он тоже влюбился, а за своё счастье нужно бороться. Тогда же он припугнул меня, чтобы я ничего не рассказывала Антону, а то он решится на крайние меры. Что он имел ввиду, я не знала, но очень испугалась за здоровье и даже жизнь любимого. Решила промолчать о визите, просто уговорить Антона не приводить с собой друзей.

Антон и сам понял, что зря похвастался мной перед своей компанией. Думаю, что на него тоже было давление со стороны друзей, но… но на это можно было бы не обращать внимания, встречаться и любить друг друга, как прежде. Да вот однажды Антон пришёл ко мне в очень нервном состоянии. С порога спросил: - «Это правда»?

Я попросила пояснить, о чём речь. Оказывается, ему кто-то сказал, что я сплю с его другом тоже. И, мол, друг мне, как любовник, даже больше нравится. И я в скором времени брошу Антона вообще.

Я тогда страшно рассердилась на него за то, что он поверил в эту чепуху, но всё же смогла убедить его в своей любви. Он обещал больше не верить наговорам. Даже решил какое-то время не встречаться со своей компанией. А ещё он сделал мне предложение стать его женой. Ничего кроме «да» я ему ответить не могла. Я очень сильно его любила. Я была счастлива с ним. Вот так, мы стали женихом и невестой. Собирались подавать заявление в ЗАГС. Была назначена дата помолвки. Пора было знакомить наших родителей. Казалось, что всё плохое осталось позади…

В скором времени его родители на неделю уехали на Азовское море. Он должен был тоже ехать, но конечно отдал предпочтение нашим свиданиям в освободившейся квартире. Как узнал его друг, что мы целыми днями наслаждались любовью в его уютной комнате? Не знаю. К себе домой я приходила только ночевать. Я не сказала ещё о том, что Антон подрабатывал грузчиком в соседнем гастрономе на полставки. Он уходил часа на три, четыре, приносил разные вкусности для нас. Я мечтала остаться жить здесь навсегда. А ведь мы познакомились всего месяц назад.

Но однажды в один из таких дней припёрся к нам и его дружок с бутылкой ликёра и шоколадными конфетами. Сказал, что пришёл мириться. Причин отказать ему в этом мы не нашли. Антон отказался от ликёра из-за того, что ему пора было идти на работу, но налил мне и другу в бокалы. Дружок произнёс красивый тост за настоящую дружбу, мы выпили, закусили конфетами и, они вдвоём ушли. Я осталась одна. В скором времени у меня сильно закружилась голова. Я решила, что это простое действие алкоголя. Не раздеваясь, я легла на нашу с Антоном кровать и… провалилась в сон.

Лучше бы я тогда совсем не проснулась»!..

Я прервала своё повествование. Меня начали душить рвущиеся наружу слёзы. Толя развернулся ко мне. Места на одеяле ему не хватило, он лёг на бок на траву. Притянул меня к себе, обнял и… я в который уже раз разрыдалась у него на груди. И опять я поймала себя на мысли, что он гладит меня по голове так, как когда-то это делал мой отец. Мне было тепло и спокойно в его мужских сильных руках. Но я его всё равно воспринимала, как друга… я любила его как человека, но не как мужчину. И за это сама на себя даже злилась, но изменить ситуацию не получалось.

Успокоившись, я решилась рассказать о самых трагичных и позорных для меня событиях:

«Но я тогда проснулась… Я не сразу поняла, что рядом со мной лежал не Антон. Я лежала абсолютно голая, ничем не прикрытая. Голова была, как в тумане. Меня гладили чужие руки, а я лежала и улыбалась. Только потом мне показалось, что всё как-то не так. Я с трудом открыла глаза… Рядом со мной лежал, тоже голый, друг Антона…

Я закричала, но он ещё сильнее прижал меня к себе. Запустил руку… Я думаю уточнять не стоит куда… Я вырывалась, кусалась. Мне удалось спихнуть этого подонка вообще с кровати, но он снова вскочил и набросился на меня. Я выкрикнула, что я его посажу за изнасилование. Как ни странно, это подействовало. Он перестал лезть ко мне, но то, что я услышала, было не менее отвратительно. Он сказал, что поздно из себя строить недотрогу, что я сама ему отдалась, добровольно, что между нами уже всё случилось… и что я была восхитительна и послушна…

Вся в слезах я вскочила с кровати, стала одеваться. Самое страшное, что Антон уже давно должен был вернуться. По разбитой вдребезги бутылке того самого ликёра, по перевёрнутому стулу, по открытой настежь двери я поняла, что он приходил домой. Значит, он видел эту отвратительную сцену на кровати…

С тех пор я его ни разу не видела. Ах, да, через некоторое время я обнаружила у себя в почтовом ящике письмо от него. Он писал, что никогда меня не любил, что всё, что было между нами – просто лёгкое развлечение для него. Просил, чтобы я навсегда его забыла, а чтобы мне это было сделать легче, он посылает мне фотографии своей будущей жены.

На фото он целовался с той самой девушкой из их компании, которая на дне рождении враждебно смотрела на меня.

Я не поверила, что между нами не было настоящей любви… Была! Во мне и сейчас жива память о том чистом, светлом чувстве… Такого я больше никогда ни с кем не испытывала…

Но я прекрасно понимала, что Антон никогда не поверил бы мне больше. Наша любовь была поругана навсегда.

Вот, собственно, и всё. Отец Ирины оказался тем самым Антоном».

Я всё ещё была в объятиях Анатолия. Он всё так же гладил меня по голове. Я чувствовала, как он этими легкими движениями снимает с меня моё напряжённое состояние, принимает на себя мою многолетнюю боль, помогает избавиться от последствий вчерашнего шока. Я чувствовала себя неблагодарной ледышкой по отношению к нему… Даже Ольге я бы не смогла до конца рассказать то, что доверила Толе.

- Так что он тебе подсыпал в ликёр? Ты же медик. Не пыталась понять?

- Пыталась. Явно это было обычное, но сильнодействующее снотворное. Какое? Не знаю до сих пор. Да и какая разница? Цель он свою достиг. И мне кажется, что не в ликёр, а в конфету, потому что она показалась мне тогда горьковатой.

- А какая у него цель-то была? Он же не полный дурак, чтобы не понимать, что от Антона он тебя отбить сможет, но ты с ним всё равно бы не встречалась.

- Верный вопрос. А о цели своей он мне через месяц рассказал, когда из больницы его выписали. Видимо, Антон его тогда сильно побил из-за меня. Но, как он сам сказал, дело было не во мне, хотя я и правда ему понравилась, а дело было в его сестре. Она очень сильно любила Антона, а он к ней был почти равнодушен. А когда я появилась, то она заявила брату, что если он нашу сладкую парочку не разобьёт, то она порежет себе вены. Один такой случай с ней уже был, поэтому брат сделал то, о чём она его просила. Вот такие дела… Это та, что на фотографиях присланных целовалась с Антоном. Значит, сработал их план. У них всё получилось. Мне этот гад всё это рассказывал, чтобы разжалобить. Надеялся, что я соглашусь с ним встречаться… Но, какое там!.. Я смотреть на него не могла. Можешь представить, что у меня на душе творилось? Я тоже себе хотела вены резать… Мать с отцом жалко было. Только поэтому и жива осталась.

- Да-а-а, дела-а-а!.. Понятно теперь что вчера спровоцировало нервный стресс. Советую окунуться напоследок в речушке. Водичка – класс! И в обратный путь собираться будем. Идёт?

- Идёт. Только я без купальника, водные процедуры отменяются. Поехали в город. Я уже за детей волнуюсь. Холодильник пустой, нужно продукты по пути купить.

- Обижаешь. Да не буду я смотреть в твою сторону, никого нет же вокруг. Как твой лечащий врач, я настаиваю. Марш в воду! А то сам раздену и отнесу.

- Ого! Вот это командный голос! Ладно, уговорил. Считай, что уже в реке.

ВРЕМЯ – НЕ ЛЕЧИТ

Анатолий отвёз меня домой, а сам поехал на работу. Как это не парадоксально, но я, таким образом, лежала сама у себя в терапевтическом отделении. Лучший друг настоял на этом. Он же и запретил три дня появляться в больнице. Совершенно верно, превышение должностных полномочий в личных целях… Но куда денешься, если мои коллеги, вторя Анатолию Петровичу, решительно настроились меня не пускать в отделение. Понимаю, что осуществить это они не смогут, но всё же я воспользовалась их добротой и осталась подлечить нервишки в домашней обстановке. Да ещё и с вывозом на природотерапию.

Было ещё светло, но я выпила назначенные Геной таблетки и улеглась спать. Продукты купила такие, которые дети и сами смогут себе приготовить, так что голодные не останутся.

Я включила телевизор посмотреть новости и какой-нибудь легковесный сериал только для того, чтобы отвлечься от тяжести мыслей о нём, о его жёстком ненавидящем взгляде. Вот и верь народной мудрости: время лечит… Если двадцать лет – не время, то о каком временном сроке тогда говорится? Конечно, полный склероз или старческий маразм способны излечить от любовных переживаний, но пациенту уже не только в этом плане всё равно…

Ни телевизор, ни лекарства не помогали отвлечься от неприятной темы. В довершении всего позвонила Ира. Это была не первая её попытка связаться со мной, я не отвечала. Просто была не в силах. Я понимаю, она не виновата ни в чём, переживает за меня, за моё здоровье, но что я ей могу ответить? Только соврать. А вдруг Антон ей рассказал о нас?.. О, Господи! Нет, только не это!

Я решилась. Нервно клацнула кнопку соединения на телефоне.

– Анна Сергеевна! Дорогая! Миленькая!.. – услышала я взволнованный голос Ирины. – Ну, ответьте же! Я уже вся извелась… Как вы себя чувствуете? Что с вами?

– Ира, здравствуй. Я немного приболела… Ничего страшного. Просто мне сейчас нужен покой. Поэтому стараюсь выключать мобильник. Мне уже лучше, не переживай. Как малыш?

– Да с ним всё в порядке… Вот с папой… Он почти не ест, лежит, смотрит куда-то в потолок и молчит… Врачи говорят, что это может быть из-за травмы головы, сотрясения мозга. Но он же в первый день, когда его привезли, разговаривал… И раньше… Он же ещё тогда, из больницы мне сам звонил… Ой, извините! Вам же нельзя волноваться. Но… Это очень важно… Ведь он замолчал тогда, когда вам плохо стало… Хотя… Я не могу сказать наверняка, но может это из-за знакомства с внуком?

– Ирочка… мне очень жаль, но в данной ситуации я ничем не могу помочь. Это не мой профиль. В отделении работают неплохие специалисты. Будем надеяться, что Ан… что папе станет лучше… Извини, но давай отложим этот разговор… Я выпила лекарства и, мне, правда, нужен сейчас покой.

– Да, я понимаю, – не в силах скрыть разочарование в голосе, протянула Ира, но тут же опомнилась, и уже бодрее продолжила, - Аннушка Сергеевна, вы выздоравливайте, лечитесь. Это вы из-за нас заболели, наверное. Пришлось вам поволноваться вместе с нами. Мы все вам так благодарны! Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, моя хорошая! Ты помни: тебе нельзя сильно нервничать, а то молоко пропадёт. Держитесь там…

Я выключила телефон. Глаза сами уставились в потолок. Новость ошарашила. Значит, и на него моё появление сильно подействовало… Он так радовался внуку… А тут я… Кто же мог знать, что такое возможно?.. Ира… Ира не так глупа, чтобы не сопоставить изменения в поведении отца с моим появлением в его поле зрения… Поймёт, что что-то тут не так. Одна надежда, что внук, которого он так ждал, заставит его забыть о нашей неожиданной встрече…

Заснуть я смогла только под утро. Дети меня не тревожили. Их Анатолий с Ольгой настращали, что мне отдых нужен… А ведь совершенно неверное лечение. Такие стрессы не покоем лечатся, а сменой обстановки с активными мероприятиями. А лежать, смотреть в потолок и «пережёвывать» мозгами вызвавшие шок события – это как раз то, чем я всю ночь и занималась – только усугубляют нездоровый процесс. Вот к таким выводам я пришла, сравнивая своё ночное одиночество с поездкой на природу, устроенной мне Анатолием. Там я смогла отвлечься от всех этих мыслей даже видом самых обычных травинок.

Следующие два дня прошли в заботах по случаю приближающегося выпускного вечера. Это тоже немного отвлекло меня от душевных терзаний. Порадовало и пришедшее известие из университета: Лену зачислили на бюджет, на экономический факультет.

Анатолий Петрович нашёл время для ещё одного выезда на природу. На этот раз он сам настоял, чтобы я пригласила с нами поехать и Ольгу. Этот факт меня немало смутил. Легко быть холодной по отношению к тому, к кому ты, действительно, холодна. Но каково тому, кто горяч по отношению к тебе?.. Это предложение говорило о том, что Анатолий не мог уже поручиться за своё примерное поведение… Поняв это, я попыталась вообще отказаться от поездки, но тогда Анатолий сам набрал телефон Ольги и пригласил её на небольшой пикничок в лес. Лучший друг с лёгкостью оправдывал своё звание. И этой поездкой я осталась довольна. Ещё недавно о такой заботе я могла только мечтать.

А вот на следующее утро меня ждал рабочий день, хотя я себя ещё из больницы не выписала. Опять нарушение… Теперь в сторону ущемления моих прав. Коллеги встретили меня так, как будто я отсутствовала целый месяц. Засыпали меня вопросами о самочувствии, о домашних делах. Я ответила, что всё уже хорошо, что прекрасно себя чувствую и ретировалась к себе в кабинет. Дела меня явно заждались.

В дверь постучали. Значит, это кто-то из посторонних. Свои чаще приоткрывают дверь и спрашивают, есть ли у меня время на разговор. Очень не хотелось отрываться от бумаг, в них и так с трудом удалось сосредоточиться, но стук повторился, теперь ещё настойчивее. Я всё же спросила: «Кто там?». В кабинет вошёл Володя.

– Аня, я слышал, что ты заболела… Что случилось?

– А тебя это волнует? Тебе, я вижу, уже лучше?

– Мне? Да, мне лучше. Я готов выписаться, хоть сегодня, да вот твоя Зоя Ивановна не хочет мне больничный закрыть. Может, поговоришь с ней?..

– Нет уж. Сам решай с ней все вопросы. Курс лечения прерывать не советую. Может быть рецидив. Ты по этому вопросу пришёл? Или есть ещё что-то?

– Я пришёл узнать о твоём самочувствии, если ты помнишь… Ань, ну не будь такой официальной… мы же не чужие люди.

– Не чужие, говоришь? А если не чужие, может, спросишь, когда и в котором часу у дочки выпускной? Какие у нас проблемы? Как твой сын поживает? У него ведь сейчас самый опасный подростковый возраст. Слышал о таком? Или спросишь, чем он опасен?..

Я почувствовала, что ещё чуть-чуть и нервный срыв повторится. В груди, в голове уже сжималась невидимые пружины… Володя что-то ответил мне, но не то, что могло бы пролить свет на его отношение к детям.

– Выйди из кабинета, пожалуйста, – жалобно попросила я. – Мне нездоровится, неужели не видишь? И… я на работе, между прочим.

Володя ещё что-то ответил, что-то спросил, но, не дождавшись от меня никакой реакции, махнул рукой и вышел. Приступ все-таки повторился. Я схватилась за горло левой рукой, а правой полезла в сумочку за лекарством. Яркие змейки молний отчетливо проявились в потемневшем сознании. Что-то я совсем расклеилась. Таблетку я смогла проглотить, запив минералкой, но на быстрое действие рассчитывать не приходилось. Нужно было самой справляться с подступившим удушьем. Я постаралась вызвать в памяти картину тех зелёных травинок. Они послушно, с радостью заколыхались в воображаемом ветерке, заслоняя собой и молнии, и тёмные грозовые тучи. Солнечные блики засияли в каждом изгибе грациозных растений. Неожиданно для себя, я обнаружила, что улыбаюсь им. В глазах посветлело. Вот на какие чудеса способны самые обычные травинки пырея. Но вот как заставить себя не нервничать? Пора брать себя в руки. Так и до беды недалеко.

ВЫПУСКНОЙ ВЕЧЕР

Лена выглядела шикарно в своем наряде. Я не пожалела денег на красивую прическу. Действительно, настоящая светленькая Золушка на своем первом в жизни балу. Рядом с ней стоял её принц Саша в строгом темно-синем костюме и белой рубашке при бабочке. Они неплохо смотрелись рядом. Я уже начала свыкаться с мыслью о том, что он претендент в мужья моей дочери.

Я вздохнула с облегчением, увидев Володю среди других стоящих полукольцом взволнованных родителей, которые с нескрываемым восхищением следили за своими детьми. Для каждого свой ребенок – самый лучший, самый замечательный, самый красивый. И это очень правильно и трогательно.

Муж всё-таки пришёл. Не дал дочери почувствовать себя сиротой при живом отце. Я не слышала их короткий разговор, но хорошо уже то, что он вообще состоялся, в итоге Лена просияла счастливой улыбкой. За это я была ему благодарна сегодня.

Я стояла в отдалении от всех на возвышенном месте. Отсюда тоже был хорошо виден концерт, подготовленный школьниками для выпускников школы. Очень не хотелось мне этой сутолоки. Я, конечно, улыбалась, была рада за мою ненаглядную Леночку, но на душе было очень неспокойно. События последних недель очень сильно подействовали на меня. Даже такой долгожданный праздник не давал отвлечься от тяжёлых раздумий. Неожиданное появление Антона в моей жизни очень сильно меня встряхнуло…

Прошла неделя с того злополучного дня нашей встречи. Я всеми силами старалась не думать, что в соседнем отделении травматологии лежит Он. Но я всё же знала от его лечащего врача, что ему стало лучше. Через неделю его должны были снять с вытяжки и, если кости срастутся правильно, начинать разрабатывать ногу. Ира перестала мне звонить. С одной стороны мне было легче оттого, что не нужно было ей объяснять причину моего отчуждения, но с другой – я скучала по ней, по маленькому Антошке, но я не решилась бы придти в палату к Антону ещё раз. Это было выше моих сил, но и объяснить, почему я не хожу его проведывать, хотя обещала перед этим проведывать чуть ли не каждый день, тоже не могла. Я очень боялась, что правда о грехах молодости станет известна всем. Тем более такая, какую мог рассказать Антон, который её, эту правду, и не знал толком. Он не верил в мою невиновность.

А вот на следующий день после выпускного вечера я заступила на суточное дежурство. Пора было отрабатывать мои «прогулы» на работе. Уже пару раз ко мне в кабинет заглядывал муж. Я видела, что ему не терпится со мной поговорить, но я делала вид, что не замечаю этого. На третий раз у меня заговорила совесть, я решилась. Согласно кивнула головой, давая понять, что теперь я свободна и могу отвлечься от работы. Володя присел напротив меня.

– Аня, Извини, но пора нам поговорить.

– Хорошо, я тебя слушаю.

– Я только сейчас понял, какой я скотина был по отношению к детям…

Я вчера увидел Лену и оторопел… Какая же она красавица у нас… И она уже совсем взрослая. Теперь я понял, что значит бальное платье для неё. Пожалуй, я бы сгорел от стыда, если бы у неё оно было хуже, чем у других. А ты тогда просила добавить денег на него, а я тебе не дал…

– Ну, как видишь, обошлись. И тебе не было вчера стыдно за неё. Спасибо, что пришёл, кстати. И в ресторане ты себя вёл довольно мило. И от меня не шарахался, как от прокажённой. Вполне приличная семья…

– Аня, ну зачем ты так… Я с миром, а ты – в штыки. Да, я виноват, но давай уже исправлять то, что наломали… Вот тут деньги… Возьми. Это моя доля на выпускной дочери. Если мало, я добавлю.

Володя положил передо мной стодолларовую купюру. Я немного подумала, достала из ящика стола конверт, вложила её, и подала назад мужу вместе с ручкой.

– Будет лучше, если эти деньги ты своей дочери передашь, как подарок к выпускному. Ей будет очень приятно. И сын тебе тоже не враг. А, ладно, чего уж… Седина в бороду... Не мне тебя судить, но напиши своей рукой ей несколько строк, чтобы она поняла, что эти деньги от тебя.

Володя покрутил в руках конверт, вздохнул и, ничего не говоря, написал то, что я попросила.

– А тебе из этих денег ничего, конечно, не достанется?

– Конечно, а ты не хочешь их подарить дочери?

– Хочу, но я ведь хотел за платье возместить твои затраты.

– Это уже позади, а вот на поездку в Крым ей у меня денег не хватит. Все ушли на выпускной. Так что твои будут весьма кстати, она с друзьями из класса сможет хорошо отдохнуть перед началом занятий в институте.

– Что? Что ты сказала?!

– А ты не знал? Лена уже поступила в университет на экономический факультет, причём на бюджет.

– Да? Не знал. Но я не об этом. Ты не боишься её отпускать на море одну с друзьями?

– Но там же будет и её Саша. Если что, он её защитит.

– А от самого Саши её кто защитит?

– Ты прав, конечно, но я же не могу её не отпустить на море. Она об этом так мечтает. Других отпускают, и если я ей это запрещу, она меня просто не поймёт и не простит. И то, чего ты так боишься может произойти где угодно и не обязательно на море…

– Смотри сама, но я бы всё равно не рисковал…

– Кстати, можешь сам поговорить на эту тему с ней. Тогда и поймёшь, как это трудно её туда не отпустить. Ты ещё за чем-то пришёл или только отдать деньги?

– Да, я хотел бы с тобой серьёзно поговорить о наших с тобой отношениях.

– Для наших с тобой отношений ты сделал всё, что мог. Что теперь об этом разговаривать? Вот детей ты не имеешь право забывать.

– Ань, да, я был не прав, что с детьми контакт потерял. Это я хочу и исправить. Ты не против, если я сегодня к вам приду вечером с тортиком или ещё с чем… Я и правда за ними скучаю, я просто боялся, что они меня осуждают за то, что я ушёл к другой женщине. Да и повздорили мы тогда нехорошо…

– Володя, я не имею права тебя не пустить к детям. Они уже не маленькие. Так что ты сам с ними и договаривайся. Будут ли они вечером дома? Ты же знаешь, где они по вечерам бывают. Тем более погода стоит такая тёплая. Телефоны их у тебя есть. А меня уволь от чаепития с тобой. Слишком многое пришлось пережить за этот год.

– Да, Ань, я всё понимаю… Но ты лично не против, если я приду?

– Нет, я не против, но только не в том виде, в каком приходил в прошлый раз.

– Да, я помню… Извини. С детьми я договорюсь. Понял, что мне нужно самому с ними разговаривать. Извини, если помешал… Меня сегодня выписывают, кстати... Вот, решил поговорить… Ты знаешь, я только сейчас понял, что я сам всё испортил. Я тебя всё-таки недооценивал. Ты – молодёц… И я всё ещё люблю тебя.

– Володя, не нужно об этом, тем более сейчас. Я рада, что ты прошёл курс терапии и стал чувствовать себя лучше. И… я постараюсь тебя простить, но пойми, мне ещё трудно это сделать. В общем, я желаю вам с Галиной всего самого наилучшего. Буду рада, если ты будешь чаще видеться с детьми. Ты же видел, как Лена обрадовалась тебе, а ты думал, что они тебя не простят. – я нервно посмотрела на свои часы. – А сейчас, извини, мне нужно работать и, мне немного не по себе. Я хочу остаться одна.

Я вздохнула с облегчением только тогда, когда за мужем закрылась дверь кабинета. Привыкла в последнее время от него слышать только плохое, а тут… Да, потепление отношений было налицо. Меня и радовало это и огорчало одновременно. Самым трудным было найти в себе силы простить, но ради детей это было необходимо. Пусть уйдут обиды из нашей семьи, даже такой разорванной. В конце концов он не виноват, что полюбил другую.

Недели через две я всё-таки с ним встретилась. Именно я и не удержалась. Сама не пойму, каким образом оказалась в манипуляционном кабинете, где ему делали массаж ноги. Антон сидел ко мне спиной, ссутулившийся, напряжённый из-за боли. Конечно же молчал, но его состояние отчётливо выдавали посиневшие кончики пальцев, которыми он обхватил края кушетки. Медсестра сгибала и разгибала ногу в коленном суставе. Не знаю каким чувством, но я слышала эту немую боль. Глаза наполнились слезами… Я резко развернулась и вышла из кабинета.

Я стояла в больничном коридоре, ожидая когда закончится эта процедура, решившись на разговор с ним. Если этого не произойдёт, я так и не смогу успокоиться. Тот ненавидящий взгляд продолжал жить во мне, разрушая самообладание.

Опираясь на костыли, он появился в дверном проёме. Я отчётливо услышала его вздох облегчения – болезненные упражнения позади. Но вот наши взгляды вновь пересеклись и… какая-то прозрачная стена встала между нами. Я уже была готова к такой реакции, поэтому всё же нашла в себе силы заговорить первой: – «Здравствуй, Антон, нам нужно поговорить».

Он не ответил. В его взгляде кроме ненависти я прочитала и растерянность. Да, он не хотел говорить с той, которая когда-то должна была стать его женой, но… Но подумав, он всё же ответил, и ответ его был неумолим: – «Ты сломала мне жизнь… Но я тебе это простил. Ради дочери я готов принять тебя, как крёстную моего внука. Но… без душещипательных бесед. Всё в прошлом. Пусть там и остаётся».

Да, я приняла его ответ. Ничего не говоря более, я развернулась и пошла в сторону выхода из отделения. Зачем бередить старые раны? У него своя жизнь, у меня – своя. Он прав. Всё в прошлом. Пусть там и остаётся.

Володя вернулся в семью. Сначала не совсем, но приходил он домой всё чаще. Вроде бы к детям… Стал приносить деньги, подарки, но я видела, что он хочет помириться и со мной. Не знаю, какие отношения у них сложились с Галиной, он уходил от этой темы в разговоре, но его многозначительные взгляды говорили о том, что он жалеет о нашем разрыве. Несколько раз оставался ночевать, но в комнате сына. Дети были довольны, что отец стал снова отцом. Радовалась в какой-то степени и я, но продолжала вести себя с ним холодно, давая понять, что не могу простить его длительный загул. Не могла я представить, что смогу снова, как прежде, лечь с ним в одну постель.

Но именно это и произошло. Да, немного позже, когда он действительно порвал все отношения с Галиной и решил вернуться окончательно. Он умолял его простить и я не смогла ему отказать, не смотря на внутреннее сопротивление, не считаясь с желаниями, ради детей, я снова стала ему женой. Он радовался этому, как ребёнок, которому вернули его любимую игрушку. Но что чувствовала эта игрушка, было скрыто за улыбчивой маской, которую, хочу я этого или нет, надела сразу после решения восстановить разрушенную семью. И я знала, что поступаю не совсем правильно: нужно было или простить или открыто не прощать… Я не смогла ни того, ни другого, выбрав обман. Обман себя, обман чувств, обман действительности. Я замкнулась в своих сомнениях и душевной боли. Наша поруганная любовь стояла между нами.

Но и ему было трудно. Он потерял уважение, как глава семьи. Я понимала, что он чувствовал себя виноватым. Как бы то ни было, он полюбил тогда эту женщину. Что уж тут поделаешь? Понимание происходящего должно было помочь мне его простить по-настоящему, но этого не происходило. Я очень надеялась, что время поможет забыть остроту обиды, хотя по выведенной самой же для себя формуле: время не лечит, я и не очень-то верила в это.

Вот Анатолию новость о том, что я стала вновь замужней женщиной, не понравилась. Он высказался на этот счёт довольно несдержанно в выражениях. Я понимала почему, и на сколько это было для него тяжело. Он не верил, что это принесёт мне счастье, как не верил в то, что это надолго. Всё же наши отношения с ним были и оставались весьма странными.

С Ирой я продолжала изредка общаться по телефону. Была назначена дата крещения малыша. Она и слышать не хотела о том, чтобы крестной взять кого-либо из подруг, хотя я и попыталась в мягкой форме отказаться. Из разговора с ней я знала о том, что вскоре должна приехать её родная мать с севера. Она тоже хотела познакомиться с внуком и будущим зятем. Как бы Ира не относилась к ней, но всё равно была рада приезду. Мать есть мать… даже если и не совсем заботливая, уехавшая в поисках счастья и бросившая дочь на воспитание отцу. Кто знает, по какой причине они разошлись с Антоном.

Лена всё-таки уехала отдыхать на море, но не одна, к ней отец приставил брата. Обрадованный Серега обещал там глаз с неё не сводить, охранять и днём и ночью от посягательств противоположного пола, а так же всех подозрительных лиц. Сама бы я не смогла отправить обоих. Так что в финансовом плане мне стало гораздо легче, но вот предстоящий мне медовый месяц с вернувшимся мужем в опустевшей квартире даже страшил. Это не поддавалось логике. Всё изменилось. Причины на поверхности, но вот преодолеть этот барьер я не могла.

Я собирала вещи и продукты на загородную прогулку с мужем. Он вот-вот должен был пригнать машину из гаража. Лето в разгаре. Хоть несколько раз за сезон нужно вырваться на Донец поплавать и позагорать. И всё бы хорошо, но вспоминалась мне в связи с этим недавняя поездка с Анатолием. И вряд ли мне будет так же комфортно и спокойно, как тогда, даже после нервного срыва. Я улыбнулась и мысленно попросила прощения у друга, да, я чувствовала себя виноватой перед ним, но вот так распорядилась жизнь. Рядом со мной снова был муж. Я услышала сигнал нашей «рено», пора на выход. Взяв приготовленную сумку, я пошла к нему.

На улице меня ослепило яркое летнее солнце. Я зажмурилась, впитывая с его лучами и хорошее настроение. Жизнь продолжается, нужно брать себя в руки и выкинуть из головы всякие негативы и сомнения. Может, Володя сможет вернуть моё к нему расположение и всё у нас будет хорошо.

Этого дня я и ждала и боялась. Конечно я бы огорчилась, если бы Ира тогда согласилась взять крёстной кого-нибудь другого. Я не хотела терять контакты с этой семьёй и из-за Иры с сыном, к которым привязалась всей душой, и из-за Антона с которым сложились такие плохие отношения, но которые я хотела поправить не смотря ни на что. Без этого я не смогу жить спокойно. Пора восстановить свое честное имя, но конечно не сегодня.

Ровно в десять часов я подошла к собору Святых Петра и Павла. Недалеко от ворот стояли две машины. Одна из них была мне знакома. Это была машина Андрея. Самым сложным оказалось унять пробивающуюся от волнения дрожь, но всё же я справилась. Улыбаясь, я подошла и, поздоровавшись со всеми присутствующими, обняла Иру. Маленький Антошка мирно спал на заднем сиденье. Антон старший сидел за рулём, не проявляя никаких эмоций по отношению ко мне. Это было предсказуемо, так даже легче. Я знала, что он почти поправился. Осталась только хромота. Пока он ходил, опираясь на трость. И это была победа, потому что переломы были сложные.

Ира познакомила меня с молодым человеком, которого Андрей выбрал в крёстные отцы сыну. А вот второе знакомство мне радости не принесло. Как я и предполагала, Ириной мамой оказалась та, кто когда-то отбила у меня жениха. Она тоже немного располнела, лицо сильно изменилось, но всё же сохраняло былую привлекательность. Годы никого не красят, но в целом, выглядела неплохо и одета была модно. Бросалась в глаза её любовь к украшениям. Все пальцы рук, кроме больших, были унизаны золотыми кольцами. В ушах – крупные серьги. На шее – яркие бусы в несколько нитей и большой золотой крест на дутой цепочке. Я её узнала только потому, что ожидала этого, а вот она меня – нет. И это меня спасло от ненужных в такой день объяснений. На всякий случай я отошла от неё подальше и отвернулась. А когда накинула платок для входа в собор, то вероятность быть узнанной ещё уменьшилась.

Дождавшись своей очереди, мы вошли в церковь. Не буду описывать само священнодейство крещения, но всё прошло очень возвышенно и торжественно. После службы я прошла к иконе Богородицы и, поставив свечки, попросила здоровья и благополучия всем моим родным и знакомым.

Мне ещё предстояло отсидеть застолье у Иры в гостях. Отказываться было нельзя. Кивком головы Антон дал понять, что он не против моего присутствия в его доме, когда мы рассаживались по машинам. Этим он меня хоть немного приободрил. Вероятно, и ему не хотелось, чтобы праздник был омрачён из-за моего демарша. Для меня это было довольно унизительно, но и деваться было некуда.

Приехав, я помогла накрыть стол, хотя это было и необязательно. Ира возилась с раскапризничавшимся малышом, но к моменту, когда нужно было рассаживаться за стол, она его укачала и смогла сесть с нами за стол. Сначала всё шло очень даже неплохо. Меня никто почти не трогал с расспросами. Я уже подумывала уйти, попрощавшись со всеми, но промедлила. Этим и поплатилась. Ира позвала меня в свою комнату посмотреть на подарок отца. Он договорился с проводницей на поезде и, ему привезли с той станции такого льва, которого он не смог тогда купить. Размером он был, как три Антошки вместе. Красавец возлежал на кровати, невозмутимо осматривая своё новое жилище. Не знаю, но, по-моему, этот подарок больше нравился самой Иришке. Малыш ещё не скоро сумеет его оценить.

В комнату вошла и Инна – так звали мать Иры. Я хотела сразу ретироваться, но именно со мной, как выяснилось, она и хотела поговорить.

– Можно мне вклиниться в ваш разговор?

– Да, мама, конечно, - ответила дочь слегка поджав губы.

Было видно, что она была разочарована. Возможно, ожидала чего-то большего от приехавшей родной матери. Чего? Любви или хотя бы эмоционального внимания к ней и внуку, но мать вела себя так, как будто была простой гостьей. Её внимание занимал больше отец. Это бросалось в глаза всем, к таким выводам пришла и я сидя за столом, а Ирина реакция была этому подтверждением.

– Мне тоже нравится эта игрушка. Какой молодец Антон. Он всегда был такой. Любил удивлять необычными подарками, - улыбаясь произнесла Инна, и обратилась ко мне - Анна, мы раньше нигде не встречались? Мне ваше лицо как будто знакомо. Я не ошибаюсь? Я заметила, что вы так же довольно внимательно рассматривали меня за столом.

Вопрос был неожиданным. Я растерялась, не зная как ответить. Признаваться не хотелось, поэтому я ответила как смогла.

- Всё возможно. Этот же вопрос возник и у меня. Извините за повышенное внимание, если это было вам не приятно.

- Ну что вы. Всё нормально. А в каком районе вы жили в молодости? Надеюсь, вы не приезжая?

- Приезжая, но живу в городе довольно долго.

- Знала я одну Анну раньше, но вот внешность её я не очень и запомнила. У вас случайно никогда не было отрытого белого платья с розами, кажется, из китайского шёлка?

Она всё-таки узнала меня, хотя пока ещё сомневается, но врать было уже бесполезно. Антон мог подтвердить кто я такая.

- Может и было… - тихо ответила я и, повернувшись к Ире, решила проститься. – Ирочка, извини, но мне пора уходить. Проводи меня, пожалуйста.

С моей стороны это было бегством, но продолжать разговор при свидетеле мне не хотелось. Наверняка Ира тоже поняла, что здесь что-то не так, но она была на моей стороне, поэтому сделала так, как я и попросила. Не прощаясь с остальными гостями, я взяла свою сумку, поцеловала Иру на прощанье и вышла в душноватую серость вечера. Я знала, что этот день будет тяжёлым для меня. Ничего, что не делается, всё к лучшему. Ещё не вечер, как говорится, хотя и вечер по времени суток.

Домой я вернулась хмурой. Улыбаться мужу не было сил.

- Аня, что случилось? Ты же с крестин… Тебя кто-то обидел?

- Нет, просто голова разболелась от выпитого. Ты голодный?

- Я всё нашел в холодильнике и поужинал, не переживай. Иди, приляг.

- Да, я так и хочу, только приму ванну.

Как в старые добрые времена муж зашёл ко мне, когда я мылась и, взяв из моих рук мочалку стал растирать спину. Я не спорила, внимание всегда приятно, но сердце отозвалось на его заботу какой-то ноющей болью.

Возвращаясь с работы, я ни мало была удивлена, увидев сидящую на лавочке перед подъездом Галину. Погода стояла знойная, даже вечером на солнце невозможно было находиться, а она сидела не двигаясь, о чем-то задумавшись, и не замечая, что я уже подошла. Не знаю почему, но мне стало жаль её. Какая там обида или злость, не чувствовала я этого по отношению к той, которая причинила в недалёком прошлом мне столько горя. Почему? Не знаю. Возможно, всё это во мне перегорело ещё тогда. Сейчас передо мной сидела несчастная, удручённая горем женщина. Я решила заговорить с ней первой.

- Галя, здравствуй. Ты не меня ждёшь?

- Ой, я и не заметила… Я хотела поговорить…

- Здесь или пройдёшь к нам? Нет, я не права… Пойдём, здесь, на солнце разговор не возможен.

В квартире, как оказалось, было не менее душно. Окна нашей квартиры смотрели на юго-запад. Начиная с полудня, солнце прожаривало окна и стены. Плотные шторы не спасали, а вот кондиционер установить пока не получилось. Но всё-таки в приглушённом свете, в уюте стен было легче.

Я провела Галину в зал. Володя с работы ещё не вернулся, но мог придти в любую минуту. В холодильнике у меня стояла трёхлитровая банка с квасом. Разлив в стаканы, подала сидевшей в напряжении Галине. Присев напротив её, отпила холодный, приятный в такую жару, напиток. Галина молчала, видно было, что она никак не может подобрать слова для начала разговора. Я решила помочь ей, начав первой.

- Что-то случилось?

- Галя, я понимаю, что тебе тяжело. Но вот чем могу помочь… не знаю. Ты пей квас пока не нагрелся, если не боишься простудить горло.

- Спасибо, не боюсь. – наконец заговорила гостья. – Я тоже ледяными напитками от жары спасаюсь. Аня… ты прости меня. Я… даже не знаю почему и пришла. Ноги сами привели. Люблю я его… И… и всё.

Она залпом выпила квас, поставила стакан на стол и… закрыв лицо руками, заплакала. В этот момент пропел дверной звонок. Я и не сомневалась, пришёл Володя. Я молча проводила его в зал. Лицо его сразу окаменело при виде бывшей пассии. Такого он не ожидал. Деваться мне было некуда, пришлось даже подбодрить.

- Ладно, не тушуйся. Успокой человека. Не врагами, надеюсь, расстались…

Чтобы не смущать их, я вышла из комнаты. Очень хотелось переодеться во что-нибудь лёгкое, домашнее и хотя бы умыться холодной водой. Этим и занялась. Жаль, с душем придётся подождать из-за гостьи. Нервничала и я немного, но именно немного. Этому и сама удивлялась. Но вопрос оставался: почему она не побоялась придти к нам?

Ответ ворвался в моё сознание, хотя и был произнесён почти шёпотом, когда я возвращалась к беседующим. Вряд ли можно было по-другому истолковать слова Галины о том, что избавляться от ребёнка она не будет. И она поняла, что я именно эти слова и услышала. Глаза её высохли от слёз и, теперь она смотрела на меня несколько растерянно, и даже испуганно. Это был поворот, к которому я не была готова, но я знала, что у Галины не было детей из-за того, что она никак не могла забеременеть раньше. Конечно, предлагать сделать аборт ей было нелепо. Неужели Володя именно это и предложил? Я успокаивающе улыбнулась Галине и прошла на кухню, решив не вмешиваться.

Уже после того, как Володя вернулся, проводив Галю, состоялся неприятный разговор между нами. Я увидела разрывающегося надвое мужчину. Вот ему сейчас было очень тяжело. Я постаралась не подливать масло в огонь, хотя и помочь ни советом, ни действием не посмела. Дамоклов меч наших отношений повис между нами.

Как я узнала позже от Иры, в это самое время в их семье произошло неприятное событие. Повздорили, а если быть более точной, подрались две претендентки на благосклонность Антона: мама Инна и мачеха Оксана. Хорошо, что отец не был свидетелем этого отвратительного зрелища, когда женщины таскают друг друга за волосы, накручивая их на кулаки. Ира пыталась их разнять, но это было возможно только со скальпом. Причиной стало неожиданное появление этой самой, ненавистной для Иры, мачехи. Она встала на сторону матери, хотя и её поведение было шокирующим для дочери. Открытием для неё стало то, что мать приехала скорее не в гости, в связи с рождением внука, а именно потому, что она там порвала отношения с сожителем и решила вернуться в тёплые края. Север стал менее привлекательным в плане лёгких денег из-за северных надбавок и более дорогим по затратам на проживание.

Мне слышать о таком тоже было не приятно, но Ире было на много тяжелее. Всё-таки она любила свою непутёвую мать. Я очень боялась, что она узнает от Инны ту давнюю историю нашего знакомства. Тем болем, что она была заинтересована всё преподать в таком свете, чтобы я и близко не могла подойти к этой семье. Было бы правильным мне пока самой не появляться в поле зрения моих обидчиков. Но я чувствовала, что этого избежать не удастся.

Уже на следующий день мои подозрения подтвердились. Инна напросилась в гости ко мне сама. Конечно через дочь, якобы хочет поближе познакомиться с крёстной её внука. Ира позвонила и с извинениями передала просьбу матери. Что я могла ответить на это? Лучше бы Инна пришла одна. Этот разговор был неизбежен, но лучше бы без свидетелей, тем более таких ранимых. Но вызов был сделан, мне оставалось только его принять. Я ответила Ире, что буду ждать их вечером после работы.

Я решила, что в такую жаркую погоду кроме мороженого и охлаждённых напитков можно было и не предлагать гостям. Но, подумав, купила ещё и бутылку сухого вина, яблоки и пару гроздей винограда. Как раз для женской компании… Да, хорошо бы ещё и дружественной… Боялась я всё же этой встречи…

Отрыл гостям дверь муж. Ещё с порога я услышала неестественно громкий, бравурный голос Инны. Она и без меня справилась со знакомством. Иру и слышно не было, но, похоже, Антошка проснулся от её крика, заплакав у порога. Когда я показалась в прихожей, она и ко мне кинулась обниматься, чем довольно сильно удивила. Освободившись от её внимания, я, кивнув Ирише, забрала у неё плаксивое сокровище. Вот за этим карапузом я и соскучилась.

Мы прошли в зал. Володя помог мне, переключив на себя разговор с Инной, пока мы с Ирой возились с малышом. Через пару минут Антошка сдался и даже улыбнулся двум агукающим над ним особам. Ире я его не отдала. Мне он помог справиться с ненужным сегодня волнением.

Разговор всё же состоялся. Его инициатором была Инна. Она смело предложила уединиться нам на балконе, якобы для перекура. То, что я не курю, её не смутило. Так значит так. Потерплю уж как-нибудь никотиновую едкость. Лишь бы не при всех откровенничать.

- Аня, Антон подтвердил, что это ты, – смело начала Инна, – так что сама понимаешь, разговор неизбежен.

- Вот как? – усмехнулась я, – так уж и неизбежен?

- Да, и ты сама знаешь почему.

Вот этого я и не поняла. Удивленно посмотрев в глаза Инны, я совершенно искренне сказала:

- Честное слово, я тебя не понимаю. Я вижу, что ты хочешь этого разговора, но я бы его с удовольствием избежала…

- Думаешь, я не понимаю, - перебила меня она, - почему именно ты стала крёстной. Решила подобраться с тыла? Прикрываешься дружбой с моей дочерью? Ничего себе подруженьку она заимела. Она ведь не знает кто ты такая?

Я несколько опешила от такого натиска, можно сказать, хамства, но, поразмыслив немного, поняла, что так даже лучше. Вероятно, дамочка привыкла к выяснениям отношений в таком тоне, как говорится, взяв быка за рога. Подавив в себе нахлынувшие эмоции, я спокойно ответила:

- Да, Ира ничего не знает и, желательно, чтобы это так и оставалось.

- Инна, давай-ка немного изменим тон беседы. Я смогу тебе рассказать, как мы с ней стали подругами, но не в таком накале… Тебя ведь не это волнует? Я понимаю, почему ты так реагируешь на моё появление. Возможно, ты мне не поверишь сейчас, но я только недавно узнала, что тот Антон и есть отец Иры.

- Сама понимаешь, в это поверить трудно. Ты всё-таки рассчитываешь вернуть его?

- Что значит вернуть? Он же не вещь какая-нибудь… А ты не заметила, что у меня муж есть. Нет?

- Муж? Конечно заметила, но я знаю так же, что он совсем недавно жил с другой. Это не моё дело, ты уж извини за прямоту, но значит в этом плане у тебя не всё и гладко. Поэтому, вполне возможно, что ты к Антону и подбираешься.

- Ну, если тебя успокоят мои заверения, то могу сказать, что это не так. Таких планов я не вынашивала. Вы решили восстановить отношения?

- Конечно, я тебе не поверю, но… ты уже ничего и не сможешь изменить. Я, действительно, хочу жить с ним. Мы же не разведены. Я его законная жена. Сама понимаешь… За своё можно и постоять. Ань, ты не сердись, - сказала она уже помягче, - я понимаю, что у тебя ко мне тоже есть претензии… Скажу честно, я тогда всё это и придумала… ну… с тобой. Да, не одна, с братом, но… я вот к чему… Ты же понимаешь, что я могу и ещё что-нибудь завертеть подобное. Да и придумывать новое необязательно. Достаточно просто рассказать, как ты тогда опозорилась. Кстати, Антон до сих пор тебя люто ненавидит за это.

Она, наконец, замолчала. Я сидела с закрытыми глазами, изо всех сил стараясь не поддаваться искушению вспылить, высказать ей в ответ всё, что я о ней думаю. Возможно, это было бы справедливо, но почему-то не очень хотелось уподобляться ей. Я решила спокойно пережить этот разговор. Если Антон не увидит в ней её наглость и лицемерие, то он не тот человек, который вообще был способен понять меня тогда, в молодости. Я ждала от него, что он сможет во всём разобраться сам. Он должен был поверить в то, что такого не могло быть вообще, но он просто сломался от увиденного. Я понимаю: своим глазам не верить было невозможно.

Мысли сумбуром проносились в голове, но сама я уже улыбалась, вернувшись в комнату. Да и Инна делала так же… Как будто и не было между нами этого кричащего разговора. Да, мы обе лицемерки, обе натянули маски, чтобы не шокировать правдой отношений близких нам людей. Я очень надеялась, что этот визит не затянется.

Уже перед самым уходом Инна решила всё-таки показать, что она полна решимости рассказать Ире обо всём. Совершенно непринуждённым тоном она проговорила: - «Ира, а ты того и не знаешь, что мы с Анной были знакомы в молодости. И папа твой может это подтвердить. Просто я думала, что обозналась, сколько лет прошло… Но это оказалось правдой. Вот мы и вспомнили там, на балконе, где наши пути пересеклись».

Улыбка слетела с моей физиономии мгновенно, пришлось отвернуться и уйти в другую комнату, чтобы не показать испуг. Но и этого было достаточно, чтобы Ира увидела, что что-то со мной не так. А вот Инна уверенно разыгрывала свою партию. Мне очень не хотелось её проигрывать. Но игроком такого уровня мне не быть. Я хотела остаться наедине с собой.

После ухода гостей я нашла для себя такую отдушину, запершись в ванной, в которую и погрузилась со всеми своими мечущимися размышлениями. Прокрутив всю складывающуюся картину отношений и риска быть вновь оклеветанной, мои мысли потекли в теоретическую плоскость. Я понимала и не понимала одновременно: так чем же отличается моё лицемерие от лицемерия Инны?

К сожалению, вынуждена признать, сколько бы мы не оправдывали себя за надетую маску приветливого человека, это всё равно обман. Это всё равно двуличие. В священном писании сказано, что это грех. Но любое ли притворство – грех?

Очень хочется себя оправдать… Но… А если сформулировать немного по-другому? Грешно то двуличие, которое влечёт за собой корысть для себя или твоего окружения. То есть с помощью лицемерия ты пытаешься добиться для себя какой-либо выгоды в личной жизни, в карьере и других сферах, в том числе и обман в любви. Сегодняшняя встреча стала наглядным примером к такому выводу. Но кто я такая, чтобы раскладывать подобные понятия?

Как же противно на душе, но нужно собраться с силами и быть готовой к дальнейшему развитию событий. То, что они последуют, я не сомневалась. Это и мой шанс восстановить своё честное имя, вернуть, если и не любовь, ушедшее не вернуть, то хотя бы уважение Антона.

ЗВОНОК С МОРЯ

- Мамочка, у нас всё хорошо! Погода – класс! Вода в море – прелесть! Так что ты не волнуйся, подумаешь ещё неделька и, мы приедем, – отчитывалась Лена по телефону, - ты даже не представляешь, Сергей тут с девочкой познакомился. И даже не стесняется за ней ухаживать. Знаешь же какой он закомплексованный в этом плане…

- Вы мне там ребёнка не испортите, - заволновалась я, - рано ему ещё… Объясни хоть ты ему, чтобы ничего не натворил. Отпустила на свою голову.

- Ма, ну ты что, неужели я не понимаю. Я уже с ним провела беседу, но… Ты знаешь, она, кстати, с мамой отдыхает и из вполне приличной семьи.

- Ну, если с мамой… Я переживаю больше за тебя, конечно. Ты помнишь, что обещала мне?

- Да, мамочка, я помню. Не волнуйся за это.

- Ладно, а где вы вечера проводите? То, что не скучаете, это понятно.

- Ма, ну ходим мы по кафешкам, уж извини, но тут и пойти больше некуда. Есть и дискотеки, но, кстати, там и опаснее. Там тусовочка ещё та собирается. Приеду – расскажу. Туда мы и не пойдём больше.

- Леночка, я надеюсь на твоё благоразумие. Аккуратнее там.

- Да, мамуль, мы тебя целуем! Пока!

- И я вас целую! Пока, мои хорошие!

Хороший совет: не волноваться. Но, хоть волнуйся, хоть нет, это ничего изменить не может. Остаётся только надеяться на хорошее и ждать детей домой.

В кабинет, широко распахнув дверь, вошёл улыбающийся Анатолий Петрович. Как выяснилось, не один. Увидев, что я на месте, он пригласил в кабинет невысокую худенькую девушку.

- Анна Сергеевна, принимайте помощницу, - уверенно пробасил главврач, - именно она мне понравилась из тех, кто приходил устраиваться на вакантное место. Опыта у неё, может, и меньше, чем у других, но вот за скромной, миленькой внешностью я обнаружил неплохие теоретические знания. Удивительно, наш медуниверситет ещё на что-то способен. Ничего, что я вот так, не посоветовавшись предварительно?

- Ничего, куда деваться… Это я переживу. К тому же верю тебе и в твою проницательность. В людях ты разбираешься.

Я приветливо улыбнулась скромнице и, узнав её имя, отправила к кадровичке. Толя остался в кабинете, откинувшись на стуле и вытянув ноги.

- Устал я что-то сегодня… - уже совсем другим тоном, перестав улыбаться, выдохнул он.

- По тебе и не скажешь. Только что можно было лампочку от твоей улыбки зажигать. А вот сейчас вижу, что это только маска уверенного делового человека… Кстати, ты знаешь, меня последнее время одна тема мучает, как раз к этому примеру и относящаяся.

- Это уже интересно… И что же это за тема?

- Двуличие. Ну, или это ещё называется лицемерием.

- Ничего себе! На своем ли ты месте? Так ты меня в этом уличить хочешь?

- Нет, что ты, я не хочу уличить, я уличаю.

- Хм, да, умеешь удивить. Ну давай, продолжай.

Я рассказала о сделанных мной выводах. Анатолий смотрел на меня, прищурив глаза, очень внимательно. Я вот только не могла никак понять, одобряет или нет он мои теоретические выкладки. Мешала его блуждающая улыбка. Но я всё же, не останавливаясь, приводила примеры из жизни. В завершении я вернулась к тому, с чего начала. Именно к тому, каким он зашёл в кабинет, и каким он стал наедине со мной, сбросив свою маску.

- Поймала, поймала ты меня, верно… Но… Я вообще не пойму, стоит ли так всё глубоко копать? Если рассматривать, как религиозный грех, это я понять могу. Но и изменить нам это не дано. Там свои теоретики, нам не чета. Пусть и думают, что грешно, а что нет.

И всё же, высказав мнение, он ненадолго задумался. Я ждала продолжения.

- А вот в повседневной жизни… - продолжил он. - Да, без маски не обойтись. Глупо как-то рисовать на физиономии то, что в душе. Съедят с потрохами. Так, что я согласен: маска – это защита. Но ведь ты, когда улыбаешься, ты никого и не обманываешь, и не прячешь под ней какой-то злой умысел. Это просто твоя бравада. Это помогает тебе держаться, не более. А вот другие случаи… Да, это уже настоящее лицемерие. Вот тут явное раздвоение – внешне доброго человека и внутренне злого. Вот это я бы и не простил, потому как опасно. Ну, справился я с ответом? Задала ты мне задачу. Школьником себя почувствовал.

Он вновь заулыбался, теперь совершенно искренне. Чувствовалось, что ему самому понравился свой ответ. Я тоже была довольна. Вроде не сказано ничего нового, остаются нюансы непонятости, но вот смог он подвести черту под моими плавающими мыслями. Теперь всё улеглось на свои места. Вывод сделан правильный.

Разговор продолжался до тех пор, пока в кабинет не заглянула устраивающаяся девушка. Анатолий сразу подобрался, став серьёзным. Попрощался и пошёл в свой кабинет. Мне тоже пора было заняться своими прямыми обязанностями. Я пригласила в кабинет новенькую.

Несмотря на лирические отступления в рабочее время, домой я пришла уставшей. Жара продолжала донимать. Ни одного дождя не пролилось с начала июля. Середина лета, а трава уже начинала желтеть.

Володя с работы ещё не пришёл. Но ужин уже пора было начинать готовить. На двоих готовить было непривычно, но это не на долго. Скоро семья снова будет в полном составе. Подумав об этом, сразу зародились и сомнения на этот счёт. Будущий ребёнок Галины мог перевесить наше шаткое перемирие. Всё шло не так. Я это чувствовала, но… ничего не пыталась изменить. Я просто закрывалась от размышлений на эту тему, доверившись судьбе. Что будет, то и моё.

Как подтверждение моих сомнений стал сегодняшний вечер. Ужин успел остыть раз пять, Володя припозднился. Звонить не хотелось. Сразу вспомнились те звонки из прошлого, которые не принесли результатов. Неужели всё повторяется? Поварившись в догадках часа два, я дождалась-таки мужа. И его оправдания, что задержался на работе, приняла спокойно. После ужина разошлись по разным комнатам: он – в зале на диване перед телевизором, я – в комнате Сергея погрузилась в интернет. Вот и всё общение. Так даже легче.

На утро меня ждало ещё одно разочарование, то, чего я и ждала, и боялась одновременно. Меня разбудили пришедшие Ира и Андрей с малышом на руках. Я молча пропустила гостей в зал, хотя там был ещё ночной беспорядок: постель я не успела убрать, но сейчас это не имело значения. Просто так по утрам не приходят. Я попросила пять минут подождать для того, чтобы привести комнату в порядок и умыться.

Напряженное лицо Иры говорило о том, что что-то произошло. Андрей же, напротив, был спокоен. Я всё же решила попробовать разрядить обстановку и делано весёлым тоном начала разговор сама, спросив как здоровье и дела у Антошки, деда и у всех остальных. Ответ дал Андрей, а вот Ира подняла на меня глаза с надеждой, с какой-то щемящей болью. Посмотрела и снова опустила вниз.

- Ира, ты хочешь поговорить наедине? – спросила я тогда прямо.

- Да, если можно. – еле слышно ответила она.

- Андрей, ты не против, если мы пройдём на кухню? – продолжала я вести свою линию поведения.

- Анна Сергеевна, мы так и договорились с Ирой. Успокойте вы эту паникёршу. Нельзя так верить сплетням и не верить людям.

На кухне мне пришлось разговорить Иру, предупредив, что времени у меня не много свободного, в скором времени пора будет собираться на работу. Машинально, я поставила подогреваться чайник. Ира всё же начала рассказывать что произошло.

Оказывается, попытка матери сойтись с отцом вторично, терпела фиаско. Он не хотел ей прощать то, что она вела свободный образ жизни на севере. Она сама и не скрывала этого раньше, пытаясь доказать ему, что и без него не пропадёт. Нагулявшись, она немного остепенилась, найдя себе постоянного сожителя. Вообще не понятно, почему она рассчитывала, что отец её простит.

Ира рассказывала об этом совершенно открыто. В который раз я содрогалась от того, что дочь знает такие вещи о родной матери. Чувствовалось, что мнение отца обо всём этом она тоже знает. Пришлось ей повариться в этих непростых, склочных отношениях. Мне её было очень жалко. Это не могло не сказаться на психике взрослеющей девочки. Самое страшное, и это, похоже, знала только я, ни Антон, ни Ира не могли представить на что способна Инна. Её подлая натура, конечно, не смирится с поражением. Что она придумает на этот раз? Очень хотелось бы ошибиться в этом. Ире я пока ничего из своих соображений не рассказала, я в напряжении слушала продолжение её рассказа. Пришёл момент, когда в нём стали полоскать и моё имя.

Инна, конечно, не стала скрывать, что я и Антон чуть не поженились в молодости. С особым удовольствием она смаковала именно ту сцену, которая разорвала наши отношения. Причём специально говорила это при Андрее и дочери, чтобы подчеркнуть, что такая, как я не должна была стать крёстной матерью её внуку. И это был дополнительный удар именно по Антону. Ведь он знал какая я, но не предотвратил случившееся. Ира не поверила сначала матери, но отец промолчал, не отрицая сказанного. Его тяжёлое молчание давало повод думать, что это правда.

Для Иры это был удар. Она уже знала, что мы в молодости были знакомы. Но вот что отношения сложились таким образом… Это было уже слишком. С вопросами о прошлом она и пришла ко мне. Она хотела знать правду. Инна отыгралась на всех нас. Но конец ли это? Они же не разведены.

Мои мысли прыгали с места на место. Если Антон промолчал, не подтверждая рассказ Инны, то имею ли я права нарушить это молчание? Как очернить мать в глазах дочери? Подумав немного, я всё же ответила Ире.

- Ира, я понимаю, что тебе сейчас тяжело. Ты огорчена и поведением матери, и мной. Но я не буду сейчас перед тобой оправдываться. И этому есть причина. Поверь, очень веская причина.

- Но, Анна Сергеевна, я взрослая женщина уже. Я смогу понять всё. Я всё равно не поверю, что вы такая уж плохая. Мало ли что в молодости было… Вот в то, что вы со мной сдружились только для того, чтобы отца вернуть, я не могу поверить. И вы знаете почему. Наше знакомство –

подтверждение этому. И я чувствую, что что-то не так в рассказе матери.

- Ира, не распаляйся. Спокойнее. Ты подумай, есть отец, который не захотел тебе подтвердить рассказ. Имею ли я право нарушать это табу? Спасибо, что не возненавидела меня за то, что я скрыла факт нашего давнего знакомства. Поверь, мне есть, что сказать. Но я боюсь, что мои откровения могут быть опасными для вашей семьи.

- Спасибо… - не очень уверенно произнесла Ира, - я всё равно вас очень уважаю. Вы не рассказали о том, о чём я просила, но дали понять, что не всё так просто. Мы пойдём… Зря я прибежала в такую рань. Извините, что не даю собираться на работу…

Как Ира не пыталась, у неё не получалось скрыть разочарование от ответа. Я еле сдержалась, чтобы не рассказать ей на что способна её мать. Но я понимала: такую грязь вылить сейчас на родную дочь – это было бы тройным преступлением. Пусть уж считает, что я виновата в тех событиях. На прощание я всё-таки не удержалась и сказала:

- Андрей, Ирочка. Единственное о чём прошу, поверьте: я имела моральное право стать крёстной матерью Антошке. И это правда. Я очень хочу, чтобы вы тоже узаконили свои отношения. Это пора уже сделать. Ради вашего сына, ради вашего благополучия! Извините, если лезу не в своё дело.

- Анна Сергеевна, - ответил Андрей, - я вам обещаю. В скором времени вы будете приглашены на нашу свадьбу. Я уже понял, что это необходимо. Спасибо вам, что помогли тогда Ире, ну и мне заодно. Я не представляю свою жизнь без сына.

Опять эти предательские слёзы… Смахнув их, я поцеловала всех троих. Они ушли. Я занялась приготовлением бутербродов. Володя иногда завтракал ими, а иногда брал с собой. Он пришёл на кухню выпить кофе. Он сам сказал, что слышал часть нашего разговора. Деваться было некуда. Я в общих чертах рассказала о проблеме в Ириной семье. Времени было в обрез.

Володя оставил машину на ночь возле подъезда, это и спасло нас обоих от опоздания. Он подвёз меня к больнице. Вылезая из салона, я не удержалась, чтобы еще раз не сделать замечание о том, чтобы он звонил, если задерживается где-нибудь. Он пообещал, но заметил, что я говорю с ним таким же тоном, как и с детьми. А ведь верно: привычка поучать укореняется и сидит крепко. Нужно следить за своими выражениями и тоном высказываний. В ворчливую старуху превращаться не стоит, но испорченное настроение с утра никак не удавалось обуздать.

В таком же расположении духа я работала до тех пор, пока меня не вызвал к себе в кабинет Анатолий Петрович. Кроме меня были вызваны и другие завотделы. Разговор в его кабинете зашёл о новых списках лекарств, которые ещё поступали в небольшом количестве в больницу по распределению, а так же лекарств, находящихся под строгим учётом, содержащих наркотические вещества.

После беседы Анатолий попросил меня остаться. Вздохнув –

получилось как-то непроизвольно – я кивнула в знак согласия. Когда мы остались вдвоём, лучший друг, не удивив впрочем, спросил прямо:

- Ань, что случилось?

- Да, Толь, случилось кое-что. Причём со всех сторон окружают неприятности. Но, не на столько, чтобы падать духом… Хотя духом я сегодня немного и упала…

- Муж чудит?

- Не столько муж, сколько последствия его ухода.

- Вот как? Не томи, рассказывай. Сама знаешь, как я отнёсся к его возвращению…

Договорив фразу, Анатолий своим кулачищем не сильно ударил по столу. Я вздрогнула от неожиданности, но кроме меня вздрогнули и все предметы, лежащие на нём, а громче всех звякнула чайная ложка в стакане. Всё успокоилось, но я с удивлением продолжала смотреть на виновника переполоха.

- Прости, что напугал. Так что ему нужно на этот раз?

- Ничего. Но Галина ждёт ребёнка.

- Ух ты! Не ожидал. Молодец твой молодец. Хм-м… Справился.

- Шучу, а что ещё остается? Ты, кажется, говорила, что она бездетная?

- Да, она считала, что это уже невозможно. Она будет рожать.

- Понимаю. Ну и что муж?

- Ничего. Со мной. Но сам понимаешь, ситуация напрягает.

- А меня вот, почему-то нет. Можно мне быть в этой теме эгоистом?

Я улыбнулась. Всё-таки он ещё испытывает ко мне какие-то чувства, а я злоупотребляю этим. Но раз уж так, то придётся жаловаться и по второму вопросу.

- Толя, а ведь это только один повод ударить по столу, а есть и ещё новости, которые выводят из себя ещё больше.

На его вопросительный взгляд, я ответила, рассказав об утреннем визите Иры, о том, что приехала её мать, та самая Инна, которая отбила у меня жениха и которая уже натворила бед, рассказав всем, кто я такая и какая есть на самом деле.

- Нет уж, - возразил мне Анатолий, - вот по этому поводу я не буду бить свой стол. Он мне ещё пригодится. Да-а-а, есть повод для уныния… Но, знаешь, я бы всё-таки рассказал этой Ире правду. Сколько можно себя изводить? Пока всё не выяснится, оно и будет будоражить воображение всех участников той мерзости. Хочешь, я отвезу тебя после работы к этому Антону и заставлю его выслушать тебя? А там, поверит или нет – это будут уже его проблемы.

- Нет, только не это! – испуганно поспешила я отказаться от предложенного. – Ты не всё понимаешь. Так нельзя.

- Смотри сама, но подумай над моим предложением. Мой железный конь домчит нас за несколько мгновений, и ты сможешь выкинуть из головы этого Антона.

Бодрый тон Анатолия подействовал и на меня. После его слов, выпавшие проблемы уже не казались такими трагичными. Но выкинуть из головы Антона – это невозможно. Ладно, жизнь продолжается. Лучший друг уже в который раз оправдывал своё звание. На душе полегчало.

Последний разговор с Анатолием никак не выходил у меня из головы. Почему бы, действительно, не рассказать Антону правду? Ну и пусть не поверит. Но, хотя бы будет предупреждён о том, что Инна не так проста. Но имею ли я право вмешиваться в их личные отношения?

Я решила позвонить Ире сама. И, похоже, не вовремя. Трубку взял Андрей. Он сказал, что Ира помогает накрыть на стол в связи с приездом брата Инны Евгеньевны. Меня окатила волна неприятных воспоминаний. Это же… тот, который обесчестил меня в глазах Антона. Справившись с волнением, я поинтересовалась самочувствием крёстника. Сказала, что ещё перезвоню позже и отключилась.

Ира перезвонила сама ближе к вечеру. Голос её был не весел. Она пожаловалась мне на то, что надоели ей эти застолья и разборки отношений. Ребёнку нужен покой, которого в их семье не стало. Андрей настаивает на переезде в его квартиру, а она боится оставить отца с такими проблемами. Он ещё только начал выздоравливать, сил набираться, а тут… Ира уже и не рада была, что мать вообще приехала. Отцу тоже уже всё надоело. Он готов даже сойтись снова с мачехой, лишь бы его не донимала её мать. На развод она не соглашается. Зачем-то вызвала своего брата, который недавно вышел из тюрьмы. А ведь он был когда-то лучшим другом отцу. Ещё больше настораживало, что снова обсуждали ту давнюю сцену измены…

Как могла я успокоила Иру, одобрив решение Андрея переехать из этой квартиры. Я боялась за малыша. Хотя представить, что Инна может навредить своему внуку, тоже не могла. Мне всё больше хотелось приехать к ним и всем рассказать, как это было на самом деле. Но решимости не хватало. Да и встречаться с приехавшим другом не хотелось.

А ведь это было моей ошибкой. Решение разобраться было правильным. И вот почему. Уже поздно вечером раздался звонок в дверь. Я подошла в прихожую, прислушиваясь, но не решаясь открыть. Подошедший муж спросил кому что нужно. Мужской голос представился Женей, давним другом Анны. Володя, естественно, открыл ему. У меня внутри всё похолодело. Через порог, пошатываясь, переступал друг Антона.

- Здрасьте!.. – пьяно поприветствовал нас гость, - Вы это… не сердитесь, что так поздно, но… я поговорить… С Анной.

Муж удивленно смотрел то на меня, то на него.

- Зачем ты пришёл? – набравшись смелости, спросила я. – Я не хочу с тобой ни о чём разговаривать.

- Аня, кто это? – спросил Володя – если хочешь, я сам разберусь с пришельцем.

- Володя, это те неприятности из далёкого прошлого… Ещё до нашего знакомства, но вот, как видишь, всплыли в настоящем.

- А муж у тебя ничего, - ехидно улыбаясь, подал голос, как выяснилось, Женя, - только я ведь приехал издалека. Неужели в такой малости откажешь? Я только поговорить…

- Проходи. – твёрдо сказал Володя. – На кухню. Разговор, так разговор. Ань, поставь-ка чайку.

Тяжело вздохнув, я пошла на кухню ставить чайник. Остальные последовали за мной. Было ясно, что разговор наедине недопустим.

- Говори. – продолжил муж, когда все расселись вокруг стола.

- При тебе? – удивился Женя.

- Да, при нём – подтвердила я, хотя этот вариант меня пугал непредсказуемостью последствий.

- Ладно, будь по-вашему. Только я даже не для разговора, а так, повидаться. У нас с тобой кое-что было... Хотел посмотреть, какая ты стала.

- Вот как? Какая стала, такая и стала. Ты зря пришёл.

Его ответ заглушил раздавшийся телефонный звонок. Высветилось имя Иры, но в трубке я услышала голос Антона.

- Аня, он у тебя?

- Я заберу его. Открой дверь минуты через три.

Вот так вот: коротко и сухо… И Володя, и этот Женя вопросительно смотрели на меня. Я и не пыталась скрыть волнение. В этот момент засвистел закипевший чайник. Я встала, заварила чай и, пошла в прихожую открыть дверь ещё одному ночному гостю. Антон вырос в дверном проёме сразу. Чувствовалось, что он взволнован. Он опирался на палку. Значит, нога ещё болела. Но вот действовал он решительно. Вместо приветствия, взял меня за плечи и, слегка встряхнув, подвинул, освобождая себе дорогу внутрь квартиры.

- Где? – коротко спросил он.

Я указала рукой на кухню. Не разуваясь, он прошёл к сидевшим мужчинам.

- Пошли. – обратился он к бывшему другу, затем склонил голову в сторону Володи в знак приветствия.

- А что случилось? Я что, не могу с умными людьми пообщаться?

- Нечего тебе здесь делать. Вставай. Я жду.

Женя уставился на Антона. Чувствовалось их противостояние и нарастающая враждебность. Почему-то именно в этот момент я смогла преодолеть свой страх. Вряд ли представится ещё возможность свести двух героев лицом к лицу. Момент откровения настал.

- Подождите… - голос мой дрогнул, но я продолжила, - мне есть, что сказать вам.

Взгляды устремились на меня: Володин – недовольный, Антона – удивлённый, Женин – предупреждающе острый. Я опустила свой взгляд, чтобы мужчины не мешали мне продолжать говорить.

- Антон, ты не захотел разобраться в том, что тогда произошло. Я молчала всю жизнь… Всю жизнь я казнила себя за то, что не смогла предотвратить случившееся. Всю жизнь жалела о том, что молчала о предательстве. Я знаю, ты меня тогда возненавидел. Но у меня было оправдание. Я не виновата в случившемся. Ты можешь мне и сейчас не поверить, но я говорю при том человеке, который может это подтвердить. Он всё инсценировал тогда, а мне подсыпал снотворное или ещё какую-то гадость, чтобы я отключилась и не мешала себя раздеть. Поверь хоть сейчас, что я была в ужасе, когда поняла, что произошло… Но… ничего между нами и не было. Этот спектакль был разыгран для тебя. Может, сам догадаешься, для чего?

Антон молчал. Но по его глазам я видела, что он кое-что уже понял. Пауза была не долгой.

- Жень, это так? – сухо спросил он.

- Неужели ты поверил в это дерьмо? Ты считаешь, что такое возможно? Нет, может и возможно, но… я спал с ней. И всё. И хватит об этом. Я же твой друг…

- Друг?!! – воскликнул Антон, - хорош друг, который спит с невестой друга! А вот для чего ты к ней клинья подбивал, я понял. Вы со своей сестрой решили меня окрутить? Воспользовались тем, что я от горя не мог ничего соображать… и я, как дурак, поддавшись, женился на Инне. У вас всё тогда получилось, но… жизнь мою и… её вы сломали.

- Так, друзья детства, - заговорил до этого молчавший Володя, - а не пошли бы вы оба… Нашли место для выяснения отношений. Она моя жена, и я не позволю её оскорблять.

- Да, я прошу прощения, - отозвался Антон, - Женя, пошли, выйдем на свежий воздух. Оставь Анну в покое.

- Иди сам, - ответил Женя.- тебя сюда никто не звал…

Антон подошёл к нему, схватив за шкирку, одним рывком поставил его на ноги. Но это поднятому не могло понравиться. Он со всей силы, на какую был способен в своем пьяном состоянии, ударил друга в лицо. Антон, не ожидая такой прыти, покачнулся и упал. Со звоном покатилась его металлическая палка. Володя вскочил со стула, сгрёб зачинщика драки и, не смотря на попытки сопротивления, вытолкал в коридор. Я помогла подняться Антону. Самому ему было это сделать тяжело. Подала палку. Он сразу пошёл на помощь Володе. С лестницы они спустили Женю уже вдвоём.

Кровь текла у Антона из разбитого носа. Володя проводил его в ванную умыться. Когда он вышел, я подала приготовленный лёд. Всё происходило почти молча. Ни говорить, ни встречаться взглядами ни с кем не хотелось. Пустота. Я чувствовала какой-то вакуум вокруг, никаких эмоций, как будто кто-то надел на меня подушку безопасности, не давая остро воспринимать произошедшее.

Выждав минут пятнадцать, как посоветовал Володя, Антон ушёл. Перед уходом он сказал мне, что перезвонит, дав понять, что разговор не окончен.

После того, как мы с мужем остались вдвоём, мне пришлось оправдываться, заново рассказывать ту историю, которую я когда-то ему поведала, опустив многие подробности. Он был недоволен, что я скрыла от него появление на горизонте Антона в настоящее время. Пришлось извиниться, хотя виноватой я себя не считала. Наши с мужем отношения не располагали к подобным откровениям, но он как будто бы забыл об этом, почувствовав мою слабину и свою власть надо мной. Я не сопротивлялась. Я была благодарна ему за то, что не ударил в грязь лицом при этом скандале.

Но всему есть предел. Возможно зря, но я не удержалась и перевела разговор с травмирующей меня темы на другую, не менее больную. А спросила я всего лишь, что он надумал, в связи с Галиной. «Пока ничего» - ответил он. Но на этом и была поставлена точка в разговорах. Была уже глубокая ночь. Хотелось спать. Или хотя бы отрешиться от всего этого, чтобы отдохнуть. Ни я, ни муж так и не заснули этой ночью. Каждый думал о своём...

Это доброе утро было хмурым для нас обоих, не смотря на ясную летнюю погоду. А предстоял ещё и рабочий день…

- Мамочка, мы уже подъезжаем, - щебетала Лена по телефону, - Минут пятнадцать осталось.

- Жду, не дождусь, когда смогу вас обнять. Смотрите не уходите никуда от вагона. Дождитесь папу. Я тут заканчиваю вареники с вишнями лепить. Как раз к вашему приезду отварить успею.

- Ух ты, ещё в этом году и не пробовала. А можно Саше к нам? У него родители на море, только не на Азовском, а на Чёрном отдыхают. Его никто не ждёт дома.

- Можно, конечно, пусть приходит… Целую всех, жду!

А в сердце-то кольнуло. Опять вспомнилось, как родители Антона на море уехали… И к чему это привело. Очень нехорошие параллели. Нельзя так. У Лены всё сложится хорошо, даже мысли об обратном допускать нельзя. Стало немного стыдно. За Лену подумала, а вот за сына и не вспомнила. За неё больше переживаю сейчас, потому как невестой стала. Ну что же, Сергея люблю не меньше. Соскучилась-то за обоими.

Встреча была очень тёплой – попировали мы на славу. Дети без умолку рассказывали о том, как им было весело на море. Какие там жгучие, и не жгучие медузы, как ловили с пристани бычков, а потом жарили их на углях костра, как им влетело за то, что они развели этот костёр в неположенном месте, как Сергей чуть было не подрался с местными, но Саша всё уладил и, они потом даже подружились с ними, как хорошо целыми днями загорать и купаться, и не думать об уроках…

Я же слушая их, мысленно благодарила Бога, что всё завершилось благополучно.

А вечером позвонила Галина, муж ушёл в другую комнату и проговорил с ней около часа. Не заметить это было не возможно. К тому же, этот разговор сказался на его настроении. Он заметно помрачнел.

Не прибавил мне веселья и звонок от Иры. Она окончательно поругалась с матерью. Разбитый нос отца придал ей решимости увезти ребёнка в безопасное место. Она знала, что он подрался с Женей у меня дома. Но этот уголовник Женя, похоже никуда не собирался уезжать. Теперь в квартире чуть ли не командует мама Инна. Ира очень боялась за отца, но не знала, как ему помочь. К сожалению, мать её – ему законная жена, из-за этого она имеет кое-какие права так себя вести. Такого переворота никто не ожидал.

В очередной раз я успокаивала Иру, в душе ужасаясь последними событиями. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Ире я посоветовала верить в силы отца, что он обязательно что-нибудь придумает, справится с ситуацией. Но и Ира тоже не собиралась уходить в сторону. Это значило – бросить отца в беде.

Я очень надеялась на звонок Антона. Он обещал мне позвонить, но звонка пока не было…

С того дня прошло две недели. Дамоклов меч наших с мужем отношений всё же опустился, разорвав их. Но теперь это не было уже так больно. Моя холодность к нему, его непонимание меня, подталкивали к разрыву. Он принял решение жить с Галиной. Конечно, зарождающаяся в ней жизнь, ускоряла принятие такого решения. На этот раз он уходил по-человечески, рассказав детям о причинах ухода, обещая помогать семье и извиняясь за то, что покидает нас. Похоже, дети поняли его. По крайней мере, я не услышала от них резких высказываний на этот счёт.

Очень хотелось хотя бы на недельку вырваться на море, чтобы сменить обстановку, но, похоже, предстоящий отпуск суждено мне было провести дома. Какие бы нормальные отношения у нас с мужем не остались, но дети жили со мной. Не хотелось лишний раз рисковать, оставляя их без присмотра. Была и другая причина – как не крути – дороговато обходятся такие поездки. Цены, как на продукты, так и на всё остальное, в том числе, и на курортное проживание уверенно росли вверх.

Да и дел было на время отпуска намечено не мало. Это был сезон консервирования. Кое-что нужно было подремонтировать в квартире. Но и без развлечений я себя не собиралась оставлять, хотя общая подавленность, вялотекущая депрессия не отпускали меня из своих объятий.

Вместе с детьми, с Ольгой я собиралась на несколько дней выбраться на природу. Лена уже договорилась с друзьями за две туристические палатки, Сергей готовил снасти, отлаживая удочки для рыбалки. А я у знакомых выпросила котелок, достала с антресолей два стареньких, но добротных спальных мешка. Себе придётся взять простое силиконовое одеяло. Ничем оно и не хуже.

Ольга горела желанием быстрее оказаться на природе. Пора стряхнуть с себя духоту города, закованного в асфальтную жаровню. Подводила работа Виталика, но он обещал подумать над возможностью присоединиться к нам позже.

Отвезти до места дислокации нашего небольшого лагеря взялся Анатолий. Свой отпуск он планировал взять в сентябре и поехать куда-нибудь по санаторной путёвке. Я немного завидовала такой перспективе, которую не могла себе позволить, но и рада была за него. Вот такое преимущество у необременённых семьёй людей. Всё меньшее количество отпускников могут позволить себе взять санаторные путёвки.

Наш выезд в Хрестовое был запланирован на завтрашнее утро. А сегодня шла бурная подготовительная работа. Уже несколько раз прибегала Ольга. Она всё переживала за то, какие продукты брать с собой, как будто на неё перекладывались обязанности вечной дежурной поварихи.

Он всё-таки позвонил. Мой телефон отобразил неизвестный мне номер.

- Аня, это я. Здравствуй.

И всё. Дрожь в коленях. Я чуть не выронила свою трубку. Собравшись с силами, я ответила.

- Здравствуй, Антон.

- Мы можем встретиться?

- Если ты не против, я приду.

Я посмотрела на приготовленные, но неуложенные в сумки вещи, в такой беспорядок приглашать гостя не стоило.

- Антон, давай встретимся на нейтральной территории. Мне так будет удобнее.

- Хорошо. Предлагай.

- Недалеко от моей остановки… Помнишь то кафе?

- Помню… Я буду там через час. Сможешь придти?

Ну, вот и дождалась... Что принесёт этот долгожданный разговор? Я прошла к шифоньеру. Придётся принарядиться. В зеркале отражалась моя неуверенность. Я стеснялась своей полноты. Как бы-то ни было, хотелось хоть немного напоминать ту Аннушку, которую он полюбил. Сколько раз собиралась сесть на строгую диету, но всё никак не хватает силы воли выдержать более суток.

Он тоже изменился в лице, только возмужал. Но и в свои сорок с небольшим был довольно стройным. Я надела свой любимый легкий костюм из голубого выбитого батиста. Нанесла косметику так, как красилась именно в те годы. Даже улыбнулась так, как тогда, но… увы… Результатом всё равно осталась не довольна. Ладно, что есть, то есть. Не на свидание иду, а для разговора.

Антон встретил меня у входа. Мы прошли внутрь и сели за уединённый столик у стены.

- Аня, я, наверное, очень сильно виноват перед тобой, – начал он, - уж прости меня, я должен был тогда выслушать тебя. Но… я тогда и, правда, сломался. Вообще не соображал, что делаю… Сама понимаешь… увидеть такое…

- Я понимаю… Но, мне было не легче.

- Скажи, то, что ты говорила… ты уверена в этом?

- А почему ты меня не разыскала раньше и не рассказала об этом?

- А ты бы поверил? Я хотела, но… тоже сломалась.

Очень тяжело шёл разговор, поэтому и прервался. Мы смотрели друг на друга. Воспоминания окутали атмосферу этого старого кафе, которое когда-то также приютило нас.

Я заставила себя отвлечься от своих раздумий, потому что меня волновало и настоящее.

- Антон, извини, что спрашиваю, но Инна ещё живёт у тебя?

- Да, но я собираюсь её выгнать. Они так и не признались в том, в чём ты их обвиняешь.

- Ты мне не веришь?..

- Честно? Очень хочу поверить, но…

- Тогда нам не о чём разговаривать. Я пойду.

- Подожди. Я верю… Чтобы не осталось сомнений, ты можешь мне рассказать толком, что там произошло?

Я задумалась. Другого выхода не было. Раз я решила, что должна оправдаться, вернуть своё честное имя, то придётся ещё раз пройти через унизительные воспоминания. Рассказав обо всём в подробностях, я почувствовала облегчение: в его глазах я увидела тепло и сострадание. Он, наконец, понял, что не один тогда пострадал. Я расплакалась. Он взял мою руку в свою… От его прикосновения меня прошило током. Я испуганно дёрнулась, не справившись с накатившими эмоциями... Он отпустил руку, вряд ли поняв причину моей реакции. Поняла ли я сама, что почувствовала? Возможно, это было соприкосновение с прошлым чувством. Но показать это не позволяла моя гордость. Я встала и, не прощаясь, попыталась уйти. Но он успел преградить мне дорогу.

- Аня, прости меня.

- Я давно простила…

- Прости, что тогда, в больнице… Я не мог предположить, что это ты и… не сдержался. А ведь ты тогда помогла мне, организовала мой переезд из той больницы... Спасибо за помощь моей дочери… В том числе и за рождённого внука.

- Ты преувеличиваешь мои заслуги. Мне дорога Ира и маленький Антошка. Так уж получилось… Хотя в это невозможно поверить. Я не сержусь, правда, но мне не по себе. Я пойду, не провожай меня.

Успокоилась я только тогда, когда оказалась дома. Было стыдно, что не сдержала эмоции. И чего реветь? Всё же хорошо прошло. Он всё понял. Попросил прощения. Поблагодарил за помощь. Я о таком и мечтать не могла ещё месяц назад, когда испытала тот шок от встречи. И он, и я всю жизнь красноречиво молчали в своих переживаниях… Каждый со своей сломленной судьбой… Каждый в своём одиночестве. Поздно уже что-либо исправлять, мы давно не те… Пора выкинуть из головы пожизненные комплексы. Пора начинать новую жизнь. Вот с завтрашнего дня и начну, с первого дня отпуска. …И подальше от всех мужей, доставляющих одни неприятности…

Анатолий немного задержался, но слово сдержал, доставив нас в пункт назначения. Выгрузившись из битком набитой пассажирами и нашими вещами машины, мы приступили к оборудованию лагеря. Друг не разрешил ставить нам палатки сразу. Забрав с собой Лену и Сергея, пошёл на поиски стожка скошенного сена. Покосный период давно начался, так что найти немного подсушенной мягкой подстилки под палатку труда не составило.

Я выбрала именно этот район, именно это место. Меня тянуло именно сюда, где когда-то стояла его палатка… Возможно, это было ошибкой. Я же вчера собралась начать новую жизнь, выкинуть из головы все грустные воспоминания, но… А место здесь красивейшее! Пусть оно само меня вылечит, подарив щедрую красоту природы, ласку летнего тепла, свежесть впечатлений.

Поставив палатки, мы всей гурьбой отправились на песчаный пляж Северского Донца. Вода в реке была тёплой, на вид более менее чистой. Пугающие публикации в прессе, что загрязнение превышает все допустимые нормы, отметались на задний план. Что же, раз живём в такой экологии, то нужно уметь и взвешивать допустимые риски. Здравый смысл подсказывал, что в былые времена с этим так же было неблагополучно, но мы всё же выжили. Косячки мелкой рыбёшки, темнеющими спинками доказывали несостоятельность страшилок. А кваканье лягушек в заиленном месте и их шумное удирание от нас, по народным приметам, говорило, что вода даже пригодна для питья. Но пить мы её не собирались. Зачем? Я знала место родника на противоположном берегу… Неполную пластиковую бутыль всегда можно сделать поплавком и легко переправить на другой берег. Но пока в этом не было необходимости. Несколько пятилитровок питьевой воды мы привезли с собой.

Но как же хотелось на тот берег, посмотреть на тот родник. Когда-то мы здесь и раков выдирали из подводных нор. Есть ли они сейчас? Туда и поплыла, ни сказав никому о намерении, пока все улеглись загорать в редкой, с просветами тени деревьев. Прямое солнце было слишком обжигающим.

Сильное течение отнесло меня метров на десять вниз по берегу, несмотря на то, что я старалась с ним справиться. Слабею. Раньше справлялась, сопротивляясь ему. Илистое дно, как и в те времена, затрудняло выход, окутывая ноги затягивающим месивом и плотными разлапистыми водорослями. Найти удалось только несколько пустых рачьих нор. Нырять глубже не хотелось. Жаль было пачкать волосы в поднявшейся муляке. Старею. Раньше бы и не посмотрела на такие мелочи. Пару раз упав в воде, дотянулась до свисающих ивовых веток. Они и помогли подняться на крутой противоположный берег. Оглядев себя, обнаружила следы грязноватых потёков по телу и остатки ила на ногах. Когда-то в далёком детстве за любовь к мальчишеским увлечениям меня называли пацанкой. В свои сорок лет вспомнить об этом было даже приятно. Озорная улыбка и сейчас, наверное, освещала моё состояние.

Усталость чувствовалась. Я уселась на траву, свесив ноги с обрыва и посмотрела на далёкий пляж. Красивая, полузабытая панорама ожила наяву. В следующий раз я обязательно покажу свои любимые места детям, но «белая ворона» во мне требовала очередного побега в уединённость. Мне удалось это сделать незамеченной, но времени было не много для этого. Я встала и пошла по еле заметной рыбацкой тропинке. Этот берег всегда был малолюден из-за неудобного подъезда к этим местам. Но я знала, куда иду. Когда-то здесь была небольшая заводь, а на берегу полукольцом курчавились белоствольные берёзки. Это было наше с Антоном место, где он впервые признался мне в любви, где всё было для нас впервые.

Конечно, я нашла их. Они стали выше и толще в обхвате, одна из них уже превратилась в сухостой. Поднявшаяся берёзовая поросль напоминала взрослые деревья, но вот прежнего уютного уголка я не увидела. Какие-то горе-отдыхающие оставили после себя ржавеющие консервные банки, битое стекло, обрывки полиэтиленовых пакетов и другие неподдающиеся определению предметы. Возникло желание очистить этот уголок, но сразу и потухло. Я поняла, что не смогу преодолеть психологический барьер. В чём он? Я не могла себе этого объяснить точно, но что-то держало. Увиденное налагалось на ушедшие наши отношения – такая же грязь налипла на них впоследствии, излишняя свобода нравов их и убила…

Праздника души не получилось, но всё равно приятно было окунуться в дорогой сердцу мир. На обратном пути я спустилась к берегу именно там, где находился родник. Он выглядел не так, как раньше, но всё же чистая вода стекала по корням прибрежной ивы, не вредя ей. Я наклонилась и с удовольствием напилась прохладной водицы.

На другом берегу стоял и смотрел за моими действиями Анатолий. Сразу стало стыдно. Нельзя было оставлять его без внимания. Я подняла руки поприветствовав его.

Он, не долго думая, вошёл в реку и нырнул. Проплыв довольно большое расстояние под водой, вынырнул, и, уверенными гребками преодолевая уносящее течение, выплыл именно к роднику. Плавал он намного лучше меня, чувствовалась сила и правильная техника.

- Толь, извини, я тут немного убежала в молодость. Не сердись, что оставила тебя.

- Это тот родник? – спросил выходящий из воды. - Кстати, извинениями не отделаешься. Я волновался, между прочим.

- Вода вкусная, пей, не бойся. Я не думала, что это займёт столько времени. Ты же знаешь, я ненормальная в этом отношении.

- Там Ольга с детьми обед готовят на костре, волнуются за тебя. Мы думали, что ты в лагерь пошла. Вот на поиски и вернулся. Мне ехать обратно уже скоро. Хотелось бы с тобой поговорить серьёзно, но вот не знаю, получится ли.

- Да, виновата, исправлюсь, - попыталась отшутиться я, - следующая готовка за мной. Разговор? Здесь или позже?

- Здесь и сейчас. Хочу прояснить наши с тобой отношения. Они у нас несколько выходят за рамки привычных между мужчиной и женщиной. Не находишь?

- Да, Толь, это так. И я очень боюсь этой темы. Мне бы не хотелось потерять такого друга… Надеюсь это невозможно. Я знаю, что злоупотребляю твоим расположением ко мне, но вот так вот как-то получается, что ничего не получается…

- Вот чему ты у меня научилась, так это каламбурить. Прилежная ученица… Ладно, ты сейчас сама за меня всё и сказала. А я и не знал, как начать. Нет, ты ничем не злоупотребляешь. Я сам на это напрашиваюсь, если заметила. У нас с тобой есть взаимопонимание, взаимосимпатия… Но вот о большем я теперь уже и боюсь заикаться. Надеюсь, не оглушу, если скажу, что люблю тебя?

- Нет, не оглушишь. Я тоже тебя очень люблю. Но вот любовь у меня к тебе какая-то общечеловеческая. Это трудно объяснить…

- Не переживай, я не слепой. Кое-что умею понимать без слов. – помолчав, он добавил. - Аня, ты знаешь, я одинок. Я не могу больше без женщины. Я очень хотел, чтобы этой женщиной стала ты. Но ты то с мужем никак не могла разрешить отношения, то встретилась с этим Антоном и… твои мысли унеслись в его сторону… Ты всё ещё любишь его?

- Я не могу ответить на этот вопрос даже себе. Но ты знаешь предысторию. Не думать о нём я не могу.

- Ну что же. Спасибо за правду. Только есть одно но, и это «но» я и есть. Пора в обратный путь. Давай руку, здесь дно совсем не пляжное.

Он свёл меня на глубину. Там, где мне было по грудь, развернул к себе, притянул и обнял до боли в груди. Я не сопротивлялась, но он так же резко отстранил меня от себя. Я потеряла равновесие, он поддержал.

- Аня, я был и останусь тебе другом, но… долго я ждать тебя не смогу. Ты не поймёшь сейчас меня, но… потом может и не быть… Вот теперь я всё сказал, что хотел, поплыли.

Он уехал поздно вечером, был как всегда весел, много балагурил, пел песни под своё же исполнение на гитаре, чем покорил всех присутствующих, но вот в мою сторону почти и не смотрел. Я понимала, что всё же обидела его, но что я могла поделать?

Все разошлись. Дети отпросились к реке. Ольга пошла отдохнуть минут на десять, да так и заснула в палатке. А я осталась там, где мы и пировали. Моё внимание приковывал догорающее пламя костра. Давно я не сидела вот так, ни о чём не думая, просто созерцая живущее вне времени знаменье. В голове одна за другой рождались строчки стихотворения на эту тему.

ОДИНОЧЕСТВО

Календарь показывал двадцать четвёртое декабря. Скоро Новый Год. Подготовка к праздникам уже началась, детям я уже кое-что купила, чтобы положить под ёлочку и спрятала в шкафу, но и себя не забыла.

Свершилось то, о чём я мечтала. В руках я держала довольно упитанный сборник собственных стихотворений. Особо хвастаться пока не приходилось, потому как в наше время такие подарки себе делают сами авторы, издавая книги за свои деньги. Удовольствие не из дешёвых, но приходится чем-то жертвовать, чтобы тебя признали в литературных кругах. Есть, конечно, и исключения из правил, но найти заинтересованного спонсора удаётся единицам.

Всё началось с того, что я познакомилась с местной поэтессой Людмилой Деевой, стихи которой произвели на меня впечатление. Мы разговорились, подружились. Вследствие нашего задушевного знакомства, она привела меня в «Светлицу», где раз в месяц собирались местные писатели. Я собиралась подавать заявление на вступление в Союз Писателей. Как гласили правила приёма, мне нужны были собственные публикации. Вот этот сборник и стал первым шагом на этом пути.

Самую первую книгу я подписала лучшему другу. Положив в пакет несколько экземпляров, в приподнятом настроении поспешила на работу. Поднявшись к нему в кабинет, постучала в дверь и, не дожидаясь ответа, сразу и зашла. По моему заговорщицкому виду трудно было не понять, что я пришла не просто так, но Анатолий на этот раз был довольно мрачен. Я попыталась выяснить причины.

- Здравствуй, что-то случилось?

- Здравствуй, чай будешь со мной? – ушёл от ответа он.

- Буду. Ты не ответил.

Он встал из-за стола, разливая чай по чашкам.

- Аннушка, ты с чем пришла? Видел, что не просто так.

- Я с подарком, но ты его не получишь, пока не ответишь, почему такой грустный сегодня.

- Готова поменяться ролями?

- В каком смысле?

- Когда-то ты мне плакалась в жилетку на жизнь, а вот теперь я хочу немного поныть.

- Для того друзья и есть, чтобы помогать друг другу. Рассказывай.

- Ты помнишь наш разговор у родника?

- Конечно. И не думай, что я не поняла тебя тогда…

- Я знаю это, но вот тебе очередное моё признание. То, чего я боялся, то и произошло: я не выдержал.

- Чего ты не выдержал?

- Я не выдержал одиночества.

Он замолчал. Я пыталась выяснить, о чём он не хочет или не может мне поведать. Видимо, я не смогла стать тем, кем был он мне на протяжении нашей возникшей дружбы. Именно это я ему и сказала. Но вот Анатолий с этим не согласился. Он ответил, что ему хватило моего искреннего желания помочь, а вот плакаться он передумал. Не мужское это дело.

Мне ничего не оставалось, как просто поднять ему настроение, как подарить книгу с тёплой надписью в его адрес. Не раз он заикался о том, что хочет подержать томик моих стихов в руках…

К себе в отделение я пришла в задумчивости. Улыбаться либо бравировать ни перед кем не хотелось. Поэтому достала с полки те папки, которые до этого часа откладывала на потом: в конце уходящего года порядок следовало навести везде. Этим и занялась, параллельно подводя итог складывающимся обстоятельствам.

Разговор с Анатолием не выходил из головы. Я понимала его. Одиночество… С этим явлением столкнулась и я, оставшись без мужа. Хотя и с ним я чувствовала себя одинокой в душе. Но ведь со мной рядом мои дети. Я живу их проблемами, заботами, мы любим друг друга. И это уже достаточно, чтобы назвать жизнь счастливой. А вот он… Он давно один. Давно расстался с женой. Сын не стремится к общению с отцом. И дом свой, эту громадину он строил и украшал, будучи уже одиноким, в надежде преодолеть всё тоже одиночество. Но с его импозантной внешностью, с его общительным характером он давно мог себе найти спутницу жизни. Она бы могла стать осуществлением его мечты – уютный современный коттедж плюс теплота отношений с любимой женщиной. Но вот почему-то пока не сложилось...

Виновна ли в этом я? Да, он любит меня, не смотря на мою далеко не идеальную внешность. Но наши отношения стали складываться около двух лет назад. Он проявил ко мне такую душевную теплоту, которую я не встречала больше в жизни, если не считать родительскую. А я не смогла оценить этого. Я зациклилась на том человеке, с которым опалила когда-то свои крылья. Прошлое не отпускает меня, а в настоящее время оно рушит даже то сложившееся равновесие, за которое я держалась почти двадцать лет.

Сделанный мной вывод, что я понимаю Анатолия, давал крен. Я всё-таки чего-то не понимала. И это начинало всё больше меня тревожить. Вопрос «почему?» всё крепче заседал в моей голове.

Иногда я сравниваю себя с той самой старухой у разбитого корыта...

Антон больше не звонил. Возможно, он неправильно истолковал мой резкий уход из кафе. Да и на что я могла рассчитывать? Что, узнав о моей невиновности, он воспылает прежними чувствами? Наивно… Преступно даже по отношению к себе жить несбыточными фантазиями, а я к тому же обижаю этим дорогих мне людей.

С Антоном мы встретились у Иры в гостях. Перенесённый ею грипп дал осложнение на лёгкие. Участковый терапевт поставил диагноз – пневмония и выписал направление в больницу для стационарного лечения. Полугодовалый Антошка, приближающийся праздник и просто нежелание лечиться в больнице вылилось в звонок ко мне. Я обещала, что приду посмотреть на её состояние для принятия решения о дальнейшем лечении.

Андрей заехал за мной в конце рабочего дня, чтобы отвезти в его квартиру, где я ещё и не была. Я уже знала, что у Антона старшего и Андрея наладились отношения. Именно Андрей помог избавиться от назойливой Инны и её братца. Он просто привёл с собой друзей и сказал, что они все вместе будут находиться здесь до тех пор, пока и духу не останется от непрошенных гостей. Были споры, попытки драк, но настойчивость Андрея победила их наглость. Антон, конечно, и сам мог разобраться с ними, но это могло для него плохо закончиться. Тогда он был ещё не здоров, а от отсидевшего братца можно было ожидать чего угодно. Дочь к тому моменту знала всю правду о матери. Она приняла сторону отца безоговорочно и поддержала Андрея в силовом решении вопроса. От Иры я так же знала, что Антон к настоящему времени уже развёлся с Инной через суд.

Квартира Андрея мне понравилась. Современный интерьер тёплых тонов был гармоничен для молодой пары. Бросалось в глаза множество мягких игрушек во главе со львом, подаренным отцом. Я поздоровалась с Антошкой, сидящим с погремушкой в манеже, с дедом Антоном, нянчившимся с малышом, и прошла к Ире в спальню.

У неё был сильный бронхит, судя по снимкам. Пневмония – под вопросом, общее состояние – не критическое, можно было обойтись и без стационара, поэтому я послала Андрея в аптеку за лекарствами и системой. Капельница, которую я собиралась ей поставить, должна помочь справиться с болезнью быстрее.

Антон позвал меня сам. На низком прозрачном столике стояли две чашки кофе, тарелка с бутербродами и вазочка с шоколадными конфетами. Указав мне на одно из кресел, он с внуком на руках сел по другую сторону от столика. Я последовала его примеру.

- Анна, ты вновь выручаешь нашу семью. Спасибо тебе. Как твои дела? Как муж?

Я в изумлении посмотрела на него. Так он ничего не знает? А ведь и правда, я же и с Ирой на эти темы не разговаривала. Всё больше её делами интересовалась.

- У меня всё хорошо… - раздумывая, сказать ли ему о муже, ответила я, - а за помощью обращайтесь без стеснений, ваша семья мне не чужая. Лучше расскажи о себе. Как твоё самочувствие? Вижу, что уже без палочки обходишься.

- Со здоровьем всё нормально, а вот на душе… Всё равно не могу себе простить, что тогда так глупо потерял тебя.

- Да, но хватит перемалывать эти события. Я бы хотела о них как можно реже вспоминать.

- Прости, ты права. Я не подумал. У тебя неплохой муж. Ты счастлива в браке?

Он всё-таки вернулся к щекотливому вопросу. Сделав глоток из своей чашки, немного потянув время, я ответила:

- Нет. Мы подали на развод.

Его взгляд был удивлённо красноречив. Антон не ожидал услышать такое.

- А причина? Если не хочешь, не отвечай.

- Он ушёл к другой, уже скоро у них должен родиться ребёнок. Об остальном – не спрашивай. Мы не в тех отношениях, чтобы я могла откровенно отвечать. Ты ведь тоже ушёл от вопроса о твоих делах.

В это время вернулся Андрей из аптеки с пакетом медикаментов. Я с облегчением вздохнула, прячась от стесняющей темы. Антон не мог не заметить моё смущение.

Поставив капельницу Иришке, я вернулась в прихожую, где бросила свою сумку и достала два сборника стихотворений. Один подписала Ирине и Андрею, а второй – Антону. Этим всех и удивила. Только Ира знала, что я пишу, но и она ещё не читала меня. Я осталась довольной произведённым впечатлением… Но это только сам факт того, что я поэт. Понравятся ли сами стихи? Поймёт ли Антон, что именно ему адресованы многие из них, или написаны с мыслью о нём, с болью о несохраненной любви? Конечно, внук не даст деду возможность прочитать сборник прямо сейчас, но это не за горами… Вот это и будет моим откровением перед ним.

Когда я закончила «капать» Иру, Антон вызвался отвезти меня домой. Причин для отказа не могло быть. Всю дорогу он молчал, но по его напряжённому виду я понимала, что он взволнован. Остановив машину возле подъезда, вышел первым, подал мне руку, помогая выбраться. Я ждала его слов и они прозвучали:

- Анна, возможно, я ошибаюсь, но мне кажется, что наше чувство ещё живо. Я давно бы это уже сказал, но я не имел право вмешиваться в твою личную жизнь… Муж, дети – это свято для меня. В общем, я прошу, дай мне второй шанс.

- Я… не могу тебе отказать… Но это только шанс… Если хочешь, пойдём, познакомлю тебя с детьми.

Я отперла подъездную дверь. Полутёмный, кое-где ободранный лестничный марш напомнил о первых наших поцелуях тех лет… Наверное, не только мне… Он взял меня под локоть, останавливая и разворачивая к себе. Я не сопротивлялась. Он смотрел мне прямо в глаза, пытаясь прочесть ответное чувство. Как и тогда, я не выдержала его взгляда. В груди поднималась буря полузабытых эмоций, которые ещё не готова была проявлять в настоящем. Взяв мое лицо в свои руки, он поцеловал меня. Я вспомнила мягкость его прикосновений, но это был только миг… Отстранившись, чтобы не потерять голову, я попросила не спешить. Не делая больше попыток приблизить меня, Антон довёл до квартиры. На этом сегодняшняя наша встреча и закончилась. Он извинился, что не готов сегодня к встрече с моими детьми, пообещал не пропадать и вернулся к машине…

Дома пахло хвоей. Сняв пальто, я прошла в зал. На нашей старенькой треноге возвышалась почти до самого потолка пушистая сосна в своей естественной красоте. Кое-где даже с шишками. Предстояло её ещё нарядить. Я уже и забыла, когда у нас была большая ёлка. Я собиралась купить лохматые ветки для напольной вазы, а тут такой подарок…

Лены дома не было, Сергей возился с компьютером. Из-за музыки, он не слышал, как я открыла входную дверь. Оказалось, что пока меня не было, приезжал Володя, и они вместе с Сергеем съездили за этой лесной красавицей. На кровати Сергея я увидела три разновеликих подарка, перевязанных блестящими бантами. На каждом была надпись: «Вскрыть в Новом Году». Это тоже от Володи.

Меня охватило острое чувство потери, причём безвозвратной. Прожитая жизнь казалась сейчас тем счастьем, которое я не смогла оценить и удержать. Я отчётливо понимала, что и сама виновата в этом. Антон… Именно любовь к Антону, возможно слишком идеализированная, нафантазированная, нереальная для реальной жизни стала разрушающей для наших отношений с мужем. Но вот такая я ненормальная… Такая и есть. Слишком сложная, и жить со мною не просто. Я не умею вовремя останавливаться в своих творческих полётах, и это правда. Из-за них мы постепенно становились чужими. А то, что он полюбил другую, возможно, это следствие непонимания друг друга, разность нашего мировосприятия.

Стоп. Я же только что на лестничной площадке целовалась с тем, кто и есть причина того, что я не сохранила семью… Мне уже не двадцать лет. Люблю, не люблю – это не категории для женщины с сорок лет. Я не могу позволить потерять уважение детей, заведя любовные отношения с посторонним мужчиной. Это будет очередным ударом для них. Хватит и негатива, полученного из-за ухода отца. Вот и весь сказ… И хорошо, что Антон отказался зайти в квартиру. А с эмоциями как-нибудь справлюсь.

А вот тридцатого декабря вечером, когда я продумывала праздничное меню, писала список продуктов, которые ещё не купила, меня ждало непредвиденное обстоятельство: дети отпрашивались встретить Новый Год у Саши. Лена знала, что я не отпущу её одну с женихом, поэтому они и пригласили с собой брата и ещё кое-кого из их компании. Подумав, я всё же дала согласие. Моё упадническое настроение не располагало к тому, чтобы предложить устроить праздник у нас. Пусть хоть они веселятся… Одна я всё равно не буду. Ольга с Виталиком всегда мне рады. Оставался только вопрос: у них или у меня? Но раз дети уходят, а я тридцать первого ещё и работаю, значит – у них.

Но и эти планы скорректировал звонок Антона. Была у него знакомая до боли особенность. Он умел предлагать так, как будто всё было уже решено до того, как… Когда-то он просто взял меня за руку и вывел из трамвая. А сегодня он просто сказал, что будет ждать меня возле нашего кафе на машине тридцать первого, в девять вечера. Я попыталась потянуть разговор, объясняя, что я уже договорилась встречать Новый Год с соседями, но Антон только повторил, что будет ждать всё равно, хоть до утра. Остальное – решать мне. После этого он просто прервал разговор.

Пришлось бежать к Ольге и рассказывать о случившемся. Она была в курсе всех событий, я доверяла ей свои тайны так же, как и она мне свои. Поэтому, выслушав, сразу отсекла все сомнения на этот счёт, сказав, что теперь она мне и дверь не откроет, если я не соглашусь на предложение Антона. Этого я не ожидала. Объяснила она своё решение очень просто: «Я не хочу видеть твою страдающую физиономию в праздник. Если ты откажешься, то только об этом и думать будешь».

Вот так. И это правда. Какое уж там веселье, когда тебя кто-то ждёт на морозе, а ты в тёплой квартире мечешься в сомнениях… Да, не на морозе, а в машине, но всё равно она остывает, а бензин дорогой, чтобы всю ночь двигатель не выключать… Вот уже куда мысли поехали… Вспомнился совет Анатолия: «Не стоит так жалеть чужой карман и не заботиться о своём личном». Не совсем в тему пришёлся, но всё же близко. Да и не смогла бы я отказаться от приглашения, сколько бы не уговаривала себя, что нельзя мне сейчас ни с кем роман заводить… Чувствовала я, что к этому идёт.

Вот и девять вечера. Я последний раз взглянула на себя в зеркало. За последние месяцы мне удалось заметно похудеть. Талия приобрела желанную вогнутую линию, но до двадцатилетней стройности мне было всё равно далеко. Из-за этого я очень сильно комплексовала, хотя последнее время всё чаще слышала комплименты от сотрудников и знакомых, что помолодела и похорошела.

Пора. Не застегивая пальто, я вышла в морозную темноту предстоящего свидания. Антон ждал всё-таки снаружи. Судя по виду, замёрзнуть ещё не успел. Он заметно обрадовался, увидев меня. Я и опоздала-то на извинительные женщинам пятнадцать-двадцать минут. Причём сделала это нарочно. Слишком много противоречивых размышлений вызывало у меня это свидание. Оно меня очень смущало, несмотря на то, что я его очень желала.

Антон привёз меня к себе домой. Мы поднялись в его квартиру. Посреди зала стоял накрытый на две персоны стол. На журнальном столике в стороне красовалась наряженная, бликующая мелкими разноцветными бегущими огоньками, ёлка. Да, Антон решил этот праздник устроить для меня, для нас двоих. Я стояла, не решаясь сесть за стол. Он подошёл ко мне сзади, обнял за плечи и, поцеловав в висок, усадил на отставленный стул. Мне никак не удавалось унять волнение и, как следствие, дрожь в руках.

Мы оба были вначале немногословны. Спасал слегка натянутую атмосферу включенный на концертную новогоднюю программу телевизор. До встречи Нового Года по Москве оставалось около часа. Большинство украинцев встречают его дважды: в одиннадцать – по Москве и в двенадцать – по Киеву. Причём восток Украины предпочитает всё же свой часовой пояс – первый вариант.

- Аня, ты ничего не ешь, неужели я не угодил твоему вкусу?

- Я… ем. Шикарный стол. Просто не спешу. Ещё два раза Новый год встречать. Ты сам готовил?

- Да, я хотел тебе понравиться. Ты же знаешь, с кем пришлось мне жить. Инна не хотела утруждать себя лишними хлопотами, а я всегда любил праздники. Мама приучила меня в своё время к этому, но и заставляла ей помогать. Так что научен ещё с детства кое-чему. Дочь росла почти без матери. Вот для неё и старался, чтобы не чувствовала себя ущемлённой ни в чём.

- Ира у тебя очень хорошая, рассудительная девочка. Я рада за неё. Слышала, что у них свадьба скоро.

- Да, это так. Мне сначала этот Андрей так не понравился… А вот теперь вижу, что ошибался… А как ты с ней познакомилась? Она про какие-то грибы рассказывала. Это так?

- Да, было дело. Вместе за грибами ходили, в автобусе и познакомились…

Я замолчала. В памяти всплыли те картины, о которых нельзя было рассказывать никому, тем более Антону. Это было бы жестоко по отношению к любящему дочь отцу. Если и узнает он когда-либо правду, то только не от меня. Антон же моё молчание понял по-своему. Тема разговора переключилась на наше настоящее.

- Анна, ты такая сегодня красивая…

- Не сравнить с прежней, ведь так?

- Ну, я тоже уже далеко не юноша… Время наносит свои отпечатки на всех, но в тебе я и сейчас вижу ту, что любил тогда. Твои глаза сохранили тот свет, что снился мне все эти годы, хотя я так старался тебя вычеркнуть из памяти… И вот когда у меня стало это получаться, я почти не вспоминал уже о тебе… Я увидел тебя наяву. Я ещё тысячу раз буду просить у тебя прощение за то, что думал о тебе не так…

- Не нужно об этом…

- Да, в очередной раз прости, что снова о больном… Я прочитал твои стихи… В них столько боли… Ты тоже сильно страдала. Там есть и обо мне, и о нас, и о твоих чувствах… Я плакал, когда читал… И я не стесняюсь в этом признаться.

Я закрыла лицо руками. Непрошенные слёзы стали увлажнять глаза, но это было не вовремя и, я пыталась их остановить. Антон положил руку мне на плечо в знак того, что понимает моё состояние. Его рука прожигала меня с такой силой, что я ещё больше стала задыхаться в подступивших эмоциях. Я поспешно встала и прошла в ванную комнату, чтобы умыться, попробовав сохранить наведённую яркость.

Мне удалось взять себя в руки. Вернулась к столу я вовремя. Пора было встречать Новый Год. Антон с шумом открыл шампанское, разлив нам по бокалам. Пожелав друг другу удачного Нового Года, мы выпили игристый напиток. Этим и замкнули ещё один виток истории, вступив в новый год по привычному летоисчислению. Поздравив, Антон поцеловал мне руку, встал и, зайдя за спину, повесил мне на шею золотую цепочку с кулоном в виде иконки Богоматери с младенцем на руках. Я несколько опешила от такого подарка. Во-первых, смутила его дороговизна: принять такое можно было только от близкого человека… Во-вторых, сама иконка обязывала ко многому, в том числе и к строгости в соблюдении морали.

Я с удивлением посмотрела на Антона.

- Это слишком дорогой подарок… Я не могу принять его.

- И слышать не хочу об этом. Ты не чужой мне человек, к тому же ещё и крёстная моего любимого внука. Возможно, не угодил, но вот зашёл в магазин и… она бросилась мне в глаза. Больше уже ни о чём другом и думать не мог… Я прошу: прими этот подарок в знак моего уважения к тебе.

- Хорошо… Я не смею возразить… Спасибо, она и правда, обращает на себя внимание. Очень тонкая работа.

Я отпустила кулончик. Достала из сумочки перевязанный серебристой ленточкой коробок с модной в этом сезоне туалетной водой и протянула Антону.

- После твоего подарка, этот кажется даже неуместным, уж прости за неоригинальность. Это тебе.

- Спасибо. Но оригинальный подарок ты мне уже преподнесла: это твои стихи… Я и не предполагал, что можно так выражать свои чувства. Я до этого не очень-то обращал внимание на поэзию. Больше прозу читал.

- Проза прозой, но и поэты тоже кое на что способны… Я многих уже знаю. Возьму тебя как-нибудь с собой. Послушаешь.

- Договорились.

Антон смотрел на меня с такой нежностью, что всё внутри меня таяло, заставляя трепетать взволнованное сознание. Долгие годы разлуки один за другим отматывали время назад, убирая с пути все воздвигнутые преграды перед всепобеждающей любовью. Мы оба больше не могли этому противостоять. Антон взял меня за руку, поднял из-за стола и под звуки доносящейся мелодии, пригласил на танец…

Телефонный звонок от Анатолия заставил вспомнить, что мы не одни в этом мире.

- Аннушка, - как всегда, тепло, приветствовал меня друг, - С Новым Годом, с новым счастьем!..

Я выслушала его щедрый праздничный спич. Пожелала ему того же. Я знала, что в эту ночь он должен был порвать со своим многолетним одиночеством, сделав предложение приехавшей к нему гостье. Его отпуск, как оказалось, не прошёл даром. Ещё тогда, в сентябре он познакомился с очаровательной женщиной. Курортный роман стал судьбоносным для дорогого мне человека. Но вот Антона наш разговор насторожил. Пришлось рассказать вкратце о звонившем мужчине.

Но этот факт недоверия показал, что мы ещё совсем не знаем друг друга… Очень не хотелось повторить ошибку молодости - поспешность, но близость Антона, его красноречивое желание не оставляли сомнений в том, что сегодня я должна стать его. Я вспомнила обо всех противоречиях, роившихся с момента приглашения на это свидание. Дети, их возможное неприятие появления нового мужчины в моей жизни, плюс недавний уход мужа отрезвили меня. Я нашла в себе силы противостоять своему желанию. Посмотрев на подаренную иконку Богоматери, поцеловав её, я освободилась из объятий Антона. На его вопросительный взгляд, я ответила: