(Из цикла "Все не как у людей")

Памяти Роберта Шекли.

 

- Ну что? - предложил я. – Может, по ракушечке?

- А давай! – оживился Дядя, потирая по-стариковски шишковатые щупальца. – Старый год проводим! А то чего мы сидим, как не родные!

- Я все слышу! – сурово заявила моя Супруга из коридора.- Знаю я ваши ракушечки! Опять нажретесь до Нового года и уснете, как всегда! А у нас сегодня гость! Забыли уже?

- Какой еще гость? – удивленно проскрипел Дядя и уставился на меня мутными глазками.

А ведь и правда, совсем из головы вылетело! А что я, виноват? На работе гонка, как всегда в конце года, отчеты, комиссии, а тут еще Дочери приспичило представить нам своего очередного жениха! Так сказать, официально. Опять, наверное, притащит какого-нибудь заросшего ложноножками музыканта, который с порога начнет рассуждать о концептуальных направлениях в современном искусстве, потом нажрется ракушек, вытащит динтану и, бренча по струнам, станет исполнять чудовищные песни собственного сочинения, а на десерт устроит танцы на столе, будет просить у меня денег, плакать, что его никто не понимает и пытаться всеми силами остаться ночевать в комнате Дочери.

- Очередной единственный и неповторимый? – мрачно спросил я Супругу, выходя из гостиной и чувствуя, что начинаю менять цвет.

- Какие мы сердитые! – хохотнула Супруга, увидев мое отражение в зеркале, перед которым она прихорашивалась, укладывая розовые, по последней моде, ложноножки, в замысловатую прическу. – Он не просто очередной! Дочь сказала мне по секрету, что они собираются составить Пару!

Вот это да! А я, как обычно, не в курсе!

- Пару? – пробормотал я. – Но это же такой серьезный шаг! Дочка ведь ребенок еще совсем! И почему я ничего не знал?

- А ты вообще никогда ничего не знаешь! - фыркнула Супруга. – Ребенок! Скажешь тоже! Я еще школу не закончила, когда мы с тобой Гребешками обменялись, а она уже на втором курсе учится! Все подруги давно уже Супругов себе нашли и Детей завели, а у нее все ветер в голове! Так недолго и вообще без Пары остаться! А тут такой случай! Очень, между прочим, приличный и очень воспитанный мальчик! И очень симпатичный, кстати… К тому же, из очень богатой и очень известной семьи, понял?

Слегка ошарашенный таким количеством "очень", я вернулся в гостиную. Дядя, чтобы не скучать, включил Линзу, где как раз шла вечная новогодняя комедия "Ухмылка судьбы", про друзей, у которых была традиция каждый Новый год собираться вместе и выползать на Берег погреться на солнце.

Сейчас шла самая смешная сцена, та, где хозяйка норы высыпала на героя целый тазик донных клубней, а он все никак не хотел просыпаться, бормотал, что это его нора, возмущался и предлагал хозяйке плыть куда подальше.

Дядя заливисто хохотал.

- Ну надо же было так ракушек накушаться! – восторженно визжал он. – Сколько раз уже смотрел, наизусть ведь знаю, а все равно – смешно!

- А вот и мы! – послышался в коридоре звонкий голос Дочери.

Оставив Дядю наслаждаться просмотром, я пошел встречать гостя.

Дочь как раз закрывала дверь входной камеры. Рядом с ней стоял жених, почерневший от смущения и что-то прятал за спиной. Оба еще не успели раздеться и с их коротких и облегающих, как сейчас стало модно, мокровиков капала вода. Дурацкая мода, но что поделаешь! Наши, длинные и широкие, в свое время вообще считались совершенно неприличными и шокировали порядочных граждан. А сейчас даже Дядя в таком ходит.

Подмигнув мне, Дочь повернула кран и выпустила воду из камеры. Я улыбнулся в ответ, вспомнив случай, ставший семейной легендой.

Как-то раз Дядя по рассеянности забыл наполнить камеру, выходя из норы. Не замечая ничего странного, он проперся через сухую камеру и открыл дверь в Океан. Океан встретил Дядю с распростертыми объятиями. Несчастного Дядю проволокло по камере и шмякнуло о внутреннюю дверь. От неожиданности он настолько испугался, что вместо того, чтобы спокойно выйти наружу, стал рваться обратно в нору, умудрился открыть дверь и торжественно доехал до своей комнаты вместе с потоком воды.

Супруга его потом чуть не придушила, когда пришел счет из Службы Откачки. Мы не настолько богаты, чтобы оборудовать всю нору системами впуска-выпуска воды, только в туалете поставили, опять же, кстати, из-за Дяди. Промахивается он все время, знаете ли. А мыть туалет тряпкой и откачивать воду из норы вручную, как наши дикие предки, извините, как-то не хочется! Кстати о предках. Первое, что придумали наши полуразумные предки много тысяч лет назад, как только вышли из Глубины на Мелководье, научились дышать не только под водой и стали строить норы, было простое устройство – входная камера. Тем не менее, чуть ли не каждый день в новостях попадаются жуткие репортажи о несчастных, вроде нашего Дяди, пострадавших из-за собственной забывчивости, нетрезвого состояния или просто элементарного кретинизма.

Тем временем жених помог Дочери раздеться и разделся сам.

Дочь сегодня была необычайно красива и просто светилась от счастья, меняя цвета от розового до желтого. Под мокровиком на ней оказалась короткая черная накидка, выгодно подчеркивающая стройную фигуру. До сих пор не могу без содрогания вспоминать, сколько я заплатил за этот клочок материи, но чего не сделаешь ради любимого ребенка! Мальчик был одет в строгий оранжевый шарф, а его ложноножки были аккуратно подстрижены и уложены правильной спиралью, что придавало ему сходство со служащим какой-нибудь крупной финансовой компании.

Действительно, очень приличный мальчик! Особенно – прическа. Это, пожалуй, даже слегка старомодно! Я-то думал, что кроме нашего поколения так уже давно никто не носит!

- Шналик Шистис! – представился приличный мальчик и протянул мне щупальце.

- Шистис?- переспросил я, думая, что ослышался.

- Да, мой Папа – Слигс Шистис, тот самый. Но уверяю Вас, это не имеет никакого значения! – сказал он, смущенно улыбаясь, и добавил с легкой запинкой. - Наша корпорация всегда придерживается принципа всеобщего равенства, независимо от социального положения, а молодым сотрудникам Высшего отдела рекомендуется проводить праздники и выходные с представителями малообеспеченных слоев населения!

- Очень приятно, – промямлил я. - Работа, значит, такая… Как мило с Вашей стороны…

Сзади меня ущипнула Супруга. Я ойкнул и заткнулся.

- А это – Вам! – выдохнул Шналик, галантно присел и протянул ей огромный букет настоящих цветов с Берега.

- Ах, какие восхитительные! Спасибо! Это так приятно, так мило! Мне так давно никто не дарил ничего подобного! – сказала Супруга и покосилась на меня: гляди, мол, как настоящие мужики поступают! Не то, что некоторые!

Правильно, мне на такой букет полгода работать, как проклятому, не меньше!

- А вот еще и для стола! – не унимался приличный мальчик, протягивая сетку с ракушками из Дальнего Атолла.

Ну, на это мне вообще никогда не заработать! Да и не купишь их просто так, связи надо иметь!

Супруга растаяла окончательно и, густо почернев, залепетала:

- Ах, ну зачем! Это так дорого! У нас и так всего полно! Дочь, ну что же ты стоишь? Веди скорее нашего дорогого гостя за стол, Новый год скоро!

Молодые прошли в гостиную, причем Шналик вежливо пропустил даму вперед и открыл перед ней дверь. Дочь смотрела на своего избранника с восхищением.

- Видал? - шепнула мне Супруга.- Ну? Что я говорила?

Она понюхала цветы, закатила глаза от наслаждения, и гордо удалилась на кухню.

- Видал, - мрачно сказал я ей вслед.

Хотя, казалось бы, чего мрачнеть? Ведь если отбросить в сторону мои амбиции старого неудачника и совершенно неуместную зависть, мальчишка и впрямь, очень даже неплох! Воспитанный, из Высокой семьи, хорошо зарабатывает…Чего еще желать для любимой Дочери?

Я вздохнул и пошел к молодым.

Молодые сидели на уголке дивана, стараясь держаться как можно дальше от Дяди.

Дядя, похоже, все-таки успел зацепить ракушечку-другую, пока мы обменивались любезностями в коридоре, и теперь благодушествовал и жаждал общаться. Он уже явно успел рассказать несколько эпизодов из своей бурной молодости и теперь, размахивая щупальцами, выстраивал из столовых приборов и закусок какие-то макеты и тут же их разрушал, высказывая Шналику свое мнение по поводу развития финансового рынка. Также Дядя не обошел вниманием правительство, с лету предложил несколько вариантов реформирования экономики и последними словами разругал всех политиков, как наших, так и зарубежных.

Всегда удивлялся, как он их умудряется помнить поименно!

Шналик испуганно поддакивал.

Праздничный стол постепенно превращался в свалку пищевых отходов.

Прибежала Супруга с полным подносом всяких вкусностей и быстро и умело, попутно расспрашивая мальчика о здоровье родителей, устранила бардак на столе, разломав все Дядины учебные пособия, а его самого отсадила подальше от молодых и острых столовых приборов.

До Нового года оставалась пара минут.

Мы чинно расселись и стали ждать сигналов Великого Маяка.

Воцарилась напряженная тишина. Все, кроме Дяди, явно чувствовали себя неловко и замерли, боялись лишний раз чем-нибудь звякнуть или что-нибудь уронить и изо всех сил старались произвести друг на друга благоприятное впечатление. Супруга несколько раз пыталась завести светскую беседу и вовлечь в нее Шналика. Он смущался и что-то бессвязно лепетал, опустив глаза. Я попытался элегантно передать ему тарелку с салатом и влез шарфом в соус.

Потом Дядя начал икать.

Наконец, прозвучали первые такты Гимна и на экране Линзы появился Президент с ракушкой в щупальцах.

Все облегченно вздохнули, завозились и зазвенели посудой. Супруга вскочила и принялась шутить и опекать Шналика, накладывая ему всего понемножку.

Дядя продолжал икать, а мы все продолжали делать вид, будто не замечаем.

Президент, как всегда был в скромном фиолетовом президентском шарфе и на фоне водорослей. Где-то на заднем плане угадывался силуэт Маяка.

Глава правительства поздравил нас с наступающим, немного погоревал, что не все еще достигнуто в этом году, но тут же утешил, пообещав, что уж в следующем все недостигнутое обязательно будет достигнуто и даже, в некоторых отдельных регионах, перестигнуто.

Зазвучал Гимн, засверкали вспышки Маяка.

Я открыл большую Шипучую ракушку и мы поздравили друг друга с Новым годом.

После первой ракушки напряжение сразу спало. Дочь, весело смеясь, рассказывала, как они с Шналиком познакомились, и какой он, вообще, замечательный. Шналик налегал на закуски и одобрительно мычал.

Дядя задумчиво ковырялся в салате и икал.

Линза продолжила показ комедии. Герой сидел за столом, напротив героини, играл на десятиструнной динтане и пел о том, что если у вас нет ручной рыбы, то злобный сосед не сможет отравить ее ядовитым планктоном и предлагал сначала хорошо подумать, а потом уже покупать недвижимость и заводить новых родственников и домашних животных.

Потом мы открыли еще ракушек, после которых Шналик заметно оживился, раскраснелся, по-хозяйски обвил Дочь щупальцами и принялся рассказывать Супруге о своих проектах на будущий год и объяснять, сколько прибыли это принесет. Супруга смотрела на него влюбленными глазами и периодически пинала меня под столом от восторга, а меня все это почему-то очень веселило. Хорошие ракушки!

Дядя сполз на пол, и его стало тошнить.

Я благородно отказался от вежливого предложения помощи со стороны Шналика и принялся возиться с Дядей.

Круша все на своем пути, мы отправились в туалет, где провели немало времени потому что Дядя никак не мог определиться, все или не все. Он жаловался, как ему плохо и все время промахивался мимо Отверстия, не смотря на мои героические усилия. Мой новый дорогой шарф превратился в грязную тряпку и пришлось несколько раз выкачивать воду из туалетной комнаты, закачивать свежую, а потом опять выкачивать. Не самая приятная процедура, скажу я вам, особенно, если вы при этом внутри! Зато Дяде, как ни странно, полегчало, он вдруг воспрял духом и возжелал срочно поведать мне страшную семейную тайну, поскольку я его любимый и единственный Супруг его любимой и единственной Племянницы и ближе меня у него никого нет.

Я предложил проводить его до кровати.

Дядя расчувствовался, расплакался и полез ко мне обниматься но, услышав музыку в гостиной, отвлекся, стал рваться в общество, а когда я его не пустил, вдруг отодвинулся от меня и смерил презрительным взглядом.

- А ты, вообще, кто такой, сопляк, чтобы так со мной разговаривать? – высокомерно прошипел он, покачнулся и сполз по стене.

И ведь по башке ему треснуть как-то неудобно!

Я попытался привести его в чувство, быстро понял, что это бесполезно, скрипнул зубами, поднял Дядино вялое тельце с пола и понес в спальню, оставляя в коридоре мокрые следы. В мокром шарфе было противно.

В гостиной уже вовсю подпевали эстрадной программе, которая началась сразу после комедии. Шналик вдруг потребовал диннтану, заявив, что на самом деле его призвание – музыка и он намерен прямо сейчас спеть для таких хороших людей свою самую лучшую песню. Дочь начала отговаривать его, а Супруга наоборот, пришла в полнейший восторг от такой идеи и заявила, что с детства обожает живую музыку, авторскую песню и вообще:

- Отстань от мальчика! Пусть мальчик споет! Я хочу послушать, как мальчик поет!

Я доволок Дядю до его комнаты, раздел, уложил на кровать и заботливо укрыл одеялом. Облегченно вздохнул и повернулся было к двери, чтобы пойти, наконец, переодеться самому и продолжить праздновать со всеми.

Дядя внезапно вернулся из небытия, узнал меня и очень обрадовался нашей неожиданной встрече. Он опять вспомнил о страшной семейной тайне и горячо зашептал про какую-то фатальную ошибку своей молодости, но я так и не понял, какую, зато клятвенно пообещал "только ничего ей не говорить". Если бы он еще объяснил, кому – ей! Потом Дядя внезапно захотел есть и стал подробно перечислять, чем его сегодня тошнило и чего из этого ему бы хотелось. Закончив с гастрономической темой, Дядя вдруг запаниковал и начал затравленно озираться. Ему вдруг стало страшно, он вцепился в меня и стал умолять меня не оставлять его одного в темноте и срочно посмотреть, кто это "вон там, в углу сидит такой" и, по возможности, его прогнать. Потом спрятался под одеяло.

К нам с Дядей заявился жених, извинился за внезапное вторжение в "святая святых", как он выразился, и стал сбивчиво объяснять, что все ищут динтану и никак не могут найти, а он вдруг подумал, что уж я-то, такой умный и уважаемый гражданин общества, точно знаю, куда она подевалась, и пошел меня искать.

Я кивнул на стену, где на самом видном месте висела Дядина старенькая динтана.

Шналик тупо посмотрел на нее, небрежно махнул щупальцем, заявил, что слегка подустал от женского общества, даже такого великолепного, как мои Супруга с Дочерью и рад был бы некоторое время побыть в мужской компании. При этом он загадочно подмигнул мне и вытащил из складок шарфа маленькую красную коробочку:

- Хотите?

- А что это? – не понял я.

- Как что? – улыбнулся он.- Хешка. Самая качественная, мне дерьма не подгонят! Вы как, употребляете?

- Нет, - тоже улыбаясь, сказал я. – И тебе, мальчик, не советую употреблять дерьма, даже если оно очень качественное!

- Ну что Вы! – замахал он на меня щупальцами. – Я же не какой-нибудь хешкер отсушенный! Я вообще ее никогда не пробовал! Это не моя Хешка, это мне друг дал, на время!

- От Дочери запах унюхаю, все щупальца тебе поотрываю, и Папа не спасет!

- Вы меня неправильно поняли! Ну причем здесь Папа? Я же уже не ребенок, я несу ответственность! Я Вам сейчас все объясню! Как мужчина – мужчине!

Шналик, заметно пошатываясь и придерживаясь за стену, подошел к кровати и сел на Дядю.

Мы живем практически за городом, но почему-то мне кажется, что Дядин вопль услышали даже в центре Дна.

Шналик тоже заорал, правда не так громко, отскочил от кровати, не удержал равновесие и влетел в шкаф вместе с дверцей, где и затих под рухнувшими полками.

В комнату влетели Супруга и Дочь и, в ужасе выпучив глаза, замерли на пороге.

- Что случилось? – спросили они хором.

- Динтану ищем, - мрачно сказал я.

Супруга, хотя и была заметно нетрезва, мгновенно оценила ситуацию и взяла происходящее под свой контроль. В первую очередь жених, слегка помятый, но вполне еще ничего, общими усилиями был извлечен из шкафа, тщательно осмотрен и приведен в чувство. Его многочисленные извинения за причиненный ущерб были выслушаны Супругой с ласковой улыбкой, а предложение вот прямо сейчас позвонить знакомому хозяину мебельного магазина, который тут же доставит нам самый лучший и дорогой шкаф, было вежливо отклонено.

- Какие пустяки! – сказала Супруга.

Шналик был отведен в гостиную и усажен за стол. Ему были вручены динтана и ракушка, чтобы взбодриться. Дамы хлопотали вокруг, называя его бедненьким, гладя по голове и предлагая покушать.

А Дядя спокойно спал и улыбался во сне, скотина.

Я наконец-то переоделся и сел за стол. После извлечения Шналика из-под завала, приключений с Дядей и его рассказов о вкусной и здоровой пище мне не хотелось ничего. Все тело ныло, скрипело и требовало отдыха. Я устроился поудобнее и прикрыл глаза. Хотелось уйти в спальню, включить маленькую Линзу и уснуть под ее тихое бормотание, укрывшись с головой одеялом. Смотреть красивые, милые и добрые сны, где никто не ломает шкафы и никого не тошнит…

- Песню! Песню! – закричала Супруга, шлепая щупальцами.

- Песню! Песню! – подхватила Дочь.

Раздался мерзкий воющий звук.

Я вздрогнул и открыл глаза. Шналик, взбодрившись очередной ракушкой, настраивал динтану. Насколько я помню, Дядя только вчера на ней тренькал, и вряд ли она успела сильно расстроиться, но парня явно не устраивало звучание. Он усердно подкручивал струны, проводил по ним когтем, недовольно хмыкал, опять подкручивал и опять хмыкал. Через некоторое время он окончательно расстроил несчастный инструмент, порвал пару струн, извинился, и пообещал позвонить знакомому владельцу музыкального магазина и купить нам самую дорогую и лучшую динтану. Потом заверил всех, что отсутствие пары струн нисколько не смутит такого мастера, как он, прокашлялся и объявил, что готов петь.

- " Полосатые Шарфы!" Это песня так называется, – пояснил он. – Я вообще-то в армии не служил, но у меня друг – спецназовец, он мне рассказывал!

Этого я и боялся. Лучше бы его друг по прибрежным скалам лазал. У скальников тоже песни дурацкие, но зато душевные и не такие громкие, хотя там все время кто-то срывается со скалы и долго и нудно умирает.

Шналик решил полностью оправдать мои опасения. Он со всей силы ударил по струнам, взял какой-то жуткий аккорд, немного подумал и решил, что одного ему будет вполне достаточно. Очень старательно сделал свирепое лицо и гнусаво затянул бодрую песню о бесстрашных парнях со стальными щупальцами, пылающем Океане, верных товарищах и, естественно, о старенькой маме, которая так и не дождалась невероятно геройски погибшего сына.

- И даже на гражданке не забудут парни Братство Полосатого Шарфа! – проорал он пару раз на последок, шарахнул по струнам, залихватски тяпнул ракушечку и замолчал, вращая выпученными глазами и тяжело дыша.

Дамы сидели, с испугом глядя на певца. Молчание затягивалось.

- Мило, - очнулась первой Супруга.- Очень мило! Просто прелестно!

- Я знал, что вам понравится! – обрадовался Шналик и тяпнул еще чуть-чуть. – В этой песне – правда жизни, а правда никого не может оставить равнодушным! Предлагаю еще по ракушке за прекрасных дам! А потом я еще спою, раз вам так понравилось!

- А может, не надо? – попросил я.

- Заткнись, придурок! – прошипела мне Супруга.- О Дочери подумай!

Я заткнулся. Счастье ребенка - это, конечно, главное!

Было много ракушек и много армейских песен. Шналик расходился все больше и больше. Исчерпав запас бравых песен, он перешел к любовной лирике, а от нее к откровенно похабным куплетам. Дочь смущалась и просила его прекратить концерт, а Супруга наоборот, по-детски радовалась каждой новой песне и визгливо смеялась над глупыми шутками. Ее совсем развезло, она наговорила мне кучу гадостей и стала демонстративно строить глазки Шналику, который время от времени вскакивал, извинялся и убегал из гостиной. Каждый раз он возвращался все более возбужденным и бренчал на динтане, как заведенный. Струн оставалось все меньше и меньше. Порвав последнюю, он с сожалением отложил инструмент в сторону, обвел присутствующих безумным взглядом и прохрипел:

- А давайте танцевать!

- Танцы! Танцы! – завизжала Супруга, пытаясь хлопать щупальцами, но не попадая одним по другому.

- А где? – робко поинтересовалась Дочь. – У нас же места мало!

- А на столе! – прорычал безумный Шналик, врубил звук Линзы на полную мощность и вскочил на стол.

– Сердце мое разрывают на части огненные щупальца любви! – заорала Линза пронзительным юным голосом и пригнула меня к полу ударом мощных басов.

Приплясывая среди тарелок и дергаясь всем телом, Шналик громогласно заявил, что он сто раз плясал на столах и при этом ничего ни разу не разбил и даже не задел.

- А я тоже хочу на столе! – завизжала Супруга и, отбиваясь от Дочери, полезла на стол.

На пол полетела посуда. Я открыл было рот, чтобы выразить свое мнение по поводу такого счастья для Дочери, но тут из Дядиной комнаты послышались душераздирающие крики, еле слышные из-за грохота музыки:

- Помогите! Убивают!

Мы с Дочерью рванулись из гостиной и помчались по коридору.

- Ого-го-го! – проорал нам вслед приличный мальчик, отплясывая и топча посуду под пьяный смех Супруги и дикие вопли Линзы. – Это еще что! Вот вернетесь, мы игры устроим! На раздевание! Вот весело будет!

В Дядину комнату мы ворвались, как штурмовой отряд Полосатых Шарфов, воспетых великим бардом Шналиком.

Никаких террористов, грабителей и вообще каких либо мерзавцев и негодяев, напавших на бедного Дядю, мы не обнаружили, зато обнаружили самого Дядю, забившегося в шкаф и дрожащего от страха.

- Вон он! – прошептал Дядя. – В углу притаился! Прогоните его! Он меня съест! Я тебе говорил, что он там живет, а ты мне не верил!

Мы непроизвольно посмотрели в угол, а дядя расхохотался, вылез из шкафа и простонал, утирая слезы:

- Как вы влетели! Ну и рожи! Здорово я пошутил, правда?

Я огляделся по сторонам и обнаружил на коврике рядом с кроватью маленькую красную коробочку. Пустую. Я поднял ее и показал Дяде:

- Это что?

- Это – успокоительное! – захохотал он.- Отличное, ни разу такого не пробовал! Я всего пару зернышек проглотил и сразу перестал бояться!

Дядя вдруг высоко подпрыгнул, зацепился щупальцем за люстру и принялся раскачиваться, продолжая заливаться счастливым смехом.

- Па! – испуганно спросила Дочь. – Что это с ним? Он что, Хешки наелся?

- Ага!

- Как это? А где он ее взял?

- Шналик мой самый лучший в мире друг! – проверещал Дядя с потолка.

- Теперь понятно, где взял? – спросил я Дочь.

- Я не знала, - прошептала она. – Я думала, Шналик не такой…

За стеной загремела посуда, с грохотом упал стол и взорвалась Линза, а в коридоре с треском посыпались искры из щитка с предохранителями. Погас свет и наступила тишина, только где-то хрустели осколки посуды и истерически хохотала Супруга. Над нашими головами тихо хихикал притаившийся Дядя, поскрипывая люстрой. Видимо, задумывал очередную шалость.

Заперев неистового Дядю в комнате, мы наощупь побрели по коридору, роняя по дороге все, что еще не успели уронить.

- Ма! Шналик! – крикнула Дочь в темноту гостиной. – Вы живы?

- Все в порядке! – жизнерадостно отозвался Шналик откуда-то снизу. – Только почему-то стало очень темно! Вы не знаете, случайно, почему?

- Останься тут! – сказал я Дочери. – Нечего тебе по темноте бродить, я сам справлюсь.

До щитка я добирался целую вечность, наполненную кишащими на полу опрокинутыми стульями, падающими вешалками и удачно открытыми дверями. Наконец я нащупал щиток и полез в предохранители…

Первое, что я увидел, когда открыл глаза, было заплаканное лицо Дочери.

Ага, значит свет я все-таки починил!

- Живой, - прошептала она.

Я лежал на полу в коридоре среди остатков вешалки, Дочь гладила меня по голове и, улыбаясь сквозь слезы, обзывала меня всякими нехорошими словами. Было тепло и приятно, я быстро приходил в себя и даже смог пошевелиться и сесть. Сразу заболели обожженные щупальца, а на голове я нащупал здоровенную шишку. С помощью Дочери я, кряхтя, поднялся с пола, отряхнулся, поправил измочаленный и прожженный шарф и побрел в гостиную. Дочь побежала впереди меня, распахнула дверь и замерла, улыбаясь, на пороге. Потом улыбка медленно сползла с ее лица, а глаза превратились в узкие злобные щелочки. Я доковылял до двери и тоже заглянул внутрь.

По всем стенам, по мебели и даже по потолку были старательно и очень художественно размазаны остатки праздничного угощения, в углу тихо потрескивала разломанная на части Линза, наполняя воздух едким запахом гари. Обивка дивана была распорота в нескольких местах, и белый мягкий наполнитель живописно лежал повсюду, как снег на Вершинах. У дядиного любимого кресла была отломана спинка и зачем-то привязана к люстре при помощи скатерти, аккуратно распущенной на узкие полоски и скрученной в жгут. Вся посуда была не просто разбита, а старательно перемолота в мелкое крошево, ровным слоем покрывающее изжеванный ковер.

Супруга, совершенно никакая и перемазанная соусом до кончиков щупалец, лежала на полу в развалинах стола и хихикала, а вокруг нее ползал Шналик, абсолютно голый и не менее перемазанный. Его корпоративный шарф был обмотан вокруг головы, а в него, в виде рогов, были воткнуты две палочки для еды, и больше всего он был похож на самца-шугисари в брачный период. По крайней мере, вел он себя так же – бодал Супругу палочками и издавал булькающие звуки.

- Проиграла! Проиграла! Раздевайся! – настаивал он, пыхтел, булькал и пытался стянуть с Супруги накидку.

Супруга вяло сопротивлялась и жеманно хихикала.

- Чего надо? – поинтересовался Шналик, заметив нас.

- Пошел вон! – прошипела Дочь таким тоном, что даже мне стало как-то неуютно.

- Сама пошла! – развязно заявил воспитанный мальчик Шналик.– И ты пошел! И дверь закрой!

Дочь ахнула. Супруга хихикнула. Я мягко отстранил Дочь, ласково улыбнулся ей и шагнул в комнату. Ярость и раздражение, медленно закипавшие во мне в течение всей ночи, уже давно хлынули через край, перемешались и образовали крайне опасную взрывчатую смесь. Не хватало одной единственной маленькой искорки…

Все так же мило улыбаясь, я неторопливо отцепил спинку Дядиного кресла от люстры, взялся поудобнее и с наслаждением врезал ей нагло ухмыляющегося Шналика по морде. Спинка разлетелась вдребезги, красивый дорогой шарф и палочки для еды разлетелись в разные стороны, а Шналик пискнул и осел на пол.

Я поднял шарф, повертел его в руках, раздумывая, что бы такое с ним сделать, ничего не придумал и отдал Дочери. Она брезгливо взяла его, держа на вытянутом щупальце подальше от себя. Я взял вялого Шналика за красиво уложенную прическу и выволок в коридор. По дороге он пришел в себя, захныкал, что пожалуется Папе, а потом очень больно укусил меня за обожженное щупальце.

Зря он это сделал.

Я озверел. Я бил наглого юного ублюдка всем, что попадалось в щупальца и довел разгром в норе до совершенства. Я душил приличного мальчика его модным дорогим шарфом, восхищаясь великолепным качеством материала и бил его головой об зеркало, пока оно не треснуло и не обрушилось водопадом осколков, об которые я тут же здорово порезался и озверел еще больше. Я сбегал на кухню, принес табуретку и уже хотел сломать ее об Шналика, но тут подскочила испуганная Дочь и отняла у меня орудие возмездия, крича, что я его сейчас убью, а меня из-за этого урода посадят в Темную Нору, и что же они с мамой тогда будут делать.

Супруге стало очень жалко себя. Она перестала хихикать и зарыдала.

В конце концов, я просто пинками вышиб дорогого гостя за дверь и швырнул ему вдогонку остатки его модного шарфа, мятый букет и сетку с дорогими ракушками.

- Все! – сказал я, мягко отцепляя от себя Дочь. – Я в порядке! Пойду на улицу, подышу. Жарко у нас.

- Я с тобой! – засобиралась Дочь, видимо подумав, что я сейчас стану бегать по ночному Дну за Шналиком с табуреткой, пылая местью.

В гостиной продолжала рыдать Супруга, а судя по звукам, доносящимся из Дядиной комнаты, его здорово укачало на люстре и опять тошнило.

Кошмар какой-то.

На улице было тихо и хорошо. Все уже закончили праздновать и только на Рифах, в престижном районе Города еще горели редкие огоньки, и еле слышно играла музыка. Я закрыл глаза и с наслаждением втянул в себя прохладную ночную воду.

Сквозь прозрачную в это время года толщу Океана, далеко-далеко наверху, в черном космосе, сияли ослепительно яркие звезды.

- Как ты? – робко спросила Дочь у меня за спиной.

Я неопределенно покачал головой и немного подвинулся, освобождая ей местечко на камне. Она тоже любит на нем сидеть, хотя бы в этом мы похожи.

- Па, ты прости меня, ладно? Я правда не знала, что он такой урод.

- Забудь, - сказал я и добавил, улыбнувшись. – С Новым годом, кстати!

- С Новым годом, Па!

Мы немного помолчали, глядя на звезды.

- Па! Представляешь, - прошептала Дочь, - А что, если на какой-нибудь далекой планете, ну, например рядом вон с той звездочкой, сейчас тоже Новый год? И кто-то его тоже встречает! Так же как мы!

- Не знаю, малыш, - улыбнулся я. – Все может быть…

Небо над Океаном уже начинало потихоньку светлеть, Дочь давно свернулась калачиком и уснула, а я все сидел, обнимая ее, смотрел на гаснущие звезды и думал о том, что если и правда там, в черноте космоса, кто-то тоже встречает Новый год, то очень хочется надеяться, что не так, как мы…

Как-нибудь по-другому!