Сильный порыв ветра бросил горсть колючего, холодного снега прямо в лицо Борового, он застонал, хоть лицо и было прикрыто толстой лыжной маской, кожу все равно будто обожгло.

– Санька идешь что ли? – кинул он через плечо.

– Иду, – донеслось из-за снежного бархана. Боровой тяжело опустился в сугроб и стал ждать. Через некоторое время из-за бархана показалась фигура человека в гигантском пуховике, тащившего тушу пингвина. Человек, по всей видимости, Сашка, поравнялся с Боровым и сел рядом.

– Далеко еще? – спросил он у Борового. Боровой посмотрел на прибор закрепленный, на запястье, прямо поверх одежды, постучал по нему пальцем, вновь посмотрел и сказал: - метров пятьсот. Устал?

– Угу, – отозвался Сашка.

– Ну, давай посидим минут пять, здесь к тому же не так задувает, – предложил Боровой. Сашка кивнул, соглашаясь. Некоторое время сидели молча. Сашка заговорил первый: - Слушай Серег, но ведь не может быть, что бы про нас просто забыли?

– Не может, – согласился Боровой.

– Знают ведь, что мы здесь на этом долбанном Северном полюсе, что без еды уже второй месяц, – продолжил Сашка.

– Конечно, знают, обсуждали уже сто раз это, и я уже тебе говорил, может, буря разыгралась, может какие то технические неполадки, мы ведь не в универмаге потерялись, здесь все гораздо сложнее. Снегирев говорит, что сигнал доходит, уверен в этом, только ответа нет. Значит все в курсе, значит, еще день два и за нами прилетят, – сказал Боровой, похлопав Сашку по плечу. Сашка сбросил руку и довольно грубо ответил: - Да ты каждый день это говоришь, а вдруг там вообще война или катаклизм, какой ни будь глобального масштаба, а мы сидим тут и ничего не знаем, все ждем чего-то или кого-то. А может ждать то уже и нечего.

– Ждать всегда надо, – с уверенностью сказал Боровой, – к тому же ну узнай ты, что всему миру крышка, тебе, что от этого легче станет. Брось, не гони волну, скоро все это кончится, потом еще посмеемся все вместе.

– Не буду я смеяться, второй месяц пингвинов жру, никак согреться, не могу, кокой тут к черту смех.

– Ладно, пошли, – оборвал Боровой, – давай я потащу. Встал и, схватив пингвина за лапу, двинулся вперед. Сашка посидел еще несколько секунд, потом встал и направился следом.

Через час были на месте, станция высилась серым монолитом посреди белого безбрежья и как-то успокаивала. Боровой толкнул дверь и ввалился внутрь, Сашка за ним, пингвина оставили снаружи. Внутри тоже было холодно, но температура позволяла снять пуховики с масками. Бородатые, осунувшиеся ученые, с каким то не здоровым блеском в глазах подошли к столу и сели в кресла.

- Проклятый холод, ненавижу, – процедил Сашка сквозь зубы, – если выберусь, год на Экваторе поджариваться буду, пока от жары не вытошнит. Боровой Ника не отреагировал на Сашкин комментарий, что было ему не свойственно, Сашка поднял глаза на друга и замер. Боровой сидел весь, напрягшись, подавшись вперед, и усиленно нюхал воздух.

- Что с тобой? - спросил Сашка.

– Ты ничего не чувствуешь? – вместо ответа спросил Боровой.

– Ты что смеешься, знаешь же, у меня насморк второй месяц не прекращается.

– Насморк у него. А у меня вот нет насморка, и я чувствую.

- Что же ты чувствуешь?

– Пахнет, – загадочно ответил Боровой.

– Чем пахнет, говори прямо, – не выдержал Сашка, срываясь на крик.

- Дынями пахнет, – ответил Боровой, подняв для чего-то кверху большой палец.

– Какими еще дынями? – продолжал кричать Сашка.

- Обычными желтыми по восемь рублей за кило, что летом армяне на рынках продают, – пояснил Боровой.

– Совсем, что ли сбрендил, откуда здесь может так пахнуть? – Сашка с беспокойством посмотрел на напарника.

– Вот и я думаю, откуда? – Боровой продолжал принюхиваться. Затем встал, и начал медленно обходить единственную комнату станции, нюхая воздух.

– Да хватит тебе, успокойся, что за чушь, дынями у него запахло. Боровой молчал. Наконец он замер у одной из трех кроватей, на которых лежали спальные мешки.

– Отсюда пахнет! – уверенно заявил он, указав пальцем на один из спальников. Сашка встал и подошел к Боровому, глядя на указанное пальцем направление.

– Из Снегиревского мешка что ли? – наконец спросил он. Боровой кивнул. Постояли.

– Ну и что дальше? – почему-то шепотом спросил Сашка. Друзья переглянулись и как по команде кинулись к мешку перетряхивать его содержимое. Спустя секунду, с обескураженными лицами, они стояли друг напротив друга, в руках Борового болтался пакет со свежими дынными корками внутри.

- Дай одну! – заорал Сашка, кидаясь к пакету. Боровой остановил его рукой и отрицательно помотал головой:– Обожди так нельзя. Давай дождемся Снегирева. Он, наверное, антенну пошел проверять, скоро будет. Вот придет там, и разберемся.

– Я убью его! – никак не успокаивался Сашка, – мы целыми днями по холоду пингвинов гоняем, мясом потом этим давимся. А он сука дыни жрет. Откуда они вообще у него?

– Дождемся его и узнаем, рано делать выводы, – сказал Боровой и, засунув корки назад в мешок вновь сел в кресло. Сашка последовал его примеру.

– Чего тут разбираться и так все понятно. Я пятнадцать кило сбросил, а он тут дынями лакомится, ты видел, как они объедены небрежно, самую сласть съел, а остальным побрезговал, убью, точно убью, – злобно проговорил Сашка, и как бы в доказательство своих слов задрал свитер и продемонстрировал торчащие ребра, а потом потряс кулаком, перед носом Борового.

– Т-с-с-с-с,– зашипел Боровой, приложив палец к губам. Послышался звук открываемой двери, и через секунду, в облаке пара, пред ними предстал Снегирев.

Снегирев снял куртку, маску и перед друзьями возникла румяная, круглая улыбающаяся во весь рот физиономия. – Зябковато, – пробасил он и, подойдя к креслу, тяжело опустился на него, сиденье заскрипело.

– Я смотрю, вы пингвина приволокли. Это хорошо, похлебаем, стало быть, вечерком супца с пингвинятинкой, – сказал Снигирев. Потом, глядя на хмурые лица коллег, спросил: - Вы что надутые какие?

– Что с антенной? - поинтересовался Боровой, проигнорировав вопрос Снегирева. Снегирев неопределенно махнул рукой: - Нормально все.

- Сигнал отправлял? – вновь спросил Боровой.

– Угу.

– И как?

– Опять не отвечают. Ну их к черту.

Боровой хотел спросить, что-то еще, но его опередил Сашка:– Слушай Снегирев, я все давно спросить хотел, а что ты такой толстый да румяный и не похудел совсем, а будто даже и поправился, у меня то вон ребра скоро кожу порвут, а тебе ничего – с этими словами он вновь задрал свитер для демонстрации ребер. Снегирев рассмеялся: - Это у меня брат с детства, просто конституция такая никогда не худею. После чего встал и, потянувшись, двинулся к кровати: – Пойду, вздремну, а то подустал что-то. Выматывает холод.

– А в мешок то поместишься? – с ехидцей спросил Боровой. Снегирев обернулся, подмигнул Боровому и сказал: - А то, как же помещусь, куда деваться.

– Ну, смотри. Поместишься, так поместишься. Но если вдруг тебе пакет с дынными корками мешать будет, так ты вынь их, да нам с Сашкой отдай, мы погрызем не много, пока ты отдыхать будешь, – бросил в спину Боровой. Снегирев резко замер, потом обернулся и пристально глядя на Борового спросил: - Какие еще корки?

– Как же, от дыньки, что у тебя в мешке лежат.

- Нет там ничего, шутить, что ли надумали?

– А ты посмотри, – предложил Боровой. Снегирев подошел к мешку и пошуровав там немного достал пакет с корками, долго его разглядывал, потом с хмурым, как туча лицом повернулся лицом к коллегам и спросил: - Вы что где-то дынь нашли, без меня сожрали, а теперь издеваетесь?

– Да как ты смеешь, да я тебя сейчас на куски разорву сволочь! – завизжал Сашка и, вскочив, кинулся к Снегиреву. Боровой ухватил его за пояс и усадил обратно в кресло.

– Слушай Снегирев ты здесь дурочку не валяй, мы знаем, что это твое, скажи лучше, где взял и есть ли еще? – сурово спросил Боровой. Да вы что, за кого вы меня принимаете, считаете, что я без вас здесь дыни жру. Ну, держитесь, – с этими словами Снегирев кинул что есть мочи пакет, метя в лицо Борового, но, к сожалению, промахнулся и попал в стену, пакет, ударившись, лопнул, усеяв весь пол дынными корками. Сашка, не выдержав, кинулся на пол и, схватив первую попавшуюся корку, запихал себе в рот, давясь и подвывая. Боровой кинув на него презрительный взгляд, медленно поднялся и, взяв лежащий тут же на столе здоровенный гаечный ключ, двинулся в сторону Снегирева. Снегирев, видя это и поняв, что Боровой шутить, не намерен, упал на колени и забормотал: - Да что же это такой делается, да как такое быть то может, да почему же на меня то, да Богом клянусь не мое, не знаю, откуда они здесь эти корки проклятые взялись. Рука Борового непроизвольно опустилась, он еще несколько секунд смотрел на Снегирева, бормочущего оправдания, потом в сердцах бросил ключ на пол, да так, что тот подпрыгнул вверх чуть не на метр, грохнулся в кресло и, обхватив голову руками, сказал сквозь плотно сжатые зубы: - Прости Паша. Ничего мы особо и не думали. Просто сам пойми, какая ситуация, есть обглоданные корки и в твоем мешке, мы знаем, что точно ничего подобного не ели на кого еще грешить.

– Но я то почему, вы же знаете, я никогда бы не посмел, да мы же, как братья стали, столько вместе пережили и вы подумали, что я после всего этого могу так поступить, грош вам цена тогда. Я думал друзья мы, а вон как выходит, – сказал чуть успокоившийся Снегирев.

– Прости Паша, прости. Уж как звери мы стали, совсем облик человеческий потеряли, я же хотел тебя ключом тюкнуть из-за корок этих проклятущих, не знаю уж, откуда они взялись, но тебе верю, – с надрывом сказал Боровой и всхлипнул. Снегирев тоже всхлипывая начал подниматься, но поскользнувшись на одной из дынных корок потерял равновесие и пытаясь устоять на ногах неловко дернул себя за свитер, последний выправился из брюк, при этом явив на свет божий две банки тушенки которые вывалились из него и бренча подкатились к ногам Борового. Тишина наполнила станцию лишь на секунду, затем Снегирев, решивший не ждать развязки вскочил на ноги, схватил ключ, стремительно подлетел к Боровому и нанес ему сильнейший удар по голове. Боровой покачнулся и мешком осел, на пол обильно орошая все вокруг кровью. Снегирев оглянулся на Сашку. Последний сидел на полу, вытаращив глаза, ниточки сладкой слюны перемешенной с грязью тянулись с губ на торчащие ребра, которые он так и не успел прикрыть свитером. Снегирев видя, что с этой стороны ему ничего не угрожает, нарочито не спеша, вразвалочку, подошел к Сашке и сказал: - Извини Сашка, но вы сами напросились. Нечего по чужим мешкам шарить. И с этими словами вбил ключ Сашке в череп.

Три недели спустя Снегирев стоял у вертолета и разводя руками в стороны жаловался пилоту: - Вот ведь незадача вторая смена куда-то пропадает, знаешь ведь как сложно, только сработаешься, сдружишься и тут раз и пропали без вести, где их теперь искать? – И не говори не везет тебе, напасть прямо какая-то, но не переживай в этот раз тебе троих сразу привезут.

– Троих вот здорово. Вчетвером то веселей, ладно связь еще постоянно держится, а то вообще бы загнулся, – рассмеялся Снегирев.

– Хорошо. Ну ладно бывай, полечу. Завтра смену доставим и припасов подбросим, не скучай, – сказал пилот, залезая в кабину. И когда лопасти уже начали крутиться, до него донеслось из непроглядной белой пелены: - Дынек привезите штуки три, не забудьте. Вертолетчик улыбнулся: - Конечно, привезем, когда жизнь не сахар хоть дынькой подсластить можно. Вертолет медленно поднялся и быстро скрылся за горизонтом.