Как мы с турками воевали /байка/.

Вы, хлопцы, думаете, отчего это я такой глуховатый? Так все она, турецкая война наделала. Как сейчас помню: лежим на бережочку Еи – речки, галушки едим. На привале дом родимый вспоминаешь, кумовей, соседей, и так хорошо становится, будто в раю…

Вдруг: бах, бах! Опять эти паскудные басурмане покоя не дают. Ох и разозлили они нас тогда! Где это видано, чтобы нам, казакам, такое неудобство причиняли! А снарядов то осталось маловато. Есаул кричит: «Вперед, ребята, я счас за вами, только доем маленько».

А мы дураки что-ли,с саблями – на орудия? Вот кум и сообразил хитрость военную. « Вы, братцы,» -говорит, «сделайте вид, что крадетесь в тыл к подлюгам, а я ужо знаю, как им насолить». Ну мы и поползли через траву, вдоль камыша, значит. Я прямо взмок от думок разных: « Это что ж получается, нас отослал куманек, а сам смерть геройскую принять решил. А я буду жив – здоров? Нет, товарища в беде не брошу!».

Наши дальше поползли неприятеля отвлекать, а я – скоренько назад. От скорости и конфузия приключилась. Турки стали в мою сторону палить, аж жаром пахнуло в обе ноздри. Только, шалишь, нас просто так не возьмешь! Пули да снаряды вокруг меня ложатся. А я, как ужака на сковородке, из одной стороны в другую перекатываюсь. Добрался – таки до кума. А тот, лежа, галушки из котла достает да в дуло пушечки нашей забрасывает. Стал я ему помогать. А когда провиант закончился, выстрелили мы в сторону басурман. Такого, прости господи, грохота, в жизни не слыхивал. Вот что значит заряд полный. И вдруг – тишина. Глядим из-за камыша: батюшки- светы, турки –то врассыпную: галушки собирают, да в рот поскорее. Кто быстрее. Пока они их жевали, наши их и накрыли. Всех в полон взяли, да без потерь. Одна беда: с тех пор глуховат я. А кум – ничего, , видно, уши у него покрепче были. Да-а-а-а. Славные делишки были в молодости –то. Хотите –верьте, хотите – нет…