Несостоявшаяся 1

Марина всю неделю была увлечена работой. И четыре дня, отмеченные на карманном календарике красным, почему-то красными не стали. Она заметила это только в пятницу вечером. Сначала удивилась, потом ужаснулась, затем успокоилась и пришла с работы уже какая-то светлая и загадочная. Мужу рассказала, когда легли спать.

- Это очень хорошо, - ответил Муж. – Будет мальчик. Или девочка. Это не принципиально.

- Да… - тихо обрадовалась Марина. – Завтра куплю тест, чтобы убедиться.

Потом они лежали и придумывали имена. Немного поспорили. Помирились. Обнялись. Но как-то сухо, как будто боялись расплескать невнятную радость.

- А после рождения мы обязательно его покрестим, - наконец сказал Муж.

Марина застыла.

- Зачем?

- Потому что я крещенный, мои и твои родители тоже. Надо чтобы и он был православным, - спокойно ответил Муж.

- Зачем?

- Потому что он должен верить в Бога, - в голосе натянулась струна. – Потому что иначе он попадет в ад, а я не желаю своему сыну такого…

- У тебя два высших образования, а ты рассуждаешь, как религиозный фанатик!

- Это не фанатизм, просто я верующий, - струна натянулась сильнее.

- А не лучше ли будет для малыша, если он сам примет это решение? Вот вырастет, исполнится ему 18 и он сам выберет себе бога.

- А до 18 он будет грешником? Нет. Надо крестить. У нас один Бог.

- Я не люблю твоего бога, - сказала Марина и разозлилась.

За малыша, который был всего-то только клеточкой уже все решили, расписали, продумали. Выбрали ему Бога, судьбу, мысли…

- По-твоему быть просто хорошим человеком, не приносящем ничему и никому вреда – хуже, чем быть верующим?

- Да, - отрезал Муж струну.

Марина встала.

Закрылась в туалете и долго сидела на унитазе до слез расстроенная, сонная.. И вдруг организм выдохнул, выплюнул с болью напряжение внизу живота.

- Правильно, - сказала Марина погладив живот. – Нечего тебе здесь делать.

 

Несостоявшаяся 2

Екатерина Николаевна работала бухгалтером. Ей стукнуло 34. Тихая, хозяйственная, она мечтала о свадьбе, семье детях. Мужа нашли. Поженили. А вот с детьми третий год ничего не получалось. Да и Муж уже не особо хотел. Смеялся над ее графиком, по которому он обязан был в определенное время осуществлять супружеский долг.

К началу четвертого года Екатерина Николаевна думала, что знает про беременность и роды почти все. Постоянно посещала гинеколога, по десять раз в месяц покупала тесты, пила травы, активные биологические добавки и витамины, ставила свечки разным святым, ездила к затворникам… Но ничего не происходило.

Несколько дней назад у нее началась страшная тошнота по утрам. Радостная Екатерина Николаевна побежала в женскую консультацию. Гинеколог, уставший от назойливой пациентки, был недружелюбен. Анализы и узи – противоречивы. Прогнозы - удручающие.

Сутки в интернете – и Екатерина Николаевна уже моет руки водкой. Ей кажется, что она вся покрыта опасными бактериями. Головные боли, напоминают опухоль. Грудь набухает онкологическими шариками, пищеварительная система сигнализирует о неизлечимых заболеваниях, инфекции проникают все глубже в незащищенное женское, опухшее от сидения за бухгалтерскими отчетами, тело…

Екатерина Николаевна понимает, что неизлечимо больна всем на свете, и эта беременность не принесет ей ничего хорошего. Родить урода Екатерина Николаевна совсем не желает. Уставший гинеколог участливо и с плохо скрываемым удовлетворением пишет направление на аборт.

Через месяц Екатерину Николаевну разводят с мужем, и она остается наедине с пухлым, забитым страхами и углеводами тлеющим бухгалтерским телом.

 

Несостоявшаяся 3

Алла – кудрявая рослая брюнетка была гордостью сначала музыкального училища, а потом и консерватории. Тонкие красивые пальцы приручили клавиши черного рояля в большой аудитории консерваторского корпуса и подающего надежды Саксофониста.

Все свои победы Алла принимала так, как будто не ждала иного. Она знала, что через два месяца ее вместе с большим оркестром повезут в Европу. Знала она и то, что останется там, что ей будут рукоплескать во всех странах, писать ее имя большими буквами на афишах, фотографировать для дорогих глянцевых журналов, брать интервью…Вся дальнейшая жизнь была предугадана ею, рождена с нею в один момент, и ничего неожиданного не могло произойти.

Но произошло.

Саксофонист уехал в столицу и на ее взволнованное сообщение бархатным голосом сообщил по телефону: «Я не вернусь. Поступай, как хочешь».

Пальцы сломались, клавиши показались скользкими, словно намазанными маслом, в консерватории становилось душно и дурно от мычаще-ноющих звуков струнных, духовых, клавишных…

Через несколько месяцев Алла уже знала, что будет двойня. Она все реже ходила на свидание с роялем. Ей казалось, что по какому-то странному стечению обстоятельств, природа обязала ее выносить и родить этих чужих малышей. И она относилась к ним с какой-то боязнью, как относятся к детям подруги, ждущей умиления в адрес своего чада. С этим чувством она донесла их до роддома. С этим чувством, почти неслышно и почти легко она произвела их на свет. И когда они закричали, вдруг пустила слезу: так мелодично, так музыкально звучали их голоса. Алла вдруг поняла, что это и есть ее самое главное выступление. И два красных, сморщенных музыкальных произведения, пытающиеся схватить грудь, показались ей лучше оваций Европы и больших афиш несостоявшегося будущего…