Пьеса. Год 2145. Мир создается заново спустя 75 лет после ядерной войны. Старые города лежат в руинах, немногие выжившие создают новые поселения на зараженной земле, возрождаются инфраструктуры, заново оцениваются такие понятия, как честь, дружба, доверие, правда, любовь. Люди стараются выжить. Действующие лица: Ю, Юрий Антонович Гибелев, 35 лет, составитель карт. Феликс, житель Радограда, около 50, торговец. Былой, бармен кофейни. Коротыш, житель Радограда. Врач. Командующий отрядом. Ахмед, 30 лет, работорговец. Гобо, его друг, торговец. Рахиль, торговка. Рабы. Мая, 20 лет, рабыня. Юнг, 24 года, ее брат. Богатый покупатель. Мальчик, его раб. Стражник. Дикторы, просто набор голосов – женских, мужских – по очереди читающих новости. Мертвин, Петр Сергеевич, примерно 40 лет, генерал группы «Возрождение». Голован, Ермолай Николаевич, средних лет, его главный помощник. Машинисты. Сержантик. Давний, Федор Михайлович, старик. Конвойные. 2 молодца... Малинов, Василий, средних лет, караванщик. Волчонок, около 20 лет, младший караванщик. Дикари, жители д.Ленинской. Вождь деревни. Пленник. Голос из дома, который впоследствии становится Лесником. Упырята. Солдаты. Синий и Лосницкий. Не сидели, не наблюдались, не состояли. Агенты разведки. Юноша, молодой солдат «Возрождения». В костюме, В камуфляже, В халате – призраки бункера. Техники. Лисицын, Евгений Павлович, около 55, директор. Поцкевич, Володя, его ассистент.
1 Действие. Сцена 1. Ночь. Помещение, в прошлом, вероятно, бывшее кофейней, ныне оборудованное под лазарет. На переднем плане в несколько продольных рядов идут койки с больными, вдоль них ходит сильно уставший человек – Врач - в когда-то белом, а теперь покрытом пятнами, халате с планшетом в руках. На переднем плане барная стойка, за ней Былой протирает стаканы, слева от стойки три стола. Один пуст, за вторым сидят двое и Коротыш, тихо о чем-то говорят, за третьим – Феликс. Он постоянно оглядывается на входную дверь. Через динамики играет старая мелодия. Входит мужчина в плаще, с пыльником на лице, через плечо висит ружье и сумка, но сумка висит под плащом. Все замолкают и смотрят на него. Повисает пауза. Покрутив головой, Феликс вскакивает и идет к мужчине, успокаивая жестами тех, кто внутри. Феликс: Ю! Привет, Ю! Ну наконец ты добрался! Я уже начал беспокоиться! Уж и не думал... Проходи, проходи! (Сидящим внутри) Это ко мне, все в порядке. (Под локоть ведет Ю к своему столу) Садись. (Ю садится, пальцем стягивает с лица пыльник и облегченно вздыхает) Былой, принеси моему другу кофе! (Феликс садится сам) Ну слава богу! Я уж испугался, вы тут перестреляете друг друга. Так зыркали... Ю: Феликс, а чего ты боялся? Я бы спокойно с ними справился. Феликс: Этого и боялся. Пауза. Феликс: Послушай, это добрые люди... Нервные немного, шуганые – все из-за набегов. Но... а кто сейчас не нервный, да? Ю: Либо ты, либо тебя? Феликс: Да, именно так. Но ты... Ты – птица другого полета. Я всегда считал тебя умней других. Ю: Ладно, давай к делу. Феликс: Хорошо, хорошо... Ю достает из сумки сложенную потрепанную карту, раскладывает на столе и водит по ней пальцем. Ю: Вот, смотри. Я обошел все места, которые ты указывал. Здесь находится лагерь беженцев из Дикого Леса: переселились туда после того, как пошла молва о лесных духах. Я по лесу ходил... Духов нет, но много точек, где сидят разбойники, грабящие путников. Их стоянки отмечены красным, но, как я понял, каждую пару месяцев они переселяются на новое место, так что можешь не обращать внимания. А на свободных дорогах – зеленые линии – на деревьях висят какие-то то ли свистульки, то ли деревяшки, которые от ветра стучат друг о друга. Из-за них и кажется, что вокруг шепчут духи. Это как в Шервудском лесу... Не важно, не обращай внимания. Здесь, здесь и здесь – заброшенные бункеры, там ничего нет, но достаточно жутко. А вот это – караванный путь, длинная желтая линия. Караваны идут каждые семь дней. Есть еще один, чуть севернее, но им редко пользуются, поэтому линия там тоже есть, но тонкая. А вот черные – это брошенные поселения. Вот там действительно страшно... В общем, примерно так. Феликс: Слушай... Ну ты как всегда – потрясаешь меня. И все это за один месяц. Спасибо. Оплата – как обычно. (Достает из-за пазухи мешочек с чем-то звенящим и коробку, на которой нарисована пуля, кладет на стол, Ю быстро прячет его в сумку) А... Как насчет того старого города, что на Угрюм-реке? Ю: Я был там. И пока жив. Феликс: И? Ю: И все. То есть, ничего. Там пусто. Этого масла, что горит - от которого у тебя в подвале лампочки работают - там нигде нет. И есть одна странность... Ю придвигается чуть ближе, наклоняется к Феликсу. Видно, что остальные сидящие тоже заинтересованы в рассказе и пытаются подслушать. В этот момент подходит Былой и ставит на стол жестяную кружку с кофе. Ю резко отклоняется от Феликса, остальные тоже возвращаются к своей беседе. Ю провожает бармена взглядом, снова наклоняется к Феликсу и продолжает. Ю: Там нет радиации. Свободная зона. Да и вообще, Феликс... Сейчас какой год? Сколько идет период полураспада? Феликс: Что идет? Ю: Черт... Не бери в голову. Год какой? Феликс: Не знаю, сто, тысяча... Я не знаю. Ты это к чему? Ю: А к тому, что нигде, где была бомбежка... Нигде, где я был. Нигде нет заражения. Я как дебил обошел квадрат в две сотни километров со счетчиком – заражения нет. Все разрушено, везде воронки, не живет никто – да. Но это все не радиоактивно. Вода чистая, трава молодая прорастает сквозь почву мертвую. Воду дождевую пить можно. Феликс: И что это все значит? Ю: Я не знаю. Просто... Вот Феликс, мы боимся - а чего боимся? У меня такое ощущение... А вдруг, заражение прошло уже? Начало проходить - и скоро можно будет без масок, без счетчиков вообще обходиться? Но какой год, когда была бомбежка? Может, лет пятьсот уже прошло? (Пауза) Единственное место, где радиация есть – я сам знаю, был там давно – это Припять. Маленькая деревня сильно на юге. Но там, если слышал – знаешь, всегда было так, даже до ядерной войны. Они оба молчат, Ю делает пару глотков, морщится. Ю: И еще. Вот, смотри. (Ведет пальцем по карте) Вот это – старая автотрасса, рядом с которой проложены железнодорожные пути. Местные (там на расстоянии с десяток километров друг от друга стоят маленькие поселения в полтора землекопа) говорят, что ночами слышат какой-то топот, крики, иногда громкие хлопки. Все считают, что это ходят туда-сюда кроты. Но по мне это больше похоже на какое-то скопище солдат. Феликс: Солдат? Каких, к черту, солдат? Солдаты – это те, что в армиях, сапоги, там?.. Ю: Не важно, Феликс. Просто очень похоже, что это люди. Причем они ищут что-то. Я сам не видел, но подбирался достаточно близко – и там много следов от тяжелых сапог. Идут в обе стороны вдоль железной дороги. Феликс: Чертовщина какая-то... Ю: Я говорю, местные считают, что это кроты, или я́баки... Но я никаких тварей не встречал. Да я вообще никогда не встречал всех этих мутантов. Только слышал о них. Люди – иные пострашней тварей будут. Пауза. Феликс складывает карту и прячет в карман местами протертого твидового пиджака с заплатами. Ю: Идеи есть? Феликс: Нет. Пока нет... Да и какие идеи? О чем? Это все байки – бабушкины сказки. А я не сказочник – я картами торгую. Но если бы знать... Слушай. Есть одно дело. Недавно ко мне приходил один торговец. Сказал, что собирается переезжать вместе со всем товаром на восток – там спокойнее. И по пути собирался заехать во Владимир – ему по телеграфу сообщили, что там сохранились склады с... ну тем, чем он торгует – не помню. Но у меня нет карты того пути, по которому он хочет идти. Он сказал, что подождет пару месяцев – если я смогу достать карту, он ее купит и хорошо заплатит. Возьмешься? Ю: А в чем подвох? Феликс: В том, что единственная хорошая дорога идет через Воробьев холм. Ю несколько секунд смотрит на Феликса. Потом вдруг начинает смеяться. Ю: Э, нет, брат. С ума сошел. Я туда не пойду. Это гиблое место. Там живности всякой... Я, конечно, мало чего боюсь в этом мире – но вот по Москворечью точно ходить не стану! Это ж столица старая – если кто и бросал бомбы, то большинство точно уж туда попали. И вообще, при чем тут то, что мы говорили? Феликс: А притом. Притом, что есть там такое место – Красный пустырь. А рядом с ним старый архив, большой гранитный дом. Внутри должны быть записи – и по истории Удара, наверное, тоже. Если и можно где узнать, что же было, то только там. Ю смотрит в чашку. Молчит. Феликс наклоняется к нему. Феликс: Ю, давай так: там внутри должны лежать карты. Старые карты этих мест. А может и не только этих. Может, вообще всех земель, что есть. И... Ты пойдешь туда, принесешь мне эти карты. Названия там, наверное, старые... Но земля-то та же самая осталась, так? И я тебе за них заплачу. А если ты заодно заглянешь в какие еще книги... (Пауза) Слушай, Юра... А что еще делать? Ты уже составил карты всего, что есть в округе. И... Дальше-то что? Да, можешь купить себе домик на заработанные, остепениться, выращивать какие-нибудь помидоры-гиганты, жениться... Но ты этого хочешь? Эти босяки, беженцы – полоумные, выживающие в городах – это твоя братия? С ними хочешь остаток жизни провести? Это просто очередное задание. «Все просто, чтобы не сойти с ума» - помнишь, ты сам мне эту фразу говорил. Пауза. Ю: Ладно. Тройной оклад. Феликс: Ты с ума!.. (Скатывается на крик, осекается, придвигается ближе и громким шепотом продолжает) Ты с ума сошел? Это грабеж! Ю откидывается на стуле. Складывает руки на груди. Ю: Решай. Ты сам это предложил. Феликс: (После паузы) Собака! Хорошо. Тройной оклад. За карту дороги до Владимира и все, что найдешь в архивах. Ю: Отлично. Тогда договорились. Через месяц ты получишь свои карты. Феликс: Ну ладно. А сейчас что? Ю: А сейчас - что? Сейчас – спать. Время – ночь. Я... Не знаю, может, тут до утра побуду, отдохну. А может, через час уйду. Феликс встает. Феликс: Ладно. Тогда, доброй ночи. Ю: Феликс... Феликс: Что? Ю: А ты сам-то этих кротов видел? Феликс: Нет, но... Ты знаешь, я вообще домосед последнее время. Но, говорят, они огромные. Ай, ладно – через месяц сам и расскажешь. Ю: Ладно. Доброй ночи. Феликс идет вглубь кофейни к койкам, потом останавливается и поворачивает голову. Феликс: И, Ю... Будь осторожен. Ю: Как всегда, Феликс... Как всегда. Феликс уходит спать, Ю остается один, достает свою карту и блокнот. Делает пометки карандашом то на карте, то в блокноте. Люди с соседнего стола через некоторое время встают, прощаются, один выходит, один уходит, Коротыш отходит в сторону, мимо барной стойки, встает в углу и достает из-за пазухи рацию. Коротыш: Прием. Э... Прием. Это Коротыш, Коротыш из Радограда. Прием... Работает? Ффф-ффф... Для генерала. Сегодня тут появился какой-то Ю... Прием? Да. Ю. Делает карты для Феликса, торговца. Говорил про железную дорогу, говорили про архив где-то на востоке. Вот. Крутой парень. Прием? Ночь будет тут. Слышно? Да. Тут. Вот. Отбой. Для Мертв... генерала это. Все. Убирает рацию за пазуху, оглядывается – не видел ли никто. Идет спать. Проходя мимо стола Ю, он смотрит на него и делает вид, что стреляет из пистолетов со словами: «Крутой ковбой – пиф-паф! Ха!» Уходит. Ю еще сидит, потом допивает кофе, сворачивает карту, прячет свои вещи в сумку, проводит руками по лицу так, как делают, когда устали и стараются не заснуть. Потом встает, кладет на стол пару крышек и выходит. Былой выходит из-за стойки, протирает столы, собирает чашки, потом возвращается, переворачивает стулья, ставит их на столы, запирает входную дверь, гасит лампу, идет спать. Остается только аварийное освещение. Тихо. Ночь. Внезапно раздается топот ног в тяжелых сапогах, выбивается дверь, вбегают несколько людей с автоматами, в шлемах и кожаных куртках с нашитыми железными листами на тех местах, куда чаще всего стреляют. Кто-то из спящих встает, его убивают. Все просыпаются, просыпаются больные, слышны их стоны, двое из воинов пробегают вглубь, хватают поднявшегося Феликса, вытаскивают его вперед, ставят на колени в круге света аварийной лампы. Держат его на прицеле. Подходит высокий мужчина в длинном плаще, руки а спиной. Видно, что командир. Командующий отрядом: Вы – Феликс Иванов, торговец картами? Феликс: Пошел ты! Кто вы такие! Отпустите людей! Один из стоящих сзади бьет его прикладом автомата в верх спины, Феликс падает вперед, его снова сажают. Командующий отрядом: Феликс Иванов, вы подтверждаете, что находились сегодня в контакте с наемником, неким Ю? Феликс: Какого?.. Я никого и ничего не знаю. (Плюет на пол. Из глубины кофейни выпрыгивает Коротыш, аккуратно отводя руками от себя стволы автоматов) Коротыш: Э-это я, я – контакт. Связной. Да... Да уберите вы эти ш-штуки... Он сегодня сидел с ним... Высокий такой детина, в плаще – этот Ю. Он ушел, наверное. На восток пошел – про Красный пустырь было. Да... Феликс: Ах ты крыса! (Пытается встать и кинуться к Коротышу, тот испуганно отскакивает, Феликса мгновенно сажают обратно на пол, добавив еще раз прикладом) Командующий отрядом: Вы подтверждаете информацию? Куда направляется этот Ю? Феликс: Да пошли вы! Пугать меня решили! У меня много друзей среди торговцев, они вам... К черту идите, вот. И Ю вам не по зуб... Он не успевает договорить. Командующий отрядом пускает пулю из пистолета ему в лоб. Тело Феликса резко отклоняется, потом по инерции падает вперед. Коротыш в страхе падает на пол, отползает вглубь и бормочет: «Нет, вы ведь... П-п-про убийства – нет. Вы не говорили, ведь никто не должен был...» Командующий отрядом поворачивается и идет к выходу. У двери останавливается, голову не поворачивает. Командующий отрядом: Зачистить место. По следу Ю пустить группу. Предупредить посты на шоссе. Выходит быстрым шагом. Все бойцы поднимают стволы автоматов и передергивают затворы. Затемнение. Звуки очередей. Конец 1 сцены.
Сцена 2. Утро. Рыночная площадь. Посредине, чуть в глубине – большой лоток, закрытый занавесью. Висит табличка: «Лафка нстрыментов Ахмеда». Из-за занавеси выходит Ахмед, потягиваясь, подходит к тазику с водой, стоящему на бочке, умывается. Потом отходит, выходит вновь с метлой, подметает землю и коврик перед своей лавкой. Показываются сонные владельцы других лавок. На краю рыночной площади стоит Стражник, прислонившись к стене и опустив голову, руками опирается на винтовку. Гобо: Салам алейкум, Ахмед. Ахмед: Алейкум асалам, Гобо. Как дела, жена, дети? Гобо: Все слава богу. Сыновья, правда... Опять вчера на Свалку ходили играть – Гуйла чуть с ума не сошла дома. Притащили какого-то хлама – гильзы, железяки, транзистор старый. Наверняка их там чуть тараканы не съели... Ахмед: А ты тараканов этих видел? Говорят, они размером с твой фургун – и жрут настолько же много. Гобо: Я? Нет... Я? Что? Я – человек мирный, семейный, откуда... Ахмед: Ай, а с караванщиками-то ходишь ведь, да? Гобо: Да что те караванщики? Мы эти свалки за килОметр обходим. Слишком многие пропадают там, а у меня семья, дети... Утро доброе, Рахиль. Ахмед: Салам, Рахиль. Рахиль: Добгое утго, гебята. Здгаствуй, Гобо, Ахмед. Ну-ка быстго откгываться – шнель-шнель. Гобо: И правда. Пошел я, удачной торговли, Ахмед. (уходит, говорит сам с собой) Да, тараканы... А кто их видел-то? Все уже умерли, кто видел. Все только байки. Составить бы как-нибудь их атлас анатомный... Ахмед заканчивает уборку, прячет метлу, смотрит на наручные часы, стучит по стеклышку, подносит к уху, негромко жалуется, что уже пять лет носит, а они все не идут. Потом потягивается, подходит к занавеси и уверенным жестом отдергивает ее. Ахмед: Подходим! Подходим, выбираем, покупаем! Что интересно – спрашивай, да, все отвечу! Открывается клетка с небольшой группой людей. Кто-то сонно потирает глаза, кто-то спит. На всех кандалы, грязные то ли мешки, то ли робы – когда, видимо, белые, а теперь буро-серые, на ногах сандалии. Ахмед: Выбираем! Покупаем! У Ахмед, в его лавке инструментов – лучшие рабы от Мертвого Барьера до Западной Двины! Лучший раб во всей Голи! Подходим, выбираем! Есть раб старый, молодой, крепкий, работящий, умный – любой есть! Подходят для любой работы и для перевозки грузов! Ничего не надо – только деньги плати, и раба потом корми! Рабы постепенно просыпаются. Их девять человек. Старший из рабов: Эй, Ахмед! Хватит горланить! Где наш завтрак? Ахмед: Ай, опять завтрак! Слушай, а вы можете пару дней хоть не есть, а? Первая девушка-раб: Можем. Но тогда нас купят только мертвяки из Одиноцово – будем на них похожи. Ахмед: И откуда ж вы все такие умные пошли? Там, сзади – ящик винограда. Откройте и ешьте. Молодой раб: А мясо есть какое? Ахмед: Мать моя женщина! Какое мясо?! Сам на бобах сижу! Мясо только по четвергам – все знаем! Либо виноград – либо так голодайте. Вторая девушка-раб: Так ведь он у тебя зараженный весь! Ахмед: Эй, слушай! Мой виноград зараженный? Да ты с ума сошла (ругается на другом языке) Чем зараженный, почему! Вторая девушка-раб: Да, зараженный! Вот Ваня в субботу ел – и отравился, до сих пор его несет, мы спать не можем! Ахмед: (ругается) Конечно, несет! Так ему и надо! Не хрен жиду в субботу виноград мой есть – шаббат, да? Я традиций все знаю! Так что да! Мой виноград – лучший! Такой нигде не найдешь! Первая девушка-раб: Конечно, не найдешь... Ахмед: И раб мой лучший! (мимо идет покупатель) Ай, лучший-лучший виногр... Тьфу, раб! Лучший – подойди, пасмат... Ушел! Все вы, шакалы! Болтали бы меньше! Хороший раб, но говорливый что-то пошел. Может, языки вам всем срезать... Рабы разом замолкают. Выходит толстый мужчина в пыльном костюме кофейного цвета со знаком радиации, нашитым на спине, и в половине цилиндра. Рядом с ним ползет мальчик в обрывках кожаной одежды, в ошейнике, с голым торсом и с зеленым ирокезом на голове. Идет к лавке. Ахмед: Так, все тихо! И улыбнулись все – клиент идет. Рабы встают в один ряд, открывают рты в улыбках, Ахмед стоит перед клеткой. Богатый клиент останавливается рядом с клеткой, мальчик подползает и встает чуть впереди, мужчина ставит ему на спину одну ногу и опирается на нее руками. Ахмед: Утро доброе, эфенди. Выбирай раба. Кого хочешь? Девушки есть – молодые, красивые, старик есть – записи расход-доход твои вести будет. Кого хочешь, скажи? Богатый клиент: Нужна девушка-кухарка. Ахмед: Конечно, конечно! Наталья! (Хлопает в ладоши, одна из девушек делает шаг вперед и приседает в неловком книксене) Вот. Готовит так, что дикие звери в лесу бросают есть путников и готовы на всех лапах задних скакать, лишь бы стряпню отведать. Что кушать хочешь? Хочешь, мясо, хочешь, таракан сушеный, ткемали хочешь, чурчхеллу может. Все может. Сам бы женился, но – бизнес. Богатый клиент: Нет. Старая. Слишком. Такую не хочу. Ахмед: Ай, обижаешь! Почему старый? Выгодная сделка – 300 пробок и вся твоя. Где еще так найдешь? Богатый клиент: Нет, нет, нет. 300 – не цена для такой. Старая. Зубы плохой. Нет. Ахмед: Слушай, давай такой сделка – бери эту, 30 крышек сверху добавь, и я тебе ящик винограда в придачу! Ай?! Богатый клиент: Виноград? Смеешься, торгаш. Он больной весь - зараза! Нет. Ахмед: (заводясь) Что? Да у кого виноград зараженный! Мой виноград зараженный?! Да весь спелый, сочный! Чистый! Хочешь, при тебе помою! Рабы прикрывают ладонями рты, чтобы не засмеяться вслух. Ахмед замечает и замахивается рукой в их сторону. Они замолкают, но продолжают иногда подергиваться, сдерживая смех. Богатый клиент внимательно рассматривает рабов. Внезапно указывает пальцем на Маю. Богатый клиент: Ее куплю. Ахмед замолкает, смотрит на клиента, потом на девушку. Та замирает, испуганно открывает рот, потом отворачивается и вжимается в плечо Юнга, стоящего рядом. Ахмед: Эй, погоди... Это... Тут особый случай. Тут только два. Умные, покладистые... Брат и сестра – два раба, вместе продаются. По отдельности нельзя. 5 сотен пробок, но только за пару. Это условие... Богатый клиент: Нет. Пара не нужна. Одна девушка. Ахмед: Дорогой, не понимаешь... Их условие – они все сами решают... Так нужно. Не бери одну. Возьми вместе. Мужчина резко топает той ногой, которой опирается на мальчика, по его спине, пальчик прогибается со стоном: «Хозяйн казал». Богатый клиент: 400. За одну. Мая: Ахмед! Прошу! Ахмед: Мая, подожди! Богатый клиент: Так будет сделка? Мальчик: Будет сделка? Богатый клиент, снова топает по мальчику, тот поворачивается в другую сторону. Ахмед колеблется. Богатый клиент: Эй, нет. Вольный раб – плохой раб. Так дело не делается. Мальчик: Не делается! Фу! Богатый клиент снимает ногу с мальчика и разворачивается, чтобы уходить, гладит мальчика по ирокезу: «Пошли». Ахмед: Подожди! (Пауза) Хорошо. Хорошо. Да, хорошо, Юнг! Одна девушка – 450 пробок. Мая бросается к прутьям, протягивая руки к Ахмеду, Юнг быстро подходит к двери клетки. Оба кричат, чтобы он не делал этого. Богатый клиент поворачивается, смотрит на них, потом хлопает мальчика рукой по спине. Мальчик встает на две ноги, как шимпанзе подпрыгивает к Ахмеду, снимает с пояса кошель с крышками. Богатый клиент: Согласен. Все тебе. Мальчик отдает кошель Ахмеду, подпрыгивает обратно к хозяину, встает на колени. Ахмед смотрит на кошель в своей руке, потом медленно, словно боясь провалится в землю, как в болото, не поднимая глаз, подходит к двери клетки. Ахмед: Прости, Юнг. Отойди от двери. Отойди, прошу тебя. Все честно. Ахмед открывает дверь, Юнг выскакивает и хватает его за грудки. В этот миг Стражник поднимает ружье и громко кашляет. Юнг видит это, ослабляет хватку, но рук не убирает. Ахмед: Юнг... Прошу. Он убьет тебя. Убери руки. Юнг ждет, потом бессильно роняет руки и заходит обратно в клетку, там обмякает на пол. Ахмед заходит внутрь и выводит за собой упирающуюся Маю, закрывает дверь клетки, подводит Маю к богатому клиенту. Мая угоманивается и только тихо постанывает: «Юнг... братик...». В этот миг Юнг вновь вскакивает и пытается выбежать, но в кандалах спотыкается и падает, кричит: «Я найду тебя! Не бойся! Я найду!». Стражник снова нацеливает на него ружье и кашляет. Ахмед что-то бормочет. Богатый клиент трогает Маю за мышцы рук, ног, трогает за зад, за грудь, проводит по волосам. Мальчик тоже тянет руку в ее ноге, богатый клиент ударяет его по руке, тот отползает. Богатый клиент: Хороший товар. Хорошо. 450 – не много. Смеясь, он уходит, уводя за собой сжавшуюся девушку, мальчик ползет сзади. Ахмед смотрит им вслед, рабы укоризненно на него (кроме Юнга), но молчат. Ахмед: (после паузы) Что? Ату! (берет в руки метлу и бьет ее по прутьям клетки, рабы чуть отступают) Возвращайтесь к своим делам! А ну! Черти! Завтра куплю всем по куртке! Шиш! Рабы отходят в глубь клетки. Ахмед еще некоторое время смотрит вслед ушедшему с Маей клиенту, потом резко отмахивается рукой, разворачивается и, продолжая иногда отмахиваться, садится на табурет у клетки. Освещение затухает, загораются факелы. Ночь. Ахмед по-прежнему сидит на табурете. Рабы спят. Юнг встает со своего места и тихо подходит к углу клетки, рядом с которым сидит Ахмед. Садится на землю, спиной к прутьям, боком к залу. Тишина. Юнг: Сволочь ты, Ахмед. Пауза. Ахмед: А что я мог сделать, Юнг? Юнг: Отказаться. Ахмед: Юнг! Отказаться... Я не могу так... отказаться. 450 крышек! Это такие деньги! Мы три месяца жить высший класс будем. Я тебе ботинки завтра куплю! Хорошие, из кожи. Вместо сандалей – хочь? Юнг: Ахмед... У тебя семья есть? Дети? Ахмед: Нет... Слушай, сам знаешь, что нет. Мать была – хоронили с вами вместе. Эй, ты что тему меняешь? Юнг: А вот зачем тебе тогда эти деньги? На кого тратить? На себя? На нас? Очнись, Ахмед – ты всегда здесь, с нами сидишь. Торгуешь нами. И сам почти стал одним из нас. Ахмед: Ай, слушай, вы все сами ко мне пришли! Я что, виноват? Я ловил кого? В цепи, да, заковывал, что ли? Нет. Сами идете и говорите: на, торгуй нами, Ахмед, ты умеешь, мы знаем, а мы сами не умеем, но с тобой хоть сыты будем. Так вы все думаете. Не я вами владею, а будто вы мной. Но нет, это я – продавец. Это я жить умею и торгую потому... Юнг: Дурак. Чучело рыночное. Кормишь нас виноградом своим проклятым. Это, чтоб ты знал, вообще не виноград, а изюм уже. Зачем деньги? Себя поднять? Да ведь уж год в одном и том же ходишь – потому что от лавки отойти не хочешь. Даже не пьешь, чтоб деньги хоть пропивать... Ахмед: А что мне, тормозуху что ли пить, как все, да? Фу, мерзкое пойло! Юнг: Совсем ты что-то плох стал... Слепнешь последнее время. Уже доброе от нечистого отличить не можешь. Ахмед: Вот не надо тут! Сегодня всяк друг на друге наживается: выйдешь с караваном в поход, ночью уснешь, а утром проснешься посреди пустыни - а сам голый и вещи все украдены. Если вообще проснешься. Вот откуда я знаю, что вы как-нибудь не взломаете замок, да моей же метлой меня... Юнг: Ахмед, а ты уверен, что раз все плохо делают, это тебе руки развязывает? Ты когда откинешься и перед своим – прости, забыл, как его, Аллах, да? – Аллахом стоять будешь – ты в толпе стоять будешь или сам за каждое дело свое ответишь? Ахмед: Юнг, не терзай меня! Что ж ты?... Я и так как на бур-ежа сел! Мне приятно, думаешь? Я честный торговец. А если не будет Ахмед, честный торговец, торговать – так его и засмеют. Или убьют – слаб ведь стал Ахмед, хватку потерял. И вас тогда заморят до смерти. Нет, Ахмед должен торговать! И Ахмед вынужден продаваться. (Пауза) И не смей про Аллаха вспоминать. Пауза. Юнг: (сам с собой) Чертов мир... Чертовы земли. Лежит все в осколках. Все вокруг черное, горит от радиации мертвым огнем, и мы в котле этом коптимся. Как-то оно не правильно. Не должны мы друг друга убивать, от болезней гибнуть, предавать всех и вся, падалью питаться... Ахмед: Прости, дорогой, а ты что считаешь, Удар - он почему был? Белочки каки-нибудь с яшерками пошептались, да договорились нас всех?.. Нет, это люди все. Оба молчат. Где-то вдалеке изредка слышатся выстрелы, взрывы, одинокий гул каких-то машин. Юнг: Как ты думаешь, как она? Ахмед: А кто его знает... Может, ужин готовит ему, а может, детей: видел, как он ее? Снова молчат. Слышен чей-то пьяный смех, крики, нестройная музыка. Юнг: Слушай, Ахмед. Убей меня? Ахмед: Что?! С ума сошел? С чего вдруг?! Юнг: Ну скажешь, мол, я бежать пытался. Ну или вообще ничего не говори. Убей, слушай. А-то я сам себя – ну не жить мне так, сам пойми. Да и всем плевать будет. Ахмед: Как плевать?! Кому плевать?! Мне не плевать! Не буду! Глупый, глупый! Что же ты такое... (внезапно замолкает) Ааай! Чертов юнец! Совесть ходячая! Вскакивает с табурета и нехотя открывает дверь клетки. Чуть отходит, потом кладет небольшой кошель у двери, предварительно достав его из маленького кармана на поясе и потряся его на ладони. Рядом кладет ключ. Собирается уходить. Юнг: (шепотом) Ахмед, ты что делаешь? Ахмед: Кошель возьмешь, ключом кандал откроешь, потом под бочку спрячешь. Иди давай. Ищи сестру свою бедную. Найдешь – счастье, нет... Ай, хоть свободен будешь. (потягивается. Стоит спиной к Юнгу, не оборачивается) Ну что смотришь на меня? Знаю, смотришь... Эх, с утра что скажу: «Вай, какой-такой раб убежал! Какой хороший был! Как дверь открыл! Ай-яй!» - кстати, дверь не забудь закрыть за собой – «ай-яй!» – и рядом жулюзяку положи какую-нибудь. И эти сто пробок – кошель возьми, говорю – так жаль, если украдет кто... А я устал что-то. Пойду, в кости сыграю. Может, наконец, напьюсь адской воды... Уходит, что-то бормоча и напевая себе под нос. Юнг нерешительно выходит из клетки, снимает кандалы, внимательно следит за Стражником. Потом берет кошель, прячет, убирает ключ, закрывает клетку. Стоит. Юнг: Эй, Ахмед. Сын шакала. Добрый человек. Убегает в ночь. Стражник, не просыпаясь, чуть поводит головой и со смехом кашляет. Свет гаснет. Конец 2 сцены.
Сцена 3. Военный бункер. Продольные ряды столов, за ними сидят люди, в форме, на столах старые компьютеры. На людях наушники с микрофонами, на полу скопление проводов. Столы в тени, лица людей освещаются только светом мониторов. Изредка над каким-нибудь из столов загорается лампа, сидящий за ним человек громко что-то докладывает, лампа вновь гаснет. Фразы докладов: «Мы ведем объект. Двигается на Северо-Восток. Перехват в точке 1:17»;«Сектор чист. Отключайтесь»;«Караван, повторяю, караван. Дальнейшие действия...»;«...по усмотрения вашего командира». Периодически откуда-то сверху раздается грохот, сыпется пыль, люди инстинктивно пригибаются, не отрывая глаз от экранов. На заднем плане лестница, ведущая на второй ярус – балкон. Там – еще машины, еще компьютеры, еще люди... То тут, то там висят плакаты: «Враг везде!» (маленькая улыбающаяся девочка с корзинкой, из которой торчит конец ракеты), «Мы выживем!», «А ТЫ включил счетчик?» (указывающее на зрителя пальцем, непомерного размера плеч нечто в антирадиационном костюме) и другие. На переднем плане небольшая не то, чтобы комната, а просто часть зала, отгороженная подвешенными на передвижные перегородки шторами. Внутри большой, привинченный к полу металлический стол, около него стул. Рядом тумбочка, на ней телевизор, стоящий на магнитофоне, экран не виден. На стуле сидит мужчина и сосредоточенно смотрит на экран. Он в длинном плаще, небрежно запахнутом и с поднятым воротом. На лице отражается какая-то внутренняя болезнь. Это Мертвин, Петр Сергеевич. Остальные люди не говорят с ним, но ежатся каждый раз, как видят его, как слышат его голос, как он поворачивает голову в их сторону. Из телевизора доносится голос. Дикторы: Вчера шум пробок и улиц затих на Уолл-Стрит и единственный звук, что был слышен – это звук выстрелов. Сэм Уоррер зашел в здание «Левинсон Трейд Ко» и внезапно начал стрельбу из автомата. Несколько недель назад Уоррен был уволен из этой же компании, по причине сокращений... Мертвин берет со стола пульт, жмет на кнопку. Слышен звук перемотки. Снова жмет кнопку, звучит уже другой голос. Дикторы: ...на прошедшем сегодня в Будапеште саммите главы Большой Шестерки объявили, что никаких поводов для паники из-за военного переворота в Германии, о начале которого мы рассказывали на днях, нет. ООН уже выслала свои миротворческие войска для урегулирования конфликта. Повторения ситуации с Италией не ожидается, сообщили нам представители Шестерки. Напоминаем, что подобные события уже происходили в Милане, впоследствии охватив всю страну. Ныне там продолжаются беспорядки... Мертвин снова проматывает запись вперед. Очередной голос. Дикторы: Мировой кризис вновь наносит удар: повальная безработица приводит к беспорядкам во многих крупных городах, пока обходя стороной провинции. Очередное собрание Большой Четверки было отложено без объявления причин. По пока не подтвержденным данным, это было сделано в связи с готовящимся покушением... Перемотка. Дикторы: Вот уже несколько дней мы не получаем известий от наших заграничных корреспондентов, но по обрывкам вестей ясно одно - какое-то время назад внутренние сражения на границах Польши и Румынии случайно перешли в межгосударственные боевые действия, и теперь в эту войну втянулись и большинство остальных стран. Большинство людей уже не понимает, за что ведется борьба, но вряд ли ее получится остановить. Мы пока продолжаем свое вещание и надеемся продолжать информировать вас о происходящих событиях. Вас, слушающих нас по сохранившимся приемникам. Вас, которые пока не боятся и верят, что все получится исправить. Советуем все, кто слушает и слышит нас, найти возможное убежище и укрыться там, а также опасаться выходить в ночное время и говорить с незнакомцами - людей охватывает бешенство. Недавно президент России твердо заявил, что наша страна не допустит повторения Карибского кризиса и ядерная угроза нам не грозит - надеемся, что эти слова... Мертвин наклоняется к телевизору и, щелкая кнопкой, выключает его. Мертвин: Холодно как-то. (Несколько секунд он смотрит куда-то, массирует себе виски, потом нажимает кнопку интеркома) Голован. Ко мне. Машинист: Голована к генералу! Входит Голован в кожаной куртке, проходит через зал до каморки Мертвина. У входа на миг останавливается, потом входит. Мертвин сидит, локти оперты о стол, голова оперта на руки, куда-то смотрит. Голован ждет. Мертвин: Это какой год? Голован: С 2015 по... Я не уверен. Они перестали вести хронологию. Мертвин: Откуда взялась запись? Голован: Точно неизвестно, генерал. К нам ее прислала группа пропагандистов... просветители. А к ним – вероятнее всего, кто-то случайно попал в архивы Останкинского комплекса. Мертвин: А вся эта военная история их не волновала? Просто так вошли в Останкино и вышли? Может, это они... А, ну да. Какой смысл...(пауза) Они понимают, что у них в руках? Как это вышло за пределы города? Голован: Нам неизвестно. Мертвин: А надо, чтобы было известно! Мы зря боремся с этой чертовой пропагандой? Зря нам докладывают о каждом, кто что-то начинает понимать – о каждом – зря? (пауза) Черт. Какие-то требования? Голован: Нет, никаких... Это идейники, я говорил. Сейчас они, вероятно, думают, как наладить систему вещания. Нам прислали копию, но... Вряд ли кто снаружи уже видел запись. Мертвин: А источник? Откуда это пришло? Голован: Пока нам известно только имя третьего посредника – и не думаю, что на этом цепочка кончится. Они растворяться до того, как мы найдем что-нибудь. Пауза. Метвин: Группы на прочес высылали? Голован: Нет, я приказал ждать. Вашего распоряжения ждать. Мертвин: Ждать. Правильно, подождем немного. Просто пустите слух по деревням, что если виновные не придут – мы сожжем эти самые деревни. И парочку подожгите для достоверности. А пока есть дела важнее. Голован: Есть. Что-то еще? Мертвин: Да, направь ко мне кого-то с отчетом от поисковой группы – обнаружили ли цель. Если да – собираем всем и выдвигаемся. Если нет – расстрелять по одному человеку из каждого пятого отряда. Для стимуляции. Все. Свободен. Голован: Есть. Голован поворачивается и уходит. В дверях Мертвин его окликает. Мертвин: А, да, Ермолай Николаич. Еще одно, забыл: старика ко мне пригласите. (Пауза) Все, иди. Голован выходит. Через некоторое время в зал вбегает Сержантик, забегает к Мертвину. Рапортует. Сержантик: Товарищ генерал, сержант... (Собирается рапортовать по форме, готовится назвать фамилию, по Мертвину видно, что его эти формальности раздражают. Сержантик пыжится, надув полную грудь воздуха. В этот миг раздается особо громкий грохот сверху, сыпется пыль. Сержантик сдувается) Разрешите... Мертвин: Докладывайте уже. Сержантик: Рапорты от поисковых групп нумер 7, 2 и 15: результаты отрицательные, пути разбиты, развилки никуда не ведут. Группы 3 и 8 – также без результатов. У группы 4 – подозрение на цель, проводят более тщательный осмотр. Мертвин: Погоди, погоди. Подозрение? Группа 4... Та, что в туннелях? Рядом с центром? Сержантик: Так точно, товарищ генерал. Мертвин: Отлично. Тогда передайте группе 4, чтобы продолжали. Еще две, самые ближние, группы: передать, чтобы отправили им на помощь. И еще, для есаула Голована: приказ о... стимуляции – на группы 2, 7 и... 15? Да, 15. Все, свободны. Сержантик: Есть. Мертвин отворачивается, но Сержантик остается стоять. Мертвин: Что-то еще? Ну? Быстрее. Сержантик: Товарищ генерал... Голос машиниста: Стычка с Кротами в районе Жульбинской библиотеки. Идет перестрелка. Оба останавливаются и прислушиваются. Мертвин особенно. Тишина. Мертивин: Ну? Сержантик: Тут отчет. От отряда Б. Там что-то про Убежище. Мертвин: Хорошо. На стол положи и свободен. Сержантик: Там что-то про количество припасов... В таблице... И рядом время. Там число – 100 лет, а рядом - там другие цифры, больше... Мертвин: (Наклоняется к Сержантику) И? Сержантик: Товарищ генерал, разрешите узнать: о чем идет речь? Мертвин: Не берите в голову, сержант. Сержантик: Но... Мертвин: Свободны, сказал. И впредь: будете смотреть в донесения – закончите службу. Пауза. Сержантик: Есть. Уходит. Мертвин ухмыляется. Мертвин: Не берите в голову – целее будет... Смешно. (Достает из ящика стола стакан в подстаканнике, из-под стола грязный электрический чайник, наливает «чай», мешает ложкой. Встает, обходит стол, садится на него. Пьет, морщится. Снова усмехается) Кроты... Ужас. Вот глупые сержантики – ходят, байки сочиняют. Народ... Да что народ, люди: уже мертвые лежат, а самим все сказки сочинять надо... Кроты... Через сцену Конвойные ведут Давнего. Заводят его в угол Мертвина. Давний: (Смеясь) Вызывали, Петр Сергеевич? Мертвин окидывает взглядом троих вошедших. Впервые в его поведении чувствуется тревога, хоть ее и не видно ни в жестах, ни в речи. Мертвин: (Конвойным) Стол, стул. Один из Конвойных берет из зала пустой стул и маленький стол, ставит внутрь. Мертвин тащит свой стул к маленькому столу. Голос машиниста: Убийца. Все замирают. Голос машиниста: Обнаружен убийца отряда А. Высланы регуляторы. Все вновь приходят в движение. Мертвин ставит стул, рукой указывает старику сесть. Старик садится, Конвойные выходят и встают снаружи. Давний с улыбкой провожает их взглядом до выхода. Давний: Эх, Петя, Петя... Нет у тебя порядка в голове. Вот, стол лишний притащить приказал. Мертвин достает из ящика своего стола коробку и кладет на стол перед стариком. Наконец садится сам напротив. Открывает коробку, высыпает фигуры, и переворачивает коробку. Это шахматная доска. Мертвин: (тихо) За тем в шахматы неудобно. Высокий. Расставляют фигуры. Давний: У тебя ладьи и двух пешек не хватает. Мертвин: Вы каждый раз это говорите, Федор Михайлович. Давний: И за пять лет ты так и не распорядился найти или сделать новые. Генерал, блин. Мертвин: Сегодня вы – черными. Начинают игру. Давний играет спокойно, наслаждаясь процессом. Мертвин старается просчитывать ходы, стремится выиграть. Давний: Ладно, говори, что хочешь. Мертвин: Сегодня мне принесли кассету – там старые новости. И... В общем, много записей. И подобраны так, что сразу становится все понятно. Но я не могу понять – зачем им это? Зачем они стараются все узнать? У них нет других дел? Болезни, голод, постоянные стычки – просто дикость – это все не достойные проблемы для... современных людей? Давний: Петр Сергеевич, а ты думал, они вечно будут овцами пастись там, наверху? Ну а ты со своими молодцами проведешь могучей дланью (делает жест рукой) и всех, мол, исцелишь? Рано или поздно они будут в силах вновь встать на ноги, все исправить. А ты хочешь заранее все за них решить. Мертвин: Но ведь мы же исправим все... Раздается грохот, сыпется пыль, все пригибаются, Давний прикрывает рукой фигуры, чтобы не упали. Давний: Кошмар, твои строители уже надоели – они не могут немного просто покопать? Я понимаю, что нормальный вход в Убежище уже много лет завален, но... Нельзя же круглыми сутками так? Голова трясется. Исправить они все решили... Допив кровь (а ее, знаешь, немного осталось, по всему) тех бедолаг, что еще живут? А как ты думаешь: долго еще до того, как они поймут, что у коровок их все еще одна голова, а не две, что водичку из речек все-таки можно пить, и волосы от этого не выпадут? Почему коробочки их волшебные не щелкают, а молчат. Успеешь? Они дикие. Дикие, Петя, но не глупые. И что быстрее будет: они все поймут, найдут нас и ворвутся сюда с палками своими наперевес (ведь твои ребята ужасно следят наверху) или же молодцы твои кнопочку заветную найдут, да всех, кроме лучших 2-х сотен, выжгут? Мертвин: Они сами виноваты! Они сами одичали! Мы лишь собираемся вернуть то, каким все было раньше! Давний: Раньше? До того, как Оля погибла? Мертвин: Молчать! Не смей про это вспоминать! Давний: Петя, бедный мальчик. Всех погубить хочешь из-за себя одного. А зеленым мальчикам-то своим почему ничего не говоришь? Мертвин: Заткнись. Или я сейчас же прикажу тебя бросить обратно в карцер на ближайшие лет шесть. Давний: Годом больше, годом меньше... А сколько среди вас женщин, Петр Сергеевич? Мертвин: Что? Давний: Нет, нет... (бормочет) Одуванчик к лепестку пестиком прижался... Оба были мужики – фокус не удался... (снова громко) Вот если б я про деревеньку ту не смекнул - и сидели бы вы в луже. Да только вижу сейчас уже - не правильно мы все решили; а у руля ты теперь. Мертвин: Молчать! Глупый старик! Давний: Эх, Петр Сергеевич, жаль мне тебя. Такой же ты дикий – только тебе еще кто-то палку стреляющую в руки дал. А после того, как ты Олю в могилу свел – перестрелял всех, у кого погоны генеральские были, и одни себе взял. Мертвин: Убью гада. Давний: Ставь мат: Ферзь, f3-c6. Он встает и идет к выходу. Останавливается. Давний: И если впредь хочешь, чтобы я перестал поддаваться - научись прикрывать тылы. Один ведь тут сидишь. Выходит. Протягивает руки конвойным, ты его уводят. Мертвин сидит и смотрит в доску. Потом проводит по ней рукой, сметая фигуры. Мертвин: Могучей дланью... Голос машиниста: Всех убил. Машинист: Радоград, прием. Некто Ю? Куда? Мертвин приходит в себя и вылетает из своего угла. Ревет. Мертвин: Кто последний докладывал?! Машинист: (робко поднимает руку, лампа над ним горит) Я... Мертвин быстро подходит, через плечо Машиниста смотрит в его экран. Мертвин: Это что? Куда идет? А кто? Кто? Как? Ю? Разведчик? Где он? Машинист: Вероятно, на пути к... (Указывает пальцем на экран) Голос машиниста: Безумец. Раздается грохот, пыль, все пригибаются, удар мощный. Мертвин чуть не падает и озирается вокруг. Все стихает. Женский голос машиниста, внезапно нежный: Безумец. Мертвин: Кто сказал?! Тишина. Где-то детский смех. Все ждут. Потом Мертвин идет вперед между рядами столов, отчеканивая шагом каждое слово. Мертвин: Собрать группу. Взять разведчика Ю. Найти этих просветителей, присылателей - всех найти. Следить. Уничтожить. (в конце останавливается и совсем скатывается на ярость) И взорвите наконец, к черту, Останкино. Занавес. Конец 3-й сцены.
Сцена 4. Ночь. Стоянка каравана. Стоит разбитый фургон, набитый мешками. Там, где багажник фургона должен крепиться к кузову, вместо кузова длинные полосы железа, к которым, похоже, привязываются тягловые животные. Самих животных нет. Рядом несколько палаток. Посредине стоянки горит костер, у которого сидит Ю и Малинов. Тихо о чем-то говорят, входит Волчонок. Малинов: Ну что, сводил быков на пастбище? Волчонок: Да, вон они. Привязал всех, со стороны леса повесил растяжку. Сейчас за ними Лиса смотрит. Малинов: Хорошо. Далеко водил? Волчонок: Нет, тут примерно в километре неплохая трава росла. Может, там землю чем-то укрыло... Волчонок садится к костру, Малинов протягивает ему кружку. Некоторое время все трое молчат. Ю: Ну что, не встретили никого по пути, когда возвращались из Нижнего? Малинов: Нет, ничего особого. Сам знаешь – пара нападений кочевников. Совсем они нас измучили. Пару раз какие-то местные пытались отобрать быков... Как обычно, в общем. Ю: А что ж вы их не прогоните всех: перебьете одних, да и нагоните страх на других? Привет, Волчонок, ты как? Перестал наконец ронять себе ружье под ноги? Да ладно, не красней! Я ж шучу. Малинов: Давай, садись к нам, Волчонок. Перебьем! Легко тебе говорить, Ю. А мы... Да мы думали... Да только... Не те мы уже. Мягкие мы стали. С годами как-то разжирели мы что-то. Ярости в нас нету. А в кочевых есть. Ладно, давай не будем об этом. Сам-то как? Уже месяца два не виделись. Ноги пока никто не вырвал? Ю: Ну вот, как видишь. Могу тебе пинка в доказательство дать. А вообще, охотников много. Но они по пустошам ходить не любят - они в кабаках в основном. Волчонок: Ю, а расскажи, как там, на Севере? Ю: На каком-таком Севере? Волчонок: Ну... Про тебя говорят, что ты был далеко на Севере и... Ю: Ну? Что? Что замялся? «Видел землю без радиации»? Знаешь... Я был много где. И везде одно и то же. Одни и те же люди, одни и те же дома. Одна и та же разруха. Все... Словно все это не снаружи кто-то ударил, а изнутри все развалилось. Словно... Я даже не знаю, на что это похоже. Север – юг: никакой разницы. Просто наверху карты холодно, а внизу тепло. Вот и все. Малинов: Ну что ты мальчику мозги пудришь, Юра? Маленький он еще такие сложные мысли обдумывать. Волчонок: Василич! Ю: Ладно тебе, правда. Что ж ты его все обижаешь? Малинов: Это для профилактики. Волчонок: Это он от зависти все. Завидует, что в последнем торговом городе все девушки смотрели не на него, а на мои мышцы. Малинов: Да какие там мышцы! Скелет, да кожа! Ю: Да, вы двое стоите друг друга. Пауза. Ю: А где Бонус? Я не увидел его, когда подходил к вам днем. Малинов: А вот этого, Юра, мы не знаем... Ю: Что? Малинов: Похоже, он отбился от группы, когда мы проходили Домодедово. Волчонок: Он тогда замыкающим был. Малинов: Пропажу мы обнаружили только на следующей стоянке, это уже темнеть начало. Послали, конечно, одного с собакой на поиски, но... В общем, нету теперь его с нами. Ю: А может, он, того, сбежал просто? Устал ходить караванами, да и подался в ближайшую деревню? Он давно хотел остепениться. Волчонок: Да ты что, Ю! Не мог он так! У нас же братство! Мы все вместе! Просто так караванщиком не... Малинов: Да погоди ты. Юр, ну может и такое быть. Но я что-то не верю. Хотя... Кто знает. Гиблые там места. Говорят, там неподалеку с сектой какие-то живут, людей ловят. Да и монстры эти, что по путям железнодорожным ходят. Ю: О. Кстати. Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Слышали об этом что-нибудь? Или, может, видели? Малинов: Да что мы там видели – ты Главного не знаешь будто. Он же приказывает всякие места, про которые молва идет или просто подозрительно что, за километр обходить. А так... Бабкины сказки все. Не знаю. Что ты спрашивал? Ю: Да я так, понять кое-что все пытаюсь. Пауза. Волчонок: А сам ты куда сейчас идешь, Ю? Малинов: Ага, конечно, спрашивай ты его больше. Так и ответил. Ю у нас – сама скрытность. Мата Харя в пыльнике. Ю: Сказать? Эх, боюсь, скажу сейчас тебе, у тебя челюсть то упадет на землю, а обратно поднять даже Малинка не сможет. Малинов: Это в какую же это такую даль ты собрался, Ю? Волчонок: Куда? Пауза. Ю: В столицу. Малинов: В Киевку, что ли? И что в этом такого чудного? Ну да, ты вообще, я так понял, не особо городской – но там город большой, вроде, можно и дальше одиночкой прожить. Но чтоб челюсть... Ю: Не в Киевку. Вольчонок: А куда тогда? Ты ведь сказал, что в столицу. Ю: В старую столицу. Кремль. Пауза. Малинов: Юр, ты с ума сошел? Волчонок: Но Ю, ведь туда нельзя – там же... Ну нельзя, в общем. Ю: Волчонок, а куда можно? Подожди, Малинка, сейчас ворчать начнешь, не ворчи. Малинов: Да не собираюсь я. Че ворчать... Ю: Я, если честно, все больше считаю себя сумасшедшим последнее время, но... Нормальным-то я этих мыслей не стану, верно? Думай, не думай – дело-то не сделается. В общем, в начале, когда я только заказ туда пойти получил, я тоже думал, что глупо это. А теперь – уже даже нравится мне эта идея. Никто ж раньше не ходил, верно? А пойти-то рано или поздно придется? Ну так почему не побыть мне первым? Малинов: Слушай, Ю. Ну ладно, не буду я тебе ничего советовать. Мы... Да мы сами последнее время боязливые стали, не те, что раньше. Да раньше и времена дикие были. А ты... Ю: А я что? Малинов: Ты был, ты есть. Крыши у тебя нет. И ты всегда ходишь один. Ю: Верно. Становится совсем темно, светится только огонек костра. Волчонок: Ладно, мне завтра дежурить. Я пойду спать. Удачи, Ю. Не суйся туда, где горячо. И принеси нам что-нибудь... оттуда. Уходит. Оставшиеся Ю и Малинов некоторое время молчат. Ю: Ну а ты спать пока не идешь, Малинка? Малинов: Да надоел ты уже – все Малинка, Малинка! Тьфу! Спать? Ну да, пора, наверное. Слушай, Ю, один вопрос. Ты, конечно, шпион шпионом... Зачем ты нам-то рассказал про Москву? Ю: А что, думаешь, зря? Вот, Волчонку теперь будет чем перед девицами хвастаться. У меня, мол, друг туда-то ходил, а я сам!.. Нет, не думаешь? Малинов: Что ж ты все юлишь постоянно. Не нравишься ты мне иногда. Ты, конечно, малый добрый, и нам уже давно помогаешь. Да только нрав твой... Ю: Что нрав? Малинов: Зачем нам сказал? Ю: Страшно мне, Вась. Как подумаю об этом – колени трясутся. А у меня этого с пяти лет не было. Очень давно. Нехорошее что-то творится. И я даже боюсь думать, что. Малинов: Это ты о чем? Ю: А о том. О том, что вокруг столицы по путям туда-сюда снуют монстры твои железнодорожные – только не монстры это, а люди. В сапогах кирзовых – я следы видел. Они как часовые стерегут ее – как она, златоглавая? И люди там не живут давно. А эти шастают по тоннелям, по дорогам... И я почти уверен, что кто-нибудь из них и меня ищет. Малинов: Это ты, брат, брось. Зачем тебя искать-то? Это ж дело гиблое. Ю: Да погоди, сейчас не шучу. Просто... Кажется мне, что ищу я сейчас что-то не то. Что-то важное, но не то. Из-за этого пришлось недалече из деревни одной бежать, ночь в канаве отсиживаться, все казалось – стережет кто-то. Малинов: Что-то ты глупости все толкуешь, Ю. Ю: Да ты послушай, послушай. От тебя-то не убудет. У вас среди зверей коровы или сучки собачьи есть? Малинов: Ну по паре где-то, наверное, да. Ю: А видел, как они телятся или щенятся? Видел? А у деток-то их все нормально с тельцом? Никаких когтей лишних, или хвоста костлявого – странностей, в общем. Нет? А сами вы воду последний раз откуда брали? Вот и думай сам теперь, что это такое. (пауза) А еще лучше – не думай. У меня что-то такое ощущение, что тех, кто об этом думает, быстро отстреливают. Только пока не знаю я, почему. Вот и меня... отстрелить пытаются. Вот и бегу я. Потому что раз тебя убить пытаются, то и идти надо в Мертвый Город. Верно? А? Пауза. Ю: Прорвало меня что-то. Ладно, давай отбой. Малинов: Давай. Завтра отсыплем тебе патронов, сколько сможем, еды, воды... Как всегда, в общем. А там и разойдемся. И ты, это, просьбу Волчонкову не забудь – принеси что-нибудь. Встает и идет к фургону. Малинов: Ю, ты, это, береги голову. Кто его знает, как оно. Или нас кликай. Мы, конечно, не те уже... Но... В общем, береги себя. Все, доброй ночи. Ю: Доброй ночи, Малинка. Малинов: Пошел ты! Уходит. Ю остается один. Достает карту, подставляет под свет от костра, делает пометки, прячет все, потом сидит и смотрит в костер. Постепенно огонек все затухает и затухает, и затухает, и наконец гаснет совсем. Светает. Наступает утро. Ю спит у костра. Из-за палаток выходят какие-то люди, трое, подходят к нему сзади и внезапно начинают связывать руки за спиной. Он просыпается, начинает отбивать, бьет одного ногой, бьет локтем, отползает. Вдруг видит, что среди напавших Малинов. Ю: Малинка, какого черта?! Малинов: Ю, Ю... Прости. Я ведь предупреждал тебя. И спрашивал, зачем ты нам рассказал, что идешь в столицу. Ведь сначала, когда ты только пришел к нам – ты был просто Ю. Ю, которого ищут все, кому не лень, но все же просто Ю. А после того, как я узнал, куда ты идешь – ты уже стал разведчик, что к Воробьеву холму идет, за которого назначена наградка. И мы... Ну не те мы уже стали. Мне очень жаль, но мы берем тебя в плен. И получим хорошую сумму за твою голову. Так уж устроен мир. Мне правда жаль. Ю: Да, мне тоже жаль. А Волчонок? Где он? Малинов: Я говорил, мне жаль... Волчонок решил, что будет неправильно брать тебя пленником и продавать. Видно, у него было больше воли, чем у всех нас... Ю, не усугубляй. Ты ведь понимаешь, нам и так тяжело. Ю начинает смеяться. Остальные смотрят на него. Малинов: Чего ты смеешься? Ю: Я думал, что караванщики – последние хорошие ребята. Пауза. Все смотрят на Ю. Потом по очереди, начиная с Малинова, начинают смеяться все остальные. Малинов: Шутник. Берите его, парни. Один из караванщиков поднимает Ю на ноги, держит его сзади, за веревку на запястьях. Ю: И кому же вы меня собрались продать, господа хорошие? Малинов: Ю, ты и так известный человек. А тут тебя еще и ребята одни серьезные стали искать. Так что не обессудь. Ю: Отлично. Везде крысы... (резко поворачивает голову) Черт, а это что там? Малинов и караванщики: Где? Они испуганно поворачивают головы, в этот миг Ю резко бьет затылком в лицо того, что его держал. Тот падает. Связанным руками Ю достает из-за пояса пистолет и, высовывая руки, целится в тех, кто связал его. Ю: Если хоть один из вас, шавки, сделает шаг ко мне, я пристрелю всех. Кладем свои пугачи на землю. Молодцы. (отходит на несколько шагов, напрягает руки, высвобождает их. Целится уже по-нормальному) Мои вещи, прошу вас. Сумка у ружье. Ты – возьми их. Теперь положил вот здесь. Хорошо. Отошел. Отошел, отошел. (берет свои вещи) Я-то думал... Черт, ну зачем вы так? (делает шаг вперед, поднимает пистолет, собирается выстрелить, отводит. Медленно отходит) Стоять так еще пять минут. Хоть один пойдет за мной – убью всех. И если окажемся в одних краях... Лучше не попадайтесь мне на глаза. Он выходит, держа их на прицеле. Караванщики стоят пару секунд, потом бросаются к своему оружию. Затемнение. Конец 4-й сцены.
Сцена 5. Сумерки. Осыпающийся вход в железнодорожный туннель, весь заросший растениями. По земле идут два пути, сбоку стоит деревянный покосившийся столб, некогда принадлежавший линии электропередач. Внутри темно, снаружи толпа людей в грязной одежде. Они сидят прямо на земле, перед ними стоит Вождь в пестрой одежде. Вождь: Сограждане. Последние недели мы сильно злили великого Червя. За это он слал нам голод, дожди, он насылал на нашу деревню кочевых разбойников. Дикарь 1: Но почему же это случилось, вождь? Дикарь 2: Да, в чем мы провинились? Вождь: Мы забыли правила великого Червя! Он нес нам свет, но мы отринули его, стали сами зажигать ночами найденные в окрестностях фонари – за это он разгневался. Дикарь 3: Но что нам делать, вождь? Вождь: Что делать? Я скажу вам, что делать. Пришло то время, когда великому Червю больше недостаточно наших дев. Вы знаете, каковы правила этого сурового мира: чтобы выжить, мы должны следовать правилам великого Червя. Правила таковы: первое – полюби тьму; второе – отдай всего себя; третье – не сомневайся ни в чем. И вот некоторые стали себе позволять нашивать кресты несогласия на куртки – вот это признаки сомнения. И вот это мы допускать не будем. За это великий Червь гневается на нас! Теперь только одно может спасти нас. Мы должны принести жертву! Раздается общий гул, все пытаются друг друга перекричать. Вождь: Тихо! Да, жертву. Мы очень редко это делаем. Но теперь мы должны – иначе нашей деревне придет конец! И единственный светоч жизни в мире погаснет. Толпа ахает. Дикарь 4: Кого мы должны принести в жертву? Вождь: Приведите жертву! Несколько стражников вводят вырывающегося Пленника, ставят его на колени у входа в пещеру, лицом к толпе. Вокруг него периодически вскакивает кто-то из дикарей, тыкает в его сторону деревянным копьем, потом садится. Вождь: Вот – несчастный потерявшийся, обитатель внешних руин, найденный нами, вырванный из беспощадной ядерной гущи, но лишенный разума... Он пытается говорить с нами... Пленник: Нет, выпустите меня! Я караванщик! Торговец, мы шли в Чехов, я отбился от группы... Вождь: Видите, люди – несчастный считает, что есть что-то еще, вне нашего мира, вне света великого Червя! Голод и страх лишил его разума. Теперь лишь одно принесет мир его душе... Пленник: Нет! Нет, я не сумасшедший! Моя группа! Они должны быть недалеко! Мой приемник – он должен был остаться в лесу, там, где меня нашли! Дикарь 1: Вождь, о чем говорит безумец? Он так слепо верит в то, что не один блуждал по внешним пустошам... Дикарь 5: А вдруг, он прав – и на самом деле вместе с ним шли другие бедняги? Ведь мы могли бы найти их и дать приют в нашей деревне, обучить их правилам Червя... Вождь: Молчите! Это все его бредни. Он пытается говорить с нами, но слова уже не имеют смысла. И ваши сомнения только подтверждают опасность от этого безумия. Еще немного – и вы сами станете объектом гнева великого Червя! Мы должны принести этого зверя в жертву! Ведь он уже не человек! Пленник: Нет! Не надо, прошу! Не слушайте его! Я ничего вам не сделал плохого! Нет! Пленник пытается вырваться. Его поднимают на ноги, подводят к входу в туннель. Вождь: Отправить его в туннель! Ведите его! Отдайте его Червю! Вождь начинает бормотать какой-то мотив, потом мотив переходит в ритмичный гул, его подхватывают все собравшийся, через миг они все уже в бешеном ритме качаются назад и вперед, срывают с себя одежды, пленника толкают все ближе к входу в тоннель, тыкают его копьями в спину, потом у самого входа, его толкают, он вырывается и бежит внутрь. Слышны его крики, толпа заливается в общем крике. Внезапно из дыры туннеля раздается яркое синее свечение, звук удара электрическим током и громкий человеческий крик. Толпа затихает. Вождь: Жертва была принесена. Можете расходиться. Все уходят. Занавес. Конец 5-й сцены.
Сцена 6. Поздний вечер. Мертвый или Тузов лес. На переднем плане небольшая покосившаяся хижина с террасой. Из окон льется свет, но висят занавески. С краю появляется Ю. Медленно подходит к дому, постоянно оглядываясь, ружье у плеча. У дома пытается заглянуть внутрь через окна, подходит к двери и, не убирая ружья, негромко стучит в нее носком ботинка. Ждет. Внутри быстрый звон и тихо. Он снова стучит, потом чуть отходит, чуть опустив ствол. Оглядывается. Голос из дома: Убери ружжо. Ю: (поворачиваясь и не убирая ружья) А кто просит? Голос из дома: Ружжо убери. (Ю после паузы опускает ствол, держит ружье одной рукой за приклад) Сюда иди. (Ю подходит к двери. За дверью слышны возня и щелканье) Дверь отворяй. (Ю свободной рукой тянет на себя дверь за ручку, собирается войти внутрь, потом отклоняется и разводит руки в стороны) Ружжо ложь. Ю: Клади... Голос из дома: Ложь, говорю. Ю кладет ружье на пол террасы, потом медленно отходит от него. Из дверного проема появляется дуло двустволки. Потом вслед за дулом выплывает остальное ружье и Лесник – ее владелец и «держатель». Жестами он приказывает Ю выйти на середину поляны, сам идет сзади. Останавливаются. Лесник осматривает Ю, потом, не снимая Ю с прицела, кидает взгляды на его ружье. Лесник: Хорошо ружжо. Патронов много? (пауза) Кто таков? Ю: А кто спрашивает, говорю? (делает шаг к Леснику, тот видит его и поднимает ствол повыше) Лесник: Э, ты мне тут шутки-то не шуткуй. Таков кто, говорю? Э, спиной повернись! Ю поворачивается и молчит. Пауза. Лесник: Ну и лады. Тогда будет-то блюдо без названия. Лесник привычным, отточенным, видно, жестом бьет Ю прикладом по затылку, тот падает и теряет сознание. Лесник уходит в дом, смеясь. Лесник: Кис-кис-кис, мои малыши... Наступает вечер. Свет приглушается. Слышны вопли – далекие, но пронзительные. Непонятно, какому зверю они принадлежат. Появляются тени, непонятно, сколько, все плотнее собираясь вокруг Ю. Они рычат, клокочут, издают гортанные звуки, передвигаются то на двух, то на четырех лапах. Ю приходит в себя, садится, потирая затылок. Ю: Ужас. Что же такое-то. Что ж меня постоянно все бьют последнее время... Вдруг он видит зверей и в страхе начинает отползать от них. Свет становится одним ярким кружком вокруг Ю. Тени пробегают совсем близко, иногда проскальзывая за спиной у Ю в его кружке света. Ю встает и отходит, постоянно оглядываясь, спотыкается и падает. Тени нависают над ним. Раздается топот ног в тяжелых сапогах и клацанье затворов. Появляются несколько, человека четыре солдат в мотоциклетных шлемах и «броне». Они переговариваются: «Объект обнаружен»; «А это что за твари?!» Тени на миг растворяются в темноте, кто-то из солдат кричит им «Пшли!», одна из теней подбегает к нему, он убивает. Свет на упавшую тень. Это человек. Или когда-то был им. А теперь то одичавший, превратившийся в зверя, каннибал. На людей они теперь похожи только внешне, они грязны, со спутанными волосами, длинными ногтями, единственная оставшаяся у них цель – есть мясо. После этого остальные тени кидаются на солдат. Идет бой. Свет мечется лучом от одного места к другому. С переменным успехом то солдаты побеждают, то каннибалы набрасываются и растерзывают их. Крики боли, страха, ярости, животный рев, вспышки света, грохот падений, клацанье зубов и челюстей, звук рвущихся тканей, автоматные очереди. В ореоле света Ю встает, на лице страх. Он идет сквозь битву, рассматривая людей. Звуки приглушаются. Дойдя до края он останавливается. И когда кажется, что он собирается закричать, от группы дерущихся отделяется один силуэт и, схватив Ю за плечо, утаскивает за угол дома. Звуки возвращаются. Тень сажает Ю на корточки и прижимает к стене, рукой закрывает рот. Битва затихает, свет становится нормальным предрассветным, дерущиеся оставляют поле боя, отступая. Каннибалы, прихрамывая и поскуливая, уходят в одну сторону, солдаты, поддерживая раненых, в другую. Остаются тень и Ю. Тень отпускает Ю и отбрасывает капюшон. Это Юнг. Ю: (приходя в себя) Кто... что это было? Юнг: Людоеды. Упырята – как их Лесник зовет. Они живут здесь в округе, а он подкармливает их путниками: привык с детства собак держать, а под старость и крыша поехала... А про тех, что с автоматами – я не знаю. Но их тут много стало что-то. А они не за тобой случаем? А-то тогда проваливай отсюда! Слышишь, сейчас навлечешь на нас беду! Вали отсюда! Ю: Да, вали... Стоп! Что за черт! А ну отвали! Ты кто такой?! Что за черт тут вообще творится?! Меня только что чуть не съели? Юнг: Тихо, тихо. Не кричи так. Ну собирались тебя съесть, ну да – но ведь повезло же. А раз чего-то не случилось – радуйся этому и уходи по-быстрому. А тут... Ну это как пришло стадо овец и волки бросились на них, а не на одинокую... Ну или как стадо быков столкнулось с львиным прайдом... Ю: Да ты с ума сошел?! Что за бред ты несешь! Юнг: Да тихо ты, говорю! Ладно, ладно. Я – Юнг. Я присматриваю за упырятами, чтобы они не съели всех, кто тут ходит по лесам. Тебе не повезло – ты зачем-то к хижине сунулся, хотя нормальный человек обошел бы ее за километр. Все, доволен? А сам-то ты кто? Да приди в себя! Все, все, кончилось все, успокойся. Ю: Я... Ю, я – Ю. Да отвали! Ю – составитель карт. Карты составляю. Юнг: Ну тогда лес этот весь на картах своих черным закрась и уходи... Стоп. Ты составляешь карты? Здесь? Сюда никто не ходит. Какого черта? Куда ты идешь?.. Ты идешь в центр? Карты... Постой, ты в Библиотеку собрался?! Ю: А откуда ты?.. Да кто ты вообще такой, Юнг? Какого ты сидишь с этими упырятами твоими? Они же звери – не боишься, что и тебя съедят? Юнг: Раньше пытались, теперь перестали... Есть причина... Я все понял – ты собрался в Библиотеку. Искать архивные карты. То есть, мы настолько обленились, что сами больше не хотим составлять карты, мы найдем старые готовые, так? Ю: А ты знаешь, где эта Библиотека? Юнг: Ты меня вообще не слушаешь? Нечего там тебе делать! Проваливай отсюда, из леса, из города – и иди, откуда пришел. Ю выхватывает пистолет, приставляет к голове Юнга, Юнг приставляет свое ружье к подбородку Ю. Ю: Так ты знаешь, как туда пройти? Говори, мать твою, пока я тебе голову не снес, егерь чертов! Юнг: Не боишься, что я тебя тоже сейчас убью, а, храбрец? Стоят так некоторое время, потом одновременно отпускают друг друга. Юнг: Архив там, почти прямо на восток, километров 10, где-то. Можешь пойти по реке – она там, минутах в двух ходу. Если рек не боишься. Тогда сойдешь с нее рядом с обломками трех мостов. Там такое большое здание стоит со шпилем, грязного песочного цвета, мимо него широкая улица. С другой стороны моста продолжается, идет мимо купола, врытого в землю. Дальше прямо, минут через 20-30 Библиотека будет по правую руку. Все, теперь вали. Ю: Мое... Мое ружье... Лесник взял его. Юнг: Отлично. Еще и ружье... Ну пошли, сейчас отдам. Ю: То есть, теперь ты мне помогаешь? Юнг: Тебе, твою, ружье нужно? Я так и думал. Юнг подходит к дому, стучит в дверь. Юнг: Семен Макарыч, отдай пожалуйста ружье человеку! Лесник: Ухади! Вы зверят обяжаете! Пауза. В доме тихо. Юнг кашляет и снова стучит. Юнг: Семен Макарыч, не вынуждай заходить. Ружье отдай. Некоторое время в доме тихо. Потом дверь открывается, высовывается приклад. Юнг берет его, забирает ружье, дверь быстро со скрипом «Живодер! Чем теперь их кормить, бедных!» закрывается. Юнг отдает ружье Ю. Юнг: Спасибо. Главное – вежливо попросить. Голос из дома: Проваливайте! (пауза) Всегда пожалста. Юнг: Все, а теперь – иди отсюда. И обратно советую пойти другой дорогой. Вдруг из чащи выходит один из каннибалов. Это девушка, она, покачиваясь, идет в сторону дома. Ю видит ее и вскидывает ружье. Ю: Юнг, ложись! Юнг оборачивается, приседая. Видит девушку, вдруг бросается на Ю, отталкивает ствол, выстрел уходит в воздух. Девушка оборачивается, падает на землю и скулит. Ю: Какого черта ты сделал! Юнг: Уходи! Ю: Что? Это же одна из них! И те, и другие пытались меня убить, так что... Юнг: ПРОВАЛИВАЙ! Отталкивает Ю, поворачивается, делает пару резких шагов, потом бессильно обмякает и зарывает голову в ладони. Девушка, принюхиваясь, подходит к нм. Она идет то ли как обезьяна, то ли как собака. Оказавшись рядом с Юнгом, она ведет себя как провинившийся пес, пытается головой поддеть его руку, скулит. Ю, ничего не понимая, не сводит с нее прицела. Юнг: Ю, прошу... Убери ружье. Она... Она не опасна. Юнг гладит девушку по голове, та довольно фырчит. Но Ю смотрит с опасением, показывая зубы. Ю: Какого?.. Юнг: Это моя сестра, Мая. Мая, услышав имя, поднимает голову. В процессе рассказа Юнга Ю постепенно опускает ружье. Юнг: Она... Она больна... И я найду лекарство... Мы жили в Петелино – на базе железнодорожников. Отец там работал, в депо. А потом... Потом остались только мы вдвоем. Мне было тринадцать, ей – всего девять. Мы голодали неделями... И тогда она начала дичать... Это... Это очень нечестный мир, Ю – картограф. Я, как мог, оберегал ее. И победил болезнь в какой-то миг – мы были сыты, жили у... В общем, зверь в ней спал. А потом ее забрали и... Потом я нашел ее уже здесь. Уже такой. Но меня она помнит. Вот тебе и причина. Ю: Мне очень жаль, Юнг. (садится на колени рядом с ними, Мая негромко рычит) Послушай, Юнг, она же... Юнг: Зверь? Дикая? Ю: Я... (пауза) Юнг, надо научиться жить дальше. Иначе ты сгниешь в этом лесу... Слушай, пойдем со мной. Будешь мне помогать... Это хорошая жизнь, ты постепенно забудешь... Оба молчат. Ю: Хорошо. Прощай. Встает, проверяет свои вещи, надевает ружье через плечо и быстро, не оглядываясь, уходит. Юнг: Милая моя... Бедная моя девочка... Я поклялся отцу. Господи... Я буду здесь... Прости меня... Я, когда-нибудь мы... Боже, спаси наши бедные души... Прижимает к себе Маю и прячет лицо, опустив голову ей на плечо, трясется, Мая негромко воет. Занавес. Конец 6-й сцены. Конец 1 действия.
2 действие. Сцена 1. Небольшая комната. Освещение искусственное. Посредине стоит стул, рядом стол, на котором лампа. Стоят три стены, что за ними – все во тьме. Никого нет. Пара стражников в маскировочных халатах под руки вводят Ю. Сажают на стул. Выходят из комнаты. Ю ждет. В комнате, кроме двери есть замазанное темной краской окно. Входит Синий. Садится за стол, достает папку, ручку, закуривает. Синий: Ну что же, товарищ... Молчите? Так как вас величать? Простите? Не услышал. Повторите, пожалуйста. Ю: Душно у вас тут, говорю. Пауза. Синий: Шутим все... Ну хорошо, хорошо. Вот ваш блокнот, в записях указываются явно люди: Ф – заказ на 2 недели; М – принести 2 кофты большого размера; другие буквы. Кто они? Ю: Партнеры по картам. Мы по выходным играем. Давай так, товарищ... Ладно, сначала мое условие, потом имя: вы что-то говорите мне, потом я что-то говорю вам. Идет? Ну, кивните головой... (Синий встает со стула, подходит к окну, открывает задвижку и курит в открывшуюся щель. Потом оборачивается и кивает) Вот и отлично, товарищ... Синий: Фамилия Синий. Ю: А меня можете звать Ю. Да, да, именно поэтому и друзей моих зовут по одной букве. Обычай у нас такой. Ну что ж, снова мой вопрос, так? Синий: Ну допустим. Ю: Где я нахожусь? Синий: В доме номер восемь, по улице Старый Новый Арбат... Ю: Стоп. (Пауза) Стоп. (Длинная пауза) Стоп. Я что, в городе?! Выпустите меня отсюда! Вы с ума сошли?! Ю вскакивает, рывком подбегает к окну, отталкивает Синего, распахивает окно, зажигается свет над тем, что за стеной с окном. Там улица. Покосившийся фонарный столб. На заднем плане – обрушенные дома и Кремль без одной из башен. Прямо под окном – взрытые (или, скорее, вырванные) куски асфальта там, где когда-то упала бомба, но не взорвалась. Ю отшатывается назад и падает на пол комнаты, отползая все дальше. Синий встает и закрывает окно, поднимает Ю, сажает на стул и достает пистолет. Садится на стол перед ним и целится. Синий: Вы охренели, Ю – если это ваше настоящее имя – а ну без шуток! Поняли?! Сидите! Иначе я вам голову сниму! Ю: (Не обращает внимания на Синего) Черт, я, наверное, уже заразился... А этот черт... Я что, выдумал его? Нет, не может тут никого быть! Ничего этого нет. Синий заставляет Ю смотреть на него. Синий: А ну прекратите этот цирк, Ю! Что вы там бормочите? Еще одна попытка бежать – и вам конец. А ну на меня посмотрите! С кем вы работаете? Откуда вы пришли? Где, черт, ваши ребята? Ю: Какие ребята? Где я?! Нет! Этот город мертв! Вы – призрак! Тут нельзя жить! Выпустите меня! Синий бьет Ю по лицу, тот падает вместе со стулом. Синий: Ю, немедленно придите в себя! Шпион вы или нет, в конце концов! Вы позорите тех, на чьей вы стороне! Ю: (Наконец обретает возможность связно думать и говорить) Шпион? Я никакой не шпион. Я... Я иду в Библиотеку. Синий: О, отлично. Вы начали говорить. (Он возвращается за стол, готовится писать в папку, жестом предлагает Ю поставить стул и сесть напротив) Теперь по порядку: кто вы такой? Ю: Я – Ю, картограф. Я составляю карты в разных местностях. В данный момент шел в Библиотеку – там должен быть архив, карты... Синий: Архив? Карты? Что-то мне не верится, что в это время по городу будет ходить какой-то человек, просто составляя карты. Вы за какой район воюете, Ю? Ю: Район? Воюете? Я не понимаю, о чем речь. Синий: Так, Ю, мне казалось, мы смогли найти общий язык. Или нет? Вы с Северо-Запада, что ли, такой тормознутый? Что вы делаете в Центре? Отвечать? Ю: Я вообще не отсюда, я с Ленинграда. Синий: То есть вот так, да? Да кто вас теперь учит легенды составлять-то? Из Ленинграда он! Вы б еще «из Америки» сказали! А вот вы думаете, что я не знаю, что везде идет война, плюс каждый город сам в себе воюет, так что никуда пройти и никуда выйти невозможно, чтобы вас не расстреляли. Вот будто этих вещей никто с детства не знает, так? Ю: Послушайте, Синий... Я не шпион. И я не из района. Я пришел сейчас из Радограда, это почти 100 километров от этого места, через пустошь Динцовскую, через Голь. Синий: Да? Ну допустим, Ю. Но как же вы тогда зашли в город, Ю? Ю: Через лес. Синий: Через лес. Без пропуска от префекта. С запада вы зашли через лес. Через Тузов лес. Конечно. И вас там не съели. И в Центр из Запада вы пришли за архивами. Все так? Ю: Все так. Синий: (перебивая и потом на крик) Хватит! Вы уже надоели мне, Ю! Я сейчас же прикажу вас расстрелять! Хвать рассказывать мне чепуху! Ю: (резко встает) Нет, это вы послушайте! Я прошел гребаные сто километром за каким-то чертом, в мертвый город – где вообще никого не должно жить, кроме мутантов... Синий: Каких мутантов? Ю: Тихо! Чтобы вынести отсюда всего несколько карт и найти какую-нибудь книгу, где написано, что творится вокруг, и быстро убраться! А вместо этого я встречаю вас, сующего свой клятый нос в мои дела, курящий эти поганые сигареты, вы говорите, что я лгу, и я должен... Стоп. «Что творится вокруг»: я это сказал? (быстро идет к окну, открывает его, смотрит на воронку, хватает Синего за ворот, тот направляет оружие) Синий: Какого черта, Ю?! Ю: Вот – воронка. Это от бомбы. Она была ядерная? Радиоактивна? Синий: Да какая ядерная! Ю, с ума сошли! Быстро закройте окно и сядьте, пока я сам не убил вас. Или пока снайперы в окно не убили нас обоих! Здесь в округе всегда сидят один-два снайпера – либо из банды Кротов, либо Битцевские. Ваше счастье, что там (указывает вверх) ваши записи из сумки сочли интересными. Синий толкает Ю в сторону стула. Ю: Простите, что вы сказали? Синий: Записи ваши, говорю... Ю: Нет, нет, нет, не это. До того что? «Банда Кротов»? Верно? Ю проходит мимо стула, потом смеется и идет по комнате. Ю: (бормочет) Вода – чистая. Звери – здоровые. Трава растет – Волчонок кормил коров. Так, что еще? Эта воронка – с обычной бомбой. Этот сумасшедший – явно не привиделся мне. Наши кроты – и их банда. Еще? Еще? Мало. Лес... Нет, лес сухой, выгорел. Но в чаще? Там листва... Давно? Не знаю, первый раз там был. Счетчик – молчит. Дождь пить можно... (резко встает, к Синему) Синий. Один вопрос. И потом я расскажу все. Пауза. Синий: Согласен. Садитесь. Ю: (садится) Была когда-нибудь ядерная война? Длинная пауза. Потом Синий заливается смехом. Синий: Ю, с какой планеты вы свалились? Какая ядерная война? Обычная, третья мировая – идет сейчас у нас за окном. Такое ощущение, что вам напрочь отшибло память. Вы будто не видели запись: знаменитую запись, на которой один из старых президентов говорит, что не допустит ядерной войны, удара бомб, и все такое. Нет? Господи, на какой улице вы выросли – надо будет туда послать телевизор... Нет, правда, мне смешно. Тут война, по городу пули летают, люди в окопах днями живут между районами... А он про ядерные бомбы спрашивает. Нет их, бомб ядерных, и не было. Ответил? Вы потратили свой вопрос, чуть не подставили себя под пулю, чуть не потеряли мое доверие (хотя, это было просто) – и ради такой глупости! Смешно, Ю. А теперь рассказывайте. Пауза. Ю: Хорошо. Только вы сначала слушаете, а потом говорите, что я лжец. Договорились. (пауза) Я живу в мире после ядерного удара, Синий. Там, снаружи, не идет война. Там ничего не идет. Потому что снаружи не до войны – там речь идет о простом выживании. Там растут опаленные кусты, а почва выжжена взрывами. Кучки уцелевших живут на пепелищах, строят дома из мусора и думают, как сделать так, чтобы не заводить детей, чтобы дети не сгнили от мутаций. От мутаций, которых на самом деле не будет. Потому что весь мой мир – обманка. Там живут сотни человек, которые считают, что их дом, еда и вода заражены. Ядерным ударом, которого не было. Но от которого все спрятались. Я не знаю, кто, и не знаю, как сделал так, что мы все в это верим. И я не знаю, верят ли в это в других местах. Но меня этому учили с детства. Втолдычивали каждый день. И там, где я был – все уверены, что тараканы размером с волка, а над землей висит радийный туман. Это ложь. Раньше я думал, что просто заражение уже прошло. Но теперь я знаю, что его не было вовсе. Потому что теперь я встретил вас. А вы живете в старой столице. И вы не мутант. И плоть с вас не опадает кусками. И мне не жжет легкие радиацией. Хотя если бы действительно был удар, то в столице точно нельзя было бы дышать около тысячи лет. Потому что сюда бы бросали бомбы по принципу «а вдруг кто спрячется». И все считают, что здесь живут ужасные мутировавшие кроты, которые на самом деле – просто одна из банд, участвующая в вашей войне районов. И сюда я пришел со страхом, что заражусь, что меня убьет какой-нибудь мутант, что я найду обрушенные дома и ничего больше. А я нашел вас. Я нашел вас. Пауза. Синий: Забавная исповедь, Ю. А если я вам поверю, то что? Входит Лосницкий, встает в дверях. Лосницкий: Ну что, товарищ Синий, говорит наш друг? Синий: Познакомьтесь – товарищ называет себя Ю. Представляете, товарищ Лосницкий, очень интересные вещи рассказывает. Что он, мол, из внешнего мира, на который сбрасывали ядерные бомбы. Лосницкий: И что вы думаете, товарищ Синий? Синий: Я не уверен, на кого он работает, но он явно не совсем в своем уме. Возможно, его контузило... Потом подмена воспоминаний. Но вы знаете, я не силен в психоанализе. Лосницкий встает за спиной у Синего, опирается о подоконник, смотрит на Ю. Все молчат. Синий: Скажите, Ю, а если ядерного удара не было, то почему все считают, что он был? Лосницкий: Хватит цацкаться с ним, Синий. Давай отдадим на расстрел, да и все. Видно, что не наш. Теперь и не чужой – сумасшедший никому в строю не нужен. Ю: Почему все считают? Всех так учили. А зачем?.. Я пока не понял. Синий: Ну отлично. Вот поймете – заходите. Ю: Я могу быть свободен? Синий: Конечно. Идите в свою Библиотеку, копайтесь в архивах. Ах, только одно забыл: во время бомбежки разрушили ведь вашу библиотеку. Идти-то не куда. Лосницкий: Синий, не паясничайте. Что же вы все играетесь с этим? Ваша страсть с ними со всеми разбираться... Синий: Простите, но должен же и я что-то получать от допроса... Какое-то удовлетворение. Лосницкий: Кошки-мышки ваши... Отчет составили? Синий: Да, вот. (протягивает папку, в которой писал) Лосницкий: (просматривая записи) Ну отлично. Что же, конвойных? Ю: Вы с ума сошли тут все? Вы слышали, что я вам говорил? Я не участвую в вашей войне! Я картограф! И я не сумасшедший! Синий звонит по интеркому, говорит «Уводите.» Входят двое стражников, берут под руки Ю. Он вырывает. Его, с криком, выводят из комнаты. Ю: Я не сумасшедший! Послушайте! Я нормальный! Почему вы не хотите слушать?! Почему вы не слушаете меня?! Синий и Лосницкий остаются одни. Лосницкий закрывает папку, кладет на стол. Синий: Вы знаете, Юрий Федорович, очень интересный экземпляр, этот Ю. Лосницкий: Да, я заметил. Синий: Ну что решаем, сначала в камеру его, потом... Или сразу стрелять? Лосницкий: Да давайте сразу. Только мучить его лишний раз. Не думаю, что к его словам что-нибудь еще добавится. Синий: Да, правы, правы. Ну что, давайте, может, чаю? Лосницкий: Чайку – это хорошо, пойдемте, пойдемте. Выходят. Конец 1-й сцены.
Сцена 2. Ночь. Все снова меняется на кофейню Радограда. Там, где до того лежали матрасы с больными и были спальные места, теперь пусто, лежит только пепел и обгоревшие куски больших черных мешков, где-то в углу – еще осталось два-три таких мешка. В таких лежали трупы. Их сожгли, чтоб не распространялась гниль и болезнь, а эти мешки остались лишними. Столы с перевернутыми стульями стоят кучей, накрытые пыльной простыней. Посредине стоит отдельный стол, рядом с ним один стул. На стуле сидит Ю. Он мрачный, осунувшийся. На нем другая одежда. Ю: (пересыпает из ладони в ладонь пепел, часто делает паузы между мыслями) Вот так все и было, Феликс. Вот так я все и понял. Что ты говоришь? Как я оттуда выбрался? Знаешь, я не помню. У меня от пороха память не та стала. Вот и все. А мы с тобой думали, что... А что мы с тобой думали? А, ничего не думали. Я принес твои карты, кстати. Только они бесполезные. Сейчас все по-другому. Сейчас всем плевать. А, знаешь, я там старые газеты читал – те, что не сгорели – в них про какой-то Кризис было написано. Вот так, с большой буквы... Мол, он людей с ума свел. Проклятые люди. Прости, Феликс. Мне жаль, что так вышло. Да и не мы с тобой в этом виноваты. Не мы с тобой. Помнишь, ты говорил про дом, про остепениться, говорил, что я сам по себе... Сколько же веков назад это было? А там у них и правда война. Я когда по улице бежал, в меня со всех сторон стреляли. Даже, кажется, снизу. А может, и не в меня. Просто. Стреляли, и все. Вот так вот там. И кроты эти – на самом деле опасные ребята. Потому молва и пошла, наверно. Я слышал, они если кого встретят, ноги ему вырывают и ему отдают, чтобы он ими, пока не издохнет, могилу себе рыл. Успеет – в земле покоиться будет, а нет – они телом амбразуры укрепят. Господи, о чем я... Еще, слухи идут, что в Метро есть жизнь. Но там гермо-шлюзы закрыты, не войти. Иногда только стук можно различить у шлюза – на морзянку похоже. А про солдат, помнишь, я говорил? Так они, кажется, тоже по Метро шастают – только по внешним туннелям. И что-то ищут. А что, никто не знает. Вот так. И с ними никто кроме кротов не пересекаются – потому что с ними воевать тяжело... А еще про мальчика слышал... Сожгли они лес - мне мстили. Целиком, со зверями всеми, с лесником, с сестрой его... А сам он, бедный, жив остался, бродит где-то - вот ирония судьбы? Это я виноват, да? Я все пытаюсь... Не надо? Нет, по-моему, надо. Я... (достает пистолет, передергивает затвор, кладет перед собой на стол. Смотрит не него) Ну не могу я так, без оправдания. Внезапно раздается мычание из-за барной стойки. Ю отвлекается от мыслей, убирает пистолет, отряхивает руки и подходит к груде столов. Берет отдельно стоящий стул и за спинку тащит его к столу. Ставит. Отходит к барной стойки и вытаскивает из-за нее за угол такой же черный мешок, но в нем что-то большое, дергающееся и громко мычащее. У стола он расстегивает мешок и вынимает из него юношу, связанного и с полоской скотча на рту. Сажает его на стул, сам садится на второй, повернув его задом и опершись локтями на спинку. Некоторое время смотрит на юношу, потом отклеивает скотч. Юноша: ПО-МО-ГИ-ТЕ! (кричит долго, пока не кончается дыхание) Ю: Накричался? А теперь давай поговорим... Юноша: Пошли вы! (снова кричит) КТО-НИБУДЬ! Ю печально кивает головой и резко бьет юношу по лицу. Ю: Попробуем еще разок. Какая у вас цель? Что вы ищете? Юноша молчит. Ю: Отлично. Значит, мы недостаточно долго сидели в мешке, надо еще немного... Юноша: Нет! Нет, нет! Не надо! Не надо мешка, прошу! Хватит! Я, я... Хорошо, хорошо. Ю: Еще раз говорю: какая у вас цель? Юноша: Мы, воины «Возрождения», стремимся к новому миру. Наша цель: исцелить Землю от заразы и создать новую жизнь. К этой цели ведет... Ю: Стоп. «Возрождение», говоришь? Ладно. Следующий вопрос: сколько вас? Юноша: Что? Ю: Сколько вас? По слогам повторить? Юноша: Я не знаю... Я... Много. Пять... Шесть сотен. Много воинов, ученых... Ю: Так, а по путям ходят отряды по десять человек... Хорошо. Дальше. Что вы ищете? Юноша: Мы... Мы ищем бункер. Бункер управления... Я не знаю, что это. Но нам часто говорят про «Красную кнопку»... Пауза. Ю: Красную кнопку? Вы собираетесь взорвать все. Удара не было и вас это не устраивает. Так. И как вы собираетесь «исцелить Землю»? Юноша: Стерев старое, радиоактивное, и родив новую расу из 200 избранных... Ю: 200 избранных? Бункер, что ли? А девушки у вас есть, новая раса? Юноша: Что? Ю: (встает и идет к мешку) Видно, сегодня у всех проблема со слухом... Юноша: Нет, нет, не надо! Есть, есть девушки, но мало... Я слышал что-то про деревню, деревню на северо-востоке, деревню с червями – там девушки, там... Ю: Ясно. (Пауза) А зачем вы собрались чистить мир? Юноша: Цель «Возрождения» - снять слой старого, радиоактивного... Ю: Заткнись... Юноша: ...принести свет солнца на изголодавшиеся пустоши... Ю: Заткнись. Юноша: ...вернуть мир тем, кто его лишился... Ю: Заткнись! (юноша замолкает) Единственный, кто чего-то лишился – это вы, похоже. Разума. Черт, они даже своих солдатиков держат в неведении. А сами, наверное, знают. Не могут не знать. Иначе зачем готовить ядерную бомбежку? Юноша: Энергия атома разрушила мир – так учит светоч Возрождения. Ю: Заткнись, пока я не засунул тебя обратно! Глупый мальчик. Наверное, даже не понимаешь, что раз ты здесь - места-то в убежище для тебя не запасено. Бедные люди... Они сами разрушили планету. Начали войну, свергли правительство, погрузились в анархию, потом стали дичать... А затем кто-то умный решил, что нужно людям объяснить, почему они живут в помойках – и придумал ядерную бомбежку. А как еще так могло выйти? Бабкины сказки... И правда, собака лает, ветер носит. (снова поворачивается к юноше) Так, сосредоточился. Где ваша база? Юноша: Я не скажу. Ю: Где. Ваша. База. Юноша: Хорошо, хорошо! Это на карте – красная точка на моей карте, в рюкзаке была. Он у вас. Там... Там землянка, или... Я не знаю, что это. Вход, замаскированный. С другой стороны холм. Ю: А главный? Главный кто? Юноша: Генерал... Ю: Имя как? Имя-фамилия? Юноша: Мертвин, генерал Мертвин... Петр Сергеевич... он... он страшный, он отдает приказы, он знает все, что происходит на свете. Ю: Мертвин... Запомнил. А теперь последний вопрос. Зачем вы разрушили Радоград? Юноша: Тут были беспорядки... Восстание... Нужны были миротворцы... Ю: Это мирный город. Зачем вы его разрушили? ЗАЧЕМ ВЫ ЕГО РАЗРУШИЛИ? Зачем? Вы? Его? Разрушили?! Юноша: Я не знаю! (пауза) Не знаю... (плачет, бормочет себе под нос какие-то мольбы и слова. Он еще совсем ребенок) Ю: (после паузы) Ты был здесь, когда это произошло? Не слышу. Хватит мямлить. Был здесь? Ты убивал этих людей? Ты был в этом месте? Юноша: (тихо) Да. Ю отходит от юноши и ходит туда-сюда. Ю: Мертвин... Мертвин... Стоп. Я видел эту фамилию. В газетах... Он был то ли лейтенантом, то ли майором... Ай, какая теперь разница на звания. Мертвин, что там про тебя было? А, точно. Ты каких-то людей облучал... Военный эксперимент – какое-то использование атомной энергии. Военные всегда знали, что бомбежки не было. Людей облучал и... погубил девочку с женщиной... Дочь и жену свою? Да. А теперь ты решил взорвать всех, но почему? Потому что мы сами довели себя до такой жизни. Мы одичали и разрушили все. И сам ты одичал. Поэтому все должны погибнуть... Черт, заманчивая логика... Останавливается. Пару секунд думает. Потом подходит к юноше, берет его и засовывает обратно в мешок. Тот отчаянно вырывается, кричит, пытается сбить Ю с ног. Ю заклеивает ему рот и застегивает до конца молнию мешка. Встает с пола и идет к выходу. У двери останавливается. Ю: Это за Феликса. Выходит. Конец 2-й сцены.
Сцена 3. Коридор. Стена с облезлой краской. Посредине большая прямоугольная дверь герметичного шлюза с засовами по углам и надписью в красной рамке «ДЕРЖАТЬ ЗАКРЫТЫМ». Вокруг сидят четыре техника «Возрождения». Двое возятся в своих компьютерах, один копается в панели, снятой со стены рядом со шлюзом, последний сверлит дверь. Стоит спиной Мертвин. Позади него из одного конца в другой проходит группа солдат, отдают ему честь. Мертвин: Сколько еще это займет времени? Техник 1: Должно недолго. Мертвин: Давайте быстрее. Техник 4: Мы работаем. Мертвин стоит, потом проходит из конца в конец и обратно вдоль тоннеля. Встает. Поворачивается. Когда говорит, он словно постоянно обращается еще к кому-то, невидимому. Мертвин: Долгие годы... Скоро все кончится. Я слишком долго ждал. Они все звали меня монстром, убийцей... Но я не такой. Ведь я лишь хочу им помочь. Они хотят, но не знают, как умереть. Чертов старик – бежал за несколько дней до триумфа... Вот и сдохни там, снаружи! А я? Я – зверь? Нет, я не зверь. (роется в карманах, достает фотокарточку, проводит по ней пальцами) Ольга. Ты не пережила этой войны. Но они тоже ее не переживут, не бойся. Все это я сделал для тебя. Звери, что наверху – они убили тебя. И теперь... Да, я сказал – они звери! И не станут никогда людьми. Должен ли я их жалеть? Ведь охотник не жалеет зверя в лесу... Не жалеет, но уважает его. А я их уважал. Я двадцать лет служил этим волкам. Но больше этого не будет. Нет, не будет. (техникам) Долго там еще? Техник 2: Да работаем мы, работаем. Вся проводка старая... Мертивин: Что ты сказал? Ты обозвал меня? Думаешь, я не справлюсь? (достает пистолет, подходит к технику, рукой за плечо опрокидывает его на пол, целится, тот закрывается руками) Ты больше не подчиняешься генералу?! Приказы никто не отменял! Техник 2: Нет, нет, вы не услышали... Все хорошо. Просто сильный ток идет – электро-замок - оно все коротит... Мы работаем. Пауза. Мертвин убирает пистолет, отходит обратно. Техник возвращается к работе. Мертвин: Работайте. После минуты тишины. Техник 1: Генерал, может... Мертвин: Что? Техник 1: Вы выглядите уставшим – может, вам нужно поспать? Мертвин: Я сам решу, что мне нужно. Что? Техник 1: Я молчу. Мы работаем. Мертвин: (пауза) Хорошо. Я подожду. Я много жду. «А он, мятежный, просит бури...» Скоро, скоро буря кончится. И будет яркий свет. Свет тысячи солнц. Теплое солнце... Я скучал по нему. За эти годы под землей... Проклятая сырость. Мы не созданы для жизни под землей. Вот он (видит ползущего таракана, наблюдает за ним, потом затаптывает его) был создан. А мы – нет. И в лесах мы не должны жить. Мы – будущее. Мы построим блестящие небоскребы из стали и стекла. Все – с чистого листа. А если придут враги – мы взорвем небоскребы и обрушим на врагов. Вдалеке раздается грохот. Похоже на взрыв. Сыпется пыль. Далекие сирены включаются и тут же замолкают. Мертвин продолжает, но уже тише. Мертвин: И вновь начнем. Эти взрывы... Интересно, с чего начал Бог, когда создавал землю? Ведь не сразу дал людям дубину? Надоело заваливать своих же в туннелях... Воины кончатся. И никогда вновь не будет подобного. Люди не смогут вновь убивать подобных себе... Подобных себе? Нет, убивают не подобные. Они – хуже тараканов. И я... Да долго еще?! Техник 3: Не больше минуты. Последняя ступень. Мертвин: Хорошо. (достает рацию) Голован, прием. Рация: Да, генерал. Мертвин: Девушки доставлены? Голован: Так точно. Мертвин: Они уже в хранилище? А люди, техника – все там? Рация: Так точно. Генерал, один вопрос. Припасов для убежища хватит не больше, чем на сто лет. По самым щедрым подсчетам. И больше ничего не будет. Так должно быть? Мертвин: Все будет так, как должно. Не обсуждать. Рация: Есть. Вы скоро прибудете? Новые припасы подвезут? Когда закрывать шлюз? Мертвин: (пауза) Закрывайте сейчас. Рация: Повторите? Мертвин: Я сказал, закрывайте! Рация: Я не могу, генерал, еще не все готово... Мертвин: А я сказал, закрывайте! Плевать на них! Плевать на всех! Пауза. Рация: Я не буду. Генерал. Мертвин: Что?! Голован! Пристрелю. Предатель. Кто отменил субординацию?! Рация: Простите, генерал, но это уже слишком. Вы зашли слишком далеко. Вы погубите всех. Я вам больше не подчиняюсь. Мертвин: (рация умолкает) Голован! Голован! Нет, нет, я ошибся - все будет сделано, не закрывай! Ошибся - все будет, все живы... Голован! (бросает рацию в пол. Ходит туда-сюда) Чертов язык, не слушается... Да долго там еще?! Техник 4 поворачивает засов на двери, громкий щелчок отъехавших язычков замка, раздается шипение. Он с тяжестью открывает дверь. Техник 1: Готово. Мертвин: Свет внутри будет? Техник 2: Сейчас. Что-то делает. Проем подсвечивается. Мертвин: Замечательно. Час настал. Достает пистолет, передергивает затвор. Стреляет по очереди в техников, они падают, ничего не поняв. Входит внутрь центра управления. Сцена поворачивается на 180 градусов, Мертвин входит внутрь. В центре управления посредине стоит большой пульт, над которым прозрачное зеленое стекло с картой мира. Горят кнопки. Справа в углу лежат остатки скелета, но их становится видно только потом. Мертвин: Я мог бы выпить море, я мог бы стать... Вечно... Раз, два... Что вы сказали? Нажать на кнопку? Нет, я пока не могу... Эта? Это она? Та, самая большая, под крышкой? И я один. Один стрелой проткну тьму... Это из другой пьесы. Пройду сквозь воздух. Здесь тяжело дышать, густо дышать. Подходит вплотную к пульту. Открывает крышку кнопки, достает ключ, поднимает руку, держа ключ как нож. Ю: А ну стой. Убери руки от кнопок. Мгновение назад зашел Ю. Он держит ружье и направляет его на Мертвина. На нем форма солдат «Возрождения». Мертвин: Это что еще такое?! Солдат, какого черта ты делаешь?! Ю: Мертвин, я сказал, убери руку. Я убью тебя раньше, чем ты что-то сделаешь. Мертвин дергает руку вниз, потом останавливает. Внезапно лицо его меняется, он пугается. Несильно, но явно. Произошло что-то, чего он не ждал. Мертвин: Ты. Ты – Ю. Я не думал... (немного собирается) Я не думал, что ты зайдешь так далеко. Ю: Это ты зашел слишком далеко. Я все знаю – Удара не было. Отойди, сейчас же. Мертвин: Какого черта никто не остановил тебя?! Никто не убил – почему?! Кто ты?! Только не сейчас?! Зачем тебе это нужно? Мошка - я думал, так, между делом прихлопнем. Ошибся? Ты - слон, ружье надо - что ж я сразу не подумал (думал, маленькая мошка)... Но зачем – для кого ты проделал этот путь? Ты хочешь спасти мир? (переходит на крик, злой крик, но поза его все так же выражает страх) Ты столько раз воскресал, пока мы гнались за тобой – для того, чтобы просто убить меня?! Не смеши меня! Зачем тебе это нужно?! Кто тебя прислал?! Тебя нет! Ты призрак! (Ю медленно, шаг за шагом подходит все ближе к Мертвину) Нет, прошу, не сейчас! Я еще не закончил! (Мертвин пятится, потом падает на колени) Какого черта никто... Нет, не надо. Скажи, скажи, что ты хочешь? Я дам тебе что угодно! Проси! Патроны, еда – что угодно! Женщины – сколько хочешь, все будет твоим! Я должен закончить! Нет! Нет... Ю: И где я должен буду этим пользоваться? В зараженной пустыни? Не смеши меня. Мертвин: Я, я, я дам тебе место в убежище! Бункер! Скажи, что тебе нужно – тебе должно быть что-то нужно! Ю: (произносит одно слово по слогам) Ничего. Ты сам сказал – я призрак. Бункер? Боюсь, я не вытерплю ждать лет триста, пока смогу выйти. Женщины? (Пауза) Кстати, Мертвин, хотел спросить, все никак не разберусь: где ты возьмешь женщин для своей новой расы? Мертвин: Где? Ты хочешь знать – я сейчас все скажу. Там, там наверху... У выхода и туннелей – деревня, наш эксперимент. Новый бог... Мы создали для них бога – великого Червя, они приносят ему жертвы, своих дочерей... Ю: Ты воспитал армию фанатиков. Две армии. Мертвин: (он постоянно то впадает в ярость, то жмется от страха) Нет, нет, не я. Старик – это все он. Это его идея. Все мы – это все он выдумал. Я не виновен, я просто подчинялся... Это не я, прошу, не надо, я должен закончить – я должен довести Возрождение до конца! Нет, не надо, не подходи, хватит! Глупый дикарь – чего ты пытаешься достигнуть?! Ты думаешь, что убив меня – исправить все? Нет! Так не получится! Будет еще хуже! Ты не понимаешь, чего я хочу! Ю: Все я понимаю. Как бы тяжело там ни было – это наша земля. И я не дам тебе ее взорвать. Мертвин: Нет, нет, слушай меня. Слушай меня. Ты не убьешь меня! Ты все знаешь. Там – там все разрушено! Незачем жить! Вы – такие как ты – во всем виноваты! Только один выход! Все должно погибнуть! Ю: А зачем же тогда бункер? (пауза) Ты и их решил убить? Никто не выживет? Сумасшедший. Ты так и не перестал искать виновных в смерти жены и дочери... Мне жаль. Мертвин: Все виновны! И все понесут наказание! Не сейчас, я должен, я не успел закончить, отпусти меня... Ю: Это лучшее, что я могу для тебя сделать. Ю подходит вплотную к Мертвину, приставляет ствол к его лбу. Мертвин замолкает и сжимается. Ю стоит так несколько мгновений, потом убирает ружье. Ю: Ты прав. Я не убью тебя. Уже и так слишком много смертей... Я устал. А ты спекся и сам себя наказал. Ю поворачивается и подходит к пульту. Берет ружье за ствол как дубину, поднимает и готовится ударить по пульту. Мертвин встает, вытирает рукавом пот, достает пистолет. Медленно целится. Раздается выстрел, пуля ранит Ю в плечо, он падает, роняя ружье и задевает локтем пульт. Мертвин: Ю, глупый самаритянин. Сначала я тебя недооценил – и ты оказался здесь. А потом переоценил – и ты оставил меня жить. Жаль, жаль... Но за это я оставлю жизнь тебе. И вместе со мной ты увидишь конец. Ю зажимает плечо и стонет. Ю: Нет – черт! – не пущу! Отойди! Мертвин: Ю, прошу, не вынуждай меня нарушить слово. (подходит к пульту. На том начинают мигать какие-то лампочки и кнопки) Это что за черт? Женский голос: Запущен процесс воспроизведения. Голографическая запись от 31 июля 2045 года. Мертвин: Что это? Что ты нажал на нем? Что ты сделал? Ю молчит. Тут в центр управления быстрым шагом входят двое. Один в хорошем черном костюме, абсолютно чистом и новом. Второй в камуфляже. На них лучи света, они кажутся светящимися. В костюме: Ну что, ситуация прояснилась? В камуфляже: Нет. Снаружи царит хаос. Ю: Что это за чертовщина? В костюме: Мы должны что-то делать! В камуфляже: Мы можем... В камуфляже подходит к пульту управления. В костюме идет за ним. Мертвин подходит к ним чуть ближе, Ю отползает к стене, упирается спиной в остатки скелета, достает череп. Пару секунд смотрит на него, потом роняет. Мертвин: Они нас не видят и не слышат. Ю, Ю, ты еще тут? Ю: Что это такое? Мертвин: Голограмма. У нас такие есть. Похоже, это последняя запись того, что было тут... (усмехается) Призраки бункера. В костюме: (указывает на горящие лампочки на карте мира) Что значат эти лампочки? В комуфляже: Они значат, что у нас еще есть связь с другими городами – связь с центрами. Раз они горят, то бомбежка еще не началась. Или не дошла до радиовышек... Вы точно уверены, что мы не должны?.. В костюме: Нет. Я сказал, что мы не будем выпускать ракеты. И остальные меня в этом поддержали. Да, люди захватили ряд военных станций, они начнут обычную бомбежку бомбами, разрывными гранатами... Но этого варианта мы не допустим. Это не должно стать концом всего мира. На крайний случай... Попробуйте вызвать другие станции. В этот момент три лампочки гаснут – Париж, Лондон и Каир. В костюме: Что? Нет! Нет! Так не должно быть! Нет! Постепенно гаснут все лампочки. В костюме стоит, опершись руками о пульт. Молчит. В камуфляже: Мне жаль. Мы сделали все, что могли. В костюме: Значит, мало сделали. Черт. Все пропало. Черт. Что сделали эти дикари... Хорошо. Запускайте проект «Новый Мир». В камуфляже: Господи, вы со своим проектом... Вы правда думаете, что это выйдет? Кому это нужно? Проку никакого не будет. Давайте лучше запустим ракеты. Люди все равно придут сюда – рано или поздно. Вы видели, что они делали с воинами на улицах: они их чуть не руками в куски рвали. А после того, как на границе произошла та стычка – они начали хотеть крови не только здесь, но и в других странах. Они придут – и разбомбят всех! Давайте это сделаем мы – пока не поздно! В костюме: Нет. Это вызовет цепную реакцию. И тогда вся планета погибнет. И так уже все в руинах – везде. Ни я, ни кто другой это уже не контролирует. Но вот это (указывает рукой на пульт) то, что я контролирую. И другие правители контролируют такие же у себя – и мы вместе решили, что не допустим ядерных бомб. Хватит. В камуфляже рвется к пульту управления. В камуфляже: Вы идиот! Да они там сейчас так же сидят и думают: «А если эти русские уже запустили свои ракеты? Им же нельзя верить! Давайте-ка разбомбим их, пока еще можем!» Лучше мы их сейчас... В костюме: Да вы сами-то себя слышите?! В камуфляже: Дайте мне тогда все сделать, раз у вас духу не хватает! В костюме подбегает и отталкивает его от пульта. В костюме: Не сметь! Не подходите! Внутрь бункера вбегает еще один человек, в халате. Видит ссору, встревает между двумя другими, разнимает их. В халате: Хватит! Вы что делаете?! У нас полно других дел – не время для драк! Давайте, помогите мне. Надо закрыть дверь. Согласно плану. Вы запустили «Новый Мир»? Втроем они закрывают шлюз на засов. Настоящая дверь остается на том же месте, где была, а они «оперируют» воздухом. В халате: Держите засов, пока я не закрою электрозамок. Двое держут, в халате возится с компьютерами. В костюме: Нет, я еще не успел. Этот чурбан попытался начать бомбежку. В камуфляже: Что?! Да я сейчас... В халате: Готово. Теперь сюда никто не войдет... Пауза. Все стихает. В камуфляже: И никто не выйдет. В костюме: Простите. Но так изначально было задумано – кто-то останется внутри. Я рад, что я остался здесь с вами, но я вам все равно сочувствую. В камуфляже: Сочувствуете, что мне придется сдохнуть здесь с вами? Все трое расходятся в стороны. Молчат. Мертвин: Все? Они закончили? Ю: Не похоже. Не терпится взорвать все к чертям? Мертвин: Ну почему же, наоборот – я заинтригован. «Новый Мир» - я не знаю, что это за проект. Но название... Пока Ю и Мертвин не смотрели на голограммы, они разошлись по залу – в костюме оперирует пультом, в камуфляже сидит на полу, прислонившись спиной к стене, в халате стоит, погруженный в мысли. В камуфляже: А закурить у кого есть? Чертовски хочется... В халате: Простите, но тут нельзя курить – вытяжки не хватит, и мы задохнемся. В камуфляже: Отлично, еще и курить нельзя... (пауза) Я когда был мальчиком, мы на дачу каждое лето ездили. Там участки по линиям идут, и у нас была линия самая близкая к дороге со станции. А на четвертой был дом. Дом, домишко... Сказочный домик мы его называли. Он, видно когда-то был расписным, ярким. На фасаде русалка нарисована, резной забор с кормушкой, ставни, башенки, звери диковинные... Но я его застал – он зарос весь, следить перестали, покосился... Страшно там было. А еще у меня на линии, по другой стороне в паре участков, жила девочка. Примерно моего возраста. Помню, мы вместе с ней смотрели фильмы – как он, про этих монстров, что такие? Ну круглые – и шипами ядовитыми стреляют и смеются... Там ферма какая-то... В костюме: «Зубастики»? В камуфляже: Точно. Она всегда со мной играла. А потом она уехала. Мне сказали, что у них кто-то в семье умер, какой-то брат ее мамы, и они больше не могли делить, кому будет доставаться дом, съехали. И в тот же год мне соседка ее, наша подруга, сказала, что та девочка меня любила. А я еще даже не знал, как это... Я был там через много лет, на этом участке. Он заброшенный, весь в кустарнике, травой зарос, малина дикая вместо калитки, замок на двери который год... Я залез на участок... В халате: Господи, как вы меня достали своим рассказом! Помолчите хоть секунду! В камуфляже: А что еще делать-то? Черт, я хоть как-то стараюсь не сходить с ума. Пауза. В костюме: Все, я закончил. (отходит от пульта) Проект «Новый Мир» запущен, я передал все сигналы. Жаль, что мы с вами уже не увидим его воплощения. (пауза) Слушайте, тут хоть еда есть? Я не ел со вчерашнего вечера. Все внезапно сошли с ума, начали убивать друг друга... Что там произошло? В камуфляже: Не знаю. Да и важно ли? Кто-то кинул лишний камень – и это было последней каплей. Так всегда бывает: один камень – и все... Так что там с едой? В халате: Ну это можно считать хорошей новостью – долго нам тут сидеть не придется. Нет, тут нет еды. В костюме: А о чем вы вообще думали?! В халате: О том! О том, как за полгода закрыть и запрятать все ядерные боеголовки! О том, как остановить промышленность! О том, каким образом разослать десятки, сотни инструкций людям, задействованным в плане, как проследить за его исполнением! О многом! В костюме: А надо было и об этом подумать! Об этой комнате! Об этой чертовой маленькой... В камуфляже: Тихо! Хватит ссориться. Пауза. В камуфляже: Скажите, а что будет, если таки запустить ракеты? В халате: Ну... Теоретически, в других бункерах, где есть управление ракетами, стоят датчики. Чужие датчики почувствуют наши ракеты, запустят в ответ свои, потом дальше... В итоге весь мир сгорит. И вполне возможно, что Земля изменит свою орбиту вращения, изменятся сезоны и, возможно, вообще не воссоздадутся пригодные условия для жизни. Так что лучше этого не делать. В камуфляже: А если они, там, за бугром... Если там решат их пустить? В халате: Тут я могу обрадовать – этого не будет. В камуфляже: Только не говорите, что вы тоже верите в порядочность этих политиканов (без обид, господин Президент)? В халате: А, так вот отчего ваша ссора... Нет, нет, дело не в этом. Лампочки – раз они больше не горят, то и центры больше не работают. Это не для связи карта. Это смотреть – взорвалась цель или нет. Лампочка погасла – цель уничтожена. Так что, я так понимаю, уже некому что-либо запускать. Только если мы – и там система сама ответит. В камуфляже: Но нам-то от этого ничего, так ведь? Эта комнатка супер-изолирована, так? В халате: Изначально да. Нам ничего. Только теория. Но вам же всегда мало теории – вам надо, чтоб заряд побольше был. (пауза) С комплексами бороться. В камуфляже: А ну повтори! Что ты сказал, я не расслышал?! В костюме: А ну хватит! Только что решили не ссориться! В камуфляже: А ну к черту. Все равно мы все сдохнем тут – отсюда нет выхода. Я взорву всех. В костюме: Не сметь! У них начинается драка. В этот миг щелкает искра, вылетает пробка, и гаснет свет. Через пару секунд лампа моргает и зажигается. В центре только Ю и Мертвин. Мертвин: Ну что же, Ю, думаю, мы можем продолжить. Ю: Мертвин, ты что, ничего не понял? Ни слова из того, что они говорили? Нельзя запускать ракеты – все сгорит! Мертвин: И к дьяволу! Пусть! Я все понял – у них просто не хватило духу! Черт, Ю, какой мир ты собрался спасать? Тот, в котором за твою голову тебя предают твои друзья? Тот, что заполнен фанатиками – вроде меня, по твоим словам? Тот, где два взрослых и, вроде, умных мужчины – ты и я – могут говорить, только меряясь, у кого круче пушка. Жизнь ничего уже давно не стоит! За это ты борешься? Пауза. Ю: Да. Это мой дом. Мертвин: Ну и бес с тобой. Я думал, хоть один поймет... Мертвин отмахивается от Ю, подходит к пульты, вставляет ключ в паз, поворачивает. Смотрит на мигание красной кнопки, открывает крышку. Ю: «Новый Мир – что это? Мертвин нажимает кнопку. Женский голос: Синтез запуска ракет. Последняя ступень: введите голосовой пароль. Мертвин: Что? Женский голос: Пароль неверный. Осталось две попытки. Введите голосовой пароль. Мертвин: Нет! Война? Нет? Запуск! Головки! Возмездие! Черт, нет! Женский голос: Пароль нев... Пароль неверный. Система заблокирована. Хорошего вам дня. Мертвин: Черт! Нет! Какой пароль?! Работай, работай! Запустись, чертова машина! Мертвин в ярости бьет руками по пульту. Ю смотрит на этой. Потом начинает дико смеяться. Мертвин поворачивается к нему, подлетает, приставляет пистолет к горлу. Мертвин: Какого черта ты смеешься? Ю: Все кончено, Мертвин, ты проиграл. Они тебя обхитрили. Выходит, я мог спокойно сидеть дома... Да убери ты эту игрушку, все, все кончилось. Надоели уже оружием пугать. Смирись. (с трудом поднимается, Мертвин на шаг отходит, но пистолет не отпускает, Ю смотрит на него. Потом проводит перед лицом рукой так, как отгоняют от себя мух, отодвигая ствол) Надоели. Я устал. А ты... Ты сам себя наказал. Уйди с дороги. Я тебя все равно не боюсь. Хочу видеть солнце... Мне надо отдохнуть. Ю ковыляет к выходу. Мертвин: А ну стой! Я тебя не отпускал! Подчиняться! Запусти ее – заставь эту чертову штуку работать, быстро! Не смей уходить! (Ю, почти уже в дверях, вновь начинает смеяться) Нет! Куда ты? Куда ты?! Ю: Люди – сотни несчастных, злых, нечестных – каких угодно, будут жить там, наверху. И рано или поздно они построят все заново. И ракеты для этого не нужны. И однажды они все узнают то, что вы скрывали – что Удара не было. Ю, смеясь, выходит из бункера. Мертвин: Ошибка. Глупцы. Меня окружают трусы. А если ошибка? Нет, ошибки нет. Нет. Куда ты? Бедные мои, родные... (достает фото, думает. Потом резко убирает карточку) А кто виноват? Приставляет пистолет к виску. Темнота. Выстрел. Занавес. Конец 3-й сцены.
Сцена 4. Заключительная. Небольшой кабинет, внутри большой стол, книжный шкаф, рядом со входом вешалка, на которой висит пиджак. За столом сидит Лисицын Евгений Павлович. На нем темные брюки с тщательно проглаженными стрелками, рубашка – рукава закатаны – и галстук. Он с упоением, какой-то внутренней радостью закопан в бумаги, заполняющие его стол, какие-то он подписывает, какие-то просто просматривает и откладывает. Входит Поцкевич, Володя. Костюм, в руках папка. Входит, сначала постучав в приоткрытую дверь и только потом зайдя целиком. Поцкевич: Евгений Владимирович, можно? Лисицын: Да, да, входи, Володя. Да ты раздевайся, вешай пиджак – жара страшная. Нет? Ну как знаешь, садись тогда. Все никак не скажу техникам, чтобы кондиционер починили. (Пауза, Поцкевич садится) Ну что, какие новости? Поцкевич: По сути – ничего интересного. В Секторах 7, 9, 14: подопытные не приняли предлагаемые обстоятельства – какие-то глупые недоработки в изначальном плане. Но мы уже провели зачистку, стандартно все убрали, разрабатываем новую схему. Сейчас она проходит стадию проверки. Думаем заселить Сектор новыми подопытными недели через, скажем, три... Лисицын: Жаль, жаль... Всегда сожалею, когда при нас зачищают Сектор – мы уже не сможем увидеть результатов... Как короток век. Вы никогда не жалели об этом, Володя? Поцкевич: Нет, Евгений Павлович, у меня и сейчас хватает работы. Кстати. Лисицын: Да, да? Поцкевич: У нас небольшой инцидент в Секторе 2. Думаю, вам будет любопытно. Лисицын: Сектор 2? Сектор 2, Сектор 2... Что у нас там? А! Московская и Ленинградская области, плюс трасса, верно? И что же там? Поцкевич: У нас там, если помните, пост-ядерный мир. Лисицын: Да, да. Вырастили поколение людей с Гейгерами. (Лисицын часто шутит и сам смеется своим шуткам, когда спокоен) Поцкевич: Верно. Лисицын: А какие там были ожидаемые результаты? Поцкевич: Ну... Примерно как везде – что они пройдут несколько поколений борьбы за выживание, а затем начнут ценить себя, ценить других, при этом думать, как очистить почву... Лисицын: Это вам не войнушка в первом Секторе, а? Поцкевич: Верно. (пауза) Ну так вот, у нас там много чего начало расти – сектанты, какие-то разбойники, торговцы, работорговцы... Лисицын: Полный цветник. Но все запротоколировано? Хорошо. И никаких потерь контроля, я надеюсь? Поцкевич: (мнется) Нет, но. Есть одно. Мы засекли проникновение в центр управления ядерными ракетами – он там на границе Сектора. Лисицын: А, это этот - как его? - М... Мер... Мин... Поцкевич: Мертвин. Лисицын: Да, Мертвин... Они там эту идею придумали – о том, что нужно на самом деле все подорвать... Забавно, забавно. И что же он? Поцкевич: С ним все, не выдержал нагрузки – наши специалисты выявили там склонность к маниакальной шизофрении, плюс там личная травма наслоилась... В общем, сломался... Лисицын: ...стойкий оловянный солдатик? Верно, верно. Очень интересный был подопытный. (пауза на полвздоха) Вообще, Сектор 2 – очень интересный объект. Наверное, лучший из всех. Самый занятный. В остальных что – новые монархии, утопии, конституции, ледниковые периоды? Скучно. А тут – мир после Ядерной Войны! Колоссально! Да, легенда трещит по швам, признаем, - но сам замысел! Пост-ядерная вселенная! Поцкевич: Они предпочитают термин «После Удара». Лисицын: После Удара? Ну да, хорошо так, брутально. Так что там не то? Ведь все эти бункеры – так, давно просто горы хлама и старого оборудования. Поцкевич: Верно. Просто... Вот, просмотрите дело (протягивает ему папку) Некий Юрий Гибелев, Ю. Лисицын берет папку, открывает ее и смотрит вложенные листы. Поцкевич пару секунд смотрит на начальника, потом встает, потом делает шаги, медленные, подходит к шкафу и смотрит на содержимое. Поцкевич: Я посмотрю?.. Лисицын: (не отрываясь от папки) Да, да, конечно, Володя. Хотя ты и так уже их все чуть не наизусть знаешь. Еще некоторое время царит молчание. Лисицын читает дело, Поцкевич берет с полки какую-нибудь книгу, наугад открывает страницы, листает их секунду-другую, потом ставит обратно и достает другой том. Наконец Лисицын закрывает папку и кладет на стол. Лисицын: Любопытно... Присаживайтесь, Володя. Поцкевич: И что вы намерены предпринять? (садится обратно) Лисицын: Погодите, сейчас я с мыслями соберусь. Поправьте меня, если что. Этот подопытный, Гибелев... Поцкевич: Ю. Лисицын: Верно. Так вот. Он числится за Сектором 2, верно? Погодите, помолчите. И он, находясь в своей зоне, выражает сомнения в предложенных обстоятельствах – ну что, такое бывает, сплошь и рядом случается – но потом... Потом он – я даже не спрашиваю, как, почему там не стояли кордоны – попадает в Сектор 1. И уже там окончательно узнает, что предложенные обстоятельства, в которых он существовал – от границы до границы – это все ложь. Все пока верно? Поцкевич: Там лес с людоедами, никто там не ходит – мы решили, что кордоны... Лисицын: Тихо. Я говорю – меня не интересует, как. Мы сознательно допустили утечку правды там – там и родилось это, как его, «Возрождение», «Воссоединение» - не важно. Это было много лет назад – мы смотрели на результаты, курировал Давний Федор Михайлович – вы о нем и не слышали, наверное – не суть. Но, черт возьми, как вы допустили... Так, по порядку: Мертвин – этот генерал – Ю отправляется за ним. И устраняет. Поцкевич: Только косвенно. Лисицын: Поцкевич. (пауза) Поцкевич, а вы не думали ему подкинуть папочку – маленькую аккуратную папку с красной тесемочкой, в которой бы лежала парочка документов относительно «Нового Мира»? Чтобы он почитал – сообразительный ведь человек – о рае на земле, что в Секторе 20, Франция, о космической державе после контакта с инопланетянами в Секторе 84, Нью-Мексико? Вы это ему не думали показать? Два сектора подопытный уже видел. Почему вы не следите за экспериментом? Подобные вещи надо пресекать! Поцкевич, детский вопрос – в чем суть плана «Новый Мир»? Поцкевич: (понуро) Ну, весь мир после войны... Лисицын: По форме, пожалуйста. Как в документах написано. Чтоб от зубов... Поцкевич: (пауза) Глобальный эксперимент. Группа, ответственная за исполнение, после стабилизации возникнувшей в результате Кризиса ситуации делит территорию Земли на Сектора. За каждый Сектор ответственна группа исследователей. В Секторе искусственно воссоздается один из вариантов теоретически возможных исходов войны, в эксперимент вовлекается население – ведется пропаганда, агитация, правдоподобность предложенных обстоятельств тщательно оберегается. А затем выбирается оптимальный для создания новой цивилизации и... Евгений Павлович... Лисицын: Давай-давай. Последняя строка. Поцкевич: ...для новой цивилизации и применяется ко всем остальным Секторам. Лисицын: ...ко всем остальным Секторам. Вот, все верно. Видишь, как у тебя память работает! А простую вещь не вспомнил. Как считаешь – должны подопытные одного Сектора знать о других Секторах? О наличии эксперимента вообще? Должны? Пауза. Поцкевич: Нет. Лисицын: Ну ладно, не расстраивайся. Промах, бывает. Что вы решили с этим Ю сделать, где он сейчас? Поцкевич: Ну... Он залег на дно – видимо, сделал все, что хотел. Но, учитывая все, мы примерно сможем определить место. Думали послать группу ликвидации. Лисицын: Ликвидации? Да вы что же, нет-нет, не надо, что же вы... Ликвидации. Это на ни к чему. Было изначально понятно: Сектор 2 – зона интересная, уникальная, но в предложенных обстоятельствам огромные прорехи – ну как можно считать, что ты живешь после ядерной бомбы, если бомбы не было. Рано или поздно люди бы начали догадываться – просто я не думал, что так скоро. Хотя, можно их в бункеры загнать... Поцкевич: У нас есть такое – Сектор 13. Лисицын: Да? Совсем забыл. И что же там, какие результаты? Поцкевич: Ничего интересного. Сидят и разговаривают, решают какие-то свои проблемы – кто готовить будет, кто чьи ботинки взял,у кого сколько яиц куры снесли... Тошно смотреть. Лисицын: Ну ладно. Так вот Ю – группу пошлите, но скажите им привести его сюда. Поцкевич: Сюда?! Лисицын: Ну да. Что же вы, Володя, думаете – если человек сам, своим умом дошел – пусть до частичной – но до правды, то это очень ценный кадр. Он нам пригодится. Доставьте его, отмойте, накормите, выдайте костюм – и ко мне. Будем считать это его повышением. Поцкевич: Хорошо. Я все сделаю. (Пауза) Это мой промах... Лисицын: Ну что вы, Володя, успокойтесь, все будет нормально. Всякое бывает. Это ведь эксперимент – и заведомо ясно, что не вся плесень в итоге будет пеницилловой. Только усильте все-таки пропаганду обстоятельств как-нибудь в Секторе 2. Поцкевич: Хорошо. Пауза. Поцкевич: А что дальше, Евгений Павлович? Лисицын: Дальше? А что дальше? Дальше все так же: наблюдаем, максимально не вмешиваемся. И ждем, пока сам не выработается правильный штамм. Продолжаем эксперимент. Будем надеяться, что когда-нибудь жизнь после поможет людям понять и исправить их ошибки. (пауза) Все, Володя, идите работайте. Поцкевич: Хорошо. Он выходит, чуть задержавшись в двери. Потом Лисицын подписывает еще пару документов, потягивается, достает из ящика стола журнал, откидывается на спинку и, мурлыкая какую-то мелодию, начинает его листать. Затемнение. Занавес. Конец. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
