Все люди чего-то боятся. Особенно дети. Боятся темноты, оставаться дома одни, потерять друга. Больше всего на свете я боюсь того, что моя мама может умереть… Я понимаю, что когда-нибудь это все равно произойдет. Но я боюсь, что она умрет сейчас. Сегодня. Завтра. Послезавтра. Я боюсь этого каждый день. Вот уже целых пять лет. А пришел страх так…

 

Наверное, именно один день я буду помнить лучше всего, когда вырасту взрослой. И когда состарюсь тоже. Самый страшный день в моей жизни. Мне тогда было чуть меньше пяти лет. Но я помню все очень отчетливо, почти по минутам. В тот день мы с мамой вернулись от бабушки. Она жила за городом. Всю дорогу я жаловалась, что у меня болит живот, мама казалась расстроенной из-за того, что папа за нами не приехал. Дома мы занялись обычными вечерними делами. Я – игрушками, а мама хлопотала по хозяйству. Помню, что по телевизору шел какой-то фильм, вот только забыла какой именно. Да это и не важно. Звонок прозвенел неожиданно, потому что папа всегда открывал дверь ключами. Оказалось, что пришла соседка позвать маму к телефону. Сейчас у нас уже стоит аппарат в квартире, а тогда еще не было. Соседи из квартиры под нами разрешали давать свой номер в очень важных случаях. И мы спустились с мамой к ним. Точно помню свои ощущения. Вероятно, это было предчувствие чего-то плохого, потому что внутри у меня все как будто замерзло. И даже немного тошнило. Мама разговаривала по телефону, а я стояла рядом и думала: «Скорее бы она закончила! А то вдруг меня прямо сейчас вырвет? Лучше дома. Не так стыдно…»

 

Голос у мамы вдруг стал очень странный, и она все повторяла и повторяла: «Этого не может быть!» Положив трубку на место, она крепко стиснула мое плечо и молча повела к входной двери. Когда мы поднялись к себе, мама расплакалась. Плакала она очень долго. Я гладила ее по руке, начинала плакать вместе с ней, но ничего не помогало высушить слезы моей мамы. И я поняла, что случилось плохое. Только еще не знала, что именно.

 

Утром мама все же сказала мне, что с папой произошло несчастье. Он ехал к бабушке, забрать нас, и попал под электричку. Конечно, я была еще слишком маленькой, чтобы сразу осознать страшное известие. Позже мы поехали в больницу. Была весна, снег в больничном сквере еще лежал грязными комками. Унылая картина. Такая же, как наша жизнь в те дни. Единственное событие – меня на несколько дней оставили у бабушки с дедушкой. Но и эта детская радость быстро померкла, потому что они были непривычно хмурыми. Помню, чтобы развеселить их, я начала прыгать через лужи. Ребенок же еще! Но всего лишь получила нагоняй.

 

Мама в те дни постоянно плакала. И бабушка тоже. И дедушка не стеснялся своих слез, хотя он и мужчина. А затем мне сказали, что папы больше нет. Он умер. Но я не могла ничего понять, пока не увидела его… Такого неподвижного, неулыбающегося, совсем непохожего на моего папу. Я закричала, и меня увели домой. Тети, дяди, знакомые взрослые и какие-то совсем незнакомые - все называли меня «Бедняжкой!» и гладили по голове.

 

Но еще долго я каждый день ждала папу. Думала, что он обязательно должен прийти домой и подхватить меня на руки. А я засмеюсь и спрошу, почему его так долго не было? Мы с мамой очень соскучились. Мама даже заболела. Она лежит в кровати и бабушка не пускает меня к ней. Только врачей и тетенек, которые приходят делать уколы. А еще я обязательно пожалуюсь папе, что мама теперь одевает одежду, которая ей совсем не идет. Всю черную. Даже платок черный. А раньше она носила такое красивое платье! Голубое, с блестящими пуговицами. Я его до сих пор помню.

 

Но проходил день, потом другой, третий… А папа не возвращался. И я смирилась – он навсегда останется где-то далеко. Неподвижный и неулыбающийся.

 

Мама все никак не выздоравливала. Бабушка часто бегала к соседям вызывать «Скорую помощь». А у дедушки голова стала совсем белой. И тогда я стала боятся того, что мама тоже вдруг станет неподвижной, чужой, холодной… Эта мысль не давала заснуть мне по ночам. Я вставала ночью с кровати и украдкой, на цыпочках пробиралась в ее комнату. Замирала на пороге, прислушиваясь к маминому дыханию. Иногда мне казалось, что я его не слышу. И тогда я подходила и осторожно трогала мамину руку. Рука была мягкой и теплой. Значит все хорошо! Я возвращалась к себе и засыпала. Иногда такие вылазки случаются и сейчас. Когда мама открывает сонные глаза, у меня внутри все начинает петь. Бабушка говорит, что это поет моя душа.

 

Первый раз моя душа запела пять лет назад. Случайно. Мама только-только начала выздоравливать. Она еще редко и медленно ходила по квартире. Медленнее бабушки. И совсем не улыбалась. Ничуточки. Уголки ее губ всегда были опущены вниз. А раньше мама с папой громко и весело смеялись! И однажды я подбежала к ней и крепко-крепко прижалась:

 

-Мамочка! Я всегда буду послушной, только не умирай, пожалуйста!

 

И вдруг она улыбнулась! Улыбка была такой маленькой, что я с трудом ее увидела, но это была первая настоящая мамина улыбка с того самого страшного дня. Мама тоже обняла меня и тихо сказала:

 

-Как же я тебя совсем одну оставлю! Я же ради тебя, Машенька, и стараюсь выздороветь… Мне наш папа так велел. Хотя, твое обещание хорошо себя вести, меня тоже очень обрадовало!

 

Где-то глубоко в моей груди вдруг задрожала пружинка. Она дрожала, дрожала, а потом я заплакала и засмеялась одновременно. И душа запела: «Мама теперь обязательно поправится!»

 

Сейчас мне десять лет. У меня не всегда получается выполнять данное маме обещание, но я, честное слово, очень стараюсь. Потому что хочу, чтобы мама прожила еще очень-очень долго. И обязательно улыбалась!