Маленький Руслан, точная, но уменьшенная, копия отца, крутится у стенки его кровати. Сам Влад полулежит на темном бархате, потягивая из стакана какую-то темную жидкость.

- Пап, пап! Дай попробовать! Ну, дай! Пожалуйста!

- Сколько раз можно говорить: рано тебе еще. На вот, пей лучше томатный сок.

- Ну вот, - огорчается ребёнок, но все же послушно берет протянутый стакан и пьет маленькими частыми глотками, явно подражая отцу.

Тут в дверном проеме появляется София – жена Влада.

- Пойдёмте обедать, я уже и стол накрыла.

- А что на обед? – Отрывается от свитка ее муж.

- Отбивная с кровью.

- С чьей? – С жадностью восклицает Руслан, и его маленькие глазенки начинают блестеть.

- Со свиной, конечно, и прекрати об этом постоянно спрашивать. Влад, ты разве не объяснил ему, что подобные вопросы являются признаком дурного вкуса?

- Да какой у него вкус, мальчишка же еще, - отвечает Влад и смотрит на сынишку взглядом мясника, решившего еще немного откормить свинку.

За обедом Руслан ведет себя плохо: роняет еду, чавкает и говорит с набитым ртом. Родители, рассерженные таким демонстративным поведением (обычно Руслан тих и спокоен), отправляют его в свою комнату.

- Знаешь, - начинает София, - мне кажется, у него проблемы с зубами – он так долго пережевывал мясо, хотя оно свежее.

- Давай отведем его к стоматологу. – Отвечает Влад и, минуту помолчав, вздыхает. – Надо только нового найти, а то этот совсем кончился…

- Как совсем? – Пугается София, и ее прелестные брови подпрыгивают вверх, грозя застрять в чёрных, как смоль, волосах.

- А кого ты сейчас готовила, любимая? – Удивляется Влад.

- Ах точно… Ну пошли искать… Нельзя же оставлять ребенка без медицинского присмотра…

И чета Дракуловых, превратившись в летучих мышей, улетает в сторону ближайшего больничного городка.

 

Картина 2.

 

Иван опять поругался с женой. «Ничего она не понимает» - в сотый раз думал он. «Он когда-нибудь поймет, что я ему говорю?!» - негодовала супруга. Получасовой скандал, казалось, подходил к концу, ан нет – случись же Ивану уронить на пол какую-то деревянную ерундовину. Василиса тут же на это отреагировала, причем, как показалось Ивану – самым предсказуемым способом – закричала на него:

- Я знала, что ты никогда, никогда не уважал мою маму! Она попросит принести зерна – ты занят, налить воды – ты спешишь! Она уже заходить к нам боится! А теперь ты еще пытаешься и память о ней изжить!

«Ну все, это надолго» - решил Иван и уже хотел было, по привычке, отключить мозг от жениных воплей, как одна ее фраза вывела его из себя. В прямом смысле.

- …Ладно я, я уже все видела, но ты о детях подумай! Подумай о наших птенчиках, которых я ращу одна, как вдова.

- Да гори оно всё синим пламенем! – Закричал Иван и превратился в горсть пепла.

Василиса, поняв, что перестаралась, всхлипнула и пошла за веником. «Теперь же до следующего новолуния не вернется, стервец», и, прибравшись, добавила:

- Знаем мы их, фениксов.

 

 

- Мам, я есть хочу! – Говорит Федя.

- Сходи к людям и возьми, - не отрываясь от вязания, говорит мама.

- Я боюсь.

- Вспомни, чему тебя учил папа.

- Угу. Жаль, что недоучил. – Добавляет он вполголоса уже у дверей.

Ему было мучительно стыдно из-за болезни отца. Что же о нем, Феде, думать будут? Как вообще можно общаться с тем, у кого папу хлопнули мухобойкой?..

Но чувство голода как всегда оказалось выше совести и ее угрызения никогда бы не сравнились с теми, которые в скором времени будет испытывать сам Федя, хрустя каким-нибудь сухарем.

Зося, ничуть не беспокоившаяся ни за мужа, ни за сына, продолжала вязать, пока не услышала жуткие вопли с той стороны стены. Услышав их, она сделала то, что на ее месте делает каждая порядочная мать: приготовилась слушать. Готовиться ругать или успокаивать пока было рано – может, и вообще не понадобится.

Вошел Федя, злой как собака.

- Ну что за люди пошли, а! Сидят они, едят, я на них: «Буу!», а они – заорали, бросились вон из комнаты, но еды не оставили – все с собой забрали. Тьфу!

И, расстроенный, он пошел к бабушке, утром звавшей его на прянички. Мама проводила домовёнка взглядом и продолжила вязать.