СКАЗКА О ЦЕРЕВНЕ РАМИТОНЕ. В одном из государств, древнейших в мире, Два брата разною судьбою жили. Один из них имел детей, да бедность. Другой богатство, да еще бездетность. *** Однажды в путь торговый собираясь, Богатый брат товары разбирая, Решил явиться к бедному, сказать, Что сына хочет он его забрать На срок, пока он будет колесить, Хозяйство должен Ваня сторожить, И по возможности его удвоить. «Задаток вот вам. Он работы стоит. Иван же должен справиться со всем. Работать будет и поможет всем». Хоть тяжело расстаться с сыном брату, Но тяжелее возвратить уплату. Простился сын Иван с семьей родною, И Семеон повел его с собою. Сказал: «В хозяйстве будешь у меня В ответе за недвижность и стада. Ключи от погребов, где вина, снасти, В твоих руках. Но при любой напасти, И при беде, и при любых невзгодах, Не смей в двенадцатую делать хода! Коли наказ мой выполнишь, то я, Тебе в подарок выделю коня! Коли хозяйство сохранишь в порядке, Я награжу добром тебя в достатке. Но если, вдруг, запрет перешагнешь, В двенадцатую комнату войдешь, Не жить тебе племянник дорогой, Погибнешь ты от пики именной! Страшнее нет запрета в этом доме. Нарушишь! И лихая ждет вас доля!» *** Отчалил караван в морские дали, В заморские миры, порты и страны. Иван остался посреди двора. Работу исполнять уже пора. Работников набрал неутомимых. Поил, кормил их всех неутаимо. И требовал работу не «Авось», Ходила и по некоторым трость. Он сам работник был незаменимый. Обмен, торговля. Дождь неумолимый, Который выхлестал хлеба, и он Один решал. То дядин был закон. Но ум природный, хватка мужикова, Давали силы, чтобы у такого Хватило сметки горе перенесть. А концу года, глядь, и прибыль есть. Работает Иван, за все в ответе. К концу второго года на примете, Тройная прибыль светится ему. Но наш Иван не рад уж не чему. Все думает: «Но, что же за секреты В той комнате? Зачем лежат запреты? Что дядя там таит?» Ивана жжет, И червь сомненья душу ему рвет. *** К дверям запретным подходил не раз, Но руки опускались тот же час, Перед замком таинственным и странным, Пред перед дядей данным обещаньем. Вот третий год к концу уже идет. Уж скоро караван назад придет. Хозяйство дядино в большом порядке. Раз в десять куш, С Ивановой ухватки. По берегу Иван идет, молчит. Ключи от комнат носит и молит, Чтоб дядин флот скорее показался. Чтоб не успеть желанию поддаться. Но нет на горизонте кораблей, И любопытство жжет его сильней, Чем раскаленное железо кузни. И он идет невольно, будто узник, Которого ведут на казнь, и вот, Двенадцатая комната встает Пред ним. И он, дрожа всем телом, Занялся запрещенным делом. Ключи дрожа, звенят в его руках. Его одолевает жуткий страх. Но дверь легко и быстро отворилась. Иван вошел, а следом дверь закрылась. Глядит, а комната пуста совсем. И толстым слоем пыль лежит на всем. И лишь в углу у дальнего оконца. Прикрыто что-то ширмою от солнца. Иван тихонечко туда идет, Глядит и в обморок падет. Недолго обморок его продлился. Он сел, вздохнул и к ширме наклонился. Тихонько заглянул туда. О сон. И грудь Иван выдавила стон. За ширмой, где давно погашен ладан, Стояла девушка, но сущий ангел! Красы такой не видел белый свет. Такого тела у царевны нет. Иван тихонько подошел к портрету. Стер пыль, едва касаясь силуэта. И страшная расплата за запрет, Его уж не пугала больше. Нет. - Да на такую красоту молиться! Откуда ж эта милая девица Сюда попала, и уж много лет Лежит на этой комнате запрет. Ушел Иван, едва касаясь пола. Весь день бродил по дядиному полю. А к вечеру гонец ему сказал, Что к берегу подходит караван. Иван идет встречать родного дядю, Понурившись, ни на кого не глядя: - Я не увижу больше тот портрет, Девицы и на свете может нет! В глазах его тоска и безучастье. Прощается Иван с последним счастьем. Он знает, упадет глава его, Но пред глазами – стан и взгляд ее. Ведь у влюбленных есть свое причастье - И пред секирой думают о счастье! *** Подходит караван, выходит дядя. Иван встречает, и в глаза не глядя, Так говорит он дяди и всему, Что в данный миг обращено к нему: - Ты в праве, дядя, наказать меня. Швырнуть под одичалого коня. Или прикажешь голову отрезать? Но я прошу лишь об одном поведать: Живет ли в данный миг, краса земли, Портрет которой в комнате стоит? И если правда… Злобу унимая, И головы повинной не снимая, Ты прикажи мне раздобыть ее, Для счастья твоего и моего. Я привезу тебе ее в Римаро. И от тебя затребую не мало. Портрет ее подаришь мне и я, На веки раб твой, но а ты судья. Решай сейчас, пока вот эти взоры, Не стали для меня немым укором, Что я ослушался твоих запрет. Но в молодости запрещений нет! Три года я терпел. И любопытство Меня сжигало хуже всякой пытки. Всего лишь день не вытерпел и жизнь, Теперь, мой дядя, вся в руках твоих! Решай скорей, иначе и секира, Не сможет отрубить главы повинной! Умру я здесь, у ног твоих и что? Тебе ли лучше будет от того? Я знаю, велика моя вина, Но разреши добыть ее и я, Не пощажу ни жизни, ни главы. Прощенья выпрошу я у судьбы. А от тебя награда лишь одна – Портрет ее, портрет лишь для меня! - Постой Иван, сегодня день весны, Вернулись все благополучно мы, Поэтому все споры и раздоры Оставим для вечерних разговоров. Ночная тень легла на город сном, И дядюшка затеял разговор: - Любил я некогда Иван девицу, Что по ночам одна лишь только снится. Она любила искренне меня, Но разлучила злая нас судьба. Набегом царь Марон нас в рабство взял. Жену мою случайно увидал. Взглянул он и в лице переменился. Влюбился так, что весь перекосился. От зависти своей уродом стал. Такой красы нигде он не видал. Сватов заслал к жене, к моей любимой. Меня со свету сжить решил. А милой, Предложил руку и свою казну. - Откажешься, - сказал, - народ казню! Сотру с лица земли! – и горделиво Ушел. А мы вдвоем остались с милой. Но сила духа в этой красоте Была сильней ее любви ко мне. Она сказала: «Да проститься мне! Но счастье ваше здесь, в моей руке. Я ухожу к Марону и тогда, Мир будет над моей страной всегда!» Еще она сказала: «Скоро очень Родится сын иль дочь – не важно, впрочем. Я расскажу об истинной судьбе Родителей. Да и поможет мне Благоразумье истинное в детях. Не примут Родины другой на свете! Есть Родина у них своя – то здесь. Где мать была и где отец их есть!» Сказала, обняла, ушла тихонько. Но после этого, не знаю только, Но знать она свела от нас беду. Ушел Марон совсем в свою страну. И для других страна наша в запрете. Марон силен, то знают все соседи. Обходят нашу сторону и мы Семнадцать лет не ведали войны! Узнал я после, чрез своих друзей, Что умерла подруга – небо с ней! Что дочку родила она пред этим. Красавицу, что солнца не заметишь. Марон ее под стражу взял свою. Не позволяет видеть красоту Он никому. Священник лишь один И он; ее отец и господин, Лишь могут видеть, да еще одна Служанка, что в доверии царя. И охраняют львы ее все годы, Которые всегда, всегда голодны. Коль проходящий знак им не подаст, Им на обед достанется тот час. А смельчаков уж много находилось, Да только жизнь их к одному катилась. Погибли все, а этой красоты Никто не поглядел. А хочешь ты, Простой Иван, добыть ее из храма? Готов ли ты Иван на подвиг славный? Но если дочь добудешь ты мою, Я все твои провинности прощу. Хоть ты найденыш. Твой отец всегда Скрывал, что ты им вовсе не родня. Но ты мое хозяйство сохранил, И прибыль мою удесятерил. Жены мне не увидеть никогда, Хоть дочь моя посмотрит на меня. Потом и умирать уже не страшно, Ведь твоего отца намного старше Я. Знай, племянник, если победишь, Благословенье ты мое, малыш, Получишь на венчанье с дочкой. Теперь ступай, а завтра все о прочем С тобой поговорим мы, а сейчас Глубокий сон с дороги ждет всех нас. *** Ушел Иван, но сон к нему не шел, И он к морскому берегу пошел. Ивана долго мучила досада: «Способен ли на подвиг, хоть и надо - Вернуть отцу его родную дочь». Но грустны мысли навевает ночь. И совершенно не найдя решенья, Как одолеть неопытность, сомненья, Он, как по сказкам древнего творенья, Решил, что утро все же мудренее. Но так случилось, что в глубоком сне Он посчитал расходы и уже К утру принес он дяде свои планы, Где все предусмотрел, вплоть до укладок Двух кораблей, с которыми в дорогу Отправиться решил Иван к Марону. И, дядя выслушав тот план один, Тот час в дорогу всех благословил. *** Лежит далеко путь в страну Марона. Колокола звенят прощальным звоном. На капитанском мостике стоит Иван один и хмуро вдаль глядит. Вот долго ль, коротко ли, но уже Подъехал он совсем к чужой стране. К стране Марона. Стены вековые Стоят пред ним, массивные такие, Что понял здесь Иван, ему туда Тайком не просочиться никогда. И он дает приказ своей флотилье Шатром вставать у стен и шить мантильи, Ботинки, сапоги. Достать иконы. Он открывает торг у стен Марона. *** К шатру людей направил царь Марон. Они вели с Иваном разговор. Иван же людям низко поклонился, За свой приезд тихонько извинился. И молвил так: «О други, господа, Привез товар из дальней дали я. Все есть у нас и злато и сребро. Роскошным трюмы заняты добром. Коль не захочет царь Марон прогнать, То будем люди с вами торговать». Иван гостей проводить в свой шатер, И просит устремить туда свой взор, Где редкостные платья и уборы, Да жемчуга. И смолкли разговоры. Обилие товаров дорогих. - Но сколько стоит это, господин? Иван сказал. В цене сошлись все быстро. Но мучают Ивана свои мысли. Узнать хотел о дочери царя, Но придержать язык решил не зря. *** В ночные сумерки пришла девица. Богатство видит все и так дивится, Что будто бы нигде и лишь сейчас, Все это видит она в первый раз. Иван ей платье в злате предлагает. Она вертит, и говорит, не знает Возьмет ли госпожа, его, ее, Ведь выбирает дева для нее. - Кто госпожа твоя, краса девица? Иван берет за ручку и садится С девицею на лучший из ковров И хочет свой продолжить разговор. Но девица смущенно улыбаясь, Твердит, что ничего она не знает. Что будто бы плела про госпожу, Что денег нет, самой платить ему. Что и зашла то только для того, Чтоб поглядеть товар и самого. Весь город только то и говорит, Что весь шатер у вас огнем горит От драгоценностей, жемчужин, серебра. Поэтому она сюда пришла. Иван ее послушал и сказал: - Девица, много лет тебя искал! С твоею красотою не сравнится Ни жар, ни лебедь, ни другая птица. Позволь девица рядом с Вами быть. Не постесняйся в гости пригласить. Вот бриллиант взамен твоих сомнений. У Ваших ног прошу я дозволенья Сегодня же принять меня к себе. Вы встретились предвестником в судьбе Моего счастья. Я прошу у Вас Быть милосердной и не дать отказ. Девица мило, нежно улыбаясь, Ушла в себя, как будто бы решаясь, Но изменившись белизной в лице, Ивану рассказала о себе: - О, нет, купец, я не могу тебя Сегодня пригласить. Я не одна. Служанка я. А наша госпожа Не может спать ложиться без меня. Она меня послала разузнать Кто здесь стоит. И что это за Знать, Что столько разговоров о шатрах. Ее с чего-то пробирает страх. Сама она придти сюда не может. Ее отец такой, что строже, боже, И не сыскать на всей земле Святой! Быр… Страх какой! А он всегда такой! Ее лет в пять в светлице заточил, И львов приставил, и не кормит их. Так кто чужой решит туда пробраться, Рискует на обед ко львам попасться. Единственное средство ото львов, Явиться в рясе, данной от богов. Ко мне родную тетю пропускали, Но львов на это время запирали. - За что ж девица, милая моя, Так госпожа наказана твоя? Иль провинилась пред отцом своим? - Да что ты, превеликий господин! Она послушней прочих дочерей, Не может полюбить отца сильней. Ее он учит воинскому делу, Чтоб сильною была и очень смелой. Затеял царь Марон такое дело, Что в обморок свалилась наша дева! Пол – мира царь Марон решил добыть, А сил в то дело вовсе не вложить: Двум королям портрет ее дает, Влюбились те, а он им речь ведет – Кто большее из королевств дает, Тот под венец и дочь его ведет. Два года бились короли. И вот, Один уж победителем стает. Удвоил королевство он свое, И значит Рамитона уж его. Но наш Марон портреты госпожи, Возьми, и третьему их покажи… И третий, взгляд и стан тот увидавши, Перед царем молитвенно поклялся, Что разобьет второго короля, И вся, что завоевана земля Им будет, он к ногам Марона Положит за царевну Рамитону. Полгода бились эти короли. И уж оттяпал третий пол-земли. Теперь он возвращается с победой. Марон сам дочери о том поведал. Приказ всем дал, чтоб лучшее найти, И короля встречать, к нему придти. И будет в царствии у нас веселье: Победа, встреча, сразу обрученье. Но горе нашей госпоже теперь: Он толст и мордою, ну сущий зверь. Тоска и слезы Рамитону сушат, Но не осмелится отца не слушать. И к вам я в лавку тоже забрела По указанию его, царя. Узнать, что лучшее у вас здесь есть, И в тоже время все ему донесть. - Постой девица, ты не уходи. Про божью рясу все мне расскажи. Коль рясу эту я сейчас найду, То ночью в гости я к тебе приду. Служанке льстит влюбленность господина, И говорит, где в рясе половины Сшиваются и, где крестом узор. И убегает, пряча нежный взор. *** Иван немедля собирает всех. И рясу шьют под дружный, тихий смех. Ее он надевает на себя, И продвигается к обители царя. Известен путь – Болтливая служанка Все рассказала. «Но, однако, жарко! У нас в стране давно уже мороз, А здесь еще не кошеный покос». Заходит по ступеням он к светлице, Но у дверей встречает его львица. Могучий лоб, голодные глаза. Иван из-под полы съестное – На! И бросил ляжку от быка к ногам. Но львица не дотронулась, и сам Он, еле ноги здесь передвигая, Идет к дверям, а львица не мигая, Стоит и смотрит на него, а он За ручку взялся, отворил засов, Шагнул туда и дверь скорей захлопнул. «Чтоб ты Марон от злобы своей лопнул! В такую крепость дочку заточить. От глаз людских зверьем отгородить». Идет он дальше. Глядь, а уж ему Служанка встретилась и в клеть свою Его толкнула и закрыла дверь. И можно дух перевести теперь. - Скорее надевай вот это платье. Иначе не минуема расплата! К себе зовет меня уж госпожа. Запомни: Тетя, тетя ты моя. -Рамира, это кто же там идет? И госпожа в дверях ее встает. Иван увидел чудо пред собою И обомлел пред этой красотою. Пред этой красотой неповторимой Стоит он с головой своей повинной. Смеется госпожа: «Рамира ты, Кого сюда приветила? Скажи». - Родная тетя это, госпожа. Приехала сюда, ко мне она. - Так что ж Рамира, ты сама, с дороги Не отправляешь в баню свою тетю? Еще не мылась я сама и мы Пойдем с ней вместе. Милая, а ты Чай приготовь и квас нам после бани. А там придешь помыться вместе с нами. Раз тетя добралась к тебе сюда, То значит, есть у ней к тебе дела». Служанка в страхе затряслась пред ней: - Не хочет тетя мыться, да и ей Врачи не разрешают жар и влаги. - Жары там нет! Помоемся в прохладе. Иван идет за нею запинаясь, Молясь, прося, и про себя ругаясь, Что влип в такие тонкие дела, Что дальше и скрывать ничто нельзя: - Постойте, госпожа, прошу увидеть, Не тот совсем я, за кого здесь выдан. Боялся сильно твоего я гнева. Прости и разреши тебе поведать Пришел я с чем к тебе, любовь моя! Прошу прости и выслушай меня. - Хоть, тетушка я вас не понимаю, Но вашему рассказу я внимаю. Прошу, что за беда у вас стряслась? Рассказывайте. Слушаю я вас. - О, госпожа к рассказу вы зовете. Вы думаете перед вами тетя? Мужчина я! - Не понимаю я! Мужчина и в хоромах у меня? -О, госпожа умерь свой гневный пыл. Я здесь с тобой сейчас совсем один. Пришел сюда я, чтобы рассказать Все то, что не успела твоя мать. Ты слишком маленьким была ребенком, Чтобы понять, что мать расскажет, толком. Поэтому на небо уходя, Она с собою тайну унесла! И опустив кудряву голову, Иван все рассказал, как на духу. Она сначала тихо поперхнулась, Вздохнула, в грудь Иванову уткнулась, И медленно, не чувствуя себя, Упала в обморок и побелела вся. Иван, ее водою окативши, Взял на руки и тут же повалился. Пришла в себя царевна и сейчас, Ударила Ивана наотмашь. - За что?, – спросил Иван, уже вставая. - Как ты посмел?! – свой гнев не унимая, Ему царевна говорит, звеня, - Как смел дотронуться ты до меня? Иван простил ей этакую малость, Ведь рук чужих она совсем не знала. - Коль ты Иван, мне правду говорил, Тогда и мне ты чудо сотвори: Теперь я поняла, что мой отец Тянул меня обманом под венец. За королевства добрые, Марон Хотел продать, но ошибется он! Сегодня же, ты правдой иль не правдой, Меня освободишь отсюда! Ладно? Но, чтобы не хватились вдруг меня, Оставлю я служанку за себя. Ее одену в платье дорогое, И спать положу во свои покои. Но, как же выйду я, ведь львы меня Съедят, как неразумного коня! - Прошу царевна, Рамитона, ты В сундук залезь, его продать вели. А утром рано, возле речки Рены, Куплю его я за любую цену. *** Согласна та залезть в сундук и вот, В обратный путь уже Иван идет. К шатру подходит и зовет слугу, Чтоб утром рано не проспать ему. Дает слуге за это золотой, И спать ложится с легкой головой. А утром рано преданный слуга Его не будет, хоть вставать пора. Так сладко спит их добрый господин, Что разбудить его, слуге, нет сил. Уж солнце встало в небе высоко. Иван вскочил. А день уж глубоко Вошел в свои права над миром. Чуть не зарублен был слуга секирой. *** Бежит Иван к базару на реке. В продаже нет там сундуков нигде. И он, ходя меж лавок на базаре, Всех просит: «Сундука здесь не видали?» Ему сказали, что его с утра Цыган купил. А вот увез куда… Иван на лошадь и искать цыгана, А к вечеру добрался до их стана. Навстречу ездоку вожак встает. Иван с ним очень тихо речь ведет: - Прошу тебя, цыган, возьми коня, Взамен того простого сундука. Просила мать меня купить такой. Цыган своею крепкою рукой, Берет уздечку, задирает губы И у коня осматривает зубы. Потом по заду хлопает его. И говорит Ивану: «Для того, Чтоб торг у нас с тобою был скорей, Пуд золота еще не пожалей». Иван давно уже на все согласен. С коня он резво и поспешно слазит, И говорит: «Сундук ко мне везешь – Обратно свое золото берешь!» И вот кибитка с древним сундуком, Несет к шатрам на береге морском Его и нескольких еще цыган За золотом, чтоб не свершить обман. Сундук цыгане у шатра снимают, Забрали злато, тут же уезжают. *** Иван один остался во шатре. И думает: « Что делать дальше мне?» Зовет помощника он, капитана С другого судна. Сам же без обмана Ему о всем рассказывает он. И должен тот, пока еще Марон Не знает ничего о похищенье Отплыть домой, и там до возвращенья Сундук тот матери отдать его. И, чтоб сундук не отпирал никто. И ночью друг и капитан большой Отплыл, с девицей в сундуке, домой. Иван, лишь зорька небо покрывает, Корабль свой к отплытью снаряжает, И слышит он, что в стенах городских Уже стрельба, и скоро схватят их. Но небо посылает сильный ветер. Корабль Ивана быстр и незаметен, Уходит от чужих людей ему, И он плывет на родину свою. *** Проходят сутки – ветер крепче, крепче. У судна чаще, чаще стали крены. На третьи сутки выбросило их На скалы в море, и корабль разбит. А капитан с царевной Рамитоной Благополучно добрались до дома. *** Сундук поставлен в старую избу. Отец уж умер, голодно в дому. И хочет мать Ивана посмотреть, Что сын прислал, но капитан в ответ Ей передал, что сын ее, Иван, Сундук тот отпирать не разрешал. И мать не нарушая просьбы сына, Лишь друга обо всем порасспросила: Что жив ли сын, вернется он когда, Ведь дяди умирать уже пора. Что вот уж много дней, как дядя в бреде, Все вспоминает о большом обете. Что обещал Иван ему, никто И в бреде не добился от него. Царевна Рамитона, в сундуке, Все слышит, плачет и решает, что Сегодня же, как только мать уйдет, Она к отцу родимому пойдет. Легла на город покрывалом мгла. И дочь к отцу, закутавшись, пошла. *** По городу она легко идет. Как будто бы и дом отца встает Пред ней, но в страхе ошибиться, Ночь переспать она в дому просится. Служанка выслушав, ее берет За ручку белу и к себе ведет. Она ж укрывшись плотным одеялом, Порасспросила в чьем дому, узнала, Что это дом ее отца, и вот, Берет она служанку в оборот: - Коль хочешь, чтобы этот господин, Не умер, а с тобой еще пожил, Пусти меня к нему. И верь мне. Я Верну ему здоровье и тогда, Ты будешь жить до смерти в этом доме, В шелках и злате, дочерью в законе. Служанка не поверила, но в ночь, К отцу ввела его родную дочь. Сама ж ему до пола поклонилась И вышла, за собою дверь закрыла. *** - Отец, очнитесь! Я у ваших ног! И на колени дочь его встает. Целует руки старика сухие. И открываются глаза немые. Он долго смотрит на нее и вот, С трудом он очень медленно встает. Златые кудри дочке обнимает, И плачет, плачет, тяжело вздыхая. - О, дочка милая, и жизнь, и свет. Такой красы на свете больше нет. Красива мать твоя была, но ты, Лишь лучшие ее взяла черты. И до утра беседа продолжалась. А небо занялось, они расстались. Ушла царевна в ветхонький сундук. А дядя сразу стал здоровым вдруг. Его служанка поутру войдя, В постели господина не найдя, Встревожилась, искать его, пошла. А, он смеясь, оседлывал коня. Увидел он служанку во саду, Которая, страшась, пошла к нему, И взяв ее мозолистые руки, Сказал, что у служанки будут внуки. Отсель и дальше, в общем навсегда, Она теперь, теперь его жена! Служанка тут же в обморок, без чувства, А говорят, что у рабов нет чувства. Но помаленечку в себя придя, Она венчаться с дядею пошла. Еще одна из живших в этом доме Узнала о царевне Рамитоне. *** А, Рамитона, только мать уйдет, Из сундука тихонечко встает. Все перетрет, полы все перемоет, Сготовит есть, но только кто застонет Из спящей детворы, она скорей В сундук – и тайна скрылась с ней. А вечером приходит мать с работы. Все чисто, светло, никакой заботы. Хотела приготовить детям есть, Но и еда на кухне уже есть. И спрашивает деток тогда мать: «Кто мог из вас так чисто все убрать?» И маме отвечает детвора: « А разве мать не ты все убрала?» Мать поняла – была другая сила. Она их скоренько всех спать поуложила. Уснула быстро эта детвора. Но утром мать из дома не ушла. За шторку встала, в комнату глядит. Сундук открылся и пред ней стоит, Девица, красоты неимоверной. Богиня или ангел – это верно! И мать выходит из-за шторки к ней, А девушка спешит в сундук скорей. Но мать, ее головку прижимая, Залезть в сундук ей, вновь не позволяя, Ей говорит: «О, милое дитя, Иди сюда, не бойся ты меня. Быть может, дочкой ты захочешь зваться? А я не ведала себе признаться, Что есть на белом свете красота Такая, доченька, как ты сама. Поведай доченька свою мне тайну. Я сяду здесь, и слушать тебя стану. До гроба твою тайну сохраню, А надо и в могилу унесу». Поведала девица о себе, О дяде, и о матери судьбе. Что у отца была сегодня ночью. И мать сказала: «Будь мне дева дочкой!» Ивана ждать с тобою будем вместе. - Любим ли он тебе? Скажи мне честно. - Любим! Любим! – ответила, - и я Хорошей дочкой буду для тебя. Так продолжался тихий разговор. Не слышат, как чужой, войдя во двор, Стоит уж долго у окна избы, И слышит излияния судьбы. *** Раздался стук, взметнулся легкий стан, И друг Ивана входит, капитан. И мать к порогу бросилась к нему: « Как долго не был ты у нас в дому! Одной судьбой вы связаны с Иваном». А тот следит лишь за девичьем станом. И матери совсем не отвечая, Царевне говорит: «Не так встречаешь Спасителя и друга своего. Пришел я вам сказать, что у Дуко Корабль Ивана вдребезги разбился! Ивана нет!» И хмуро поклонился. « Я свой визит по утренней росе С такою скорбью совершил для всех». И без движенья матушка упала. Царевна к ней. Водою отливала. А после откачав ее немного, На лавку положила у порога. Взглянула в капитановы глаза: Чуть крикнула и изменилась вся. Была в них радость, жуткое злорадство. « Иль можно так? Неужто было братство У капитана с Ваней до беды?» Какой теперь попросишь ты судьбы? «Тебя, царевна, в жены я беру. Сейчас же со двора тебя веду». В глазах у капитана страсть горит. А девушка спокойно говорит: « Как можете вы, капитан, не стыдно, Беде так радоваться? Вот обидно, Что вас Иван никак узнать не смог, Хоть много вместе пройдено дорог. Прошу пойдите прочь и никогда Не приходите больше вы сюда!» Напрасно так царевна говоришь, Я не исполню все, что ты велишь. Ведь в сундуке тебя доставил я! Ивана нет – по праву ты моя! - Не верю я тебе! И, капитан, Ты злобно лжешь! Твои слова обман! Пока я не увижу, что он мертв, Никто меня к венцу не поведет! Но, если это правда, и тогда, Женой твоей не стану никогда! Ты, Рамитону в жены захотел? А много ль совершил за это дел Ты добрых? Победил кого ль, На поле брани за ее любовь? Нет, никогда! Ведь смелых то удел. Ты ж капитан лишь хитростью владел! Теперь идите прочь, и никогда Не заходите больше вы сюда!» И, хлопнув дверью, вышел капитан. Он в жизни первый раз отказ узнал. « Но что ж девица со святой судьбой, И все же будешь ты моей женой! Коль замуж за меня сама не шла, Марон заставит, доброе дитя!» *** И в тот же день на корабле «летит» К Марону. Замуж дочь его просить. И созревает у него решенье, К Марону как он втиснется в доверье. Вот уж страна. Стоит он пред Мароном, И говорит, что там, в стране гуронов, Живет его похищенная дочь. И он ее сыскать готов помочь. Награду просит только лишь одну, Чтоб тотчас свадьбу справили ему. Марон подумал и решил: «Глупец, Он захотел царевну под венец. Да, где ж ему с его свинячьим рылом, Тягаться с ней!» Но вслух сказал он: «Мило, Что ты решил помочь мне в утешенье. Но слушай, каково мое решенье. Ты возвратишься в праздненскую ночь. Похитишь и вернешь мне мою дочь! Коль без войны пройдет все – Молодец! Что ж, поведешь ты дочку под венец.» Отправил капитана он домой. А сам, с поникшей, старой головой, Собрал советников и стал решать, Как снова ту страну завоевать, Коль капитан не сможет им помочь, Без войн вернуть его родную дочь. *** А, капитан тем часом возвращаясь, Похитить Рамитону собираясь, Идет под ночь, встал тихо у окна И ждет пока появится она. Тут Рамитона с матерью прощаясь, К отцу родному снова собираясь, Укуталася покрывалом вся, Открыла дверь и по тропе пошла. А капитан свой плащ с плеча снимает, И лучшего момента поджидает, Чтобы девицу им накрыть и вот – Она уж поравнялась с ним. Идет… Взметнулся плащ. Девица застонала, Забилась вся, качнулась и упала. Тут капитан заслыша голоса, Закрыл ей рот. Сам выпучив глаза, Всмотрелся в темноту и ждет: Идет Иван! А вместе с ним народ, С которым он, когда-то у Марона, Похитил его дочку Рамитону. Прошел Иван, ничто не замечая. А, капитан от злобы задыхаясь, Схватил кинжал: «Теперь мне не убечь, Коли Иван на белом свете есть. Царевну должен я отдать ему! Так лучше ж не достанься никому!» И он вонзил кинжал под покрывало. Царевна очень тихо застонала. Затихла вся. А злобный капитан, Укрылся в ночи, позабыв кинжал. *** Недвижно Рамитона так лежала. Карета мимо чья-то проезжала. «Эй, стой мужик! Останови коня! Там что-то белое, взгляну-ка я!» И из кареты вышел человек. Не старый в общем, в черное одет. Подходит ближе. Видит покрывало Колышет ветром. Жутко ему стало. Но страх в себе переборов, он взял За край его и потянул, и снял. Пред ним красавица лежит в крови, Кинжал златой торчит в ее груди. И наклонился человек над ней. За руку взял: «О, жизнь теплится в ней! Так значит жить тебе девица долго, Перед тобой стоит придворный доктор!» На руки взял себе он Рамитону. В карету положил: «Гони до дому!» Мужик хлестнул коня и конь, как вихрь, В мгновение домой доставил их. Удачно операция прошла, И наша Рамитона спасена! *** А, в это время, злобный капитан, К брегам Марона заново пристал. Царь сам к нему спустился на причал. А тот глаголет, будто бы Иван, Марона дочь с собою соблазнил, Привез к себе и там ее убил. О, царский гнев! Тебе ли есть предел!? Марон сидел и грозно вдаль глядел. Он рисовал пред взором отомщенье За дочь свою. И принимал решенье – Войной идти на ту страну, и всех Стереть с лица земли! Такой успех Его лишь только может успокоить. И сборы он к войне просил ускорить. *** У доктора ж царица Рамитона, Вновь зацвела, как розовы бутоны. В походке легкость вновь приобрела, И, свежим утром в сад гулять пошла. В саду у красных роз присела в кресло. «Хочу, девица, подарить вам сердце!» Пред нею доктор на колени встал, И легкий след ее поцеловал. « Не обижайтесь доктор на меня, Коли не так сейчас отвечу я. Но есть уж у меня жених любимый. Давно лишь только не видались с милым. Сказали мне, что он погиб, но я Не верю! Буду ждать его. Пока Сама в том горе не удостоверюсь. Пока душой всей в это не поверю. Простите доктор за такую плату. Люблю я вас, но как родного брата». *** «О, доктор, открывайте ворота! Прошу вас поскорей! Скорей, сюда!» «О, Рамитона, что-то там случилось. Иль горе на кого опять свалилось? Сейчас иду!» - и он спешит к воротам. А там вломились уж: « Да где ж? Ах вот он! Ах, доктор помоги! Его спаси! Куда скажи, куда его нести?» Слуга больного весь в переполохе, Носился словно «гончий» на охоте. «Остановись слуга и успокойся. Скажи, что с господином и умойся. А после, поспеши, прошу ко мне, Быть может, ты понадобишься мне. Так, что же приключилось, расскажи». « То генерал, он сын Эмир Баши! Марон войну нам объявил. И вот, Наш генерал с ним воевать идет. Но за город не вышли мы в долину, Стрела ему попала прямо в спину. Какой подлец в него стрелять посмел!? И горький ждет нас всех теперь удел! Отправил царь из лучших генерала. Теперь как быть, когда война настала, А править войском некому теперь. А говорят, что злой Марон, как зверь! И если он захватит город наш – Сотрет с лица земли и нас и вас! О, доктор, доктор залечите рану, Быть может легче станет генералу!» И, доктор, ловко осмотрев больного, Просил помочь в леченье Рамитону. Вдвоем они лечили генерала, Смывали и обертывали раны. Совсем немного времени все длилось, И рана затянулась и закрылась. Но генерал не мог еще подняться, А царь Марон пошел уже сражаться. И быть беде. Но дочка Рамитона Прекрасно знала выходки Марона. И, как-то ночью, в платье генерала Оделась, и совсем «мужчиной» стала. Густые косы спрятала она, И в этом виде к доктору вошла. «О, генерал, пришло выздоровленье? Знать в пользу вам пошло мое леченье» И засветив потушенные свечи, Услышал смех и этакие речи: - О, доктор мой. О, брат мой назывной, Я Рамитона, здесь перед тобой. Беда над родиной моею встала! Я очень много лет Марона знала. Меня он обучил делам военным, Скакать на лошади и быть примером. Теперь настал черед мне перед ним Экзамен сдать, сражаясь нынче с ним. Благослови меня на ратный путь, И о своей сестрице не забудь. И доктор встал. Ее благословил. И образок на грудь ей положил. « Храни господь от смерти и урона. С победой возвращайся Рамитона!» *** Вскочив в седло горячего коня, Она летит туда, где уж война Вошла в свои жестокие законы. Где звон металла, топот, крик и стоны. Марон напором воинство гуронов Теснит все дальше, с намереньем город Оставить без прикрытья и тогда… Ему-то радость – городу – беда! На всем скаку влетела Рамитона В свои войска: «Эй, стойте вы, гуроны! Куда бежать!? За городские стены? Для войска места нет в его пределах! Кто главный в войске? Ну-ка покажи». И схвачен мужичонка за чупры. Глаза поднял… «О, люди! – закричал, - Мы спасены! Пред нами генерал!» Смешались все, но битва продолжалась. И старшие к царевне подъезжали. « Где правый фланг? Ах, ты растяпа, плут! Ведь на тебя не конницами прут! В тебя ведь только стрелы запускают, А ты, гляжу я, все же отступаешь! Лети, и чтобы тут же, через миг, Они бежали! Ты бы их теснил! А, чтоб тебе на верную удачу – Десяток конников бери в придачу. Марон врагов всегда по флангам бьет, А середину в плен всегда берет. А мы ему расстроим его карты. Везде у нас построим по два фланга. По одному на каждой стороне Таиться до сигнала на трубе! Когда сомнет он две другие части Окружит середину… В одночасье Два тайных фланга в бой тогда войдут. И с двух сторон и изнутри сомнут Все войско нашего врага Марона, И без большого для себя урона». Тут ночь на поле битвы наплыла, И перестройка на фронтах пошла. И Рамитона всем распоряжаясь, И передышки войску не давая, Спешила все до утренней зари Устроить, чтобы не было беды. Чтобы Марон не догадался, что Гуроны в западню ведут его. « Мне нужен старший середины войск!» «Я здесь!» «Тебе замкнуть придется хвост, Когда Марон вольется в нашу рать, Чтоб не было куда им убегать! И спать не смей, пока ты не уверен, Что все готовы! Все ли ты проверил?» « Проверил все, родная госпожа. Поверь сейчас мне вовсе не до сна». « Что ты сказал? – качнулась легким станом». И пред собой увидела Ивана. На миг она в смущение вошла, Но тот же час в себя опять пришла. « Свободны все до завтрашнего дня! А ты, старшой, останься у меня. Чтоб завтра не случилося беды, Решим один вопрос с тобою мы». И вот вдвоем они уж с ней сидят. Молчат. И все глядят, глядят, глядят, В глаза друг другу, будто бы боясь, Что это сон и кончится все враз, Когда они проснутся на заре. Но это явь и это знают все. « Иван, у нас для долгих разговоров Нет времени. Бой ждет уже гуронов. Победой, если кончится война, То после расскажу тебе все я: Как генералом стала. Как беда Меня однажды в ночь подстерегла. А ты расскажешь о своих невзгодах: О том, где был Иван, все эти годы. Но, а пока рассвет уже встает, И нас с тобою снова бой уж ждет. Лишь об одном прошу: Никто здесь чтоб, Не знал, что женщина их в бой ведет». Иван ей поклонился и ушел – К своему войску медленно пошел. *** Заря на небе рано занялась, И перестрелка снова началась. До поздней ночи длился бой и вот: Марон в засаде! Войско он сдает На милость победителей лихих, Которые разбили войско их. Но хочет царь Марон взглянуть хоть раз В глаза тому, кто победил сейчас. « Кто ж мог в такой малой стране гуронов, Умнее и хитрее быть Марона?» И вот Марона вводят к генералу. Она к нему спиной, подальше встала. Иван ему несет литое кресло. Марон стоит, не может двинуть с места Он ног своих. Ивана он узнал. О генерале и гадать не стал. « О, дочь моя, не так отца встречаешь. Спиной ты нынче гостя привечаешь!» «Не в гости ты сюда, отец пришел, А значит не о дружбе разговор». «Постой-ка дочь, свои обиды после Расскажешь мне. Сейчас побудь же дочкой. И выслушай родного старика. Сказали мне, что ты умерщвлена. Что этот вот Иван, дочь соблазнил, Привез сюда и здесь тебя убил!» « Скажи отец, слова чьи это здесь Ты говоришь? Сочти себе за честь, Что ты обманут был и потому Войной пошел на эту ты страну». «Что-то обман, я это вижу сам. Но где же тот проклятый капитан! Пошли его сейчас сюда привесть. Пусть скажет он, зачем сообщил мне весть, Что ты убита? Дочь моя жива! Веди его сюда. Сейчас сюда!» И вот предстал пред ними капитан. И не спросясь уселся в кресло сам. Но руки задрожали и он встал: Лежал на столике его кинжал. Движеньем резким он его схватил. По рукоятку нож в себя вонзил. Упал он навзничь, с хрипом задыхаясь. Все оглядел в последний раз, прощаясь. Свершилось все! Наказанное зло С своим владельцем далеко ушло. *** А здесь объявлен мир и пленных нет! И мирно жить им много, много лет! А царь Марон, с Иваном, с Рамитоной В карете едут к дядиному дому. И вскоре свадьба на весь мир гремит! И дядя молодых благословит! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
