Умер Митяй, не так, как умирают все нормальные люди. Хотя – хотя сказать честно, вся его жизнь была сплошное недоразумение. Митяй, пить начал еще с младенчества, когда родная мать вместе с материнским молоком вливала в него солидные дозы алкоголя, который она и сама поглощала в огромных количествах, напрочь позабыв о младенце. От такой жизни, которую устроила ему его же мамаша, ростом он не вышел и даже в свои сорок лет был похож на двенадцатилетнего ребенка. Митя знал о своем недуге, поэтому для пущей своей солидности и эдакой деревенской значимости, патологически засевшей в его голове, всегда носил сапоги исключительно сорок пятого размера, показывая всем свою неповторимую монументальность. За свое пристрастие к спиртосодержащей жидкости синего цвета, прозван был в народе «Нитхинолом». Митя «Нитхинол» - мог пить все, что горело: будь то одеколон, или еще какая ни будь химическая дрянь из запасников Министерства обороны СССР. И вот однажды его пристрастию, да и скромной по меркам человека жизни - пришел конец:

Где пил Митя, что и с кем - это так и осталось тайной. Его бездыханное тело с тяжелым алкогольным опьянением было обнаружено в понедельник утром. Его ноги торчали из сугроба, хотя в то время на улице было двадцать градусов мороза. Лежал Митя, не подавая признаков жизни до тех пор, пока, пропитанный спиртом ватный тампон не коснулся его руки. То ли укол иглы от капельницы с физраствором, толи спиртовые флюиды, проникшие в его носоглотку, мгновенно привели Митю в чувство. Открыв глаза, он посмотрел на лицо доктора и с интересом спросил:

-Шпирт?

- Ага, шпирт! – ответил доктор и, взяв Митю за руку, обнаружил у него вполне устойчивый пульс.- Хорошо - оклемался милейший.

-Ага, шпирт - это хорошо! Шпирт, он как бальзам на рану…Я шпирт люблю!!!

Только сейчас стало ясно, что в тот момент в крови Митяя было столько алкоголя, что эта самая кровь поневоле превратилась в «антифриз», который на морозе ну ни как застывать не хотел.

После шестой бутылки глюкозы и физраствора, Митя почти пришел в себя, и докторам казалось, что вот-вот и он покинет районную больницу и вернется к своей полноценной полной приключений жизни. Но Митя умер – умер как раз в новогоднюю ночь от сердечного приступа. Его взбалмошная душа решила покинуть бренное тело, как раз в тот момент, когда стрелка часов перевалила за двенадцать и все дежурные медсестры и врачи в ординаторской поднимали бокалы с шампанским. Последний стакан с водкой, который он принял в честь нового года, оказался той каплей, которая раз и навсегда переполнила его жизненную чашу. Митя умер, не издав ни стона, ни звука. Глаза его были открыты, рука торчала в каком-то приветственном положении как у Брежнева на трибуне мавзолея, а между пальцами еще продолжала дымиться последняя в его жизни сигарета. Всем больным из палаты №13 показалось, что Митяй уснул, и ни кто до самого утра не обратил на него внимания пока…

-А, а, а…- завопила дежурная медсестра, увидев уже окоченевший труп Мити. - Сашка, тащи каталку у нас труп в 13 палате!!!

Сашка был альтернативщиком, который работал мед братом, в силу своих якобы «религиозных убеждений». Он не служил Родине, как служат все нормальные мужики его возраста, а хотел, чтобы Родина сама служила ему. Сашка косил в больнице от службы в армии, прикидываясь пацифистом, которому претит его «верой» брать в руки оружие. А его надуманные «религиозные убеждения» почему-то никогда не мешали ему курить марихуану да щупать во время дежурства молоденьких медсестер на кушетке процедурного кабинета.

-Катафалк прибыл,- сказал он, прикатив в палату тачку для перевозки кислородных баллонов, которые используют в палатах реанимации.- Грузите тело…

- Ты, что дурень прикатил? Это же тачка для баллонов,- сказала сестра, одевая на Митю, его сапоги 45 размера.

-Я шо? В нем всего сорок кило чистого веса… Да я его в миг в морг доставлю как на скутере.

-Так труп же стоя придется везти…

-Ну и отвезу, что тут такого? Сегодня же Новый год, все равно ни главного, ни зама в больнице нет. Все дома водку жрут, да ананасами закусывают. А американцы между прочим Мария Семеновна, свои «Шатлы» только в стоячем положении перевозят. Чем наш больной хуже их «Шатла»?

Когда стали поднимать Митино тело с кровати, чтобы поставить его на тачку, сапоги, раз за разом покидали его ноги и с грохотом падали на пол. Нужно было, что-то делать. Уже с ночи обкуренный марихуаной Сашка, решил укрепить их на ногах Мити раз и навсегда: Он ничего, ни кому не говоря, шмыгнул в травматологическое отделение и уже через пять минут прибежал с большой трехлитровой банкой разведенного гипса. Пока дежурная сестра заполняла формуляр о смерти больного, он вылил жидкий гипс в Митины сапоги. Еще через пять минут, гипс схватился намертво, зафиксировав ноги покойного в его обширной кирзовой обуви. Теперь окоченевшее тело Мити Нитхинола могло даже самостоятельно стоять без посторонней помощи, словно это был не деревенский алкоголик, а настоящий монумент жертвам «зеленого змия». Полные сапоги гипса придавали Митиному телу абсолютную устойчивость и фиксацию. Уже под утро, поставив Митино тело на тачку, Сашка потащил труп умершего в морг. Морг находился всего в ста пятидесяти метрах от главного корпуса больницы, и везти труп покойных всегда приходилось через двор. Сашка рассчитывал, что в это утреннее время, в столь радостный праздничный день никого из начальства на улице не будет и ни кто никогда не обратит внимания на его маневры с покойником. Но он ошибался и судьба, вновь внесла в его действия свои коррективы.

Выкатив труп Мити на улицу, Сашка поставил его в снег и воткнул ему между пальцев зажженную сигарету. Так и стоял покойный для отвода глаз с сигаретой в руке, пока Сашка бегал по двору в поисках начальства, чтобы не дай бог попасться на глаза начмеда с эдаким новогодним подарком, в виде умершего в эту самую новогоднюю ночь.

-Ты, куда?- спросил Сашку такой же как он альтернативщик, мед брат Миша по кличке - Головастик.

-Да мне надо в морг жмурика доставить. Крякнул гад как раз после двенадцати. Прикинь - Новый год встретил и крякнул…

-Ты, Сашка, дурак! Морг откроют только в восемь утра, а сейчас шесть! Вот в восемь часов и доставишь, а сейчас пошли ко мне в санитарскую - пыхнем браток, по косячку… У нас есть целый час… У меня братан, «шмаль» индийская есть, с одного «краполя» с ног валит, словно дубина Юрия Долгорукого. В честь нового года пыхнем парниша как паровозы, а улетим, в заоблачные дали, словно сказочные эльфы …

На улице еще было темно. Труп Мити с поднятой рукой так и продолжал стоять не вдалеке от «скорой помощи», где в ожидании вызова, под парами стояли дежурные машины. Глянув за угол и убедившись, что Митиному телу, ни что не угрожает, Сашка шмыгнул в подсобное помещение для санитаров. Там, сидя на подоконнике, Мишка, «забивал косяк», аккуратно набивая табаком гильзу «Беломора» перемешанного с ядреным индийским «планом».

Неповторимый запах марихуаны поплыл по подсобке, а розовые, зеленые и голубые круги перед глазами обоих альтернативщиков. После первых же затяжек по лицу Сашки прокатилась волна внутреннего зуда, который странным образом надувал голову, словно насосом, доставляя ему необычайное и поистине райское наслаждение.( Тут идет рекламный ролик Баунти) Затяжка за затяжкой и ноги санитара Сашки сделались ватные, словно это были не его ноги, а какие-то чужие и совсем ему не нужные. Накурившись, он в полном расслабоне лег на топчан, и, закрыв глаза, улетел куда-то ввысь, где и встретил душу умершего совсем недавно Мити «Нитхинола».

-Полетаем?- спросил дух Мити.

-Полетаем!- ответил Саша, подгребая к нему брасом.

-А куда летим?- спросил дух Мити, улыбаясь во всю ширину своего беззубого рта сраженного кариесом.

-А все равно куда,- ответил Саша. – Я скоро смену сдам и домой полечу кушать новогодний торт. А ты, полетишь со мной?

-Нет! Я, наверное, полечу к Богу - в рай, - ответил дух Мити.- Если меня там еще примут за мои то грехи земные…

-А я, наверное, на кухню, что-то меня жор пробил, - ответил Саша, довольно спокойно, и поплыл по коридорам больницы на кухню, где на больших плитах жарились ароматные и аппетитные котлеты. Повариха по имени Светка, колдовала над новогодним завтраком для больных, не обращая внимания на то, что в служебное помещение через вентиляционное окно тайно влетел дух санитара из терапии. Он нырял во все кастрюли, заплывал в холодильники полные продуктов и от этого изобилия всякой вкуснятины, у духа Саши слюна потекла, как у бешеного пса.

-А, жрать хочу,- завопил санитар и, вскочив с кушетки, помчался на кухню следом за своей душой, которая в этот миг уже подбиралась к больничным закромам.

-А я не хочу, я еще поплаваю, - сказал Миша Головастик, и, заняв освободившееся место на кушетке, развалился, словно тюлень на пляже Командоровых островов.

Поварихе Светке, санитар Сашка нравился всегда, одним своим видом он как у женщины незамужней, вызывал он в ее груди странное и учащенное сердцебиение, а в трусах легкую влажность. Ей, никогда не было жалко больничных продуктов ради своего возлюбленного и даже восемнадцать котлет, которые тот умудрялся проглотить всего за десять минут, вызывали в душе Светланы лишь неподдельное восхищение его мужской прожорливостью и силой духа альтернативного бойца. Тем временем пока Сашка с аппетитом поедал больничные котлеты, с трупом Мити «Нитхинола» стали происходить довольно странные приключения.

Очередной вызов скорой помощи, поступил на пульт дежурного ближе к семи утра. Водитель санитарной машины, сдавая назад, не заметил, что там, на коляске для перевоза кислородных баллонов стоит труп Митяя, который как-то совершенно случайно зацепился за бампер УАЗика цепью, которая служила фиксатором тяжелых баллонов в вертикальном положении. Санитарная машина с бригадой врачей устремилась на выезд к очередному страждущему, увозя с собой на буксире безвременно умершего Митю «Нитхинола». В раннее утро после новогоднего торжества город был абсолютно пуст. Редкие люди возвращались домой от знакомых и родственников в возбужденном состоянии, и им в алкогольных парах было не дано рассмотреть мчащуюся за скорой помощью тачку с телом Митяя. Оторвался «Нитхинол» от скорой помощи на повороте, и, проехав по улице несколько десятков метров замер, застряв в сугробе вместе с тачкой. Сапоги с налитым гипсом по закону физики тянули к земле, и Митяй остановился прямо на краю дороги с поднятой рукой, как бы собираясь уехать «автостопом».

Тем временем, Сашка, набив свое брюхо котлетами, решил навестить зажмуренного покойника и пристроить его как полагается в больничный морг. Какого было его удивление, когда он не смог обнаружить тело Мити. Там где стояла тачка, было абсолютно пустое место, лишь легкий след на свежем снегу от этого транспортного средства прорисовывался в свете уличных фонарей, который уходил в неизвестную ему даль.

- Ты, видал? Ты, видал Головастик, куда исчез труп? – спросил Сашка, своего коллегу, который сидел в своей подсобке и смотрел в окно стеклянными глазами.

-Ха, ха, ха!!! Жмур ушел… Ха, ха, ха!!! А я смотрю, а он идет! Я думал это твой труп, а это наш труп! Ха, ха, ха!!!

-Опомнись чудила из Нижнего Тагила… У нас проблема - нет покойника, а ты тащишься тут, словно удав по стекловате!

-Ну, ты, Санек, прикинь - труп был? Был… Мы с тобой, по косяку пыхнули? Пыхнули… Я тут остался, а ты, на кухню к Светке пошел глядеть ей под халат. Трупу видно надоело тебя ждать и он сам пошел в морг – замерз, наверное труп – то… Как пить дать замерз и слинял в морг греться… Ха, ха, ха!!!

-Ты, Головастик, дурак! Жмур он же труп, куда он уйдет?

-Ну, ведь пошел же… Я своими глазами видел, как какой-то мужик зацепился за «санитарку» и укатил в неизвестном направлении, словно Буденный на своей тачанке. Он же мне не сказал, что он труп…А что я мог плохого подумать про нормального человека, который на тачках катается?

Тем временем возле тела покойного Митяя, стоящего с вытянутой рукой, остановилась «фура».

-Тебе пацан куда? – спросил водитель, Митин труп, полагая, что это попутчик, который будет во время пути рассказывать ему новогодние истории.

Покойный молчал:

-Ах ты, бедолага, как замерз даже слова сказать не может… Сейчас пацан, отогреешься, у меня в машине тепло, вот потом и поговорим, - сказал водитель и, открыв дверь, закинул в машину тело Митяя на кресло пассажира.

Что стало с покойным, Сашка не предполагал и не мог предположить. Труп как бы испарился, и где теперь его искать он не знал и даже представить не мог. А тем временем то, что было Митей, все дальше и дальше удалялось от города, теряясь на необъятных просторах огромной России.

Светало... Фура катила на север все дальше и дальше, от провинциального городка, в котором и произошла эта странная история.

-Ну, что пацан, все молчишь? Уже третий час едем, а ты, бедолага все молчишь и молчишь… Расскажи лучше как новый год отметил? Девчонки хоть были? Сколько водки выпили?- спросил водитель, глядя на своего молчаливого попутчика.

Митя молчал, лишь слегка покачиваясь на ухабах и колдобинах, бился головой о стекло. Даже если бы он был жив, он вряд ли мог рассказать попутчику что-то интересное. Девки его вообще никогда не привлекали по причине отсутствия в нем мужских качеств к продолжению рода. Его детородный орган, которым его наградила природа, был от этой самой природы - слаб, как и сам Митяй, и служил он ему только для того, чтобы отправлять естественные надобности, как это предусмотрено природным естеством. О большем же в своей жизни он даже и не мечтал, да и не знал, для чего еще нужен этот орган.

Однажды в те годы, когда он был молод, доярка Верка решила его взять в мужья. В пылу алкогольных страстей она сама затащила Митю в сельсовет, дабы придать их отношениям законный аспект и после этого отдаться во власть Митиных ласк. Не знала Верка и тогда даже не ведала, что Митяй, в брачном ложе мог служить ей только большой грелкой, но ни как ни мужчиной. Как ни крутила она своими руками Митькин «шнурок от ботинка», ничего у нее и не получилось. Его орган был почему-то абсолютно равнодушен к ее женскому усердию. А уже наутро, после такой первой «брачной ночи», молодая жена сгребла в охапку Митькины шмотки, и, не раздумывая ни минуты, выкинула в окно, не дав своему «суженному» даже позавтракать. Так и пошел Митяй назад домой через деревню, с узлом на плече, словно путешествующий старец с кошелкой хлебных сухарей.

-Ну что ты, молчишь… На лучше закури, - сказал водитель, и протянул покойному Митяю сигарету. Но он на предложение водилы даже не отреагировал.

-Ну, козел, ты, меня достал,- сказал шофер и, остановившись, вышел из машины. Он открыл дверь и…

Труп Мити вывалился прямо на улицу ему на руки. Шофер, видя мертвого человека, в страхе отскочил в сторону и сел задом в сугроб. В его сознании сразу мелькнула мысль – «Менты, тюрьма, срок!» Осмотревшись по сторонам, чтобы избежать посторонних глаз, он поставил Митино тело на ноги и, повесив ему на руку, пакет с пирожками и газированной водой, и укатил так быстро, как никогда в своей жизни не ездил на сорокатонном тягаче.

Простояло тело Митяя в одиночестве совсем недолго...

Серебристый «Мерин» прошелестев шипованой резиной, остановился в двадцати метрах от Митяя. Сдав назад «Мерседес» аккуратно подъехал к покойнику. В открытое окно показалось круглое лицо молодого мужчины, на шее которого, болталась золотая цепь толщиной с палец.

-Эй, братан, что продаешь?- спросил бритоголовый, выглянув в окно до половины своей грудной клетки. -Это наша трасса и нам каждый отстегивает за торговлю…

Тело Митяя в эту минуту не проронило ни слова, и было непоколебимо, словно это был гранитный монумент.

-Тебе че крендель, впадлу свой хавальник открыть. Я тебе ща навалю звездюлей, чтобы ты, знал, кто на этой трассе босс, - сказал разгневанный молчанием Митяя мужчина, и вышел на улицу. Следом за ним хлопнув дверями, вышли еще двое таких же крупных и неприятных молодых человека, держа в руках бейсбольные биты.

-Да я…- только и сказал лысый, как в мгновение ока возле серебристого «Мерседеса» остановилась легковая милицейская машина.

-Стоять, руки на капот, работает СОБР.

Только, что вышедшие из «Мерседаса» мужчины замерли в довольно привычном для них положении, широко расставив свои ноги.

-Так - братва, что делаем? - спросил один из СОБРовцев.

-Ну, типа начальник, едем, смотрим, стоит крендель, что-то продает… Остановились, хотели пирожков купить, жрать хочется, а тут вы. Ну, полная блин лажа…

-Сидоров глянь, что это за хрен такой, - сказал лейтенант, обыскивая крупных парней в кожаных куртках. - Документы проверь.

Сержант, держа наготове свой автомат, подошел к Митяю и ткнул его стволом в живот, труп не издал никаких звуков, а все также продолжал стоять, словно вкопанный, слегка покачивая пакетом с замерзшими пирожками.

-Васильевич, да они его видно хотели утопить, как топит Нью -Йоркская мафия в Гудзоне, своих заклятых врагов. У него полные сапоги гипса, а пакет полон пирожков. Братки видно ему в «дорогу» собрали, перед тем как похоронить.

-Ну что господа бандюганы - едем в отделение?

-Командир - век воли не видать! Едем, кушать блин хочется, а тут этот тип стоит с пирогами. Во мы знали, что ему кто-то ноги бетоном залил… Не наш это клиент-командир! Я божусь на фуцена! - защебетал мордатый, видя, что попал по полной программе.

-Сидоров, глянь, у трупа может побои есть или огнестрел какой?

Сержант, обойдя тело Мити Нитхинола со всех сторон, расстегнул на нем куртку.

-Товарищ лейтенант ничего нет… Я думаю, бедолага может уехать хотел? Или околел тут, дожидаясь покупателей?

-Ты, Сидоров, дурак. А ноги в гипсе? А пирожки? А там за обочиной река? А?

Я тебе говорю криминал… Давай на рацию вызывай оперов, пусть теперь этими моржами прокуратура занимается.

-Командир - век воли мне не видать – это не наш клиент... Штуку баксов, как с куста и мы поехали…

-Каждому - сказал лейтенант, хитро прищурив свой глаз.

-Ну, каждому, так каждому - какой может быть базар, - сказал бритоголовый и, достав портмоне, вытащил из него две тысячи долларов.

-Слышь, Сидоров, тебе «глухарь» в Новый год нужен?

-А на кой хрен? Без тринадцатой остаться!?

-Мне тоже не нужен! Тут пацаны эти за штуку баксов, обещали его из нашей области перевести к соседям. Пусть они там ковыряются. У них на глухарей сезон охоты открыт. Гы, гы, гы!!!

- А что - криминала я не вижу… Околел бедолага сам – мороз, вон какой… А мне пол штуки совсем не помешают, - сказал сержант. - Новый год же!

-Командир, так ведь я даю две штуки,- сказал бритоголовый, обернувшись к лейтенанту.

-Цыц мурло! Я больше знаю, сколько сержанту положено! Договоришься мне, и я так и быть найду криминал.

-Все командир, молчу, молчу,- ответил бандит и закрыл свой рот.

-Так мужики, давайте мне свои документики, я спишу ваши данные, чтобы вы, нам этого «глухаря» уже через километр назад не подбросили.

Закинули Митяя на заднее сиденье вместе с пакетом. «Мерседес» шевельнув шипованой резиной по гололеду не торопясь, направился в сторону другой области.

- Слушай Чалый, что будем со жмуром делать? Может, скинем где в кювет? Мусор говорил на нем нет криминала, на кой хрен нам его с собой возить? Пусть валяется…

-Тебя Пеликан, не спросили… Я две штуки зеленых отстегнул, чтобы они на нас, его не повесили… Ты, лучше глянь в окно - придурок, «мусора» вон на хвосте. Следят гады, чтобы на их земле его не скинули... Как только мы его сбросим, нас в кандалы и на нары. В суде не будут разбираться, что он сам околел. Менты очевидцами пойдут - скажут, что мы жмура этого заставляли на морозе милостыню собирать. У него ноги раствором залиты, видно кто из братков от него избавиться хотел, а он бедолага сам зажмурился. А нам один хрен срок навалят…Будь он не ладен этот жмур…

«Мерседес» вырулил на стоянку около железнодорожного вокзала одного из провинциальных городков. Молодой мужчина лет тридцати, одетый в кожаную кутку, вылез из машины и, покачиваясь из стороны в сторону, как сытый гусь зашел в здание вокзала.

-Мне три билета на ближайший поезд на Мурманск, - сказал он, протягивая кассирше деньги и документы.

Кассирша протянула билеты, отсчитала сдачу и пожелала приятного пути, не представляя себе всего того, что произойдет позже.

-Ну что Чалый, как договорились - кладем жмура на верхнюю полку, а сами на следующей станции сходим, а он тю-тю до Мурманска?

-Ты, Пеликан, не тупи! Раз добазарились с мусорами, нужно выполнять. У них наши данные есть, а они суки отыщут, где бы ты, не прятался. Вся страна станет для нас спичечным коробком…

-Заметано босс!

Минут через тридцать к первому перрону точно по расписанию подошел поезд на Мурманск.

Тело Мити в компании крепких парней, прямо у них на руках было доставлено к вагону.

-Так стоять! Куда прете? Билеты где?- спросила проводница.- А этот, этот - что уже нажрался гад…

-Так хозяюшка- Новый год ! Он еще со вчерашнего не отошел. Да мы его сейчас на верхнюю полку положим, пусть спит. Новый год же… Парень он скромный и тихий.

Проводница проверила билеты и сказала:

-Так проходим, четвертое купе, там еще три места свободных…

- А целого купе, без посторонних часом не имеется? Мы хозяйка доплатим,- сказал Пеликан, протягивая ей сто долларов.

-А может вам, джакузи с шампанским да девок полногрудых, чтобы на столе плясали? Давай вали в четвертое. Там мужик, как и вы - он вас не съест, – сказала проводница. - Только эту пьянь с глаз долой уберите, чтоб я его до самого Мурманска не видела.

Разве мог Митька в своей ущербной сущности при жизни испытать такое к себе уважение? А стоило только умереть, и его покойное тело мгновенно приобрело такую популярность, что даже, некоторые знаменитости к себе не испытывали такого внимания.

И пирожков на дорогу дали, и в «Мерседесе» покатался, а теперь еще и поезд! Сейчас бы ему взять да воскреснуть… Сейчас бы глотнуть ему воздуха, глотнуть водки, да закусить вареной курочкой с соленым огурчиком… Но было уже поздно, воскреснуть он не мог. Его душа навсегда потеряло свое тело и теперь блуждало где-то в том мире, в котором может оказаться человек умерший, да обкурившийся марихуаны наркоман.

Глядеть на покойного, ни Пеликану ни Чуни не хотелось. Закинув тело Митяя на верхнюю полку, они сняли свои кожаные бандитские куртки, а сами отправились в вагон ресторан, чтобы там вдали от босса в спокойной обстановке выпить водки да покалякать за бандитскую жизнь полную приключений. Сосед мирно спал, широко открыв свой рот. Богатырский храп вырывался из его открытой пасти, сотрясая в купе оконные шторы и даже верхние полки. По всей вероятности пассажир был тоже пьян. Первый день нового года это было только начало праздничных новогодних каникул. Народ как водится; в такие дни гуляет на полную катушку. Вот только для Митяя все уже было окончено, и теперь он спокойно лежал на верхней полке, ожидая часа своего погребения.

Стемнело. Поезд мерно отбивал ритм рельсовых стыков, раскачивая вагоны с бока на бок. Попутчик проснулся, когда в купе кроме него и покойного Митяя больше никого не было.

-Эй, мужик, у тя спички есть? Курить хочу, как медведь бороться…

Труп Митьки молчал.

-Ты, че блин не понял? Я говорю курить хочу…Вставай, вставай - дай мне спичек.

Так разошелся мужик, так разошелся, что покойное тело Митяя потревоженное буйным пассажиром, свалилось с полки. Митька при падении ударился головой о стол, разбив при этом висок. Мужик оцепенел. Он трогал его руку в поисках пульса, но Митяй был мертв и холоден, словно ледышка. И никаких признаков жизни…

-«Все - менты, тюрьма, зона»- подумал мужик, хлопая по щекам тело покойного, желая реанимировать то тело, которое умерло еще двенадцать часов назад. Закрыв купе на защелку, испуганный мужик открыл окно. Морозный воздух ворвался в купе, почти срывая с окон шторы и наполняя помещение снежной пылью. Подхватив на руки тело покойного, попутчик в страхе перед тюрьмой и зоной выкинул тело Митяя из окна, летящего вперед вагона. Вновь сапоги с гипсом стабилизировали его полет, и Митька не упал под откос, а пролетев несколько десятков метров по заснеженному полю, всей грудью навалился на стрелку другого пути и замер, обняв ее, словно пьяный стрелочник.

Перекрестившись, мужчина закрыл окно и трясущимися руками вылил в свою глотку пол бутылки водки. Он старался забыть о случившемся, старался унять ту дрожь, которую испытывает человек, который только что, убил другого человека. Закусив водку соленым помидором, попутчик, так и не покурив, лег спать, но сон предательски обходил его стороной, и даже выпитая водка не давала ему никакого успокаивающего эффекта.

-«Я убил его! Я убил его! Что теперь будет? Тюрьма, зона?» - причитал он со слезами в подушку, уже каясь перед богом в совершенном «преступлении». Долго ли, коротко ли, но постепенно водка взяла свое, и пассажир, пустив слюнку – засопел, погрузившись в пучину сновидений. Сколько он проспал, он не знал. Кто-то грубо стянул с него одеяло и трубный голос прямо на ухо прокричал…

-Где он?

-Кто он?- перепугано спросил попутчик.

- Он – тот, что лежал на этой полке,- проорал голос, и рука схватила мужика за шиворот.

-Он, он мужики встал, взял у меня спички, и пошел курить в тамбур…

-Как пошел? – спросил Пеликан, сжав перед лицом мужика огромный кулак.

-Как, как! Взял, встал и пошел! Во, я знаю… Я мужики спал…

Пеликан глянул на Чуню и расплылся в улыбке. Он хоть и был туговат в плане мышления, но тут то он понял, куда делось Митькино тело. Одев свои куртки, парни вышли из купе в коридор вагона, а в это время поезд подходил к станции, где уже на перроне стоял в ожидании серебристый «Мерин».

-А, а, а - уже утром проорал стрелочник, увидев труп, висящий на его рабочем инструменте. – Опять сука я виноват!!! Менты, тюрьма, зона!!! А, а, а!!!