Небо очистилось окончательно. Влажная стопка кучевых облаков, образовавшихся где-то в Северной Атлантике, занесенных сюда западными ветрами, постепенно разобралась, кто куда, и дышать стало легче. Глаза, защищенные толстыми линзами очков, сквозь расползающееся серо-голубое марево стали различать

золотистые полосы света, выпрыгнувшие сразу – Солнце. На Востоке – Солнце.

Николя, недавний выпускник школы Черных боевых пилотов, занимал свое место в звене, как и положено новичку, в крайнем правом ряду (крыле), перед замыкающим, старым проверенным ассом. Летели долго. Монотонное жужжание усыпляло Николя, и он, то и дело, погружался в липкую дрему. Ему мерещился его родимый Cен Жуатен Сюр Эо, малюсенький провинциальный городок , неподалеку от Кале, где прошло его детство и отрочество. Был он из крестьян. На зеленых холмах, между которыми, сверкали воды Эо, в зарослях брошенного виноградника он и родился.

С тех самых пор всегда и везде Николя мерещился запах родной земли, перегноя, навоза.

Он открыл глаза – летим. В нос ударял свежий аромат моря, простиравшегося где-то там, внизу, под ними. Но из-за плотного строя летящих боевых единиц, ничего нельзя было разглядеть. Николя обернулся. Старик, летевший за ним, взирал на новичка спокойным, понимающим взглядом. Седые, огромные усищи, на его загорелом, обветренном, мужественном лице, чуть пошевеливались из стороны в сторону, словно дополнительные крылья, помогающие в их дальнем перелете. Мотор ветерана работал устойчиво, упирая мерным рокотом на низы – бр-р-р-р.

Волнения не было. Хотя, по рассказам очевидцев, да и по статистике, противоположного берега достигал только каждый пятый, а то и шестой. Николя гнал тревожные мысли от себя, всматривался в даль,

- ничерта не разглядеть,-

через некоторое время его вновь охватывала дрема.

Вырастал Николя мальчуганом веселым, подвижным. В отличие от своих многочисленных братьев и сестер, к всеобщему удивлению, очень рано стал летать. Сперва, на попутных средствах, листочках, обрывках паутины, сухостое. Затем - с отцом, хорошим пилотом, летал над родными холмами, расчерченными, как на картинке, ровными линиями виноградников.

Николя сразу почувствовал вкус к полету, это и определило его дальнейшую судьбу.

Вскоре, родители покинули Сен Жуатен и очутились в Кале. Там же, на знаменитых мусорных кучах, что на окраине города, мальчик, с замиранием сердца, слушал рассказы бывалых клошаров о кровопролитных воздушных сражениях, здесь, в заливе, в Бретани. А особенно много историй - о небывалой высадке в Нормандии.

- Ты бы знал, малыш, сколько там наших полегло, тьма. Весь берег был трупами усеян. Я, чудом выжил, - рассказывал старый бродяга, в потертом хитиновом сюртуке, цвет которого, от ветхости и старости уже нельзя было определить,

- вот только и осталось, - нищий, отодвигал полу и на его пестром, с заплатами жилетке, сверкнула заходящими лучами драгоценная награда, медаль «Ту-Жур-пурное сердце»,

- она все время со мной. Сколько раз хотели отнять – не отдал никому.

- А за что, Вас, месье, наградили? - поинтересовался Николя,

- я был в воздушном дозоре и первым обнаружил эскадрилью врага. Завязался неравный бой. Мы, зубами им глотки рвали, - он оскалился шамкающим ртом, затем, что-то вспомнив, обмяк, оглянулся, перешел на свистящий шепот. Достал хлебный мякиш и стал его жевать, смешно кривя губами…

В школу пилотов Николя поступил без особых трудностей. К гордости родителей и зависти ровесников, вскоре сделался одним из лучших курсантов школы, летал много, с радостью. Море увидел – понравилось.

Береговая линия тянулась так далеко, что конца и края ее не было видно.

- А что там, - спрашивал он у инструкторов?

Те переглядывались, усмехались,

- Там, далеко на юге родина наших предков – Мурукк. Когда ни будь полетишь, узнаешь. Там наших и сейчас много. Про Муруккунскую Черную эскадрилью слыхал? Отчаянные парни.

Теперь Николя только и думал о том, как бы ему попасть в эту самую Муруккунскую эскадрилью. А когда погиб его отец (авиакатастрофа, был сбит пьяным Носорогом, упал в лужу с солидолом, и угорел), написал рапорт и вскоре надел черно - изумрудную форму заветной эскадрильи.

…- Берег, вижу берег,- крики впередилетящих прогнали сон.

Армада рассредоточивалась. Куда ни глянь – наши. Небо чернело от их бронекорпусов.

- Сила – подумал, Николя,

- И я среди них. Мотор заметно прибавил обороты,

- Ух, ты, - ускорение заставило его чуть подпрыгнуть вверх, за что он сразу получил шлепок сзади,

- Не вылазь, строй держи, паря, - старик погрозил ему пальцем.

- Ладно, в бою не удержишь, - усмехнулся Николя,

- мы еще посмотрим, кто здесь асс.

Внизу сверкало море. В утренние часы оно было прекрасно. Глубины и отмели обозначались лазурными, бежевыми, синими пятнами. Солнечные блики на морской зыби казались мелкими рыбьими чешуйками, к виду которых он так привык на Бей Салами, рыбном рынке в Пейжд-дабу_дабу. Летели высоко. Строй был сформирован «этажерками», в три яруса. В каждом ярусе еще по три – всего двадцать семь ярусов. Говорили, что это число – магическое. Не двадцать пять, ни двадцать девять, а именно, двадцать семь. Номер воинской части, в которой служил Николя – В/ч 272727.

Лавировали. Сделали разворот влево на 15 угловых координат. Солнце светило с тылу, не раздражало глаз, не приходилось прищуриваться,

- Они что, с ума сошли? - возмущался про себя Николя,

- мы так не увидим атаки.

Справа стремительно приближался берег.

Внизу, на волнах колыхались рыбацкие суденышки, лодки. Было видно, что в них находятся рыбаки, которые, завидев в небе темное пятно, прикрываясь ладонями от Солнца, всматривались ввысь. Слышались возгласы,

- Смотри, смотри, что это? Да, да они самые, как тогда, помните?

Пляж был широким, метров триста. Над ним возвышался обрывистый берег, поросший выжженной травой, ровный белесый, словно айсберг. Его глиняные стены были испещрены дырами – боевые гнезда. Оттуда надо ждать атаки.

Внизу у самого склона, вдоль него струилась дорога, бетонная, по которой катилась бетономешалка, импортная, с белым миксером, который медленно вращался. Многотонный монстр двигался в направлении роскошной виллы, расположившейся на самом пляже,

- Зажрались, черви, ну, ничего…

- раздался хриплый голос сзади. Это асс, он был страшен в эту секунду!

Строй, сделав боевой разворот, приготовился к бою. Моторы заработали мощнее, гуще. Николя впервые за все время полета вгляделся в тех, кто был слева и справа от него.

Летели соратники на достаточном удалении друг от друга, но некоторые черты можно было разобрать. Коллега слева, был худощавым, но жилистым, у него все время покашливал мотор,

- чахоточный. – Почему то подумалось Николя. С бледного, землистого лица юноши не сходила дурацкая улыбка. Он заметил взгляд Николя и, браво подмигнул ему.

Справа летел бывалый воин. Одна из его рук была упрятана в черный кожаный чехол. Культя поблескивала на солнце, выглядела угрожающе.

Николя всмотрелся в берег. Скоро битва. В эту страну, на окраине Окейского моря, Хохолакию, некогда Пфифию, летели не зря. Богатый край, благодатный. Победителям – все, земля, пища, женщины.

У местных обитателей слабый иммунитет.

Они ленивы и жирны. Их можно легко завоевать, если одолеть их авиацию, наемники, дерзки и жестоки. Их не так много, но они злы и непримиримы, к тому же, Черные панцири им не по вкусу. Однако, раздумывать долго не пришлось,

- Вот, оно, началось - промелькнуло у него в голове.

Откуда ни возьмись, серая тень, огромная, накрыла всю армаду,

- это Черноголовая смерть,

Неожиданно, тень пронеслась, не останавливаясь.

Раздался сигнал тревоги. Десятки теней, сопровождаемые истошным клекотом, стали носиться над головами.

- третье звено, - наконец-то раздался голос командира,

- боевой разворот на север, атака, товсь!

Николя уже давно был готов.

Его оружие наверняка придется не по вкусу врагу. Тем более, он как никто умеет им пользоваться.

Атака. Как много в этом коротком слове. Прошлое, будущее, а главное настоящее. Азарт, страх, лихость, ожидание боли, а может… Но об этом, поверьте, никто не думает. Какое-то исступление, помешательство,

- А-а-а-а.

-фью-фью, пронеслось рядом с ухом, - ух ты, впрочем…Это мелюзга, мелочь, мошки, картечь, одним словом.

Краем глаза Николя заметил, как из нор на скале вылетело не меньше трех эскадрилий. Противный, свистящий звук их моторов переворачивал душу.

- Шух, шух, - он ловко уклонился от ударов, посылая вдогонку ядовитое рыжее облако,

- Ага, досталось?

Их эскадрилью разметало. Вдруг что-то огромное, словно молния ударило с неба и старик, не отстававший от Николя, неожиданно исчез. Снизу доносились удаляющиеся обрывки фраз,-

- на тебе, …волочь, пол…чай, твою мать, сынок, отомсти!!!

Стреловидные, серебристые крылья, визгливо пикируя, уносили ветерана-героя в бездну в небытие, в вечную славу.

Враги заходили сбоку и сзади. Уже не существовал строй, Чило двадцать семь распалась на составляющие, но каждый из гордых Черных воинов в душе верил в его волшебную силу.

Боли Николя не почувствовал. На мгновение он потерял сознание,

вывалился из боя. Очнулся от нестерпимого свиста в ушах. Он летел кверху тормашками вниз головой, в море, в воду, где ждет, наверное, гибель, конец его надеждам и чаяниям. А ведь он так еще молод, в сущности, мальчишка. У него даже не было своей девушки, так, добрые вдовушки, да и те не молодые. А как ему хотелось, чтобы когда ни будь, он смог сказать своему сыну,

- Сын, твой папа все это, - он обвел бы рукою пространство перед собою,

- сделал ради тебя. Владей, оно твое!

Его мысли были прерваны повторным ударом. На этот раз удар пришелся по касательной,

- крыло, ястребок, первогодок, повезло. Врешь, не возьмешь…

…Морская вода оказалась теплее, чем Николя ожидал.

Битва продолжалась, где-то там в вышине. Сюда, где среди обломков и водорослей бултыхался Николя, звуки не долетали.

Слышались лишь шлепки волн, да собственное тяжелое дыхание.

Вспомнились строки боевого устава «о правилах поведения военнослужащего на воде в период боевых действий». Оказалось – вещь полезная.

- Так, первое, перевернуться на спину. Хорошо, кажется, получилось. Осмотреться. Мир вверх ногами был неузнаваем.

Сориентироваться. Берег? Там. Развернуться. Плыть. Только сейчас он обнаружил, что его задняя левая нога основательно повреждена – сорван коготь и не хватает мизинца.

Превознемогая боль Николя погреб к берегу. Волнение на море усиливалось. Порою казалось - тонет. Но нет, он греб, вспоминая героические рассказы о летчиках над Гренадой,

- А ведь тогда было куда холоднее.

Голова Николя во что-то уперлась. В нос ударил знакомый аромат.

Вот оно, спасение. Николя перевернулся на брюхо. О чудо, перед ним был

небольшой островок - дерьмо. Он спасен. Теперь ему не страшен ни голод, ни шторм, теперь ему сам черт не страшен.

Прошло не много времени. Прибой сделал свое дело. Вода заметно потеплела и посветлела. Берег был рядом.

Непрошенная слеза заставила зрачок помутнеть. Подняв глаза к небу, он увидел, что небольшая черная тучка удалялась в сторону материка, исчезла за срезом береговой скалы. Остатки его полка. Они непобедимы.

В сущности, Николя не был тщеславным, но теперь ему особенно хотелось, чтобы его подвиг непременно был замечен…

До нитки промокшее тело выбросило на берег. Волна, пенная, соленая несколько раз пыталась схватить и унести летчика обратно в стихию. Но, собрав остаток сил, Николя не поддался ей. Он спасся. Сколько времени он лежал ничком, уткнувшись носом в песок, Николя не помнил. Только тогда, когда стало нестерпимо жарко – поднял голову. Перед его глазами была розовая подошва ступни, явно принадлежавшая девушке. Под ступней была спасительная тень. Николя пополз в тень. Не успел он пересечь линию света и тени, как ступня зашевелилась и стала переворачиваться. Песчинки больно застучали по его нездоровой голове,

- Черт, как больно. Ухватившись за несколько волосков, влекомый неведомой силой Николя оказался наверху.

Опаньки, ни фига себе!

Очутившись на задней стороне бедра, Николя разглядел перед собой два огромных розовых холма с, почти незаметной полоской искусственной ткани

бирюзового цвета, посредине.

- стринги. Николя еще тот ЖУК. Частенько, будучи курсантом

, он залетал в бутики с женским бельем. Да, он знал толк в женском белье.

Забыв об опасности Николя стал подбираться к расселине, разделяющей два полушария.

Он был так близок к цели, что от восторга у него закружилась голова.

- Ну, раздался наигранно недовольный голос девушки,

- Не щекоти меня.

Николя на секунду остановился. Девушка дернула ногой, и почва под ним зашаталась. Уже не было ничего, ни Cен Жуатен Сюр Эо, ни Муруккунской эскадрильи, ни битвы и чудесного спасения, а была лишь полная попа.

Ну, хватит, это уже слишком, - голос девушки зазвучал, недвусмысленно давая понять – рассержена, по-настоящему.

Неожиданно она привстала на локтях, от чего Николя чуть не сорвался вниз, посмотрела на парня, который стоял перед нею, скрестив руки на груди, и рассеянно взирающего по сторонам. Заметив недовольное лицо спутницы, развел руками и виновато улыбнулся,

- а что? я ничего.

- А кто, чего? Девушка посмотрела на то место, куда полз Николя.

- Бог с тобой, я стою и смотрю на тебя.

- Тогда кто пытается забраться, ну, ты понимаешь?

Приятель девушки присмотрелся пристальней, присел на корточки перед нею,

- да это же жук. Какой - огромный. Вот так ухаж-ж-ер. Он осторожно взял жука и брезгливо отшвырнул его в сторону.

Николя был ни жив, ни мертв. Ударившись о каменистый выступ, он несколько раз подпрыгнул и потерял сознание.

Это навозный жук, родственник скарабея. Молодой еще. Гм, молодой, да ранний. Жаль, издалека летел.

Приятель улыбался, поглаживая девушку по бедру. Та, не поднимая головы, заметила,

Да, Николай, ну и жук же ты!

 

P.S.

На самом деле, эта история закончилась счастливо. Николя не умер - был хорошо тренированным жуком. Он попросту притворился.

Придя в себя, закопался в песок, дождался ночи, и под прикрытием темноты полетел искать свой полк. Обладая исключительными навигационными способностями, легко нашел однополчан. Вскоре Николя женился на местной прекрасной простушке. У них родились дети.

Дослужившись до чина пол-полковника, уйдя на заслуженный отдых Николя, в дни торжеств, собирая родных и друзей за столом, непременно рассказывал

о далеком детстве, летной школе, битве и о чудесном спасении…

Слушатели, удивляясь, прищелкивали языками, приговаривая,

- Да, ну и Жук Вы Николя!