Где-то там, на окраине...

Лирическая фантазия.

 

“Мой дом — где-то там, на окраине...” — эти слова до сих пор звучат в моей опустевшей душе.

 

Они — как полустертое воспоминание о несбывшемся. Я вспоминаю уснувший Город, прозрачное серебро звезд над головой. Легкий ветерок робко перебирает незримые гитарные струны. Море уснуло, набережная безлюдна, и только торопливые волны с легким обиженным плеском разбиваются о гранитное основание парапета.

 

Иллюзорный, несуществующий мир, который только кажется живым и реальным.

 

Ты стоишь рядом — я могу протянуть руку и коснуться твоего обнаженного плеча, ощутив доверчивое тепло твоей кожи и струящийся шелк мягких волос.

 

То же самое можешь сделать и ты — но то будет не настоящее прикосновение, а лишь похожая на реальность иллюзия, потому что мы оба — виртуальные фантомы, миражи, упорядоченный набор электронных импульсов, порожденный компьютерной программой.

 

Как и сам Город...

 

Все знают, как красивы миражи в знойной пустыне — но они могут убить умирающего от жажды путника.

 

“Мой дом — где-то там, на окраине...” — эти короткие строки сводят меня с ума. Они — единственное, что осталось у меня от тебя, когда чарующий мираж рассеялся в пронзительно высоком и ясном небе, и я понял, что мне не суждено доползти до спасительного оазиса и приникнуть иссушенными зноем губами к сладкому источнику живительной влаги.

 

Я никак не могу вспомнить, какие слова звучали дальше в этом коротком стихотворении, которое ты читала мне, когда на Город опустилась звездная ночь, и мы неспешно гуляли по залитой рассеянным лунным светом набережной, вслушиваясь в сонные вздохи близкого моря. Всё куда—то ушло, исчезло в плотное пелене густого тумана, и не хочется верить, что мы уже больше никогда не встретимся.

 

Но ведь мы никогда и не встречались — за пределами виртуального мира!..

 

Просто я бродил по Городу и случайно — на свою радость и на свою беду — нашел твой Дом. Случайно — потому что Город огромен, можно даже сказать — бесконечен, в нем — миллиарды Домов, и легко затеряться в замысловатых лабиринтах этого густонаселенного — и в то же время необитаемого мира, который носит имя ГалНет.

 

Галактическая сеть...

 

Виртуальное отражение реального мира.

 

Мир, в котором можно забыть о проблемах и почувствовать себя свободным и счастливым.

 

Зачем, зачем я постучался в дверь розового дома с белыми колоннами, на треугольном фронтоне которого серебрилась, чуть мерцая, как ночное звездное небо, яркая надпись: “Добро пожаловать! Я всегда рада видеть тебя!”...?

 

Я постучался, не раздумывая ни доли мгновенья, потому что сразу понял, что те слова были обращены именно ко мне.

 

Сиреневая дверь, пестро украшенная нарисованными цветами, которые тем не менее казались живыми, открылась, и тут же истончилась, растворяясь, и превратилась в мириады разноцветных бабочек. Мягко зашелестели перламутровые крылышки, сияя алмазными росинками в ярких лучах застывшего в зените солнца.

 

Я смело шагнул в радужный прямоугольник входа, и, сопровождаемый пестрым эскортом, прошел через длинные анфилады комнат, оформленных в древнем готическом стиле, и остановился у порога уютной гостиной, словно перенесенной сюда со старинных холстов, изображавших интерьеры дворянских усадеб. В центре комнаты стоял стол, накрытый белоснежной скатертью, по бокам располагались две шеренги стульев с выгнутыми спинками и резными ножками. В углу, у окна, расположилось черное фортепиано. Отполированный зеркальный паркет сверкал, ослепляя глаза ярким блеском.

 

А у распахнутого настежь окна, за которым виднелся яблоневый сад, стояла невысокая девушка, облаченная в серебристо-белые одеяния. Длинные темные волосы струились, обнимая узкие плечи, под тихим дыханием робкого ветерка, случайно залетевшего в дом из цветущего сада.

 

Девушка обернулась, и я увидел ее глаза. Глаза большие и выразительные. Зрачки, подобно двум небесным звездочкам, слабо мерцали в наполненной глухим шелестом мягких крыльев перламутровых бабочек тишине гостиной. Так, наверное, доверчиво мерцает доброе пламя ночного костра, разожженного на лесной опушке, чтобы утомленный долгой дорогой путник не заблудился в пути...

 

То были глаза доброй волшебницы, глаза чаровницы. Я смотрел на тебя — да, это была ты, — и мне казалось, что я погружаюсь в темные бездонные озера. Я тонул, но не чувствовал страха, не боялся захлебнуться в этих чистых, божественных водах.

 

Я не помню, как решился заговорить с тобой.

 

“Ты красивая!” — сказал я. Виртуальное общение накладывает свои правила — в Городе не принято обращаться на “вы”, это считается дурным тоном.

 

Ты приветливо улыбнулась мне — твоя улыбка была чистой и доброй, даже в гостиной стало светлее. А серебристый рой бабочек, танцевавший вокруг гроздей хрустальной люстры, вдруг стремительно вылетел в распахнутое окно, растворившись в сиреневом небе.

 

— Проходи, садись, — приветливо сказала мне ты, указывая на стол, посреди которого уже возвышался, радостно дыша горячим паром, самовар. Самый настоящий старинный самовар с отполированными до зеркального блеска медными боками, которые отражали моё недоуменное лицо.

 

Я сел напротив тебя, и мы пили чай с клубничным вареньем, разговаривали — и нам обоим казалось, что мы знакомы уже очень давно.

 

Всю жизнь...

 

— Ты откуда? — спросил я, когда биотаймер возвестил, что мне пора покидать Город.

 

— С Окраины, — мягко улыбнувшись, ответила ты.

 

Окраиной называлось Приграничье, спорные территории, предмет многовековых раздоров между Галактической Федерацией и Империей. Окраина была не очень удачным местом для жизни — там время от времени происходили пограничные конфликты с участием патрульных кораблей. Но до большой войны дело пока не доходило...

 

Я жил на Старой Земле. Колыбель человечества тоже была своего рода окраиной. Окраиной Федерации. Тихой, провинциальной планетой. Историческим заповедником, где в нетронутом виде сохранялись старинные города. На Земле запрещалось строить гигантские мегаполисы, которые опоясывали другие планеты, диктуя ускоренный ритм жизни.

 

Я не успел сказать тебе, что живу на Земле. Если бы ты узнала правду, наша первая встреча наверняка бы стала последней.

 

Мы бы не успели привыкнуть к друг другу, не успели бы почувствовать взаимную симпатии.

 

Не успели бы полюбить...

 

И не мучила бы сердце острая боль от неизбежной разлуки...

 

На следующий день я снова пришел к тебе — я хорошо запомнил дорогу к твоему Дому. Ты уже ждала меня, но не в гостиной, а на крытой веранде, опоясывавшей дом по периметру.

 

И до позднего вечера, до ярких звездных россыпей, мы гуляли по приморской набережной, и ты читала мне свои стихи, из которых в памяти осталась только одна строчка — “Мой дом — где-то там, на окраине...”

 

— Ты хочешь встретиться по-настоящему? — спросила ты, когда мы остановились у гранитной лестницы, которая вела к ажурному мосту, висевшему над Городом, касаясь металлическим фермами редких облаков.

 

В твоих больших карих глазах-озерах я увидел затаившееся ожидание.

 

— Конечно, — ответил я.

 

— Значит, встретимся, — радостно улыбнулась ты.

 

— Когда? — порывисто спросил я, касаясь непослушными пальцами твоей ладони.

 

— Чрез неделю, — на этот раз улыбка была грустной.

 

— Почему? — ужаснулся я. Неделя — это очень большой срок. Порой недели длятся дольше, чем сама вечность...

 

— Мне надо слетать по делам на Сакраплу.

 

— Но ведь мы увидимся в Городе...

 

— Нет, — покачала головой ты. — На Сакрапле не поощряют странствия по Сети...

 

—Почему? — удивился я.

 

— Это у них надо спросить, — печально ответила ты.

 

— А Сакрапла — это далеко?

 

— Не очень, — ответила ты, задумчиво улыбаясь каким-то своим мыслям. — Второй рукав Галактики.

 

Я кивнул. Это действительно было недалеко.

 

На полпути к Земле...

 

— До скорой встречи, — сказал я.

 

И мы оказались у порога твоего Дома — Город умеет угадывать наши желания. Разноцветные бабочки, сверкая перламутровыми крылышками, радостно кружились в воздухе, приветствуя нас.

 

— До скорой встречи, — тихо ответила ты.

 

И перед тем, как покинуть Город, я услышал тревожное:

 

— Сакрапла — это не Ауэя... Мы встретимся...

 

И — напряженная, оглушающая тишина вокруг. Как перед сильной грозой...

 

— Что такое Ауэя? — резко оборачиваюсь я.

 

— Планета, — отвечаешь ты, открыто глядя мне в глаза. — Я прочитала о ней в одной древней фантастической книге...

 

Я не успеваю ничего уточнить — пространство подернулось плотной пеленой, искажая очертания Города...

 

... “Мой дом — где-то там, на окраине...” — звучит печальный рефрен, заставляя больно сжиматься сердце, из которого навсегда ушла надежда.

 

И я снова стою у гранитного парапета набережной, слышу сонное шуршание моря.

 

А рядом со мной стоишь ты...

 

Мы стоим рядом — два фантома созданного компьютерной программой виртуального мира, в котором можно всё — и любить, и ненавидеть, и радоваться, и страдать.

 

В нем нельзя только жить — жить так, как живут люди. Жить по-настоящему...

 

Стемнело, и по зыбкой морской глади провела дорожку желтая, как спелый апельсин, луна. Алмазное крошево звезд горит в вышине. Легкий ветерок, налетевший с моря, охлаждает мое разгоряченное лицо — я уже представляю нашу встречу за пределами виртуального мира, и ощущаю на губах сладкий вкус поцелуя. Нашего первого поцелуя, самого страстного и нежного...

 

... Через неделю ты сама нашла меня в моем Доме.

 

— Где ты живешь? — спросила взволнованно.

 

— На Старой Земле, в городе Староволжске, — ответил я. — Я же переслал тебе координаты...

 

— Если это шутка, то не очень удачная, — хмуро ответила ты. — Старой Земли нет. Империя уничтожила прародину человечества два века назад...

 

— Разве? — я нашел в себе силы усмехнуться. — По-моему, ты что-то напутала. Я живу на Земле уже лет десять...

 

— Но этого не может быть! — упавшим голосом произнесла ты, на твоем лице застыло недоумение. — Земля погибла...

 

“... Мой дом — где-то там, на окраине...”

 

Мир перевернулся, словно потерял устойчивость, и почва стала стремительно уходить из-под ног. Чтобы не упасть, я ухватился за металлическое ограждение решетки.

 

Море дремало, и только легкие всплески разбивавшихся о гранит волн нарушали его сонное спокойствие. Желтая луна равнодушно взирала на нас с небес. Серебряная лунная дорожка дрожала зыбкой рябью. Стеклянные глаза звезд смотрели на нас с холодным безразличием. Злой порыв тугого ветра, внезапно налетевший со стороны скрытого в густом тумане Города, обжег холодом разгоряченное лицо.

 

— Я поняла, — донесся до меня, словно издалека, твой слабый голос. — Мы живем в разных мирах. Мы никогда не сможем встретиться...

 

Ты это поняла гораздо быстрее меня...

 

Оглушенный и опустошенный, я стоял, вцепившись в холодную сталь решетки, и перед моим глазами слабо мерцала лунная дорожка — но я видел только тебя...

 

... Тонкие, полуоткрытые губы, которые никогда не смогу поцеловать...

 

... Длинные шелковистые волосы, по которым никогда не проведу ладонью...

 

... Карие глаза, в глубине которых я никогда не смогу утонуть...

 

Я чувствовал, что сейчас расплачусь, как в далеком детстве плачут от жестокой обиды — навзрыд. Мне казалось, что меня жестоко обманули, отняв у меня веру.

 

Веру во Встречу...

 

Сквозь грубую пелену плотного тумана я едва различал твое бледное лицо. По твоей щеке медленно поплыла прозрачная слезинка, оставляя узкую печальную дорожку.

 

Слеза и проложенная ею дорожка казались настоящими.

 

Очень реальными.

 

Виртуальные фантомы тоже умеют плакать — программа, создавшая Город, умеет читать мысли и чувства его обитателей...

 

Но мы же не фантомы! Не миражи! Фантомы и миражи рассеиваются, как только мы уходим из Города, возвращаемся в ненадолго оставленный реальный мир.

 

Фантомы и миражи исчезают — а мы остаемся.

 

И вместе с нами остается наша память — память о том, что произошло с нами в Городе.

 

Ведь мы — люди. Обыкновенные люди, которые научились жить в виртуальном мире. Любой человек может войти в ГалНет и построить в Городе свой Дом.

 

Мы покорили виртуальный мир — но стали ли мы от этого счастливее?

 

— Я нашел тебя на свою радость и на свою беду, — тихо произнес я, вложив в эти слова всю свою невысказанную боль.

 

—Извини, — зачем-то сказала ты. И побежала по залитой равнодушной лунной желтизной брусчатке, гулко стуча острыми каблучками. Вязкий звук твоих шагов повис в плотном ночном воздухе. Он не исчез даже тогда, когда ты сама растворилась в плотном мареве опустившегося на Город тумана.

 

Я едва не бросился за тобой следом, чтобы догнать, обнять и вернуть — но остановился посреди дороги, не сделав и двух шагов.

 

Догонять тебя не было смысла...

 

Ведь параллельные прямые все равно не пересекаются...

 

Но Сеть каким-то образом сумела соединить две наши Вселенные, лежащие в разных, но так похожих мирах — в обоих есть Федерация и Империя, которые враждуют не одну сотню лет.

 

Но в твоем мире Империя убила Землю.

 

Тихую, спокойную планету.

 

Исторический заповедник...

 

Я бы не хотел жить в таком мире.

 

А ты наверняка захотела бы поселиться в моем мире, но...

 

Параллели не пересекаются.

 

“Мой дом — где-то там, на окраине...”

 

Я больше никогда не увижу Город.

 

Потому что я хорошо запомнил дорогу к уютному дому с белыми колоннами, на треугольном фронтоне которого приветливо горит, ярко мерцая, добрая надпись: “Я всегда рада видеть тебя!”

 

“Мой дом — где-то там, на окраине”, — доносит ветер тихую мелодию, наполняя черной печалью истерзанное сердце.

 

25 мая — 11 июня 2001.