Сейчас я увижу его… Того, о ком знаю ровно столько, сколько он сам позволил узнать о себе из своих сообщений. Он же обо мне – гораздо, гораздо больше, потому что я – женщина и мне не терпелось рассказать и то, и это. Вдруг ему интересно? Должен же он оценить все мои невидимые достоинства до того, как заметит очевидные недостатки. Интересно, много ли у меня недостатков? Слава Богу, хоть пороков … по пальцам пересчитать! Ладно, об этом сейчас не кстати. Мне кажется - я его вижу. Из окна прибывающего поезда. Или это не он?! Прибывать на поезде мне не хотелось. Поезд ассоциируется у меня со слишком большими расстояниями, разделяющими людей. Но именно так все и получилось – нас разделяли не десятки и даже не сотни, а тысячи километров. Он – с другой планеты. В то время, как на моей планете с трудом пробивалось сквозь ветра и дожди северное лето, жители его мира задыхались от зноя и страдали от засухи. Узнала я об этом далеко не сразу – оба мы написали в анкете сайта не те города, в которых живем на самом деле. Причем, выбрали один и тот же город, до которого мне добираться всего пару-тройку часов. Я – потому что название нашего населенного пункта вообще мало кому известно, его и не найдешь, если не знать заранее, что есть такой городок на земле. А он – по одному ему известным причинам. Почувствовав, как неохотно он делится личной информацией, я не стала задавать разоблачающих вопросов. Захочет, сам расскажет со временем, о чем он тоже не преминул заметить. Могла ли я предположить эти тысячи, разделяющие его со мной и с тем адресом, что он обнародовал? Конечно, нет! Спустя несколько месяцев переписки, ему все же пришлось, хоть и по частям, но открывать события своей жизни и места событий. Иначе о чем же столько разговаривать? За эти месяцы я привыкла время от времени открывать его страничку и вглядываться в лицо на снимках. Первое, что привлекло и толкнуло меня написать этому мужчине – его улыбка. Я больше не доверяю лицам без улыбок. И не каждая улыбка вызывает во мне ответные чувства – натянутость, нарочитость сразу бьют по глазам. Он же улыбался с монитора компьютера спокойно, естественно, так, как будто доброжелательность – неотъемлемая часть его характера. Характер в нем тоже, несомненно, имелся, да еще какой! Об этом я могла судить опять же по письмам. Характер очень самостоятельного, целеустремленного чеорвека, занимающегося ответственным делом. Окружающий его мир – опасен, по роду своих занятий ему приходится быть бойцом. Иногда буквально. Узнав об этом, я стала дергаться, не зная, когда увижу следующее письмо. Сомневаться в том, что вообще увижу, я себе сразу же запретила. Когда же мы с ним обнаружили еще и нашу общую склонность к писательству, то какое-то время обменивались преимущественно отрывками из собственных произведений. Не оценить его таланта (не просто способностей!) было невозможно. Присутствовало все – уводящий за собой стиль, неискоренимый юмор, глаз художника, подмечающий то, мимо чего пройдет человек, не повенчанный с литературой без оглядки. Стихи – без комментариев. Мне никогда таких не написать. Да и вообще, по моему мнению, мужская поэзия на головы поднимается над женской. Хотя стихи не могут быть похожими…

А люди – могут? Да и хорошо ли это, когда люди слишком похожи? Вдруг тот факт, что им нравится одно и то же станет источником ссор? Каждый начнет оспаривать право первенства на ту или иную мысль… Ох, как сложно уживаться с другим человеком, и в разы это труднее, когда за плечами имеется опыт. Да-да, я не оговорилась! Тебе кажется, что ты уже заранее знаешь, когда и что будет, кто что должен сказать, сделать. Начинаешь наблюдать – оправдаются ли твои ожидания? Если да, то может стать скучно, невыносимо тоскливо от похожести – зачем переживать заново уже стократно пройденное? Если же что-то пойдет по другому, и это может тебе не понравиться: наступает период в жизни, когда сюрпризов – никаких! – больше не хочется. Если вы испытываете то, о чем я тут говорю – не отчаивайтесь, это не конец! Это и есть то, что называют кризисом среднего возраста… Как из любого кризиса, из него надо выбираться. Не спеша, впитывая в себя ту мудрость, что принесли годы и, отсеивая шелуху, что больше не пригодится.

Шелухи во мне много, я везу ее с собой на первое свидание. Первое – с ним. Она внутри меня, моя шелуха, поэтому ее не сразу видно. И мне очень страшно, что, заговорив со мной, он поймет, что она там. Когда столько накоплений, одним махом не выбросишь. Моя шелуха еще не истерлась до состояния легкого праха, она имеет острые края, как расколотые скорлупки от орешков. Скорлупки от незабытых обид, от боли расставаний. Нет-нет, да вопьются изнутри, тогда я становлюсь другой - нервной, настороженной и подозрительной. Могу прицепиться к ничего не значащему слову, узрев в нем желание причинить новую боль… Такая я и сейчас. Сможет ли он это изменить? Захочет ли? Он и сам не знает, ведь в письмах люди одни, а в реальной жизни – совсем, совсем другие! Вот выйду я из поезда, что он скажет? А я? Сразу заберет у меня из рук поклажу или независимо двинется в сторону припаркованного неподалеку автомобиля? Ну, да не суть. Главное – посмотреть в лицо и увидеть ту самую улыбку…

«- Я отойду на минуту, закрою окно, стало свежо.

- А что ты видишь из своего окна?

- Ночью видны огни. Много огней. Еще я видел сегодня огромный воздушный шар. Он проплыл над городом под дождем, а потом скрылся за горизонтом…

- Днем. Что видно днем?

- …..Днем видны горы. Вершины нор. Часто вспыхивают салюты. Еще видны холмы и город – старые дома и много новых».

Так я узнала об этих километрах. Придавленная обрушившимся пространством, что даже пропастью не назовешь - это другая галактика! - законспирировала шок юмором. На юмор он и сам горазд, тут с ним не потягаешься. Но он не мог не догадаться, вернее, он знал, какое впечатление произведет это признание, потому, видимо, и оттягивал. Но все запретное и недостижимое становится во сто крат притягательнее. Так уж повелось. Однако взрослый ум заставляет искать смысл в том, что собираешься сделать. Затраты на достижение каких-то целей, измеряемые усилиями и деньгами – ничто, по сравнению с разбазариванием собственных чувств. По началу эмоций, а потом, если не остановишься во время, именно чувств. И часто – не только своих. Поэтому, прежде чем решиться на любую авантюру, надо крепко подумать. А думать не всегда хочется. Как выразился один мой знакомый, совершив неожиданный для всех, кто его знал, поступок, перевернувший судьбы сразу нескольких семей и его собственную – «я просто плыл по течению». По течению я не люблю, мне всегда хочется барахтаться, куда-то свернуть, заглянуть – вдруг, что-то новое пропустила, интересное? Поэтому я частенько получаю в этой реке жизни…топляками в лоб! Вот и в этот раз – где я и где Кавказский хребет?! И мужчина с тихой улыбкой, из-за работы которого у него убивают родственников. Этого мне точно нельзя было знать. Потому что я тут же решила – я его увижу. Хоть однажды. И то, что ехать к нему придется мне, а не наоборот, я тоже сразу осознала. И никогда не смогу объяснить, почему так, просто – знала и все…

Мягкий толчок, остановка. На перроне – толпа встречающих. Тот, кого я приняла за него, стал не виден из-за множества чужих голов. Во мне тут же разрастается настоящая паника, это уже не грезы, надо нырять в ледяную реальность. Боже мой, как страшно! Зачем я поехала?! Переписывались бы себе потихоньку, пока не сошло бы все на нет… Нет уж! Не люблю болота, насиделась! Сейчас достану с полки сумку и – к выходу. Так, спинку выпрямить, подбородок задрать… Как же я его найду? А вдруг я выгляжу смешно?! Этакая перепуганная сорокалетняя девица с выпирающими …скорлупками! И с диким взглядом, мечущимся по макушкам на платформе автовокзала. Вышла. Что-то никто не торопиться заключить меня в свои нетерпеливые объятия… Господи, я обозналась, он не пришел! Как же мне назад добираться, а вдруг ночевать придется? Где?! А вон и верхушки… Эльбруса! Ноги у меня подкашиваются, и в ушах начинает противно звенеть. Дрожат непослушные губы, все колючки внутри собираются в такую….ну, как у древних богатырей на руках висела, с шипами и шишками? С теми, что наносят смертельные раны. Я давно должна была умереть от количества подобных ран, но эта, видимо, контрольная…

- Света! Светлана! – доносится сквозь звон в ушах. Растерянно оглядываюсь, деморализованная настолько, что хочется присесть прямо под ноги людей, сжаться в комок, превратиться в крохотного мотылька и улететь за эти страшные, никогда не виданные мной горные хребты.

- Извини, не пробраться сквозь это столпотворение, - он легонько прижимает меня к себе, отодвигает, заглядывает в глаза, целует куда-то в бровь, вкладывает в мои руки три пунцовых длинноногих розы и отбирает сумку, - пойдем в машину. Ты, как, готова довериться моей стряпне? Я там приготовил, что успел. А потом, если не слишком устала, я тебе город покажу. Согласна?

Вроде ничего трудного в его вопросе нет, но меня вдруг замкнуло. Так я называю приступ молчания, что случается со мной в минуты сильного волнения. Ну, вот, не могу выдавить из себя ни словечка, хоть убей! Иду рядом с ним, беспомощно хлопаю ресницами и молчу, как дура. Не дождавшись ответа, он замедляет ход и заглядывает мне в лицо. Ему секунды хватает, для того, чтобы понять, что со мной происходит. Заявляет, что ему все ясно, домой, домой, домой! А там посмотрим. Домой...

Открыв дверь в квартиру, он пропускает меня вперед. Помогает снять куртку, проводит по комнатам, объясняя, глее и что я могу найти, показывает, где душевая и выдает пушистое полотенце. Сам спешит на кухню, позвякивает там чем-то, весело кричит, выясняя, что я люблю – чай или кофе. Я сижу на краю новенькой ванной, болтаю занемевшими в поезде ногами и разглядываю зеркальные полочки со скромным количеством тюбиков. В ванной витает почти незаметный аромат хорошего мужского парфюма… Да и вообще, у него хорошо, видно, что недавно был сделан серьезный ремонт, с привлечением профессионалов. Меня понемногу отпускает – атмосфера в этом жилище легкая. Оно не вылизано с педантичностью закоренелого холостяка, но и не захламлено, как у повесы. Быт занятого человека, который ценит редкие свободные минутки, не разменивается на мелочи и любит жизнь… Почему-то я так думаю. С кухни доносится кофейный аромат – варит сам! Для меня. На столе – пирожные, из белоснежной пены которых весело торчат хвостики вишни. Из-под стола появляется кошка, совершенно плебейского вида, но с чудовищными амбициями на треугольной морде. Мы заочно знакомы – читала о ней в его письмах. Так что о характере кошки наслышана. Вроде как она мне не слишком рада. Прошлась возле ног с воинственно торчащим хвостом и с независимым видом удалилась в недра квартиры.

- Вот, помнишь, я тебе писал - пришла сама, когда переезжал на эту квартиру, - весело пересказывает он мне историю их знакомства, пока мы кофейничаем, - теперь обижается, что часто уезжаю, бросаю ее одну. В отместку листья на пальме в лохмотья изгрызла, получилось деревце из радиоактивной зоны. Пришлось выбросить…

Он говорит, говорит. Это замечательно, что не возникает неловких пауз, заполненных мучительным молчанием. Я отвечаю, вставляю свои реплики, смеюсь. С ним просто невозможно не смеяться! Я очень ценю это, так как в основном мне самой приходилось всю жизнь быть смехотерапевтом, и силы мои поиссякли. Он снова предлагает свозить меня куда-нибудь, но мне не хочется выходить из этой наполненной ожиданием квартиры. Во всяком случае, сейчас. Я боюсь, что ниточки, сплетающиеся между нами в незримые косы, оборвутся от воздействия внешней среды. Любая ерунда может нарушить наш внутренний диалог, который мы давно ведем между строк, как однажды он написал…

Я встаю и подхожу к окну. Когда люди уходят к окну это может означать две вещи. Или человек хочет побыть один и отстраняется, таким образом, от оставшихся за его спиной, или он, наоборот, чувствует себя одиноким и показывает это другим. Я же отвернулась, чтобы собраться в единое целое, слишком сильно волнение, слишком громко пульсирует ожидание неизвестного. Как-то оно – сложится, нет ли? Вдруг возникнет ощущение фальши, Интернет-знакомство обернется банальностью, и надо будет притворяться, мысленно поторапливая отъезд? Как я переживу такое возвращение – приехав назад с опустошенной душой в дом, где я буду чувствовать себя еще более одинокой, чем до этой поездки? Авантюристка…среднего возраста!

Оказывается, я все это думаю, зажмурившись. Придя в себя, открываю глаза. Как здесь быстро темнеет! Буквально час назад, когда мы ехали с вокзала, было светло. И вдруг – упала ночь! Внизу – огни. Много огней. Здравствуй, Его Планета!

- Алло? Ты куда улетучилась? – подошел, встал рядом. Вот выдержка у человека – ни один мускул на лице не дрогнет! Но прерывистое дыхание выдает его волнение. Меня немного отпускает, я уже не чувствую себя такой брошенной в пустыне неизвестности.

Прошлое стремительно скатывается с моих плеч, как с горы – той, что я вижу сейчас из окна. И вдруг мне становиться весело...