Как семь раз за отпуск выйти замуж?

 

Рассказ.

 

Мощные двигатели, завывая от нетерпения, привычно разогнали по аэродрому дюралевую заостренную тушку пассажирского самолета и он, встав крыльями на воздух, дерзостно устремился к облакам, мрачной чередой плывущих над немецким портовым городом Гамбург.

 

Внизу поплыли, затуманиваясь, ухоженные немецкие рельефы; поля фермеров, селения, автобаны. Все напоминало расчерченный по линейке план. И лишь какие-то речушки, вольные и бесшабашные не подчиняясь законам геометрии виляли как им вздумается, образуя петельки и старицы.

 

"Интересно, почему дотошные немцы до сих пор их не выпрямят, не подчинят своему хваленному порядку?- глядя вниз отвлеченно думал Иван Николаевич возвращающийся на родину после отпуска, проведенного в Германии у сына.

 

Самолет, между тем, уже пробил облака, земля скрылась за их белыми грядами, несущимися с Балтики и не спеша стал одолевать севером Европы, по краю моря и суши неблизкое расстояние до Москвы. На мониторах "Люфтганзы" иногда высвечивалось нахождение самолета в пространстве, высота, скорость и тогда пассажиры чувствовали себя космонавтами, запертыми в герметическую капсулу. Экипаж самолета выполнял стандартный международный рейс " Гамбург- Москва."

 

Налюбовавшись заоблачными видами Иван Николаевич отвернулся от иллюминатора, в которое просачилось закатное солнце, и стал исподтишка разглядывать соседей, тая намерение обрести собеседников.

 

По-русски, разумеется, ибо немецкой речи он не знал вовсе и этот месячный визит к сыну в языкопознании ничего не добавил. Пассажиры вокруг говорили на разных языках, попробуй найди своего!

 

Рядом с ним, находясь в полудреме, сидела худенькая, небольшого роста, но со вкусом одетая, женщина в поблескивающих очках, аккуратной прической и и с пухлой от бумаг черной папкой на коленях. Примерно одного с ним возраста, как он определил себе сам. Ивану Николаевичу было сорок пять.

Над соседкой витало незримое облачко хорошей парфюмерии. И хотя Иван Николаевич не шибко любил эти штучки в женщинах , запахи ему на этот раз показались приятными.

 

" Не иначе деловая немецкая фрау,- неприязненно подумал Иван Николаевич.- Летит в Россию от какой-нибудь германской фирмы охмурять русских бизнесменов.

Они, сукины дети, на задних лапках перед иностранцами пляшут, за валюту готовы Родину с потрохами продать. Вместе с лесами и полями. Главная для них- нажива, зеленые бумажки эти... А ведь еще вчера эта жадная свора в партии и комсомоле состояла. Про любовь к отечеству, и про ум, честь и совесть эпохи талдычила. Как времена изменились. Умные и глупые поменялись местами. Как говорит у нас на заводе сварщик Умар из Узбекистана :" Когда караван поворачивает- хромой верблюд оказывается первым!"

 

Иван Николаевич жил в старинном русском городе Тверь, именуемом раньше Калининым, работал токарем на вагоностроительном заводе , и ежегодно навещал мать в деревне. Там, в многострадальной глуши уже все, и поля и скотные дворы пришли в запустение, но оставалось одно несомненное богатство- лес.

 

В последний свой приезд в деревню Иван Николаевич заготавливая дрова столкнулся в лесу с двумя шустрыми мужичками на лыжах. Он рубил всегда готовую к дровам простецкую ольху, растущую неистребимо, как чертополох, по низким местам.

 

Неподалеку располагалась большая делянка строевого леса. Отборного, зрелого. Не стволы, а струнки. Иван Николаевич с детства знал, что отсюда лес никогда никому не выдавался. Даже погорельцам.

Два незнакомых лыжника торопливо шныряли по заповедному квадрату и затесывали топориками самые лучшие деревья. Умаявшись, так что пар от них пошел клубами, сели покурить.

 

Иван Николаевич подошел к ним, посчитав их помошниками лесника. Мужички, отчего-то перед ним разоткровенничались.

 

- Мы , батя, не лесники, а совсем наоборот, мы разведчики лесной мафии! Заброшены сюда на время, - криво усмехнувшись, сказал один из них.- Диверсанты, так сказать...

 

- Какие разведчики?- дернулся он.

 

- Бегаем, лесную аферу готовим. Отмечаем лучшие деревья, дороги находим. Ночью прибудет сюда главный отряд с передовой техникой. У них связь, охрана, освещение. Все местное начальство куплено. Уже через день лес этот пойдет за границу, и в живую валюту обратится.

 

- Выходит милиции сообщать бесполезно?

 

Они рассмеялись.

 

- Да тебя , деревенщину, на печке и пришьют... Рашка лапотная!

 

С тех пор он втайне не долюбливал бизнесменов. Вот и сейчас косо посмотрел на соседку, летящую с ним в одном самолете, и пренебрежительно отвернулся, провернувшись мускулистым телом в кресле. Все они, буржуи, одним миром мазаны.

 

От его неловкого движения у соседки свалилась с колен папка. Бумаги веером скользнули на пол. Он внутренне напрягся ожидая потока неизвестных ему слов. А сам почти автоматически чертыхнулся:

 

- Тьфу! Мать честная...Извините!

 

И тут он, к несказанному облегчению услышал родную речь:

 

- Эка беда! Сама виновата... Развалилась, недотепа в кресле, как у себя в Рязани. Даже заснула...

 

Речь была не просто родная, но еще и с певучими оттенками. В немецком языке их нет. В нем даже о любви говорят на резком фельдфебельском наречии.

 

- Так вы из Рязани?- радостно ухватился за ее слова Иван Николаевич.

 

- Из нее матушки...

 

- Вот те раз! А я из Твери. Да мы с вами почти земляки...

 

- Правда, из Твери?- радостно воскликнула она.- Это в которой " Муж в Тверь, а жена в дверь?"

 

- Точно!- улыбнулся вконец осчастливленный Иван Николаевич.- Бывший город Калинин. В отпуске я был в Германии. Сподобился чертову заграницу посмотреть...

 

- И я в отпуске! Тоже сподобилась...

 

-- Знаю я Вашу Рязань,- гордо заявил Иван Николаевич.- Помолоду службу в армии там проходил. В Турлатове.

 

- В Турлатове?- восхитилась она и посмотрела на него с благоговением.- Вы летчик?

 

У нее было маленькое правильное лицо и по-детски любопятные серые глаза.

 

- Какой из меня летчик! В стройбате вкалывал. Летную полосу расширяли. Истребители над головами разгонялись. Оглохнуть можно... А Рязань красивый город!

 

- Спасибо! Я тоже люблю его... Главным образом за старину.

 

- А я сперва подумал, что вы немецкая бизнес-леди.- Он кивнул на забитую бумагами папку. Незнакомка уже подняла с пола все листы и запихала их внутрь.

 

- Ой что вы! Какой бизнес! Я обычная рязанская провинциалка,- с неприкрытой иронией к себе и с прежним добродушным тоном продолжала она , и смешно, будто зачураясь от лешего, всплеснула маленькими ухоженными руками. - Что, разве не похожа?

 

- На обычную не очень. Учительницу по виду напоминаете,- осторожно высказал он догадку.

 

- А ведь вы правы,- весело согласилась она.-- В проницательности вам не откажешь. Я , действительно, учительница. Биологию в школе преподаю...Инфузории-туфельки, устройство лягушек, теория Дарвина. И так почти двадцать лет. Инфузории и лягушки. Представляете ужас какой! Люди женятся, разводятся, в космос летают, а у меня инфузории да лягушки... Пол- города в лицо знаю.

 

- А на Германию зачем отпуск потратили?

 

- К дочке в гости. Она уже несколько лет здесь живет. А вы что делали за кордоном?

 

- Сына навещал. Он у меня врач,- с гордостью сообщил Иван Николаевич.

 

- Мы с вами похожи. Наши дети маются по заграницам. Моя дочь в Германии откровенно несчастлива... Беда, прямо... Одинокая, работы приличной нет. Хоть , покупай обратный билет на Рязань! - печально вздохнула она.

 

- А мой сын вроде неплохо в неметчине устроился,- с гордостью сообщил Иван Николаевич.- Жена у него тоже врач! Они окулисты... Недавно свою глазную практику открыли, даже слепые немцы к ним лечится тянуться. Александр у меня стопроцентный русский, как и я. А жена его Марта из немок. Еще в институте медицинском в Твери у нас познакомились. Я сперва против был этой Марты. Разве мало русских девушек. Не хватало еще с немцами нам роднится. У меня дед и дядя на войне погибли. Наш город немец хуже Батыя разорил. Но Сашка мой упрямым оказался. Привел как-то невесту домой. Ничего девушка оказалась. Умная, красивая, интеллигентная, слова поперек не скажет ... А главное- жене она приглянулась. Сразу дочкой называть стала. Теперь жены моей уже нет. Пять лет прошло после смерти. В типографии работала. Вредное производство. Рак печени у нее случился. А я обычный токарь. В Твери на вагоностроительном. Мы недавно партию специальных вагонов изготовили. Для перевозки ядерных отходов. Сутками из цехов не вылазили. Начальство меня уважает за опыт. В чертежах разбираюсь. Мне десять раз, как молодым токарям повторять не надо... Я нутром чувствую- какая у инженера- проектировщика мысль зародилась. Могу даже разубедить, если глупость предлагает. Часто они со мной советуются. Ну вот. Поженились они, а потом оба в Германию, как дорога туда наладилась уехали...Теперь устроились в чужбине, окрепли... Работа есть, внучка растет. В доме всякой кухонной техники полно. Даже сыр и колбасу ленятся ножом резать. Машинка специальная есть. По компьютеру можно из космоса дом мой посмотреть. Даже голубятня видна...

 

-- Вы должны гордится Вашим сыном!- убежденно сказала она.

 

- А лучше бы в России остался. Врачи везде нужны... И у нас слепых полно!

 

- А моя Светлана не может прижиться. Она как и я педагог. И муж ее однокурсник был. Как приехали в Германию, сразу ее бросил... На немке женился. Вы впервые побывали в Германии?

 

- Да!- сразу сознался Иван Николаевич.- И больше не поеду. Пусть теперь сын приезжает в гости ко мне.

 

- Вам не понравилось в Германии? - тихо, будто конфузясь, спросила она.

 

- Неуютно мне там. Да и всем русским людям похоже. Немцы в укор нам живут. Мы их разгромили, а они хоть бы хны, наладили свою жизнь, а русские никак из руин не выберутся. Раньше мы брали немцев в плен, теперь сами сдаемся им. Поднимаем ладошки еще дома, и так с поднятыми руками через границу и идем... Нехорошо это!

 

-- А я в Германии уже семь раз побывала,- сообщила соседка.

 

-- Семь раз! - изумился Иван Николаевич.- Вам что тут медом намазано ?

 

-- Все гораздо хуже! Я семь раз выхожу замуж...

 

-- Замуж семь раз!- вскрикнул Иван Николаевич.- Вы это серьезно?

 

-- Да!- она сняла очки и потерла кончиками пальцев мокрые глаза.- Такая вот я непутевая! Мечтаю жить рядом с дочкой. А для этого мне нужно выйти в Германии замуж. Ищу женихов, изучаю немецкий язык. То, что вы приняли за деловую папку на самом деле конспекты уроков. Грамматика, словарный запас... Я в первом классе.

 

- Ну и какие успехи обучения?-поинтересовался Иван Николаевич.- Надо же! В таком возрасте быть первоклассницей.

 

- Толку чуть!- горько усмехнулась она.- Чужой язык как неприступная крепость. Она по камешку собиралась веками.Ведь недаром филологи утверждают, что язык-это единственный продукт общества который создается всем народом.

 

- Может и так!- не стал спорить Иван Николаевич.- Мы с сыном как-то гуляли в парке и проходили мимо собачьего приюта. До этого собаки молчали, лежали сытые по своим домикам, а едва мы заговорили по-русски, так все разом залаяли, так озлобились, знаете, будто кто им команду подал... Видать, не любят русский язык. Да и немцы тоже...За дикарей нас считают. А кто в космос первый полетел?

 

- И у кого колбаса два двадцать стоила? У кого самые длинные в мире очереди были?- усмехнувшись, добавила она.- Дело тут не в самом русском языке, просто его носители, русские люди и страна их пока не очень уважаемы в мире из-за своей экономической отсталости. Отсюда и пренебрежение Россией . Да еще этот развал Союза. Ведь создавать современное оружие, даже летать в космос - это еще не признак высокого уровня жизни народа. А во-вторых, Германию за всю ее многовековую историю, буквально поставили на колени во Вторую мировую войну именно люди, говорившие по- русски. Давайте же, наконец, познакомимся.

 

-Иван Николаевич я! А фамилия моя - Егоров. Очень легко запоминается,- сказал он.

 

- Это невероятно!- округлила она глаза. - А я Лидия Николаевна. И тоже Егорова. Чудеса прямо на воздушных трассах происходят. У нас одинаковые фамилии и отчества. Мы случайно с вами не родственники. Давайте разбираться, товарищ Егоров. Возможно ваш отец имел побочное потомство, и мы с вами брат и сестра. Они такие мужчины! Во всяком случае так хотелось бы этого. Я в семье была одна. Ни братьев , ни сестер. Вам сколько лет?

 

-- Сорок пять! В ноябре мой день рождения.

 

--Ух!- она огорченно вскинула тонкие дужки бровей -- Мне тоже сорок пять. Родилась в сентябре. Моя догадка начисто отпадает. Не могут же, в конце концов, у одного человека родится дети с разницей всего в три месяца. Или как?

 

- Конечно не могут!- авторитетно заключил Иван Николаевич, расстегивая спасательные ремни.- Вы же биолог! Даже туфельки-инфузории так быстро не размножаются.

 

- Они могут! А вот люди нет!- рассмеявшись согласилась она.

 

За иллюминаторами раскинулась Балтика. Как белые царапины на голубом стекле виднелись следы шедших куда-то кораблей.

 

- А почему вы так долго не можете замуж выйти?- поинтересовался Иван Николаевич.

Женихи, видать, плохонькие попадаются?- Вы то еще ничего. Руки -ноги на месте, профессия умственная, живете в Рязани, морщин особых не видно. Как говорится- в сорок пять, баба ягодка опять...

 

- Спасибо, Иван Николаевич!- зарделась та.- Уж какие были женихи, не могу судить.Ведь я их, как, это ни странно ни одного и в глаза не видела. Женихи нынче, ох, странные какие пошли. Сперва пишут, рекламируют себя в интернете, а как дело до реального знакомства доходит- исчезают, как нечистая сила на рассвете.

 

- Мужчины свободой дорожат!- веско сказал Иван Николаевич.

 

- Правда в этот раз один жених-немец живьем объявился. У него отец в России воевал, и завещал сыну женится на русской. И он,наконец, решил исполнить его наказ. Только почему на восемьдесят пятом году жизни? Я правда тоже не молодая, но этот жених мне в дедушки по возрасту годится.

 

- Не отчаивайтесь!- оптимистически протянул Иван Николаевич. - У нас, к примеру, в заготовительном цехе кладовщицей на инструментах одна могучая женщина работает. Она мужа уже двадцать лет ищет. Детей восемь человек за это время нарожала. И вьетнамцы есть, и казахи, и цыгане... Ищет до сих пор, надежды не теряет. Хотя некрасива так, что наверное ни одному мужику еще ни разу не приснилась. Даже мне намеки делает. Хоть росту я ей до плеча. Извините, если что не так сказал.

 

- Ничего страшного! Мы , женщины, все по природе одинаковы.Хоть бабой ее назови, хоть фрау. Но я про решила так- больше не буду выходить замуж. Достаточно попыток было. Устала. Нечего людей смешить. И не будем больше об этом! Вы, Иван Николаевич, долетите до Москвы, а потом как я понимаю, пригородной электричкой в свою Тверь поедете?

 

-Точно!- кивнул он наполовину побелевшей, коротко стриженной головой. - Я живу не в самой Твери, а в пригороде. Там у меня свой дом имеется, сад, голубятня, маленький пруд с рыбой...Даже кролики. И елка живая на участке есть. Мы ее всегда в Новый год украшали. . Я токарь на заводе, целыми днями с металлом имею дело, приятно потом с живой природой повозится...

 

- Как я вам завидую! Яблони, сливы, вишни. Прямо рай какой-то!- Она даже блаженно зажмурилась.- А у меня в Рязани только однокомнатная "хрущевка" в центре города и больше ничегошеньки. Ни дачи, ни гаража, ни кошки, ни собаки. Боюсь заводить живую душу, при моих разъездах кто за ними присмотрит? Я всегда мечтала покопаться в земле...

 

Самолет пошел на посадку. Была глубокая осень, и внизу сеялся мелкий назойливый дождь. Самолет потряхивало, снижаясь , он шел в густой шуршащей тьме, а когда прикоснулся к родной бетонке, то оказалось, что на родине уже вечер.

 

Тверичанин Иван Николаевич и рязанская учительница Лидия Николаевна , а так же их багаж, и документы прошли строгий паспортный и таможенный досмотр и, наконец, легализовавшись, они вздохнули с облегчением. Наконец вернулись на Родину.

 

У обоих оказалось много багажа- заграница не отпустила их с пустыми руками. У Ивана Николаевича были в основном инструменты- немецкая электрическая дрель, портативный сварочный аппарат, набор слесарных ключей. Он был яростным патриотом, но против качественно сработанных немецких товаров не устоял. К тому же Иван Николаевич был левша и закупки делали в специальном магазине, где все было подогнано под левую руку. Это поразило его больше всего. Буржуи оказывается давно в тонкости левшей вошли. Да еще на немецкой таможне ему вернули часть денег за покупки. За то, что приобрел немецкие вещи.

 

В московском аэропорту они наняли такси, которое быстро домчало их до вокзала. Но тут их подстерегало разочарование- последние вечерние электрички уже разбежались по своим пригородам , а очередные ожидались на рассвете следующего дня. И до Рязани, и до Твери.

 

Ненадолго опечалившись,они стаскали пожитки в одну кучу, и с привычной терпеливостью, которой щедро одарены лишь русские люди, покорные и гореустойчивые, стали вместе коротать длинную вокзальную ночь..

 

Под утро Лидия Николаевна проголодалась. Иван Николаевич, оставив ее охранять багаж, отправился в буфет за съестным.

 

На вокзале он неожиданно столкнулся с земляками- бомжами из города Твери. Существа эти, как известно, живут в точном соответствии с заповедями божьими. Они, как птицы небесные, не сеют, не пашут, а сыты бывают. Романтики эти продвинулись еще дальше в исполнении Писания, ибо кроме хлеба насущного незримая рука подавала им еще ежедневно и выпивку.

 

- Мы ,отец, тоже прочухали последний поезд....Кемарим до утра,- сказал один из них, молодой, то ли грязного, то ли загорелого вида мужик, яростно почесывая спутанную шевелюру волос, в которой, вероятно, прокармливалось немалое количество вшей.

 

- Что Вы в Москве делаете?- спросил Иван Николаевич.

 

- Днем здесь прокармливаемся. А ночевать домой ездим. В Твери вокзал нам дом родной. Там менты подобрее, и лежаков побольше. А в Москве лютуют.Московская милиция, это не люди, а ментозавры! Любому ноги на шее бантом завяжут, суки! Так и существуем, вся жизнь в пути. Как у настоящих романтиков...

 

- Вы же молодые? Работать можете!

 

- Нет уж, батя! Уволь! При этой власти нам западло горбатится.Не лохи какие-нибудь. На мафию, и депутатов пуп надсаживать не желаем. Горбатый Стаханов нам ни пример! Лучше горькая, да свобода! Живем от забора до обеда!

 

Иван Николаевич, глядя на бездомных, вдруг остро затосковал по своему дому, и с радостью представил скорую встречу с ним... Забот по осени полно. Надо готовить к зиме сад, утеплить клетки для кроликов, забросать снегом пруд с рыбой. Дом невелик, да сидеть не велит. Потом мысли его вернулись к своей рязанской попутчице. Какая же она все-таки неприспособленная к этой жизни. И неприятно стало, что она намеревалась выйти замуж за какого-нибудь старого въедливого немца, помешанного на своем орднунге.

 

" Сейчас я отправлю ее домой,- неспешно размышлял он,- а под Новый год приглашу к себе в гости. Рождество вместе отметим. Елку живую перед домом снова украшу. Пять лет уже, после смерти жены ничего не делаю. Будто жизнь остановилась. А ведь еще совсем не старый. Да и она не старуха. К тому же мы с ней ровесники, и однофамильцы. Это надо же какое совпадение! Как будто знак какой-то свыше! Опять же образованная она... Не стыдно даже перед Сашкой и Мартой будет. А в Германию мы еще вместе съездим. Определенно, все складывается замечательно!"

 

За общением Ивана Николаевича с земляками пристально следил дежурный московский милиционер.

 

Едва тверской токарь расстался с одноземцами -романтиками сержант милиции перерезал ему дорогу, и механически козырнув, запросил документы. Бегло осмотрев паспорт, заявил:

 

- Вы похожи на лицо кавказской национальности?- и похлопывая документом о раскрытую ладонь, с презрением, свойственным только жителям столицы по отношению к провинциалам уставился на коренастого тверского мужичка.

 

-Я лицо кавказской национальности? - изумился Иван Николаевич.- Сержант! Ты хорошо прочитал паспорт? У меня русские имя, фамилия , и отчество. Русские дальше некуда. Как квас, портянки., и банный лист, что к заднице прилипает.

 

- Тем более,- загадочно отозвался сержант, и его презрение перешло в раздражительность, словно он был учителем, у которого иссякает терпение перед несмышленным учеником. - Пройдемте , гражданин со мной! В отделение милиции. Для выяснения личности.

 

-Я только что прилетел из Германии. Ездил по визе к сыну,- сообщил он, думая тем самым вызвать прежде так свойственное русским раболепие перед заграницей.

 

Но его, этого раболепия давно уже в России не было.

 

Пришлось Ивану Николаевичу, у которого не было времени бороться с коррупцией в московской милиции, что бы он непременно сделал в другом случае, потому что был из рабочего, трудового класса, и по-прежнему считал себя солью земли, дабы его не потащили в отделение для установления некавказской национальности, вытаскивать из бумажника довольно крупную бумажку для этого наглеца в погонах, который наверняка был родом из той же провинции.

А сам, играя желваками подумал: " Вот до чего, мать вашу, допрыгались... У меня дома три альбома фотографий лежит. Мы с женой помолоду много раз на южных курортах отдыхали. И все было отлично- вино, море шашлыки, друзья- кавказцы, веселые, радушные, гостеприимные. Любой советский человек это подтвердит. А теперь горы кавказские будто с места стронулись, и пошли войной на Россию."

 

Но взятка наглому московскому милиционеру как оказалось вскоре, была не единственная, и не самая крупная потеря за эту ночь.

 

Вернувшись к своей рязанской спутнице, Иван Николаевич пораженно, точно его ударили обухом по лбу , застыл на месте , не желая верить случившемуся.

 

Лидия Николаевна, свернувшись калачиком, безмятежно спала в жестком вокзальном кресле, а все их вещи, целая гора чемоданов и сумок, стоявшая прежде сбоку от нее исчезла. Подчистую. Как ураганом смело. Он сразу догадался, что случилось! Это продемонстрировали свое наглое умение московские вокзальные воры. Классно и безжалостно!

 

Он, не на что не надеясь, повертел головой во все стороны, бросился к сержанту, разглядевшего в нем кавказского джигита, но того уже не было на месте, и бомжи тоже куда-то пропали... .Пассажиры глядя на его метания зевали и равнодушно отводили глаза.

Приближалось утро. Народ стекался к пригородным поездам. Где-то уже стояли, разогреваясь перед дорогой зеленые электрички на Тверь и Рязань.

 

Мучаясь не столько от потери багажа, и таких нужных ему инструментов, купленных сыном, а оттого, что ему прийдется возвращать свою доверчивую спутницу в суровую реальность, он, кашлянув, легонько тронул ее за худенькое плечо.

 

Она проснулась не сразу, а только поморщилась чуть, и глубоко, по-детски вздохнула. Радостно и безмятежно. Он снова потряс ее рукой. Она открыла глаза и тотчас узнала его. Безмятежная, как у ребенка, улыбка озарила ее помолодевшее лицо.

 

- Что, Иван Николаевич? Уже пора?

 

- Да!- сказал он.- Утро!

 

- Вот и расстаемся мы! - вздохнула она, пытаясь нащупать свою сумочку, которую воры тоже прихватили с собой.- Закончились наши путешествия. Я так рада, что познакомилась с Вами!

 

- Тут дело такое, Лидия Николаевна,- сохраняя невозмутимость сказал он.- Вообщем неприятности у нас.

 

- Как это? - она с ужасом в глазах, в одно мгновение захлестнувшим ее зрачки села и огляделась,- Иван Николаевич, а где же наши вещи? Ведь ничего нет!

 

- Воры местные постарались.- с натянутой беспечностью сказал он.-Я в буфет за едой ходил, а Вы заснули, а они, знают свое дело, никогда не спят. Их тут на вокзалах целые шайки орудуют. И свидетелей теперь не найдешь. Опроси хоть всех подряд. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Такие нынче нравы. Все запуганы. Так что, Лидия Николаевна, крепитесь, нам прийдется смирится с пропажей вещей. Русская пословица говорит: "Как пришло добро- так и ушло!"

 

-Иван Николаевич,- дрожащим голосом произнесла она,- но у меня же пропали все документы и деньги.Паспорт, диплом мой. Даже ключей от квартиры нет. Господи, какой ужас!

 

И она заплакала уже по-настоящему, горько и безысходно.

 

- Что же это происходит...Москва называется,-всхлипывая, бормотала она,- я за это и не люблю ее. Здесь живут все лучшие люди и все негодяя страны. Что же теперь делать?

 

Он решительно взял ее за хрупкую ладонь, приподнял с сидения, и властно потянул за собой.

 

- Куда? - выкрикнула она сквозь слезы.- В милицию? Правильно! Это я во всем и виновата! Заснула.

 

- Не будьте так наивны, Лидия Николаевна. Какая милиция?

 

-Тогда куда же вы меня тащите? Она упорно пыталась вырваться.

 

- Я не могу бросить Вас в таком состоянии. Едем со мной! В Тверь. Электричка через десять минут уходит. Поживете в моем доме, успокоитесь, а там что-нибудь придумаем. У меня и деньги и документы целы... А на работе еще отпускные не получены. Так что проживем.

 

Она пыталась вырвать ладонь из его сильной руки. А он продолжал тащить ее за собой. И только у самых касс обреченно вздохнув сказала она:

 

- Отпустите! Мне больно! Я не убегу. В Тверь, так в Тверь! Согласна! Большое вам спасибо!