"Черногорские принцессы, тайна мсье Воше, Распутин и другие…" Попытка исторического расследования.

 

О них известно не так уж много.. Обрывочные записи в дневниках особ императорской крови, несколько строк или глав в книгах, посвященных последним представителям династии Романовых …Черная тень проклятия будто бы лежит на них с самого появления в блистательных и холодных кругах петербургского столичного бомонда. Великие княгини Анастасия и Милица Николаевны, дочери короля Черногории Николы I Негоша и королевы Милены Вукотич… Единственные православные от рождения дамы Царствующего Дома Романовых..

…Они привлекали внимание диковатой, необычной, южной красотой: обе статные, смуглые, слегка горбоносые. Но такая "родовая" неправильность профиля делала их в глазах многочисленных претендентов на руку и сердце только еще более очаровательными.

" Истинными сокровищами маленькой Черногории" называл своих дочерей – принцесс король Никола, хотя иногда шутливо сокрушался, что сокровище такое много хлопот требует и ему проще было бы утопить дочерей своих в водах сине – прозрачного ледяного Скадарского озера. В это озеро по утрам смотрелись густые туманы или кучерявые облака. Облака, думалось маленьким Милице и Стане, были больше похожи на овец с длинною, мягкой шерстью, на концах упруго завивающейся колечками. Руки тонули в этой шерсти словно в пуху. Руно мериносов черногорских славилось издавна на всю Европу, а перезвон нежных, крохотных колокольцев на шее овечек был, пожалуй, самою первой мелодией для маленьких принцесс из края легенд Монтенегро. Под нее они учились танцевать, забавно приподнимая вверх крохотные руки и зябко скользя ножками по дубовому паркету огромных прохладных зал и гостиных, наполненных старинными портретами в овальных и продолговатых рамах, огромными напольными вазами, на которых сохранился налёт бронзовой патины, переплетающийся с червленым узором, изображающим причудливые цветы и пышные виноградные гроздья…..

 

…Когда подросших принцесс привезли в Санкт – Петербург, огромную чопорную столицу России, со скользящими в каналах зеркальными отражениями белых колонн бесконечных дворцов; с причудливым, почти античным, амфитеатром Арсенала и куполом Иссакия, величественно блистающим в закатных лучах зябкого, неспешного солнца, словно бы второпях заглянувшего сюда с соседних, холодных финских берегов; они недоуменно и зябко поеживались в своих нарядных мериносовых пелеринках. В их родной долине Скадарского озера тоже царила прохлада, но не такая пронзительная, как здесь! Холодный мрамор скользких ступеней Смольного собора, неподалеку от института, где им предстояло учиться, еще более усилил их страх тем, что проведя ночь в дортуаре воспитанниц, Милица и Анастасия впервые услышали немного жутковатую легенду о том, что часто по ночам коридоры и анфилады гостиных и классных комнат института посещают приведения в образах умерших от болезни маленьких смолянок или же, ещё лучше того: в лице самой Государыни Екатерины Великой.

Маленькая, величественная, плавно двигающаяся, она часто неслышно скользит по коридорам и лестницам, словно сходит с картины Левицкого, протягивая правую руку в широком милостивом жесте. И в этой изящной длани не хватает для всей полноты картины только шара державного!

- Ну, а я бы вместо Державы непременно дала Государыне апельсин! – задумчиво и восторженно прошептала Милица, выслушав таинственный рассказ маленькой изящной Дины Коссиковской , одной из первых учениц класса, "кафеек" - А что? Он тоже похож на шар. Приведения – волшебники, они могут обратить что угодно и во что только захотят. И апельсин уж точно стал бы державой. – уверенно заключила Милица, чуть пожав округлыми плечиками в ответ на недоуменный взгляд Дины - Что же тут удивительного!

- Да – аа ! - вступила в разговор молчавшая до тех пор Анастасия. - Но, пожалуй, еще удивительнее то, что собор Смольного института начинает кружится, если несколько раз объехать вкруг него. Он словно бы парит в воздухе… Тяжелая, позолоченная птица….. Ты заметила, Мили? - Сестра кивнула ей в ответ. - Вот только жаль, что мы не сможем в нём повенчаться. Это было бы так красиво: горностаевые и собольи мантии, екатерининские ленты через плечо, прозрачный флёр фаты… Но для особ Императорского дома к венчанию вечно предназначен собор Петра и Павла в этой мрачной крепости, где стоят все имперские гробницы . Фамильный склеп, а не храм! Впрочем, мне повезет больше, второй раз я буду венчаться в ялтинской церкви, в Крыму. Только будет это не скоро.

- Стана, ты фантазёрка еще большая, чем я! Ну как это может быть – два раза венчаться?! Ведь членам Императорских и великокняжеских фамилий разводы и вовсе запрещены. Да и откуда нам знать, за кого мы с тобою выйдем замуж?!

- Я уже точно знаю Ты - за двоюродного брата императора Александра Третьего, князя Петра Николаевича, а я - за герцога Георга Лехтейнбергского В его жилах течет кровь Романовых и Богарнэ.– Стана сморщила очаровательный носик, наклонила голову к правому плечу… - Смотри, Милица, не прозевай хорошего жениха за своими толстыми книгами о пророчествах и видениях… Они, эти книги, medames, представьте себе, ей нравятся более, чем даже и романы королевы Елизаветы Румынской! Или же - повести Лидии Чарской.. Что ж, верно, так и лучше… По моему, госпожа Чарская слишком уж восторженная особа. В романах Анны Редклиф поболее интересного. Все там сдержанно, но все - полно тайны. Готические, холодные замки, родовые гербы и секреты, секреты А еще мне нравится "Лихтенштейн " Гауфа.. Но папА Никола не позволяет мне читать о Германии. Ему только и нужно, чтобы я знала наизусть, и во сне, черногорские легенды и род королевы Милены до седьмого колена. Я и знаю! – Стана снова вздохнула кротко и коротко. – Читаю любимые мои книги тайком. Ну, а Милица же и совсем не читает о средневековой Германии. Она все лишь смеется… Смеется так, словно весь день ела шоколад. Или – плавала в холодном озере. Ее интересуют разве что германские Лорелеи – русалки. Она и сама, как Лорелея. И взгляд у неё загадочный.. Приворожит, притянет, оглянуться и не успеешь! Осторожнее, mesdames! Держитесь подалее от моей Милицы. Она ведь может Вас зачаровать. И никто и никогда Вас не расколдует. Кроме меня! – тут Стана смеялась, странно опуская ресницы, словно скрывая в них ярко и коротко блеснувшую молнию. – Но я ведь могу и не захотеть этого. Так что, уж лучше пойдемте играть в серсо, во дворе….

 

….Права оказалась Стана - Анастасия. Едва сестра её, принцесса черногорская Милица Николаевна, одною из первых учениц, с золотою именною медалью Императрицы Марии Феодоровны, блестяще окончила курс Смольного, как в июле 1889 года, двадцати трёх лет от роду, вышла замуж за Великого князя Петра Николаевича. Салютовали пушки в столицах и гарнизонах в честь венчания черногорской принцессы с романовским потомком, блистали роскошью меха парадных мантий, переливались стоцветными огнями сапфиры и изумруды, отбрасывая легкие полупрозрачные тени на украшенный тысячесвечными паникадилами главный придел нарядной придворной Петергофской церкви.

Милица могла быть вполне, вполне довольна собою: " без единого выстрела" ее чары покорили сердце застенчивого, молчаливого и впечатлительного князя Петра Николаевича, хоть и поговаривали в высшем свете, что ей в этом "амурном" деле усердно помогали три мага, приглашённые не то из Парижской академии оккультных наук, не то из самой Черногории. Да уж мало ли, действительно, какие ещё чудеса там водятся, в далекой Скоропадской долине!

Но уж что - что, а овладеть сердцем и помыслами князя Петра было принцессе Милице не очень то и сложно. Она умела окутать, окружить мягким, ненавязчивым теплом и заботою любого, кого желала - много притягательного было в ее взорах, изящных, порывистых движениях, рассказах о таинственном, мистическом, обо всем, что тепло, ему явно не доставшееся с самого детства, ибо родители, погруженные в свои дела и проблемы, конечно, блестяще исполняли свой долг: дали детям прекрасное образование, "отполировал" светские манеры и привычки, познакомили с кругом молодежи и родных, которые всегда могли и желали составить хорошую компанию при удобном случае; позаботились родные и о карьере – у Николая, старшего брата, она была сугубо военной, а Петра, по слабости здоровья и склонностям натуры, отвлекли архитектура, инженерное дело и искусство - он неплохо разбирался в живописи; - но вот частичку тепла душевного дать не то, что боялись, а как бы - и позабыли… Или же - вовсе не знали, что это такое? Петр Николаевич тут затруднялся гадать о чём - либо, а лучше сказать – не желал вовсе. К матери, Великой княгине Александре Петровне, урожденной принцессе Ольденбургской, человеку верующему, кроткому и молчаливо сдержанному, он относился с большою нежностью и благоговением, отца - шумного, грозного, величавого и манерами и ростом, несколько сторонился, всегда в его присутствии чуть робел, а потом не мог себе этого простить….. Впрочем, с отцом Петр в доме сталкивался редко, тот все больше пропадал в гостиных своих многочисленных пассий – балерин Мариинского театра. С недавних пор правда, отважился отец выбрать из сонма прелестниц Терпсихоры всего одну - корифейку Екатерину Числову, и в открытую называл ее своею "незаконной женой". Санкт - Петербург полнился слухами, что прижил с этою Числовой князь Николай целую череду детей, которым, по милости Императора Александра Третьего, великодушно дана была фамилия

" Николаевы", но Петр, как благовоспитанный человек и добрый сын, в разговорах с нареченною невестой, а потом и – женою - этой темы не затрагивал. А сама Милица не расспрашивала о многом. Предпочитала рассказывать о дворце в Петине, о том, какой сад, весь в чудных крупных кустах роз был при том дворце, и как любила она купаться в прохладных озерах Скоропадья.

Вскоре после женитьбы в семье Петра Николаевича уже ждали первенца, а для того, чтобы не одолевала Милицу Николаевну тревога за слабое здоровье супруга решились построить в крымской усадьбе Дюльбер, на удельных землях, в пышности и красоте благословенного края виллу в мавританском стиле, по собственноручным чертежам Великого князя, в сто комнат – менее нельзя было, много гостей приезжало к ним: родня, шумная и веселая, светский круг

" золотой молодежи" - все эти царскородные племянники и племянницы, братья и кузины, сестры и тетушки… Да и само семейство "Петровичей" росло быстро: Роман, Марина, Елена, – дети появлялись один за другим. И как Милица, пестуя их, еще умудрялась быть в курсе всех светских сплетен и новостей, читать свои таинственные книги и писать сама, Петр Николаевич, тихо погруженный в свои архитектурные изыскания и труды по инженерной фортификации, понять не мог… Впрочем не пытался. Был просто счастлив, что она рядом, что с нею можно было и говорить обо всем, и молчать - о еще бОльшем. В доме же родителей его разлад только креп. Великая княгиня Александра Петровна, отчаявшись найти в сердце мужа хоть какое то понимание, обратилась к императору Александру Третьему за дозволением уехать в Киев, для проживания в одном из монастырей, который она сама и основала. Домашние скандалы лишали Александру Петровну остатков сил и здоровья, а тот образ жизни, который вел с широкою душою Великий князь, не дозволял его супруге при встречах с царственными родственниками смело смотреть им в глаза. Петр Николаевич так и не решался, по сыновей почтительности, судить родителя, но и понять его совершенно не мог, в отличии от старшего брата, Николая, который все еще не спешил как – то остепениться и тоже кутил и прожигал вечерами время, заводя романы с актрисами и балеринами, и пропадая то в ложах Мариинского или Александринки а то и в Гостином дворе. Кажется, купчиха Буренина, одна из последних его пассий, проживала где – то поблизости. Николай Николаевич увлекся авантажной купчихою столь серьезно, что решился, презрев условности, просить у Императора Александра Третьего разрешения на брак с нею, на что Государь - исполин презрительно фыркнул, сощурив светло – голубые глаза: " Со всеми династиями европейскими я в родстве, и княжескими и королевскими, вот только с Гостиным двором еще не породнился!"Услышав тон, которым произнесена была эта фраза, можно было тотчас же оставить всякие иллюзии об исполнении мечты, но Николай видимо, продолжал питать некую надежду и не пылал желанием создать очередную по счету"династическую крепость" из семейного очага с какою - нибудь княжною или принцессою иноземной крови. Впрочем, никто из родных не торопил его, у всех хватало своих забот, только мать иногда, при редких приездах старшего сына к ней в обитель, долго сокрушалась потом, что стал Николаша "вздорен характером, неровен, вспыльчив и даже груб, что его все это - "не красит"… Вот милый Петюша, тот - совсем другое дело!

Впрочем и Петюшу мать последнее время видела реже: тот, со всем своим большим семейством, пропадал в заграничных вояжах, в теплом климате Италии и Египта, стремясь, по совету придворных докторов, не столько излечить свои слабые легкие, сколько помочь в тяжелом недуге сыну Роману - того мучила "черная немочь", падучая… Не в силах смотреть на мучения сына, князь Петр Николаевич закрывал глаза на разные чудачества супруги, которыми та тщилась избавить сына от отчаянных припадков, после которых он неделями не помнил ни себя, ни того, что вокруг происходило. Великая княгиня Милица не только прилежно посещала все строгие церковные службы, ездила с сестрою Анастасией по святым местам в лавры и обители, часами выстаивала молебны и литургии, но и даже как то выпросила у святого Иоанна Кронштадского, с которым была знакома, благословенную им икону, образ Пресвятой Богородицы, и позже с ним не расставалась, утверждая, что образ сей - чудотворен, и по силе не имеет равных себе! Именно силе этой иконы отца Иоанна приписывала Милица Николаевна приезд в столицу знаменитого лионского врачевателя и гипнотизера мсье Филиппа Низье - Воше. Впрочем, светские доброхоты утверждали обратное: в столицу месье Воше, ученика и последователя легендарного Папюса, ( *В миру - мартиниста Жерара Энкосса - врача, усиленно практиковавшего в области гипноза и разных эзотерических учений. – Р - С. М. ) пригласила в ходе своего вояжа во Францию сестра княгини, тихая молчунья Стана. Она тоже любила путешествовать, уезжать из дому - то в обширное имение Сергеевку, то в Европу. Посещала даже Монте – Карло, но говорила, что и в круизах многодневных ее одолевает тоска. Великий князь Петр Николаевич слыша такое пожимал плечами: не от мира сего сестры Черногорские - все им не так, все не то. У Станы не менее блестящее замужество, чем у Милицы: красавец князь Романовский, герцог Лейхтенбергский, Георгий Максимилианович, стал ее супругом после непродолжительного своего вдовствования, (*Первая его супруга принцесса Тереза Ольденбургская умерла довольно рано, от нее он имел сына Александра, в будущем - флигель - адъютанта Государя Николая Второго,. Александр Георгиевич, князь Романовский, умер в 1942 году, во Франции, во время оккупации. - Р. - С. М.) ежели и не с большою охотою, то наружно никак не выказывал этого! И во дворце герцогском, на Английской набережной, часто давались приемы, музыкальные вечера. Устраивались и тихие чаепития в узком кругу с Императорской семьей… По такому случаю весь дом украшался цветами: аромат белых лилий перемешивался с тонким запахом пармских фиалок, нарциссов, роз или сирени, смотря по времени года. Стана все старалась услужливо устроить по вкусу молодой Государыни Александры Феодоровны, которую наружно обожала до беспамятства, и у которой в ту пору была в близких подругах: затененный занавесями салон, с роялем в глубине комнаты, свежесорванный жасмин, маленькие ломтики белого хлеба с маслом, сухое английское печенье - бисквит. На одном из таких чаепитий Императорской чете и прочим членам Высочайшей фамилии и был представлен мсье Филипп Низье – Воше: "небольшого роста, черноволосый, с черными усами человек, лет пятидесяти, очень невзрачной наружности, с дурным южно – французским выговором" .Что рассказал о себе в первую встречу " кудесник из Лиона" именитым гостям - не совсем известно, но, вероятно, он совсем не скрыл от них, что окончил всего лишь только три курса медицинского факультета Лионского университета, а затем оставил учебу и начал специализироваться на лечении нервных болезней и разных способах гипноза. Вскоре у него появились первые клиенты, а затем о парижской клинике Воше всерьез заговорили в Европе. … Вначале века двадцатого модными стали прежде тщательно скрываемые увлечения всем таинственным, недосказанным, непонятным, непредсказуемым… А на сеансах Воше люди излечивались не только от нервных тиков, бессонницы, ночных кошмаров, но и от экземы, заикания, падучей болезни, истерии.. Вот и князю Роману Петровичу с некоторых пор лучше спалось и головные боли меньше мучили. Домашний консилиум врачей, созванный из светил Военно – медицинской академии и клиники при Психоневрологическом институте профессора В. М. Бехтерева неожиданно пришел к выводу, что болезнь отступила и был этим весьма поражен.

Но гипнотические, сонные пассы в темной комнате, при полной тишине, с мерным тиканьем часов и покачиванием в руках мсье Филиппа загадочного маятника на витом шнуре - брелоке, маятника в виде шара, с отполированной пальцами поверхностью, видимо, не совсем очаровали молодую Императрицу, склонную к глубоким, философского склада размышлениям, раз дворцовому коменданту П. П. Гессе было дано задание собрать досье на врачевателя из Парижа, а профессору В. М. Бехтереву организовать при клинике нервных болезней несколько " опытных палат", где больные подвергались бы тщательному наблюдению светил науки после магнетических сеансов Воше и его учителя Папюса. Тот тоже прибыл в Санкт - Петербург по личному приглашению Государя. И вскоре слух об "опытных палатах" уже шумно наполнил все изысканные светские гостиные и салоны Петербурга и окрестностей.

Но тут же, вскоре, исполнительный комендант Гессе представил Их Величествам докладную записку, где, по сведениям тайного русского агента женевской и парижской полиции Рачковского, писалось о том, что парижским судом мсье Филипп Низье – Воше несколько раз "привлекался к ответу за разного рода мелкие мошенничества и за то, что занимался лечением гипнозом без надлежащего врачебного свидетельства".

Молодая Императрица побледнела и чуть усмехнулась, прочитав ревностный доклад генерал - адъютанта Петра Петровича. Прикусила губу и с той поры стала относиться к восторженным "осаннам" Милицы и Станы в адрес Воше и "иже с ним" слегка настороженно, хотя и хранила в своем салоне золотую рамку с засушенными цветами. Её Александре Феодоровне при очередной встрече почтительно преподнес сам мсье Филипп, сказав, что к этим травинкам, найденным в святых местах Иерусалима, прикасалась рука Спасителя….

А к середине лета 1902 года Ея Величеству и вовсе уже стало не до каких – то чужих тайн. Она ревностно хранила свою. О ее пятой беременности, наступившей еще в ноябре 1901 года, было впервые объявлено официально во всех газетах в июле месяце. Она пополнела и перестала носить корсет. Роды ожидались в августе и придворный хирург – акушер доктор Отт, со всем штатом своих ассистентов, уже переселился в Петергоф. Со дня на день ожидалось в Императорской семье большое событие. Императрица молила Создателя о Наследнике, но открыто выражать свое трепетное желание не смела, ибо на все, казалось Ей, должна была быть только Божья воля. Мсье Воше же продолжал уверять близкое окружение Царской фамилии, что следующим в Семье, после четырех прелестных дочерей, будет мальчик, непременно мальчик! В салонах же княгинь Милицы и Станы беспрестанно устраивались спиритические сеансы с вызовом духов усопших родственников для подтверждения гипотезы волхва Воше. Милица рискнула как - то вызвать даже умершую недавно сестру Марию, ту самую, у болезненного одра которой отказался наотрез молиться отец Иоанн Кронштадский, спешно вызванный семьей. "Не могу!" – вдруг сказал он, идя по дортуару и, развернувшись резко, двинулся прочь из Смольного института, где обитала в ту пору еще одна "чудная дева Черногории". Тогда все, кто был рядом, возроптали в изумлении, но отец Иоанн мог сказать на расспросы только одно: не искренне, не душою предана княжна Мария символам веры православной, потому молиться о ней он не может!

 

…И вот теперь Мария – дух даже общаться с близкими не захотела, лишь коснулась кого – то из них перстами, близ кого – то - дунула над головою легким сквозным облачком, да еще шутя разбила чайное блюдце и скинула на пол колокольчик. Лампу с пастушкою под абажуром из севрского фарфора усопшая шалунья тоже загасила одним легким вздохом, а после - покинула комнату, опрокинув по дороге довольно тяжелое кресло.. И все погрузилось в тишину, как не тщились более гости княгини Милицы, призвать озорницу небесную к продолжению спиритической беседы. "Не к добру все это! – нахмурила тотчас брови хозяйка и встала, почти оттолкнув от себя столик обеими руками. – Беда нас ожидает. Беда."

 

Княгиня Милица давно чувствовала беду душою для себя, хотя не знала, как и где эта беда начнется, аукнется, чем отзовется.. Молодая Государыня, прежде так внимательно слушавшая все советы и все, парадоксальные порою, мнения Милицы Николаевны, внезапно стала сердцем и волею ускользать от ее искусных словоплетений, отдаляться, как терпкий аромат майской сирени на исходе июньских рос, и вся иллюзия властности над " молодым Двором", иллюзия которою так упивалась княгиня Милица прежде, начинала неслышно, словно башня из песка рассыпаться в ее трепетных, горячих, сильных ладонях… Скрытое глубоко, непомерное тщеславие Великой княгини напрасно искало выхода. Не находила покоя мятущаяся её душа. Но буря разразилась как - то неожиданно, коротким штормом, повергшим и княгиню, и Двор, и всю Россию в изумление и недоумение.

21 августа 1902 года в официальном Правительственном вестнике было опубликовано следующее сообщение: " Несколько месяцев назад в состоянии здоровья Ея Величества Государыни Императрицы Александры Феодоровны произошли перемены, указывающие на беременность.. В настоящее время благодаря отклонению от нормального течения, прекратившаяся беременность окончилась выкидышем, без всяких отклонений от нормальной температуры и пульса. Лейб – акушер Отт. Лейб – хирург Гирш. Петергоф. 20 августа 1902 года. " Двадцать седьмого августа в газетах появился еще один бюллетень, в котором извещалось, что " Ея Величество Государыня Императрица находится на пути к полному выздоровлению."

За этими сухими, официальными строками скрывалась подлинная трагедия.

Ребенок, которого так ждали, не родился. Александра Феодоровна пребывала в полном отчаянии, про себя пытаясь разгадать загадку, которую носила в себе целых девять месяцев… Но это было под силу только медикам. Они не называли между собой случившееся "недоразумением, ложной беременностью, блажью Императрицы", как можно было бы думать, и как писалось до сих пор! Для профессора - хирурга Гирша и его именитых коллег все случившееся имело только строго научное обоснование

В секретном документе, составленном медиками, со строгой пометкой " Хранить не распечатывая в кабинете Его Величества", четко говорится:

"Ея Величество в последний раз имела месячные крови на первый день ноября месяца 1901 года. С этого времени крови больше не появлялись, что заставило Ея Величество считать себя беременной, ожидая разрешения в первых числах августа, то есть к нормальному сроку беременности. Хотя в этот раз беременность по своему течению и отличалась от предыдущих незначительным размером живота, тем не менее, чувствуя себя вполне хорошо и не испытывая никаких болевых или неприятных ощущений, Ея Величество считала, что беременность протекает правильно, и не находила поэтому нужным обращаться за врачебным советом вплоть до ожидаемого разрешения от бремени. (* Действительно, .у Императрицы был уже предыдущий опыт четырех беременностей и родов, с которыми она неплохо справилась, при ней был штат придворных дам, врачебная помощь тоже всегда – подразумевалась. К тому же, известна была врожденная деликатность Государыни, доходящая до застенчивости. Она считала себя здоровою матерью семейства, пусть и Царственного. Такое обычное дело: роды. Стоит ли из – за них поднимать излишний шум? – С. М.) "Между тем, – продолжает в своих записях лейб – хирург Гирш, – установленный срок прошел, а роды не наступали. К тому же, 16 августа с утра показалось кровотечение, по своему качеству и характеру ничем не отличавшееся от обычных месячных очищений. Лейб – акушер Отт, будучи приглашенным 16 - го же августа, в десять часов утра, осмотрел Ея Величество в присутствии акушерки Гюнст, и пришел к выводу, "что исключается всякая мысль о беременности, и не только об окончательном её сроке, но и о такой стадии развития, когда ее можно было бы определить точно. К такому заключению давал право весь комплекс объективных исследований, в особенности, не изменившийся, противу нормы, размер самой матки" Пока врачи решали, что произошло и что делать, опухоль ли это или изменения, связанные с каким либо заболеванием Императрицы, прошло еще два долгих дня…. "У Ея Величества в очень умеренной степени наблюдались "месячные очищения." Наконец, "к вечеру 19 августа Ея Величество почувствовала боли, напоминающие родовые схватки, которые к утру следующего дня утихли. Следствием этих схваток было выделение из полости матки мясистого образования, величиною с грецкий орех, сферической, продолговатой формы, со следами кровоизлияния." Его тотчас подвергли детальному исследованию.

Образование это можно было принять за "отмершее плодовое яйцо, сроком не более четырехнедельного развития.." Таким образом, плод погиб, едва начав развиваться.

Итак, беременность все – таки - была. Но закончилась рано и трагически, вследствие нарушения обмена веществ, происшедшего на фоне процесса малокровия…" Ни мсье Воше, ни его пассы, ни увлечение "принцесс – черногорок" спиритизмом и беседами обо всем загадочном и мистическом здесь абсолютно не при чем!

 

Тайны жизни, жизни обыденной, реалии бытия, во всем их многообразии, были гораздо сложнее, гораздо загадочнее всех потусторонних "озарений и упований"…. Если подумать трезво, то Государыня Александра Феодоровна лишь чудом избежала возможной смерти от заражения крови и всяческих последствий хирургического вмешательства, неизбежного при мацеририруюшем отмирании плодного яйца - по латыни mote carnocum. Ее спасло только то, что отмерший плод каким-то образом попал в полость матки и оставался там, закрытый тканями и жировым слоем, долгое время.

Но по Санкт - Петербургу упорно ползли слухи, все преувеличивающие, странные, неприятные! Даже в дневнике Великого Князя Константина это сугубо личная трагедия Императрицы и ее Семьи отразилась в следующих строках: от 21 августа 1902 года: "Вчера за подписью лейб - акушера Отта и лейб- хирурга Гирша объявили в газетах бюллетень. Текст бюллетеня критикуют, особенно слово "благодаря" ..

Бомонд всласть критиковал и ликовал, тихо, но прочно наградив молодую Государыню репутацией "истерички", и приписывая ее состояние только лишь ложным пассам и бормотаниям "пресловутого Низье – Воше". Медицинского основания трагедии никто не ведал, увы!

А гипнотизёр - мессия Воше тем временем, тихо исчез из столичных чертогов знати, а вскоре и вообще - из России.. Он вернулся к себе на родину, во Францию.

Дар его начал угасать постепенно, тоже подвергаясь различным житейским испытаниям. Несколько раз он присылал Императрице Александре письма, в которых говорилось, что Она обретет младенца - наследника, если обратится к святыням веры своей страны… Но Александра Феодоровна и без писем этих знала, что немыслимо утрачивать надежду. После неудавшейся беременности ей пришлось долго и упорно лечиться, но за границу она ехать не могла, да и не было на то особого желания, потому - то и выбраны были для лечения минеральные источники городка Сарова, что под Арзамасом. В июле 1903 Царская Семья посетила Саровскую пустынь. Но отнюдь не только с целью молитв. Императрица много раз купалась в целебных источниках, пила считавшуюся святой воду.

А 13 марта 1904 года Великая княгиня Ксения Александровна записала в своем дневнике:

" Выяснилось ( МамА выяснила!), что Аликс в интересном положении! Это становится заметным теперь, но она, бедная, скрывает это пока, так как, наверное, боится и не хочет, чтобы об этом знали слишком рано! Она при этом хорошо себя чувствует…"

 

…Грустно, но это так. Впервые за все годы своего материнства, за все время полнокровной жизни Женщины Государыня испытала чувство горького отчаяния и страха. Так живы, вероятно, так остры были в ней отголоски чувств, нахлынувших смятенно в конце лета 1902 года… В одной из записных книжек Государыни есть такие строки: " В жизнь каждого дома, раньше или позже, приходит горький опыт – опыт страданий. Могут быть и годы безоблачного счастья, но, наверняка, будут и горести. " Прошло всего лишь несколько месяцев и Царской Семье пришлось обрести свой собственный опыт страданий - подлинный, полный, горький и страшный. А пока…. Пока и Царская Фамилия и вся Россия могли радоваться: вопреки всем испытаниям русско - японской войны. В конце лета 1904 года родился у Державы и у Династии долгожданный Наследник престола, Цесаревич Алексей Николаевич Сестра Императора, Великая Княгиня Ольга Александровна, в своих мемуарах писала позднее: " Моя невестка никогда не теряла надежды, что у нее родится сын, и я уверена, что это Серафим Саровский (* Святой покровитель Саровской пустыни – Р – С. М.) по молитвам, дал ей его." Обратим внимание, читатель, ни мсье Воше, ни принцессы Черногорские не упоминаются здесь вовсе…

Одиннадцатого августа 1904 года* (старый стиль – Р. С. М..) состоялись пышные и торжественные крестины младенца - Цесаревича, на которых присутствовал весь Двор и Фамилия, а еще через несколько недель в дневнике Государя замелькали тревожные записи:

" 8 сентября. Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось с перерывами до вечера из пуповины. Пришлось выписать Коровина и Федорова. Около семи часов они наложили перевязку. Маленький был удивительно спокоен и весел! Как тяжело переживать такие минуты беспокойства!

9 сентября. Утром опять на повязке была кровь; с 12 часов до вечера ничего не было.

10 сентября Сегодня целый день у Алексея не показывалась кровь. На сердце так и отлегла щемящая забота!"

11 сентября. Слава Богу, у дорогого Алексея кончилось кровотечение уже двое суток. Так и просветлело на душе."

Сама Императрица в письме к Супругу, вскоре после всего случившегося отбывшему в поездку по стране, добавляла смятенно: " … Прости меня за то, что я не сдержалась, но я не могла сдержать эти ужасные слезы, чувствуя себя такой измученной после такого испытания на прошлой неделе. О, такая боль, и нельзя, чтобы другие это видели. Слава Богу, сейчас он здоров! Это похоже на то, как будто нам его снова вернули; хотя я и не верила, что он уйдет…."

В этом признании - подлинный психологический ключ к Трагедии Императрицы, как Матери, ключ к появлению при Дворе загадочной фигуры Григория Распутина, ключ к перелому всей истории Российской. Она не могла поверить, как Любящая мать, что Сын, дарованный ей чудом, после тяжкой болезни, после многочасовых молитв, после десяти лет затаенного ожидания и, быть может, даже - само - терзания себя за то, что не до конца выполнила она свой долг Государыни перед Россией и Династией, может быть у нее отнят! Она не верила в это даже и в самые страшные, гибельные минуты, и надо отдать должное твердости ее Духа и непоколебимости Веры.

…..Нет, пожалуй, Александра Феодоровна могла разочароваться в своей собственной молитве, обращенной к Богу за Сына, но вот в молитве Других….... Таких, к примеру, как отец протоиерей Иоанн Кронштадский или духовник Царственной Фамилии батюшка Феофан. Разве такое было возможно? В силе их слова она никогда и ни капли не сомневалась. Отец Феофан был блестящим проповедником, ректором Петербургской Духовной Академии. В одну из встреч в доме княгини Милицы Николаевны, что тоже была его духовной дочерью, сказал Феофан Государыне, что знает одного сибирского мужика - странника. Тот обладает удивительной способностью толкования притч и страниц Священного Писания просто и ясно. И его занятно послушать. Кроме того, опыт его бытия настолько чуден, что может он, посмотрев на иного человека, предсказать какие - то черты судьбы его……. Но рекомендовать Императрице встречу с Григорием Ефимовичем отец Феофан сразу не решился, хотя, по вниманию, с которым Августейшая особа выслушала его рассказ, понял, что заронил искру интереса в ее душу. Рекомендовал же Григория Распутина ближнему кругу Царской Фамилии ни кто иной, как отец Иоанн Кронштадский И вскоре сибирский паломник, прибывший на берега Невы из Тобольской губернии, по благословению духовных отцов Санкт - Петербургской епархии, уже был вхож в салоны великосветской знати. Анна Вырубова - фрейлина Императрицы с городским шифром (*С 1903 года) и ее близкий друг вспоминала: "За месяц до моей свадьбы Ея Величество попросила Великую княгиню Милицу Николаевну познакомить меня с Распутиным. Я слышала, что Великая княгиня очень умна и начитанна и была рада случаю встретиться с нею.. Княгиня была очень ласкова и часа два проговорила со мною на религиозные темы. Я очень волновалась, когда доложили о приходе Распутина. " Не удивляйтесь, сказала мне она. – Я с ним всегда христосуюсь". (*То есть, имеется в ввиду приветствие поцелуем троекратно, по православной традиции – Р. – С. М.) Вошел Григорий Ефимович, худой, с изможденным лицом, в длинной черной "сибирке"; глаза его, необыкновенно проницательные, сразу меня поразили и напомнили глаза отца Иоанна Кронштадского. "Попросите, чтоб он помолился о чем – нибудь в особенности," – сказала Великая княгиня по – французски. Я попросила его помолиться, чтобы я всю жизнь могла положить на служение Их Величествам.. "Так и будет!" - ответил он, и я ушла домой. Через месяц я написала Великой княгине, прося ее спросить Распутина о моей свадьбе. Она ответила мне, что Распутин сказал, что я выйду замуж, но счастья в моей жизни не будет…" Стоит ли говорить, что то предсказание тобольского странника – мужика сбылось, хотя для впечатлительной и чересчур восприимчивой Анны Александровны воспоминание о нем всегда было тяжело… Она, и правда, не нашла счастья в браке с морским офицером Вырубовым – тот отличался тяжким, необузданным нравом, страдал мучительными припадками подозрительности и ревности. Анна Александровна через год после замужества подала прошение в духовную консисторию о разводе. Она от природы имела веселый нрав, была добродушна, похожа на ласковое дитя, доверчивое, иногда - чересчур сентиментально - восторженное. Теплота, что наполняла весь ее облик и сквозила в ней, подобно солнечному лучу, сглаживала недостатки, которое могло иметь это " полное, смешливое и капризное дитя под крылом Императрицы". Часто очертания ее красивого рта кривились в усмешке или торжествующей улыбке, особенно, когда она флиртовала с кем – нибудь из офицеров лазарета Ея Величества (*Во время Первой Мировой войны, А. Вырубова, как и многие дамы из окружения Государыни, работала в лазаретах и госпиталях Царского Села и Петергофа, а также - санитарных поездах – Р - С. М.) ….. Но вскоре всякий флирт со стороны веселой пышки - Анечки стал невозможен, по причине огромной трагедии, случившейся в ее жизни. Пережив крушение поезда, она повредила весьма серьезно, обе ноги, и навсегда осталась калекой.. Странно, что этой страшной беды в жизни Вырубовой " сибирский оракул" Распутин не предвидел, и ни словом, никак о ней не обмолвился Анне Александровне. Вот что вспоминает о последствиях катастрофы сестра милосердия, генеральша Валентина Ивановна. Чеботарева, при дежурстве которой Анна Вырубова была доставлена в Собственный Ея Императорского Величества лазарет в Царском Селе (*Сохранены орфография и стиль Чеботаревой – Р. - С. М.):

"<...> 2-го января (1915 года – Р. – С. М.) я вечер была дома, дежурила по лазарету графиня. Мария Нирод. В одиннадцатом часу позвонил дежурный офицер Он слышал о страшной катастрофе - Вырубова тоже пострадала, кажется, ноги отрезаны: "повезли к вам в лазарет". Как стало жутко и первая мысль: "Господи, избавь Государыню от этого нового горя - потерять близкого, любящего человека!" Кинулась в лазарет. Направо, в конце коридора, на носилках стонал пострадавший художник Стреблов, подле возились Эберт, Мухин;* (Служащие лазарета Ея Величества - Р. – С. М.) Вера Игнатьевна была налево, в Императорской комнате. Оказывается, как только дали знать Императрице о несчастье, она собрала все свои силы и поехала. Присутствие духа поразительное. Помогала выносить всех, сама всем распоряжалась, устроила Анне кровать в своей комнате, нашла силы приласкать расплакавшуюся Грекову. По телефону сказали, что ноги уже обе отрезаны. Императрица погладила Грекову по голове, поцеловала и сказала: "До последней минуты я всегда надеюсь и еще не верю, Бог милостив". Около 10-ти часов привезли. Каким-то чудом Вера Игнатьевна оказалась во встречном поезде, наткнулась на Сабурова, кричавшего: "Аня Вырубова искалечена, не могут вытащить из-под вагона!" Два часа Гедройц стояла подле нее на снегу и помогала отвезти - к нам. Страдания невероятные. Осмотреть ее не удается — кажется, сломан крестец — при малейшей попытке дотронуться — нечеловеческий стон, вой. Коридоры полны народа, тут и Воейков, (комендант флигель-адъютант, Комаров, масса придворных, старики Танеевы (*Родители Анны Александровны – Р. – С. М.) бродят растерянные. Не отказались все же немного закусить. Великая княжна Татьяна Николаевна, нежно взяв под руку старуху Танееву, прошла с ней по коридору, заплаканная.

Послали за Григорием. Жутко мне стало, но осудить никого не могла….. Женщина умирает; она верит в Григория, в его святость, в молитвы…. Приехал перепуганный, трепаная бороденка трясется, мышиные глазки так и бегают. Схватил Веру Игнатьевну за руку: "Будет жить, будет жить..." Как она сама мне потом говорила, "решила разыграть и я пророка, задумалась и изрекла: "Будет, я ее спасу". Несмотря на трагизм минуты, Государь не мог не улыбнуться, сказав; "Всякий по-своему лечит".

Государь приехал в первом часу ночи, грустный, но, главное, видно, озабоченный за Императрицу, С какой лаской он за ней следил и с некоторым беспокойством всматривался в лица офицеров: как-то будет встречено появление наряду с ними этого пресловутого старца. Государь долго говорил с Верой Игнатьевной, подробностей не знаю, но он, безусловно, ни в какую святость и силу Григория не верит, но терпит, как ту соломину, за которую хватается больная, исстрадавшаяся душа. Сюда поместил Анну Александровну нарочно, "чтобы и она, и остальные были в здоровой обстановке, если возможно, удаленные от кликушества".

Вера Игнатьевна поставила непременным условием, чтобы Григорий ходил через боковой подъезд, никогда среди офицеров не показывался, чтобы его Акулина-богородица не смела переступать порога, отделяющего коридор, где Императорская комната (*гостиная с камином Р. – С. М.) и перевязочные, от остального помещения. Стеклянные двери были закрыты и на следующее утро завешены полотняными портьерами. Но все это были меры страуса, прячущего голову. Все знали о каждом его появлении и большинство мирилось, верно понимая, что нельзя отказать умирающей женщине в ее просьбе. Но невольно какая-то тень бросалась на светлый, обожаемый облик Государыни, и словно что-то было надломлено... Анна Александровна встретила Григория словами: "Где же ты был, я так тебя звала?!" Вот тебе и ясновидение, не почуял на расстоянии, что с его Аннушкой беда приключилась! Остался дежурить на всю ночь. Царская семья уехала около часу. У Государыни нашлись силы всем нам пожать руки, улыбнуться. Вот несчастная"…

Слово найдено. Загадка разгадана. Наконец – то! "Надломленная соломина", за которую хваталась утопающая в несчастье и слезах душа Государыни – вот кем был Распутин для самой могущественной Женщины в империи, повелительницы миллионов! Не более того. С ее резного стола в сиреневой гостиной не исчезали, наряду с молитвенником и кратким дневником, труды Менделя, впервые открывшего миру законы наследственности и генетических предпочтений – там она искала оправдание или же - утверждение своей виновности перед сыном… Но наряду с сухостью научных трудов искал её разум смысл и вот в этих странных словах, что бормотал старец Григорий перед кроваткою наследника - сына.

… "На море - окияне , на острове Буяне, стояла хатка. В той хатке жили три сестрицы, на колокольне - звонницы. Они раны заживляли, они кровь останавливали. Ой ты, рана, заживися, ой ты, кровь остановися. Во имя отца и сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь." Искала и… не находила..

Качала головою, в которой после сорок лет все чаше и все гуще стали проглядывать серебринки седины. Заучивала наизусть те затейливые слова. Смысл их по-прежнему оставался тайною глубокой для нее…

Но кровотечение по молитве той, наговору " сибирского паломника" - исчезало бесследно. И боль покидала милого Алексея надолго. Кризис его болезни в Спале, осенью 1912 года, когда он был на волосок от смерти и молил лишь о " маленьком каменном памятнике в лесу", была для истерзанного материнского сердца Государыни Александры Феодоровны истинным доказательством Чуда, не требующим каких - либо аргументов. Вторил ей позднее в своих воспоминаниях и Пьер Жильяр, гувернер Наследника: " Цесаревич лежит в своей кроватке и жалобно стонет, прижавшись головою к руке матери и его тонкое, прекрасное, бескровное личико …неузнаваемо. Изредка он повторяет одно только слово "МамА", вкладывая в это слово все свое страдание. И мать, на моих глазах, целовала беспрестанно его волосы, лоб, глаза, как будто этой лаской она могла облегчить его страдания, вдохнуть в него жизнь, которая казалось его уже покидала…

10 октября 1912 года Цесаревича причастили и соборовали, готовясь отпустить в дальний путь. По всей стране, в церквах и часовнях служились молебны. Надежды почти не оставалось. Со всей Европы съезжались той горестной осенью в Россию родные и близкие Царственной семьи.

Сестра Государя, Великая Княгиня Ольга Александровна позже, в своих воспоминаниях, писала об этих страшных событиях::

"Какие только мысли не приходили, должно быть, Алики (*Домашнее имя Императрицы Александры Феодоровны. Так называла ее еще покойная мать, герцогиня Алиса Английская. Имя это было известно лишь самым близким – Р. - С. М.) в голову, а ведь это был не первый кризис из многих, которые случались с ним ….. Бедное дитя так страдало, вокруг глаз появились темные круги, тельце его как то съежилось, а ножка до неузнаваемости распухла.. Были направлены срочные телеграммы профессору Федорову и другим специалистам. Собрался высокий консилиум, но врачам дело казалось совершенно безнадежным. Отчаявшаяся Императрица послала телеграмму Распутину в Покровское, прося его помолиться об Алексее. Распутин ответил: "Бог воззрил на твои слезы. Не печалься. Твой сын будет жить." И час спустя ребенок был вне опасности.- писала Великая княгиня Ольга. – Позднее я встретилась с профессором Федоровым, который сказал мне, что с медицинской точки зрения исцеление было совершенно необъяснимо! Я и сама не раз наблюдала чудесные результаты, которых он добивался, совершенно не прикасаясь к ребенку, а просто молясь у его постели или – на расстоянии.. Мне также известно, что самые знаменитые врачи того времени были вынуждены это признавать. Профессор Федоров, знаменитейший хирург того времени, пациентом которого был Алексей, сам не раз говорил мне об этом. Однако, доктора терпеть не могли Распутина Я слышала потом утверждение, - продолжала вспоминать Великая княгиня, - что обывателям было бы проще понять роль Распутина, если бы им было известно о болезни моего племянника. Это ложь чистой воды. Действительно, Ники и Алики не стали трезвонить о недуге ребенка, как только узнали о нем, но ведь и сохранять долго в тайне такую болезнь было невозможно. В России знали о страшной болезни Наследника. В Европе – также. И что же?...Сначала стали обвинять мою бедную невестку в том, что она передала сыну хворь, а затем - укорять ее за то, что она выбивалась из сил, чтобы найти способ вылечить недуг! Разве это справедливо? Ни брат мой, ни Алики не считали, что Распутин обладал какими - то слишком уж сверхъестественными способностями. Они видели в нем человека, искренняя набожность, религиозность которого сделала его неким орудием Божьим, но лишь для помощи Алексею, чистому ребенку с ясной душой. Алики ужасно страдала от невралгических болей в ногах и пояснице, но я ни разу не слышала, чтобы Распутин хоть как - то помогал ей"… Государыня и Император знали и о прошлом Распутина, ведь отец Иоанн говорил им об искреннем покаянии Божьего странника в своих грехах. .. Но блестящий императорский двор считал державную чету не совсем сведущей во всех обстоятельствах таинственного бытия и Дара " сибирского ясновидца". Особенно настаивала на его пророческом даре княгиня Милица Николаевна Черногорская. Как пишет Лили Дэн, супруга командира крейсера "Варяг", флигель - адъютанта Карла Дэна, близкая подруга Государыни: " …Это все раздражало Императора., и встретившись с Распутиным раз он спросил, каким тот видит будущее России

- Царь – батюшка, да не могу я наперёд - то заглядывать! – взмолился Распутин.

-Отчего же Их Высочества княгини утверждают обе, что Вы умеете предсказывать будущее? - сердито спросил Император. Когда Ея Величество задала паломнику тот же вопрос, то получила такой же ответ.. Зачем "черногоркам" понадобилось утверждать, что Распутин наделен даром прорицателя – пишет далее Лили Дэн, - никто никогда не узнает. Возможно, что существовали какие - то политические мотивы, однако, после того, как сам Распутин опроверг их утверждения, обе Великие княгини отреклись от своего протеже и ополчились против него вместе с отцом Гермогеном. Именно к этому периоду восходит начало бесконечных интриг против сибирского крестьянина, поскольку протоиерей Илиодор, Гермоген и другие "отцы церкви" явно испугались, что Распутин может приобрести большее, чем они, влияние при Дворе.. Влияние.. Опять это пресловутое влияние! И Милица и Анастасия Николаевны также панически боялись его потерять, их явно пугало охлаждение к ним симпатий молодой Государыни. Они никак не могли допустить этого, тем более, в свете надвигающегося "многогрешного" романа тихони - красавицы Станы с Николаем Николаевичем, Великим князем, "исполином – грозою", Главнокомандующим гвардией и войсками Петербургского военного округа, генерал – инспектором кавалерии и выпускником Академии Генерального штаба. Ведя холостяцкую жизнь, кочуя по гарнизонам и полкам с бесконечными инспекциями, по приезде в столицу Великий князь Николай неизменно пускался в бесконечные увеселения, прилежно, словно наверстывая упущенное, посещал театры и ресторации, приемы и концерты. Как - то попал и на званный вечер к герцогине Лейхтенбергской Анастасии - Станиславе - Стане. Вечер, на котором она глубоким, грудным голосом исполняла романсы, собственноручно аккомпанируя себе на гитаре. Великан и гуляка - князь был сражен молниеносно чарами красавицы – герцогини. Чувства свои не особенно скрывал, тем более, был наслышан в свете о прохладе, окутывающей брак Анастасии Николаевны, хотя союз этот скрепляли два наследника герцогского титула и фамилии

"Романовский": сын Сергей и дочь Елена. Анастасию Николаевну наличие детей от страстного романа не удержало тоже. Несмотря на тихость нрава, она полностью покорилась безбрежности своих чувств, проявив, быть может, к собственному изумлению, недюжинную волю и характер, затаенный темперамент и пылкость сердца. Она осыпала Великого князя Николая постоянными знаками внимания: писала рискованные для ее имени и положения любовные письма, посвящала ему все свои свободные вечера, читая вслух Флобера или напевая нежно под гитару. Великий князь вторил ей строками ответных писем. Вот одно из них: "Я так давно тебе не писал, мой Ангел. И я так давно привык с тобою говорить по французски, что мне как то неудобно писать по – русски. Вспоминаю о Тебе каждую минуту!" Подкреплением искренней горячности слов и истинности признаний влюбленного князя Николая служило то, что в 1902 году он купил в Крыму, неподалеку от усадьбы брата Петра, участок земли и построил там беломраморную виллу в неогреческом стиле, с причудливым восточным названием "Чаир". Рядом с виллой был разбит огромный парк, главным украшением которого стала уникальная коллекция роз, вывезенная из Греции и Италии Все это волшебное великолепие Великий князь Николай преподнес любимой женщине, записав усадьбу на ее имя, хотя она все еще была связана узами Гименея с другим человеком. Правда, князь Романовский, герцог Лейхтенбергский, Георгий Максимилианович, проживающий почти все время в Париже, против развода с Великой княгиней Анастасией не возражал… У него в "Столице Европы" были свои прочные симпатии и пассии, о которых тоже все знали. Ему отчаянно кружила голову очередная русская красавица - Надежда Акинфьева, бывшая любовница престарелого князя Горчакова, "вершителя судеб " при Александре Втором, легендарного лицеиста и вице – канцлера, так что было герцогу рода Богарнэ не до недовольств и притязаний супруги. Он был бы рад оказаться свободным. Очень рад .

Вихрь прошений и устных просьб закружил великовозрастных влюбленных " романовских кровей" (*Невесте было сорок лет, а жениху – пятьдесят! – Р. С. М.) так сильно, что эхо его разнеслось по всему Петербургу.. "Незаконный роман " очередных Романовых имел столь сильный "эффект аффекта", что уже 22 марта 1907 года Николай Второй писал матери – императрице Марии Феодоровне: "Недавно у меня был митрополит Антоний по некоторым делам. Между прочим, я его спросил что он думает по вопросу о возможной женитьбе Николаши на Стане? Он мне сказал, что он переговорит с другими членами Синода и затем сообщит мне их общее мнение. Через неделю он приехал с ответом, что так как такие браки постоянно разрешаются Синодом в разных епархиях, то они ничего не имеют против этой свадьбы, лишь бы она состоялась в скромной обстановке и вдали от Петербурга. Признаюсь, такой ответ меня очень обрадовал, и я сообщил его Николаше вместе с моим согласием. Этим разрешается трудное и неопределенное положение Николаши, и особенно - Станы. Он стал неузнаваем с тех пор, и служба сделалась для него легкой.."

Собственноручно рассылая извещения - письма родным о грядущей свадебной церемонии, Николай Николаевич, однако, предпочел несколько погрешить против истины и не стал афишировать требования Синода к церемониалу очередного "романовского священнодействия" В письме к кузену, Великому князю Николаю Михайловичу, он лишь лукаво писал: "Я сегодня уезжаю в Крым, где ввиду нездоровья Милицы, которая не может приехать в Петербург, 29 апреля состоится моя свадьба в Ливадийской дворцовой церкви. Будь так мил, если найдешь возможным, сообщи об этом дяде. Не откажи мне тоже передать это Анастасии и братьям. Сердечно твой Николаша"…

Попав в четко очерченный круг души и сердца любимой женщины Великий князь Николай на многое стал смотреть ее глазами. С охотою сопровождал супругу в поездках по монастырям, встречался со святыми старцами из Оптиной пустыни, выслушивал их благословения и напутствия. Был Николай Николаевич " немного пленен" и Григорием Распутиным, прислушивался к его смутным предсказаниям. В одном из его писем жене от 1908 года есть вот такие строки: "Сию минуту вернулся из дома Петра. Видел Григория Ефимовича. Он ужасно огорчен, что не застал Вас. Приехал он с Параскевой. Для Твоей матери привез флакон от старца Макария. Я получил образок на цепочке от Макария. Петр получил такой же. Затем сказал Григорий, что подобного ужаса, как мы переживали так недавно, в 1905 – 1906 годах, больше не только нам не будет, но и дети и внуки чрез подобный ужас не пройдут".. Строки эти есть лишнее подтверждение тому, что пророк из сибирского знахаря Григория Распутина был все – таки - весьма неважный!

Потомство князя - исполина хоть и не прошло через ужасы смуты ( Детей у Николая Николаевича с его обожаемой Станой попросту не было!), но сами они едва выбрались в 1919 году из обескровленной, голодной России через Крым.. Жили во Италии и Франции и даже - в Египте! Позже Николай Николаевич не раз с горькой улыбкой изумлялся, как это сибирский паломник не узрел и не почувствовал аромата каннского жасмина, скрашивающего долгие годы жизнь изгнанников или же уловить дуновение горячего самума – привычного спутника песков близ Каира… Но это была уже совершенно другая история. И другая жизнь. Жизнь после Империи. Кстати, в развале ее многие винили, в основном, Николая Николаевича, Главнокомандующего. "Революционные события 1905 года его настолько потрясли – пишет современный исследователь Е. Пчелов, - что он уговаривал Императора пойти на уступки радикалам" . Великий князь Александр Михайлович вспоминал позднее:

"Всеобщая забастовка 1905 года поставила его в тупик, так как кодекс излюбленной им военной мудрости не знал никаких средств против коллективного неповиновения. Нельзя же было арестовывать несколько миллионов забастовщиков! По его мнению, единственное, что можно было сделать это - выяснить требования " командиров восстания" Попытка объяснить Николаю Николаевичу, что не было командиров, с которыми бы можно было как то вести переговоры, и что восстание носило анархический характер, оказалась безрезультатной." Особенно ратовал Николай Николаевич за Манифест 17 октября 1905 года. С. Ю. Витте утверждал например, что Государь Император Николай Второй никогда бы не подписал октябрьского Манифеста, если бы на этом не настоял Великий князь Николай Николаевич….." Его можно было бы назвать либералом и гуманистом, но гуманист сей многим запомнился грубостью и невоздержанностью характера, неукротимым бешенством нрава. И даже жестокостью. Впрочем, с течением времени характер его немного смягчился. Г. Шевельской, протопресвитер русской армии и флота, вспоминал: "…. Великий князь резко изменился в другую сторону Было ли это результатом доброго и сильного влияния на него его жены, как думали некоторые, или годы взяли своё, но факт тот, что от прежнего стремительного, или, как многие говорили, бешеного характера Великого князя остались лишь быстрота и смелость в принятии самых решительных мер, раз они признавались им нужными для дела… При множестве высоких порывов ему все же, как будто недоставало сердечной широты и героической жертвенности. " Вскоре после февральского переворота, Николай Николаевич номинально оставшийся Главнокомандующим, получил приказ о своем смещении и замене на посту генералом М. В. Алексеевым, которого Временное правительство, видимо посчитало более " преданным". Николай Николаевич был просто взбешен такой неблагодарностью, полностью оставил военную деятельность и вместе с женою уехал в свое прославленное крымское имение, где запершись в башне мавританского стиля, и редко показываясь даже в парке, принялся писать мемуары. Великий князь Александр Михайлович позднее: "Можно только удивляться простодушию этого человека, который проезжает по России, охваченной восстанием от Кавказа до Могилева и не замечает ни толп народа, ни демонстраций, ни мятежей и остается непоколебимым в своей вере, что "новые командиры"оценят его безупречный патриотизм и военный опыт".. Но ни то, ни другое новой власти вовсе не было нужно. Захлебнувшиеся в крови мятежей от Москвы и до степей Дона, сжатые кольцом немецкой оккупации, "красные командиры" с циничным безразличием наблюдали за "великим исходом" из обескровленного, и ставшего страшным крымского рая остатков блистательного некогда "клана Романовых", во главе с Императрицей Марией Феодоровной.. Покидая Россию, в одночасье потерявшие всю свою представительность, пережившие аресты в Крыму, голод и страх расстрела, болезни и гибель почти всех близких, постаревшие черногорские принцессы, вместе с немногими фамильными драгоценностями, детьми, внуками и портретами увозили в изгнание и скитания свои редкие книги по оккультным наукам и магнетизму, жития святых и иконы с подписями отца Иоанна Кронштадского. Вещей, подаренных Распутиным, в этой коллекции было мало. Разве что потемневший от времени, с чуть поблекшими красками, образ Святого Симеона Верхотурского, привезенный " старцем Григорием" из Тобольска, в 1916, году весною, почти уже перед самою гибелью…

О жизни княгинь Романовых Анастасии и Милицы с их семьями в дальних краях известно очень мало. Они старались держаться вместе, их виллы стояли поблизости друг от друга, и долгие вечера на чужбине скрашивались вечерними чаепитиями, скромными приемами, воспоминаниями о далекой теперь России. Они еще надеялись, что вернутся. В этом была и великая горечь и великая наивность. Но авторитет Князя Николая, самого старшего из Романовых, в кругах эмиграции был непререкаем. Он многими рассматривался в качестве законного претендента на фамильные права погибшей династии, но сам никогда никаких

" тронных претензий" не высказывал и решительно отверг всяческие притязания Великого князя Кирилла Владимировича на Императорский титул, заявив в письме на имя Вдовствующей Императрицы Марии Феодоровны, что вопрос этот должен и может решаться " только русским народом и на родной земле"..

Но сам "исполин Романов" умер на чужой, щедро прогретой солнцем каннской земле. В гробу он лежал в простой, порыжевшей от времени, георгиевской кавалеристской шинели, с белым эмалевым крестом на груди, зажав в могучей, пожелтевшей руке "с грозной крепостью, как меч" черный кипарисовый крестик с легендарного афонского подворья. Это было все, что он смог взять с собой в иную, небесную жизнь… Как, впрочем, и все Романовы - невольные изгнанники, "сменившие Родину на жизнь"….Через несколько лет после его ухода рядом с ним навсегда упокоилась его супруга, Анастасия Николаевна. Словно в память о былой жизни, о ее великолепных ароматах и чудесах, могилу Великой княгини на прощание осыпали чудом сохранившейся горстью засушенных лепестков из парка виллы "Чаир"….

Тихая насмешница и предсказательница, черногорская принцесса и княжна Станислава – Анастасия - Стана Николаевна, она, несомненно, ясно предчувствовала свою горькую судьбу изгнанницы. Но вряд ли ее боялась!

Под стать младшей сестре была и горделивая Милица. Во время оккупации Франции она была арестована немецким командованием, но отринув все предложения о сотрудничестве, чудом сумела бежать в Италию, где долгое время укрывалась от преследований властей в резиденции самого папы римского. Впрочем, что удивляться, ведь ее родная сестра Елена Негош была женой итальянского короля, пусть и бывшего. А Милица всегда умела хранить семейные связи и знала их великую цену… Она пережила сестру ровно на пятнадцать лет. Но в историю они так и вошли - вместе, черногорские княжны – принцессы, "русалки из Скоропадья", любительницы чудес сами - горькие чудесницы, покрывшие мистическим облаком легенд и мифов, неопровергнутых и до сих пор представителей последней порфироносной фамилии в России. Это небольшое эссе - расследование – лишь скромная попытка развенчать часть этих мифов и легенд и представить некоторые события истории в истинном свете. Надеюсь искренне, что мне это удалось, читатель… Иначе мой труд не имеет никакого смысла…..

 

ПРИМЕЧАНИЯ К ТЕКСТУ:

 

Дина - Александра Коссиковская, в будущем - фрейлина Великой княгини Ольги Александровны, сестры Императора ( с 1801 года), первая юношеская любовь Великого князя Михаила Александровича, брата Государя. Сведения даны по книгам: А. Боханов "Романовы. Сердечные тайны." , "Дневники Императрицы Марии Феодоровны" и Й. Ворреса " Последняя Великая княгиня". Авторское собрание. – Р.

Милица Николаевна была автором труда " Избранные места из святых отцов", с интересом встреченного публикой и даже получила в Париже степень доктора теологии. - С. М. – P.

Фрагмент записи в дневнике Великого князя Константина Константиновича о встрече с Ф. Воше в августе 1901 года цитируется по статье И. Зимина "Дорогой друг" стр. 20 - 21. "Секретные материалы". № 15, август, 2008 г. - С. М. – Р. Авторское собрание.

см: И. Зимин. " Дорогой друг". См. № 15, август 2008 г. Стр. 21. - Авторское собрание. С. М. - Р.

Данный документ цитируется по указ. статье И. Зимина. "СМ". август 2008 г. №15. стр. 20 – 21. – Р. – С. М. – Авторское собрание.

Там же, стр. 21.

Там же, стр. 20.

Запись в дневнике Великой княгини Ксении Александровны цитируется по книге: А. Боханов " Святая Царица" Глава седьмая " Цесаревич". М. ИД " Вече". 2006 г. Стр. 151. Авторское собрание. – Р. – С. М.

Там же. Стр. 162. Авторское собрание. Р. - С. М.

Там же. Стр. 158 – 159. Авторское собрание. Р. – С. М.

Дневниковые записи Государя за сентябрь 1904 года цитируются по указанному изданию Боханова. Стр.164. Авторское собрание. Р - С. М.

Там же. Стр. 164 – 165. Авторское собрание. Р. – С. М.

Цитируется по изданию: А. Н. Боханов " Распутин. Анатомия мифа". Изд – во АСТ - Пресс". Серия "Историческое расследование" М. 2003 г. стр. 217.

Подлинные слова Императора, опрокидывающие все ложные версии и гипотезы о его преклонении перед Распутиным, цитируются по дневнику В. И. Чеботаревой за 1915 год. В. И. Чеботарева "Жизнь в Царскосельском лазарете". Отрывки дневника. Личное собрание и веб – архив автора статьи. Р. – С. М.

Женщина - кликуша, постоянно сопровождавшая Г. Е. Распутина. Роль ее в жизни "сибирского паломника" до конца не выяснена. Современные исследователи (А. Н. Боханов, Е. Пчелов) полагают, что она была тайным агентом революционеров - анархистов. Но об этом пишет еще Лили Дэн в своих мемуарах о Государыне. Официально Распутин был женат и имел троих детей, которые вместе с матерью жили, в основном, в сибирском селе Покровское, где имели добротный дом и хозяйство. Хозяйство было разграблено весной 1917 года, двое старших детей Распутина, сын и дочь погибли в лагерях, Мария, вышедшая замуж за Б. Соловьева, скончалась в эмиграции. – Р - С. М.

См. Чеботарева В. И. Жизнь в Царскосельском лазарете. Отрывки дневника за 1915 год. Личное собрание и веб - архив автора статьи.

Слова подлинного заговора сибирских целителей и знахарей на остановку крови. Цитируется по изданию: Н. Мазнев. Лечение травами и заговорами. Москва. Изд - во " Фарма - плюс", 2000 г. стр. 96. Авторское собрание . Р. – С. М.

Цитируется по изданию: Лили Дэн. "Подлинная Императрица". Санкт - Петербург. ИД "Нева". Серия" Архив". 2003 г. Стр. 66. Авторское собрание. - Р. С. М.

Цитируется по изданию: А. Н. Боханов " Романовы. Сердечные тайны. М. Изд – во АСТ – Пресс. 2000г. стр. 262 – 264. Авторское собрание.

Цитируется по изданию. А. Н. Боханов. "Романовы. Сердечные тайны". М. Изд - во "АСТ – Пресс". 2000 г. Стр. 262 – 264. Авторское собрание. Р. – С. М.

См. Пчелов Е. А. Династия Романовых. 300 лет правления. М. Изд – во " Олма - Пресс".

2002 г. стр. 311. Авторское собрание. Р. – С. М.

Там же, стр. 311.

Там же, стр. 310.

Там же, стр.311.

См. И. А. Бунин. "Жизнь Арсеньева". Собр. соч. в шести томах. Том 4 -5. М. изд – во " Худ. Лит – ра. 1989 год. Стр. 457 -60. Авторское собрание. Р - С. М.

 

________________________

18 августа – 29 сентября 2008 г.

Princess – Макаренко Светлана.

Член МСП "Новый Современник".