Цена счастья.

рассказ

 

Пролог.

Мирослава первый раз вышла замуж в пятнадцать лет. По настоянию родителей. Брак был недолгим. Её муж, граф Вацлав Длугош погиб на турнире. А через месяц после похорон, молодая вдова обнаружила, что осталась нищей: как оказалось, Вацлав задолжал крупную сумму денег князю Болеславу Мазовецкому.

Мирослава была в ужасе.

Что бы кое – как расплатиться с долгами покойного мужа, прокормить себя и шестилетнюю дочь, молодая вдова была вынуждена продать всё: челядь, украшения и замок. Но этого не хватило. Оставалось только продать саму себя, то есть стать бесправной рабыней в замке князя Мазовецкого. Но графиня не захотела подобной судьбы. Она отчаянно пыталась найти выход. И через год выход был найден. Мирослава снова вышла замуж. Её мужем стал ясновельможный пан князь Людовик Лисянский.

Людовик прекрасно знал, что за вдовой тянется хвост в виде внушительного долга. Но Мирослава очень понравилась ему. Не обращая внимания на смешки и сплетни у себя за спиной, сорокалетний князь уплатил за неё долг, и после венчания привёл молодую жену в свой замок…

 

1.

Прошло восемь лет. Они пролетели легко и незаметно, словно небольшая стайка птиц к месту зимовки. Мирославе, окружённой любовью стареющего мужа, любовью двух детей (через полтора года после свадьбы она родила Людовику сына), роскошью и уважением высшей знати, иногда казалось, что подобному счастью не будет конца, что она больше никогда не узнает нищеты и горя.

Как же она ошиблась!

Ещё через год умер сын. Мальчик мучился недолго. Хмурым сентябрьским вечером ему стало плохо, его то знобило, то бросало в жар, а через день маленький Владислав умер. Просто закрыл глаза и больше не открыл их.

Княгиня Мирослава всю ночь перед похоронами провела в церкви, молилась. На кладбище она не плакала. Мирослава молчаливо смотрела в синее, без единого облачко небо. Создавалось впечатление, что женщина пыталась найти там ответ на крик разом почерневшей от горя души – за что?! За какие грехи господь так жестоко наказал её? За что он отнял жизнь у её сына? Ему бы ещё жить да жить!!! За что?! За что?! Она не понимала этого.

Смерть сына подкосила Людовика. Он начал пить. Стал распускать руки. Мирославе и пятнадцатилетней Софии приходилось не сладко. Им попадало ни за что. Совсем плохо стало, когда София влюбилась в двоюродного племянника Болеслава Мазовецкого. Юный Кристиан Лотман граф фон Штауман отвечал девушке взаимностью.

Людовик Лисянский был против этих отношений. Юный Кристиан ему не понравился. Миловидный семнадцатилетний юноша произвёл на него плохое впечатление. А чем – не понятно. Кристиан был вежлив. Он трогательно ухаживал за Софией. Он дарил ей драгоценности, цветы, и ни разу не попытался даже просто прикоснуться. Он боготворил её. Его глаза светились счастьем от одного только взгляда на тоненькую фигурку девушки. Юноша надеялся, что более близкое знакомство переубедит князя. Набравшись смелости, Кристиан приехал свататься. Но… не тут – то было!

Людовик встретил именитых гостей, среди которых был и князь Болеслав Мазовецкий, довольно холодно. Во время праздничного обеда, на котором и предполагалось решить вопрос о свадьбе, князь Лисянский, по своему обыкновению напившись, отказал сватам. В его короткой речи, часто прерываемой пьяной икотой, не было ни одного приличного слова.

София похолодела. Она кинула быстрый взгляд на растерявшегося Кристиана, после чего повернулась к матери.

Лицо княгини Мирославы Лисянской предательски краснело. Она была не в силах посмотреть не только на дочь, ожидавшую от неё поддержки, но и на гостей. Ей было стыдно за поведение пьяного Людовика, которого в такие мгновения было невозможно в чём-либо убедить, он слышал только себя и поступал так, как считал нужным.

Оскорблённый поведением хозяина замка, князь Болеслав поднялся из-за стола. Кивнув смертельно побледневшему племяннику, он молча направился к выходу. Кристиан последовал его примеру, хоть уходить из залы, где оставалась любимая девушка, ему не хотелось.

В огромной, празднично украшенной зале наступила тишина, изредка прерываемая треском полусотни свечей.

 

2.

А наследующий день был скандал. Правда, по большей части скандалил сам Людовик. Он кричал на весь замок о том, что не позволит Софии выйти замуж за Кристиана. Что такой зять, как этот молокосос, совершенно не знающий жизни, ему не нужен, пусть он и баснословно богат.

Княгиня пробовала слабо возражать мужу, пробовала заступаться за дочь и Кристиана, за их пылкие чувства, но ничего не получалось. Князь Лисянский распалялся ещё больше. Людовик, заложив руки за спину, бегал из угла в угол, он последними словами ругал жену, посмевшую встать на защиту дочери, и Софию, сиротливо стоявшую возле наглухо закрытого окна, в которое стучал сильный ветер.

- Нет, нет и нет, – чуть ли не визжал Людовик, временами останавливаясь и мрачно глядя на жену. – Она не станет женой Кристиана. Слышишь, Мирослава, не станет! – и добавил, гадко усмехаясь: - Я нашёл ей другого жениха.

- И кто же это? – дрожащим голосом поинтересовалась Мирослава. Сердце женщины сжало дурное предчувствие. За последний год в замке слишком часто бывал их сосед, а по совместительству лучший друг и собутыльник Людовика, князь Богдан Драницкий. – Я надеюсь, это не…

- Да, ты угадала, моя любовь, - Людовик грубо перебил жену, - это Богдан. Он будет для Софии хорошим мужем. С ним она будет, как у Христа за пазухой.

- Нет!

Это крикнула София. Она закрыла лицо руками и расплакалась. Богдан Драницкий был ей противен, едва князь Драницкий входил в их двери, она всегда старалась как можно быстрее подняться в свою комнату и закрыть дверь на засов. Лучше побыть голодной, чем терпеть общество старого и неряшливого развратника.

- Людовик, побойся Бога, он же стар для неё. Софии только пятнадцать лет. А твоему Богдану - семьдесят. Ему пора о душе думать!

Мирославе была солидарна с дочерью. Князь Драницкий вызывал отвращение. Он был похож на высушенный гриб, не просто худой, а тощий, лицо бороздили морщины. Руки от постоянного пьянства тряслись. От него пахло немытым телом, его волосы давно уже не знали расчёски, изо рта вечно несло перегаром. Одевался князь так, словно собирался идти на паперть просить милостыню! И это чудовище Людовик предлагал юной девушке в мужья!

- Глупости говоришь, жена. Богдан стар? Это не страшно. Он любит Софию. Я дал ему слово. После Рождества София станет ему женой.

- Я не пойду за него замуж! Не пойду! – завизжала София. – Я лучше с окна спрыгну, но его женой не стану!

- Замолчи, - Людовик внезапно остановился возле девушки, с усмешкой посмотрел на неё, после чего замахнулся и отвесил ей внушительную пощёчину, - тебя никто и не спросит. Не пойдёшь добровольно, притащу в церковь силой.

- Не смей бить дочь!

Мирослава встала между мужем и дочерью. В итоге, попало и ей. От сильного удара кулаком по лицу худенькая женщина отлетела в сторону. Княгиня растянулась во весь свой рост на полу.

- Матушка!

София бросилась к матери. Помогла ей подняться на ноги. По лицу Мирославы потекли горькие слёзы.

Тем временем князь Людовик Лисянский позвал стражу.

Софию, посмевшую сказать «нет» отчиму, заперли в одной из верхних комнат замковой башни.

 

3.

София молчаливо мерила узкую и длинную комнату. Вокруг только серые стены и ничего больше. Кровати как таковой и то нет – четыре камня вместо ножек, деревянный настил, на который сверху были брошены соломенный тюфяк и маленькая подушка. Про постельное бельё не было и речи. Его с успехом заменяли старый плащ, изъеденный молью, и дырявое в нескольких местах одеяло.

Иногда девушка подходила к окну и смотрела на улицу. Там, за решёткой шёл снег. Серые, тяжёлые тучи низко нависали над землёй. По небольшому отрезку крепостной стены, то есть от одной смотровой башни к другой, взад – вперёд, и не столько по долгу службы, сколько из – за желания согреться, ходил воин замковой стражи. Молодой человек временами останавливался и с жалостью смотрел в сторону башни, тянувшейся к небу. Стражник знал, что там, под самой крышей, в комнатушке, где обычно держали преступников, сидит хозяйская дочь. Даже знал, за что сидит, это не было тайной: за нежелание идти замуж за князя Богдана Драницкого.

Взгляд молодого воина смутил Софию. Девушка поспешно отошла от окна, села на своё тюремное ложе. Обхватила голову руками. Задумалась. Долго она так не протянет. Или сойдёт с ума от страха, или умрёт от голода и холода.

София понимала, что оказалась загнанна в угол, что мать, как бы она ни старалась, не сможет помочь ей. Князь Лисянский её не послушает. Выход только один – дать согласие на ненавистный ей брак.

Девушка завернулась в драное одеяло. По щекам поползли слёзы. Видимо, придётся ей навсегда забыть Кристиана и его любовь. Забыть свои надежды на счастливое будущее.

София сдалась. Четыре дня, проведённые девушкой в этой комнате без еды и тепла, сломали её. Ближе к вечеру, она стала стучать в дверь, прося, что бы позвали отчима.

Людовик появился в её тюремных покоях не так скоро, как ожидала София. Он пришёл к ней только наследующее утро. Князь, как это ни странно, был трезв. Он хмуро смотрел на падчерицу и ждал, что же она ему скажет.

За окном фальцетом выла метель. От её противных завываний становилось не по себе. Софию трясло. Девушка долго собиралась с силами, после чего выдавила из себя:

- Я согласна…

 

4.

Кристиан сидел в деревянном кресле у камина и мрачно смотрел на огонь.

Рыжие языки пламени весело и резво прыгали из стороны в сторону. Они с радостным треском лизали сухое полено, кинутое в их жаркие объятья дрожащей рукой молодого человека.

Напротив юноши на низком табурете сидела светловолосая красивая женщина, одетая в тёмно – синее платье с длинными рукавами. Это была его мать Ангелина Мазовецкая - Лотман, графиня фон Штауман, двоюродная сестра Болеслава Мазовецкого и вдова графа Генриха фон Штауман. На коленях женщины, свернувшись клубочком, спала дымчатая кошка.

- Почему он отказал нам, матушка? Почему?

Вновь и вновь задавался вопросом Кристиан. На ресницах семнадцатилетнего юноши блестели слёзы. Его сердце бешено колотилось. От злости и обиды на душе скребли кошки. Кристиан искренне не понимал, чем же он так не угодил отчиму любимой девушки.

- Он нашёл ей другого жениха, Кристиан. Завтра свадьба.

Графиня фон Штауман вздохнула.

- Что? Свадьба? Как же так?!..

Кристиан вздрогнул. Новость ошеломила его. Симпатичное лицо молодого человека вначале вытянулось, затем побледнело, после чего сразу же покраснело. Юноша перестал созерцать огонь и повернулся к матери. В глазах боль и растерянность.

Ангелина медленно гладила кошку. Женщине было жалко единственного сына. Жалко его несчастную возлюбленную, которую силой заставляли выходить замуж за пьяницу – старика. Но помочь им, она была не в состоянии.

- А вот так, сын, - ответила графиня, голос тихий, в нём грусть, - София выйдет замуж за Богдана Драницкого.

- За кого? – дёрнулся Кристиан. - Я не ослышался?

- Нет, сын, ты не ослышался. Завтра София станет княгиней Драницкой.

- Ты... ты предательница, матушка! Ты знала и ничего, ничего не сказала мне! Как ты могла так поступить со мной?

- Сынок, прости, я думала, так будет лучше для тебя.

- Матушка!..

Кристиан вскочил с кресла. Мгновение потоптался на цветастом ковре, расстеленном возле камина, и опрометью выбежал из комнаты…

 

5.

София, одетая в роскошное платье и буквально осыпанная россыпью драгоценностей, молча стояла посреди расчищенной от снега дорожки и была не в силах сделать хоть шаг к храму. К ней подошёл отчим. Девушка зажмурила глаза и протянула ему руку…

Жених, по случаю своей свадьбы, одетый хоть и не так роскошно, как его юная невеста, был трезв. Он стоял у алтаря и с нетерпением ждал, когда же князь Лисянский подведёт к нему Софию и вложит её тонкую руку в его ладонь.

Ждал этого священник, готовый совершить обряд. Ждали король Казимир и его супруга Альдона-Анна. Молодая королева украдкой вздыхала. Ей, матери двух дочерей, для которых, она бы не пожелала такой судьбы – стать женой семидесятилетнего пьяницы, было жалко Софию. Ждала начала венчания и знать, среди которой были князь Болеслав Мазовецкий и мать Кристиана.

София была не просто бледна, её лицо было похоже на посмертную маску. Она едва передвигала ногами, даже не стараясь поспевать за отчимом, отчего казалось, что он ведёт её не к алтарю, а тащит на бойню, как овцу, почуявшую смерть. Наконец силы оставили её. София слабо вскрикнула и стала оседать на пол…

 

6.

Приступ слабости не принёс Софии счастья, он только лишил её возможности видеть развернувшуюся в храме трагедию. Пока отчим и князь Мазовецкий, вынеся девушку на улицу, приводили её в чувство, в храм ворвался Кристиан, в его сильной руке был зажат длинный кинжал. Графиня фон Штауман, поняв, что сын решился на убийство, да где – в Божьем храме! – вскочила с лавки. Не раздумывая, она бросилась на перерез Кристиану.

А в это самое мгновение, бледная, с лихорадочным блеском в глазах и забытая всеми княгиня Лисянская медленно подошла к тому, кто должен был стать её зятем. Посмотрев в его лицо, она вначале болезненно рассмеялась, а потом срывающимся голосом произнесла:

- София никогда не станет твоей женой, князь! Слышишь? Никогда!

Богдан хотел ей что-то ответить, но не успел. Рука Мирославы не дрогнула. Нож на удивление легко вошёл в грудь князя. Брызнула кровь. Княгиня Лисянская выдернула нож и снова вонзила его в ставшее безвольным тело старика…

 

7.

Мирославу взяли под стражу сразу же в храме. Она не противилась. Выронив из рук нож, княгиня медленно побрела между двух воинов к дверям. На улице к ней бросилась София. Не дойдя до матери шаг, девушка упала на колени и, прижав руки к груди, разразилась рыданиями.

- Будь счастлива, доченька, - проговорила тихо Мирослава и перекрестила дочь.

Из храма вышла королевская чета. Знать, склоняясь в поклоне, медленно расступалась перед ними. Его величество Казимир хмурился, Альдона-Анна была бледна, произошедшее в храме поразило её. Королева понимала, что даже ради счастья дочери не смогла бы пойти на убийство.

- Ваше величество! Ваше величество!..

Голос Софии сорвался в крик. Она вскочила на ноги, сделала несколько шагов к остановившейся на её душераздирающий крик королеве и снова упала на колени. Альдона-Анна подалась было вперёд, но потом передумала, повернув голову, она просительно посмотрела на мужа.

- Нет, - ответил Казимир, как отрезал. Не дожидаясь супруги, ноги которой будто вросли в землю, словно одеялом покрытую лёгким снегом, он продолжил прерванный криком отчаяния короткий путь до носилок. Королева, собравшись с силами, лишь покачала головой и направилась вслед за мужем.

София закрыла лицо руками. Она уже не плакала, а глухо стонала. К ней подошёл Болеслав Мазовецкий. Он помог девушке подняться с колен, накинул ей на плечи, дрожавшие не столько от холода, сколько от мысли, что она больше никогда не увидит мать, свой плащ, подбитый соболями, и подвёл её к племяннику. Вложив руку Софии в руку Кристиана, он им грустно улыбнулся и ушёл, оставив влюблённых наедине.

 

Эпилог.

Ровно через семь месяцев после казни матери (княгиня Лисянская достойно встретила свою смерть) и самоубийства отчима – князь повесился в тот же день у себя в замке, София вышла замуж. К алтарю, где её ждал сияющий от счастья Кристиан, девушку вёл князь Болеслав Мазовецкий. Во время венчания София горько плакала. За счастье соединить свою судьбу с тем, кто был дорог её сердцу и кто отвечал ей взаимностью, она заплатила слишком дорого – жизнью матери...