Запах сурепки

Женька выглянул в окно и завис в нем. Было тихо-тихо, но тишина не холодная, а жаркая. Тишина летней больницы, где никого нет.

Нет, есть!

В корпусе напротив открылось окно. Выглянула девушка с длинными волосами. Ветер подхватил волосы и слегка побаловался ими.

- Привет! - сказала девушка. - Скучаем?

- Ага, - ответил Женька.

Женька за свои двадцать три года перебрал несметное количество женщин. И все равно он их смущался.

- Ты куда? - спросил в коридоре Вася.

Васи Женька тоже смущался. Дня три назад он слышал, как уважаемый хирург Луконин сказал медсестрам, что этот Вася - не жилец. Ему что-то вырежут и начнут химиотерапию. Васин срок на Земле - два года максимум.

- Погулять, - сказал Женька, - а что тут киснуть?

- Я с тобой, - крикнул Вася.

Он был неопределенных лет, в страшной казенной пижаме с клеймом на лопатке. Маленького росточка, метр шестьдесят. Женьке по плечо. Женька не мог отказать обреченному и представил его девушке:

- Это Вася. А я - Евгений.

- Марианна, - улыбнулась девушка.

У нее были красивые белые зубы. Как цветочки ландыша, только без зубчиков.

Все трое сели на больничную скамейку под цветущим кустом. Я не знаю, какое это было растение. Мелкие гроздья белых цветов, похожие на куски ваты.

- В субботу-воскресенье тут чокнуться можно, - сказала Марианна, - все домой отпросились. А вы в хирургии лежите?

- Да, - ответил Женька, - я руку чиню. Во вторник операция.

- А что с рукой? - Марианна посмотрела на Женькину повязку.

- Я автомеханик. Напарник по кисти "девяткой" нечаянно проехал. Будут вытаскивать обломки и собирать по частям.

Женька говорил вроде бы весело, но девушка жалостливо поморщилась. Зрачки у нее были собраны из трех оттенков: ивовых листьев, золотого песка и дорожной пыли.

- А я здесь, - Марианна показала на свой корпус, - в гинекологии.

Женька кивнул смущенно. А Вася ничего не стеснялся. Он пел что-то себе под нос и радостно щурился на небо с тонкими волокнами облаков.

- Я домой не пошла, - продолжала Марианна, - муж на курсах, в Москве. У меня муж тоже врач. В частной клинике. Пульмонолог.

- Это что лечит? - спросил Вася.

- Лёгкие.

-А, - уважительно сказал Вася, - а у меня-то с позвоночником. Опухоль меж позвонков.

Марианна заметно испугалась. Сказала Женьке:

- Родители у меня в другом городе. Неохота в пустую квартиру идти. Лучше тут.

Женька согласился. У него квартира тоже была пустая. Мачеха по выходным уезжала к возлюбленному в деревню. А родители у Женьки умерли так давно, что он даже не представлял себе их лиц.

- Слушайте, я все думаю, чем это пахнет? - воскликнула Марианна. Она точности повторила невысказанную Женькину мысль.

Запах окружал, брал в плен, опрокидывал. Он был везде, казалось, прямо в ноздрях.

Однозначно, растительный запах. Что-то цвело: терпкое, горьковатое, дикое-дикое.

- Вот эта растения, наверно, - Вася показал на куст с белыми кусками ваты.

Женька сломил ветку. Все трое обнюхали цветки.

- Не-а! - сказала Марианна.

- Не это, - подтвердил Женька.

Марианна вскочила и принюхалась к ветру.

- Оттуда! Идем, посмотрим!

Они пошли, прямо побежали. Вася чуть прихрамывал, но бежал быстрее, чем длинноногий Женька.

Дикий и горький запах летел из-за корпуса УЗИ. Там уже кончалась территория больницы.

Котельная. Помойка. А за помойкой ослепляло безумно-желтое пространство. Цвела сурепка.

Наверное, тридцать квадратных метров, заросших сурепкой. Растения были мощные, почти в рост Васи. От флуоресцентного блеска сурепки трое не сразу заметили четвертого.

Он сидел под стенкой котельной и жонглировал двумя резиновыми шариками. Такие попадаются в киндер-сюрпризах.

- Ничего себе сурепка, - сказала Марианна, - запах, блин, наркотический какой-то...

- Это непростая сурепка, - сказал парень, игравший шариками.

Трое посмотрели на него.

Ничего особенного, лет семнадцати, лицо слегка монголоидное. На ушах - плеер.

- А что - лечебная? - спросил Вася.

Парень встал. Подошел к больничной тройке и протянул ладонь:

- Илья.

Они тоже представились: Евгений, Марианна. А Васю назвала Марианна, потому что Вася поперся к сурепке, стал срывать и нюхать макушки.

- Ты не особо там лазь! - позвал Илья. - Она такая... она состояние сознания изменяет.

- Это как? - спросил Женька.

Илья был совершенно серьезен. Снял наушники и объяснил:

- Ты читал Кастанеду? Кастанеда дурман использовал. А здесь сурепка такая... я зашел в нее, потом три дня очухаться не мог.

- Не поняла, - строго сказала Марианна, - что с тобой было?

Илья оглянулся, как будто боялся удивительной сурепки.

- Не могу объяснить. Это надо прочувствовать.

Марианна посмотрела на Женьку. Женька кивнул. Вообще, они сразу стали понимать друг друга без слов, эти двое.

- А ты в каком отделении лежишь? - спросила Марианна.

- Ни в каком. Я тут живу... временно. Меня кочегары пустили, пока котельная на профилактике.

- У тебя что, дома нет?

- Есть, - Илья заговорил лениво и смотрел на сурепку, а не на людей, - в Новосибирске...

- А тут что делаешь? - продолжала допрашивать Марианна.

Она была крепкая девушка. Женька уже еле держался. Запах сурепки действовал, как гашишный дым... нет, как эфир... нет, как арабские духи...

Голова у Женьки стала пустая, как глобус. Глаза закрывались сами собой.

Вася бродил по сурепке и пел все громче и громче.

- Я из дома ушел. Решил поискать.

- Чего поискать?

- Смысла бытия...

Марианна сказала грубовато:

- Все понятно с тобой. Так бы и сказал, что из психиатрического!

- Марианна, - Женька взял ее за запястье (он еще никогда не брал девушку за руку через четверть часа после знакомства), - он не врет. Что-то такое есть. Я пойду проверю!

- Лучше не надо, - предупредил Илья.

Илья был спокоен. Слова Марианны его не оскорбили.

Женька пошел к сурепке. Марианне стало интересно и страшно. Чем глубже она заходила за Женькой в дикую желтизну, тем больше пожирал ее странный запах. Вася шел впереди и махал руками широко, как будто косил без косы.

- Блин, вот Фомы неверующие, - воскликнул Илья. Надел наушники и пошел за троицей.

Он не мог их бросить, не то воспитание.

 

Запах приобрел несвойственные запаху качества. Он стал осязаемым, пушистым, с давлением и силой тяжести. Марианне и Женьке показалось, что их замотало в невидимое шершавое одеяло.

Илью тянуло воздушной волной с сурепочным запахом. А Вася как будто катился с горы, и сурепочный ветер бил ему в лицо.

- Ну и что? - спросила Марианна. - Просто улица. Это улица Раевского, мы сзади больницы стоим.

Женька посмотрел на Илью пристально. В это время Вася засмеялся и сказал:

- А классно здесь! Лесок. Там, за лесом, наш детский дом. Я сам детдомовский... Мамка пила очень, поэтому материнских прав лишили. А я к ней вернулся после детдома. Не пьет теперь, совсем больная стала...

Женька обалдел. Он лежал с Васей уже неделю. И не слышал от него больше семи слов зараз.

Посмотрел на Марианну.

Марианна присела на лавочку под березой. Около лавочки валялись пивные бутылки и пакеты из-под чипсов. Подростки, видать, часто веселились на краю леса.

- Надо это убрать, - деловито сказал Вася, - развели срач.

И стал носить мусор через сурепочную делянку в мусорный контейнер.

- У меня от этой сурепки реально голова разболелась, - сказала Марианна, - вообще, я лежу с эрозией. Эрозия врожденная. Это редко бывает, мерзкая штука - эта эрозия. Пока ее не вылечишь, мало шансов иметь детей.

- Надо верить в Бога, - сказал Илья, и тоже сел на лавочку, - Бог все прощает, все лечит, все дает.

- Тебе много дал? - вдруг сердито спросил Женька.

- Мне? - Илья посмотрел на огромное расплющенное солнце над прозрачными верхушками берез. - Много. Весь мир. И мою жизнь. Она интересная, моя жизнь. Я сюда на товарняке ехал. Потом с бомжами на вокзале два дня жил. Потом сюда прибился. Знаете, мир - он бесконечен. И жизнь бесконечна!

А Женька вдруг сел на траву, закрыл лицо руками и заплакал.

- Ты чего? - ужаснулась Марианна. Илья стал совать Женьке сигарету.

- Затянись. Пройдет.

- Марианна сказала - мало шансов. А мне врачи сказали - у меня никогда детей не будет.

- Почему? - крикнула Марианна.

- А потому что... целый букет был... хламидиоз, трихомониаз, микоплазмы... все убито, все сперматозоиды...

- Глупости! - крикнула Марианна. - Я столько про бесплодие читала... у мужчин каждый день клетки обновляются. Фигню тебе сказали!

- Правда? - Женька смотрел Марианне в лицо и затягивался жадно. Запах сурепки перебивал даже дым "Пегаса".

Марианна обняла его и прижала его голову к своему плечу.

- Никого не слушай. Все будет. Я говорю.

Вася подошел и тоже сел на траву. И сказал:

- У меня вообще рак, я и то не плачу. Рак лечится. Мне Луконин сказал, а он профессор.

Женька подумал - разве у меня проблемы? Вот у Васи - проблемы...

- Ненавижу врачей, - проговорила Марианна с яростью, - они людей презирают... Вчера лежу на этом долбаном кресле, с тампоном. Заходят двое врачей, оба мужики. Встали у меня между ног и базарят между собой. А меня как будто нет! Твари!

- Нельзя людей ненавидеть, - сказал Илья тихо, - все мы грешны. Вообще, пойдемте отсюда. Здесь как-то... депрессивно...

Четверо дружно встали и пошли вниз по улице. Сурепочные флюиды преследовали их, как будто въелись в мозги.

- Что-то я проголодалась, - сказала Марианна, - вот кафе. Зайдем?

- У меня денег нет, - грустно сказал Вася.

- У меня до фига денег, - Марианна погладила его по плечу, - я тебя угощаю.

Они вошли и сели за крайний столик. В кафе не было ни единого человека, только музыка играла. Неизвестно откуда поступала в зал эта светло-серая музыка. Ни центра, ни радиоприемника.

- Классный блюз, - заметила Марианна, рассматривая вьюнок, который симпатично оплел фигурные решетки на окнах.

- Это Шостакович, - возразил Илья. А Женька не стал спорить с Марианной, хотя ему казалось, что это - старая группа "Рейнбоу".

- Что заказывать будем? - спросил официант.

- Дайте меню, - попросила Марианна.

- Меню сегодня нет. Видите ли, - официант улыбался сиропно-сладко, - сегодня у нас юбилей. Десять лет кафе. Поэтому все бесплатно. Заказывайте любые блюда.

- Так уж любые? - Марианна прищурилась, - хорошо! Фуа-гра с трюфелями, пожалуйста.

Официант послушно записал.

- Все?

- Консоме с профитролями, - Марианна смеялась через стол Женьке, - кофе-гляссе. И бокал вина "Кардинал".

Кафешка выглядела в лучшем случае на пиццу и пиво. Но официант записал и повернулся к парням:

- Что будем кушать?

- Отбивную с картошкой фри. И салат. Огурцы-помидоры. (Стеснительный Женька).

- Салат оливье. И пельмени. (Не осознавший ситуации Вася).

- Овощное рагу. Без мяса. (Илья, смотревший в потолок).

На потолке была мозаика. Русалки и волны.

- А в прошлый раз были васильки, - сказал Илья.

- Эй, дружище! - крикнул Женька, - еще бутылку водки и минералку!

- В прошлый раз на потолке были васильки, - повторил Илья. И посмотрел на Марианну:

- И юбилей тоже был. Вам не страшно?

- Нет, - сказала Марианна, - мне забавно.

- Ты не заметила? Здесь совсем нет людей.

Илья не успел развить свою мысль. Прибыли блюда. Женька стал разливать водку.

- Ты на что намекаешь? Где мы? - спросила Марианна.

Официант принес вазочку с цветами и поставил в центр стола. Сурепки, обрамленные метелками аспарагуса.

- В Сурепочном королевстве, - засмеялся Женька, - не по фиг ли вам, где мы? Пейте, ешьте! Один раз живем!

Чокнулись, но тоста не сказали.

- Дай попробовать твою фуа-гру, - попросил Женька,- и откуда ты знаешь все эти фишки?

- Я технолог пищевой промышленности, - ответила Марианна, - но ни дня не работала по диплому. Забери ее всю. Я жирного не ем.

Вася выпил свою стопку и сразу закосел.

- Знаете, я думаю, что рака не бывает, - сказал он уверенно. - Мне всего двадцать, откуда рак? Брешут врачи, правильно Марианна говорит - твари!

- И муж мой тварь, - крикнула вдруг Марианна, - самоуверенная корыстная тварь. Больные для него - подопытные кролики. И на мне опыт ставит. Долго ли я выдержу - за деньги и без любви...

Она выплеснула на пол свой "Кардинал" и приказала Женьке:

- Водки мне!

Женька смотрел испуганно.

Марианна хлобыстнула водки, и, не заедая, приказала снова:

- Поцелуй меня!

Женька встал. Марианна тоже встала. Он вдруг подхватил ее на руки и понес к выходу. Покалеченная рука боли не чувствовала.

- Я сразу подумал, что у них будет секс, - сказал Вася и налил себе вторую стопку, - они очень подходящие. Верно, Илюха? Подходящие?

- Секс - это блуд. Если вне брака, - сказал Илья, - но Бог прощает все грехи. А ты не знаешь, есть он, Бог-то?

- Должен быть, - уверенно ответил Вася. И стал с аппетитом молоть все подряд: оливье, фуа-гра, пельмени. Илья, не съевший ни ложки, вышел на улицу.

Никого не было. Только Марианна и Женька лежали, обнявшись, на траве под кустами жасмина. Запах сурепки забивал жасминовую сласть. Женька и Марианна словно купались в бассейне из горького аромата.

- Я спал с другими, но это была ты, - говорил Женька, - я всю жизнь был один, а на самом деле у меня была ты...

Марианна гладила его по волосам и плакала.

Илья вдруг тоже заплакал. Сел на ступени кафе и плакал сам с собой. Потому что у него нет любви, нет рака, нет дома. А еще у него нет Бога, в которого он верил с семи лет.

Куда исчез Бог, Илья не знал. Но исчез - это стопудово.

Надо было возвращаться. Илья был почему-то уверен, что в сурепочном безумии долго жить нельзя.

- Эй, - сказал он, забыв вдруг все имена, - пойдемте отсюда!

Марианна и Женька не возразили. Молча встали и пошли. Не размыкая рук.

По небу пролетела стая белых птиц. Как будто протащили тюлевую занавеску с рисунком.

- Васька! Васька! - крикнул Илья. - Идти надо!

- Не хочу, - Вася жадно ел и пил. - Идите. Я попозже...

Илья так же отчетливо понял, что надо идти без Васи. Он догнал Марианну и Женьку уже около сурепочной делянки. Марианна отпустила Женькину руку и легла в желтое цветочное кружево. Волосы рассыпались. Романтическое кино прям...

- Хочу тут лежать до самой смерти!

- Нет! - закричал Женька. Слова Марианны почему-то перепугали его. Он схватил ее за руку и поволок прочь от сурепки.

Про Илью они забыли напрочь.

Илья отпер свою котельную. Сел за стол, на котором валялись грязные рукавицы, журнал и ручка. И записал в журнале, в графе "Температура на выходе":

"Изменение состояния сознания влечет за собой утрату или обретение новых идеалов. Илья Ефимов, 26.06.2007".

 

В корпусе Женька обнаружил беготню, толкотню и множество белых халатов. Пошел, спросил в чем дело. И остался сидеть в коридоре, около столика постовой сестры.

Зазвонил мобильник. Марианна.

- Ты там как? - спросила она.

- Вася, - ответил Женька, - помер. Сестры говорят - видимо, метастазы прошли в сердце.

- Слушай, - сказала Марианна прозрачным от страха голосом, - он же в кафе остался?

- Не знаю. Я плохо помню.

- А что я люблю тебя, ты помнишь?

Женька сглотнул с напрягом, потому что мимо прокатили Васино тело под простыней.

- Конечно. Это помню. Я тебя тоже.

Странно, подумала Марианна. Здесь ведь сурепкой не пахнет. Только хлоркой.

Она улыбалась. И Илья улыбался во сне в своей котельной. Он рано ложился спать.