Диман и Санек поругались.

Поругались конкретно. По мужски.

До мордобоя и рукоприкладства дело не дошло, однако Диман, изловчившись, отправил Санька парой крепких выражений в словесный нокдаун и стал считать до десяти.

«Сраженный» противник «признаков жизни» не подавал. Он откинулся на обе лопатки на спинку стула и замер, тупо уставившись в пошлую надпись на стене: « Все в жизни г…о, кроме мочи».

Попытки «восстановить» друга не имели успеха. Санек замкнулся и ни на какие провокационные фразы, типа: «да, ладно тебе!» или «Чего повелся то?» не реагировал.

Диман понял, что послал на этот раз друга в глубокий нокаут, и разозлился. На Санька. За то, что тот на него обиделся.

«Тоже мне!», - подумал Димыч, разглядывая каменную физиономию друга с тонкой ниточкой губ на раскрасневшемся лице.

В голове даже мелькнула мысль о примирении. Диман было, возложил на эту мысль надежды. Но она их не оправдала. Под влиянием алкогольных паров, поднимавшихся из недр, залитых под завязку пивом, мысль эта странным образом постоянно трансформировалась в дикие образы.

В одном из образов Диман увидел себя стопудовым борцом сумо, этаким сумотори . Он, подпоясанный традиционной набедренной повязкой маваси , ступает тяжелой походкой на дохё. Рикиси , да и только,

Сначала он хлопает в ладоши, потом вытягивает руки в стороны ладонями вверх, демонстрируя всем, что в руках он не имеет оружия, а в мыслях – дурных намерений. После этого поочередно высоко поднимает ноги, а затем с подчеркнутым притопом опускает их на землю. И все видят, что его обнаженные филейные части чернеют надписью «борец за мир». Зал начинает дико хохотать. И громче всех смеется суматори Санька сан.

Такого конфуза Диман допустить никак не мог и погнал подлую мысль о примирении прочь.

Однако она тут же вновь залетела в его хмельную голову и стала навязывать другую миротворческую картинку.

Мальчики-зайчики в белых рубашках и черных шортиках поют писклявыми голосами кантату о мире. Среди субтильных детей выделяется один переросток, одетый, впрочем, как и все в черные шорты и белую рубашку. Шорты туго обтягивают его волосатые ляжки, а из-под разошедшейся на груди рубашки, торчит пучок черных волос.

В хористе возраста далекого от юного Димыч узнает себя. Он не впопад подпевает охрипшим от холодного пива баритоном: « Мира! Мира!» А дирижер в черном костюме, сильно напоминающий Санька на разных корпоративных мероприятиях по поводу и без повода, проводимых в их фирме, стукает его после каждого выпада дирижерской палочкой по бритой голове, приговаривая: «Фальшивите, батенька, фальшивите!». И мальчики-зайчики, сгибаются пополам от давящего их приступа смеха.

Загнанный нелицеприятными видениями, начавший было зарождаться в голове Димыча, мирный процесс зашел в тупик.

Санёк по-прежнему принципиально молчал, демонстративно изучая надпись на стене, и не обращал на Димана никакого внимания.

Тогда Диман решил проявить гордость, хлопнуть дверью и уйти, по-английски, не попрощавшись. Поскольку двери поблизости не оказалось, он хлопнул стулом, на котором сидел. Об пол. Стул от неожиданности развалился. Поскольку, английского Димыч не знал, пришлось уйти по-русски, послав то ли Саньку, то ли стулу, короткое «…ля». Санек в ответ ухмыльнулся, бросил взгляд на несчастный стул и с невозмутимостью сумотори снова уперся взглядом в стенку.

 

Диман, несясь в неизвестном направлении, По ветру развивались волосы, уши и мысли о примирении. Когда мысли развеялись окончательно, направление уперлось в подъезд его родного дома.

В голове было легко и пусто. Однако на душе, в разных конечностях, типа головы и ног, и даже в одном внутреннем органе камнем висела непонятная тяжесть. Бездумно зайдя в комнатенку, соседствующую во всех квартирах по неписаному закону с ванной комнатой, Диман попытался избавиться от тяжести, излив наболевшее. С душой возникли проблемы, изливать было некому. Органу повезло больше. Его излияния принял фаянсовый друг. Немного полегчало.

От тяжести на душе и в конечностях он решил избавиться посредством народного средства. Конкретного, сна. Памятуя о том, что многовековая мудрость гласила, про утро, которое вечера мудренее, Диман плюхнулся на диван и моментально заснул.

 

Разбудила его назойливая телевизионная реклама. Бодрый голос вещал о новой акции «Два по цене одного!». Диман потянулся за пультом, чтобы вырубить надоевшую «плазму».

Но не успел он нажать на кнопку «выкл», как услышал призыв: «Приобрети себе друга!! Только сегодня, два по цене одного!» В кадре замелькали лица «новых друзей», создаваемые по новейшим биотехнологиям на глазах у изумленных заказчиков. Первый Друг - по описанному клиентом образу, второй по его подобию.

Димыч сглотнул обиду на старого друга. И со зла решил завести себе новых двух.

 

Проблем с созданием образа и подобия новых Друзей не возникло. Диман отталкивался от противного. Противного теперь ему старого друга. И получил две вполне приличные голограммы новых Друзей с полным набором тех качеств и черт характера, которые он указал в заказе.

Однако, выяснилось, что получить материальное воплощение галаграфического изображения новых Друзей, можно было только, продав старого друга.

Не долго думая, Диман решил продать Санька со всеми его потрохами. Но потроха оказались никому не нужны.

Тогда Димыч решил его сдать. Или заложить - заложенный друг тоже шел в зачет оплаты новых двух - и вскоре стал обладателем двух новых Друзей.

Новые друзья соответствовали, воплощали и олицетворяли.

Соответствовали критериям дружбы, воплощали мечту об идеальном друге, и в полном объеме олицетворяли в себе этот идеал.

А в сознании Димыча был развеян миф, подкрепляемый, набившей со школьной поры оскомину, пословицей о том, что «Старый друг, лучше новых двух». Теперь о старом друге он даже не вспоминал. Новые «затмили свет в окошке».

По началу новые Друзья только радовали его: где необходимо, заранее «соломку стелили», любые желания предвосхищали, и мечты воплощали.

Диман вошел во вкус и через некоторое время решил обновить дружбу на более совершенную модель. Он заложил старых новых Друзей и приобрел две парочки более продвинутых.

И вот тогда наступил для Димыча сущий Рай. Четыре новых друга следовали за ним по пятам, окружив всепоглощающей дружеской заботой, любовью и вниманием. Дружба стала напрягать его, и начал Димыч чахнуть.

Стал он спать напролет целыми днями и ночами, только бы избавиться от дружеской опеки. Однажды, сквозь дрему, он услышал по телевизору новую рекламу.

«Верни себе друга! Не медли! Старый друг – лучше новых двух», - летел в эфир незатейливый слоган.

Димыч проснулся.

Чтобы прояснить обстановку, он помотал головой. Однако, обстановка не прояснялась. Тогда он взял аппарат и набрал номер Санькиного телефона. В ответ полетели длинные гудки. «Неужели заложил?» -, вслушиваясь в звуковые сиглналы, холодел Димыч.

Однако, дождался, когда включится автоответчик, и извинился. Просто. По мужски.

Он отложил телефон и стал искать пульт, чтобы убавил громкость телевизора, рекламировавшего известный растворимый кофе: «Старый друг – лучше новых двух. Верни себе друга! Не медли!». И тут зазвонил телефон. Димыч узнал знакомый рингтон, окончательно разрушивший оковы дурманящего сна.

Это был Санька.