Полностью текст романа: http://www.litkonkurs.ru/?dr=45&;tid=174305& pid=0

 

 

-1-

 

 

- Итак, мои молодые друзья, подводя итоги сказанному, я хочу еще раз подчеркнуть бессмысленность попыток юнгианства препарировать сны, связывая их содержание с нашим подсознанием.

Современная медицина отвергает толкования различных сновидений и, тем более, так называемых "вещих" снов.

Мы материальны.

И все полуфантастические объяснения и суеверия, связанные со снами - это всего лишь жалкое шарлатанство! - на такой пафосной ноте женщина, стоящая за кафедрой закончила свою лекцию и налила в стакан немного воды из графина.

Нужно было смочить пересохшее горло.

 

Аудитория одобрительно шумела, вставая из-за скамей, убирая в сумки конспекты, и дружной гурьбой направляясь к выходу.

Виктория Андреевна подошла к столу у доски и присела на стул.

Можно было расслабиться.

Незаметным движением она скинула с ног тесные туфли на “шпильках” и вздохнула с двойным облегчением.

Во-первых, можно было размять уставшие от хождения на высоких каблуках ноги, а во-вторых, кончилась эта ненавистная лекция, нет даже не лекция, а тема.

 

Она получила ее в наследство вместе с должностью заведующей кафедрой психиатрии около года назад от скоропостижно скончавшегося шефа.

Эта тема - "Сны и сновидения" была его коньком, он вел научные исследования в этой области.

А она люто ненавидела эту часть психиатрии еще со времен молодости, когда только пришла на кафедру и помогала шефу в его экспериментах.

“Впрочем, чего это - подумала Виктория Андреевна - меня потянуло на воспоминания.”

И тут же поняла почему.

 

Ее цепкий взгляд выхватил в аудитории одно лицо.

Высокий, темноволосый юноша с зелеными глазами необычного светлого оттенка тоже внимательно смотрел на нее.

Виктория Андреевна тут же отвела взгляд в сторону и полезла в сумочку.

Юноша был ее любимчиком, очень интересовался психиатрией и ходил к ней в факультативный кружок.

Отличник и староста курса, он учился легко, и его ждало, конечно, блестящее будущее. Впрочем, неудивительно, юноша был сыном ее умершего шефа, и она чувствовала какую-то ответственность за него. Как за близкого родственника.

Наконец, лекционный зал опустел.

Юноша в компании таких же молодых ребят и девушек, весело о чем-то болтая, покинул аудиторию, и она осталась совсем одна.

Часы показывали всего пять часов вечера, но уже темнело - чувствовалась осень.

Сентябрь.

 

На сегодня все дела закончены и можно было идти домой. Она машинально нащупала в кармане жакета ключи от новенького “Пежо”.

Еще не привыкла, и все время проверяла их наличие, боясь потерять.

На покупку машины Виктория решилась совсем недавно, несколько месяцев назад, а до этого зав.кафедрой психиатрии престижного вуза добиралась в свой спальный район с двумя пересадками на метро и автобусе.

Хорошая 2-х комнатная квартира тоже была куплена около года назад, как атрибут ее нового положения.

А раньше она жила в очень старом доме в центре и ходила на работу пешком.

 

Дом вот - вот должны были снести и его постепенно оставляли жильцы, так, как с каждым днем силы покидают смертельно больного, старого человека.

Все ее детство, юность и молодость прошли здесь, тут умерли ее родители.

И Виктория не стала дожидаться предсмертной агонии дома и уехала раньше, чем его покинул последний жилец.

Купила себе хорошую квартирку, тем более что это совпало с ее новым назначением.

А зав.кафедрой непрестижно было жить в таких трущобах - ей это говорили все коллеги.

И она переехала.

А дом снесли через пару месяцев.

 

Она пришла сюда еще один раз взглянуть на развалины, которые похоронили под собой большую часть ее жизни.

Постояла немного, посмотрела на старый вековой дуб, у которого играла в детстве. Там, с правой стороны мощный подземный корень выходил наружу, и именно там она закапывала в детстве металлическую коробку из-под монпансье со своими "сокровищами" - кусочками цветных стекол из разбитого калейдоскопа, фирменной наклейкой от настоящих американских джинсов и двумя пуговицами ручной работы.

Клад непонятным образом исчез, когда Вика через месяц решила его выкопать, чтобы полюбоваться на своё богатство и это было первое в ее жизни разочарование.

Мама долго успокаивала дочурку, обещала новую куклу, но Вика твердила, что такого у нее уже не будет.

И она была права.

Как давно это было. Виктория докурила сигарету, последний раз посмотрела на то, что когда-то было ее домом, и ушла не оглядываясь.

Больше она сюда не возвращалась.

 

Итак, на сегодня все дела были закончены.

Завтра предстоял тяжелый день - заседание кафедры. Она их терпеть не могла.

Она, вообще, ненавидела всякую власть и согласилась на заведование только потому, что достойного кандидата на эту должность не было.

Никто не ожидал, что профессор Плотников, моложавый, подтянутый, никогда не болевший мужчина умрет так неожиданно и так страшно.

“Сколько ему было, шестьдесят два или шестьдесят три?

Или даже меньше - подумала Виктория - разница в возрасте у нас, кажется, лет пятнадцать и поежилась.

 

Он умер от рака горла через два месяца после того, как ему поставили этот диагноз.

Охриплость голоса у лекторов - профессиональное заболевание - хронический ларингит - и никто, в том числе и сам профессор не придавал этому никакого значения.

Обратился к врачам только тогда, когда появились приступы удушья и то не сразу - все пытался лечиться от астмы по совету коллег-терапевтов.

Когда, наконец, его обследовали, опухоль проросла уже в трахею и была неоперабельная.

Больного облучали, на какое-то время стало даже легче, потом вывели трубку, чтобы он мог дышать.

 

Говорить Плотников уже был не в состоянии и общался с окружающими с помощью блокнота, который теперь все время держал под рукой.

Тогда то он и взял с Виктории обещание, что она займет его место на кафедре.

Она не могла отказать умирающему человеку, с которым проработала больше двадцати лет. Единственный сын профессора, Сергей не отходил от отца и ночевал в его палате в больнице. Правда, долго ему там находиться не пришлось.

Плотников умер через неделю после того, как его госпитализировали. Говорят, что до самой смерти был в полном сознании.

 

Холодок пробежал по спине вдоль позвоночника.

Как будто только вчера она выпускница - краснодипломница пришла на кафедру с надеждами непременно совершить великое открытие в психиатрии, которое осчастливит человечество.

Плотников тогда был очень способным и амбициозным заведующим кафедрой - одним из самых молодых в институте. Очень видным мужчиной, вдовцом и, как все говорили, не пропускал ни одной юбки.

Конечно, он не мог не заметить молодую миловидную ассистентку.

Он всячески приближал ее к себе, хвалил и даже назначил своей помощницей в теме, которую уже многие годы разрабатывал сам - он изучал влияние электромагнитного излучения на различные области мозга, как причину психических болезней.

Тема была очень перспективная, и в случае успеха исследователь мог рассчитывать чуть ли не на Нобелевскую премию.

Казалось бы, вот оно воплощение ее мечты принести пользу науке, но тут произошли события, которые...

 

- Стоп - Виктория оборвала поток своих воспоминаний, встала из-за стола и пошла к выходу.

Чего доброго она еще начнет жалеть себя, а этого нельзя было допускать.

Жалеть? Ей?

Уверенной в себе, еще не разменявшей полтинник женщине, заведующей кафедрой престижного вуза?

Там, на ближайшей к зданию стоянке ее ждет посверкивающий серебристой поверхностью автомобиль и поедет она сейчас в свою уютную, обставленную по последней моде квартиру.

Жалеть? Как бы не так.

“ Надо заскочить в супермаркет купить овощи на ужин - подумала Виктория, идя к стоянке - приготовлю сегодня что-нибудь китайское”.

 

-2-

 

- А я хочу клубнику ...- капризничала молоденькая лет двадцати, слегка беременная девушка. Она смешно надувала пухлые розовые губки и морщила лоб.

- Ну, солнышко, ну ты подумай ...Где же я возьму клубнику в сентябре? - уговаривал ее такой же молоденький будущий папа.

На лице его читалось выражение ответственности (как будто в его руках была судьба всего человечества) и недоумение (оттого, что он с этой миссией не справляется).

- А может киви возьмем, малыш! Смотри, какие они крупные и спелые. И знаешь, киви по вкусу чем - то клубнику напоминают.

Это "малыш" резко и больно ударило по нервам, и будто заныл старый, давно зарубцевавшийся шрам.

Виктория, которая невольно стала свидетелем этой сценки в овощном отделе супермаркета, на мгновение застыла и перестала выбирать свежую зелень для салата.

Слишком яркой была картинка из прошлого ...

 

***

 

- Дууура, ты! Нет, ну какая же ты дура!

Анжелка бегала по комнате и крутила пальцем у виска.

- Вик, ты не можешь так поступить. Пойми - это не только твой ребенок. Он ведь тоже имеет отношение и прямое. Он - отец.

Ты обязана ему сказать.

- Зачем? Я заранее знаю, что он ответит.

Анжел! А ошибки точно быть не может? - Вика рассматривала узкую пластинку с окошечком, в котором виднелись три красные полоски. Одна слева и две справа.

Тест на беременность, импортный. Жуткий дефицит.

 

Анжелка, которая работала гинекологом в больнице выпросила одну штуку у заведующей, якобы для себя. Подруга полгода назад вышла замуж за очень перспективного студента последнего курса МГИМО. Ему прочили головокружительную карьеру дипломата за бугром, и заведующая Анжелку очень за это уважала.

- Нет, никакой ошибки! И не уводи разговор в сторону. Не первый день знакомы.

Вика вздохнула. Анжелка права.

Она никогда не могла скрыть что-то от подруги.

У Анжелки было какое - то собачье чутье, которое за долгие годы их дружбы только обострилось. Дружили они еще со школы, никогда не ссорились и теперь Вика с тоской ждала, когда Анжелкин муж окончит свой институт Международных отношений и увезет подружку далеко от нее. Что она будет делать без Анжелки? Думать на эту тему не хотелось.

- Анжел! Он мне говорил уже сто раз, что семья и дети не для него и никаких обязанностей на себя не возьмет.

Что мне даст этот разговор? Я уже все решила - буду рожать.

- И ты собираешься тянуть ребенка одна на зарплату молодого специалиста?

И притащить малыша на шею своим родителям? - Анжелка смешно передернула плечами.

- И, вообще, быть матерью - одиночкой? Это с твоей внешностью и способностями?

И поставить крест на личной жизни? - Анжелка сыпала вопросами, не давая Вике вставить даже слово.

 

Перебивать подружку было абсолютно бесполезно. Вика усвоила это давным-давно.

Анжелка должна была выговориться. И только тогда можно попытаться ей ответить.

Когда Анжелка, наконец, выдохлась, Вика четко и жестко произнесла:

- Буду рожать. Никакой другой личной жизни мне не надо. Я люблю только его и он отец моего ребенка. Будет ли он со мной или нет, это ничего не меняет. Потом, подумав, добавила:

- Но ты все же права. Я скажу ему...

 

***

 

Автобусы со студентами неслись по узкой проселочной дороге, вздымая за собой коричневые шлейфы пыли.

Но это совершенно не мешало медикам - пятикурсникам едущим на “картошку”, или сельхозработы, как принято, было говорить.

Из автобусов неслись студенческие песни под гитару и модные хиты с новыми словами, сочиненными местными институтскими поэтами. Слух и голос имели большинство, получалось очень здорово, и со стороны можно было подумать, что едут студенты консерватории.

Вика с Анжелой тоже горланили вместе со всеми. Анжела очень хорошо играла на гитаре и пела и вокруг них всегда была толпа студентов.

Вообще, в их дуэте именно Анжела была лидером. На Анжелкино обаяние слетались, как бабочки самые завидные парни института, хотя внешне она явно проигрывала утонченной красоте Вики.

 

Анжелка была ниже ростом, полновата, с миловидными, но крупными чертами лица и жесткими черными волосами с модной перманентной завивкой.

Но если Вика привлекала поклонников внешне, то стоило только заговорить Анжелке все внимание, а затем и восхищенные взгляды переключались на подругу.

Вику это совсем не задевало - все ее мысли занимала наука.

Может, поэтому, и не было в их отношениях извечной ревности и зависти, которая разрушает женскую дружбу.

 

И в то время, когда Анжелка крутила романы, Вика ходила на факультативные занятия по обожаемой психиатрии и просиживала в библиотеке над трудами Сеченова, Юнга и даже (о ужас!) Фрейда.

Имя Зигмунда Фрейда в то время было равносильно словосочетанию "враг народа", а слово "психоанализ" лектор произносил с такой брезгливостью, что аудитории становилось неловко и жалко старичка - лектора.

Знакомая библиотекарь с огромным трудом достала Вике несколько старых, потрепанных книг Фрейда и девушка просиживала вечерами, изучая запретные фолианты - выносить книги из библиотеки категорически запрещалось.

И если с Викиным будущим все было, в общем, ясно - ее после окончания института оставляли на кафедре психиатрии ассистентом, то Анжелка толком еще не решила, какая область медицины будет иметь честь получить ее темперамент и обаяние.

Склонялась в пользу гинекологии.

 

Впрочем, Анжелку больше интересовал выбор спутника жизни, а выбирать было из кого. "Своих" студентов - медиков она сразу из круга претендентов убрала - два врача в одной семье, вечные дежурства супруга ее никак не устраивали.

Анжелка своим опытным глазом сразу заметила интерес к подруге со стороны молодого зав.кафедрой психиатрии. Симпатичный вдовец проявлял к способной студентке явный интерес. Но вел себя он вполне прилично, не домогался, не делал намеки .

А Викино внимание занимала только наука. И после множества разговоров, убедившись в ее полной холодности к завидному поклоннику, Анжелка прекратила все попытки сосватать подругу.

Вика была полным и абсолютным "синим чулком".

 

***

 

- Девушка, извините, я могу задать Вам вопрос?

Вика обернулась назад и увидела "штрафника", того самого, которого вчера прислали к ним из соседнего колхоза.

В соседнем колхозе размещались студенты шестого курса, и отправить к ним, "салагам", сюда выпускника было страшным наказанием. Ходили слухи, что несколько парней и даже девушек самовольно отправились вечером в колхозный магазин, купили вино и водку и устроили оргию в поле, где их и застали преподаватели.

В качестве наказания и раскидали веселую компанию по разным курсам к "салагам".

 

- Да, конечно, спрашивайте.

- Девушка, как вам удается даже в такой одежде выглядеть изящно и привлекательно?

Парень смотрел с неподдельным восхищением, пристально и взгляд его карих с медовыми искорками глаз как - будто проникал под одежду и вызывал легкую дрожь во всем теле.

Вика от неожиданности покраснела и смутилась, но тут подоспела Анжела с термосом, в который они и собирались набрать кипяток из большого титана, чтобы заварить чай.

Подруга появилась очень кстати.

 

Уже через пять минут Вика знала, что парня зовут Олег, что он будущий нейрохирург и после распределения остается на кафедре, как краснодипломник.

Но странная вещь - Олег не был, как все очарован Анжелой, а смотрел почему - то только на Вику. Пока Анжелка занимала парня светским разговором, Вика осторожно разглядывала его.

Симпатичный, но ничего особенного, кроме, пожалуй, голоса.

Волшебный голос задевал какие - то самые глубокие нервные окончания, проникал в кровь, отравой разливался по артериям, попадая в каждую клеточку ее тела и вызывал просто физическую зависимость на клеточном уровне.

 

Она не сразу поняла, что влюбилась. Спорила с Анжелкой, отнекивалась.

Хотя та сходу уловила, в чем дело и стала давать своей неопытной подруге интимные советы. И только когда Олег позвал Вику через пару дней на свидание, когда обнял ее за плечи и притянул к себе, она поняла, что пропала.

Что вся ее жизнь отныне принадлежит этому улыбчивому парню и как он скажет, так и будет.

 

-3-

 

Когда меньше чем через месяц студенты вернулись домой, их роман продолжился вопреки мрачным Анжелкиным прогнозам.

В первый раз ее предсказание не сбылось: Олег не бросил Вику, Вика не забеременела и не провалила сессию. В городе встречаться стало труднее.

У Олега не было своей квартиры, да и Вика жила с родителями - интеллигентами старой закалки, которые не могли себе даже представить, что дочь может не придти ночевать домой.

Вот и приходилось откусывать у судьбы счастье, крохотными кусочками рафинада, запивая его обжигающе горячими глотками любви.

Это случалось, когда отец Олега уезжал в командировку (у матери давно была новая семья и жила она в другом городе), или обеспеченный друг подкидывал ему ключи от собственной квартирки на окраине на пару часов.

 

Остальное время они, как и вся молодежь, гуляли по безлюдным, тенистым паркам, целовались в кинотеатрах на заднем ряду и просиживали, часами болтая по телефону. Все попытки Вики привести его к себе и заодно познакомить с родителями заканчивались неудачей.

Олег отказывался под разными предлогами, шутил, что он птица свободная и на "чужой" территории встречаться не соглашался.

Так что Викины родители даже не видели его ни разу.

Только знали, что у дочери, наконец, появился парень, и очень были этому рады, так как почти потеряли надежду на ее возможное замужество. И терпеливо ждали предстоящей свадьбы.

О том, что события будут развиваться, как - нибудь по-другому старым советским интеллигентам в голову не приходило, а Вика их не разубеждала.

Но на самом деле ни о какой свадьбе не могло быть и речи.

 

Олег больше всего на свете ценил свободу, и все время это подчеркивал.

Нет не для Вики, он просто говорил, что думал. Он порхал по жизни, стараясь взять от нее все, что можно. При этом Олег не был жесток, не лгал и не давал обещаний.

Он искренне верил, что не делает никому больно.

А Вике просто хотелось быть с ним рядом и неважно, что будет завтра, она не желала даже задумываться об этом.

Впервые в жизни она, вопреки полученному воспитанию ничего не планировала - она просто упивалась счастьем.

 

Время шло. Олег успешно окончил институт, распределился на свою кафедру нейрохирургии и на первую же зарплату снял однокомнатную обшарпанную квартирку в высотке на самой окраине.

Но все - таки это было свое жилье, такое долгожданное.

Они стали встречаться почти ежедневно, за исключением тех дней, когда он дежурил, но Вика к нему, конечно, не переехала. Более того, он никогда не предлагал ей остаться до утра, а она и не настаивала.

Да и вообще, как бы она объяснила свое отсутствие родителям?

 

Так продолжалось еще год. Родители устали интересоваться, когда же, наконец, дочка познакомит их с будущим зятем, и махнули на все рукой.

Вика тоже окончила институт и пришла ассистенткой на кафедру психиатрии, но по - прежнему о свадьбе не было и речи.

Олег стал частенько захаживать к ней, встречать ее после работы - кафедры располагались в соседних зданиях. И даже слегка приревновал ее к боссу, который был очень благосклонен к молодой, красивой ассистентке.

Заведующий благородно отошел в сторону, увидев, что Вика занята, но комплименты делать не перестал.

И смотреть восторженно тоже. Одна только Вика этого не замечала.

А потом она обнаружила, что беременна...

 

***

 

- Нет! Об этом даже не может быть и речи. Как ты себе представляешь?

Растить ребенка в этой каморке на жалкие крохи? Впроголодь? И поставить крест на карьере?

Олег, растрепанный, с красным лицом ходил по комнате и чеканным голосом доказывал Вике то, что доказывать не имело смысла.

Она ни за что не будет делать аборт и требовать от него тоже ничего не намерена.

Она бы и не сказала ему, если бы не Анжелка - это она настояла сообщить Олегу о ребенке.

И Олег, в общем, то прав, не во всем конечно.

 

Квартира вполне нормальная и впроголодь бы они не жили. Все - таки пока две зарплаты, да и ее родители бы помогли.

Но прав он в одном - она не должна портить его карьеру, его ждет блестящее будущее, и ребенок только будет мешать.

- Послушай, а ошибки быть не может? - Олег вдруг остановился посреди комнаты прямо там, где застигла его мысль.

- Ты же предохранялась, да? И столько времени все было нормально...

Вика и сама не могла понять, как это получилось.

Но факт оставался фактом. И Олега она подвела. Он ведь на нее рассчитывал.

- Нет, ошибка исключена.

Вика съежилась под его колючим взглядом и вжалась в спинку дивана, на котором сидела.

И когда Олег, молча и не глядя на нее, вышел на балкон покурить, она тихонечко выскользнула на лестничную площадку, осторожно прикрыв за собой дверь.

И бегом, цокая каблучками, стала спускаться с восьмого этажа (лифт как всегда не работал).

Им не о чем было больше разговаривать.

 

***

 

- У тебя депрессия, самая настоящая . Достаточно на тебя посмотреть. Худая, зеленая, щеки ввалились.

Вик, на кого ты похожа, взгляни в зеркало?

Анжелка смотрела с сожалением на подругу.

- Так нельзя, ты же ничего не ешь.

- Это токсикоз, меня тошнит все время и рвет часто. Ты же сама знаешь.

- Нет, подруга, это не только токсикоз. Тут другое.

Ну, прекрати так страдать по нему.

Все мужики - козлы. Ты о ребенке должна думать сейчас.

- А почему ты решила, что я не думаю - пожала плечами Вика.

Я как раз - таки только о нем и думаю, иначе ...

И потом твой же Эдик не козел. Зачем же так обо всех?

- Ну, мой Эдик само совершенство. Он такой правильный и надежный, что...- Анжелка поправила на безымянном пальце широкое кольцо, мерцающее россыпью мелких бриллиантов, и вздохнула - что порой хочется послать его к черту!

Она обняла подругу за худенькие плечи.

- Анжел, ну что ты говоришь? Это ты из женской солидарности? Не надо.

Сравнивать Эдика и Олега - это все равно, что...- Вика не нашла подходящих слов и просто замолчала.

- И что он так и продолжает тебе звонить и уговаривать сделать аборт?

- Ну, я просто не подхожу к телефону.Уже давно.

- А на кафедре? Он не караулит тебя там? - поинтересовалась Анжелка.

- Вот это самое противное. Мне пришлось попросить наших девочек - ассистенток не пускать его на кафедру.

Анжелка еле сдержала неуместную улыбку, вспомнив "девочек - ассистенток", самой молодой из которых было тридцать пять.

- И ты рассказала им о беременности??

В больших Анжелкиных глазах мелькнул неподдельный ужас.

- Конечно, нет. Просто сказала, что у нас все кончено и больше не хочу его видеть.

Анжелка с облегчением вздохнула.

- Но боюсь, что они догадываются. Меня несколько раз рвало прямо на работе. И шеф посматривает как - то странно - добавила Вика.

 

Время шло, промелькнуло еще два месяца. Вика, наконец, перешагнула тот рубеж, после которого аборт делать было нельзя и как - то сразу прекратились назойливые, почти ежедневные звонки и походы Олега к ней домой.

Правда, дальше порога ему пройти не удавалось.

Тут родители - интеллигенты проявили удивительную стойкость, и даже правила хорошего тона были забыты ради будущего внука.

Родителям пришлось все сказать. Но надо отметить, что они поддержали дочь и сразу отвергли мысль об аборте, несмотря на печальные раздумья о судьбе матери - одиночки.

И на кафедре Олег тоже больше не появлялся. Токсикоз уменьшился, рвоты уже почти не было, и Вика стала выглядеть получше.

Да и душевная рана понемногу начала затягиваться.

 

***

 

Забавная парочка, выбрав коробку спелых и больших киви, уже стояла в очереди в кассу, когда Виктория, наконец, вернулась в реальность.

Мысленно отругав себя за сентиментальность, она быстро покидала овощи в коляску. Надо было приготовить ужин на скорую руку и еще просмотреть последний журнал по психиатрии к завтрашнему заседанию кафедры.

Поправив прядь волос упавшую ей на лоб, она, не отвлекаясь на яркие рекламные щиты, направилась к кассе.

 

Пробка, длиннющая автомобильная пробка... Давно она не попадала в такую.

И надо же было заехать в этот супермаркет. Лучше бы выбрала другой чуть похуже, но удаленный от центра.

А теперь придется простоять здесь столько времени.

С каждым месяцем в столице становилось все проблемнее водить машину. Если бы она не жила так далеко ни за что не села бы за руль. Сплошные нервы.

 

Виктория с раздражением посмотрела по сторонам - поток машин - металлических клеток с заключенными в них людьми, отбывающими свой срок в пробках, как наказание за преступный отказ от общественного транспорта.

Она потянулась и включила радиомагнитолу. Новости слушать не хотелось. Приятная успокаивающая музыка - это то, что сейчас нужно.

Но и здесь не повезло - вместо классики она наткнулась на какую-то передачу ретро-мелодий начала восьмидесятых. И салон автомобиля заполнила сентиментальная и романтичная музыка "итальянцев".

Тото Кутуньо пел бархатным с хрипотцей голосом о любви. Эту песню она знала наизусть - это была "их" песня, песня ее юности.

 

***

 

Вика шла к кабинету заведующего, недоумевая, что это за неотложное дело по которому он ее вызвал.

Эта срочность грозила неприятностями - в гневе шеф был страшен, но раньше это ее никогда не касалось. И теперь она ломала голову, что же могло такого случиться.

Постучав в приемную, она открыла тяжелую, обитую дерматином дверь и увидела... Олега.

Он сидел на стуле рядом с секретаршей шефа и улыбался Вике.

- Что ты здесь делаешь?

- Пойдем, нам надо поговорить - сказал Олег и взял ее мгновенно похолодевшую ладонь.

Вика высвободила руку.

- Ты с ума сошел, меня шеф вызвал! Немедленно дай мне пройти.

- Это я тебя вызвал - просиял Олег и вопросительно посмотрел на секретаршу.

Та с готовностью это подтвердила, улыбнувшись тоже и бросив поверх оправы сползшей ей на нос взгляд, который должен был означать "И я была девушкой юной".

Олег вывел ошарашенную Вику за дверь и, не дожидаясь вопросов, сообщил:

- Я попросил у шефа твоей руки, получил благословение и он посодействовал мне в этом маленьком обмане. Так что ты сейчас свободна, я тебя отпросил.

Трогательные ямочки на щеках, когда он улыбался, вызывали желание погладить его по голове, как ребенка.

Олег посмотрел на нее умоляющим взглядом, от которого у Вики начинали бегать мурашки по телу, и добавил: - Поехали ко мне...

 

Как будто не было нескольких месяцев тяжелых разговоров, звонков с требованием избавиться от ребенка, жесткого противостояния.

Перед ней сейчас стоял тот прежний, мягкий и нежный Олег, отказать которому было невозможно.

Она даже не нашла в себе сил спросить, что же заставило его так перемениться.

Да и какая впрочем, разница, он снова с ней, снова рядом и снова ее любит.

 

***

 

Вика опаздывала на работу. Впервые.

Как же так получилось, что они не слышали будильника, оба - Вика улыбнулась своим мыслям.

Ну, немудрено после такой ночи.

Вика впервые осталась у Олега до утра по его же просьбе. Боже, какая это была ночь.

Она отогнала от себя воспоминания, которые не давали сосредоточиться, сладкой истомой растекались по телу, и приходилось замедлять шаг, чтобы унять бьющееся колоколом о ребра сердце.

Не думать. Потом.

Надо если не успеть вовремя, то хотя бы опоздать не так явно, чтобы шеф не заметил.

Вика бежала по коридору, вот уже кабинет и тут она увидела его.

Шеф стоял у окна и явно ждал ее.

"Ну вот, так всегда" - подумала девушка. Надо было срочно разруливать ситуацию.

Шеф терпеть не мог опозданий.

- Андрей Александрович, здравствуйте! - начала Вика и, не давая собеседнику ответить, сразу добавила - Я вам очень благодарна, спасибо вам огромное.

- За что? - брови шефа удивленно поползли вверх.

- За Олега. Благодаря вам мы снова вместе - просияла Вика - и скоро поженимся. Вы будете первым, кого я приглашу на свадьбу.

- И скоро свадьба? - поинтересовался шеф.

- Через месяц, мы не хотим тянуть - смутилась Вика, но добавила все же - мы ждем ребенка.

- Да? Вот как? Ну что ж, рад за вас, очень рад - натянутая улыбка на лице шефа не очень соответствовала его словам.

Но Вика не обратила на это никакого внимания - она было счастлива, совершенно неприлично счастлива.

 

***

 

Неделя пролетела незаметно. Они виделись почти каждый день, правда до утра больше она у Олега не оставалась.

Он стал удивительно внимателен и заботился о ее самочувствии и будущем ребенке.

"Ты должна высыпаться обязательно и кушать больше витаминов, малыш" - говорил Олег, и она с удовольствием его слушалась.

Это было так необычно и приятно.

Сегодня у него внеочередное дежурство - пришлось заменить заболевшего коллегу.

Олег позвонил ей на работу. Но завтра день особый.

Завтра они идут подавать заявление в загс. А потом они поедут к ее родителям.

Вика погрузилась в теплый плед своих новых ощущений и подумала, какая же она все - таки счастливая.

 

***

 

Телефонный звонок поднял ее с постели. Она уже легла, но никак не могла заснуть.

Какая-то внутренняя тревога не давала - Олег не позвонил ей с дежурства, как всегда. “Наверное, много работы” - успокаивала себя Вика.

И вот этот поздний звонок. Она со всех ног бросилась к телефону.

Но звонил не Олег. Голос Анжелки в трубке звучал как-то напряженно, и подруга запиналась, хотя это было совсем на нее непохоже.

- Так, я сейчас приеду к тебе. Ты еще не спишь?

- Что такое, Анжел? В чем дело?

Что - то с Олегом, да?

Анжелка молчала. Чувствовалось, что она мучительно подыскивает слова.

 

Комната вдруг закружилась, ускоряя движение. Лампа над телефонным столиком в коридоре стала делиться на глазах, как амеба, а потом разноцветные блики начали меркнуть не сразу, а по очереди, как будто кто – то задувал свечи.

Последнее, что увидела Вика - это открытый в немом крике рот матери, разбуженной звонком и вышедшей в коридор.

 

-4-

 

- Да, никаких сомнений. Суицид: выпрыгнул с восьмого этажа, со своего балкона. Мотив неясен. Записки не оставил.

И судя по показаниям свидетелей никаких проблем у него не было ни на работе, ни в личной жизни.

Наоборот, собирался жениться.

- Может, поэтому и прыгнул?

- Тссс... Что за неуместные шутки. А вдруг она слышит? Пожалейте девушку.

Такое горе: сразу потерять и жениха и ребенка.

 

"О ком это ...Что за девушка? Какой ребенок?

Кто это говорит у моей постели?

Где я? Свет, очень яркий...режет глаза ...

Пить ...Как хочется пить...

Анжелка... Это она?

Анжелка, пить, дай попить...

Как болит голова... и живот. Пить..."

И Вика снова провалилась в вязкое, липкое забытье.

 

***

 

Хоронили Олега всем институтом.

Пришли и бывшие сокурсники и коллеги. Два его друга вели под руки старенького, сгорбившегося от горя отца.

Мать с новым мужем отдыхала где-то на Карибах и на похороны не успела.

Похоронили его быстро и тихо. Толкнули несколько речей, забросали свежий холмик венками. Никто не рыдал у гроба.

Отец был в полувменяемом состоянии, а Вика, самый близкий покойному человек, в это время боролась за свою жизнь.

 

После выкидыша у нее начался сепсис, ее перевели в реанимацию.

И если бы не Анжелка, доставшая жутко дефицитные и сильные антибиотики, которых не было в больнице, возможно бы Вика отправилась вслед за Олегом.

Но она выжила, и как только пошла на поправку, ее тут же перевели в психоневрологическое отделение. У девушки была тяжелейшая депрессия.

Анжелка выхаживала подругу, как могла, просиживала у нее долгие часы и все - таки победила.

 

Вика потихоньку начала есть, понемногу спать и реагировать на окружающих.

Наконец, через месяц исхудавшая, почерневшая Вика вернулась домой.

И с головой погрузилась в работу и науку, чтобы окончательно не сойти с ума.

А еще через месяц она провожала Анжелку с ее дипломатом на место его назначения в Лондон.

Подруга пыталась замаскировать уже немного заметный в профиль животик, чтобы не вызвать у Вики печальных воспоминаний. Но у новой Вики таких воспоминаний не было, а прежняя - умерла тогда в коридоре возле телефона.

 

Подруги долго плакали в зале ожидания, впервые за все время их дружбы они разлучались.

И когда серебристый лайнер, взмыв в небо стал стремительно удаляться, Вика остановилась и долго еще смотрела ввысь.

Вика стояла и думала: как же так получилось, что стеклянный шар ее жизни вдруг скатился под откос, разбился на мельчайшие осколки так, что невозможно было, даже ползая в пыли у обрыва, найти, собрать эти кусочки когда-то прозрачного стекла и попытаться их склеить, хоть как-то.

И один, пожалуй, самый большой осколок улетал сейчас от нее и возможно навсегда.

 

***

 

Овощи по-китайски получились очень удачно - в меру прожаренные и в тоже время хрустящие.

Виктория с удовольствием поужинала и даже позволила себе капельку вина.

Она любила легкие десертные вина, а не сухие – дорогие и изысканные.

Но позволяла это себе очень редко и только по особым случаям.

Сегодня вроде особого случая не было, но неожиданно всплывшие болезненные воспоминания надо было чуть приглушить.

Она смаковала последний глоток вина, когда раздался телефонный звонок.

Звонила Анжелка и, услышав ее голос, Вика чуть не пустилась в пляс от радости.

От подружки не было вестей уже почти месяц, и в голову лезли тревожные мысли.

Анжелка с мужем уже несколько лет жила в Израиле.

Муж занимал какой-то безумно высокий пост в посольстве, хотя до посла так и не дослужился.

- Ну, время еще есть - говорила Анжелка.

Сама подруга тоже работала при посольстве, на какой - то очень непыльной и хорошо оплачиваемой должности.

 

Она уже много лет как оставила медицину и совершенно об этом не жалела. Вообще она была очень довольна своей жизнью в Израиле.

Повезло Анжелке. И дети у нее удачные. Младший на следующий год заканчивает школу.

А старший уже почти врач.

Еще пару экзаменов и получит диплом. Хирургом хочет быть.

 

Вика открыла дверь на балкон. Даже вино и звонок подруги не помогли отогнать от себя давние, болезненные воспоминания. Очень хотелось вдохнуть полной грудью свежий, прочищающий мозги воздух

На балконе было слишком прохладно, уже осень и, постояв несколько минут, Вика замерзла и зашла в квартиру.

Быстро пролистав медицинский журнал и не найдя абсолютно ничего интересного, она отложила его в сторону. Телевизор смотреть настроения не было.

Надо лечь пораньше, завтра предстоит тяжелый день.

 

В спальне Вика зажгла настольную лампу, которая стояла на тумбочке рядом с ее диваном. Чудесный мягкий зеленоватый свет разлился по комнате.

Лампа была, пожалуй, самым любимым предметом интерьера.

Удивительно стильная, сделанная в Италии, на бронзовой подставке ручной работы, с тончайшим фарфоровым, гофрированным абажуром.

Благодаря какому то особому составу матового фарфора лампа меняла интенсивность освещения и отливала разными оттенками зеленого света от нежно - салатового до глубокого изумрудного.

Настоящее чудо, а не лампа.

 

И самое приятное было то, что эту красоту ей подарили студенты на 8 марта.

Виктория улыбнулась, вспомнив, как староста курса Сергей, ее любимчик, сын профессора Плотникова вручил ей коробку, перевязанную зеленой лентой.

И чтобы сразу пресечь Викину попытку отказаться от подарка, снял яркую обертку и достал лампу, показав ее онемевшей от восторга женщине.

Потом он провожал ее на метро и двух автобусах, прижимая к груди коробку с сокровищем. Машины тогда у Виктории еще не было. И, наконец, торжественно водрузил чудо на тумбочку возле дивана, подключив к электричеству и продемонстрировав всю ее зеленую прелесть.

Потом они пили чай с малиновым вареньем на кухне и говорили о психиатрии.

Приятный юноша, мягкий, совсем не властный.

Абсолютно не похож на своего отца...

 

-5-

 

Ночь... Такая ночь бывает только однажды в жизни и то не у каждого, а у того, кто отмечен особым расположением Творца.

Почему он выбрал именно ее?

Этого не дано узнать, и остается только тихо замирать от ощущения непонятного везения и избранности.

И запоминать, запоминать каждое мгновение, каждую секунду этой Ночи.

Этой ночью мириады звезд светят только для них двоих, они совсем близко, до них можно дотронуться рукой, если потянуться.

Если преодолеть эту сладкую, связывающую по рукам и ногам истому, которая лишает сил, желания двигаться, даже из любопытства поймать в ладонь этих небесных светлячков.

И не хочется шевелиться, а только лежать на земле, на расстеленной телогрейке и, прижавшись к груди любимого слушать стук его сердца.

 

А звезды, эти бесстыдные и наглые свидетели таинства принадлежащего только двоим. Они светят сегодня ярче, чем всегда в надежде разглядеть юные тела, покрытые капельками пота, сведенные судорогой желания.

Они, эти любопытные сплетницы рассказывают друг другу о странных существах, которым не зябко там, на сырой и холодной земле.

Об этих чудных существах говорящих друг другу глупые, нежные и грубые слова.

Причиняющих один другому боль, сменяющуюся восторгом и наслаждением и издающих такие стоны, что краснеют даже холодные равнодушные планеты.

 

А еще на небе почти полная луна - луна, у которой аккуратно отрезана долька, кусочек. Она разбавляет густую фиолетовую темноту своим сиянием.

Угадываются только очертания тел, и от этой полускрытой обнаженности колотится сердце, больно стучится о ребра.

А потом прикосновение Его пальцев к коже, которая кричит, требуя этого прикосновения, заставляет сердце падать с высокого обрыва вниз.

Оно летит и вот - вот разобьется, но сильные руки любимого подхватывают его в ладони и согревают своим дыханием твое глупое влюбленное сердечко.

 

Они лежат на земле на расстеленных телогрейках, прикрытые одеялом, захваченном из барака и смотрят на звезды. Это их первая ночь.

Такой ночи больше не будет никогда.

Будут горячие страстные свидания, тоже здесь в поле, но днем или вечером, будут свидания в городе (этого пока еще Вика не знает).

Но никогда, никогда не повторится эта безумная ночь, когда через их прижатые друг к другу тела Викино сердце пустило тоненькие белые корешки, которые проросли через грудную клетку и опутали сердце Олега.

И звезды были этому свидетелями. Аминь!

 

***

 

- Тори! Малыш, ты слышишь меня?

Этот тягучий, обволакивающий голос. Он окутывает коконом тело, убаюкивает, завораживает и хочется закрыть глаза и плыть по течению этой реки - реки Его голоса.

- Олег! Олежка... Это ты??

- Конечно, я.

- Но ты же ...тебя же нет. Уже много лет. Ты...

Он прикрывает мне рот ладонью и жестом просит помолчать.

- Это не так, это для других меня нет, но я с тобой и был рядом все эти годы.

- Но почему? Почему я не видела тебя, почему только сейчас?

- Так было нужно.

- Кому? Зачем?!

- Тише, любимая, я не могу этого сказать.

Но поверь, так было нужно. Ты мне веришь?

 

Как я могу не верить?

Ведь это он, это его голос, его глаза с медовыми искорками, губы.

Эти губы – полноватые, но четко и резко очерченные. Одновременно жесткие мужские и чувственные, как будто чуть припухшие.

Как эти губы умеют целовать...

От их поцелуя заходится в пароксизме сердце, начинает биться аритмично и пропускать удары, а язык, этот горячий острый язык ...

Он проникает внутрь и парализует волю. Мысли рассыпаются в разные стороны, как цветные пуговицы из круглой металлической коробки и хочется только двигаться всем телом навстречу этому ловкому и умелому языку и больше уже не существует ничего вокруг.

Только он.