Жила-была Жучка-Юла, дочка Бабы-Яги.

И муж у нее был - Иван-Циркевич, да пару ягнят совместно прижитых.

Да и домовые как и положено в избе водились, мохнатые, да разнохарактерные.

А Жучкой-Юлой ее кликали, поскольку вертелась она всю жизнь, да крутилась, как юла.

 

И много чего разного происходило в жизни ее, да про все и не упомнишь, а про что-то уже и рассказано было.

 

И вот как-то чувствует Жучка-Юла, что прямо зудит что-то у нее не то внутри, не то в ушах, будто комар приставучий – ззззззделай то, да ззззззделай сё. Да и дел-то непочатый край, когда ж их всех-то переделать успеть. И с чего начать…

Мудрые Хранители Жучки-Юлы научили ее, что в непростые моменты в первую очередь успокоиться полезно, отвлечься, да на тишину внутри себя настроиться.

 

Отложила она все дела, да присела перед зеркальцем своим волшебным. Гребень любимый в руки взяла, волосы расчесывает, да разговаривает с ними ласково: «Вы ж мои красивые, вы ж мои блестящие, вы ж мои сильные. Помощники мои завсегда и кавалера приманить, опутать, и неприятность какую на лице прикрыть.»

Сама приговаривает и сама же наблюдает вокруг, как бы невзначай, что за зуделки тут у нее развелись.

Увлеклась она тем временем, да расслабилась. Что ж может еще настоящую женщину-то успокоить, как не созерцание прелести своей, беседа с любящим умным человеком, да нежный массаж.

 

Прикрыла она глаза на минутку, настроилась на тишину внутреннюю и видит, как цветок души ее сияет теплым, нежным светом, будто говорит: «Молодец, правильно поступаешь».

 

Открыла она глаза. Глядь в зеркальце-то: иголки из-за спины показались. Насторожилась было Жучка-Юла, да спохватилась, что в засаде же она. Успокоилась снова и продолжает наблюдать.

И вот на правое плечо ее забрался кто-то: ежик – не ежик, зверушка – не зверушка. Весь маленький, серенький, иголки дыбом стоят. Забрался, дух перевел – и к уху-то ее и приклеился. И давай нашептывать: «Ты вот тут сидишь, а тебе надо делом заняться, надо в избе прибраться, надо в лавку сходить, надо цветы полить, надо ягнят покормить, надо домовым нахлобучку устроить, надо мужа приветить, надо белье настирать, нагладить, надо срочно для кикиморы болотной расчеты важные подготовить, надо для царицы зелье молодильное изобрести, надо все успеть, надо…, надо…, надо…». И от нашептываний этих прям-таки все внутри так и переворачивается. Столько всего сделать-то нужно, а где ж на все время взять.

Присмотрелась повнимательнее Юла, а таких подсказчиков вокруг кишмя кишит, кто-то по ней забирается, кто-то с пола подсказывает, кто-то на шкафу примостился, а кто и прямо перед ней сидит, зубки острые скалит. Тот, который первый до плеча добрался, уже и за ухо покусывает.

Жучка-Юла продолжает волосы гребнем гладить, будто и не замечает ничего, а сама думает: «Посмотрю-ка, что дальше будет».

 

И дальше наступило…

Главный «комарик» на ее плече вдруг раздуваться начал, расти, меняться – и вот уже какой-то карла злобный неприятной наружности сидит у нее на плече. И уже не зудит, уже в полный голос говорит: «Должна, должна, должна…» Руками машет, грозит: «А то не успеешь, не уложишься, не получишь, не удержишь…».

Вот уже и «войско» его так же пораздувалось, да видоизменилось, и хором вслед за предводителем своим голосит. Вот уже и страхи свои носы из-за углов повытаскивали, а вдруг хозяйка слабину даст перед напором таким.

А дочка Бабки-Ёжкина смотрит на себя в зеркальце-то волшебное, да раздумывает: «Так вот какие комары из меня кровушку попивают. Надо… Должна… А кому надо? Кому должна? И вот интересно, есть ли у этих карликов еще какие-то увлечения, кроме убеждения меня в моей занятости? И откуда они вообще берутся?»

 

А цветок все ярче сияет, помогает ей ответы отыскивать.

 

«А ведь с кикиморой-то я сама договорилась, больно уж мне платье новое захотелось из тех, что только она шить умеет, вот и предложила ей помочь с расчетами заумными, чтоб обмен-то и произвести.

А в избе прибраться и правда хорошо бы. Уж так уж нравится мне, когда чисто все, да на местах своих все находится.

И ягняток с Иваном-Циркевичем встретить-приветить хочется, чтобы были они в добром здравии, да веселом расположении духа. Уж так уж любо мне, когда ягнятки весело на поляне резвятся, да когда Иван-Циркевич приобнимет ласково и за заботу поблагодарит.»

Юла аж замурлыкала внутренне от мыслей теплых.

«А цветочки мои, красавцы, изо всех сил стараются порадовать меня, да избу украсить. А как же они меня радовать-то будут, если я позаброшу их совсем, не полью, добрым словом не одарю?

А вот домовые, пожалуй, и без нахлобучки переживут, ну провинились, так с кем не бывает, да и не хочу я их лишний раз носом тыкать, только сама расстроюсь заново.

И что ж это получается, что НАДОТЬКИ эти помочь мне стараются, помочь мои же желания-то и осуществить. Почему ж тогда тяжко-то мне так от зудения этого. И зачем они злобными карлами оборачиваются?»

 

- А ты сама-то кем становишься, когда помочь стараешься, да не принимают помощь твою, да советов не слышат, а только сидят, да на судьбу нелегкую сетуют?

 

Узнала голос Юла. Дракон Познания поддержать ее подоспел. Любит он вопросы подсказывать.

 

«А и правда, не мое ли бездействие, да нерешительность, да непонимание, с чего начать, да за что схватиться, моих же подсказчиков против меня же и настраивает.

А что, если попробовать подружиться-то с ними…

Да договориться, чтоб не все сразу зудели, а со мной договаривались, что для меня важнее сейчас да полезнее.

Вот только слушать их советы аккуратно надо, а то, как устроила бы сейчас домовым веселую жизнь, неизвестно еще, чем кончилось бы»

 

Отвлеклась Юла от мыслей своих размеренных. А существа, названные ею надОтьками, снова уменьшились и стали на маленьких ежиков похожими, причем они теперь в нетерпении подпрыгивали, хлопали в маленькие ладошки и улыбались зубастыми ротиками, а иголки, перестав топорщиться, выглядели теперь, как мягкая и нежная шерстка, даже погладить захотелось.

И со всех сторон в серую массу из надотек вкатывались маленькие «солнышки», постепенно их количество уравнялось и одно из солнышек забралось Жучке-Юле на свободное плечо. Малышка весело улыбалась, целовала Юлу в щечку и откровенно кокетничала со старшим надотькой. Причем надотька отвечал ей явной взаимностью.

 

- Вот тебе и увлечение надотькино, - прозвучал внутри игривый голос Дракона.

 

«Так это же ХОЧУШКИ мои на подмогу мне подоспели, да надотек и отвлекли.»

 

Повернула Юла голову к левому плечу с хочУшкой, потерлась о ее теплый бочок щекой и прошептала: «Спасибо тебе».

 

Потом поразмышляла еще чуток и добавила: «Я хочу, чтобы у меня был пышный цветущий сад». Хочушка запрыгала, захлопала в ладоши и заворковала: «хочу сад, хочу сад…»

Тогда Юла повернулась к правому плечу и потерлась щекой о бывшие колючки, на всякий случай по шерсти. Надотька расцвел еще больше, чем при появлении хочушек и залопотал ей в ушко: «Надо полить цветы, надо их удобрить, надо их добрым словом одарить …»

 

Жучка-Юла провела еще раз гребнем по волосам, улыбнулась своему отражению, подмигнула и отправилась к своим цветам.

 

Куча-мала из танцующих надотек и хочушек расступилась, а сидящая у нее на плечах парочка весело болтала ножками в предвкушении интересного занятия.

 

По пути она обратилась к Надотьке: «А для остального тоже время наступит, так что не ворчи и злобным карлой мне тут сразу не оборачивайся, да воинство свое на меня не натравливай. Иногда, знаешь ли, мой друг, лучше не торопиться, само пройдет»

 

Надотька было насупился и иголки растопырил, да Хочушка уж так задорно расхохоталась на соседнем плече, что никто от смеха-то веселого удержаться не смог.

 

Вот и оказалось, что даже с надотьками можно подружиться, особенно если взять с собой привлекательную хочушку.