Что хочет автор. Литературные конкурсы

A/N2: Заранее извиняюсь за возможные неточности в описаниях по причине недостаточного личного опыта (и слава Богу!). Основываюсь на блогах, а главное (и самое неприятное), на фактах из жизни одного дорогого мне человека, который, к сожалению, застрял в этом по уши. Так что, можно сказать, история основана на реальных событиях.

Посвящается моему братишке,

который, я надеюсь, сможет это преодолеть.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

[Понедельник, 8.30 a.m.]

Макс открыл глаза, завозился тихонько и освободил затекшую за ночь руку. Рядом тоже возня, темная коротко стриженая голова на подушке повернулась к нему милой мордашкой с сонной улыбкой.

Катя такая смешная, когда только просыпается. Взъерошенная стрижка, никакого макияжа. Выглядит лет на пятнадцать, честное слово. Каждый раз по утрам Макс напоминает себе, что не нарушает закон.

- Привет. Выспалась?

- Можно подумать, ты когда-нибудь даешь мне выспаться, - Катя засмеялась, вылезла из-под одеяла и потопала в ванную. На ней розовая маечка и трусики. Детский сад, не хватает только розовых гольфиков.

Макс улыбнулся сам себе и сладко потянулся в постели. Катя вернулась в спальню умытая, причесанная (более или менее), и с двумя чашками кофе.

- О, наверное, я был хорош, раз заслужил кофе в постель, - Макс улыбнулся и сел в кровати, поудобнее устраиваясь в подушках.

- Ну не то чтобы ооочень… - она игриво надула губки и протянула ему чашку, - просто моя мама сказала, что если я буду хорошо себя вести и приносить тебе кофе и все такое, ты на мне женишься. А поскольку у тебя много денег и ты в принципе неплохая партия…

- Не дождешься! – Макс засмеялся искренне и открыто, - я на досуге, пожалуй, напишу тебе список требований к своей будущей жене, и если ты не выполнишь хотя бы одно…

- Засунь себе свой список, - Катя тоже засмеялась. У нее тонкие розовые губки и маленькие зубки. Передние чуть выдаются вперед, но это ее не портит. Наоборот, так она даже смешнее и милее, - я лучше поеду в Москву и найду там себе олигарха. Доброго и заботливого, как в той рекламе.

Они одновременно отставили чашки с недопитым кофе и обнялись. Макс легонько укусил мочку ее уха, рука скользнула вниз по ее спине. Катя фыркнула и отстранилась.

- Ну, хватит уже! Мне в институт надо. Ты едешь?

Макс разочарованно вздохнул и лениво взял отставленную, казалось бы, за ненадобностью чашку.

- Не знаю. Если Вовка заедет, то да. Я ему вчера свою машину дал.

- Зачем это?

- Да у него типа свидание какое-то. Хотелось поразить девчонку новенькой тачкой. На его-то «девятку» вряд ли кто клюнет.

Катя натянула узкие джинсы, футболку с надписью “I love my boyfriend”, которую Макс подарил ей шутки ради (даже не ожидал, что она будет носить, а она теперь ее вообще не снимает), сунула в уши молчащие пока наушники, зашнуровала поношенные кеды, на плечо – джинсовый рюкзак, и все – готова.

Она ушла, а Макс выбрался, наконец, из кровати, лениво поплелся на кухню и закурил первую, самую вкусную за день сигарету.

Жизнь прекрасна, когда в ней много денег, много секса, много друзей, ты милашка, и тебя все просто обожают.

Макс улыбнулся себе в зеркале: так, побрились, наконец-то, а то на выходных все не до этого, челку гелем взъерошили, чистую футболку и джинсы в куче барахла откопали и вот, вроде человек. К приему знаний готов.

В коридоре истерично до хрипоты заверещал старый дверной звонок. Макс вздрогнул от неожиданности. Черт, давно хотел его сменить, а все руки не доходят.

Две металлические, обшитые дорогим деревом двери - настежь, на пороге - Вовка. Улыбается во все тридцать два и позвякивает ключами от машины с брелочком в виде льва «Пежо».

- Как прокатился? Не помял? Заходи, привет. – Макс пожал Вовке руку и впустил его в прихожую.

- Покатался офигенно, - Вовка нескромно заглянул в комнату через максово плечо. Для него это пара пустяков, потому как он на целую голову выше Макса, - Эй, ты что, «плазму» купил?

- Да, вчера привезли, - буднично ответил Макс, завязывая шнурки на дорогих кроссовках.

- Да как-нибудь, ближе к выходным.

Ребята неслись друг за другом вниз по ступенькам, Вовка перепрыгивал сразу через три. При его росте это совсем не проблема.

- Ну, смотри, если что поцарапал или салон загадил – убью к чертям!

- Ага, догони сначала.

Сели в машину, Макс – сигарету в зубы; Вовка – новый диск в магнитолу. Крошка «Пежо» затрепетала под напором очередной какофонии, которую Вовка гордо именует музыкой.

- Блин, как ты слушаешь это дерьмо? – скривился Макс.

- Вот так и мучаюсь. И ты мучайся, не бросай друга в беде.

Вовка лучший друг. Он вообще лучший. Набивал лица старшеклассникам, когда те обижали Макса; давал списывать физику, в которой Макс ни черта не понимал; отпаивал чаем и аспирином Макса, намешавшего пиво с водкой; прикрывал Макса перед отчимом-мэром, когда нерадивый пасынок не приходил ночевать, а оставался у девчонок.

В общем, Макс уверен, что лучше Вовки нет никого. Разве что он, Макс.

Они как всегда курили, параллельно распаковывая инструменты и усаживаясь по своим местам. Попутно делились новостями. Макса давно не было на репетициях, все времени не хватало по причине тотальной занятости сексом со старой боевой подругой. А вот сегодня решил-таки исполнить свой долг бас-гитариста на все сто. Ребята они хорошие, Максу нравились. Артем сам пишет песни, сам же их и поет. Голос у него ни с чем не сравнимый, бархатистый, обволакивающий, в особо эмоциональных частях песен переходящий в хриплые истеричные нотки и снова ниспадающий на мягкие сексуальные вибрации. А еще он на гитаре играет. Димка – классный барабанщик, такое выделывает на своей установке, что голова кругом идет. Серега – недурной клавишник, даже в музыкальную школу ходил. А вот Макс ходит сюда больше от безделья. В принципе, он неплохо играет на гитаре, играет с самого детства, еще в лагере у костра девчонок песнями завлекал, но сейчас на все сто процентов, как ребята, этому процессу не отдается. Знает, что при его возможностях (а точнее при возможностях его отчима) сумеет найти своим мозгам и рукам гораздо лучшее и выгодное применение, чем репетиции в Димкином напрочь прокуренном гараже и выступления на местных фестивалях альтернативы.

- Э, а где Серега-то? – Макс затушил сигарету об бетонный пол и впихнул окурок в переполненную пепельницу.

- Нда… - Артем нахмурился, - если бы ты иногда вылезал из постели и приходил репетировать, то знал бы, то Серега сломал руку и уже неделю, как дома сидит.

- Да ладно, придурок, ты просто завидуешь, потому что тебе девки не дают, - отмахнулся Макс, настраивая гитару, - и что мы теперь делать будем?

- Да вот на время позвали одного пацана поиграть. Может, сегодня придет.

- Что за тип?

- Антон какой-то, но зовут его почему-то Джей, - Артем пожал плечами, - говорят, клавишник от бога, известная личность. Но я его почему-то не знаю.

Алюминиевая дверь гаража нагло с грохотом распахнулась, и в задымленном пространстве возникло тщедушное существо с всклоченными каштановыми волосами и огромными, как у персонажей надоевшего анимэ, черными глазами. Эдакий субтильный подросток лет шестнадцати, случайно забредший в компанию к большим дядькам.

- Заблудился на хрен в ваших гаражах, - вместо приветствия сказало существо неожиданно низким хрипловатым голосом, - надо было координаты точнее давать.

На нем была серая футболка с мелким вырезом под горло, длиннющими рукавами и надписью “SAVE A VIRGIN, DO ME INSTEAD”, отчего Макс тихонько заржал, пытаясь воздержаться от непотребных комментариев. Вообще, на него без смеха было трудно смотреть: грязно-голубые джинсы, порванные на коленках будто не в дань моде, а от времени, непонятного цвета кеды (на одном розовый шнурок, на другом - зеленый), рюкзак, перекинутый через хрупкое детское плечико и эта, мать ее, футболка! А еще худенькая, явно нервная мордашка с острыми скулами и огромными черными глазами-провалами. И выражение такое, нетерпеливо-наглое. Одним словом, чучело. Или гений. Или и то и другое.

- Ну, что, вы так и будете на меня пялиться, или сыграем уже что-нибудь?

Мальчишка подошел к Серегиной недорогой, но все же «Ямахе» и хмыкнул: «Ну и хрень.»

Макс отметил про себя, что этому выскочке еще и слова никто не сказал, а он уже выделывается во всю. Будто прочитав его мысли, Артем, наконец, заговорил:

- Ты, я так понимаю, Антон?

- Правильно понимаешь. Можно Джей.

- Это почему?

Мальчишка повернулся спиной и продемонстрировал всем аккуратную татуировку в виде латинской буквы «J» на шее, чуть ниже отросших темных волос.

- Долгая история. Если сыграемся, расскажу.

Димка посмотрел на него с подозрением, прежде чем спросить:

- Пацан, тебе сколько лет?

Джей вскинул голову и уставился на него с вызовом.

- Достаточно, чтобы пить и трахаться. Ну, что играть будем или как?

Он весь был как на иголках, Макс это кожей ощущал. Ему явно не нравилось, что все смотрят на него, как на музейный экспонат, задают дурацкие вопросы и не дают заниматься делом.

- Майка у тебя прикольная, - проигнорировав вопрос парнишки, хохотнул Артем, - это что, типа… приглашение?

- Только не для тебя, придурь, - Джей коснулся пальцами клавиш и заиграл.

Парни сидели, раскрыв рты и изредка обмениваясь обалделыми взглядами. «Этот чудик просто любовью занимается с синтезатором», подумал про себя Макс, закуривая очередную сигарету. Разве можно заставить эту дешевую Серегину пластмассу ТАК звучать? Он играл минут пятнадцать без перерыва, играл «Фантазию» Шопена, адажио Альбинони, что-то из Бетховена и Рахманинова, какие-то джазовые импровизации. Тонкие длинные пальчики порхали, легко взмывали вверх и мягко опускались на белизну клавиш. Темная челка падала на глаза, но он даже не утруждался ее смахнуть. Увлеченный музыкой, он, казалось, не вполне осознавал окружающую его реальность прокуренного гаража. Черные анимэшные глаза помутнели и будто превратились в пуговицы из шершавого пластика. Он не смотрел на клавиши, он, казалось, вообще никуда не смотрел – номинально прямо перед собой, но слепо, как смотрел бы Стиви Уандер, даже если перед ним поставили бы аппетитную обнаженную блондинку.

Когда доиграл, Джей вынырнул из забытья, снова нехотя вернулся в действительность, поднял на ребят принявшие прежний блеск глаза и чуть нахмурился.

Стояла гробовая тишина, прежде чем фронтмен группы открыл рот, облизнул пересохшие губы и выдохнул:

- Охренеть…

- Благодарю, - улыбнулся пианист, на этот раз мягче, - ну что, покажете мне, что вы играете? Попробую втянуться.

Вот это талант, заворожено думал Макс, стыдливо наигрывая «до-фа-до-фа» на своем дорогущем, и кажущимся теперь абсолютно бесполезным, басу.

Джей втянулся сразу, на сольных партиях классно импровизировал и в конце сорвал бурные аплодисменты троих, все еще не отошедших от культурного шока, парней.

Сделали перерыв, и мальчишка направился к выходу, закинув рюкзак на плечо.

- Куда пошел?- спросил Димка. Все напряглись, будто боясь, что пианист-вундеркинд просто исчезнет и оставит их переваривать впечатления.

- Да здесь кури. Мы ругаться не будем.

- Да не, я люблю в одиночестве. Стесняюсь.

Ребята сидели и молча ждали его. Макс нарушил тишину.

- Где вы такого откопали?

- Мне его знакомый порекомендовал. – отозвался Артем, - Сказал, не пожалеем.

- Может его насовсем оставить?

- А Серегу куда? К тому же он, говорят, долго ни с кем не играет. Хочет в Москву ехать, поступать в консерваторию.

- Этот поступит…

Джей вернулся минут через семь, снова на подъеме, глаза блестели, а пахло от него сладковатым, явно не сигаретным дымком. Ребята переглянулись, но никто не решился спросить.

Макс решил, что теперь будет исправно ходить на репетиции. Точнее на бесплатные концерты этого странноватого гения фортепианной игры. Ребята начали запаковывать гитары, вытряхивать пепельницы в мусорные пакеты, в общем, собираться домой.

- Можно я в следующий раз со своими клавишами приду? – спросил Джей, - а то эта бандура звучит, как кусок дерьма.

- Конечно! – хором ответили все трое и засмеялись. Если это у него звучит, как кусок дерьма, что же он тогда будет вытворять на своих, родных, привычных клавишах?

Димка с Артемом вышли из гаража справить мелкие естественные надобности. Они всегда делали это пахабно, прямо за углом, на кирпичную стену. Макс, воспитанный в культурной рафинированной семье, очень стеснялся, но тоже делал. А куда деваться?

Макс дергал заевшую молнию гитарного чехла, а Джей-Антон молча сидел и наблюдал за процессом. Макс почувствовал на себе взгляд и поднял голову.

- Да ничего, - пожал плечами малолетний Рихтер, - давай помогу с замком.

Общими усилиями они застегнули чехол, и Максу почему-то очень не захотелось ехать домой. Катя сегодня все равно не придет, ей надо к зачету готовиться. А что еще делать в пустой, классно отремонтированной квартире с огромной кроватью, если не предаваться разврату? К родителям ехать тоже не хотелось: живут они далеко за городом, в коттеджном поселке, пока доедешь, уже полночь будет.

- Слушай, - сказал Макс, - не хочешь потусоваться?

- Где? – Джей вскинул голову и нахмурился, - Сегодня ж понедельник.

- Да где угодно. Сейчас тепло, все тусуются, везде народу полно.

- Ну, поехали.

Они сидели у барной стойки среди плотной завесы табачного дыма и мигающих стробоскопов. Пили пиво, причем Макс безалкогольное (еще домой ехать, а он принципиально пьяным за руль не садится).

Пусть понедельник, но в клубе все равно полно народу. Танцпол еще полупустой, но столики все заняты.

- Чем занимаешься? – Макс пытался перекричать грохочущую из колонок музыку.

- Доучиваюсь. В музыкальном училище. Сейчас экзамены сдам и в Москву поеду поступать.

- Поступишь. Классно играешь.

- Спасибо. А ты что делаешь?

- Тоже доучиваюсь, экономика и финансы. В этом году диплом.

- Круто. Ребята говорят, у тебя отец – мэр этого городишки?

- Глава администрации, только он мне не отец. Отчим.

Джей кивнул и глотнул пива.

- Не скучно тебе трезвым-то сидеть? – вдруг спросил он у Макса.

- Так я ж за рулем, тут ничего не поделаешь.

- Поделаю, - Джей загадочно улыбнулся, и бездонные черные глаза сверкнули недобрым огоньком, - выйдем на улицу, я покажу?

Жалко было оставлять места за баром, но Макс все же пошел, подсознательно ощущая, что сейчас произойдет что-то запретное, но очень, очень классное.

И не ошибся.

Он дожил до двадцати двух лет и никогда не пробовал травы на вкус. Артем с Серегой иногда курили, очень редко, может раз в полгода, а он всегда отказывался. Как-то с детства ему привили, что такое хорошо, а что такое плохо, и он предпочитал напиться до состояния зеленых чертей, скачущих на розовых слониках, но никогда не прикасаться ни к чему другому. Но сегодня все пошло иначе.

Джей стоял, облокотившись об обшарпанную стену клуба (в советские времена кинотеатра), и улыбался, будто демон искуситель, протягивая Максу профессионально скученную веселую сигаретку и поглядывая из под полуопущенных ресниц, как тот затягивается.

- Сначала, скорее всего, ничего не будет, так что особо не жди, - он забрал у Макса недокуренный остаток и быстренько прикончил его сам, - через полчасика еще выйдем, тогда будет повеселее.

Но Максу уже было весело. Отчего – он понятия не имел. Просто веселила сама эта ситуация: два незнакомых парня стоят в темной аллее за клубом, курят косяк пополам. А тут еще взгляд упал на надпись на джеевой майке, и Макс прыснул.

- Офигеть! – Джей тоже хохотнул, - ты и пьянеешь так же быстро? Чего ржешь-то?

- Нет, ну надо же, - ответил Макс, давясь из ниоткуда возникшим смехом, - ты зачем такую майку-то напялил? Ты хоть знаешь, что там написано?

- Знаю, конечно, - почти обиженно ответил Джей, но уголки губ дернулись какой-то сочувственной улыбкой. Так улыбаются, глядя на неловко топающего малыша или на любимого щенка, порвавшего любимые тапочки, - я ее из Англии привез. Понравилась очень.

- В Англию ездил? – спросил Макс и почему-то начал судорожно вспоминать, а ездил ли он сам в эту чертову Англию? И от этого тоже захотелось смеяться.

- Угу. Тем летом, по программе для студентов. Дешево и сердито. Там трава вообще класс. Хотя и у нас можно неплохую откопать, если постараться. Ну что, укурок, пошли внутрь?

- Сам укурок, - Макс заржал и зачем-то пихнул Джея локтем в бок. Потом подумал, что, наверное, сломал ребро этому тщедушному ребенку и заржал еще громче.

Потом они выходили еще, потом еще, а потом Максу жутко захотелось есть, и он без напряга уплел два салата и отбивную с картошкой – лучшее, что предлагали в затрапезном клубе.

А потом они ехали домой, Джей смотрел на гигантские янтарного цвета цифры электронного спидометра и заливался хохотом.

- Тебя сейчас оштрафуют за криминально медленную езду, придурок. Дай я за руль сяду.

- Не дам, у тебя, скорее всего, прав нет.

- Ты хоть знаешь, куда едешь?

- Знаю. Домой.

Если до дома Макс мог доехать более или менее наизусть, то отвезти домой Джея оказалось куда как сложнее. Улицы путались, перетекая одна в другую, чертовы фонари слепили глаза, а светофоры коварно подмигивали.

Именно поэтому субтильное тельце лежало сейчас, свернувшись клубочком под одеялом на диване в просторной Максовой гостиной.

Макс выглянул из спальни и удивился своему похвальному здравомыслию. Он даже отыскал плед и постелил Джею на диване. Да что там, черт, раз он как-то умудрился доехать домой, не приложив свою крошку-Пежо об ближайший столб, постелить постель было сущими пустяками.

Макс вежливо прочистил горло, надеясь таким образом разбудить гостя, но куда там, мальчишка спал, как убитый, разве что не храпел. На полу возле дивана валялась небрежно сброшенная футболка “Save a virgin”.

- Эй, доброе утро! – Макс скривился, представив как нелепо его «доброе утро» звучит в данной ситуации.

Антон-Джей завозился под одеялом, лохматая макушка повернулась к Максу заспанным почти детским лицом.

- Какого хрена? – сипло заныл мальчишка, - чего тебе надо?

- Надо в институт. А тут такое дело, не поверишь, – Макс смущенно улыбнулся, -ты типа у меня дома. И я не знаю, что с тобой делать.

Джей ни капли не смутился, натянул одеяло до подбородка и недовольно глянул на Макса.

- Ну, сделай мне… кофе, например. И пару бутербродов.

Макс с улыбкой покачал головой и поплелся на кухню, приговаривая на ходу, как какая-нибудь старушка у подъезда: «И откуда вы только такие наглые беретесь?»

Несмотря на ночь, проведенную в душном клубе, Макс чувствовал себя превосходно: никакого привычного похмелья, никакой головной боли. Как огурчик.

Джей вышел на кухню, одетый в свою дурацкую футболку и драные джинсы, и плюхнулся на кожаный стул.

- Классная квартирка. Хотел вчера похвалить, да как-то…

- Родители подарили на двадцать первый день рождения.

- Ничего себе подарок. Вот как у нас местные власти живут.

- Да, не жалуемся.

Макс напоил его кофе, накормил яичницей, отвез в училище, а сам поехал в институт.

[Вторник, 8.00 p.m.]

Весь день в институте Макс просидел, как на раскаленных кирпичах в ожидании вечерней репетиции. Звонила Катя, предлагала встретиться. Макс сказал, что дома будет около десяти, и если она хочет, может подъезжать к этому времени.

Джей притащил-таки свои клавиши, «Корг», подороже Серегиной «Ямахи», но тоже не бог весть что такое. Звучал инструмент, однако, определенно лучше, а Джей чувствовал себя за ним, как рыба в воде и творил вообще нечто невероятное. В одной из песен он выпросил для себя длиннющую сольную партию, сказал, что сориентируется на ходу, и не подвел. По части импровизации у него тоже все было на высшем уровне.

В перерыве Макс подошел к нему и что-то коротко шепнул на ухо. Джей сначала вздернул бровь, потом кивнул, и оба вышли из гаража, бросив ребятам что-то невразумительное в качестве объяснения.

- Кхм… Интересное кино… - протянул Артем, удивленно поглядывая на закрывшуюся за максовой спиной алюминиевую дверь.

- Думаешь, целоваться пошли? – хохотнул Димка, приложившись к только что откупоренной банке пива.

- Боюсь, что нет, - на удивление серьезно и задумчиво ответил Артем, - кажется, умник что-то замутил.

Макс поднялся на этаж и - вот черт! У двери на корточках сидела Катя, сжимая в одной руке телефон, в другой – рюкзак.

- Блин… - еле слышно протянул Макс, - давно сидишь?

- Достаточно, чтобы позвонить тебе пятнадцать раз, послушать гудки и включающийся автоответчтк, - Катя встала на ноги и облокотилась о стену, - пятнадцать раз, Макс! И ты ни разу не взял трубку.

Еще бы слышать этот чертов звонок, когда из колонок Пежо грохочет демоническая какофония с забытого Вовкой диска, а рядом на сидении угорает над чем-то малолетний пианист. Хорошо еще по дороге от Джея Макса немного отпустило, и теперь он мог более или менее ориентироваться в составлении диалога с обиженной Катей.

- Где тебя носило столько времени?

Макс открыл квартиру и впустил Катю в темную прихожую.

- Репетировали с ребятами, засиделись.

Макс решил не включать в гостиной свет, а обойтись торшером, чтобы хоть как-то скрыть свои неестественно маленькие зрачки.

- И я засиделась. У тебя в подъезде.

Макс знал, что они помирятся, что Катя его простит, потому что он милашка, и все его просто обожают. Так всегда было и будет, и ничто не сможет этого у него отнять.

[Пятница, 2.15 p.m.]

Вовка нашел его в институте. Застал за разговором по мобильному в коридоре около библиотеки. Увидев лучшего друга, Макс скомкано распрощался, хлопнул крышкой телефона и уставился на Вовку.

- Куда пропал?

- В гараже вечерами торчу, репетируем. У нас новый клавишник, играет, как бог. Надо как-нибудь тебя с собой взять. Послушаешь, упадешь.

- Мы твою «плазму» обмывать будем? Ты вроде как обещал.

Вовка – сама стабильность и спокойствие. Сам всегда выполняет обещания и ждет того же от других. Напрасно, наверное, люди теперь уже не те.

- Обязательно. Раз сказал, значит, обмоем.

Макс почесал коротко стриженный затылок.

- Блин, сегодня вряд ли. Сегодня играем.

Сегодня играем, потом едем с Джеем в клуб, убиваемся по траве, едим все, что есть в меню, танцуем до утра и клеем девчонок. Только этого он Вовке сказать не мог.

Тебе что, так выпить не терпится?

- Давай завтра. Завтра сто пудов.

В темноте клуба читали меню, которое оказалось на редкость забавным. Все было классно и расслабленно. Макс чувствовал, что знает его уже, по меньшей мере, лет сто, может рассказать все самое сокровенное или наоборот ляпнуть тупость, и никто не осудит, не будет высмеивать. Нет, смеяться, конечно, будет, но это уже совсем другое.

- Я тебя домой не повезу. Будешь опять спать на диване.

- Ладно. Только в такую рань не буди.

Погрузились в Пежо, поехали. Сегодня чуть быстрее, чем в прошлый раз. Дома развалились на диване, включили гигантскую «плазму», откупорили еще пива. Спать не хотелось никому.

- Завтра замутим? – Джей сидел, прижав колени к груди и обняв их руками. Джинсы на нем были все те же драные, а футболка другая, яркая, полосатая и тоже с длиннющими рукавами. Под растянутой манжетой на тонком запястье Макс краем глаза заметил две тонкие белесые полоски, резко контрастирующие с довольно смуглой кожей. Заметил, но спросить постеснялся. Еще и потому, что Джей больше не казался таким расслабленным и веселым, как в клубе. Его определенно что-то терзало, он ерзал на диване, почесывался, нервно смотрел то в окно, то в телевизор, то на Макса.

- Завтра не получится. Завтра с другом и девушкой обмываем телевизор. Я обещал.

- А… Тогда может сегодня еще замутим?

- Так мы ж вроде…

- А мы по-другому. Ты только не пугайся.

Не дождавшись ответа (да и ждал ли он его?), Джей вскочил с дивана, потопал в прихожую, взял там свой брошенный на полу рюкзак и двинулся в кухню.

- Ты только за мной не ходи, - предупредил он Макса на ходу, - а то испугаешься и не захочешь.

Пока Джей тихонько возился на кухне, Макс выключил торшер и растянулся на диване под мигающим серебристо-белым сиянием экрана. Надо еще этому чудику постель стелить, а так неохота.

Макс уже начал проваливаться в сон, когда Джей вернулся в комнату с чем-то белым в руках. Мальчишка уселся рядом с Максом на край дивана.

- Ну что, готов?

Макс приоткрыл глаза. А потом и вовсе распахнул их и резко сел.

- Что? Что… это?

Джей нахмурился и надул губы.

- Это? Инсулиновый шприц. А точнее два.

Макс смотрел, как завороженный на две тоненькие прозрачно-белые трубочки, наполненные такой же прозрачно-белой жидкостью. В одном побольше, в другом поменьше.

Ему стало жутко… От того что это сейчас происходит здесь, в его квартире, с ним и… Стало еще страшнее от того, что где-то глубоко в подсознании он этого хочет.

Джей не торопился, не давил, хотя самому явно не терпелось.

- Я не буду тебя уговаривать, - спокойно сказал он, - ты большой, сам за себя решаешь. Все что я могу, это гарантировать незабываемые впечатления.

Незабываемые. Черт, незабываемые. Максу так давно хотелось чего-то незабываемого. Он так устал от этой заранее скроенной жизни, заранее проплаченного ВУЗа, нудного отчима, вечно занятой только собой мамы. Хотелось, очень хотелось чего-то нового, другого. Стрессового. Он и за Джем-то потянулся лишь потому, что тот не такой, как все остальные его друзья. Странный – это одно. Но что-то в нем есть невысказанное, неясное, но рвущееся наружу, через его музыку, через его затасканную одежду – прямой вызов нормальности. Что-то есть. И то, что он предлагает – это… Неправильно, нехорошо, опасно. Но, черт, как надоело делать все правильно, хорошо и безопасно.

Макс молча кивнул, откинулся на подлокотник дорогого дивана, закрыл глаза и позволил делать с собой все, что угодно. Через минуту он почувствовал, как его руку повыше локтя туго стянул резиновый жгут, а через секунду он чуть скривился от укола и ощущения теплой жидкости, заструившейся по вене.

И тут он вдруг понял, что наделал. Вскочил с дивана, как ошпаренный и с ужасом посмотрел на Джея, который как раз в это время самозабвенно давил на поршень своего шприца. Теперь стало жутко по-настоящему, потому что уже все, оно там, блуждает себе по венам, смешивается с кровью, тихонько пробирается в мозг.

- Джей… - Макс, казалось, говорил одними губами, - блядь, что я сделал? Точнее, что ты сделал?

Джей с ответом не торопился, закончил процедуру, закрыл шприц колпачком и отложил в сторону.

- Успокойся. Просто вмазался немножко и все.

- Это…? - Макс очень боялся произнести это слово вслух. Раньше он его, наверное, никогда не произносил, только слышал от других или читал где-нибудь.

- Героин, - как-то даже ласково закончил его фразу Джей, - не бойся, хороший, чистый, проверенный. Я дерьма не беру.

Мальчишка откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, мягко опустив на смуглые щеки неприлично длинные ресницы. Неприлично длинные… Макс часто-часто заморгал и поднял голову. По стенам серебристыми бликами плескается свет. Как классно пахнет, новой мебелью, сваренными на скорую руку пельменями… А Джей… был бы здесь рояль, он бы сыграл, и жизнь стала бы прекрасней на все сто, нет двести процентов. Двести чертовых процентов… Макс улегся на ковре и улыбнулся потолку. Переживать незачем, все хорошо, и завтра все будет хорошо, и послезавтра, и потом… Казалось, сердце то совсем не бьется, а то готово выпрыгнуть из груди, и это было классно. Да все вокруг было просто… Просто! Никаких проблем, заморочек, никакой грусти. Да и никакой беспричинной радости тоже. Будто ничего вроде бы не изменилось, но было в то же время совсем другим. Новым.

Джей рассказывал о Лондоне, а Макс уже тысячу раз сказал, что он там был (вспомнил таки), но все равно увлеченно слушал, представляя, как сам не так давно гулял по мосту над Темзой, и думал, что нет в мире прекраснее страны.

А потом Джей рассказывал историю своей татуировки, которую он тоже сделал в Англии и тоже под героином. Просто захотелось что-нибудь натворить, и он натворил, а потом кличка как-то сама собой прилипла.

И что с того, что Макса немного прочистило над унитазом? Джей сказал, что сначала так бывает, а потом пройдет. Джей сказал, значит, так оно и есть, потому что лучше Джея нет никого. Разве что он, Макс.

[Суббота 12.45 p.m.]

Продрал глаза, с облегчением убедился, что находится в собственной кровати, в собственной пижаме. И это радует. Значит, все было не так уж плохо, крышу ему не снесло, он сам дошел до кровати, переоделся и улегся. Здорово.

Выглянул из спальни. Джея на диване не было, только смятый плед (значит, ему тоже постелил, вот умница!) и его скомканная полосатая футболка. Звуки доносились из кухни, наверное, еду ищет.

Макс встал в дверном проеме своей кухни и обнаружил Джея, увлеченно жующего сосиску и читающего журнал. Мальчишка поднял голову и виновато глянул на Макса.

- Прости, что не подождал, - проговорил он с набитым ртом, - проснулся, жрать захотелось.

- Кушай – кушай, - улыбнулся Макс и вдруг заметил это.

На Джее не было футболки, смуглое худенькое тело отливало бронзой, а на руках, на внутренней стороне локтей – «дороги». Не просто редкие следы от уколов, как у человека, вынужденного лежать под капельницей, а самые настоящие, черт их подери, «дороги».

- Ни хрена себе! – только и произнес Макс.

Джей нахмурился, а потом поймал максов взгляд.

- Ты про это? Да ладно, ерунда.

- Ты давно сидишь? – Макс сказал это и почувствовал себя тупым героем голливудской драмы. Они всегда задают там такие идиотские вопросы, наряду с “You okay?” и прочим пафосным бредом.

- Я не сижу, - Джей пожал плечами и улыбнулся, - я все контролирую.

Макс задумчиво покачал головой.

- И как давно ты это… кхм, контролируешь?

- Около года уже. И все нормально, серьезно. Я знаю, в этих брошюрах пишут, что каждый торчок тебе скажет: я могу завязать в любой момент. Только вот я на полном серьезе. Нет у меня никакой привычки, так, расслабляюсь.

- Сколько тебе лет?

- Девятнадцать. А что?

Макс не ответил, повернулся и пошел в ванную.

Ты вчера сделал что-то потрясное, но рассказать об этом никому не можешь. Ты вчера съел целую дымящуюся курочку-гриль, а теперь вынужден доедать хреновы остатки и обгладывать кости. Так не подходили Максу пиво и компания.

Он любил Катю. Да, наверное, любил. И Вовку любил. Только говорили они сегодня почему-то не о том. Говорили об общих знакомых, о предстоящей сессии, о ерунде всякой. А ему, Максу, хотелось говорить о том, как классно пахнет в его квартире, о том, как плещется под мостом Темза, о том, как приятно лежать на траве и смотреть на пролетающие самолеты, о том, как Джей касается клавиш, о том, как…

Его разрывало пополам от того, как причудливо не вписывается он в эту обстановку правильности и хорошести.

Его мутило от желания сбежать, набрать номер, который он уже и в бреду назвал бы без запинки, набрать и снова сделать то, что они сделали вчера.

Его трясло от невозможности прекратить эту пресную make-believe вечеринку, где ему приходилось делать вид, что все клево.

Его разъедало совестью, пронизывало страхом и с головой накрывало желанием. Ни секса, ни веселья. Чего-то такого, чему он еще не придумал названия.

Он искренне надеялся, что Катя не захочет остаться. Что у нее дома заболел кот, и за ним надо ухаживать. Что кто-нибудь позвонит ей и скажет, что пора домой. Вот сейчас позвонит и…

Но она осталась. И думала, что он этого тоже хотел, думала, что сможет его увлечь, завести, снова вскружить ему голову.

И ему пришлось притворяться, что он хочет, заводится и теряет контроль.

[Воскресенье, 6.30 p.m.]

Джей стоял, небрежно прислонившись спиной к стене гаража. Зрачки сужены в точку, совсем незаметные на фоне темной радужки.

- Ну, и что ты меня сюда притащил? Чего хочется?

Макс молчал, разглядывая носки своих кроссовок. Ему отчего-то сделалось стыдно, будто он собирался просить не меньше, чем о минете.

- Еще хочется? – Джей усмехнулся и сдул челку со лба.

Макс кивнул. Поднять на мальчишку глаза он так и не решился. Джей вздохнул и скинул с плеча рюкзак (drugstore, как окрестил эту старую сумку на лямках Макс).

- Ладно, открывай, пошли.

В гараже все еще ощущалась табачная вонь, хотя вчера здесь никого не было. Джей по-хозяйски плюхнулся в старое скрипучее кресло, которое Димка как-то привез с дедовой дачи, и начал рыться в бездонном рюкзаке.

- Только я не буду, - предупредил он, бросив на Макса короткий взгляд, - я уже.

- Ты каждый день?

Джей не ответил, и Макс понял, что да, каждый день. А говорит, не торчит. Может тогда, не надо? Черт… Чертчертчерт.

У Джея все наготове, как у тетеньки-фельдшера «скорой помощи». Инсулиновый шприц, жгутик, немного деформированная и насквозь прокопченная от многократных варок ложка, бутылочка с водой (непременно кипяченой, так гигиеничнее), зажигалка, сигарета (импровизированный фильтр из ацетата целлюлозы). Порошочек в ложечку, водичку в баян, залил, перемешал, зажигалкой чиркнул, сварил, и вот, пожалуйста - кушать подано, прошу к столу. Немного мучений с поисками вены и… весь мир твой!

- Может, сам? – он протянул Максу шприц. Макс покосился на медицинский инструмент с ужасом, потом сглотнул и помотал головой.

Черт, что я делаю? Что я делаю? Что я…

- Слушай, сыграй что-нибудь. А?

- Я тебе, значит, и хмурятину тащи и музыкальное сопровождение организуй?

Какой-то он сегодня странный. Но… классный. Классный-классный!

- Ну, пожаааалуйста!

Максу было глубоко наплевать, как по-идиотски он сейчас выглядит: сидит на каких-то сырых подгнивших ящиках и умоляет малолетнего клавишника приобщить его к прекрасному. Все это правильно, все это здорово, все это его.

Он отыграл концерт на ура, и Макс еще долго приходил в себя от услышанной, увиденной, пропущенной через мельчайшие фибры души музыки. Очнулся, когда Джей, уже никого не стесняясь, по причине отсутствия кого-либо, кроме Макса, умело скручивал сигаретку, засучив неизменно длинные рукава трикотажной футболки.

- Слушай, - протянул Макс, который так и сидел, как приклеенный к своим ящикам, - я видел у тебя на запястье… шрамы. Зачем это ты?

Смазливая мордашка совсем невесело улыбнулась.

- Да так... Было дело.

В голове завертелось, закрутилось что-то, будто миллион бабочек с черными крыльями. Бывают же на свете судьбы: странные, гипер-талантливые подростки, не нужные никому жертвы бездушного общества. Максу стало его вдруг так жалко, таааак…. Ему захотелось вскочить с этих воняющих промокшей древесиной ящиков, расплакаться, убеждать Джея, что все будет хорошо, даже не зная, нужны ли ему эти утешительные речи, так хотелось… Но вместо этого он прикрыл глаза и погрузился в теплую, липкую, чертовски приятную дремоту.

[Четыре недели спустя, пятница, 6.40 p.m.]

Они сидели в машине за гаражами, с закрытыми окнами и работающим кондиционером. Джей варил, Макс наблюдал.

- Слушай, последний раз с тобой нянчусь, - Джей глянул на него из под длинной челки, - надоело, серьезно. Давай уже сам.

- В смысле, сам вари?

- Нет, в смысле, сам доставай. – что-то в этом взгляде было действительно настораживающее. Он больше не казался тем Джем, который пришел к ним в группу месяц назад. Тот был странным, истеричным, да, но при этом смешливым и очаровательным. Этот же постоянно на взводе, вечно недовольный, грубый и отстраненный.

- Серьезно, Макс, - мальчишка протянул готовый шприц, - ваш клавишник уже оклемался, я с вами не играю, а ты меня все за собой хвостом таскаешь. Какого хрена тебе от меня надо?

В желудке неприятно похолодело, но все это не имело значения, когда в руках заманчиво поблескивала тонкая белая трубочка, аппетитная, как бабушкины пирожки с капустой.

- Я думал, мы друзья, - ляпнул Макс и вдруг почувствовал себя жалким. Точнее еще более жалким, чем когда он час назад трясущимися руками набирал номер Джея и умолял привезти что-нибудь, потому что ему, Максу, ой как нехорошо.

- Да какие нахрен друзья? – Джей с долей презрения наблюдал, как Макс неумело пытается загнать иглу в вену, попутно разбрызгивая кровь на велюровое сиденье Пежо и на собственные дорогие джинсы, - дай сюда, торчок-самоучка!

Максу Джей все сделал быстро, потом довольно долго возился с поисками вены среди своих дорог, отыскал, наконец, и на несколько минут парни погрузились в молчание.

- Ладно, извини, - сказал, наконец, явно подобревший пианист, - что-то меня понесло. Друзья, конечно.

Макс облегченно улыбнулся, даже не повернув головы. Наконец-то прошла тошнота и дрожь, наконец-то начал униматься этот гребаный насморк, наконец-то, перестало хоть и несильно, но ощутимо, выкручивать руки и ноги. И наконец-то, они снова друзья.

- Но все-таки, давай сам. Я тебе дам пару номеров, барыги нормальные, в беде не бросят.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Звали его Олег, и было ему около тридцати. Душевный такой, нормальный, только не любил называть вещи своими именами. Когда Макс впервые ему позвонил и сказал, что он от Джея, тот заржал в трубку и ответил что друзья маленького засранца – его друзья. Приехал точно в назначенное время, в назначенное место, все привез, лишних вопросов не задавал.

Второго звали Андрей, он был помоложе и попротивнее. Когда Макс сослался на Джея, тот сказал, что эта сучка малолетняя ему еще денег должен, но встретиться, тем не менее, не отказался.

Все оказалось проще, чем Макс думал. Действительно, зачем лишний раз напрягать Джея, если он и сам все может?

Особняк у родителей был красивый, хоть и немного мрачноватый. Наверное, сказывалась мамина давняя любовь к разного рода фильмам ужасов. Катя приехала сюда впервые. В честь Дня Рождения первой леди города, она даже одела новые кеды и новую розовую маечку. Уговорить на платье и босоножки ее было невозможно. Катя волновалась, потому как сегодня же должно было состояться знакомство с родителями Макса, а, учитывая, кем были родители Макса, это было волнительно вдвойне. К тому же, если он все-таки привез ее знакомиться, это уже что-то, правда?

Родители были людьми современных взглядов, поэтому майке и кедам не удивились, пригласили сладкую парочку за стол и весь вечер развлекали Катю рассказами о том, как Макс научился ходить, проситься на горшок и собирать пирамидку. Макс в это время почему-то вспоминал совсем другие истории.

Он очень надеялся, что им с Катей удастся-таки уехать обратно в город, сославшись на какую-нибудь причину, но все причины отметались мамой напрочь, им приготовили отдельную комнату и разрешили (сынок уже вырос) спать вместе.

Катя пошла в душ, а мама зашла в спальню и села на постель рядом с Максом. Он почувствовал что-то добро-недоброе в ее взгляде. Слишком уж болезненная забота. А он как раз сидит и, как дурак, носом шмыгает, и зрачки взорвало до размеров радужки, и выглядит он, наверное, весьма и весьма странно.

- Наверное, - Слава Богу, в доме оказалась его старая пижама с длинными рукавами, а то пришлось бы нарочито прятать руки под одеялом.

- Ты как-то плохо выглядишь. Хочешь, таблетку дам?

Нет у тебя, мама, такой таблетки. И у меня, к сожалению, тоже. Ну, какого черта мы остались здесь ночевать?

- Ты диплом дописал?

Ага, заплатил кому надо, получил готовую работу, теперь надо найти в себе силы хотя бы это прочесть.

Пока Катя не спала, Макс заставлял себя лежать рядом и не возиться, что оказалось крайне проблематичным. Какую бы позу он не принял, через несколько секунд было уже неудобно, неловко, холодно, жарко, одним словом, невыносимо. Когда Катя уснула, Макс вскочил с постели и начал мерить комнату шагами. Черт, зачем наелся этого салата, теперь он стоит комом в горле и отчаянно просится наружу. И ноги девать некуда, хоть вырви с корнем и – за окно. И спать хочется смертельно, а улечься и расслабиться невозможно. Да что за нахрен? Может, и правда грипп подхватил?

Пару часов спустя, вдоволь пообнимавшись с унитазом (благо, никто не слышал), Макс нервно набирал номер Джея. Трубку взяли не сразу, да и без явной охоты. Еще бы, уже далеко за полночь.

- Чего тебе? – голос сдавленный, явные истеричные нотки, всхлипывания.

- Слушай, я утром заскочу, ага?

- Нет у меня ничего.

- Вот так и нет. Сам на кумарах сижу, на стену лезу.

- Пацанам звонил?

- Звонил. У наших телефоны отключены, а у других по нулям. Так что я в таком же дерьме.

- Блин, что делать-то?

- Не знаю. До завтра помаюсь и пойду искать. Может, чего раздобуду. Только у меня при этом еще и денег нет ни черта.

- Деньги привезу, не волнуйся, только найди.

«Деньги привезу» было тоже довольно опрометчивым заявлением. Деньги кончались с неимоверной скоростью, улетали в трубу, простите за клише. Но ничего, он же дома, у родителей всегда можно что-нибудь выпросить.

Только дотерпеть до завтра. Как бы, черт, еще это сделать?

Растолкал Катю в семь утра, соврал, что есть дела в институте; выпросил у мамы пару тысяч, соврал, что отдаст. Катя всю дорогу смотрела на него, как на пришельца. Задавала дурацкие вопросы по поводу самочувствия. Наорал на нее, сказал, чтобы заткнулась. Она удивленно заткнулась и расплакалась. И это раздражало еще больше, только Макс, как мог, держался, чтобы не разораться в полную силу.

Отвез Катю домой и – прямиком к Джею. Тот открыл веселый и расслабленный, будто это вовсе не он вчера ночью хлюпал в трубку. Ага, нашел, значит.

- Вижу, ты «поправился», - сказал Макс и, не разуваясь прошел в захламленную квартиру.

- Ага, - Джей уселся в кресло и откинул голову, довольно улыбаясь, как кот, объевшийся жирной сметанки, - жизнь типа… наладилась.

А вот у Макса жизнь как раз была хуже некуда. Что если Джей свое здоровье поправил, а про него забыл? Что если сейчас опять придется обрывать телефон или метаться по адресам и выпрашивать хоть чуть-чуть-ну-пожалуйста-подыхаю-помогите?

- Где деньги взял?

- Какая разница? Ну что, тебе надо?

- Посмотри, блин, на меня! Как ты думаешь?

- Ладно, сейчас, - лениво встал с кресла, поплелся на кухню, - только денежку сразу.

«Да я тебе сейчас хоть чечетку на ушах спляшу, только скорее», подумал Макс, выкладывая купюры на загаженный журнальный столик.

Единственным предметом, не покрытым пылью, в этой убогой квартире было старое полированное пианино. Джей заметил, что Макс осматривает его с интересом, и сказал:

- Кстати, у меня послезавтра гос.экзамен в училище. Там вход для всех свободный, хочешь прийти послушать?

- Конечно, спрашиваешь еще.

На экзамен Джей явился опрятно одетым, даже причесанным, но определенно вмазанным. Макс как-то видел, как он играет на ломках. Пришел однажды на репетицию в гараж уже дерганый, деньги были, а у барыг пусто. Так бывает. И вот руки его тогда совсем не слушались: промахивался мимо клавиш, матерился себе под нос, чуть не разревелся даже. Дважды бегал за гаражи, там его рвало не по-детски. Потом ребятам сказал, что отравился чем-то. А потом и вообще уехал, не доиграв до конца репетиции.

Сейчас же было совсем другое дело. За роялем восседал все тот же хрупкий божок, упивался собственным талантом и продолжительными овациями в конце. Получил свою отличную оценку, диплом, и навсегда покинул обшарпанные стены музыкального училища.

Потом они, конечно, дружно вмазались, чтобы отметить событие.

А в воскресенье утром заявился Вовка. Максу было не по себе, подходили к концу вторые сутки, а это для него был уже долгий перерыв, так что надо было срочно ехать к Андрею, с которым он заранее договорился.

А тут в дверях стоит эта двухметровая орясина и почему-то даже не пытается улыбаться. Для Вовки это несвойственно. Он всегда старается сохранять присутствие духа и улыбку на лице.

- Это, Вов… я сейчас вроде как убегаю, - Макс неохотно впустил лучшего друга в прихожую и стал переминаться с ноги на ногу, не зная, как теперь его оттуда выпроводить.

- Я не надолго, - голос с нотками металла, вот уж что Вовке совсем не идет.

- Ты себя в зеркало давно видел?

Признаться, давно. Все как-то не до этого: то ломаешься, то ищешь, то отмазываешься от Кати, то просишь у родителей взаймы, то пытаешься читать этот чертов диплом, потому что через неделю защита, то опять ломаешься и снова ищешь. Какое уж тут зеркало, брат? Конечно, ничего такого Макс вслух не произнес.

- У тебя бритву украли? И шампунь?

- Ты приехал, мне рассказать о том, что я хреново выгляжу? Тогда давай это отложим.

- Можно мне вообще зайти?

- Э-мм… Может, тут поговорим? Раз уж ты ненадолго. Мне, правда, очень надо…

И это правда. Очень, уже очень надо. Потому что уже голова трещит и трясти начинает, но Вовке-то не понять…

- Что происходит, Макс? Катька дома сидит в депрессии. Говорит, каждый раз, когда она звонит, ты на нее орешь.

Что поделаешь, если она будто специально выбирает время для звонка, когда мне ой как не до нее?

- Вов, ну, поругались немножко, с кем не бывает? Помиримся. Это все?

- Не все.- Вовка заслонял дверь, будто боясь, что Макс сейчас воспользуется своим более компактным телосложением, прошмыгнет у него подмышкой и выскочит из квартиры.

- Мне ты тоже не звонишь. И вот только не надо плести свою чушь про репетиции.

- Я дипломом занимаюсь.

- Это ты маме своей расскажи. Я знаю, что диплом у тебя давно готов, а сам ты и строчки не написал. Ты с кем зависаешь? Я говорил с Артемом и Димоном. Они сказали, ты нашел себе какого-то сомнительного дружка…

- Это сейчас сцена ревности? – Макс нервно хохотнул и снова покосился на дверь.

- Нет, конечно. Просто мы дружим всю жизнь и…

- И все! Все нормально, Вов! Просто у меня есть своя жизнь и свои дела, и я не обязан тебя в них посвящать! А теперь, если позволишь, я все-таки пойду. Потому что меня бесит этот гребаный разговор, понимаешь?!

Вовка краем глаза заметил, как у Макса дрожат руки и как он истерично теребит рукава рубашки.

- Не жарко с длинными рукавами-то? – как бы невзначай спросил Вовка, и Макс тут же уловил его посыл.

- Нормально. Все, проваливай. Я позвоню.

Андрей на удивление не опоздал. Уселся в машину, закурил. Выглядел он каким-то усталым, невыспавшимся.

- Джей твой утром звонил, - сообщил он Максу, - обещал набрать целую тонну.

- А-а… - Макс кивнул, - ты его давно знаешь?

- Кого? Соску эту? Давненько уже.

Макс нахмурился.

- Ой, Макс, ладно притворяться, - Андрей на разговоры был явно не настроен, - как будто не знаешь, что эта малолетка за дозу тебе что хочешь сделает. Но я с него только деньгами беру, нужен он мне сто лет, пылесос хренов.

Макс этого не знал, и его затошнило еще больше, чем прежде.

- Он давно… кхм… покупает? – зачем-то спросил он, наверное, чтобы отвлечься от мыслей о пылесосах.

- А тебе что сказал?

- Сказал, около года.

Андрей невесело засмеялся и выкинул окурок в окно.

- Врать он тоже горазд. Четвертый год торчит, практически с детства. Бывает, на метадоне пересидит немного, а потом опять за старое. Да я лично его из таких кумаров вытаскивал, не поверишь. У меня на глазах загибался. Он даже пару раз вены себе на ломках резал, орал, что лучше сдохнуть, чем так жить. Хех… год. Вот сучка.

- Ты лучше домой езжай, тут не надо.- предупредил Андрей, выходя из машины, - Сегодня что-то ментов в городе полно.

Вечером приехала Катя. Наверное, хотела попытаться выяснить отношения. Макс уже «поправился» и с серьезным видом читал диплом. Даже какие-то мысли приходили, подумать только! Разговор состоялся. Макс торжественно обещал, что как только защитит диплом, все пойдет по-старому, они снова будут часто видеться и проводить много времени вместе. Потом они целовались, но как только Катя попыталась стянуть с него футболку, он тут же напрягся и сослался на жуткую головную боль (как жена из бородатых анекдотов, честное слово). Катя недовольно фыркнула, но настаивать не стала. Не насиловать же его, в конце концов. Посидела еще немного с ним, поскучала, потому, как он полностью погрузился в чтение дипломной работы, и поехала домой.

А вот ближе к ночи позвонил Андрей. Макс немало удивился. Барыги сами не звонят, зачем бы им это?

- Ну что, может, подъедешь, привезешь? – сказал Андрей, и Макс на секунду даже подумал, что парень ошибся номером.

- Что привезти?

- Деньги, что?

- Какие? Я ж тобой сегодня на месте расплатился.

- За одно расплатился. А за другое нет. Малыш твой сегодня целых семь грамм хапнул. Грамм себе, шесть – тебе. Ты что, дурачком-то прикидываешься?

Шесть грамм? Мне?

- Не, Андрей, тут какая-то путаница. Я вообще не в курсе.

- Знаешь, что? Я ему шесть грамм в кредит отпустил, только потому, что тебе доверяю. Ты мальчик богатый, меня никогда не кидал, и теперь не кинешь. Так что, будь другом, оправдай мое доверие.

Макс сглотнул и потянулся за пачкой сигарет. Нет, тут явно что-то не так.

- Андрей, честное слово, я его ни о чем не просил, и он мне ничего не привозил…

- Ну, это ваши проблемы, сами и решайте. И «честное слово» свое засунь себе поглубже. Сейчас сколько времени? Десять? Вот в одиннадцать жду тебя в аллее за клубом. Приезжай, будем на месте разбираться.

- Сколько я хоть… должен?

- Ты что, считать разучился, студент? Шесть штук, естественно. Все, не опаздывай.

Шесть тысяч. Когда-то он мог просадить такую сумму за вечер в кабаке, угощая всех подряд, но в свете последних событий, эта цифра казалась просто астрономической. И как достать ее за час, когда даже до родителей не доедешь? Да и за что, собственно?

Он набрал номер Джея, и девушка безразличным голосом ответила, что абонент недоступен. Вот дерьмо.

Макс наспех оделся, запрыгнул в машину и поехал. Так, сначала к Джею домой, поговорить по душам, а уж только потом в аллею.

Звонил в дверь добрых пятнадцать минут, но никто так и не открыл. Да и что звонить, когда в окнах темно? Наверное, тусуется где-то со своими дружками-торчками.

Пытаясь унять дрожь и надеясь на лучшее, рванул в назначенное Андреем место. Все прояснится, все окажется чудовищной ошибкой, ведь это же он, Макс, с ним просто не может случиться ничего плохого.

Не могло. До этого вечера.

В темноте аллеи Макс разглядел андрееву «десятку». Припарковался неподалеку, вышел. Андрей уже шагал ему навстречу.

- Нет, - Макс пытался сохранять присутствие духа, - Джея я так и не нашел, а товара у меня нет. Да и денег тоже.

- Хреново, - спокойно ответил барыга и через плечо обернулся на свою машину.

Оттуда незамедлительно вышли трое парней, которых Макс в жизни не видел.

Били недолго, но больно. Сопротивляться четверым было бесполезной затеей, поэтому приходилось хотя бы закрывать от ударов голову. Лежа в пыли, глотая сгустки собственной крови, Макс видел, как один из парней достал из багажника «десятки» монтировку. Внутри все сжалось: если сейчас начнут бить этой штуковиной по голове, хорошего исхода не жди. Но монтировка предназначалась не для него, а для его любимой крошки «Пежо». После нескольких минут нехитрых манипуляций несчастная машинка красовалась помятым капотом, треснутым бампером и разбитыми фарами. Макс беззвучно рыдал, сжавшись в комок на грязном асфальте. И это всего-то за шесть тысяч!

- Завтра подъедешь ко мне домой к двенадцати, - сказал Андрей, легонько пиная Макса в живот носком ботинка, - если опять ничего не привезешь, будет гораздо хуже. Ясно?

Макс вытирал кровь с лица и пытался встать.

- Не слышу, тварь! – Андрей пнул сильнее, и Макс снова завалился на землю.

- Ясно, - хрипло отозвался Макс и когда парни, наконец, отошли к своей машине, разрыдался в голос.

Утро встретило первоклассной головной болью, саднящими ребрами и позывами к рвоте. В зеркале отражалось бледное небритое существо с распухшими разбитыми губами и расцарапанной об асфальт щекой. И это когда-то был первый красавчик курса. Ну, надо же…

Макс порылся в прикроватной тумбочке, отыскал свой «нехитрый набор торчка-любителя», как когда-то окрестил его Джей, и немножко привел себя в порядок. Теперь хотя бы не так больно.

Возникал другой вопрос: где взять денег? Заявиться с таким, простите, лицом к отчиму и нагло попросить шесть тысяч в долг? Это притом, что он уже маме десять должен. Плохая мысль.

Попросить у Вовки? Тот вообще, как увидит его разбитую физиономию, упадет без чувств. А потом естественно будет спрашивать, зачем Максу столько денег. Идея не лучше.

Джей все так же оставался «недоступным абонентом», и это начинало откровенно бесить. Но нельзя же оставлять все так! Сейчас Макс выпьет кофе, сядет в машину и поедет выяснять у мелкого паршивца, в чем, черт возьми, дело.

Машина… Макс представил, как она сейчас стоит у подъезда, избитая еще хуже, чем он сам, и к горлу подступил комок.

А потом он буквально подскочил от адской трели дверного звонка. Джей! Одумался, наверное. Ну, он сейчас получит!

В дверном проеме с высоты почти двух метров на Макса смотрели карие глаза, полные ужаса и непонимания. Вовка… Любит, сволочь, приезжать с утра без звонка.

- Я там видел твою машину и… - Вовка проглотил остаток фразы, глядя на Макса круглыми, как пуговицы глазами.

- Кто тебя так?

Макс не знал, что наврать. Сказать, что напали с целью ограбления? А машина тогда причем? Сказать, попал в аварию? Вовка потащит его в ГАИ. Черт…

- Фигня… - только и смог промямлить он.

- Это не фигня, Макс! – Вовка протиснулся в прихожую, - надо в милицию ехать, побои снимать, дело заводить. А еще надо в больницу, вдруг у тебя сотрясение и…

- Заткнись, а? – огрызнулся Макс и все-таки решился. Другого выхода просто не оставалось.

- Слушай, у меня к тебе две просьбы. Первая: дай мне шесть тысяч взаймы. Вторая: отвези меня кое-куда на свое машине, а то моя, как видишь… И главное, ничего не спрашивай, ладно? Сам потом расскажу.

Потом. Когда придумаю что-нибудь, более или менее похожее на правду.

Вовка заехал в банк, снял деньги и отсчитал Максу нужную сумму. Сначала Макс решил все-таки заехать к Джею, тем более что до двенадцати оставалось еще полчаса.

Бабульки, сидевшие у подъезда, выставились на него, как на вестника Апокалипсиса, но от комментариев воздержались. За обшарпанной, обитой дешевым дерматином, дверью стояла полная тишина. Макс и звонил, и стучал и кричал, но все без толку. Тогда он спустился к подъезду и обратился к старушкам.

- Антоша? – сказала одна, более или менее вменяемая на вид бабушка, - он вчера вечером уехал. Часиков в шесть. С большими сумками.

- Куда уехал? – Макс чувствовал, как по желудку разливается ледяная жижа.

- В Москву, поступать в музыкальное. Со всеми соседями попрощался, сказал, приедет нескоро. Там у него экзамены начинаются.

Макс стоял, как вкопанный, не в силах сдвинуться с места и игнорируя вопросы старушек относительно своей внешности.

Джей… Джей, который у него дневал и ночевал, ел с ним из одной тарелки, никогда ни в чем не знал отказа… Маленький, хрупкий, талантливый Джей… Его… друг?

Макс вернулся в машину еще более подавленным, чем раньше. Он чувствовал, что еще чуть-чуть, и он расплачется. Его никто еще не предавал. Да, что там, его даже девчонки никогда не бросали! А тут такое…

И ведь даже не попрощался…

Он смахнул набежавшие слезы, и Вовка не удержался от вопроса, хотя и обещал не лезть.

- Что такое?

- Соска, - пространно процедил сквозь зубы Макс, и Вовка понял, что адресовано это не ему.

Андрей открыл дверь и сразу же глянул на наручные часы.

- Хороший мальчик, пунктуальный.

Макс не ответил, протянул ему деньги, глядя в пол.

- Вот и умница, - Андрей оскалился, - ну и рожа у тебя.

- Тебе спасибо, - огрызнулся Макс, все так же, не поднимая глаз.

- Да, ладно, не стоит благодарности. Это… может еще чего надо?

- Надо. Только денег больше нет.

- Жаль… - Андрей почесал бритый затылок и вдруг громко заржал.

- Слушай, а ты это… попробуй, как Джей! Попроси его, он научит. Только ко мне с этим не ходи.

- Пошел ты, - Макс направился к выходу, но потом зачем-то обернулся, - Короче, он меня кинул. Забрал все семь грамм и умотал в Москву. Насовсем.

Почему-то ему хотелось пожаловаться, выговориться, может даже поплакаться. Пусть даже барыге, который вчера изукрасил ему лицо и разбил машину.

Андрей безразлично пожал плечами.

- А ты что думал, любовь до гроба? Тут такого не бывает. Да ты не скучай… здесь торчков полно, найдешь себе компанию по интересам.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Молодой специалист отдела маркетинга сидит на корточках в запертой кабинке офисного туалета. На крышке унитаза разложено нехитрое. Надо действовать быстро, потому, как в сортир постоянно кто-то ломится. Несколько манипуляций, немного крови (только бы костюм не запачкать) и все, можно снова идти разрабатывать стратегии.

Диплом он тем летом все же защитил. Правда долго пришлось объяснять преподавателям, что на него напали хулиганы и превратили милое личико в кровавую кашу.

До этого пришлось долго объясняться с родителями и Катей, плести, что подрался по пьяни в клубе.

А еще раньше пришлось серьезно объясняться с Вовкой, который больше не захотел быть джентльменом, а просто задрал рукав его рубашки и увидел все своими глазами.

Потом все узнали правду. Отчим бесился и кидался мебелью, мама рыдала, Катя сказала, что не хочет его видеть, пока он не решит свои проблемы (вот оно, второе предательство).

Потом его запихнули в клинику в областном центре. Там было хреново. Больше суток в полной отключке, в больничной пижаме и памперсах для взрослых, привязанный на всякий случай к кровати и напичканный снотворными, чтобы было легче переломаться. Потом ограниченные посещения, ни одной личной вещи, кроме зубной щетки (даже бритву нельзя, чтобы не дай Бог, вены не вскрыл), долгие беседы в группах, реабилитация.

А потом, наконец-то, дома. Пара недель просветления и радости, неделя тоски, пара звонков от новых (да, уже не новых) товарищей по интересам, метадон (от страха), героин (если к метадону привыкнешь, то вообще не слезешь), и – здравствуйте, я снова с вами.

Джей в город не вернулся. Наверное, поступил в свою консерваторию. Макс часто думал о нем, сначала со злостью, а потом с болью. Вспоминал тонкие пальчики, порхающие по белым клавишам, умные, хоть и всегда замутненные анимэшные глаза. Максу не хотелось думать о нем плохо, теперь он понимал, каково быть в его шкуре. Когда так плотно сидишь на игле, у тебя нет ни друзей, ни родных. У тебя вообще ни хрена нет. Вся твоя жалкая жизнь – это поиск и обман.

Макс не хотел такой жизни. Больше не хотел. Он точно знал, что вот еще чуть-чуть и все наладится. Следующая реабилитация окажется более успешной. Все его поймут и простят, потому что он, в конце концов, милашка, и все его просто обожают. Ведь, правда?