Наверно суждено ещё Писать резвее и моложе, И амольгамою Басё Крамолить с институткой ложе. И в такт движениям внимать Расхлябанное состоянье, Перстом деяния сметать В эскадру слов тугих сознанья. А коль обидит музу кто - Тому ни часа, ни секунды, Ни шанса одного из ста, Не даст сиянье изумруда Божественных оков любви Мастерового слога-звука, Пиита трепетного стука, До слёз, до терний, до зари... Ночью внимая фонари На улице угла с аптекой, Своею дерзкою потехой, Рекламою ультрамарин С улыбкою Денёв Катрин И кастаньеткою из клуба, Бутылью коньяка Анри Из бочек дома Mounier дуба - Сорокаградусного друга; Надежды радости мои, Столичные слогов зарубы, Бумажных лужиц корабли, Где писаниною разящей, Причал асфальтовых дорог, Военных кожаных сапог, Политики страны смердящей, Где места нет иным моралям, Иным поступкам, и делам, Где никель и чугуний плавим Восоколобым палачам. Уничтожаем повсеместно, Стирая имена святынь, Хотя воспетых и помпезно, Но всё-таки, пока, гордынь. Им места нет, не будет, нету Средь новых пламенных очей, Церковных ссучиных свечей Пятиаршинною монетой, Продавшейся красою злата Историей святынь земли, Что на деяния богата Деянием, уже, пыли. Зачёркиваю грубо мысли В бумажный флот асфальта луж - Ещё живой, я, всё же, муж И строки бурею зависли. Но места нету им на полке Благопристойностей младых, Где руки уж не жадно колки Чтецов любезных и скупых. И тонет флот сей во бумаги На мостовых, каких-нибудь, Где тонкою стезёю путь Не так тернист уж для отваги. И погружаясь в воду, словно, Крещение придав строкам; Расходимся мы полюбовно По разным странам, и стропам. И девица будет смеяться Пииту пьяному в лицо, Губами жарко целоваться Изволит всем смертям на зло. Но знай, пиит, невольник страсти, Что светит сильно и давно Звезда изящности, и счастья, Где постоянен ты - в гавно. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
