Под белым халатом какую фигуру

скрывает сестричка! Её очертанья

глазами ласкаю и нагло, и сдуру –

на большее нынче ведь нет состоянья!

 

Своею потенцией мог отличиться,

ну в двадцать, ну в тридцать, ну пусть даже в сорок.

Сейчас сознаю, что успел подмочиться

и стал никудышным лирический порох,

и вся сексуальность лишь только во взоре,

и стал платоническим даже мой стих.

 

А возраст внушает, что это не горе.

Поэтому я и безгрешен, и тих.