День выдался солнечным и просветлённым. Золотые лучи, пробравшись сквозь листву старых высоких каштанов, окружавших здание, проскальзнув между крыльями шёлкового ветра, заглядывали в огромные окна и рассыпались разноцветными искорками по тёмному паркету зала... Тяжёлый тёмно-жёлтый занавес сцены светился от этих бликов – и выглядел старинным дорогим гобеленом...

На его фоне казался таким естественным и уместным большой, полный состав симфонического оркестра, которого не было в этом небольшом провинциальном городе. Для ЭТОГО концерта его создали - собрали специально – из музыкантов камерного филармонического оркестра и педагогов и студентов местного музыкального училища (кстати сказать, очень сильного и известного на всю Украину).

Репетировали, сыгрывались либо по утрам – с 6 до 8, либо по вечерам – с 8 до 10 – остальное время ведь все были заняты - работа, учёба, насущные житейские дела... Дирижёр, объединивший музыкантов в этот оркестр – незаурядный человек, талантливый, фанатично преданный Её Величеству Музыке Георгий Вазин, не щадил ни оркестрантов, ни себя, добиваясь предельно точного звучания – исполнять предстояло Концерт для фортепиано с оркестром Александра Скрябина. Сложнейшая партитура его требовала максимальной эмоциональной и духовной отдачи – той, при которой о технологии, ансамблевых и исполнительских трудностях думать уже будет просто невозможно – это должно само собой подразумеваться...

Переполненный Большой концертный зал музыкального училища пребывал в возбуждённом нетерпении - люди переговаривались, оживлённо обсуждали что-то между собой, усаживались, устраивались поудобнее... Все знали, что концерт предстоит необычный...

И вот на сцену тихой, плавной, даже парящей какой-то походкой вышла о н а - пианистка, солистка, послушать которую собралось столько людей...

Казалось, она плывёт, не касаясь туфельками пола, скользит по тонкому золотому солнечному лучу, который, словно специально, лёг ей под ноги, бросившись стремительно из открытого окна, чтобы подхватить, поддержать... Удержать...

Совсем молодая, тоненькая, хрупкая, почти невесомая, невероятно красивая - какой-то неземной, ангельской, потусторонней красотой, она подошла к роялю, оперлась своей совсем детской на взгляд, худенькой рукой о пюпитр, поклонилась слушателям, на миг застыла рядом с чёрной громадой взлетающего над сценой концертного «Стенвея»... И стало страшно за неё - как сумеет, как сможет осилить она сложнейший скрябиновский концерт, невероятно трудный технически – да и просто физически, требующий не только безупречного профессионального исполнения, но и высочайшего напряжения всех душевных сил? Иначе эту музыку просто не сыграть...

Зал замер. Люди, казалось, даже дышать перестали – такая полная, всеобъемлющая вдруг наступила тишина...

В этой тишине дирижёр поднял палочку – и солистка коснулась пальцами - ласково, нежно, почти бесплотно – клавишей...

Почудилось, что Рояль вздрогнул, вздохнул... Ожил – и отозвался на это прикосновение...

 

... И перестало существовать Время и Пространство...

...Было просто непонятно, откуда взялась эта нечеловеческая мощь в полупрозрачном, тающем, измученном тяжелейшим многолетним недугом девичьем теле...

- Господь даровал мне эту силу... В последний раз... – сказала после концерта Наташа...

 

НАТАЛЬЯ НОВИЦКАЯ – невероятно, странно, пугающе талантливая пианистка - и столь же пугающе красивая юная женщина – красивая светлой, чистой и высокой красотой, одухотворяющей прекрасные, нежные, почти неземные черты лица и дарящей загадочное, мерцающее, завораживающе сияние голубым, распахнутым в небо глазам...

Она знала, что это - её п о с л е д н и й концерт. Знала, что отдаст ему все силы - все, без остатка... Знали это и все остальные...

Давно и тяжело болея, она всё же окончила - блестяще! – музыкальное училище, а затем и консерваторию, успев стать лауреатом нескольких международных исполнительских конкурсов...

 

Она всегда играла особенно – было в её исполнении что-то непривычное, беспокоящее, подчиняющее себе слух, сердце и душу... Спокойно слушать её было просто невозможно – казалось, Бог наделил её способностью рассказывать земными музыкальными звуками о том небесном, высочайшем, непостижимом для обычного человека мире, где властвует освобождённый дух – и постигает разом прошлое, настоящее и будущее, Жизнь и Смерть, Свет и Тьму...

...Теперь она вставала с постели всё реже – болезнь побеждала... Уже почти ничего не видя, она выучила... подняла эту глыбу – скрябиновский концерт. Чувствовала, что ей совершенно понятны - и доступны - все бездонные глубины и невероятные высоты музыки этого композитора, который сам многим казался (а может быть, и БЫЛ) существом иных миров, по случайной прихоти Творца на мгновение попавшим на Землю...

Ни минуты не сомневаясь в том, что Наташа СМОЖИТ СЫГРАТЬ эту сложнейшую музыку, Георгий Вазин, сам смертельно больной – и знающий это - собрал симфонический оркестр - и сделал всё возможное и невозможное для того, чтобы ЭТОТ концерт состоялся...

Люди, сидящие в зале, плакали – и никому не проходило в голову вытирать слёзы, стыдиться их, пытаться скрыть... Это был тот редкий случай, когда восприятие исполняемой музыки стало ПОТРЯСЕНИЕМ...

 

Из зала этого не было видно, но во время исполнения оркестранты несколько раз просто обмирали, видя, как побелевший дирижёр, почти теряя сознание, прижимал руку к сердцу и застывал, опираясь спиной о рояль, успевая властным движением приказать: Играйте!

И они играли... И КАК играли!

 

...Он умер раньше. Все-таки был намного старше...

Наташа успела написать о нём – Георгии Вазине – прекрасном дирижёре, талантливом музыканте, человеке, беззаветно преданном своей профессии, своему делу, большую тёплую статью, опубликованную в областной газете...

А потом – совсем скоро – ушла и она...

Ещё один светлый Ангел, по ошибке попавший в пространство земного бытия, улетел от нас в свои сияющие небесные просторы...

 

Но Наталью Новицкую помнят в её родном городе, где она родилась и жила. При воспоминании о ней люди улыбаются, глаза их теплеют и увлажняются – и разговор сразу переходит к тому незабытому и незабываемому концерту, когда звучал в её исполнении, покоряя и очищая души всех присутствующих в зале, потрясающий Фортепианный Концерт Александра Скрябина...

 

P.S. Прошло уже несколько лет после её смерти. Все эти годы я живу на другом конце земли. Между мной и ТЕМ концертом - тысячи километров суши и тысячи тонн морской воды...

И вдруг, совсем недавно, мне привезли оттуда, из прошлой жизни, диск с записью ТОГО, Наташиного, концерта. Оказывается, из зала тогда велась запись... Потом её перенесли на диск – и подарили Наташиной маме. А она теперь передала его для нас с мужем, зная, что мы очень любили (это длинная и совсем другая история) и всегда помним её девочку...

Включив дискмен и услышав первые звуки записи – скрип кресел, дыхание зала – и наступившую затем внезапную, глубокую тишину, которую пронзили трепетные музыкальные фразы, рождённые ласковым прикосновением Наташиных рук к клавишам рояля, мы с мужем почувствовали одно и то же:

Вот она, Наташа – живая, сияющая, одухотворённая, сидящая за роялем на огромной сцене, распахнувшая Душу, щедро дарящая нам свой Свет, свою Музыку...

Сквозь радужные блики слёз, застилающих глаза, я увидела, как вдруг заискрился странным млечно-белым свечением экран выключеного телевизора – и на нём проступило, проявилось - как на фотобумаге - нежное и чистое лицо пианистки. Она покачала головой – «Не плач! Всё хорошо! Смерти НЕТ!» – улыбнулась просветлённо и тихо - и изображение медленно истаяло... Я вытерла глаза, улыбнулась в ответ... Показалось, наверное...

 

Но я знаю точно - ты с нами, дорогая девочка! В каждой звёздочке, смеющейся в ночном небе... В каждой капельке росы, отражающей небесную чистоту... В каждом солнечном лучике, заглядывающем в окна спящего дома... В каждом звуке, рождённом тобой – и живущем в этом мире...