8-го или 9-го июля 1941 года возле станции Невель нас бомбили. А потом ночью была гроза, страшная, как бомбёжка.

 

* * *

 

Были или небыли?

Память треплет нервы.

Где-то нас под Невелем

бомбили в сорок первом.

 

До иль после станции –

я не знаю точно.

Помню: распластались

люди в поле точками.

 

Паровоз на рельсах –

бомбами прошитый.

А кругом до леса –

не скошенное жито.

 

А в лесу зенитки.

В небе – самолёты,

огненные нитки –

строчат пулемёты.

 

Крики. Ругань. Стоны.

Под сосной покойник.

На путях вагоны

Вздыбились, как кони.

 

А потом всё стихло.

Улетели стервы.

Икотою с тиком

я зашёлся нервно.

 

Мы не пострадали.

Живы мать и братья.

Но взрослые ругались

и сыпали проклятья.

 

Эшелон под вечер

снова был в дороге.

В дверь врывался ветер,

все мы на пороге.

 

А небо разрывается

сполохами молний.

 

Кто-то в чём-то кается,

кто-то Бога молит.

 

Качает мать братишку;

Черна лицом, как туча.

У меня под мышкой

сухарь на всякий случай.

 

Раскаты канонадные

громов над эшелоном.

Сквозь тьму глаза громадные,

приглушенные стоны…

 

Под Невелем бомбили нас

в июле, в сорок первом.

 

С тех пор и по сейчас

натянутые нервы,

израненные души,

калеки – поколения,

и страх ночами душит,

и нет, и нет забвения,

и ненавистны войны

в Чечне, в Афганистане.

 

Кричу, ору: «Довольно!..

Пусть мир добрее станет!

 

Обрубки-инвалиды

разбросаны по миру,

собой свет завалили

от Чили до Памира.

И сироты-калеки,

и нищие подростки…

 

Вы, лю-ди! Че-ло-ве-ки!

Живите в мире просто!

В огне ведь нету брода.

Добро пусть будет вечно!

Теракты – сумасбродны!

Война – бесчеловечна!»

 

1.07.1996.