Сыта одним болотным паром, Я буду жить и в холода. Ведь сердце выжжено пожаром Обиды горькой и стыда. Я четко знаю свое место: Каким бы ни был недород, И завязав глаза, в невесты Меня прохожий не возьмет. Не потому ль народ, жалея, Рассказывает чудеса: Мол, царский сын, Иван-Емеля, Пустил стрелу под небеса; И дал обет на той жениться, Кому достанется стрела. (Но лучше сразу утопиться, чем развязать клубочек зла.) Но я теперь до самой соли Сгораю в медленном огне. Мечта народная до боли Разбередила душу мне; На перепутья неустанней Смотрю с зари и до зари… И о несказочном Иване Мечтаю, что ни говори. И, воскресая каждый вечер Красавицей среди коряг, Читаю в книге ведьм все легче Витиеватый тайный знак; Усталых век не подымая, Гляжу сквозь глину и пески… Все может боль глухонемая И зоркость сказочной тоски. Но кто мне скажет: «Жди, царевна! Не смей воды болотной пить! Как ад, моя жестока ревность!» Я жаба. Как меня любить? |