Рождение ребёнка – самая большая тайна Вселенной, великое чудо. Единство Матери и Малыша с момента зачатия – священно. Разве сможет Она без Него?! А Он без Нее?! У них одно дыхание на двоих, у них одни чувства на двоих и, конечно же, одна жизнь на двоих. И никто не в силах разорвать Великое Единство, которое сильными корнями уходит в Вечность!

 

Красная, немножко помятая, она лежит в своей люльке рядом с моей кроватью. Я прислушиваюсь – дышит ли? Дыхание новорождённого почти неуловимо, оно как паутинка между Тем миром, из которого мы пришли когда-то, но забыли путь обратно, и Нашим миром. Наклоняюсь, губами прикасаюсь к бархатистой щёчке – она тёплая, пахнущая сладким молоком. Спи, моя радость! И я прилягу... Нет... Придвигаю к двери тумбочку, стул, ещё стул: если я засну, а кто-то придёт, чтобы тебя украсть, я проснусь, проснусь от грохота... Закрываю окно...

 

Седьмой день Её хрупкой жизни. Мы вышли на прогулку... впервые... Мне непривычно держаться за коляску... странные чувства: и гордости, что ты мать самого милого ребёнка на свете, и какого-то непонятного стеснения... Пасмурно. Ее глаза цвета неба расширены от удивления: что это за мир?! Что за предметы?! Что за пробегающие мимо существа?! Кажется, она столько хочет спросить, причмокивая губками-бантиками. Я улыбаюсь... Первая дождинка плюхнулась Ей на нос, Она фыркнула, сморщила свой пятачок. Но... но почему на нас так смотрит эта женщина, ведь куда-то спешила и вдруг... остановилась? А этот мужчина, проезжающий мимо? И еще женщина... и еще мужчина... Они все смотрят нас... Сердце содрогается от дурного предчувствия: они хотят отобрать Её у меня. Руки судорожно сжимают ручку коляски, колени напрягаются и... я бегу, бегу, бегу... и плачу: «Я никому тебя не отдам, Малыш!!!»

 

Почти каждый Божий день где-либо случаются трагедии. Руины... Обезображенные тела... Слёзы матерей... Ужас в глазах малышей... Стараюсь переключить телевизор, если рядом находятся дети. Но однажды Мария меня спросила: «Мама, почему умирают дети?» Я поймала на себе её впервые серьёзный взгляд, обеспокоенный, пытливый...

 

«Мама, мы тоже умрём?»

«Мама...»

 

Если бы тот, кто окропил кровью 1 сентября в Беслане, заглянул в широко распахнутые, бездонные детские глаза...