Журфак Часть вторая. Прорыв Книга первая. Лето на пороге судьбы. Предисловие к книге первой. * * * Я шагаю по Москве, Как шагают по доске. Что такое - сквер направо И налево тоже сквер. Здесь когда-то Пушкин жил, Пушкин с Вяземским дружил, Горевал, лежал в постели, Говорил, что он простыл. Кто он, я не знаю - кто, А скорей всего никто, У подъезда, на скамейке Человек сидит в пальто. Человек он пожилой, На Арбате дом жилой,- В доме летняя еда, А на улице - среда Переходит в понедельник Безо всякого труда. Голова моя пуста, Как пустынные места, Я куда-то улетаю Словно дерево с листа. Г. Шпаликов Уела грамота попа – Шпрехен зи дейч, Иван Андреич? Башка служивого тупа, В нее с трудом науки вденешь. Рекрутчина таланту – смерть. Кто службу служит, тот и тужит. Собраться с волею, посметь – Главу отчаяние кружит. Но все же сделай шаг вперед – И будь, что будет. Будь что будет. Пусть даже оторопь берет: Как я посмел? Что скажут люди? Пусть что попало говорят, Но выбор сделан. Сделан выбор. И ты покинул общий ряд, И ты из серой массы выбыл. Пока еще не насовсем. Толпа тебя, как вязкой глиной Сомненьем вымажет: «Зачем? Куда? Напрасно…» Паутиной Соблазнов мелких оплетет, Обманет миражами счастья… Но если сделал шаг вперед, Не останавливайся… Мчаться Опять же вряд ли второпях Разумно, коль не знаешь броду -- Грядешь посмешищем в репьях. Но сделай новый шаг – по ходу -- Сомненья отсекай – вперед! И что б тебя не устрашало – Все ж неизведанное ждет – Вперед! Пусть отовсюду жала Тебя готовы поразить Лишающим надежды ядом, Вперед! Уж лучше пасть, чем гнить. Вперед, чтоб жизнь, что стала адом, Вдруг вывела в апофеоз Судьбы – итог пока неведом.. Вперед – под канонаду гроз, Неважно – к радостям иль бедам, Но все, что должно испытать, С достоинством прими, раз должно… Ну, будет, будет тосковать – Вперед! Движение надежно – Пока ты движешься вперед Таким себе велосипедом Упасть не можешь, не дает Само движение, при этом И силу мыщц и мощь души Ты с каждым отданным усильем Лишь умножаешь… Соверши Свое предназначенье… Крыльям Движение опору даст. Придет однажды окрыленность. И возносясь из низших каст К титанам духа, и влюбленность Толпы переживешь, и гнев, И безразличье, и забвенье… Ну, Божьей волей, осмелев – И – раз! Бесценное мгновенье! Поэма первая Я, Семен… Принимает препод у абитуриента экзамен. Почти все что он не спросит, абитуриент не знает. И тут препод говорит, мол дава й последний вопрос задам, если ответишь правильно – поставлю пятерку, если нет – то двойку. И спрашивает у абитуриента, сколько в этой аудитории лампочек. Абитуриент обвел глазами всю аудиторию и смело говорит: - Пять. Но тут препод усмехаясь и достава я из кармана еще одну лампочку говорит: - Неправильно. Шесть. Приходит абитуриент уже на следующий год сдавать экзамен этому же преподу, в этой же аудитории. Опять такая же ситуация. Опять препод задает тот же последний вопрос. Студент смело отвечает. - Шесть. Препод, усмехаясь и показывая пустые карманы, говорит: - Увы. Их всего пять. И тут абитуриент достает из своего кармана лампочку и говорит: - Нет. Шесть. Из студенческого фольклора. Ну, вот… Мучительный полет Закончен. «Ан» -- сплошная пытка. Боль в переносице грызет Возможно от переизбытка Давления в салоне, рев Турбин за стенкой фюзеляжа, Лишает разума… Нет слов… Короче, самолета гаже, По крайней мере для меня, Не изобретено покуда. Мозги, болтаются, звеня… Ну, ясно – это не причуда, Не оголтелый мазохизм, Что я забрался в этот «лайнер». Не супермоды экстремизм, А просто срок подходит крайний. Ведь все расчитано по дням: Когда с завода отпроситься, Чтоб взмыть на «Ан’e» к облакам И на журфаке появиться. Но вот велят опять ремни Зашелкнуть – значит, долетели. А переносицу хоть мни, Хоть три – болит ужасно. Еле Терплю – убийственная боль! Иные, вижу, не страдают. Еще до старта -- карамболь – Какие дальше ожидают Нас испытания в Москве?… В глазах темно, сжимаю зубы. Боль в переносице, в виске, А тут еще вот этот… Грубым Я и в солдатчине не слыл, -- Эх, мама! – все шепчу с досадой Какой тут демон подсобил? Да кто тебе сказал, что надо Меня, солдата, поручить Заботе полуидиота? Тут режет боль, что впору выть, А этот -- кто, мол, ты, да что ты, Да есть ли деньги, да зачем В Москву -- кто встретит по прилете?… Ну, в общем, досадил совсем… Я стал грубить – уж вы поймете, А этому – хоть кол теши На приставучей черепушке. Уж мне досталось от души От длинных ног и до макушки. Мне ноги некуда девать. Колени вдавливались в спинку Ну, самолет, едрена мать, Хохлацкий «Боинг»! Как сардинку Натрамбовали в нем людей, А каково здесь им – неважно. Вплотную кресла без затей – Ну, просто пытошная… Страшно! Вдруг у кого сердечный спазм, Иль, скажем, ноги в варикозе – В такой-то тесноте (маразм!) – Час – и уместно о тромбозе И о некрозе гомонить, А обмороки – в каждом рейсе… Жизнь, словом, -- подвиг! Оценить Как нас закаливал сей «крейсер», С ним вместе – весь советский строй, Способен был лишь иностранец. И вправду, каждый здесь – герой: О повседневность остро ранясь, Способны выживать и жить Самим незнанием богаты О том, что нищи – не тужить… Отвлекся… Щелкнули захваты, Наш «лайнер» шасси разогнул И на бетонку прыгнул с ревом, Как будто следом Вельзевул За ним несется, непутевым. Но вот наш «Ан» замедлил бег И замер. Все, итог процесса. На выход приглашает всех -- В Москву! – принцесса-стюардесса. Под брюхом «Ан’a» – автокар, Куда сгружают чемоданы. Вот темно-алый, как пожар, Мой дембельский… Вот «талисмана» Две лямки – времени-то жаль – Беру их прямо с автокара – И шмыг в автобус – ну-ка, вжарь, Водитель! Нет, видать мне кара, Не знаю лишь, за что: земляк Что мамой в Черновцах мне придан, Влезает следом… Ну, маньяк! Я отвернулся с гордым видом, Мол, с вами, дядя, незнаком, Но этот, как репей, прилипчив… -- Сейчас в гостиницу пойдем, Получим номерок приличный, Со мною, брат, не пропадешь… Подумалось: а может – вправду?… А над Быковом легкий дождь И вечерок сгустился… -- В «Прагу» Мы завтра вечером нырнем, Я приглашаю, не тушуйся… -- А где гостиницу найдем? -- А там, куда укажет шуйца… -- Вы материтесь… Что ж, пока! -- Постой! Земляк заржал, довольный: -- Ведь шуйца – левая рука. Не знал? Откуда? – Малахольный Попутчик вновь захохотал: -- Образованием не блещешь, А хочешь в МГУ… Нахал! Тут не тебе чета, похлеще Ребята, надорвав пупок, На этом рубеже срывались… Да, ладно, помогу чуток… …На небе звезды показались… Давно хотелось прикорнуть – В полете напрочь измотался. И тело просит отдохнуть, А тип, что пьявкой привязался, Златые горы мне сулит, Так хочется поверить в чудо! Но тайный голос мне звенит: Не верь, не верь – избегнешь худа! Быково… Слышу в первый раз Я имя аэропричала, Куда наш «Ан» добросил нас. Гостей высоких привечала Всегда во Внукове Москва. О Домодедове читали, О Шереметьеве… Тоска – В Быково, видно, прилетали Зачуханные до костей, На старой авиакобылке Провинциалы всех мастей Из самой что ни есть глубинки. -- Так где ж гостиница, земляк? Я прерываю излиянья. -- Вот, за деревьями, босяк! Не оправдались ожиданья – Гостиница лишь для своих, Для летного, то есть состава. Бросаю дядьку. Этот псих Вконец мне надоел. Устало Тащился в аэровокзал. Свободных нет в помине кресел. Одно по счастью отыскал. Присел и задремал. Невесел Московский первый вечерок. Связав ремнем баулов ручки, Ремень взял в руку, чтоб не мог Воришка – знаем эти штучки! – Их из под носа уволочь. А в жестком кресле неудобно. И бесконечно длится ночь… Попить, поесть бы… Вновь подробно В деталях вспомнилась борьба Моя на подступах к столице… Гляжу – неласкова судьба К тому, кто разорвать стремится Свою прикованность к нужде, Свою отсталость, бездуховность. С судьбой бесславной во вражде Мне долго ль биться? Знать, греховность Моя и предков тащит вниз… Душа к высокому стремится. И это больше, чем каприз, Прозренье здесь. Душа томится В том обрамлении судьбы, В котором из пеленок вырос. Стройбат – маразм, тупые лбы -- Я из армейской службы вынес Стремленье одолеть судьбу И из предначертаний рабских, Из уз духовных – смерд, горбун – Восстать и распрямиться, вязких Привычек к рабству цепь порвав… А выход здесь один – ученье. Трудом и волей лень поправ В храм мудрости прорвавшись, рвенье К ученью приложив сполна, Себя из неучей извергнуть И душу исцелить, до дна, Всю мудростью промыть, и скверну Невежества изгнать, и впредь Сознанье сочетать со знаньем, И светом разума гореть, К сверхзнанью восходить дерзаньем… Сквозь дрему чувствую: меня Обременяет сбоку тяжесть. Мне на плечо башку склоня «Земляк» пристроился… Сюда же Приперся – вот еще сюрприз! Храпит, козел, и в ус не дует. И не столкнешь паршивца вниз – Тяжел, зараза! Замордует Одним лишь храпом, сукин кот! Замысловатые рулады, Как Магомаев выдает На всю ивановскую. Надо Мне хоть часочек подремать, Ведь предстоит денек серьезный. Вот угораздило же, мать! Не дремлют силы зла, их козни Где и не ждем их, достают… А за окном уже светает. Аэрофлотовский «уют» Нас неизменно закаляет. Так что ж сулит содату рок На дни грядущие и годы? Намек судьбы мне невдомек. Сижу у моря, жду погоды. Четыре… Посижу еще, Ну, скажем, до пяти – и ходу! В Москву дочухаю… И что? Куда потом – не зная броду? На том письме из МГУ Был адрес: на проспекте Маркса, Дом 18… Я смогу Найти и сам. Поди, не с Марса. Конечно, можно б и спросить, Да вдруг опять такое ж горе, Как «землячок» – пойдет юлить, Сусанин – с похотью во взоре. Уж лучше малость поброжу По улицам столичным праздно, Зато в силки не угожу, Не уболтаюсь всяко-разно… Раз главный университет, То должен в центре быть, конечно, А шпиль, что виден на весь свет – Ориентир – вот так беспечно Я направленье намечал… А солнце поднималось выше. Еше я малость поскучал Под храп… Потом стараясь – тише, Поднялся, в руки взял багаж – И выскользнул из павильона. А дальше? Нужен был зондаж. Решил не спрашивать… Резонно? Ну, отляделся… Посреди Межпавильонного пространства Автобус загудел… Гуди, Я мимо! Как-то вдруг престранно Чутье чрез площадь повело. Там обнаружил указатель «До станции…» Вперед! Ползло Неспешно время… -- Эй, приятель, Почто же без меня в Москву? Такого уговора нету!… Опять «земляк»! Меня в тоску Бросает, вновь невзвидел свету. А на асфальте впереди У двух огромных чемоданов Блондинка юная… Поди, Одной не дотащить – и странно – Никто не рвется ей помочь… Я понял: вот мое спасенье От земляка-зануды – прочь И колебанье и сомненье… К блондинке двинул на рысях: -- Что, так стоять и будем? Скучно! А отчего вода в глазах? Ты это брось, подруга! Дружно Поделим чемоданы. Ты Возьмешь мой дембельский. Он легче. А я впрягусь в твои… Киты – Не чемоданы – искалечат… Сюда их как доперла, мать? -- Попеременно, в два этапа… -- Ну, ладно, двинули… Шагать Еще с полкилометра… Шляпа- Земляк растерян… Помогать, Видать желанья не имеет… Желает рядышком шагать, Но я, хоть и плечо немеет, На коем батькин «Талисман» Шаги гигантские рисую -- Попробуй догони, болван! И не пытайся, чудик, всуе! Зря ль что ль в стройбате кирпича Носилками бегом таскали Вдвоем по сотне штук… Лечи Дыхалку, сукин кот, вначале, Потом со мной вперегонки Попробуй состязаться с грузом. Поди уж намочил портки? Куда тебе – с таким-то пузом! Девчонка с «дембельским» кряхтит, Однако ж не теряет темпа. На совместимость тест… Претит Знакомство всуе. Не затем-то Я в первый раз стремлюсь в Москву, Не то бы, точно, привязался, А нынче лишь журфак в мозгу… Ну, добежали… -- Ты и мчался, Как на свиданье!… Через час Откроют кассу… -- Вот и славно ! А у девчонки – профиль, фас, Глаза и носик – все исправно, И талия в моих руках, Привыкших к лому и лопате, Как раз бы спряталась… В глазах Немой вопрос… Эх, нет, не катит… Крепить знакомство ни к чему. Нельзя обременять удачу… Потом я, может быть, пойму, О том, что был неправ, поплачу, Но каждый выбор наш в судьбе Всегда потерями оплачен… Все прочитала о себе В моих глазах девчонка… --Значит… -- Что делать, не судьба… Прости… -- Спасибо, что помог… -- Спасибо -- За что? -- Ты встретилась в пути Я верю, не случайно… Ибо Мне вновь показано: судьбу Мы выбираем ежечасно… Я на тебя гляжу – «в зобу Дыханье сперло»... Ты прекрасна! -- Так что ж ты! -- Выбор мой иной, Итог известен только Богу. Но я решил. Тебе со мной Неинтересно будет… В ногу Со мной недалеко уйдешь… Я в общем-то – ничто… Никчемен, Образования – на грош! Туп, невоспитан, мрачен, темен. Мне надобно себя сперва Извлечь из жизненной трясины. Вот потому я здесь… Москва Поглотит молодые силы, Но даст, надеюсь, мне взамен Иное миропониманье, Опору, чтобы встать с колен, А о тебе воспоминанье Я через годы пронесу. Догадываюсь: судьбоносно И знаково свело нас… Псу Под хвост бы все на свете! Поздно -- Уж так устроен. Отменить Не в состоянии решенье… Прости… Мне с этим так и жить И карою за прегрешенье Ты мне являться будешь в сны… А вот и открывают кассу. Ура, мы первые… Должны Иные нервничать – ведь массу Тут пассажиров нанесло. И матерятся работяги: Им на работу – как на зло Кассирша не спешит – бумаги Какой-то важной не нашла, А поезд через пять минуток… И я занервничал… Дела! Давай билеты, кроме шуток! Ну, наконец! Отходим прочь С моей потерею-находкой. Молчим. А что тут скажешь. В точь- Точь – «Колдунья», и походкой – Марина Влади, и лицом… Вдруг обожгло – совсем как Люда – Порода та же… Подлецом Вновь осознал себя – причуда, Иль впрямь скрещение путей? Ведет мечта – и выбор сделан… Ну, вот и поезд. Без затей Вломился внутрь, неслабым телом Прикрыв девчонку и багаж… Есть у окошка два местечка… Ну, с Богом тронулись! Пейзаж Неприхотливый… Ни словечка Друг другу… Катится состав Вокруг то дачи, то заводы. От приключений подустав, Слегка дремлю я, а погода! День разгорается светло, Сияет солнышко на взлете. В такой денек да згинет зло, Пусть каждый, кто спешит к работе, Кто на тропу судьбы вступил, Сегодня укрепит надежду, Восторг души и юный пыл Дозреют в творчестве… А между Людьми да дружба воцарит. Вражда бессмысленна и дика. Пусть вещий ангел осенит Любого и святая Книга Любому предвещает мир… Апрелевка… Вот здесь, выходит, Пластинки льют. С них мой кумир , Кобзон, своим стальным выводит Волшебным баритоном песнь, В которой я себя и Люду Опознавал обычно… Днесь Она далече… Не забуду Ее глубокие глаза… Вот тоже якорь прежней жизни. Я вспомнил – и опять слеза Непрошенная… Только брызни – Я кулаком заеду в глаз – Не по карману нынче слабость, Пережитое про запас – На дно души – о нем под старость Я вспомню, а сейчас – забыть! Жить лишь сегодняшней заботой, Не раскисать, не спать, не ныть! Вперед! И пусть свершится что-то, То, что вынашивал в мечтах… За что борюсь по-партизански… Мы явно в городских местах… Да, замедляем ход… Казанский! Толпа выносит из дверей… Нет и семи еще… -- Куда нам? -- Сначала в камеру вещей Хранения, затем – по планам – У каждого -- своим… -- Лады! И я отдам свой «талисманчик». Устроюсь – возвращусь сюды И вызволю сей чемоданчик. Ну, все! Теперь прощай! – Прощай! -- Не поминай, подруга, лихом, Удачи, радости… -- Встречай Судьбу! – онa сказала тихо -- И, не подав руки, ушла. Я бросил вслед ей взгляд прощальный. На миг глаза заволокла Печаль. Вздохнул… Еще печальный Отправился искать метро. А вход – он рядом, на платформе. Как все запутано хитро, Но надписи везде… Покормим Башку загадками… Ну, вот: Я был уверен, есть такая В столице станция… Народ Несется на рысях, мелькая Перед глазами, как кино В ускоренных рапидных съемках Из пункта А в пункт Б… Дано, Куда и как добраться, Семка, Так отчего ж тогда застрял? Давай и ты – вперед с народом. Час пик, наверное… Устал, К чему бы прислониться? Подан Толпе состав. Вползли в тоннель. Здесь шумно, как в цеху кузнечном. А теснотища-то! Шанель -- Не каждого флюид, конечно. Но путь недолог. Объявил Динамик о проспекте Маркса… Толпу тараном продавил, Прорвался … Малость оклемался – И на поверхность. Угадал Как раз к «Националю». Вижу – Напротив Кремль… Я пошагал По Маркса… Семь утра…Пожиже Толпа на Маркса… Ясно, рань И здесь заводов нет в помине. Ну, вот. Мы здесь, судьба. Ты встань И поклонись Москве. О сыне Матроса-воина Москве -- Ты знаешь как сама – поведай. Готов и я сразиться. С кем? Да сам с собой, считай. Победой Мое вступленье в МГУ Сочти, столица, и отцовой И дедовой, с кем не могу Я перекинуться и словом Ведь тридцать с лишним лет назад На подступах к родной столице Смертельно ранен был… Но ад Фашистский был повержен. Блицем Не вышел, боком вышел криг, В чем вклад моих предтеч весомый… Души моей беззвучный крик – Печалью памяти бессонной… Ограда. Флигель на замке. Табличка у дверей. Ну, ладно. Дождемся. Правда, в пиджаке В такую рань еще прохладно. Что делать? Только ждать и ждать. «Литературка» на ограде. Отлично! Можно почитать. Шестнадцатой полоски ради Ее случалось покупать. Над «людоведом-душелюбом» С романом века хохотать, А ивановским злым и грубым Пародиям, могу признать, В особом свойстве не откажешь: Ошибки, ляпы выявлять, Гротескно их усилив, в саже Измазав автора, как он, Никто в Союзе не умеет. И в этом номере… Силен! Ну, Александр! Поди синеет, Кого разделал под орех Опять жестокий пародийщик. Однако ж остроумен! Смех И не удержишь! Вот дразнильшик! Едва ли будут вспоминать Поэта, коему попало И строки наизусть читать Нелепого оригинала. Ну, а пародия – в момент Втемяшилась в лобешник… Честно! И я, как будущий студент, Ее оценивал – чудесно! В худой котомк поклав ржаное хлебо Я ухожу туда, где птичья звон. Я вижу над собою синий небо, Косматый облак и высокий крон. Я дома здесь, я здесь пришел не в гости, Снимаю кепк, надетый набекрень, Высокий птичк, помахивая хвостик, Высвистывает мой стихотворень… Ах, мне бы так вот сочинять – Легко, раскованно, с улыбкой, Чтоб пробирало… Собирать Толпу у входа за калиткой Тем часом начинал журфак. Все с той же, как и я заботой. Возникла очередь… Дурак! Ведь первым был, а буду – сотый. Зря лишние часы стоять Из-за пародий ивановских – Нет, точно – дурачина, мать! – Из остолопов колпаковских. Стал в очередь. Стою, терплю. Считай, вторые сутки пыток. Ждать без движенья не люблю, Да делать нечего… Напиток Любой пришелся б в самый раз. Купить не догадался, дурень… Стоим… Пошел девятый час. Открыли дверь к мечте… Прокурен Начальный лестничный пролет. Вахтерша не пускает дальше… -- Дa ты, гляжу, еврей… Пролет! Не попадешь, скажу без фальши… -- Посмотрим. Раз уже я здесь, То вспять не поверну с порога, Осилю или нет – Бог весть, Судьба моя в деснице Бога.. В той очереди за судьбой, Где я, переставляя «дембель», Топтался-танцевал с гурьбой Иных взыскующих, нам всем бы, Хотелось одолеть порог -- Удастся одному из сотни. Высок порог… Поможет Бог – Перелетим… Здесь все способны Кропать, строчить, писать, творить, Меня, возможно, одаренней, Но я не отступлю… Корить Не стоит за упрямство… Сонней Меня – в той очереди нет, Устал – хоть на ступеньку падай… До врат в заветный кабинет Еще не близко… Что ж, досадуй Лишь на себя, чтец-грамотей, Да, может быть, на Иванова. Стоял бы тупо без затей У двери первым, право слово, Уже б формальности «спихнул» И отдыхал давно в общаге. Да что жалеть теперь? Шагнул Ступенькой выше… На бумаге Поди читать – и то – тоска… А мимо – шмыг – туда – обратно – Такие девушки! Резка На них реакция… Понятно, Что обалдели пацаны… Но абитуриентки тоже, Что притулились у стены, Так смотрят, что, поди на коже У тех студенток вмиг – ожог… А парни оживились – Надо, -- Заметил кто-то под смешок,. – Прорваться непременно, -- взгляда Не отрывая… И меня Тотчас покинула усталость… Тут косолапо семеня Заходит паренек… Осталась На нем -- печатью ДЦП -- Изломанность шагов и жестов, А с ним – ну ничего себе – Еще красивее невесты, Как одалиски при царе Внимавшие ему с восторгом… Примите и меня скорей! Девчат, я вижу, высшим сортом Сюда лишь принимают, блин. Коль этот у девчат в фаворе, То я – не полный же кретин , Рука крепка, огонь во взоре, Здесь своего не упушу… (Забылась девушка в Быково)… И пораженья не прощу, Коль потеряю шанс… Такого… Сверхнапряжения души Повторно не создать отныне… Так значит тихо удуши Все слабости, чтоб и в помине Не появлялись. Все, что есть В энергетическом резерве, Все в дело – мужество и честь. Пусть каждый день сейчас – на нерве – Вот так и надобно, пока Шагаешь неуклонно к цели – Возьмем бычару за рога, Да так, чтоб сразу захрустели, И не отпустим, не дадим Свободы бедненькому торо – И покорится. Убедим! Так сам себе твердил… И фора Солдатская имела вес, Что, ясно, также вдохновляло. Однако ж ожидал чудес: Без высших сил – надежды мало На самый маленький успех… Я, видно, должен объясниться: Меня, а равно – прочих всех Лишили веры в Бога… Мнится: Здесь козни Божьего врага… Но армия – всему научит. Там мы – без-Божники, пока Нам краник жизни не прикрутит, Что и со мной произошло. Но если ты у самой грани О Боге вспомнишь – повезло – Спасешься! Вновь в чудесном кране Забьет энергия ключом… Кто пережил, тот вновь поверил, А с верой все нам нипочем… И вот меня впускают в двери… Аудитория… Столы… На избирательный похоже Участок… Чинно вдоль стены, Напротив – и мороз по коже – Красавицы-студентки… Я Вдруг заикаюсь от смущенья… Но злобой на себя кипя, Пытаюсь не придать значенья, Разящей красоте девчат, Психологической атаке Меня подвергли… Как хотят, Так издеваются… Нет, враки, Меня и этим не возьмешь, Красотки не отнимут силы. Отставить девушек! Даешь Журфак, а там посмотрим. Милых «Приемщиц» разочаровал, Оставив их без комплиментов. Мне не до них сейчас: аврал По продвиженью в круг студентов. Нашли мой кондуит. Ура! Добавил стопку документов, Ну, паспорт показал… Пора В общагу – славный дом студентов. Ну, прямо враз! Еще сперва Заполни длинную анкету. Я вспомнил бабушки слова На вахте: мол, в обитель эту Еврею не попасть… Решил Маленько придуриться… Почерк, Мол, крупный… Так расположил Ответы меж анкетных строчек, Что пятую графу-капкан Оставил вовсе без ответа – Нет, дескать, места… Мой обман – Да, впрочем, а обман ли это? Скорее от расистских «штук» Необходимой обороны Прием сомнительный… Каюк, Бы дурню, да свои законы Всевышний утверждает сам… Мой примитивный трюк не вызвал Вниманья у девицы… -- Дам В высотку направленье… Выслал Бумаги вовремя… Привез Рекомендацию газеты… Анкета… Справки… Все… -- Вопрос: Высотка – это что? Где это? -- Ах, да! Приезжий … Прямо здесь, На Маркса, около ограды Автобус… Не стесняйся, лезь – Часок – и будешь, там, где надо. Не ошибешься. Этот дом Известен каждому по фото… Вот пропуск на экзамен. В нем И строчки для оценок… Что-то Забыла вроде… А, солдат! Еще поговори с майором За тем столом… Вот список дат Экзаменов… Удачи… Хором, Меня с бумагами в руках Тащившегося коридором На выход поздравляют так, Как если б стал студентом… Взором Завистливым окинул всяк, Кому у стеночки томиться… А я -- на улицу… Журфак, Он – вот он, рядом. Мне не снится. Впервые из его дверей Я выхожу под сень столицы… Ах, если б только… Ну, скорей В автобус… Как сельдей! Теснится Привычный ко всему народ. А я уже изнемогаю, Не держат ноги… Взад-вперед Шатаюсь, невзначай толкаю Всему привычных москвичей… Кто лишь оглянется с укором, А кто грозит погнать взашей, Приезжих матеря с задором… Ну, в общем, еду по Москве… Усталость сплетена с восторгом… Здесь столько зелени – то сквер, Бульвар тенистый… По пригоркам – Газоны… Словом – город-сад! Дома архитектуры строгой… Старинные постройки взгляд Выхватывает, церкви… Трогай, Водитель – ладно, разглядел. Еще, поди, настанет время Для плотного знакомства… Дел Еще невпроворот… А в темя, Что отупело от всего, Что за два дня уже случилось, Неотвратимо заползло Желанье жить в Москве… Сложилось Оно уже из первых встреч… И нестеримее стремленье Порог журфака пересечь, Добившись права на ученье… Проспект в честь Ленина. Знаком По новостным киножурналам. Здесь москвичи стоят рядком С букетами по тротуарам Приветствуя больших гостей Когда из Внукова на «Чайках» Их в Кремль провозят… Новостей, Знать, не смотрели… Эй, встречай-ка, Меня, столица, Я – большой, Без малого два метра… Видно Меня за две версты, с душой, Москвой наполненной… Обидно – Уж не букеты, так цветок Хоть кто бы притащил навстречу… Свернули вправо, едем… Шок! Высотка – вот она! Замечу, Что прежде я, конечно, знал, Каков он, МГУ, по фото, Но, видно, чересчур устал, Не связывая отчего-то «Высотку» с этим вот дворцом, Увенчанным иглою-шпилем. Автобус двигался кольцом. Я говоря, высоким стилем, (Слегка смягчая), обалдел: На это зодческое чудо, Как замороченный, глазел Такая впечатлений груда! Дворец невиданной красы! Вуз – во дворце, дворец ли в вузе? На башне – круглые часы, Крупнее нет во всем Союзе, Две стрелки – в сотню килограмм И циферблат на девять метров Отсчитывают время драм? На циферблатте нет ответов. Ответ в в характере. Его Мне должно вынуть из-под спуда. Рискую все – иль ничего!... Автобус вкруг дворца покуда Свое выписывал кольцо… -- Ну, дурачина! Мне ж на выход! Взошед на строгое крыльцо,. Свой пропуск вытащил… Но выгод От пропуска не получил… -- Вам в зону «Б»… Сержант строжился: -- Вход слева… Поблагодарил И с чемоданом потащился В обход дворца, где у ворот Избушка-будка – проходная. Народ же напрямую прет В ворота, шустро предъявляя Дежурной пропуска… И я Влился в поток. Иду с народом Вошел и встал. Видать, моя Фигура вся сплошным вопросом Была и бег притормозив Очкарик в выцветшей штормовке В мой пропуск зыркнул… -- Прямо! Взвив Вновь воздух, прочь умчался, ловкий И шустрый, как мышонок… Взял Свой дембельский и напрямую Двором просторным пошагал. Пообочь скверики… Миную. Затем большой асфальтный плац. Играют в бадминтон… Швыряют Диск-бумеранг… Смеются – бац! – В меня попали – умирают – Так весело.. Вертушка-дверь… Холл… Все не так, как на журфаке – Солидно… Ну, куда теперь? На мне, должно быть, крупно – знаки: «Провинциал»… Спешат помочь: -- Вам не второй, сюда… На входе Мой пропуск смотрят… Мне невмочь… Вахтеры не спешат… Ну, вроде Бумагой удовлетворен Такой ответственный дежурный: -- Шестнадцатый ! Я покорен – Сверхстрогий дядя, но культурный – Мне на прощанье козырнул: -- Вы пропуск не теряйте, ладно? Впервые в жизни -- в лифт… Рванул Сверхскоростной – и безотрадно Я ощушаю тошноту… Ну, не довольно ль испытаний, Иначе – пыток? За мечту Плачу здоровьем… Голос тайный: -- Терпи и не скули, солдат, Вся жизнь – дорога испытаний. Жизнь любит сильных, так-то брат, Будь сильным на пути дерзаний… Вздохнув, я вышел на этаж: Диваны, кресла в черной коже, Паркет навощен, скользок… Блажь – Лак лучше, чище…И, похоже, Пол был сегодня лишь натерт… А впрочем, мне какое дело? Хозяин – барин… Пусть «лендлорд» Решает , как ему приспело… Мне кастеляншу этажа Найти б скорей да поселиться… Искать-то – где? Куда бежать? Три коридора… Интуится, Что вправо надо повернуть… И точно: дверь в конце открыта… Толпешка у дверей… Ну, жуть! Где взять терпения? Копыта Откинешь на пути к мечте: Я сам себе ворчу устало. Вновь очередь. Стою в хвосте. Дают простынки, одеяла, Тяжелый чайник, лампу… Ну, Забота вдохновляет малость… Чего там, ладно, дотяну… Вот, наконец, и мне досталось… С ключом, охапкою вещей Иду в указанный мне номер. А вот он!… Дверь… Для почты щель… Замок скрипит… Не сразу отпер… Вхожу… Прихожка… Туалет… Вот что давно меня томило… Вступаю и включаю свет… Во, легче сразу… Очень мило! Налево – умывальник, душ, А прямо – две стеклянных двери… Моя правее… Входим уж… Неужто прибыл? Нет, не верю! Ну, слава Господу, привел Меня в заветную обитель… Доехал, добежал, дошел – Считайте: я московский житель. Переведем с дороги дух, Дела, покуда погодите… Да, тесновато здесь для двух, Но славно, славно… Поглядите: Два стенных шкафа, стул один, Хоть две поставлены кровати… Живите скромно, гражданин… Прилечь хотите – отдыхайте! Минуток, правда, на пяток Сказать по правде, отрубился. Вскочил – и в душ – и кипяток Крутой на голову полился… Попеременно обливал То им то ледяной водицей… Бельишко шустро постирал… А как же – ни к лицу лениться. Воротничок с десяток раз Рубашки тер, и снова мылил, И полоскал… Повесил… Класс! Воды, поди, цистерну вылил -- Опять солдатчина пошла… Покуда не доходят руки – Есть неотложные дела – Попозже выстираю брюки – Две пары их – и чтоб во всем Была содатская опрятность, По вечерам все простирнем, Утюжим утром – аккуратность Должна быть каждый день на «пять»…. Проверим: пропуск, паспорт, деньги Квитанцию не потерять… А кто шнурки завяжет «детке»? Ясна задача – «талисман»… Мне без него – хоть камнем в воду! Бумаги – в боковой карман – Дверь комнаты на ключ – и ходу! Тут в блоке отворилась дверь… -- А, вновь прибавилось народу? Итак, нас пятеро теперь – Куда бежишь, не зная броду? Устав читал? Так где доклад? Ты, кто, откуда? – С Буковины, Семен, почти вчера – солдат… -- Я Федя Хрусталев, смотрины Продолжим: на тебя глядят… -- Валера Стрикут – из Одессы .. -- Я Игореша … Волгоград… -- Сергеев Саша… Политесы – Забудем – дуй к нам в кубрик. Вот! Сергеев вытащил бутылку… -- Спасибо, пью я лишь компот… У Федора рука к затылку: -- Что, вправду трезвенник? – Не пью. -- Таких я не встречал покуда… Совсем? – Совсем! -- Едрит твою! Всереьез не пьешь? – Да, не причуда… Ну, просто с нами посиди… -- Мне на вокзал. Там книг два пуда Еще в хранилище… -- Иди, Без книжек в нашем деле – худо. Еше, надеюсь, посидим. Раз книги – это первым делом. Ты, Сема, вымахал… Гляди – На нашем фоне Гулливером -- , Два метра ? Больше? – Не смеши! -- В Карпатах выше гор тянулся? -- Пошел… -- Обратно поспеши. А если б засветло вернулся, Еще б маленько для души И погуляем по столице… -- Я постараюсь… -- Ну, чеши! Лифт… Проходная… Повторится Маршрут мой симметрично… Как Иначе ехать на Казанский – Еще не ведаю пока -- Вновь в сто одиннадцатый… В танке Поди не жарче … Вновь кружить Вокруг дворца с манящим шпилем Пошел автобус… Можно жить --: Уселся у окошка… «Пилим» Неспешно по кольцу… Цвело В душе восторженное чувство: В нее то здание вошло Все в зелени. Тюльпанов буйство… Ты чудо – университет! -- Я крикну всем – подайте рупор! Тенистые аллеи… Нет, Отсюда – только в виде трупа! Широкий Ленинский проспект… Московских окон свет – из песни… Над тротуаром – сеть – аспект Заботы о прохожих -- если Иной отвалится «кабан»… Таким по черепушке тресни – И реквием! А так -- в капкан, В сеть рухнет плитка честь по чести. . Видать, печальный опыт есть. У облицовщиков сноровки Похоже, мало, ну, и несть Числа лентяям – по головке В стройбате били б… На соплях Лепили плитку, право слово! Так, стало быть, -- увы и ах, -- Не все в столице образцово… Критическая мысль ушла… Москва ! Паролем тайным снова Я повторяю – и текла -- (Я очарован, околдован – Сердцебиенье не унять) -- Как на экране жизнь столицы Пред взором жадным и опять Шепчу: неужто мне не снится? Неслышно Господа молить: Отец небесный наш -- не надо Меня отсюда увозить! В плену у сказочного града Душа… Уж коли здесь не жить, То лучше мне не жить и вовсе – Мне хочется орать, вопить -- Да толку что? Крепись, готовься, Копи силенки, чтобы ввысь Себя всей волею подкинуть… Карабкайся, ползи, тянись… Чудесную кинокартину Гляжу в окне… Из всех картин Сильнее возбуждает эта: Автобус по Москве катил, Я ехал по столице… Лето… Денек в разбеге… Голодна Душа – картиной не насытить. Москва! Позволь же – ты должна – Мне это чудо дольше видеть… Все силы стоит положить, Но только, чтоб сквозь все барьеры, Прорваться – и в столице жить, Не для богатства и карьеры – Для радости душевной… Весь Я погружен в раздумья эти Я буду здесь! Я нужен здесь! В окне – кино о чудном лете. Его тепло и щедрый свет – Подпитывает упованья… Надежды дарит о Москве, Неуловимые желанья… Тем часом, пролетев мосты, Автобус шел к Кремлю, давая Восторгу пищу и мечты Подпитывал не уставая -- А я уж от всего дрожу -- Сильней натягивая струны… Манеж… Вот здесь я выхожу И перейду на Маркса… Чудны Минуты эти… Я держу Равненье, точно на параде, На университет… Гляжу: Старинные дворцы в ограде, Вот флигелек – мой факультет, Пусть так еще сказать не вправе, Но кто же запретит хотеть? Мой университет – во славе Деяний, спаянных с судьбой Предшественников двух минувших Веков, овеянных борьбой… Я шел вдоль тополей, тянувших В экстазе пламенной мольбы Ввысь ветви: здесь, на Маркса им бы Не зная горестной судьбы, Стоять еще два века… Нимбы Сияньем ослепляют, вне Заветных сказочных палаццо, С сокровищами духа мне Отнюдь бы впредь не оставаться… Как вдохновенны и стройны Кремлевские – напротив – башни! В метро! Панели холодны… Хотя немножечко и страшно Шагать на эскалатор, пусть Толпа бегущая пугает, Я в ней уверенней толкусь. Убранство станций вовлекает -- Любуюсь и вхожу во вкус… Столичной гонки без финалов… В подземке сдавленный трясусь… Доехал – площадь трех вокзалов… Беру в окошке «талисман» – И – восвояси. Хоть усталость Зашкаливает, но фонтан Эмоций заглушает малость… Опять на Маркса выхожу… Ну, что же – рекогносцировка? Иду по Горького, гляжу – Центральный телеграф – головка: Включилась – здесь и телефон! Ведь надо же и «предкам» звякнуть, Мол, жив – здоров и восхищен И чувств потоку не иссякнуть… Пятиалтынных наменяв, Напрасно их в попытках трачу… С пяток кабинок перебрав, Нашел, такую наудачу, Где отвечают Черновцы… -- Порядок, я в Москве! – ликую О том, в какой втянула «цирк» Маманя с дядькой – не толкую, Молчу – проехали – забудь! -- Постельку дали и кроватку, К экзаменам допущен – суть, Покуда все легко и гладко. -- Москва? Нет слов, один восторг! Да, привыкаю постепенно… Надеюсь все же будет толк… Соседи? Зрелы и степенны… Отец на сдаточный рванул? В командировке, значит? Ясно, Вас ветер странствий потянул? Куда? В Алушту? Это классно! Мешает разговору гул От голосов в соседниих будках -- Что? Вас не слышу! Утонул В соседских выкриках и шутках Подробный мамин инструктаж… Не слышу! Разобрал – ни пуха! Спасибо, ладно, будьте… Ваш Наказ исполню! С зудом уха От децибелл – на свет… Полста, Поди, истрачено монеток. Учти, мошна почти пуста! Ну, здесь-то ладно: мамам деток Ведь жаль, тоскуют – как там сын? Теперь ей будет жить спокойней… У моря отдохнут, где синь, С сестрою-школьницею, помня, Что сын в порядке… Не плоди Ты неприятностей для близких, Своих у каждого – пуды! А коли повезет – и в списки Студентов попаду – сезон -- У мамы – радости случится, Так там иных забот вагон -- Ведь буду вдалеке учиться… Но это, брат, как повезет… Иду по Горького обратно… Метро… Подземный переход, Как пишет указатель внятно – На площадь Красную ведет. Внизу встречаюсь с чудесами: У столиков, ощерив рот, Поставленными голосами Нехилых статей мужики Вещают: -- Редкое изданье Впервые -- «Русские клинки» – Доступно по цене… Вниманье – Сто иллюстраций… Мал тираж! Представьте, разбирают… -- Дай мне! - Кричат… Кипит ажиотаж… Гипнозом что ль владеют втайне? А вот мороженщицу мне Не обойти… Ну, это – праздник! Уж я любитель! По цене Недорого – всего двадцатник. Стаканчик сливочного. Верх Украшен розочкой… С корицей! Такого б не отведал ввек, Когда бы не вояж в столицу… Переморожено слегка – Простудны угощенья эти. Одно позволим – и пока Экзамены не сдам – в запрете Пломбиры все и эскимо. Не сладости в приоритете, Прихватит – спрашивать с кого? Кто будет за маразм в ответе? Красивые строенья, да! Я вышел к зданиям музеев. Понятно, всех влечет сюда. Провинциалов-ротозеев, Входить пока повременим Хоть в Ленинский и вход свободный…. «Свои» слова увидел -- к ним (Доска на стенке) -- взор голодный Как приковался… «Мой» сюжет: Ну, прямо в точку»! В этом месте Открыл свой университет Преумножая – честь по чести -- Отмеченный по естеству Необычайным дарованьем Помор архангельский в Москву Пешком пришедший за призваньем С возком мороженой трески… Помор Михайло Ломоносов… Во мраке, где не видно зги, Где от невежества вопросов Не задают, рыбацкий сын, Один из многих – жаждал света, В чем мне намек – не я один, Не первый, не последний это Стремленье к свету ощутил Не первый, так что не тушуйся, А просто из последних сил На эти дни в одно лишь чувство, В одно стремленье: все стерпя, Преграды одолев -- пробиться Пробиться, не щадя себя… Знакомство со столицей длится… Бью по брусчатке каблуки, На Красную вступая площадь Людское море! Ручейки – В ГУМ… Позже! Ветерок полощет Флаг над стеной Кремля… Остер Мой взгляд – вот-вот пробьют куранты Навстречу – сказкою – собор… Ах, что за парни! Аксельбанты, Мундиры сизые… Скорей Вперед протиснуться… Парадным Шаг отбивают… Мавзолей! Ну, как не восхититься ладным На зависть – выправка – восторг – Невероятным гренадерам: Не позавидуешь – их долг Быть ослепительным примером И символом для всей страны И мира – мол, стоят на страже Солдаты – Родины сыны Соваться не мечтайте даже! Границы армия хранит Шаги – как щелки метронома, Клац! – карабином о гранит, И – марш на пост… Гляди, кулема! Куранты начинают бить Так четко с их последним шагом Кто постановшик-то? Ценить -- Такого зрелиша с аншлагом -- Народного хоть дали – нет? Такому мастеру искусства – Столичный фирменный сюжет -- (Спектакль закончился – и пусто…) Показан «для затравки» мне Уже в мой первый здесь денечек -- Московской жизни, что стране Полумистической – кусочек Известен, но не наяву -- По фото лишь да кинолентам… Вот факт, что я в Москве живу… Наверно, чтобы стать студентом, И это нужно… Чудеса! Я – ЗДЕСЬ! Ведь это ж, мать честная, Невыразимо! Небеса! В Москву влюбляюсь, познавая, Отчаяннее… Преклоним Колени… Вы, святые предки, Мои заступники пред Ним, Молитесь, чтоб в балдешке клетки, Его решеньем волевым, С глазами и ушами в дружбе, В мой звездный час в согласье с Ним, Как воины на ратной службе, На вахту встали б всей гурьбой, Служа попытке дерзновенной И потянулись за судьбой Высокою и вдохновенной… Автобус… Посреди Москвы Я в нем наедине с Вселенной Вне празднословящей молвы, В себе – коленопреклоненный… И все-то мысли об одном, И чувства -- чувства все о том же: Не дай мне засосаться дном, Всемилостивый Отче, Боже, Позволь осуществить сие, Позволь мне вырваться из плена, Из бытовухи – в бытие, Из прозябания и тлена – В жизнь, сиречь, творчество… Отец, Да будет волею твоею, Властитель судеб и сердец, Позволено -- внемли моленью… Вертушка… Вахта… Лифт… Этаж… Мой номер блока… Отчего-то Ключ не подходит -- и мандраж:, И под рубашкой – хлюпы пота… Блок заперт. Не подходит ключ… Что, в самом деле, происходит? Спокойнее, замок не жучь! Вот наваждение! Заводит! Могу ведь ручку оторвать И даже дверь рвануть с навеса… Ну, шуточки, едрена мать! Понятно, это игры беса… Что делать, братцы? -- Эй, бандит, Почто ты нашу дверь ломаешь? -- Как вашу, я же здесь, етит! -- Вот это, новость, понимаешь, Дай пропуск… Дремлешь наяву? Ведь это зона «В», салага, -- И что? Я что ль не здесь живу? -- В «Б»… Ни хрена себе -- общага! -- Дуй вниз, пройди насквозь… К себе С обратной стороны высотки В лифт… Сдрейфил? Поменяй хэбэ! За инструктаж нальешь по сотке… -- Сдам – точно выпьем! -- Да не жмись! Конфуз… Идут вторые сутки Бессонных бдений, вот и криз… Ну, ничего, прорвемся… Шутки -- По Гоголю -- «Какой пассаж!»… Открыв дверь комнаты, увидел: На сцене – новый персонаж:: -- Володя Воевода… Вытер Я здесь всю пыль, поставил в шкаф Ваш красный чемодан… Парнишка Улыбчив, скромен… -- Был ли прав? Конечно, места здесь не слишком… -- Да уж поместимся вдвоем… В дверь постучали. Входит Федя: -- Услышал, что пришел… Пойдем, Семен, побродим, в центр поедем… -- Поспать бы! – Брось! Со всех сторон Москва! Давай хоть этот вечер Столице посвятим, Семен, Она всегда от нас далече, А нынче – вот, на нас глядят Как в песне – окна золотые, Они к себе зовут, манят… -- Ну, Федя, ты поэт! Простынем, Прохладно…. -- Исцелит Москва!, Солдаты мы иль просто рохли? Тебе-то сколько? – Двадцать два… -- Мне двадцать восемь… Чуть просохли От молочишка губы… Роз… С шипами каждый в жизни видел… Я с Белгородщины… Колхоз Путевку мне из детства выдал: Уж я там помесил навоз! Потом пять лет с солидным гаком В РВСН службишку нес… -- Ракетчик, стало быть… Однако! К тому ж сверхсрочник… Славно, босс! -- Так, вышел на гражданку… Дальше? Позвал товарищ в леспромхоз… Там рвали пуп, скажу без фальши, Баланс таская… Жизнь тяжка… Труд, ясно, создал человека Не для того ж, чтоб в ишака Его преобразить, в калеку… Полеспромхозил и – в полет! На Тульщине пахал термистом – Там есть секретный машзавод, Решил, что буду журналистом. Вот так нас, воинов, зовет Журфак… -- Ну, мой секрет короче, Хоть тоже порубал компот -- Cперва по стройкам в Криворожье – Слесарил, пом. маш. экс-ра был.. Затем – воспитанно-советский, Я впечатления копил Пол-лета в Северодонецке – По комсомольской угодил Здесь в мастера на ремзаводе…. Работу-то как раз любил -- И знаний накопил, и, вроде, В авторитете у друзей…, Однако же, пацан домашний, Мечтатель, школьник-книгочей И маменькин сынок вчерашний, Среди бандитов, в их кольце Чьей разрисованною шкурой, Синел весь город на Донце, Был инородною фактурой. И не угодничал – фиг вам! И не скрывал свою брезгливость К их «фене» с матом пополам, К их воровству и пьянству… Длилось Недолго б пребыванье там Да и закончилось печально… Подрался… Ну, допетрил сам -- И на автобус без отвальной… Лишь об одном погоревал: Там жил поэт Иосиф Курлат… Как в том болоте выживал, Хранил себя и душу? Тут, брат, Загадка… Ну, пробрал мою Он душу золотой строкою. Ее я с трепетом пою – Запомнил сразу же легко и В тебе ценителя найду, Уверен, этого поэта… Сейчас я строчки приведу… (Стихи… Москва в огнях -- и лето, И над высоткою звезда, Гуляем по ночным аллеям, Кто б мог подумать и когда? То на Москва-реку глазеем… Не позабуду… Не смогу! Кто б и когда поверил в это: Звучат под шпилем МГУ Стихи далекого поэта: «… Она забылась, первая весна… Но почему, о прошлом не тоскуя, Квадратный корень твоего окна, Никак извлечь из сердца не могу я…» Я вижу, Федя впечатлен Метафорой, как бритва, острой… -- Ну, ошарашил, друг Семен, Такое позабыть непросто. Отыщется в любой душе Похожее воспоминанье, Разбередил… -- А я уже, Три с лишним года, в испытаньях Стройбата, что покруче был Крутого Северодонецка Те строки чистые хранил, Друзьям читая их, как нечто Бесценное… Храним в сердцах Свои духовные заначки… -- Обсудим, кстати, о стихах, -- Свои текущие задачки… -- Особо нечего рядить – Дана неделька на зубрежку – За книжки! Зада не щадить, Читать, писать, покуда в лежку Не умотаемся за день… Потом – вечерняя прогулка, В постель… И вновь, ломая лень, Учить… Чаек, с кефиром булка На завтрак – и опять учить, Храня армейский распорядок – Привычка может подсобить Ту кучу книжек и тетрадок, Что взял в столицу, оживить В балдешке обновленным знаньем… -- Все так, но мне-то как же быть? Немецкий может испытаньем И непреодолимым стать… Здесь одного упорства мало – С какого боку подступать? Преподавание хромало, Сам знаешь, в школе языков… -- Вот здесь нам повезло с тобою: Мой школьный Lehrer был таков, Что восемь человек судьбою Определило языки… И я был в классе не последний… -- Поможешь, Сема? – Не с руки Товарища бросать… -- Намедни Ребятам говорил, мол, зря В Москву без языка явился… Боялся, честно говоря, Теперь вот снова вдохновился – Поборемся… – Пошли домой. Ведь я без сна вторые сутки… -- Домой? Оговорился? – Мой Здесь дом, в чем нет и грана шутки… -- Я понял. То же и меня Охватывает чувство, Сема: Мы не чужие. Мы – родня. И мы с тобой здесь, точно, дома… Прогулка – подзарядкой душ Нам стала… Ну, пошли в высотку… Для расслабухи – теплый душ – И дрыхнуть!… Похрапим в охотку… И наступил большой аврал, Ученью время, а потехи Я в эти дни не признавал – Успеть бы устранить огрехи, Еще чего-то подучить, Шел русский письменный вначале, Мозги б маленько наточить, Чтоб разобраться с Розенталем… По правде, был сей иудей, В потрепанных уже обложках, В те дни всех в мире нам родней. Мы впитывали понемножку Примеры, правила… Вели Его толковые уроки Нас, как по ниточке… Могли, Исследуя чужие строки Из упражнений, не чудить, Пропущенные буквы ставя В словах примеров, находить Умышленные ляпы, правя Ошибки в собственных строках И снова книжные примеры… Так час, другой, еще, пока Рука тверда… Для перемены Берем литературу… Знать Великих жизнеописанья Да что успели написать… Успели много, чем страданья Умножили таких, как мы… Онегин, он, конечно, главный Хоть «лишний» человек… Умы – Не нам чета – неравноправной, Ущербной вывели его, Хоть и предреволюционной -- (Не оставляют ничего Мне для сомнения) – персоной... А я б, возможно, почитал Его поэтом отношений, Ведь сам же в книжке прочитал: В науке страсти был он гений. Возможно, лишь о том писал Роман в стихах его создатель, Уж он-то – точно -- понимал Толк в нежных чуствах к дамам, кстати… Но ты, попробуй, сочини Такое – обеспечен «неуд». Он лишний, понял? Не тяни Последствий неприятных невод – Крючок наживлен на тебя, Тебе аукнется, посмеешь Шагнуть от штампа… Не терпя, Сожрет система… Что посеешь, Как говориться, то пожнешь… И оттого литературы Уроки ненавистны – ложь, Бред лицемерия, халтуры… Зубрю… Надеюсь, повезет И выпадет иная тема. Вослед за этим – целый взвод Таких же «лишних»… Так система Всех оболванивала влет, По сути – отучая мыслить. В итоге – полуидиот – Продукт образованья – скисли Мозги народа… Взять меня – Мой кондуит в библиотеке Был толще толстого – ни дня Без книг, но участи калеки Едва ль, как все, я избежал. Я не любил «литературу», Слыл троечником и страдал, Глотал, как горькую микстуру, Себя ломая и стихи И прозу, классику считая Мне наказаньем за грехи, По принуждению читая… С таким дефектом головы Собрался в вуз гуманитарный, Куда богема всей Москвы Детей толкала… Элитарный, Считалось, этот факультет Закладывал основ основу – Культурный кругозор… Ну, нет! Прорвусь и я, даю вам слово… Итак, я устраняю течь В отсеке по литературе, Пытаясь что-нибудь извлечь Из книг, чтоб прежней школьной дури Стереотипы изломав, Пробиться к сути книг бесценных, Инертность тупости поправ, Слегка «светлея» постепенно… В столовую, держа режим, Спускался трижды за день в цоколь… В обед – борщок, котлетка… К ним – Компотик ли, стаканчик сока ль. А вот, что было хорошо – Хлеб на столах в объемных вазах. Случалось, вечером пришел – На три копейки чая… Сразу – За стол – и посолив ломоть Так дешево и несердито Чего-нибудь перемолоть – И слава Богу – шито-крыто. Я полагаю, был тот хлеб Подарком нам от ректората. Не знаю, как кому, а мне б, Иначе было трудновато. Замечу: как и в Черновцах, Я по утрам – трусцой по кругу Себя подбадривал… Ленца Так изживалась и упруго Все мышцы, с ними и мозги На сверхнагрузку отвечали – И на секунду не моги Раскиснуть!… С Федей изучали Немецкий вместе каждый день… Был парень вовсе не тупицей… А уж характер-то – кремень! Готов хоть и без сна учиться. Зашпрехал… Помогает нам Учебничек для абитуры – Конкретный, краткий… Я и сам Хоть и не так тянусь из шкуры, Как Федя, тоже преуспел: Плюсквамперфекты и перфекты Смысл обрели в башке… Дозрел: Произношения дефекты Пытаюсь также устранить, Что для экзамена не лишне… Ну, в общем, бьемся… Осенить, Надеемся, грядет Всевышний, Что окрылит, прозренье дав… А вот Володя Воевода, Из поля зрения пропав, В общаге не бывал… Свобода! Я в кельюшке, считай, один. Где обретался – неизвестно. По мне – хоть и не приходи -- Вдвоем, конечно, было б тесно. Наверно, родичей в Москве Имел сосед – и слава Богу! Вот так живу…. Встаю чуть свет -- И – понеслась… Тая тревогу, Осознаю: готовность -- ноль… Еще бы с месяцок хотя бы… Ан нет – люфт выбран – и изволь – Назавтра на экзамен… Дабы Экзамен первый не проспать, Поднялся затемно – готовы Рубашка, брюки, чем писать, Мой «аусвайс»… Отдать швартовы! Присели… Встали – и вперед! Веди, Господь! Твоею Волей Все превозможем – и найдет Удача… Ну, смелее, что ли… Приехал, ясно, на журфак Часа за два, еще и с гаком. Теперича, скучай, чудак В том скверике перед журфаком, На «психодроме», ждут в кустах (Поставленные в наказанье Себе -- и нам внушая страх) Два мужика – два изваянья. Мелькнуло: «Кто они?» в мозгу… Да, ладно – есть дела важнее… Люблю рассветную Москву, Я на рассвете к ней нежнее, Чем, скажем, в полдень отношусь. Я в полдень с ней в противоборстве, Ее не видя, гоношусь… А рано утром корки черствой Еще на мне не наросло И я чувствителен и нежен. Борьбы за выживанье зло Позднее проступает – грешен… Итак, я вовремя прибрел. Узнал, к какой приписан группе, Аудиторию нашел Дождался – запустили вкупе С другими… Сели за столы. На них – с печатями бумага… … А ожидания светлы И страха нет – в душе отвага. Экзаменатор на доске Неспешно перечислил темы… Есть классика… Я на листке Их набросал… Беда, коль все мы – Под общий штамп-стереотип Писать про «лишних человеков» Возьмемся, теме посвятив Отживший примитив… И Чехов, Поди, не выше, чем на «кол» С подобным справился б заданьем… Беру свободную… Прикол Здесь в том, что с небольшим стараньем Любую тему повернуть Нетрудно в выгодное русло, Патриотизмом козырнуть, Коммунистического сусла Подлить, как требует режим, А далее – пиши в охотку… Затихли… Пишем – и дрожим – В цейтнот – не угодить бы… Ходко Мое подвинулось эссе… Эпиграф из «Ты помнишь, Прага?…» Я случаи припомнил все Не книжные, из жизни – правда Житейская всего верней, Любого вымысла искусней… Витек Штанько… Товарищ дней Солдатчины… Он шел из кухни, Где был дневальным, на снежок, Увидел – в стороне за клубом С забора, как пустой мешок – Мальчишка уличный – и клубом От снега пар… А что искрит? Пацан недвижен… Шибануло?… Беда! И вот, Витек летит – Хватает провод – и замкнуло Все напряженье – на Витька – И нет солдата… Но у Бога, Святого воинства полка Есть ангел новый… Четко, строго Пишу о подвигах ребят, С которыми дружил и знался… Равиль Валиев… Он, солдат, Как я, стихами увлекался. Потом его солдатский долг Из мирной гарнизонной службы Сорвал – направлен в Прагу полк… А мне осталось знаком дружбы: «На снежном поле, мчась по буеракам, За рычагами танка, за броней, Мы давим, не жалея, лентой траков, Все, что грозит нам новою войной И мы в прицелах видим не мишени, Не тонкие фанерки на шестах – Нет, это враг явился для сожженья Всего того, что выросло в полях. И взгляд упорен, руки ходят четко, Броня не жжет усталую ладонь. И как отцы кричим: -- Прямой наводкой!… Вперед , за Родину! Огонь! Огонь! Но вот отбой – и отдыхают нервы, Спят чутким сном усталые солдаты… Им временами снится сорок первый, Но чаще снится майский сорок пятый…» Пишу о том, что в звездный час И ныне подвигу есть место. Ведут своим примером нас Дела героев повсеместно, И нам от доблестных -- завет, Что честь и долг – превыше жизни И выше назначенья нет, Чем смертью послужить Отчизне… В том сочиненьи -- ни на гран Нет лицемерья, конъюнктуры. Листок исписанный -- экран, Натуры – не литературы… Ну, вот, закончил… Проглядим – Проверка смысла – первым делом Все, вроде, верно… Ну, сдадим? Сперва, конечно, перебелим… -- Свободны! -- Это… Результат?… -- С утра повесим послезавтра… В разгаре день… Души затрат Всю тяжесть ощутил внезапно. Как будто выдал на-гора Угля вагонов так с десяток Во рту ни крошечки с утра… В башке – клочки крутых цитаток – Их не использовал, забыв… В неведеньи – два дня … Однако Не отменить императив: Учиться! Не скисай, собака! Поблажек не пришел сезон -- За Розенталя! «На закуску» – Фадеев, Горький, «Тихий Дон», А к ним ко всем еще в нагрузку – Постановления о том, Как должно восславлять в романах «Ум, честь и совесть…» Ну, пойдем… Был жаркий день… Башку ломало. На Маркса выбрел из двора, Зачем-то пошагал к Манежу… Куда пошел искать добра? Неявный импульс… Что ли, брежу? Ну, отдохну в саду, готов… На тротуаре, у оградки Мне улыбадся в сто зубов Красивый парень… Той огранки , Что привлекает всех девчат С неотвратимостью стальною… -- Что, натолкал в эссе цитат? Я под кремлевскою стеною Решил помыслить в тишине. Так познакомимся, товарищ: Я – Саша Иваненко, -- мне…. -- Солдат Семен… -- Часок подаришь? А все еще сидят, корпят? А смысл? Не куры на насесте -- Сдал – дуй, куда глаза глядят… -- В общаге? – Точно! Честь по чести… -- А у меня-то здесь родня – Опора добрая, а мама Под Куйбышевом у меня… -- Моя – в Крыму… -- Из Крыма? – Прямо! -- Дикарствуют с сестрой… А я Когда работал в Криворожье, Был там в командировке для Обмена опытом… Дороже В столовых за еду платил Пожалуй, все… В воспоминанье Пейзаж морской не угодил, Сидел, как пень на совещанье. Но мне обиднее всего, Что в Севастополь не свозили, В войну там батю моего Едва в окопах не убили… -- Не огорчайся – будешь там... -- А мама там сейчас с сестрою На отдыхе… -- Спокойней нам, Коль мамы отдохнут порою. Да нынче мамам – вот в чем суть – Едва ли сбросить напряженье И в кои веки отдохнуть, Коль сыновья опять в сраженье. -- Ты прав, премудрый Александр… -- Нам посидеть бы до рассвета, Вкус «Симеизов» и «Массандр» Неспешно пригубив, но это Не нынче, ясно… Не сезон… -- Ну, на удачу уповая, -- За книжки снова! Есть резон?… Запомнил, вишь, меня, сдавая Экзамен из толпы вокруг… … Так, Саша Иваненко… Новый Знакомый ? Однокашник? Друг? Ну, видно паренек толковый, Красивый парень… Мне никак С таким не выдержать сравненья. Ему б в кино, не на журфак… Считаю, по определенью… Под бриллиантами дождя Неспешно побредем к музею Непогребенного вождя, Вокруг особо не глазея. Еще экзамен в голове -- И в сто одиннадцатом двинем Мы у окошка по Москве, Журфак -- направо… Сочным ливнем Окно омыто… Снова мне В омытом досветла окошке Показывают… На холме Напротив пирожковой – (крошки С утра не брал… Сойти бы здесь...) Так вот, напротив пирожковой Одним из сказочных чудес – Невыразимый Дом Пашкова! Театр эстрады… В нем Кобзон, Дает концерты… Здесь пешочком Пройдусь когда-то… А резон – Чтоб по ухабам да по кочкам Столичным потоптаться – так Себя в подробностях покажет Москва… В начале все ж – журфак – Без суеты и эпатажа. Из сказки пряничный дворец -- Фасад французского посольства! Вбираем в душу, как в ларец -- У красоты – такое свойство – То, что способно вдохновлять, Что мнится близким к идеалу… «Дом обуви» – не миновать – «Аэрофлот»… Уже немало – Знать, где билеты покупать… Но, впрочем, соглашусь едва ли Повторно пыткам подвергать Себя… Закрыл глаза – устали, Продремлем остальной вояж… Высотка… И на автомате: Ворота – двор – вахтер -- этаж – Блок—душ… Пришкандыбал к кровати – И – в сон… Приснился город нащ, С ребятами на Кобылянской, Тот вдохновенный променаж Июньский вечер нежит лаской, Все впереди, все нипочем… Проснулся… В блоке странный гомон. Стучат… Не запирал ключом … -- Входи! – Есть плоскогубцы, Сема? -- Откуда? -- Что произошло? Да учудил Валера штучку… Везде подстерегает зло – Он протолкнул дверную ручку Туда… И как теперь войдешь, Откроешь как без инструмента? -- Эх, вы! Учитесь, молодежь! Изрек Сергеев – и моментом – Я не успел и рта раскрыть – Шагнул ко мне… На стол -- в окошко… Его б за фалды ухватить, Да не успел… Секунд немножко Прошло, считай, всего с пяток, Как у соседей дверь открылась… Этаж – шестнадцатый… -- Браток! -- Хотел сказать, но помутилось В мозгах – шестнадцатый этаж!… Ну, мы не закрывали окон… Но все ж… Не проходил мандраж… Такое увидать под боком! Что это было? Видно я Еще не до конца проснулся… Приснится ж всякая бредня – Опять с подушкою боднулся… В полураспахнутом окне Сражалась с ветром занавеска… Неужто не приснилось мне? Аж содрогнулся, вспомнив резко... Встал... Отодвинул стол... В окно Башку просунул... Нет карниза... Лишь метра три к соседям, но Как их пройти? Рассудку вызов, Фантасмагория... Ремнем За «подвиг» отодрать паршивца… Свалился б – с памятью о нем Как жил бы дальше и учился? Вот хулиган! И не уснешь! Денек -- от стресса и до стресса… Довольно! Позабыл! Хорош! Учить! Не знаешь ни бельмеса! Проехали! Романом «Мать» Забьем кошмарную картину… Мозги включаем… Понимать, Придурок! Ну, читай, скотина! Впервые этот толстый том Я прочитал при керосинке Пятнадцать лет назад… В пустом Кармане бати – шиш! – чтоб сынке Цветные книжки покупать… Тогда отец в вечерней школе Учился… Дали почитать Ему, раз изучал… Ну, что-ли И мне попробовать… Едва И понимал, о чем та книжка… Я выковыривал слова Из букв, едва знакомых… Гришка, Мой брат двоюродный и друг, Слегка завидовал – он младше, Случалось, книгу брал из рук И прятал от меня подальше… Я находил – и продолжал… Сквозь непонятное – упорно – По буквам, по складам… Держал Толстенный том в бумаге черной Обернутым – для чистоты… Чуть не полгода с нею бился, Но прочитал… Душой расти Я с ней впервые научился… И вот они опять со мной, Канавинские работяги, Что поднимали над страной Впервые – пламенные стяги, Себя не быдлом осознав, А Господа уподобленьем, Восстали, человечьих прав Взыскуя в гордом ослепленье, Как некто Пешков Алексей, Жизнь подаривший тем героям, Что стали для планеты всей Манком в социализм – и строем Шли миллионы прямо в ад Под «ррреволюционным» флагом… Едва ль в итоге сам был рад, Хоть и не тронутый ГУЛАГ’oм, Но узник в клетке золотой… Сон разума рождал чудовищ… Кто б подсказал: -- Максим, постой, Своим пером себе ж готовишь В итоге – горькую судьбу… Уж лучше б Иегудиилом Остался навсегда… В борьбу С царизмом вляпался постылым… В итоге – тоталитаризм Взял «Буревестника» за горло, Чтоб прославлял социализм, А не на Капри «реял гордо»… Но фантастический талант Уже меня вовлек… Эпоха Глазами матери… Гигант Ведет на грань веков – и вздоха Не сделать, ты уже в плену… Глазами Ниловны вбираешь Ту окаянную страну, Где труженик – ничто… Мечтаешь О счастье Павла – вместе с ней… И незаметно тьма редеет В моем распахнутом окне… Пора и на пробежку… Где я Тем утром пробегал, шальной, -- Не вспомню – шел на автомате, Сам весь в той книге – головой И телом, и душою – нате, Меня хоть голою рукой Возьмете – даже не почую… Я и не знал, что я такой: Хочу, а может – не хочу я, -- Неважно – весь я в мире том, Что из обычных слов, из точек И запятых рожден, притом, Что каждый дом и уголочек Мне виден явственно, ясны Причины жертвенных поступков И почему они должны – Нельзя иначе? … В дверь постукав, -- Простой мужик, -- а этикет!!! Заходит Федя, снова с «дойчем»: -- Володьки Воеводы нет? Ну, парень загулял… Продолжим? В литературе – перерыв… Штудируем сперва глаголы, Читаем, книжечку открыв… А из окошко видно голых, Лишь в плавках, шумных пацанов, Что бултыхаются в фонтане С «лягушками»… Нам – не дано, Завидно? Вовсе нет, не тянет. Есть цель, все посвящаем ей… -- Ну, русский худо-бедно знаем, С немецким, ешкин кот, сложней, Вот потому и налегаем… Не спорю с Федором, хотя И чувствую, что мне б, напротив, Налечь на классику… Шутя Справляюсь с «дойчем»… Я в цейтноте: Едва ли треть потребных книг Успел прочесть хотя б по разу… Хотя б в учебнике о них Читнуть, одним хотя бы глазом Хоть в оглавленья заглянуть… День пролетает быстрым птахом… Пробежка… Завтрак?.. Завтра! В путь! … Толпа у входа в «рай»… Не прахом, Усилия мои пошли? Я не переживу провала... Ну, наконец-то принесли! Толпа, как Зимний штурмовала – И не прорвешься к той стене, Где каждый ищет в длинном списке Себя… Вот слезы… Как же мне Протиснуться… Хрустели диски Смещенных резко позвонков, Трещали под локтями ребра. Зверел народ. Народ таков: Друг друга матеря недобро Толклись у той стены… Была б Стена та, скажем, из вагонки, Снесли б… Страстей безвольный раб, И я ввязался в бой… Девчонки Пищали… Визги, чехарда… Отходит кое-кто с улыбкой, В истерике иные… Да… Меня в том списке нет!… Ошибка? Упало сердце… Как же так? Ведь так мечтал и так старался… Прощай, мой сказочный журфак… Миг – и несчастье… Оказался Я за бортом… А Федор: -- Как? -- Себя не обнаружил в списках… -- Ну, молодец! И я! Журфак От нас отныне близко-близко… -- Как близко? В списке нет меня! -- Что, помутилось вдруг в головке Иль пьянствуешь с начала дня? А ты читаешь заголовки? Написано: здесь список тех, Кто первый завалил экзамен… Дай трону лоб… Холодный… Смех! Я – вновь к той стенке, чтоб глазами Своими прочитать… Ну, да! Еще раз прочитаю… Верно! Ну, полудурок, ну, …чудак! А настроение мгновенно Опять рвануло к небесам… -- Спасибо, Федор, спас! – Да, ладно, Момент – и все бы понял сам… -- А если – нет? Мне то прохладно, То жарко… Четко сознаю: Не будет жизни без журфака, Все – на кон, всю судьбу мою, Всю кровь, всю жизнь, всю душу – на кон! -- Ну, убедился? – Да… -- Домой? Вначале уточним про завтра… -- Не пустят… Похоронный вой У входа на журфак… -- Глаза-то Что повлажнели? -- Жаль ребят… -- А чем поможешь? Лотерея… Ты, лучше, пожалей себя – Вся впереди борьба… На время Ты, брат, о жалости забудь. Здесь поддавки не уважают. Борьба на вылет – трудный путь, Но коль взаправду нас прижарит, То в каждом оживает волк, А уважают только сильных… Идем по чьим-то судьбам… -- В толк Я не возьму… Вот мать о сыне Печется, может жизнь отдать За сына – и она волчица? -- В каком-то смысле тоже… Мать, Коль кто на сына ополчится, Врага зубами будет рвать… Ты, Сема, мало жизни видел… Да что впустую толковать – Поехали обратно… Лидер – Я в Феде старшего признал – Меня – буквально – взял за шкирку И вывел из двора… Он мал, Как раз мне по плечо впритирку, Старшинский проявляя раж, Я не сказал бы, что напрасно… Вы видели, в какой мандраж Я впал… Он спас меня… Прекрасно – В запасе есть еще полдня… В окошке – ветерок московский, А в чемодане у меня Два тома – «В.В. Маяковский»… Замечу: все, чем «талисман» Заполнен «под завязку» туго Впридачу к этим двум томам Добыто через помощь друга… Раиса просит, чтобы звать Ее всегда на «ты»… Неловко – Сестра отца… Мне тетя… Знать, Что матери моей – золовка… Не знаю, где б сумел найти Пуд книг, что гнут меня в калеки, Пришлось Раисе принести Из областной библиотеки, С работы, то есть… Так решен Вопросик из первостепенных… -- Так, книги есть – и я спасен! Я сохранил часов бесценных, Возможно, сотню или две, По книжным не скитаясь лавкам, Одной заботой в голове Тогда убавилось… По главкам, Я мог спокойнее бежать, Сосредоточенней вгрызаться… И этим факторам решать Судьбу журфака, может статься, Мою с ним общую судьбу… Ну, открываю том поэта, Его словесную пальбу Не каждый любит – дело это, Как говорят, -- на вкус и цвет… Мне ж импонирут Володя… Да, он «горлан», большой поэт… Тем жальче, что от нас уходят Они так рано, нас коря… Родился в Грузии – в Багдади… Отец лесничий – из дворян. Он рано умер… Деток ради В Москву мать увезла семью… Гимназия… За неуплату Отчислен… Рос… Мечту свою О живописи – небогато Существовавшему юнцу – Осуществить – не по карману, Хоть в «строгановку» сорванцу Попасть все ж удалось, но мало И поучился ремеслу: Примкнув к большевикам-эсдекам, Стал агитатором… Послу Бунтовщиков к рабочим -- веком Предопределено – сидеть… Он год почти провел в Бутырке, А там – ни рисовать ни петь Не разрешают… Ну, в затылке Тут рифма зачесалась… Он Увлекся новою игрою… Игра занятна… Он смышлен… И вдруг цепочка рифм порою Дает сияющий коллаж – Ему ль, художнику, не видеть? И углубляя тот зондаж Души , он постарался выдать Побольше пробных, странных строк… И вдруг – приходит озаренье, Что так, как он – никто не мог… Так состоялось посвященье В поэты… Первые стихи Отобраны, когда на волю Он вышел, но в плену стихий, Его втянувших с головою, Вдруг осознал: его стезя – Вот эта, остальное -- вчуже. Ему с поэзией нельзя Быть вне друг друга, он ей нужен, Она ему – как кислород, Он счастлив рифмами и ритмом… Свободы нет, раз в плен берет Поэзия, она горит в нем… И, хулиганя , полный сил – То в желтой кофте, то в «футуре», Он втайне Господа просил: -- Дар, что неистовой натуре Так сроден, Бог, не отнимай… Он все эпохи катаклизмы Душою отразил – снимай С его стихов – социализма Столь привлекательный портрет… Он был, конечно, небожитель, Но кто же черный пистолет Вложил в его десницу? Ждите, Позволят, как же, в суть попасть Того, как барда осенило: Нечеловеческая власть Убьет, как и других убила. Он стал чего-то понимать. И этих – в голове – подвижек Не нужно … -- Погасить, унять!… А «сто томов партийных книжек» Мне надобно – назавтра – знать! Немало, впрочем, я и знаю: Пришлось – в стройбате – выступать На утренниках, где читаю О паспорте, о «Хорошо», О солнце, Теодоре Нетте… …Читаю… Точно ток прошел По залу… Пробирают эти Чеканные, как строй полка И ослепительные строки… Воспоминания пока Отставим… Мне бы на пороге Воистину – самой судьбы Еще с серьезною поэмой Поглубже разобраться бы… К примеру, -- «Хорошо», где темой Десятилетье Октября… Где революции стихией – В воспоминаниях – горя, Поэт высокие стихи ей Ваяет – оживают в них Картины, персонажи, факты, Что и родителям из книг Известны лишь… Пытаясь как-то Душ состоянье передать, Понятно – с «нашего» насеста, Поэт вживается опять Во время бурное и вместо Сегодняшних застойных дней Нас перебрасывает в Питер В год ревоюции… Сильней Едва ли кто сумел бы… Вытер Мозгов начинку… Наяву -- Марионетка в сером френче… И я в том времени живу, С винтовкой на потертом тренче В охране Смольного стою, С матросами Штурмую Зимний, Я власть Советов отстою… Врубаюсь в смысл, чтоб мне разиней С экзаменатором не слыть… Конечно, маловато сроку, Чтоб прочно наизусть учить, Но хоть, благодаря уроку Последнему, поймем: поэт В поэтохронике октябрьской Показывал: за десять лет От войн и нищеты и рабской Закабаленности прошел Народ – его шаги саженьи – К свободе духа – хорошо! – И поразительны свершенья!… В отрывках я и раньше знал Источник хлестких афоризмов Для первомайских зазывал По оправданью коммунизма. Вот, удостоился прочесть… Конечно, с мастерством заказик Исполнен – по труду и честь! Да нам, свидетелям оказий Разоблачающих сей строй, Уже сей пафос малость странен. Поэту с трепетной душой, Кто этим строем насмерть ранен, За десять следовало б лет Понять – о времени и месте Всю соль… А осознав, поэт Тотчас погиб, невольник чести… Ну, что еще он накропал? Читнем «Про это», «Во весь голос»… Разил сатирой наповал, Агитки штамповал… Боролась За кооперативный торг Поэта хлесткая реклама… Любую взять строку – восторг!… Увлекся… Намечалась драма – Ведь недочитанных – вагон Еще прозаиков, поэтов, А вот – не отпускает он, Владимир Маяковский… Вето Он налагает на других… Ах, если б только знать заране, Анализ авторов каких Приуготовлен… На закланье Явился точно, как всегда. На удивленье, не был первым… Не по себе… Дрожу… Беда! Чего-то разгулялись нервы… Симтомчик, точно, нехорош: Как правило, меня экзамен Мобилизует… Нынче – дрожь, Смешок нервический… Терзаем Предощущением: провал! Взываю к Господу неслышно: Тот, На Кого я Уповал, Чтоб спас, дабы беды не вышло… Вот, запускают и меня… Ах, если б мог я сквозь бумагу Читать как Кулешова!… Вняв Тут голосу судьбы, отвагу, Сосредоточенность призвав, Вытягиваю… -- Эй, Удача, Не отворачивайся!… Нрав Твой переменчив… Что там? Значит… Есть предложенье под разбор… Сумею… Дальше… Тоже просто – Синонимы – мозгам простор, С подобным справится подросток… На третье – что? А, «Хорошо» – В обоих, понимаешь, смыслах: Вчера ж поэмочку прошел… Начнем! Видать, Всевышний выслал Мне указанье: взять билет, С которым справиться способен… В чем предложения секрет? Нет подлежащих? Неудобен Мозгам подобный коленкор, Но нас на этом не подловишь… В два счета завершил разбор… Теперь синонимы – всего лишь Подборочки различных слов С похожим, в основном, значеньем: «Жилище», «дом», «обитель», «кров»… «Закатный», сиречь, «предвечерний»… Нужны, чтоб не был слог убог, Чтоб уточнить оттенки смысла И, например, писатель мог Менять «нерадостно» на «кисло»… Ну, ладно, здесь порядок… Шок – Вчера ж читал, а вот – не вспомню, О чем поэма «Хорошо»?… Так, тихо! Нервы успокою, Я должен вспомнить! Вот беда! Такое даже и не снилось, Не приключалось никогда: Ведь знаю, что читал! Забылось, Буквально стерлось из башки, Притом, не так, чтоб лишь частично – Ни персонажа, ни строки – Все позабылось… Неприлично: Уже я показал разбор, Уже с синонимами сладил… Экзаменаторы в упор Меня исследуют… Оставил Попытки вспомнить… Голос сел… Все, бесполезно – провалился… Зачем лишь стоько дней корпел? Я так старался, так трудился! Нет, точно, мне не пережить Такой позор, такое горе… -- Ну, вот что: мы должны решить, Вы подождите в коридоре! Я вышел. Не осталось сил… Все безразлично – безнадега… -- Зайдите, -- кто-то пригласил, -- Второй билет берите, -- строго… Беру – кружится голова… Рука сама чего-то тащит… Хоть нехорошие слова Сдержал – хрен редьки-то не слаще: Ведь в списке есть довольно книг, Что знал от корки и до корки, Я мог бы толковать о них… Нет – очерк «Ленин»! Автор – Горький… Но я ж тот очерк не читал! И тут, как будто на экране – Страница… Автор толковал Об очерке – из подсознанья Учебник выплыл – и могу, Строку читая за строкою, Что явственно стоят в мозгу, Помочь себе, спасти… Рукою Господней – верую – была Раскрыта в голове та книга… Отбарабанил, от стола Не отходя, про очерк мигом… -- Четверка б твердая была, Но раз уж сбой, то ставим тройку… Я счастлив! Господу хвала – Борьбу продолжим, а поскольку Прорежен абитуры фронт И у меня, солдата – льгота, Живет надежда: мой афронт Не окончателен… Ну, то-то! Я вышел за ограду. День В разгаре… В венах, полных стресса, Кровь закипает… Набекрень Мозги – и нету интереса Буквально ни к чему… Бреду Куда-то, сам не понимая, Куда, зачем… Себя в саду У стен Кремля воспринимаю Со стороны… В глазах туман… Я знаю – надобно собраться, Опять к тетрадкам и томам Вернуться – будет продолжаться Сопротивленье той судьбе, Которую стремлюсь отринуть, Прорыв – через борьбу – к себе… Что выше головы не прыгнуть, -- Конечно, мудрые слова, Но я уже в прыжке… Зависну В шагаловском мирке… Москва, Мы вместе, так чего ж я кисну? Довольно факта: «Я в Москве» Для вдохновенья и восторга Я взмыл в немыслимом броске И жизнь моя сейчас простерта Над бытовою суетой – Судьба, благодарю за это! Продлись, полет! Душе простой Для обращения в поэта Положен этот витамин, Замешанный на стрессе с чудом, Как если бы на поле мин Я среди взрывов выжил… Буду Отныне я совсем иным… Ну, вот и хорошо… И баста: Отмяк от стресса? Леший с ним! Еще сильней взбодрил – закваска Бурлит сильней, знать, больше сил Для продолжения полета. Ты не об этом ли просил? Вперед и вверх, и, как поется, Нам только б сердцем не стареть… Мы с Хрусталевым над немецким Корпим – нам надобно суметь Дать бой тем вундеркиндам местным, Кто вышел из особых школ, Понятно, тем мальчишкам проще – Язык им в кровь и плоть вошел… Бессовестный! Да кто тут ропщет? Кому еще так повезло? Давид Абрамыч был от Бога Учителем – пусть лет прошло От тех его уроков много, Но ведь язык во мне живет, Мне говорить на нем не трудно, Так что ж ты? Ничего! Ну, вот – Твой выход, приглашают… Чудно! …Вхожу, раз приглашают, в класс, Экзаменаторов – четыре, Не многовато ль? – Это вас Особо , знаете, почтили… Испытующе так глядят… Я отвечаю им на «дойче», Мол, необыкновенно рад, Хочу поговорить подольше, Удача, мол, так повезло, Что собеседников четыре… Их сразу малость повело От удивленья… Пошутили, Надеясь вмиг меня смутить. Да мне-то что – я потрепаться Не промах, сам горазд шутить… Тут двое стали подниматься – И вышли – знать, у них обед…. Беру билет… -- Такой-то номер… -- Давайте, юноша, билет, Вот текст, читайте… Ну, про Sommer, Про лето… Можно прочитать… По сложности – для первоклашки… Отбарабанил… Обсуждать Велят… Смешно… Играть в пятнашки И то б сложнее… Потреплюсь… Я, вижу, стал им интересен – Вопросы усложняют – пусть, Спою вам, раз хотите песен… Ну, стали говорить «за жизнь» – Откуда, мол, такой немецкий? Не немец ли? Рассказ, сложись, Без закидонов… -- Нет, советский! Те улыбнулись… Не даю На «пятом» задержаться «пункте», Про город Черновцы «пою», Мол, коль живете в нем, то будьте Любезны говорить на трех, А то – на четырех наречьях, Что, в общем-то, отнюдь не треп… Те скушали… Внезапно речь я Сминаю, дескать, утомить Боюсь – «у вас работы много»… Смеются, мол еще шутить Осмеливаюсь… Мне – не строго: -- Поможет, коль поставим «пять»? -- «Шесть» помогло бы больше, ясно! -- Ну, что ж, успеха пожелать Осталось – отвечал прекрасно! Тут в классе отворилась дверь… Две дамы, славно пообедав, Явились… Что же мне теперь С начала начинать? Поведав Вошедшим: «Отвечал на «пять!», «Мои» как будто ждут решенья… -- Ответил – ставьте! Баста! Взять Бумажку… -- Данке шен!… Ну, Сеня! Нет слов! В башке – калейдоскоп, Но головокруженьям – рано: Успехи – так, не очень чтоб… Вернемся, так сказать, к баранам, Сиречь, к учебникам… -- Семен, «Четверочка», представь! Прорвался!!! -- Ну, ты порадовал! Силен! В моем кармане оказался Серебряный полтинник… Взял С собой заместо талисмана… -- На, Федя! Заслужил «медал»! Я вынул руку из кармана, Не разжимая кулака – И Феде положил в лапищу… -- Ты, что, Семен? -- Держи! Пока Дают – бери! – Так, верно, тыщу На рынке б за монету взял… -- Ты ученик мой! Награждаю! Храни, товарищ, мой «медал», Как талисман – предупреждаю, Пока хранишь – ажур в судьбе… А Федя слушает серьезно: -- Почто же отдаешь? Тебе Он лишний ? – Рано или поздно И ты отдашь его, когда Душа подскажет… -- Подсказала Мне передать сегодня? – Да! Тебе для проходного балла «Пятерка», Феденька, нужна, А мне сгодится и «четверка»… Кивнув, ушел… И тишина… Тут в дверь протиснулась отвертка, За нею следом – мужичок: Послали, мол, замок наладить… -- Так, вроде ж действует замок… -- Проверим!… Точно! Ну, поправить – Недолго… Вывернув замок, Унес… Какой-то странный мастер… Замок не барахлил… Звонок В мозгу легонько звякнул – масти Был не рабочей тот мужик, Из инструментов – лишь отвертка… Унес замок… Да, ладно – пшик И сташишь у меня-то – горка Библиотечных старых книг, Штаны, две старые рубахи… Не шибко поживишься с них… История… Спасибо бате – Все даты выписал в блокнот… На даты память – никакая… Их повторенье заберет День до экзамена… Вникая В «откуда есть пошла» страна И как ее потом кидало В те и другие времена Да так, что не казалось мало, Как Рюрик, Трувор, Синеус, Кий, Щек, Хорив, сестра их Лыбедь Начало положили… Русь! О, Киев, Киев! Кстати, вы ведь Не знаете – а я там жил! В шестнадцать лет я там «гусарил» -- Ну – гайки по ночам крутил, Сбивая пальцы в кровь – слесарил. И от Печерска по утрам Бульваром Леси Украинки Я топал к Бессарабке… Там Был знаменитый рынок… Крынки Сметаны, чудный творог, мед – Все было мне не по карману И не хотелось мне – зовет Крещатик… Одиноко стану Бесцельно вдоль него бродить, От Бессарабки до Подола, Бессвязно рифмовать—бубнить… Отважно по мосту Патона – Длиною он, считай, с версту – Я топал в Дарницу – тянуло, Представьте – пехом по мосту… В те дни меня ломало, гнуло, Бросая то в мороз то в жар, Натягивая нервы-струны, Подстегивая, как вожжа, Все чувства – восхищенье юной…. И сам еще безус, прыщав, Она же – вообще подросток, А вот – сразила, как праща, Любовь иль не любовь – ну, просто Околдовала, в плен взяла… А тут еще Кобзон – и песня О том, что во дворе жила Девчонка… Ну, да всем известно, А мне казалось – обо мне Та песня и о ней, о Люде, И все вокруг, во всей стране, Одно лишь и талдычут люди, Что, дескать, я в нее влюблен – Со мною что-то происходит: Бушует, пробудясь, гормон – И есть душа… Она возводит Избранницу на пьедестал… Такой вот был романтик хренов… Что ж я о Люде-то? Листал Учебник, а мозгами с креном Опять не в ту поперся степь… Мне б в исторических три тома Хотя бы заглянуть успеть… Обществоведенье, кулема? Сосредоточься, крокодил! Одно последнее усилье… Листаю то, что «проходил» Давно когда-то… Ведь «косили» Все от истории тогда. Зачем учить – не понимали… Вернуть бы школьные года … Так лучше б стал учить? Едва ли… Здесь – не проскочишь на «авось»… Конечно, тоже – лотерея… Ах, если б завтра удалось Хоть на «четверочку»! Лелея Надежду, погружаюсь в сон, А в нем переношусь в Хмельницкий… В театрике у нас – прогон. И это мой дебют «артистский». Конфликт меж мною и сестрой. Она – комсорг полка в осаде. Я власовец Евлампий… Мой Антигерой сидит в засаде, Там, где пройдет «моя сестра», Спасая полковое знамя… У зрителей моя игра Мурашки вызывала… С нами Был в переписке драматург – Иван Петрович Куприянов… Солдатских творческих потуг Далекий вдохновитель… Рьяно Наш драматический кружок В Хмельницком доме офицеров Премьерил… Потрясенье, шок – Вмиг всем в Хмельницком Венцимеров Стал вдруг известен… Сочинил Медитативную настройку – Стихотворенье… Попросил Его наш режиссер… -- Поскольку, -- Сказал Абрам Григорьич Кац, -- Готовим автору отчетец, Откроет наш пакет – и бац – Стихи… Давай, зачтется, хлопец… А вскоре -- из Москвы пакет… Затребован в театр из части… -- А здесь и для тебя, поэт… -- Мне – книжка?! И плясать от счастья Готов взаправду в этот миг: Иван Петрович Куприянов Прислал в пакете пару книг. Мне – репортажи, что романов Глубоких стоят – о войне (Был Куприянов журналистом В Ханое) -- с посвященьем мне – Мол, тем стихотвореньем чистым Я что-то важное привнес Для донесенья трудной роли… (Я над собою прям подрос…) Еще б мне поучиться, что ли, И я со временем смогу Отличной стихотворной книгой Его порадовать… В мозгу – Зацепка: в журналисты двигай… -- Включи-ка радио, Семен! – В мою ворвался Федор келью, -- Американский «Аполлон» Сел на Луне с людьми... Жалею Отстали наши... Армстронг Нил Навечно будет самым первым, Кто малый модуль прилунил... Тот репортаж – удар по нервам. Американский репортаж Переводили нам в эфире... Немыслимый ажиотаж Был той порою в целом мире... Послушал чуть – и баста: спать! Мой тоже главный старт назначен. Нельзя и в малом сплоховать, Обязан сдать – никак иначе... Проснулся рано… Рассудил: Любой расклад – сегодня финиш… Все книжки в «Талисман» сгрузил: Пришел, схватил – и сразу двинешь Без промедленья на вокзал… Одежду в «дембельском» – на полку. В карман все документы взял, Присел… Ну, с Богом! Мало толку – Хватать учебники теперь – И ходу! Блок на ключ закрою, А комнатки осталась дверь Незапертой, увы… Порою Приходится на риск идти. …Вот, побывал в Москве, сподобясь. Еще разочек подвезти Меня к журфаку мой автобус Берется… Может повезти – И возврашусь сюда надолго, А может – нет… Тогда – прости, Москва, что, не исполнив долга, Не сладил с кармою солдат… Об этом думать не намерен. Москва! С надеждою глядят Деревья и открыты двери, Чтоб возвратиться и сложить Судьбу с московскою огранкой. С тобой, Москва, хочу дружить, Вовек не соблазнюсь загранкой. Уже мы связаны, Москва, И гипнотическим раппортом -- Щепоткой – НЕРАЗРЫВ-трава По чьим-то колдовским ретортам Рассыпана, чтоб мне с Москвой Отныне и вовеки – вместе… Моей душою и судьбой Я твой, Москва, во имя чести! Опять рутинная игра С судьбою – жаль, что я не Мессинг, Хоть, вроде бы, уже пора: Такого рода жесткий прессинг Обязан пробудить в башке Суперспособность телепата – Увы и ах… Билет в руке, Вопросы -- первых два, ребята, Пожалуй, не боюсь… Угу, Один – на техникумском выпал Экзамене – поднапрягу Мозги – тогда я, помню, выдал Ответ достойный, как Союз Перед войною «дипломатил»… Вопрос понятен. Разберусь. Второй мне менее приятен, Но тоже, справлюсь… Он о трех «Святых источниках» марксизма… Да, ладно, помню… Третий (вздох)… Вот тут-то может выйти «клизма» – Вопрос объемен чересчур: Культура за четыре века Руси… Вот надо ж – из «культур» Припомнить бы – ну, ради смеха Хоть что-то! Пустота в башке… Постой! Разрешено в программки Заглядывать… К моей руке Воздетой подошли… Все, в «дамки» Надежно прорываюсь… Есть В брошюрке тонкой о Рублеве, Архитектуре – да не счесть Примеров – дергай на здоровье С законным основаньем… Все Оттарабанил в три минутки… Ну, что – прорвался? Ну, спасен? -- «Четверка» – есть. Ну, ради шутки Рискнешь с судьбою поиграть? Ответишь на вопрос – в награду – «Пятерка»… -- Нет, к чему мне «пять»? Мне лишь «четверочку» и надо, Чтоб в проходной вписаться балл… Ведь я иду солдатским списком… -- Ну, поздравляем… Все, я сдал, Пройдя по самой грани с риском, Я сделал более, чем мог… Сдаю в приемную оценки… Майор: -- Чего ж ты, я б помог… -- Сам смог, а остальное -- пенки. -- Когда ж объявите итог? -- Зайдите через две недели… -- Нет, столько б здесь сидеть не смог -- Уже деньжата улетели, Осталось на билет домой… -- Возьмите номер телефона, Из дома позвоните… Мой Здесь долг исполнен … Утомленно Плыву на Киевский вокзал… Конечно, к кассе хвост в сто метров – Июнь… Включаю тормоза – Не выстою… Едва заметно И движется «драконий хвост»… -- Где предварительные кассы? В двух улицах отсюда… Прост Маневр, а все ж успешен… Массы И здесь выстаивают день Да все ж возьмешь, уж коль неважно, Когда уехать… Мутотень Дорожная калечит страшно… Ну, отстоял. Ну, повезло: На завтра раздобыл купейный. Меня от солнца развезло, Кисель в моей башке тупейной. Плетусь к подземке по жаре… Цыганка: -- Хочешь, погадаю? -- Давай! – я снизошел к игре… И вмиг, кулема, попадаю Вдруг в гипнотический зажим… -- Дай хоть монеточку, любезный… И я, безвольем одержим, И, словно бы стою над бездной, Беспрекословно отдаю Все деньги тетке в полушалке… Мне зеркало под нос суют: -- Что, ж погадаю, мне не жалко. Гадать-то будем на кого – Любимую, врага?… -- Конечно, Любимую… Того-сего Бормочет мне под нос… Извечно Стремленье вызнать наперед Судьбу, подспудно – с верой в чудо… -- Любовь тебя в столице ждет И, кстати, позабудь про Люду… Но как, но как узнать могла?… Я все не выйду из тумана… -- Да… Люда далеко ушла… Сейчас к тебе идет… Тамара… Тебя дорога, знаю, ждет – Возьми, вот, четвертной обратно… Не огорчайся… Все пройдет… О прошлом не жалей… Понятно? Я возвратился в белый день Из наважденья и дурмана… Что это было? Хренотень! Какая-то еще Тамара?… Поежился – гудит «чердак»… Охлопал второпях карманы… Из ста остался четвертак – Не многовато ль для «Тамары»? Билет и документы есть… Ну, слава Господу, уеду… Скорее бы на полку влезть – Забыться… Праздновать Победу Еще не время – отойти От огорчений и пролетов… В общагу прикатил к шести… Дверь без замка… Похоже кто-то Здесь – (несомненно!)—побывал… Я – в шкаф… Так, «дембельский» на полке… Ах, батин «талисман» пропал! И книги Раины… Разборки Не миновать! С каким лицом -- Прям хоть назад не возвращайся – Я там предстану пред отцом? На Сеньку – тридцать три несчастья! А Рае книги возврашать В библиотеку областную – Пришлось ей слезно обещать, Что все верну ей подчистую – Как отчитаюсь? Ох, позор! Да я и вправду – бестолковый! Меня сдавая под надзор, Маманя не ошиблась? Ковы Недобрых сущностей пресечь Я оказался неспособным, Всю проиграл – о чем и речь – Поездку неким силам злобным… Еще б и конкурс провалил – Тогда – хоть из окошка прыгай – А как иначе – крокодил? Домой поехать с полной фигой? Встречайте, я дурак – зиг –хайль! Да я и так умен не шибко, Прям хоть ложись и подыхай, Не парень, а судьбы ошибка… Прошла в самокопанье ночь… И день все в том же самоедстве… Присели – встали – выйдем прочь… Разъехались и те – в соседстве… Вокзал – вагон – дорога – дом… Последний штрих – попасть в квартиру – Не получается – облом! В отъезде все – пойдем по миру -- Мне не доверено ключей – Кто что доверит полудурку? Оно и лучше – «калачей» Не сразу получать и шкурку Попозже снимут за грехи… Оставлен «дембельский» соседям: -- Как сдал? – Да вроде сдал… -- Хи-хи… Не верят – ну и пусть… Поедем… Куда? Полгорода родни… Но вытерпеть еще распросы, Неверье разрушать – ни-ни… В гостиницах – мест нет… Барбосы, Поди, ждут взяток – денег нет… Последняя по списку «Колос» – Колхозный дом приезжих… Свет Уже не мил, охрипший голос… Взят паспорт… -- Вы ведь местный? – Да… -- Нам не положено, простите… -- Так как же быть? Совсем беда… -- А что случилось-то? Учтите: У нас есть милицейский пост… -- При чем здесь это?… -- В чем же дело? Ведь вы же в городе не гость… В рассказе долгом пролетело Еще часочка полтора… -- Ну, ладно… Поселю… До завтра… Учтите, подниму с утра… -- Спасибо… Ощутил внезапно За передрягами – расчет: Господь меня перегружает, То тем, то этим достает – Знать, от чего-то отвлекает… На этой мысли и уснул… Прошел, казалось, миг – побудка: -- Так, все, парнишка, -- отдохнул – И выметайся-ка, покуда Я не сменилась, не тяни! Не то мне выговор вкатают… Сам понимаешь, извини – И без тебя проблем хватает… Я вновь у дома… Чудеса! Ведь в то же самое мгновенье И мать с сестрой… Знать, полоса Здесь завершилась невезенья. Какой-то привезли еды, В кулечке абрикосы – славно! Душевной горечи следы Бесследно тают – и исправно Во всех деталях изложил Я эпопею поступленья… -- Постойте… Нет, не заслужил Покуда ваши поздравленья… Но… Хоть пока что не зовет Журфак в науки погружаться, Я отправляюсь на завод – Нет, не трудиться – увольняться… Тут укоряют: мол, словчил, А мастер прочил в бригадиры… -- А как иначе б получил Возможность поступать? Поди, вы В моей-то шкуре окажись – Искали б сами варианты… -- Пожалуй, прав… Да, жизнь есть жизнь… Журфак? Знать, у тебя таланты… Ушел в «подполье»… Не хочу Ни с кем из родичей общаться -- Пугать удачу… Получу Сигнал, что принят – расквитаться Тогда позволю им с собой И утолю их любопытство… Пока что в поддавки с судьбой Играть не следует… Ехидство Судьбы уже знакомо мне… В те дни я зачастил в киношку… Неважно, что на полотне Мордасти-страсти понарошку Индусы , выпучив глаза, Разыгрывают под копирку… Там героиня вся в слезах, -- Я ж хохочу… Меня за шкирку Грозят из зала удалить… Наивные пенсионерки Шипят, мол, надо удавить Хулиганье… Как раз по мерке Той массы, у которой вкус И примитивен и уродлив, Откуда безрассудно рвусь, Из темной бездуховной кодлы… В кино бесплатно прохожу: Двоюродный мой брат – здесь главный По инженерии … Брожу По парку… В нем читалось славно, Когда над книжками корпел, Готовясь к вояжу в столицу… И парк нал головой сопел А с ветки заглянуть в страницу Сбегались белки, им коржи Носил – гостинцами от мамы… О чем-то спорили чижи… Но пробегали дни за днями… И вот, в урочный день и час Звоню на факультет: -- Скажите, Я поступил? – Да, взяли вас… И в этот миг я – небожитель! Подрыгнул аж до потолка, Руками чиркнув по побелке… Студент! Я, вне себя слегка, Рванул на улицу… В пробежке Кварталов десять отмахал… -- Куда летишь? – Сафович Левка, Однополчанин… -- Лева, сдал И принят на журфак… Неловко Вдруг стало: он не поступал… Но Левка – молодцом: -- Отметим! -- Не пью же… -- Надо! Показал Нам всем пример прорывом этим. За этот подвиг – угощу… -- Так я ж… -- Молчать и не перечить! Ну, выпьем! Скиснешь – дотащу! За все, что было и за встречу, За твой немыслимый успех… Ты доказал: в стройбате -- люди И тропку проторил для всех, Мы не отстанем… Будем! – Будем! Братан-киношник нас засек: Я малость все-таки шатался… -- Отметили? – Ну, да… Чуток… -- Едва заставил – трепыхался… -- И правильно. Не пьешь – лады! Но надо ж «освятить» победу. Знай, все в семье тобой горды… --Да, ладно… -- Нет на гордость эту Ты, брат, руками не маши. Не только здесь твоя заслуга… В Москве -- на батькины шиши -- С одной «стипешкой было б туго? Вот то-то! Так что уважай Себя и нас… Мы ждем успехов. Поперся сдуру в «Урожай» Зачем-то, из Москвы приехав?… -- Куда? А, в «Колос»!… -- Тот же хрен… А вся родня тебе – чужие? Ты всех в семье обидел, в тлен Родство поставив… Дорожили Родством в былые времена Не так, как нынче молодые. Упала на родство цена – Знать, времена грядут худые… -- Ну, ты как старец сказанул! Лишь на семнадцать то и старше… -- Я, Сеня, старше на войну, Тебе же о подобном стаже, Дай Бог, вовеки бы не знать… Ну, ладно, хватит! Потрепались. Домой, пьянчуги – и поспать! Ну, все! Надолго отоспались: Опять предвидится вояж. Теперь уже, не на недели – На месяцы – берет мандраж Подумать только – в самом деле: Не на экскурсию в Москву… Теперь-то легкою прогулкой Вступленье видится… В мозгу: «А я смогу ль?» -- грохочет гулко… Костюм мой доармейский мать – Когда-то был роскошный, «в рубчик» -- Решила перелицевать… …Вайнштейн, мой одноклассник – субчик, Как оказалось, был «с гнильцой»: Служил на крейсере матросом… И в школе тупостью с ленцой, Отмечен был… Тянули тросом Из класса в класс… Причем, «буксир» Порой, случалось, обрывался… Решил матрос – в «свободный мир» Рвануть – как только оказался Американский близко «шип», Вайнштейн за борт – и вплавь… Дурило!… -- Сидит… Сестра матроса всхлип Сдержать не в силах: -- Посадила Власть парня на пятнадцать лет! Себе и нам всю жизнь изгадил… Муж Раи не портной – поэт! Он лишь «блатным» костюмы ладил. Беря за труд немалый куш, Но дал бы фору и Лорану… -- Заказов куча… Ладно уж… Студенту надо!… Без обмана – …Когда из армии пришел, Он, Коля сшил мне темно-сизый… Сказать, что сделал хорошо – Обидеть – всем в столице вызов Костюм – казался дорогим… Пожалуй, и его заслуга В моем студенчестве – за ним Второй – он дело знает туго: В три дня костюмчик обновлен, Перелицован… По фигуре Подогнан классно… -- Ну, Семен, Моложе бы была – в натуре -- Тебя бы соблазнила… Мать Качает головой на Раю… -- Не надо пацана смущать! И вправду покраснел – сгораю… У Раи кошечка – «сиам»… Ко мне все ластится, играет… Тут я отвлекся малость… Бам! Вдруг коготки в меня вонзает – Не игнорируй! Шуганул – Шипит, пантера, спину выгнув… -- Характер!… Кошечку замкнул Хозяин в кухне, еле выгнав… , …Отец приехал проводить, Сорвавшись из командировки… -- Деньгами, знаю, ты сорить Не станешь… Но и голодовки Не смей устраивать! Звони… -- А вы-то как же тут? – Потянем! -- Спасибо… -- Ладно… Извини, Мне -- на объект… Да, испытаньем Не для меня лишь – для семьи -- На годы – выдастся учеба. Усечь потребности свои Придется поневоле, чтобы Сынок в столице проживал -- Отцу и матери с сестрою… Присели – встали… На вокзал Вечерней тронулись порою… Конечно, мать с сестрой со мной, Сестра отцова – тетя Рая. Я к ней с повинной головой Явился, от стыда сгорая, За книги, что стащил подлец С отцовым кожаным баулом… Простила... Так же и отец… К перрону подлетает с гулом Транзитный поезд на Москву… Нашел купе, устроил вещи – И на перрон – еще могу Потолковать с родными… Вечер И свеж и тепл, а тут с небес – Закапало – привычным знаком Прощальных именных чудес… -- Ну, слава, Господу, однако, Успели! Левка подвалил К нам с незнакомою девицей… -- Вот Сеня – помнишь, говорил: Он будет в МГУ учиться, Он наш, стройбатовский, поэт… Читни чего-то на прощанье… -- Да вроде подходящих нет… -- Ну, что-то про любовь, про счастье… -- Ах, про любовь… Она горька В любви мне похвалиться нечем… -- Ну, это, друг Семен, -- пока... Ну, вот... Читал в прощальный вечер: * * * Сейчас, среди лета, в Сибири -- жара, Густеет на спинах загар. Дожди на Подолье – такая пора – И маки в прибрежных лугах. Сейчас на Оби – теплоходов гудки Летят над речной синевой, А здесь хороводят-алеют цветки, Кружа у тропы луговой… Отсюда к Оби ты тенистой тропой Под вечер гулять не пойдешь… Ты выйдешь задумчиво рядом со мной Бродить под рассеянный дождь. Грустишь – незнакома картина вокруг А воздух тяжел дождевой. И рядом с тобою – не школьный твой друг – Я – некто случайный, чужой. Мне молвишь улыбкой на мягких устах, Что нам не уйти от судьбы, Что мне оставаться в дождях и стихах, Тебе – возвращаться в Сибирь… А я полетел бы на свет твой в окне, Платком твои плечи обвил… Не знаю, случится ль когда-нибудь мне Гулять у великой Оби… Тут плавно рядышком поплыл Вагон, без музыки отчалив… -- Ну, будьте! – в тамбур заскочил… -- Пиши , Семен, -- они кричали. Еше секундочек пяток Отчаянно маша, бежали… Прощай, мой чудо-городок, Другие ждут теперь печали… Поэма вторая. Тома Юстюженко. Экзаменатор приветливо улыбается абитуриентке, которая явно нервничает. -- По - моему, мы уже где-то встречались с Вами, девушка? Абитуриентка, краснея: - Да, я сдавала Вам экзамен в прошлом году. Но провалилась - Так-так... Но в этом году, я уверен, все будет прекрасно. Не вспомните, каким был мой первый вопрос в прошлом году? Абитуриентка отвечает, заикаясь: - Вы сказали тогда: " По-моему, мы где-то встречались с Вами, девушка... Из студенческого фольклора Встречай столица – вот и мы! Нас заждалась, поди, старушка. Уже привычен кутерьмы Московской ритм и перегрузка Лишь возбуждает и бодрит… Рюкзак со всей литературой В деревне брошен – не гнобит, Как прежде, все – не буду дурой... Один обычный чемодан – В нем одежонка и конспекты… Достались трудно – аз воздам! Твержу: прицелься на успех ты…. С Москвою все давно роднит -- Не нужно задавать вопросы – В метро – и вот на нас глядит Журфак – и Via Dolorosa Ведет уверенно опять К трехкратной нашенской Голгофе, Где сызнова претерпевать Все пытки. Мы, считайте -- профи По поступленью на журфак. Но ждет, мы верим, вознесенье. Мы подготовлены, да так, Что не предвидится спасенья Журфаку от крутых девчат. Мы входим в дверь. Пошла рутина. Анкета… Перьями скрипят Приехавшие… Ну, картина – Как репинские «Бурлаки»: Сей труд уныл и тягомотен. Шуршат казенные листки. Не миновать сей скуки… Потен От сих мыслительных потуг Высокий мускулистый парень… Людмила: -- Эй, подвинься, друг! Ишь, занял полстола… Не барин! Тот бросил одичалый взгляд На Люську – и глаза к затылку: -- Ну, ради эдаких девчат Все претерплю – не лезь в бутылку… Спихнув нуднейший ритуал, Схватили нужные бумаги -- И на автобус… Наподдал И парень – и ему к общаге. На Люську смотрит – есть контакт! Молчит, однако, не цепляет… -- Дурак, похоже… Данный факт Людмилу малость задевает. А парень, в давке той зажат, Похоже, стоя засыпает. Порой в окно бросает взгляд… Его в автобусе болтает… -- Не держат ноги, что ли пьян? – Не устает язвить Людмила. -- Ну, Люська, ты, поди, репьям Дашь фору… Малость остудила Подруги колкостей азарт… Ну, вот доехали – высотка. Знакомо все – не нужно карт – Свой корпус «Б» находим четко… А парень где-то поотстал… -- Проспал, похоже, остановку… -- Тебе-то что? – Такой амбал, Ему б не напрягать головку, А в шахту – уголек рубить… -- Людмила, ты, гляжу, влюбилась? -- Да было бы кого любить! Ну, тут привычно навалилась Занятий напряженных муть… У нас с Людмилою система: Учить – покушать – отдохнуть, Гуляя – покидаем стены… В Москве тепло – и сарафан, Голубенький, что сшила Люська, На мне… Положен в чемодан Резерв… Ну – из гипюра блузка, В чем на экзамены ходить… Чего-то из белья – и ладно… Пусть небогато, но стыдить Не станут, мол, неаккуратна. …Высотка… А вокруг нее Тенистые аллеи, парки… У биофака – соловьев Вечерние рулады… Ярки У входа главного цветы – Душе отрада и утеха… Мечтаем, вспоминаем… -- Ты, Все помнишь, Тома?… Вот потеха! Иное – стыдно вспоминать – Есть и такой в копилке опыт. Возможно, позже рассказать Осмелюсь об отвратном… Добыт Тот опыт в жизненной борьбе. Давно ли мы из средней школы? А испытали на себе Судьбы удары и уколы. По праву смотрим свысока На новых абитуриенток: Нам поднапрячься лишь слегка – И мы уже в числе студенток… Здесь обещает нам помочь Студенческий заочный навык. Храни, Москва, и не сурочь Провинциалок милых, славных… Еще весомый козырь наш, На что кусок судьбы потрачен, -- Трехлетний журналистский стаж, Ну, словом, так или иначе, На праздность не теряя дня, Не выпадая из режима, Доучиваем… У меня И Люськи жесткая пружина И не кончается завод. Не позволяя релаксаций, Не ведая других забот, Вне предвкушения вакаций Все учим, учим… Но – пора! Очкам – особое вниманье… Казалось бы, того добра! А без очков-то – испытанье Не выдержать, не написать… Храню в пластмассовой коробке. В Новосибирске заказать Смогла, работая в «Приобке»… Есть пара ручек про запас А мандража, тревоги – нету… Ну, вот и приглашают в класс… Да это зал, здесь много света! Пока не завершишь творить – Не выйдешь – строгие порядки! Захочешь силы подкрепить – Позволено – по шоколадке… Как Люська там? Держись, сестра! По языку – мы в разных группах… Ну, с Богом! И пошла игра Ва-банк… И я играю крупно -- Я сразу набело пишу. Мне есть о чем сказать по теме. Я в памяти теперь ношу Сюжеты жизненные… Время Само вплетается в рассказ Строками пламенных поэтов. Их души отразились в нас, И, скорлупу былых запретов И страхов отряхнув с души, Мы в чудеса наивно верим… Пиши, рука моя, пиши… Едва ль вселенским откровеньем Я профессуру поражу -- О том, во что я верю свято, Без экивоков расскажу… Ну, вот и все, сдаю, ребята. Уж я способна оценить: Написано достойно, четко. По непредвзятости судить – Едва ли и ошиблась в чем-то. А в общем-то – к чему гадать: Итог нам вскоре обозначат… Уверены, что будет «пять», Путь на дневное сильно начат. Ошиблась на полбалла лишь, Ведь полагалось две оценки … Мои – «четыре/пять»… Шалишь Журфак! Нет, на коленки Нас этот не поставит сбой. Тем более, есть «пять» на устном. Пока что мы в ладах с судьбой… -- Постряпаем? Хоть чем-то вкусным Себя вознаградим… -- Идет! Людмила – знатная хозяйка, Ее и борщ и антрекот --- Ну, объеденье! – Люська, дай-ка Еше кусочек… Повезет, Кто выберет тебя в супруги, Да только вскоре разнесет Да так,что и не влезет в брюки На эдаких харчишках муж… -- О чем ты, Тома, право слово! Ну, прямо как холодный душ! -- Прости! Должно быть Люся снова О давней вспомнила беде – И замолчала, загрустила… -- А твой-то «коробейник» где? --Он аспирант… -- Да что ты? Сила! Так выбьется в профессора. Ты за него держись, Тамара… -- Да он женат… -- И что? Пора Их разводить… Сама ж: «Не пара Ему жена», -- твердила мне – Так пусть разводится твой «гений». У мужиков сейчас в цене Провинциалки – и сомнений Не допускай – поженим вас. Детишкам вашим буду крестной… -- Ну, не трепись! Пойдем – как раз Еще на телеграф не поздно… Высотка – как отдельный мир: Здесь магазины и театры. Сверхмодный песенный кумир, Картинно взбрасывая патлы В охотку выступает здесь… Здесь прачечная и химчистка… И почта маленькая есть, Куда мы с Люською помчимся, Чтоб телеграммы дать родным, Мол, все у нас пока в ажуре… Вот-вот закроют… Мы летим… Так это ж… Сзади по фигуре Определяю: Михаил – И притормаживаю Люську… В последних письмах все хвалил За то, что, жуткую нагрузку, Вновь на себя беря, стремлюсь Попасть в итоге на дневное… Нарисовался… --- Стой-ка, Люсь… -- Так это он? – Да… А со мною Едва не обморок: идет Бок о бок с женщиной… С женою? Наверно, с кем еще? Ну, вот – Все разъяснилось. И, не скрою, Обида бросилась в глаза… Что ж, пусть идет, не потревожу… «Мой «гений»!… -- Отойдем назад , -- -- Ты – как – в порядке? – Да… Но кожу Мурашки обежали… -- Стой, Отсюда ни на шаг, Тамара… Хочу вглядеться лучше – «твой» – Кому – тебе иль ей не пара?… И Люська дернула вперед, Меня оставив в коридоре… И горько мне и зло берет… -- Не твой он, Тома – мелок… Вскоре, Уверена найдут и нас Судьбою посланные принцы… К тому же – нехороший глаз – С таким – отвратные гостинцы Получишь, точно, от судьбы… Мы отослали телеграммы… Перипетиями борьбы Дочурок наши папы, мамы Не меньше нас поглощены… Тайком и молятся за дочек… -- Ну, полно горевать… Должны Бороться дальше… Ты на «дойче» Сосредоточься… Здесь конфликт: Заочниц не любила «немка»: -- O, ich ferstehe Sie gar nicht! – Не понимаю, дескать… Не с кем Оттачивать мне было речь. Произношением кондовым Едва ль симпатии привлечь Смогу Раисины… Суровым Ее оценкам лишь одно И противопоставлю: все же Я говорю, читаю… Но, Как вспомню – так мороз по коже… Узнала, точно – глаз-алмаз! На удивление – Раиса Не придиралась… Я рассказ Читала вслух… Та и кривиться Не стала, видимо, уже Исполнила свой «план по валу»… «Четверка»… Легче на душе. По счастью, здесь не сплоховала… Известный местный персонаж Со мной синхронно сладил с «дойчем»… Он, Миша Слуцкий, -- «светоч» наш: Едва ль нашелся б кто, кто дольше, Чем Миша, штурмовал журфак – Раз восемь или девять… Гордо Из класса выходил… -- «Пятак»? -- «Четверочкой» отмечен твердой… Замечу, что на этот раз Мы ограничили контакты. Кто за стеной жил – вовсе нас Теперь не занимало как-то. Стремились первыми попасть На «избиение младенцев» Сдав, тотчас убегали, страсть Боясь пустого трепа в «сенцах»… Все время – делу… И в пути Не отрывались от конспектов. Уж ты, столица, нас прости – Не до красот твоих проспектов. Случалось «клеили» подруг Столичной выделки пижоны. Вмиг отшивали наглых: -- Брюк Не потеряв, валите, «доны»! А Миша – свой, он прост и тих, Он злым и грубым не бывает. Лицо корежит нервный тик, Как будто он тебе кивает – Привыкнешь к этому не вдруг… Но вот и он – перед последним, Как я, экзаменом… -- Ну, друг, Не подведи! – И не заметим, Как тот барьер пересечем… -- Дай Бог! Твоими бы устами… -- Да ведь уж так, как мы «сечем»!… Ведь точно знаем все! -- Местами… Ты об удаче не забудь… -- На этот раз удача с нами! -- Ты – оптимист!… -- Конечно! Суть В том, что, уж став под это знамя, Под знамя оптимизма, ты Уверен, что всегда есть выход – И он находится. Мосты Над бездной перебросив, -- вы хоть И в лапах смерти верьте: Бог Спасет – и выйдете из ада… -- Удачи, Миша! – Рад, что смог Сказать тебе о важном… -- Рада, Что третий одолев порог, Мы вместе на последнем старте… -- Поступим -- и поможет Бог… Вы послезавтра раньше встаньте – И лишь подумайте о Нем – И все рассыпятся барьеры… Увидите!… И вот – идем… Росли мы в дефиците веры, Хоть коммунист-отец не смел Коснуться стареньких иконок Матрены-бабушки… Бухтел – Позорят, мол, но закопченных Не трогал образов в углу, Хоть и поварчивал на маму, Что темная, «рассеять мглу» Насильно не пытаясь… Храмы В тех селах, где случалось жить, Кормохранилищами стали, Однако ж вере изменить Сельчане в массе не желали. В обольшевиченной семье Ее, таясь от всех, хранили Две бабушки… Случилось мне С Матреной съездить в Омск, где жили Брат мамы, дядя Алексей С семьей… Вдали от глаз «партийца» И партноменклатуры всей Она ведет меня креститься. Сопротивялась, как могла, Но с бабкой шибко не поспоришь – Ручонку сжала и вела… Вот так и окрестила… -- Горе ж, -- Твердила – некрещенной жить… Я, на нее сердясь, ревела, Отцу грозилась «заложить»… -- Чего ревешь? Всего и дела – Побрызгали святой водой. Зато теперь ты под защитой, Небесный ангел над тобой Простер крыла… Страна за чьи-то Грехи осуждена страдать В безбожье… Ты ж – Его опеке Сегодня предана – понять Сие в грядущем сможешь веке… Итак, всего один бросок – Не промахнуться бы в итоге… В последний миг вошло в висок: «Лишь вспомни в этот миг о Боге»… Вот – вспомнила… И вот – молю: -- Господь, всемилостивый Отче, Судьбу корявую мою Направь на верный путь! И тотчас – Взрасла уверенность в душе, Весь мир в благоговенье замер… Беру билет… А вот уже Сдала! Сдала легко экзамен… -- Вот, Люся, все и позади… -- Не будем праздновать авансом, Вначале в списки поглядим… -- Ты б нас каким-то «беф-провансом» В честь завершенья развлекла… -- Еще чего? Поешь сарделек… -- Сейчас стошнит… Смешно? Могла б И не шутить так, в самом деле… Они – наш с Люською – пароль… А было так: в «заочном прошлом» Мы с ней предутренней порой В автобусе забитом прочно Катили вместе на журфак В невероятной теснотище… Сидели у прохода… Так Прижатый пузом к нам парнище Свою «сардельку» обнажил И нам чуть не в носы толкает… Ну, ужас! Пьяный, что ль, блажил Иль сумасшедший – кто их знает? Но чувствую: вот-вот стошнит… Такое – хорошо – не к ночи – Увидеть – в голове шумит… Не дожидаясь нашей, -- прочь и Аж от «Ударника» – пешком, То костерим, а то -- хохочем… Вот мне напомнила о чем «Сардельками»… -- Ну, ты не очень – Мне тоже вспомнить есть о чем… Мы «Бриллиантовую руку» Смотреть в Кирсанове идем… Тот фильм любую может скуку Без промедленья одолеть… Все в смех – лишь Люська смотрит хмуро, Сцепила зубы – и кряхтеть: Живот схватило – вот натура: Ей сразу б выйти, но терпеть Решила – фильм-то интересный! Андрюша – в пляс, Никулин – петь… Восторг в глазах элиты местной… Людмиле нужно в «первый ряд»… Тут на экране – мелко – титры: «Вторая серия…» -- горят… Так режиссер пытался хитрый Ошибку в действии замять… -- Я не смогу! – она вскочила – И растолкав весь ряд – бежать! -- Успела в «первый ряд», Людмила? -- Один-один !… А помнишь – нас Обсыпал хулиган черешней? -- Еще б не помнить! Нас в тот раз На рынок занесло… Потешно – Их -- стая – мы же лишь вдвоем -- Две пигалицы перед кодлой… -- Я в страхе: точно пропадем -- Смеялись, изгалялись подло… Тогда Кирсанов весь дрожал Пред подростковым беспределом. Роились банды – при ножах… Милиция: -- Не наше дело! -- Те рыцари наоборот Все скалились, тащась за нами… -- Мне страшно… -- Зло меня берет… -- Не спорь, Тамара, с пацанами… А те расходятся сильней, Звереют – по всему заметно, Бранятся грязно – их, свиней, Боятся все – и безответны… У них с черешнею кулек – И вот он в нас летит, рассыпясь… На платьицах – кровавый сок… Ах, как смешно-то! – Храбрый «витязь»! – Я повернулась к ним лицом – Трусливо стая сбилась в кучу… -- Приятно ль зваться подлецом? А если б кто-то так же мучил, Преследуя, твою сестру? А если б так обидел маму, Ты б так же веселился, трус? Конечно, трус! Геройства мало Напасть толпой на двух девчат – Вы просто мерзкие подонки! Те ошарашенно молчат… -- Ну, ладно… Вы… того… девчонки, Простите… Пошутили – хва! Давайте – оберу черешню… И эти… всякие… слова Не про таких, как вы, конечно… … И вот – приходит день и час, Великий час, жестоко – звездный… Журфак встречает строго нас – Выносят список судьбоносный. Я побоялась подойти, А Люська бросилась тараном… -- Ну, Тома, -- пой, пяши, свисти: Мы -- в списке! Рада?… Вот же странно: Порадоваться б – нету сил… Три года отданы надежде – А будто кто-то погасил Ту радость, что являлась прежде. У врат неведомой судьбы Не до притворства – плачут -- плачем – И те, кто выбыл из борьбы И мы, кто победил, а значит: Прозванье «абитуриент От нас навечно отнимают, А сладким званием «студент» За все страданья – награждают… -- Ну, Тома, только погляди! Рассеялась толпа у списка – И что-то дрогнуло в груди: К нему подходят близко-близко… «Мой гений» – Михаил с женой… Кого в том списке ищут? Надо ль Вам объяснять – в тот миг со мной Что было?… -- Ну, хоть стой хоть падай! Что он супруге-то напел Про странный интерес к журфаку?… И вот ведь – в самый раз поспел! -- Не надо, Люсенька!… -- Однако!… Разумней, было бы в Москве, Наверно, ждать календ сентябрьских, Мы разъезжаемся… Но свет В душе остался дней батальских… Какой-то смысл имел приезд В мою Усть-Ламенку с отчетом. Поди, на триста верст окрест Прорыв мой на журфак стал шоком Для сельской пишущей братвы, А наш район «гудел» неделю И перешли со мной на «вы» Вдруг одноклассники… Но целью Приезда – вещи подсобрать: Пальто, сапожки, то, другое… На ликах родичей печать – Не разберешь – восторг ли, горе? Ведь им прибавится забот – Кому же содержать дочурку? Ну, а меня Москва зовет – И зов улавливают чутко Радары девичьей души: -- Подзадержалась малость, Тома! К судьбе назначенной спеши, Уже судьба в столице, дома… Поэма третья. Саша Иваненко… Экзамен по английскому. Абитуриент - Смирнов – перед началом немного для храбрости выпил, так, бутылочку. Вытянул билет: " Английские глаголы». Сел за стол и сразу заснул. Проходит час, другой, третий... Преподаватель видит, что заснул человек от усердного труда, надо бы разбудить и спросить по билету – последний-то абитуриент остался. - Смирнов, Вы будете отвечать? - Yes. Ok. - Так, скажите мне, как будет на английском «идти», «ходить» и «гулять»? - Ну-у-у-у-у, М-м-м-м-м, Э-э-э-э-э... - Вы хоть что нибудь знаете? - Yes. Ok. - Да Вы наверное выпили?!!! Так скажите, если это так!!! - Yes. Ok. I have drank Smirnoff vodka!It was excellent! - Гляди-ка, наши вкусы схожи! Вам тоже «excellent»(«отлично»)! Из студенческого фольклора Две трети суток – и Москва! Метро везет на Юго-Запад – «Проспект Вернадского»!… Едва К знакомой «башне» вышел – запах Сирени – словно этот дом Облит цветочными духами! -- А вот и Саша! Славно! Ждем… Попозже телеграмму маме Отбей, мол прибыл, жив-здоров… У тети Тони с дядей Колей Я – дома… Без высоких слов Здесь привечают … Трудной долей Военной, не одним родством Мы спаяны – и нет той пайки Сильнее: в Куйбышеве дом Делили... Продуктовой пайки Несчастной – крохами – детей Спасали .. Голодали… Вечно Та память выйти из сетей Не даст нам нежности сердечной… … Из Новокуйбышевска мне Пришлось уматывать аврально: В один из предпоследних дней Пришла открытка, мол, формально Я приглашаюсь на журфак Московский – экзаменоваться… Ведь я работаю ж… Никак Без той бумажки не сорваться… В отделе кадров фронтовик С фамилией геройской – Жуков Открытку принял... -- Я бы втык По первое число, настукав Начальству тоже по шеям, Им выдал щедро за задержку… Ну, ладно, мы в Поволжье… Нам Хватило бы и суток, резко Сорвавшись, не попасть впросак… А тем, кто, например, в Приморье?… Ленивы москвичи… Журфак – Не исключенье – прямо горе! Ведь нужно все оформить, так? И вещи подсобрать в дорожку… Добро! Я помогу. Журфак Штурмуя, Саша, неотложку В моем, считай, нашел лице – Езжай спокойно и – ни пуха! Не беспокойся – на прицел Твердыню ту штурмуя, духа Солдатского не растеряй… Я, что положено, улажу… Солдат!… Такого хоть стреляй, Хоть режь – но ни на каплю даже Не подведет, раз обещал… Таков и Поликарпус Хуго – Фотограф из газеты… Дал Аппаратуру… Ради друга Готов и жизнью рисковать… Он, фоторепортер военный, Мне снимки отгравировать Сам взялся… Медленный, степенный, Не только мастерски снимал – И агрегат гравировальный Никто, как он, не понимал – Был резчик Хуго – гениальный. Ведь мало ракурс отыскать – Чтоб снимок восхищал в газете, Картинку отгравировать – Задача – и сюжеты эти, Чтоб на журфаке впечатлил Искусством фоторепортера, Мой друг в металле воплотил… Ну, разве Саша не хитер, а? Идею поступать в Москве Отнюдь не все с энтузиазмом Воспринимали, с кем в родстве Был, с кем учился… С прежним классом Элитной школы номер три Я не дошел до аттестата… (Забыл – часть первую смотри – В предшествующей книге – там-то Во всех деталях излагал, Как, брату Юре помогая Стать медалистом, сам пахал, В «вечерке» знанья постигая…) Но с классом дружбы не терял. Я с ними выпускной отметил… Потом мой класс столицу «брал», Да неудачно… В классе дети Элиты местной… А рвались Тогда все в «физики»… Всем классов В Москву, конечно, подались – И вспять все возвратились разом… Прошло затем шесть полных лет: Служил – работал – по газетам Статейки слал… И тут – привет! В студенты захотел! «С приветом» -- Решили многие из тех, К кому Москва была сурова… Едва ль кто веровал в успех И из родни… -- Нет, право слово, -- Чудишь! – тревожилась сестра, С кем тоже планами делился… -- Не мальчик, жизнь понять пора. Иди в вечерний вуз… -- Лариса Желала, ясно, мне добра: -- Работаешь, учись вечерне – Глядь – попадешь в инженера… Не глупо ль – поперек теченья? А мать: -- За юбку не держись, -- Свое привычное присловье Напомнила… -- Твоя, сын, жизнь – Сам разбирайся в ней… Любовью И мудростью наполнен тот Совет, что с виду отстраненным, Казался… Маминых забот Мой выбор не снимал, бессонных… Ну, вот -- в Москве… Привет, журфак! Прими вдогонку документы. Вот паспорт, вот я сам, чудак… Не поздновато ль мне в студенты? -- Когда экзамен первый? Где? Что брать с собой? Нет, общежитья Не надо… Вилкой по воде Судьбы расписаны событья… Мне много легче, чем другим: У тети Тони с дядей Колей И стол и кров… Я там -- своим Сердечно принимаем… Холей Такой всестранно окружен, Что даже чуточку неловко… Я в одеянье – не пижон. А вот опрятности сноровка Во мне воспитана давно… И ежеутренне рубашка… Мне отутюжена… Одно Уж .это… -- Тетя Тоня, глажка К мужским относится делам… -- Ты, вот что, не встревай, племянник! Учись, а остальное нам Доверь… Учеба, чай, не пряник… Я в Белокаменную брал Одни лишь четкие конспекты, Книг не привез и, в общем, прав: Посредством тшательных инспекций, Соседей, значит, обежав, А дядя с тетей с ними в дружбе, Комплект учебников собрав И книг, к «литературе» нужных, В финальный заступил этап Экзаменационной гонки… Осталась пара дней… Итак, Сижу на лавочке в сторонке, Сирень дурманит и пьянит, О чем-то воробьи судачат… Над ухом черный шмель звенит, Нашептывая мне удачу… Недалеко аэропорт… С бетонки внуковской взлетая, Над головою каждый «борт» Несется, кроны прибивая И в вышине оставив след Своей струи инверсионной Напоминаньем давних лет, Что я из авиационной Семьи: и мама и отец, И тетя Тоня с дядей Колей, Крепили, не щадя сердец, Страну, воздвигнув в чистом поле, Завод, откуда понеслись На фронт крылатые машины… Их подвиг чтя, дерзай, учись Достойно зрелого мужчины… Считаю – повезло мне в том, Что был – представьте – обучаем Литературе – мужиком, Что в школе нынче не встречаем. А в третьей школе, в основном, Учителями – лишь мужчины, В чем объяснение найдем – Пожалуй, нет иной причины, Того, что школа та была Иных престижнее и лучше… Пример – словесник… Мне вошла Его наука в душу… Случай Грядет – на деле подтвердить Эффект мужского обученья … Маленько можно подучить – И на экзамен… Кстати, чем я Был от природы наделен, А живописью смог направить – Дар Господа – щедр к Саше он: Фотографическая память. Она же проявлялась в том, Что не отыщется ошибок В моих писаньях… Ну, пойдем! Не наблюдается улыбок На лицах в замершей толпе С утра пришедших на закланье… Готовы, вижу, претерпеть Все, точно пытку, испытанье… Невроз усиливает страж Суровый – в милицейской форме, При пистолете… Жуть, мандраж Колотит всю толпу… Покормит Гипертонию та толпа… Вот нас ведут через дорогу – Заколотило всех… Труба! Кто шепотком молился Богу… А я спокоен. Всю мою Храню науку в черепушке. Легко, что надо, достаю Оттуда… Вот, к примеру, Пушкин… И тотчас, словно наяву Передо мной – незримо -- книга – Читай, цитируй… Позову – Приходит Маяковский мигом – И раскрывает предо мной Любую из «партийных книжек»… Проблема – что бегут толпой Идеи… Из толпы мыслишек Порой непросто выбирать… Но навык, в общем-то сложился, Когда статеечки писать Я только начинал – учился Отсеяв весь словесный сор, Сосредоточиться на главном… Прогнав идей бессвязный хор, Пишу о радостном, о славном… Два дня как с поезда – и вот – Пишу… Выводит буквы «Parker» И вдохновение зовет, Подъем душевный… Без запарки -- .Иных уж спазмами свело, Но, как всегда каллиграфично Мое любимое стило – Купив – потратился прилично, -- Мой «Parker» черный, в серебре, Удобный, коль писанья долги – О зле выводит и добре, О чести и солдатском долге, О том, чему готов служить, Как в откровенье свыше, веря, О тех, с кем довелось дружить, Служить под алым стягом… Время Взывает к ясности в мозгах И переосмысленью сути… А за окошками – Москва, Стена Кремля – и не забудьте: Еще у нас в душе горят Даманского огонь и Прага… И многих, что сейчас творят, Солдатская простая правда Здесь вдохновляет, как меня… На Маркса, 20, в зале пишем, Где стены старые хранят Дыхание великих… Дышим Мы с ними словно в унисон… Здесь вдохновляют даже стены… Мы – пишем – в МГУ! Не сон? Оплядываюсь, спрыгнув с темы: Знакомец новый у меня -- Вот -- в стороне -- Георгий Зайцев, Секунды быстрые ценя Сосредоточенно вгрызаться В свой продолжает «репортаж» О жизни – так окопы роет Пехота на переднем – раж Понятен – безоглялно строит Солдат свой «шанец»… Узнаем Легко друг друга по повадке, По выправке – здесь бой ведем С судьбой – с нее-то взятки гладки… Вот рядышком еще боец – Как будто пишет донесенье Из боя грозного – сердец Огнем пылают сочиненья… А я… Но если лет с пяток Поупражнялся в репортерстве, Понятно, проще мне… Итог – Написан мой «трактат»… В упорстве Не остывая, черновик Перебелю предельно чисто И аккуратно, как привык… Ну, в общем, все… Довольно быстро – Писал, перебелил и сдал – И выхожу на свет – уверен – Ни в языке не подкачал Ни в содержании… Намерен В саду под стенами Кремля, Что Александровским зовется Присесть, подумать… О-ля-ля – Еще один сюда несется – Тот парень, что писал, как плыл Под полной выкладкой в тревоге, Хоть сдал, но, видно, не избыл,. Глаза насуплены и строги… Со стороны смотреть – смешно… По сути – так гипертония Себя являет – не кино… Ну, отвлеку… Стою в тени я… Не замечая, мчит… -- Куда Несешься – не притормозишь ли? Закончил сочиненье? – Да! -- А вот и нет, поскольку в мысли О нем, любимом, погружен… Ну, познакомимся, товарищ? Как кличут-то? – Солдат Семен! -- Мне хоть полчасика подаришь? Поговорили – и сошло С лица солдата напряженье… Пообочь все в саду цвело, Прещедро услаждая зренье И обонянье… -- Ну, пока! Кому – куда? Я на автобус… -- В метро… До встречи! Вот – рука… Да подтянись, солдат, не горбись… Пришел с экзамена домой – Соседка, тетя Катя кличет: -- Санек, сегодня день грибной – Давай-ка съездим за добычей В Картмазово – народ везет Оттуда полные лукошки. И нам, возможно, повезет – Мы для жарехи иль окрошки Грибочков свежих наберем… Поехали… Минуток двадцать – И лес… Не рано… Но бредем… Ложки, полянки… Наполняться Грибками Катин кузовок Пошел, а у меня – порожний… -- Имеется секрет, Санек: Да не руками, осторожней, Не то подставишься змее – Возьми вот лучше хворостину… Грибки не всюду на земле Хотят расти и я, как сыну, Открою бабушкин секрет: Где «ведьмино кольцо» заметишь – Там есть грибы, а рядом – нет… -- Понятно, вроде, только… эти ж,… Как вы назвали… кольца… где? -- Ну, ведьма свой запас не прячет – Они – вокруг, они – везде… Вот островок травы… -- А, значит – Вокруг – проплешина – кольцом? -- Ну, здесь поможет хворостинка … А вот и мы – к лицу – лицом… -- Что – подосиновики? – Сынка, Ты аккуратненько ножом Срезай, не обижая ведьмы, Тогда нас выпустит с добром – Не навредили лесу ведь мы… Часок – и с полным кузовком Я тете Тоне доложился… -- Ну, мы не пропадем с Саньком – Какими чудными разжился Грибками – это, Саша, знак: Так каждый завершишь экзамен С оценкой полной – там, в верхах Все видят зоркими глазами… Ну, ужин, ясно, был грибной – Наперебой меня хвалили… Я в этом доме был – родной, Со мной все радости делили И старшие, и брат с сестрой… -- Спасибо, тетя Тоня! Вкусно!… Пойду в кино… Ну, кто со мной?… -- Сходи… Ильич сказал: «искусство – Кино – важнейшее для нас»… Кинотеатрик летний рядом… Закат над городом погас И я экран буравил взглядом Фильм был, понятно -- никакой, Но для меня здесь изначально Был смысл совсем, совсем другой: Дать близким роздых… Хоть на час, но Побыли б без меня… Домой Явился поздно… Ключ в кармане… Диванчик приготовлен мой – В душ – спать!… А толстыми томами Займемся завтра… В шесть утра Мне дядя Коля пел побудку. Ему – на свой завод пора – Мне – за учебники, как будто И я на смену заступал… Мой дядя – мастер по металлу. Его сам Брежнев награждал От дяди, в общем-то немало Космический размах страны (Я вовсе не шучу) зависел: В академических НИИ Расчеты, но ведь не из чисел Сооружа.ют корабли, Не академики детали Вытачивают, чтоб могли Собрать их, чтоб потом летали… В объединении «Союз» -- Надеюсь, что известно имя? Мой дядя – мастер… Не боюсь Предположить, что между ними, Меж теми, кто на том служил Космостроительном заводе, Лишь лучшие… Мой дядя жил Несуетно… Часы проходят, -- А я – в сиреневых кустах, Летит страница за страницей… А надо мною в небесах Проносятся стальние птицы И я – мечталось – самолет Высокого, как те, полета… Журфак – аэродром… «На взлет!» – Я жду команды – и всего-то Осталось мне недолго ждать… В кустах нашел меня брат Юра… Мы вместе вновь! О чем мечтать Не мог! Нет, право, жизнь – не дура! Он так нарочно подгадал, И вот – на практику в столице Удачно в эти дни попал! Ну, здорово! Удача длится… Он завершает свой физфак – И мне о жизни ленинградской Рассказывает вкусно так! А я под излученьем братской Его восторженной души, Весь наполняюсь новой мощью… Ты, мощь духовная, круши Препоны к цели – и воочью Да убедимся – в сотый раз, Когда мы вместе – все барьеры На свете – не удержат нас… Позднее приведу примеры… Выходим поутру вдвоем, Я с братом – радость меж глазами!… Нам по пути… И вот, идем: Он в свой НИИ, я на экзамен… Экзамен – тоже мне!… Смахнул В два счета, кто бы сомневался – «Пятерка»! На порог шагнул – И Юрий! Как здесь оказался? -- Явился, чтоб поздравить. Рад… -- Как вызнал? – Ну, бином Ньютона… -- Нет, правда? – Брат я иль не брат? Увидев, сразу понял: точно – Отличник! Ладно, молодцом! Пойдем-ка… Поощренья ради К искусству графики лицом Поворотимся нынче, брате… Да, знает Юрий, что бы мне Служило верным наслажденьем… И вот мы ходим в тишине, Друг с другом делимся сужденьем… Со мной – и он поднаторел, А в северной, видать, столице Немало ярких посмотрел Брат выставок хороших… Мнится, Что в чем-то обошел меня… Студенчество сказалось в брате: Похоже, не теряя дня, Себя он строил в Ленинграде, Как личность – и отлично!… С ним Гуляли допоздна по залам… Любимов вспомнился… Ценим Наставник был, что мог глазами Деталей столько уловить И точным передать рисунком, Что фотокоров удивить Способен опытнейших… Сухо И точно лишь карандашом Орудовал без напряженья… А поглядишь – как хорошо! Детали и порыв движенья Искусно отображены… Здесь в Академии художеств Его б рисунки быть должны Средь лучших в СССР… Убожеств, Как водится, попало в зал (За взятку или как?) немало… Будь я в жюри, я б, точно, взял Любимовских работ пол-зала… Замечу: принят и братан В дом тети Тони с дядей Колей Сердечно, искренне, хоть там -- Битком… -- И что -- чужие, что ли? Как говорится, в тесноте, Но, слава Богу, не в обиде… И в дни ответственные те – Мы с братом – вместе – в лучшем виде… Он – в свой загадочный НИИ Утрами – где в командировку Приборы паковал… Мои Маршруты сочетая ловко С его – утрами на журфак, На консультации являлся… Тут мне пакет… Откуда? Как? Друг Хуго не подвел… Сказался Тут договор прощальный наш… Вот – вдоль и поперек страницы – Гигантский фоторепортаж О городе моем – в столице… В день консультации принес В приемную – прошу дополнить Мое досье… -- Новье, с колес… -- В чем смысл мистический: напомнить Хочу столице – в честь нее Я с городом моим простился. Пусть приношение мое Зачтется тоже… Появился На консультации… Здесь всяк Соломки подстелить старался… Уверился, что я впросак Не угожу – да просчитался… Случайности нас могут сбить С удачи – и пойдут изломы. Знать, где б соломки подстелить, Ходили б с кипами соломы… Пришел ответственнейший из Экзаменов – немецкий – ужас!. Всех загодя бросает в шиз – И зря – ведь так гораздо хуже… А мне же дрейфить ни к чему, Я, как всегда, в себе надежен – И не без оснований – тьму Немецких книг прочел – и должен Экзамен без помарок сдать… Доехал до «Библиотеки», На станцию… Проверю – хвать! – Где, дескать, паспорт… Знать, потехе Тут бесы предались -- рукой Я зацепил любимый “Parker” – И он -- внизу… Я был такой, Что мог и сигануть в запарке На рельсы следом за моим Стилом, читайте – талисманом… Ну, видно, Господом храним, -- К дежурной побежал… -- Не стану Я из-за ручки рисковать… -- В ней вся моя судьба, спасите! -- Ну, что поделаешь? Видать, И вправду дорога… Учтите: Сумею зацепить крючком – Удача! Нет, -- не обессудьте… Показывайте, где… Идем… Она – с крючком … А мне по сути Уже б пора и заходить На тот экзамен в горстке первых… Не так-то просто зацепить… Пытается… Я весь – на нервах… Соскальзывает “Parker”… Вот, Захвачен… Не дышу… И плавно Она мою судьбу несет… Ну, донесла… -- Спасибо!… Славно: Еще попробую успеть… Помчался… Еле отдышался… -- Придется, парень, ждать, терпеть – За нами стой! Вот, провозжался! А абитуриентов в дрожь Бросает… Кто-то «пальцы держит»… Тут хоть ворожь хоть не ворожь – Чему-то научились, Herr, же! А нет – никто не виноват! Народ все ведает… Судачат: -- Там у окошечка сидят… К ним попадешь, считай… -- Удача? -- Кранты! -- Миньковская сама… -- Кто, Ганна Павловна? Свирепа! -- Подстать Чуваева… С ума Сойдешь -- и ощущаю, «репа» Слегка гудит у от этих слов… Тут аспиранточка выходит: -- Ну, заходите, кто готов… И я, как самый смелый вроде, Шагаю… Пан или пропал! -- Сюда, пожалуйте, к окошку… Две дамы – это трибунал… Настраиваюсь понемножку… -- Смелей! Распахнуто окно… Стол… Пепельница вся в окурках… Полуподвал… Сказать – темно – Неточно… Темновато… Шкурка Затрепетала… На одной – (Миньковская, наверно) – платье Красивое – цветы весной – Воздушной ткани… Ну, наладьте, Что делать – указаний ждал… Мне предлагают взять билетик… Какая разница? Ну, взял… -- Читайте, чтоб потом ответить Могли на наш любой вопрос… Я бросил взгляд – и рассмеялся: Хоть текстик вправду был непрост, Но я в той теме разбирался. А тема: как, мол, Пьер Кюри Эксперименты Беккереля Наследуя, с женой Мари В них необычное узрели… Мне вспомнилось: когда мой брат, Физфак штурмуя в Ленинграде, Был книжек, может, сто подряд, Обязан прочитать… И ради Его успеха, чтоб помочь, По ядерным проблемам томик Я, взявшись, прочитал за ночь – И Юре изложил… Знакомых Вопросов слабый пересказ – В немецком тексте… Два-три взгляда – Все ясно! – Можно? – Что у вас? -- Готов ответить … -- Ну, бравада Поможет вряд ли здесь.. Прошу… Так, прочитайте текст сначала… Читаю четко, не спешу… Старательно, чтоб речь звучала, Как у моих учителей (Вновь обратитесь к первой книге)… Экзаменаторшам милей Мой выговор… -- Поди, из Риги? Из прибалтийских немцев? – Нет, С Поволжья… -- Ну, тогда понятно, Откуда ваш язык… Сюжет Слегка абсурден… Знать, превратно Я понят… Ну, да все равно… Пошли вопросы… Я охотно По давней книжке шпарю… Но Их только раззадорил… Плотно Прессуют, ясно: важно знать, Где эрудиция лингвиста Моя кончается… Видать, Не так и много тех, кто чисто Способен «шпрехать» в наши дни… -- Ну, ладно, в физике вы дока… (Видать, устали и они)… Еще нам расскажите только, Как провели вчерашний день… Вот здесь их ждет сюрприз убойный: Брат Юрий выстоял – не лень! – Полдня под солнцем, но довольный Принес билеты: -- Все, хорош! Всех книг не прочитаешь, баста – Поедем в Малый!… -- Ну, даешь! И вот вчера по воле брата В театр из Мюнхена пошли… «Разбойники» – спектакль роскошный По Шиллеру… Как искры жгли Чеканные стихи… Дотошны Экзаменаторши… Опять Пытают, чтобы знать уж точно, Как много я сумел понять… А я перед спектаклем срочно Успел “Die Reuber” прочитать – И было, в общем, все понятно… О Шиллере потолковать? Пожалуй… Самому приятно… -- В театры ходит… Ишь, пижон! А нам билетов не досталось… -- Возможно, и газетки он Немецкие читает?… В радость Ответить: мол, читаю, да – «Берлинер Цайтунг» -- по подписке И «Юнге Вельт»… -- Ступай туда И подожди за дверью… Писки Тех, кто под дверью ожидал, С моим усилились явленьем… -- Велели подождать… -- Не сдал! Решили все и с сожаленьем Посматривают… Да фигня! Не ведаю, о чем рядили Экзаменаторы… Меня И в хвост и в гриву обсудили… Тут аспиранточка… В руках – Листочек мой, а в нем – пятерок! Кто в коридоре жался: -- Ах! И зависть потекла во взорах… Мне – аспиранточка: -- Сейчас Ступайте к кафедре военной. Майора Чикишева -- вас Послали, чтобы непременно Увидели … --Зачем? – О том И потолкуете с майором… Приказано послать бегом… Несусь подвальным коридором… Выходит – стройный, весь в ремнях: -- Я -- Чикишев… Меня послали… Берет «зачетку» у меня… -- Ну, Иваненко, коль завалишь Историю, я сам убью! Нужны мужчины с крепким «дойчем»… Пожалуй что судьбу твою Солдатскую еще продолжим… Понять мне было не дано, Что этим подразумевалось, Да было, в общем, все равно… Последнее звено осталось… Подумалось, что Юра, брат, Пожалуй, возвратил с лихвою, Мою поддержку… Просто – клад, Сокровище, что он со мною… С театром тоже угадал… И страхов с ним, как не бывало – И в каждый мой высокий балл Добавил Юра два-три балла… Я, в свой черед, помог ему Приборы для командировки Свезли мы на вокзал… Кому Доверить? Кто другой, неловкий Случайно б ящик уронил… А каждый тот прибор – в две «волги» Ценою обозначен был… Вдвоем в метро возили… Долгий Потрачен день – туда – сюда: Из института – на Казанский… Уронишь ящики – беда! Да уберечь от хулиганской Попытки навредить, толкнуть – В Москве встречаются порою И те… Не в них, понятно, суть… Но умотались мы, не скрою… Не жалуюсь – иль не мужик? Приборы – в камере храненья Поедет Юра в Геленджик За атмосферой наблюденья Физические проводить… Похоже, Юрина программа Меня морально подкрепить Исполнена… Спокойна мама -- Не подкачали сыновья, Достойно помогли друг другу… И впредь, уверен, он и я, Любую жизненную вьюгу… Вдвоем осилим без труда… Нет, не случайны совпаденья: Его Господь послал сюда, В чем и на каплю нет сомненья… Ну, в общем, я не завалил Последний – что распространяться? Конечно, подрастратил сил… Прощаюсь… Надо возвращаться – Еще недельки хоть за две, За месяц – получить зарплату… Да, славно пожилось в Москве – Спасибо родичам – и брату… -- Спасибо, Юрий! – Близко цель… -- Спокойно! Вместо талисмана – Как эстафета – мой портфель. Пять лет с ним хаживал… Немало Усвоил физики… Теперь Пополнится образованьем Гуманитарным… Он, поверь, Рад послужить со всем стараньем… Ну, все – разъехались… Опять Мой Новокуйбышевск – и мама… Москва – как сон! И вспоминать Так сладко и светло… Программа, Намеченная мной, была Там осуществлена детально… Но в душу мне и грусть вошла… Тот трудный месяц – капитально Внес изменения в судьбу… И я догадываюсь: знаки Сулят мне трудную борьбу, Причем, не только на журфаке… Поэма четвертая. Груня Васильева Вступительный экзамен по истории. Сдает абитуриент со связями и купивший экзаменатора. Вопрос: А не с 1941 по 45 гг. ли была ВОВ? Ответ: Возможно вы правы... Сдает абитуриент со связями. Вопрос: С какого по какой год проходила ВОВ? Ответ: С 1941 по 45 гг. Сдает абитуриент купивший экзаменатора. Вопрос 1: С какого по какой год проходила ВОВ? Ответ 1: С 1941 по 45 гг. Вопрос 2: Сколько было жертв? Ответ 2: более 40 млн. Сдает абитуриент без связей и без денег - своми силами пытается. Вопрос 1: С какого по какой год проходила ВОВ? Ответ 1: С 1941 по 45 гг. Вопрос 2: Сколько было жертв? Ответ 2: более 40 млн. Вопрос на засыпку: Назовите всех поименно с датами рождений, по возрастанию званий! Из студенческого фольклора -- Журфак! – определил отец. Я это приняла как данность. С ним – перекличкою сердец Общалась. Крепла благодарность К нему с младенчества. За что? За то, что есть, что добр и весел… За то, что я – в него, за то, Что ползая в ногах у кресел, Могла услышать, как его Аркашею, как друга, звали Властители сердец, кого Иные лишь по книжкам знали… Заглядывали невзначай К нам запросто, без экивоков, Когда – на щи, когда – на чай – Встречаться ж надо у кого-то – Андрей, Евгений, Роберт – вы Узнали их надеюсь сразу -- То в пересудах злой молвы, То властью битые, заразу Свободомыслия неся, -- Шестидесятники-поэты… О них рядили все и вся – Неслись, как яркие кометы Над тьмой пространства той страны, Где угораздило родиться С талантом и душой… Ясны, Светлы и вдохновенны лица Гостей – товарищей отца … Кассиль, Андроников и Нилин… Шток, Шкловский… Можно без конца Перечислять… Отца любили… И он писательствовал -- и Был в революционной теме И искреннен и смел… Взвалил Ее «на горб»… Служа системе, Не пресмыкался… Сам любил Своих подпольщиков отважных, Кто в революционный пыл Впал ради счастья всех – не важных Постов карьерных и наград… Журфак, по-видимому, выбрал, Предполагая, что горят Во мне все те же гены… Выдал Писательство в наследство дед, Васильев Николай. Он в Шуе На фабрике трудился… Бед, Невзгод, как блох, набравший, всуе, -- Считала бабка, -- керосин Переводя, марал бумагу… А дед, в плену у тайных сил, Не властен одолеть ту тягу, Что побуждала, карандаш Направив, у окошка сидя, Вести в тетрадке «репортаж» – Дневник… Пример: в окошке видя: Мужик идет, писал: «Мужик Идет, тверезый, вороватый…» Такой вот безобидный бзик Злил Граню-бабушку… Куда там! -- Чего ты, Граня, отвяжись! Ну, хочется, писать в тетрадке. Без этого мне жисть – не в жисть… Без этого – умру… В осадке -- Писательство отца… Отец, «Болезнь» наследственную зная, Сказал: «Журфак»… Решил – конец! Кто б спорил… Я же, дочь родная, Во всем доверилась ему… Отец, член редколлегий многих, Уверен: уж кому-кому, А мне -- отыщется в итоге, Как только получу диплом, В каком-нибудь из ста журналов -- Работа… А что на излом Способна взять судьба, нимало Не думалось… Журфак? Пойдет! Ну, надо рассказать о школе. Уж здесь – кому как повезет… Мне повезло -- куда уж боле! Представьте: Утро. В светлый холл Войдешь – у лестницы парадной – Директор – (вы решили -- зол? Ошиблись! Праздничен -- в нарядной Костюмной тройке)… Ритуал Торжествен (А на стенке – Ленин!): Джентльмен вошедший, хоть и мал, Достойно поклонись, колени Не гни… Тебе в ответ – поклон. Ни наигрыша здесь, ни шутки… У нас достоинство – закон – И общепринятые штучки, Когда учителя вопят И оскорбляют: «Идиоты!» – Немыслимы у нас… Хотят «Макаренки» и «Песталоцци» Воспитывать в любом из нас Взаимо – с самоуваженьем… Я – книксен – и – степенно – в класс… Не знаю, правда, с раздраженьем, Как только справились мои Восторженные педагоги… -- Ну, Груня же, включай мозги! – Подруга мне шипит… -- О, боги! -- Поежатся учителя… Лежат за гранью пониманья Законы Ома, из нуля, (Как из нуля-то?)-- вычитанье! Валентности, котангенс… Ох! Ну, не к чему приладить это – Не дал извилин нужных Бог – И обхожусь… Теперь секрета Не стану делать из того, Что выпускной бы завалила – Не понимала ничего… А Валентина похвалила: Математичка подошла, Увидела, что я в пролете… -- Отлично, Груня! Ты смогла! (Мою растерянность поймете?) -- И отвернулась от стола… Я ж обнаружила шпаргалку… Перепиши – и все дела… Переписала – мне не жалко… Не то б мне не видать добра… Вот так, наукой не напичкав, В судьбу «разбойницы пера» Внесла свой вклад математичка… Не то бы по миру с клюкой Пошла б – а виновата «репка»… …Экзамены сдала легко… Готовилась, конечно, крепко… Год репетиторы меня Дрессировали под экзамен… А сверх того… Ах, не ценя, Жила, что рядом, пред глазами – Катаев, дядя Валя… Вот: Нам задают – «Белеет парус…» К нему – за помощью… -- Идет! Сам пишет о себе… Не маюсь – Его эссе перебелив, Сдаю… А в результате – «тройка»… За аккуратность похвалив, Учительница пишет: «Только – Иное здесь имел в виду Писатель Валентин Катаев…» Несу ему тетрадку, жду… Хохочет, за живот хватаясь… На переделкинской тропе Встречался мне Корней Чуковский… -- Ну, Груня, взапуски? Тебе – Два шага форы – до березки… Он в Переделкине создал Для нас, детей, библиотеку – И драмкружок, а в нем играл Любой ребенок… Не потеху – Имел в виду создатель книг Для детства – лучших и поныне… Последовательно – и в них, В спектаклях детских – он трясине Упорно противостоял Той бездуховности убогой, Залившей, как девятый вал, Детишек, отнятых у Бога… В библиотеке я была Экскурсоводом-волонтером… Все книжки знала и могла Гостей приветить – и с задором Об авторах поведать, с кем Знакома чуть ли не с пеленок… Чуковский думал о ростке Души, мечтая, чтоб ребенок Вовлекся рано в круг творцов, Страсть к потребительству отринув… А праздники его «костров»! Вообразите лишь картину: Июнь… Поляна… Суета… Из сучьев строит пирамиду Союз писателей… Сюда Придут, считая за обиду, Коль часом не приглашены, Аркадий Райкин с Образцовым, Иные светочи страны, Кто может действием и словом, Сердца возвысив, веселить… Никто здесь никому не должен, Здесь каждый волен петь, шутить… И даже коль начнется дождь, он Лишь умножает наш восторг… И в этих хороводах звездных Души взрослеющей росток В кругу талантливейших взрослых Накапливал потенциал… Вступительное сочиненье – О Маяковском… Вызывал Лишь скуку некогда, но мненье Тем необыкновенным днем Я навсегда переменила… Нам задали учить о нем… К подруге топая, зубрила Стихи о Ленине, навзрыд, Со злостью, громко повторяя… Тут тетка рыжая стоит, В упор внимательно взирая. Тот, полный интереса взгляд Меня немало озадачил… -- Так, Маяковский… -- Да, велят Учить про Ленина, иначе… -- Не нравится? – Конечно, нет! -- Зачем тогда читать? – Велели… Да он и вовсе не поэт… -- Кто? – Маяковский! Ошалели Мгновенно теткины глаза… -- Володя? – в голос заорала, -- А кто же он тогда? – Гроза Во взоре явственно сверкала… -- Он был революционер, О Ленине писал поэмы… -- Откуда этот бред, ма шер? -- Так – здесь, в учебнике – и темы Мы эти стали проходить… -- А ну-ка дай сюда учебник… -- Вранье! Не хочешь проводить?… Я с теткой той часов волшебных Немало провела потом… -- А как мне называть вас? – Лиля! Как мы стихи читать пойдем – Из уст ее потоком лились – Я только – первую строку – Она – на память – остальное. К любому, каждому стиху – И поясняет – то, иное, На что лишь намекал поэт… А Маяковский… Маяковский! Те Лилины рассказы – свет Свечи над теменью бесовской, Что всем мешала воспринять Трагедию и боль поэта… И сочинение писать Пришлось, конечно, не «Про это», Конечно, нужно показать Его революционером… По общим правилам играть, Примкнув к писакам-лицемерам, Была научена уже… А что взаправду полагала, О нем – пусть прячется в душе… Ну, на «пятерки» написала И русский устный так сдала… С немецким мне и горя мало… Начну с того, что я росла, Доверенная -- бонне… Стало Фундаментом – общенье с ней -- Врастания в язык немецкий… А в школе сказочной моей Немецкий углубляли резким Увеличением часов – По языку – с начальных классов… Не странно ль – что на «дойч» мозгов Хватало? В наше время массов Уже не к «дойчу» интерес – К английскому… А мне достался По воле папы – и небес Немецкий… В первый раз воздался Наградой лет в двенадцать… Вдруг Трилогию о большевизме(!)… -- Хотим! Да, будут рвать из рук… Причем здесь, герр Васильев, «измы?» Ваш приключенческий роман Захватывает с первых строчек… -- Нет, непохоже на обман… Конверт с тиснением… Листочек – С красивым гербом… В ФРГ Контракт составить приглашают… -- Как, Груня? – На одной ноге Бежала б!… -- Ты уже большая, Поедешь в ФРГ со мной, Как персональный переводчик… А в ФРГ был рай земной Для маленьких сынков и дочек… Я пялилась, разинув рот, На горы разных шоколадок, Игрушек, книжек… Зло берет – В московских книжных выбор жалок – Лишь Брежневым забит развал… Издатель папы, Отто Загнер, Со мной гуляя, кайфовал: Я ела книжки те глазами… -- Чего б хотелось здесь купить? Я, не моргнув: -- Все детективы! Кивнув, сказал: -- Пойдем платить…! Так я надолго классным чтивом Обзавелась на языке… Понятно, что не только «крими» Читала, сидя на «толчке», Но, крепко увлекаясь ими, Я углубляла языки… Была ведь и вторая бонна, Француженка… Пока – мазки, Позднее расскажу подробно… Экзамен… Текстик о войне, Отваге и патриотизме… Ну, несерьезно… Сложно ль мне С моим-то «дойчем»?…В укоризне Экзаменаторша – другой: -- Из списка… Вообще-то знает… -- Текст – сами видите, какой… Считали, что не понимает Девчонка, языка вполне… --Ей дать бы что-нибудь из Гейне… Тут помолчать бы, глупой, мне, Но захотелось брякнуть ей мне: -- Могу из Гейне, Гете… Вот – И шпарю «Фауста» на память… -- Васильева, генуг! Дает Листок… -- Вам «пять»… Все ясно с вами… Так… Все пятерки… Только так Я, школьница, смогу прорваться Сквозь все барьеры на журфак… История… Ее ль бояться? – Она – любимейший предмет – И здесь, поди, сказались гены… Да и билет достался – в цвет: О том, как наши, постепенно, Фашистов перемолотив Под Курском в огненном сраженье, Победой знамя осенив В развернутое наступленье Пошли … Я стала излагать В деталях всю канву событий… Профессор хмур… И не понять, Чем недоволен… С виду – сытый… Перебивает : -- А вполне Уверены, что вами точно Изложены событья? Мне Понятно: требуется срочно Меня, дуреху, завалить… Тогда я, как Гудериана, Цитатами берусь лупить – Скрипит зубами окаянный – И мне рисует на листке: -- Вот курский выступ. Поясните, Где вражьи танки в кулаке, Где наши… -- Здесь и здесь – смотрите: Здесь Прохоровка… Бой жесток… Так немцы шли, отсюда наши… …Тут поднесли ему листок… -- Нет, с вами тут не сваришь каши: Экзамен-то уже идет, А вы все не несете список… Мне ж надо знать, кого… Берет Мой лист оценок… Точно высох – И вдруг улыбкой кривит рот: -- Васильева? – Да, Агриппина… Да что ж я, клоун? Ну, народ! Из списка, что же вы в кретина Меня хотите превратить? А впрочем, знаете прилично… Ну, ладно. Некогда шутить… Оценка честная. Отлично! Что означает: подстелить Соломки для дочурки Груни Решил отец, чтоб завалить Меня остереглись… Не втуне, Как видим был отцовский ход. Не то бы несмотря на знанья Списали доченьку в расход, Напрасны были б все старанья… Ну, словом, высота взята? Нет, сделан шаг за раздорожье, Там, за туманом высота, А это все еще подножье… Но в сердце – радость: МОЙ журфак… А впрочем – есть еще причина… Прости, отец… Не знаю, как… Влюбилась – и другой мужчина Негаданно вошел в судьбу… Околдовал, стреножил душу… Он – старше… На высоком лбу Печать таинственности… Грушу Мгновенно повлекло к нему, Как манит всякая загадка… Безропотно пошла в тюрьму Его объятий – так в них сладко! Сошлись в счастливый этот час Два вектора, два зодиака Мне даже жаль немного вас – Вы – вне любви и вне журфака… Поэма пятая. Петр Паршиков. Петруччьо… ….Корпус только что смонтирован, и теперь в нем хозяйничают отдеочники . Деловитая тишина изредка нарушаетсся негромкой песней, шуткой. Так работают студенты архитектурно- строительного техникума. Это их последняя практика. Пройдет немног о времени, девушки защитят диплом, и новывй отряд специалистов придет на строительство. Будущие мастера и прорабы изучают свою специальность не только теоретически. За время практики они не просто познакомятся с профессией отделочника, но должны освоить одну из специальностей настолько, чтобы работать самостоятельно… И девушки стараются постичь тонкости малярного дела, присматриваются к работе опытных мастеров, выполняют все их замечания. Отделка одной из квартир поручена двум подружкам. -- Ну,вот, Люба, осталось покрасить батареи, и квартира готова, -- говорит Галя Покшяева своей напарнице. -- В той комнате я уже все сделала, -- отзывается Люба, -- переходим в следующую… …Хорошо работают девушки. Всякое дело в их руках спорится. Да и как иначе? Ведь для комсомола этот год юбилейный, а Люба Завьялова и Галя Покшяева – комсомолки и свои трудовые успехи посвящают 50-летию ВЛКСМ. П. Паршиков, электросварщик СУ-5 Первомайского РСТ. Приобщение. Газета «На стройке», 19 сент. 1968 г. …Я строил новую Москву И исподволь в ней также строил Судьбу… Остался на плаву – Облом на дно не бросил… Скроен По прочной мерке: я – казак С закваскою старообрядца, Плюс к этому – матрос, моряк… Мне ль трудностей в судьбе бояться? Четыре года оттрубил, Ходил в далекие походы О чем мечтал и что любил – Кого там волновало? Годы Однако же прошли не зря: Хватило времени для мыслей И, напрямую говоря С судьбою, осознали мы с ней, К чему сформировался вкус, К чему душа располагала – И намечали в жизни курс, А то, что труден – не пугало… Флаг Родины – над кораблем, «Флаг Родины» – газета флота… Радист в походе – королем – Интеллигентная работа. Мы держим связь с Большой землей, С собратьями на океанах… И ревностно следят за мной И замполит: в повадках странных Замечен – к бывшему царю Питает интерес – к чему бы? И спецотдельцы: в ЦРУ Не дал ли знать, что, мол у Кубы Не мыли восемь дней гальюн? Ответственность была – дай Боже! Вам кажется, что я – шалун? Вне службы – да, а так – по коже Мурашки – ну, а вдруг – уснул На миг – команду вскрыть пакеты Пришедшую в тот миг – зевнул -- С приказом запускать ракеты? Но я радист – и у меня И связь – и новостей навалом… Перед начальством не темня, Газеточку материалом Стал наполнять… Берут -- дают… Начальству, в сущности, приятно: ТАМ тоже ведь в расчет берут, Что пресса пишет, и, понятно, Начальство стало поощрять Мою – к писанию – страстишку… Начальству надо показать Сперва заметочку – не слишком Я близко от военных тайн?… А так… -- Даю добро печатать! По радио – тик-так – и там! И тут же – в полосе… Причапать Случалось в Севастополь… Ждут На базе флотские газеты… Листаю… Есть!… И тут!… И тут!… Приятно! А придешь – советы Дают писаке-новичку Коллеги в офицерских «крабах»… И постепенно морячку Понятно: кое-как карябать Неинтересно – перспектив Не видится… Образованье – Преградой жесткой… Посвятив Себя, как мыслилось, писанью, Хотелось не блуждать впотьмах, А самому светить… Но чтобы Не быть дубинушкой в пимах На бале жизни, об учебe Подумывалось вновь и вновь И курс определялся четче. Прошу, судьба, не прекословь, Гримасы вредные не корчи… Ориентиром стал журфак Московский, понималось – лучший… А чтобы не попасть впросак, Придется освежить на случай… Ученье школьное… Мои Былые «университеты» В церквушке начались… Замни Я факты давние, наветы Пошли бы особистам вмиг… Да что скрывать-то – не мошенник, Всю жизнь – примерный ученик… С отдачею всех сил душевных Ученью… Все же осветить Сей факт судьбы, считаю, важно… Придется вспять переступить На тройку сотен лет… Бесстрашно И своевольно на Дону, Вдали от крепостного ига Жилось казакам… И страну Они оберегали с юга… И все ж занозою в глазу Была та вольница дерзавших Царизму показать «козу» И неудержно восстававших, Когда решали приструнить.. Так было «до» и даже «после»… Читали «Тихий Дон»? -- Пленить, Казнить! Да только удалось ли? Не удавалось до конца: Границу-то держали сами – И уходили… Беглеца Легко «с руками и ногами» Включали в гвардию раджи – Испытанные, мол, вояки, В бою любой неудержим – Для войска рождены казаки… …И вновь утоплено в крови Казачье неповиновенье… Ушли от царской нелюбви В чужбину с Дона, на колени Не встав, сподвижники вождя, В тот раз – Булавина Кондрата… От царских милостей уйдя, На клич Некрасова Игната Душою отозвавшись… Шли К Кубани, а пришлось – и дале – К Дунаю… В дельту прибрели, Здесь отдохнули на привале – И порешили возводить Церквушку – крепкой, старой веры, А следом – курени, где жить – Обосновались… «Пионеры» Страдали в первые года, В землянках с козами зимуя… Зато их не достать… Сюда Не простирали власть земную Кровопускатели – цари, Духовную – никониане… Здесь вотчина султана… Зри Ты в суть вещей – и пониманье Коснется, отчего султан Явил свою султанью милость Противникам царя – и там Казачество взросло, прижилось… Неподалеку Измаил, То бишь, фортеция османов… Рос в дельте хутор – и сулил Казакам патронаж султанов Благополучие, расцвет… А в честь вождя назвали хутор Некрасовским… Немного лет Вне царской воли жили… Впутал В войну расклад и хуторян… Когда Суворов шел на приступ, Фортеции дунайской план Некрасовцы, победу быстро б Российский одержал солдат, Фельдмаршалу изобразили… Так, Измаил дунайский взят, Те земли отошли России. Екатерининский Указ Некрасовцам давал свободу, Преследованьем больше нас Не тронув, к новому исходу, Не побуждали… Жил казак, Не зная крепостного права, Конь, шашка, крест, огонь в глазах, Отвага, стойкость, сила, слава… Поименован Измаил Тучковом в память генерала: Градоначальником служил И ревностью дыша, немало Благоустройства учинил Для горожан – уже российских, Чем государеву крепил Державу в сих местах неблизких. Поскольку не мешала жить Казакам власть по их заветам, То рады были послужить Стране, сообразуясь с веком. Пришли с турецкой стороны Некрасовцы-единоверцы И на четыре стороны, Простерли новопоселенцы Наш хутор… Встали два села Некрасовских у стен Тучкова… В них жизнь по двум ручьям текла – Труда и строя войскового. Давалось сорок десятин На брата от казны казакам… Казак – служил. Он посвятил Судьбу – войне… Им, забиякам, Всегда готовым – в стремена, И с недругом на смерть рубиться, Доверила (пришлось) страна Стоять заслоном на границе. И привлекали жадный взор, России чуждых интересов, И без обиняков отпор Давали, из крутых замесов Политиканских выходя, В колоде картою козырной Не были для чужих, ведя Уклад вне строя – тихий, мирный… «Звонарь» Европы, Искандер, Однажды -- бес, видать, попутал, -- Казаков в узел грозных дел Едва, такой-сякой, не впутал. Сподвижник Герцена, послом К некрасовцам пришел Кельсиев. Добром приваживал и злом Войнушку развязать с Россией. Лишь ухмылялись мужики… И вправду – не было печали… Посол отъелся в три руки – И – с чем приперся, с тем отчалил. Во время южной ссылки был В гостях на хуторе и Пушкин, Со стариками гомонил, Отведал наши постряпушки… А вот вождю большевиков, Чтоб возгорелось всюду пламя, Казаки помогли… Дружков (Но это строго между нами) С другой имели стороны – Румынской – батюшки-Дуная… На лодке – ночи здесь черны, На весла мощно налегая, Везли с румынской стороны (И там – некрасовские села Стоят поныне – старины И веры истинной престолом. -- Такой удаче нет цены! ) В Россию – «Искру» – нелегально… И предков доля есть вины -- Заслуги в том, что кардинально Россия вляпалась в марксизм Сломав уклады вековые – Необъяснимый пароксизм, Сон разума, ярмо на вые… -- Устои прежние круши! Прапрадед мой, Мартыныч, Дмитрий Той контрабандою грешил, Тот, мнилось, промысел нехитрый -- Сооружал тюрьму души, Откуда рвемся мы, потомки… Из первых схваток вышел пшик… Разочарованный «Потемкин» Ушел в Констанцу, сдался в плен… Зачинщики той заварушки Пришли к некрасовцам… Жалел Их, беглецов казак… К cтарушке То там, то рядом на постой Матросов пораспределели, А любопытствовал кто – «Свой!» – Не выдали, не погубили… Затем война. За ней – октябрь Вся жизнь в тартарары летела… Король: -- Румыния хотя б От свалки что-то поимела… Пока России недосуг, Румыны явочным порядком Хватают придунайский юг, Кусок-то жирным был и сладким… В сороковом великий вождь Прикрикнул грозно: «Ультиматум!» – Румыны уползают прочь – Советы начались… Куда там! Отечественная война! И вновь сюда пришли румыны… И я родился… Времена Не выбирают… И ранимы Мы горькой памятью о той, Отечественной и кровавой… О той похлебочке пустой, Которую делили с мамой, Как зверствовала против нас, Казаков, русских -- сигуранца… Да не об этом мой рассказ… По счастью, хоть не побирался – Отец рыбачил по ночам, А был на то запрет жандармов. Война -- дамокловым мечам Не знает счету… Благодарно Помянут будь здесь и румын, Предупредивший: ждет концлагерь В призывном возрасте мужчин… В румынском, знаете, ГУЛАГ’e Не лучше, чем в любом ином… На лодках ночью до Одессы Пошли Дунаем – белым днем Схватили бы румыны-бесы… Однако и у наших «Смерш» Не проявляет к ним доверья… Послали немцы, мол, чтоб меж Защитников скрываясь, зверя- Фашиста ночью, например, Впустить с оружием в окопы… В Марийскую АССР Некрасовцев увозят, чтобы Подвергнуть их проверке… Там На много месяцев застряли… Но челобитные властям Услышаны. И вот – призвали. И вот они вступают в бой, Жестокий бой под Кенигсбергом С врагом жестоким и судьбой Не всем назад к дунайским вербам Из боя выйти суждено… Здесь брат отца падет геройски, Стефана ранят в ноги, но Страдая в лазаретной койке, С фашистом жаждал биться вновь, Свой вклад в победу умножая, Отмщеньем лютым – кровь за кровь, А смерть за смерть – врага сражая… …Воздам Всевышнему хвалу За то, что не под немцем были… Давно остывшую золу В печи – зачем? – не ворошили, А все же выжили… Потом Встречали хлебом-солью наших В сорок четвертом… Я о том Уже и помню что-то… Чаши, Конечно, полнились вином… И, гнавший немцев прочь, на запад Пришел домой отец… О нем Охотно вам составлю рапорт… Мой батя, Паршиков Стефан Рыбак, причем, не ради хобби – Пяток плотвичек на кукан – А профи наивысшей пробы – Артельный парщик, то есть, тот, Кто пару – поплавок с грузилом Весьма искусно подберет, Чтоб сеть, не путаясь, скользила, А рыба шла в нее и шла… Понять нетрудно, эта должность Семье фамилию дала… Пока еще была возможность, Еще четверку злых коней Отец, казацкой славы ради Держал и холил… Позже мне, В колхозной разыскав ограде Их дозволялось забирать И уводить на луг – в ночное: В Дунай их заведя, купать, Пасти – их отпускал со мною, Уверенный – не пропадут, Колхозный конюх, понимая: Свое (хоть в прошлом) сберегут… Колхоз назвали « Первым мая…» В конях казаки знали толк Ведь полагалось по сигналу С конем, ружьем и шашкой в полк Являться со своими… Шало Джигитовали с малых лет, Как циркачам не снилось даже… И не обманешь наших, нет, Подсунув клячу при продаже… Некрасовские старики, Предания хранят поныне О давнем споре: чьи коньки Резвей и лучше всех… В гордыне Устин, мой прадед, выпив ковш, Настаивал, с любым поспорит, Что, дескать, лучше не найдешь Его коней … В хмельном задоре Поклялся, что на жеребце, Перенесется чрез овраги… Конь несся птицей, но в конце Итогом горьким той отваги Была смерть прадеда… С коня, Качнувшись, под откос сорвался… Вот горе! Не прожив и дня, Не приходя в себя скончался… Устину было тридцать три… И пятерых сирот растила Прабабка… И в расчет бери, Какая в ней таилась сила: Всех воспитала… Всем совет И в старости давала дельный – Жила-то сто шестнадцать лет… Казак и кони… Здесь отдельный Рассказ, уж если вспоминать… Я был в Некрасовке прославлен, Тем, что по гриве залезать Мог на коня лет в пять… Но к сабле, К казачьей, то есть, шашке, власть Уж казачат не допускала, А без нее джигитовать Неинтересно – смысла мало… Потом коней отца в колхоз Забрали… Казачок Петруша – К коням тянуло – пешим рос… Ведь вот как – растравили душу… Но впрочем я еще потом К конюшне прибегал колхозной И – конюх позволял – верхом К Дунаю ехал ночью звездной, Где чистил, отмывал коня И угощал его черняшкой И в детском сердце у меня Обида отзывалась тяжко… А батя мой всю жизнь в другом, Колхозе (понимай – артели) Трудился, да и ныне в нем – Рыбачьем – при любимом деле… Я начинал свой путь земной Под властью короля Михая… Не церемонились со мной Его опричники, пихая Детей казачьих в школьный класс, Где обучали на румынском… Здесь церковь выручала нас: При ней кружок детей. И мы в нем Писать учились и читать Церковные вначале книги, Слова молитвы понимать – Ученье начиналось с них и Старик-казак Борис Попов Нас приохочивал к ученью Торжественным величьем слов Любовью к вещему значенью. Язык церковных литургий Мне памятен с тех пор поныне… В шесть лет едва я не погиб – Опять прошел по Украине Безжалостный голодомор. В чудесном, благодатном крае, Не знавшем пустоты комор… Иль рыба кончилась в Дунае? Пришел колхозный коммунизм, Лишивший к жизни интереса И права на простую жизнь… От «социального прогресса» Погибли сверстники-дружки, Что тоже вырасти хотели… В их память свечечку зажги – Болят поныне те потери… Замечу: церковку у нас В селе не закрывали вовсе… При ней открыли вскоре класс Как принято везде – под осень – Советской школки… Первый шаг К ученью – в освященном доме… Еще далек – далек журфак… Однако подчеркну, что кроме Лишь иностранных языков, Иному обучали крепко… И строки пушкинских стихов В мозгу удерживались цепко… (Я, кстати, в церковь-то ходил, Воспитан в уваженье к вере. На клиросе пел в хоре, был Обучен певческой манере…) И алгебра легко далась… Историю люблю поныне… Короче, школка та велась Умело… Думою о сыне Отца морщинило чело: -- Семь классов кончил, как ни жалко, А надо покидать село – Доучиваться…. Погонялка Тебе по жизни не нужна… Сам понимаешь: без диплома Сегодня парню грош цена… Я сделал первый шаг из дома… Дунаю все ж не изменил, Меня привел фарватер верный В мой первый город – Измаил Рабочим на завод консервный. Сельчанин – сызмальства в трудах… И на заводе я замечен, Пацан в подростковых годах, Тружусь по-взрослому – и нечем Иным заполнить вечера, Как только страстною учебой… Забота с батина чела Мне на чело вскочила, чтобы Мне с рабского подняться дна До относительной свободы, Стезя имеется одна: Учебе вечера и годы Без сожаления отдать И, слабости не допуская, Мозги усердно напрягать, Их книжным знаньем наполняя… В итоге -- дали аттестат, Что всех в районе Измаила (Директор был особо рад) Невероятно изумило… -- Ну, если ты учебе гож, Здесь есть и наши интересы: С путевкой заводской пойдешь Для нас учиться в вуз Одессы. Короче: едешь в институт… И вот я в удивленьи сильном: Вчера бы там, а нынче – тут – В Одесском, значит, холодильном -- Студент – на лекции хожу, Башку ломаю сопроматом… От озарения тужу, Что инженерству чужд, но матом Мое открытие встречал Директор – личным оскорбленьем Мои попытки принимал С ним поделиться откровеньем… Он требовал: -- Учись, казак! Все знают: тяжело в ученье – Терпи… Терпел, но все – никак! Закончилось мое терпенье… А в мире дело шло к концу Вселенской атомной погубы: Мы с Штатами лицом к лицу Друг против друга из-за Кубы, Сказать здесь можно и точней – Всем памятен карибский кризис – Ракеток ядерных на ней, Советских – в клинч вошли – сцепились… Готовы нанести удар, Убийственный для всей планеты… Все в небо пялились – ну, да, А вдруг уже летят ракеты?… А я и этот институт -- В похожий угодили кризис. Понятно, мне не место тут… Директор зол: -- Чи вы сказились? Нехай доучится Петро! Сказал – и будет инженером! Как с Кубой – наломаем дров… Тут и пришло, каким манером Карибский кризис применить, Чтоб свой им разрешить мгновенно… В военкомат: -- Хочу служить, Мол, стыдно мне ходить степенно На лекции, когда накал Страстей уже у катаклизма… -- Вот если б каждый понимал, Как ты, свой долг патриотизма! А как воспринял мой зигзаг Директор? Сам, поди, доволен: Достойно поступил казак: В час кризиса, как честный воин, Пошел служить – заводу честь! Раз так, то можно примириться, Что бросил вуз – и вправду есть Дела важнее, чем учиться – Вот-вот над миром грянет гром… Но мудрый Анастас Иваныч Сумел конфликт решить добром… Добром, Господь, его помянешь… И вот на мне роскошный «клеш», И ленты, что, как флаги вьются За бескозыркой… Да, хорош! Девчата мигом в плен сдаются! Как из похода приходил – Покруче форменку утюжу – -- Дай увольненье, командир! Уж тут-то я потешу душу! А впрочем, не ее одну… На Историческом бульваре – Девчат! Считай, что всю страну Здесь встретишь… Девушки в угаре Сюда из разных городов Неслись на нежные свиданья… Ну, а матрос – всегда готов! Считай, с начала мирозданья Всегда к матросу – пиетет У очень – слабой -- половины… Потанцевали и – привет! -- Не хочешь увидать старинный Четвертый, Маша, бастион… Да, да – о нем читала в школе – -- Толстой все описал, как он, Здесь воевал… -- Тогда – тем боле – Пойдем – совсем недалеко… Да, побываешь – не забудешь… Ну, там обнимочки… Легко – Ее на пушечку – и любишь, На историческом стволе Пристроив вожделевшей попой… Такое помнится сто лет! Ах, Севастополь, Севастополь! …Меня военный комиссар – Студента, чуть не инженера И добровольца вмиг послал Учиться… Странная манера Начальников – меня учить! Учились сами бы – да где там! -- Приказ: явиться… доложить – В класс – шагом арш! И все – с приветом! Из этой школы – не сбежишь. В учебке дисциплина – ужас! Полдня ты за столом сидишь, Потом, как сивый мерин служишь – Наряды, муштра строевой, Оружие, физподготовка – Готовят к службе боевой По всем предметам, а головка От напряжения гудит – И видится уже спасеньем Отправка на корабль… Зудит Заняться, наконец несеньем Нормальной службы… Я служил На разных кораблях радистом… Да, в увольнениях грешил… На службе был специалистом, Старался, повышая класс, Что неизменно поощрялось… В часы вне вахты мне, как раз Писать статейки позволялось – «Флаг Родины» открыл для нас, «Писучих» – школу военкоров… Я – в ней. И повышая класс Писания, дознался скоро, Что офицеры, с кем могу, Потолковать о репортаже, Пришли на флот из МГУ, С журфака… Идиоту даже Понятно: зародилась мысль – А у кого б не зародилась? – Журфак? Пожалуй, да! Берись За книжки, Петя, сделай милость! На базе и на кораблях Конечно, есть библиотеки… Беру читать не второпях, Не скуки ради и потехи, Что в сельской школе проходил, В заочной школе в Измаиле… Конечно, Пушкина открыл – И ослепили, поразили Живые строки и поэм, И сказок, маленьких трагедий… Читаю в изумленье… Всем Бы вновь и вновь творенья эти Неторопливо открывать И, усмирив стремленье к бегу, Одну страничку прочитать, Задуматься: к иному веку Не приложим лишь антураж, А чувства, мысли – все о том же… Вовеки не уйдет в тираж Великая словесность… Тоньше, Мудрей и благородней слог, Чем в торопливых побрякушках Сегодняшних писак… Не смог Никто в «полезных» постряпушках Дойти до солнечных вершин Изысканности и морали И тронуть душу до глубин Да так, чтоб трепетно читали Хотя бы через десять лет Вождем одобренное чтиво… Ну, Пушкин! Ну, колдун! ПОЭТ! С ним служба легче, жизнь красивей… … А ночью поступил приказ – Готовить к бою и походу!… Приказом посылают нас В чужое море – и по ходу Нам предстоит пройти Босфор, Как водится – и Дарданеллы… Предполагаю, что на спор Матросы – точно, охренели – Сумели провести на борт И в трюме спрятали от «крабов» Девчонку, с кем «постельный спорт» Матросов по ступенькам трапов Поочередно дергал в трюм… Все в возбуждении бесовском… Тут даже и незрелый ум Вмиг догадался б о матросском Бордельном трюме… Капитан О трюмном извещен борделе… Эсминец ждали где-то там… Он должен был в важнейшем деле Сыграть ответственню роль… Афронт! Доложено начальству – Всем – по рогам! Стоять изволь По струнке – будь готовь к несчастью… Едва ль несчастный капитан Теперь высокую карьеру На флоте сделает, ведь ТАМ Все в дело пишут офицеру. И будут называть тишком Его корабль «борделеносцем»… Сопровождаемый смешком, Как если б был котом обоссан, Скорей всего покинет флот… Он ходит по эсминцу тучей… Корабль на якоре… Идет К нам спецкорабль за девкой… «Сучье Отродье!» -- шепчет командир… Теперь он – женоненавистник… Запятнан навсегда мундир… -- Да ладно, капитан, не кисни… Ну, вот и посланный корабль… И девушку и «сутенеров» Он увезет назад… Пора б В поход… Теперь покажет норов, Понятно, злобный командир… Уж он, в желании отмщенья Всех поимеет во сто дыр, За будушие прегрешенья Авансом шкуру с нас сдерет, Чтоб служба не казалась раем… -- Уж вы запомните поход! По этим правилам играем: Он на эсминце Бог и царь, Единовластье безгранично На корабле – так было встарь И впредь так будет – и отлично, Коль капитан в своем уме И не отягощен обидой… Такое вот досталось мне Однажды приключенье… Выдай, Судьба, поменее таких Обидных ляпсусов дорогой… … У Лермонтова дерзкий стих. Хома и панночка… Ах, Гоголь! Я в этих книгах с головой… Меня, по правде, не колышет, Кто там вопросик половой Воздвигнул флотской службы выше… А в силу классности меня На разные «борта» бросают Мое умение ценя… Приказ – закон… И зависает На время чтенье мудрых книг, Но осмотрюсь на новом месте – И снова погружаюсь в них… Есть цель… Я к ней иду… Не лезьте Ко мне, салаги, с ерундой… Жизнь пролетает словно чайка Над океанскою водой… О цели помня, не дичай-ка Вдали от суши и людей, Которым флотские авралы Не интересны – и гвоздей Из них не выкуешь… Кидало Меня во все концы земли… Случилось побывать на Кубе… Служить легко ль? – но корабли Усугубляют службу в кубе. Телепортируют меня То на подлодку то на крейсер. Считай, с десяток поменял Радиорубок, жестких кресел -- Мозоль –твердеет на заду… Вот угораздило попасться В разведку – сквозь эфир бреду В диапазон, где, может статься, Какой-то натовский радист С коллегой, что сидит на базе, О важном треплется… -- Дождись, Меня в Неаполе – в экстазе Съедим по паре сочных пицц – Пусть не жалеют пармезана… -- А что планируете пить? Матросам – кьянти... Капитана Уже, поди, узнали вкус – Побольше рома и мартеля -- В свой трюм и этот примет груз Двойной – давно ведь из Марселя – Все подустали – был поход Ответственным, а значит, -- нервным, Сам понимаешь, русский флот Идет по многим пунктам первым, А наши силятся догнать… -- Ну, как там новая ракета? -- Да, в общем, ерунда опять -- То то подводит в ней, то это – Такой ракетой воевать – Самих себя поубиваем… -- Вот треплются, едрена мать, Мы с переводчиком внимаем, Все пишет наш магнитофон, Просеют после треп матросский И, может, обнаружат в нем Важнейших суперфактов блестки… Телефония, то есть, речь Употребляется нечасто: Ее удобнее засечь… Морзянкой корабли «стучатся» На шифре... Ясно, что при мне И расшифровщиков бригада. Раскрыл секретец – на коне, Начальству – новая награда… Порою слышим вой и гул, А в нем скрываются сигналы. Я уловить их не могу, А техника на что? Немало У нас имеется контрмер На их такие заморочки. Из жутких звуковых химер Вдруг выползают точек строчки, Где точки рядышком с тире… Ну, дело мастера боится… Дыра с дырою на дыре На брюках сзади, аж дымится От мозговых усилий зад, Но тайнам не остаться втайне… Тут математики сидят: -- Хоть хлебом не корми, но дай мне Чего-нибудь расшифровать… Мы круглосуточно на вахте… Враг, трепещи! Не сдобровать! Ракеты-то не дремлют в шахте… По стилю видим – «Энтерпрайз», А это – точно – «Саратога»… -- А вот второй помощник Крайс – В четвертый раз отец! – Дорога Нам скоро в Штаты – через год, Глядишь, обзаведется пятым… Весь экипаж усталый ждет С надеждой возвращенья в Штаты… Разведка… Не всегда она – Ползком на пузе по болоту… Антенна, кубрик, тишина, Лишь радио бормочет что-то – Занятный радиоспектакль – Без выстрелов пока по счастью… И в том спектакле испытать Пришлось себя и в нем участью Я ночи посвящал и дни Не по своей, понятно, воле… А антиподы – что они? Да нас они глупее что ли? Они подслушивали нас И точно по такой методе… У них аппаратура – класс… Понятно, что не зная вроде, Что мы подслушаваем их, Сливали в наши уши дезу… Порой тут было не до книг, Лишь изредка в учебник лезу… А мой очередной корабль Научной прикрывался ролью, Где, мол, тунец, где кит, где краб… Все той же трудовой мозолью Отсиживаю вахты, лишь Гражданская на мне спецовка… Поближе к натовцам – шалишь – Американ – окрутим ловко, Просеем весь словесный сор, А важные добудем факты… Я вспоминаю до сих пор: Я сразу не поверил: как-то: Над нами вертолет завис, Все с нашей палубы сдувает, А рев над головой и визг, Конечно, злит – подлец мешает Нам слушать вражеский эфир… Весь день висит над нами, аспид… Война холодная -- не мир, Но без стрельбы… Лишь день погаснет – И этот улетает прочь У них – война по расписанью, А мы на вахте день и ночь… Я помню – к лютому терзанью Нас «антиподы» подвели – Тогда мы были на эсминце: Лишь только наши корабли Куда-то трогались – не снится? -- Несется нам наперерез Их скоростной – во избежанье Тарана – отвернем – но лез Второй навстречу – и заданье Срывалось – и Главвоенмор Горшков дает команду (злится!) -- Не отворачивать! -- В упор Несемся в бок его эсминца, Еще немного – и таран! Те вмиг улепетнули с курса… -- Вот то-то же! Давно пора! Теперь, уверен, зарекутся И близко к нашим подходить, Чтоб знали, кто на море главный: Где мы, там нечего ловить, Мы флаг Андреевский, преславный, Что весь в сиянии побед От Ушакова до Горшкова И впредь прославим в мире – нет Нам равных на планете – слово! Шел шестьдесят четвертый год… В те дни на сухопутной базе Я нес ночную вахту… Льет Эфир мне в уши всякой грязи Ну, просто – смрадный, мерзкий дождь… В ту ночь эфир гудел, встревожен… Сперва невнятно – русский вождь Хрущев, путчистами низложен… Потом подробности пошли: Мол, Брежнев в лидеры пробился… Часок – со всех концов земли Эфир об этом… Убедился Что вправду вдруг произошла В Союзе передача власти… К дежурному… -- Ты что? – сползла С лица дежурного по части Улыбка – пот потек по лбу -- Под трибунал пойдешь, несчастный! Ты что несешь –то? На «губу» Отправлю, как придет начальство! Но подтверждение пришло Под утро – и дежурный просит: -- Ты, вот что – позабудь, Петро, А если кто случайно спросит, -- Скажи, воспринял важный факт Спокойно: мол Союзу служим… А коли честно – чуть инфаркт Не прихватил… Ну, дружим? -- Дружим… Катилась служба по морям, По кораблям, радиорубкам… И жизнь, порой, то тут то там, Случалось, истончалась хрупко…. Но у всего – от сих до сих Есть срок – начала и финала… И я, прочтя полсотни книг, -- Честь кораблю! Затосковала Прощаясь с кораблем, душа… Судьба теперь ведет в столицу… Москва в июне хороша! Я новую хочу страницу Открыть в судьбе! Привет, журфак! -- Так, аттестат! Комплект заметок… А направленье? Как же так – Положен отзыв из газеток, Без отзыва – увы, никак! Такой облом на ровном месте… Уверен я, что флотский «Флаг» Меня бы поддержал без лести, Но сроки, сроки! Не успеть! Облом! Обида вкусом терпким – Да сколько можно их терпеть? Да сколько надо! Перетерпим! Ну, что ж – куда теперь, Москва? Искать жилье и работешку, Работу раздобыть сперва, Чтоб на одежку и на ложку Ни у кого ни занимать… Мне б в рыбаки, ведь я и парщик, В отца и деда, так сказать, Но, кстати, я еще и сварщик… Нежданно опыт подсобил, Приобретенный на заводе – И я работу получил С общагой и пропиской… Вроде Налаживается судьба… И я, как Рыбников, монтажник – Высотник, но моя борьба Не кончена с судьбою… Важных, Житейских – множество проблем, Но цель – яснее… Размечаем Шаги… Прорвемся назло всем! Журфак! Мечта! О чем мечтаем, То днем и ночью в голове… Остудим голову… В горячке Лишь навредим… Так, я в Москве, В чем плюс… Определим задачки: Во-первых, исключим облом, Сломавший первую попытку – Добудем направленье. В нем Пусть попросту и без избытку Мне комплиментов говорит Редактор, дескать, был полезен, Еще несмело, но творит… Вот с этим на журфак пролезем. В Москве, понятно, просто так Бумагу эту не получишь… Залача-два. Берем журфак С заметочками – новой кучей… Но их же надо написать! Напишем. Есть уже уменье. Контакты нужно завязать В газетах… Вот и направленье – Строительство… Уж коль попал Н астройку – для журфака плюсы И здесь добудем… Намечал Программу – и долой искусы! Понятно, что за контингент В любой строительной общаге – В кругу такой братвы – «студент»? Немало надобно отваги… -- Сверни-ка писанину, блин, Бумажки – ну их к богу… Выпьем? Давай, ведь я не пью один… Не уважаешь? Ну-ка выйдем!… Пришлось матросским кулаком Внушать соседям уваженье … И сам, случалось, -- с синяком -- Не лучшее, увы, решенье… Но дипломатия – никак… А так, сочли, что Петр с приветом: Кропает что-то на листках Нет – чтоб напиться… По газетам Носился -- кое-что берут… Я вскоре стал своим в «Вечерке», В отраслевые нес… Здесь ждут: Программу исполняя четко Пишу -- взаправдашний рабкор… Нужны заметки от рабкоров - Со знаньем дела – и не вздор… В «Строительной газете» скоро Всегда желанен мой приход. Есть правило: должны газетки Всех убедить, что, мол, народ Активен и строчит заметки. Я, сварщик, строящий Москву, По этим правилам играю, Бросая строчки по листку -- Ведь я же на переднем крае, И, строя новую Москву – Я новостишки собираю Весомые – уже в мозгу – Не первый – сотый лист мараю -- Торчат особые крючки – И ловишь ими отголоски, Проверишь – ну, а вдруг – глючки? – И – сочинять… Потом – в полоске, А повезет – и в двух иль трех -- Есть! -- «Паршиков, рабкор»! – под текстом: Пусть не «сенсашка», но не треп, А факты жизни об известном Мне – досконально – круге дел. Строительство Москвы в заметках Рассмотрено в упор… Хотел: Во всех республиках советских, Чтоб знали все про подвиг наш… В бригаде все идет, как надо: Я сварщик – важный персонаж. Без понта – без меня бригада – Пустышка – и ажиотаж Извечно, вкруг моей персоны… -- Где сварщик?… Петя, срочно, марш!… Варю – и строятся колонны, И вот уже стоят твои Дома, и тянутся проспекты… Мы завтра светлое творим… А надо ж что-нибудь в конспекты Вписать – ведь я уже, друзья Хожу в «ликбез», то бишь, на курсы, И здесь мне оплошать нельзя А в Белокаменной искусы – И это, кстати, не пустяк -- Ведь молодость – она не вечна, Но цель, ориентир, маяк… Ах, если б мог пожить беспечно! Не получается, увы. Сраженье за журфак продолжим… Ах, не хватает головы -- Я в жизни разошелся с «дойчем», А без него не попадем В студенты, что же мне содеять? Как новый исключить облом? Ну, в общем, на мозги надеясь, Купив учебник, лезу сам В него… Не учат на ликбезе Нас иностранным языкам… Я лезу в «дойч», а он не лезет В башку… Завидую мальцам Из специальных школ московских, Многоязычным огольцам… Но крепостью задов матросских Их переплюнем все равно… Известно ж: терциум нон датур – Мол, третьего нам не дано Ни мне, матросу, ни солдату – Дожмем -- зады у нас крепки… Такие же, как я, проблемы На курсах – новые дружки – Солдаты разрешают… Все мы Пред языками должники Надежный парень Жора Зайцев, Берет на приступ языки… Случилось дружбе завязаться… И Гена Кулифеев наш Собрат в борьбе с несовершенством Судьбы – берем крутой вираж Талант у Жоры с Геной – жестом, Улыбкой – одолеем взлет! -- Уверенностью заражали, Мол, наша все равно возьмет – Надеждою вооружали… Талант, иначе говоря, Быть другом… Мог ли не заметить? И дружбу верную даря, Мне помогали жить на свете… Слегка в «Иронии судьбы…» В наш адрес чересчур жестоки Нападки, что, мол, как столбы – Однообразны новостройки… Есть исключение – Москва… Конечно, в спальных-то районах… Дома и различишь едва… Но год от года неуклонно Столица хорошеет… Мне Приятно: я один из профи, Что признаны по всей стране Строителями высшей пробы И самоуваженья мне Сей факт, понятно, добавляет… Могу, выходит, -- и вдвойне Идти к журфаку -- вдохновляет… На стройке дни летят, как сон… Напряг, горячка, потогонка… Был день как день. Особо он Не выделялся… Тут девчонка – Была с подругой, но второй Я как бы вовсе не заметил… А эта… Точно о такой Мечтал матрос все годы эти… Студентки… Практика для них Назначена в моей бригаде… Я оторвал себя от книг. Готов такой девчонки ради Отставить навсегда журфак… Пропал… Мне снятся эти губы… Влюбился, да… Ну, как же так – Ведь, знаю, мне теперь без Любы Не жить – на ней сошелся свет, Как пелось в старой доброй песне… И вот – признанье… Если –«нет», То сдохну здесь, на этом месте… Но Любочка сказала «Да!»… Мы в переулочке Арбата Сыграли свадебку… Сюда Пришли мои друзья, ребята – Строители… Играл и пел, Терзая струны, Жора Зайцев… Подругам Любочки успел – Едва не всем – в любви признаться… Вповалку спали на полу… Проснувшийся средь ночи Гена – Лежал, притиснутый, в углу, -- Отправился, держась за стены На двор, ступая по гостям – И всполошил весь дом, бедняга… Иногородним-то зятьям Несладко привыкать, однако, К московским «тещиным блинам» -- Порой противны до отрыжки… Непросто начинать и нам: Лишь комната на всех в домишке, Где все удобства – во дворе… Прибавилось в глазах печали… Но Люба… Жаловаться – грех! Готов поспорить – не встречали Добрее в мире существа… И в этой доброте – спасенье… -- Мы вместе, Петя! И Москва! Потерпим, будет и везенье… Везенье есть хотя бы в том, Что мне в «Строительной газете» Бумагу дали… Все, живем! – Есть люди добрые на свете… Ну, словом, с Богом! Я пошел… Экзамен. Сочиненье. Ладно… Скорей всего, что комсомол Все воспевать взялись невнятно… Я – Лермонтова… Мой поэт Несочетаем с деспотизмом, Печаль в овалах эполет… Пронизаны патриотизмом Вольнолюбивые стихи… Особо дорого в Мишеле: На августейшее «апчхи!» Не отвечал он, как велели Сверхверноподданным «виват», А резал так, что там икалось… Изгнанник, патриот, солдат… И сочиненье написалось Одним движением пера… Я подготовлен был прилично – В «ликбез» не зря ходил … Ура! По сочинению – «отлично»! И русский устный – высший балл… Потом – немецкий… Я в итоге И по нему не сплоховал. По меньшей мере – с полдороги Меня не бросило в кювет… -- Сказать по правде – лишь на «тройку» Вы отвечали… Мой совет: Поступите – берите только Испанский… Начинать с азов Синхронно с прочими – все ж легче, Чем догонять в пути мальцов Из специальных школ… Далече Они в немецком языке… А чтоб гармонию в зачетке Не портить – вот… Гляжу – в руке Лихая роспись при «четверке»… Ну, после этого провал Немыслим… Словом, я – во фраке… Историю уже сдавал В уверенности: на журфаке Уже одной ногой стою… Поставил вскоре и вторую… Удачу звездную мою Разделит Люба – расцелую! И Жора с Геной прорвались, Не подвели меня, злодеи! Петардой радости взорвись Победа наша! В самом деле… Не будем уж преуменьшать Немыслимое достиженье… Теперь лишь только не мешать Судьбе, не тормозить движенье… Поэма шестая. Тамара Джорджадзе, княжна Тамрико… * * * Бледный призрак одиночества горько усмехнулся, -- Вот я и вернулся! Постояннее мужчины все равно вам не найти, Я любить Вас буду вечно, буду вам венки плести. То цветы, то диадему на головку возложу, То сыграю Вам на лютне, то загадку расскажу, То качели раскачаю, то придумаю игру, Где Вы будете принцессой на балу и на пиру… Я из ваших сновидений храм воздвигну голубой, Одарю вас вдохновеньем, небом, радугой, рекой, Устелю Ваш путь коврами, поднесу букеты звезд… Под туманными огнями не замечу ваших слез… Бледный призрак одиночества прошептал мне, что хотел: Что печаль, мол, Ваш’ высочество, лишь высоких душ удел… Тамара Джорджадзе. Из детских стихов В тот белокаменный дворец, Что на проспекте Чавчавадзе, В столице Грузии, отец Послал – в студентки пробиваться. А жили мы тогда в Москве. Но он добился перевода В Тбилиси, где с землей в родстве Потомки княжеского рода Должны, он полагал, служить… И я в Тбилиси еду первой… У дяди Николая жить, Пока отцу мотает нервы Министр и Генеральный штаб – Чудит, мол, генерал-полковник… Ну, был бы болен или слаб, Ираклий же и в скачках конных, Победу вряд ли б уступил… А вот втемяшилось – в Тбилиси… -- Поймите, я грузин, -- твердил, -- Пред той землею, где родился, В долгу, его вернуть пора… -- Что, папа, убедил? – Похоже. Был трудный разговор вчера… Ты отправляйся… Я – попозже… Экзамены не проворонь… ТбилГУ ведь ждать тебя не станет… Его тяжелая ладонь Конспект мой бережно листает. Тбилиси… У святой горы – Мтацминды – этот город-песня. Он здесь с неведомой поры Стоит тысячелетья… Здесь я Осознаю, что ведь и я – Грузинка – и отца желанье В родные повернуть края Во мне находит пониманье… Душа запела в унисон С мелодиями старых улиц. Вы б в этот город, точно в сон, Иль в наважденье окунулись… Тысячелетьям счет ведет, Карабкаясь по горным кручам… Здесь с гордостью себя, народ Вдруг понимаю глубже, лучше. С любой из пригородных гор Он открывается иначе… Тбилиси рвется на простор По берегам Куры… Горячий Наш темперамент сохранен В самом названии столицы – К теплу и миру устремлен Грузин, к прекрасному стремится Душа народа, и ее Вобрал в себя и отражает Тбилиси сутью бытия… В нем каждый камень восхишает. Народа с градом общий ген, Метафорою – в серных банях… Из поэтических легенд: Наш царь Вахтанг знал толк в фазанах. На них охотясь, раз стрелой Поранил сказочную птицу. Та ускользнула с глаз долой… Охотник за добычей мчится – И видит: раненый фазан В парящий ключ нырнул – и вышел Здоровым – и Вахтанг сказал: -- Я вижу в том подсказку свыше: Здесь, дескать, побеждает жизнь: Повелеваю я: столицу В сем теплом месте заложить! Царь протянул к реке десницу… -- Будь теплым, он сказал, -- «тбили!», Прекрасным будь столичный город! И зодчие со всей земли Сюда пришли, кирка и молот Ломали дикую скалу… И камни в крепостные стены Укладывались и скобу Вбивали в балки…Эти скрепы Удерживали сотни лет Стропила башен и соборов И для грузин их краше нет, Они отрада жарких взоров. И царь Вахтанг пришел к Куре, Стоит и смотрит на Мтацминду… В той упокоены горе Великие… Меня, грузинку, Особо трогает, что там Великий русский, Грибоедов, Лежит – и несть числа цветам… Он смертью смерть поправ, победу Принес отечеству… О нем Скорбит вся Грузия поныне. Мы, девушки, о нем всплакнем… Но о его любимой, Нине, Мы помним гордо и светло: Так верно до самозабвенья Грузинки любят… Пусть прошло Уже две сотни лет, в моленьях, В стихах и песнях будут жить Довечно Александр и Нина, Святой любовью дорожить Нас вдохновляя… О, Мтацминда!… Еще: грузинские князья – Да, Чавчавадзе и Джорджадзе – В родстве по крови и стезя, Которой предстоит держаться, Сияньем той любви святой Озарена -- и в том сиянье Мне, кто воспитана Москвой, Определяется призванье… Вы помните – меня сюда Послал отец – перипетии Судьбы солдатской -- города И страны: то переводили Его по службе в Ленинград, То в Киев – я меняла школы, То в Польшу – и с числом наград Росло и школ число… Законы Солдатской службы: «Надо!» – «Есть!» – Касались дочери солдата. Высокого служенья честь Меня касалось также: «Надо!» – И я отправилась сюда, Судьбы приказу не переча… Что ж, -- города так города! Но вдохновила эта встреча С Тбилиси… Пусть нельзя забыть: Экзамены на факультете Тревожат, но зовет бродить Тбилиси… Закоулки эти, Балконы «ласточкиных гнезд», Булыжники с холмов ползущих Старинных улиц, яркость звезд, Кресты монастырей, несущих Духовность нашу сквозь века… Поэзия в самих названьях: Метехи, Нарикала… Как Старинные соборы, зданья, Чей красный камень говорит О мощи и подъеме духа, Меня волнуют! Здесь царит Поэзия… Коснулась слуха Грузинская живая речь – Ее мелодия и ритмы – Симфония! Хочу сберечь Ее экспрессию… Творить мы Умеем лишь на языках, Которыми владеем с детства, Два у меня их – на руках Отца взрастая, я в наследство Грузинский с уст его брала… И я в Тбилиси – не чужая… Судьба на новую взвела Стезю, в дорогу провожая, Отец меня благословил И по-грузински и по-русски… И вот – экзамены… Бурлил Толпой в экспрессии – не узкий, Но ставший тесным коридор… С фасада университета – Крыльцо парадное… Затор – Не подступиться… C пиететом -- Родители, друзья… Моя Московская была спецшкола На Комсомольском… Бытия Солдатского деля без спора Потери и труды, с отцом, Пять лет в Германии служившим, В столиц столицу мы потом Вернулись с ним, давно забывшем Об отпусках и выходных – Издержки высших достижений Карьерных – и в его седых Висках, в глазах – следы свершений Военных – славой СССР И лагеря социализма… Любой известный вам пример Шестидесятых – без цинизма Соотнести возможно с ним, Отцом, Ираклием Джорджадзе. Генсеком и ЦК ценим За то, что выполнял приказы, С достоинством служа стране, Как должно князю-генералу… Известно, видно, только мне, Делившей с ним судьбу: страдала Его солдатская душа… Он полагал, что сам в ответе, Что не выходит ни шиша… И призрака: бродил и в свете Иллюзий, коих прошлый век Немало наплодил, казался Решеньем лучшим, человек В двадцатом веке опасался, Как монстра, оборотня, тьмы, В чем есть вина вождя-грузина, Что стал синонимом чумы, Чья сущность резко исказила Портрет социализма… Жил Отец в кровавую эпоху. Нет выбора – стране служил. Наверное служил неплохо. Еще курсант-артиллерист, Дружил он с Яшей Джугашвили… Он перед павшим другом чист. Служа стране, не мельтешили… Досталась разная судьба – В судьбе нам не дается выбор… Ираклий – сам себе судья – Всю жизнь себя корил, что выпал Безрадостный итог тому Солдату, кем на генерала Не обменялись… Почему? Судьба… Она со мной играла, Вернув в Москву в пятнадцать лет… Уже в восьмой по счету школе Я – белый бант в косичку вдет – Учусь на пять – и в комсомоле Полно ответственнейших дел: Редактор стенгазеты школьной … Отец суров – и он хотел, Чтоб меньше ереси прикольной К моей цеплялось голове… Два вуза – шефы нашей школы -- Иняз с МГИМО – во всей Москве Найдутся ль шефы лучше? Что ли – Фортуны милость? А зато Английский нам дают отменно, А шефы подбирают: кто Из школьных стен поступит в стены Элитных институтов… Ждут Аристократии советской Детишек… Каждый институт Цековской или министерской Силен родительской средой… МГИМО, конечно, интересней… В моей головке золотой Идея: поучившись здесь, я Сумею новой Коллонтай Стать для страны – и Матой Хари… -- Ты высоко не залетай, -- Андрюша Стуруа: -- Стихами Головка-то засорена – А знаешь ли, что дипломаты – Сын – на родителей, жена – На мужа – пишут компроматы – И все – под оком КГБ? – И окатил холодным душем: Кто ж хочет низости в судьбе? Мечтается-то нам о лучшем… И я забыла о МГИМО… Пытаясь выразить стихами Что в сердце вызрело само И выхода искало… С вами Уверена, в пятнадцать лет Подобное происходило: Предчувствие любви – и нет Сильнее сил, чем эта сила: * * * Мой свет, мой рыцарь, мой певец! Любовь нежданная ко мне явилась. Она сплетала радужный венец, Она снежинкой на устах застыла. Она кружилась, пряталась в толпе, Смешала путь, остановила время. Она смеялась и рыдала при луне, Бросалась в бой без шпаги и без шлема. Как быть? Спасаться или жить? Коня пришпорить или лодку утопить? Раскрыть цветок иль жажду утолить? Быть музыкой иль женщиною быть? Как быть? Когда желание любить Несказанно, неслыханно, навек Слепит глаза как синий белый снег. Как быть, Когда устанешь говорить? Быть непорочной? Сладостно-грешно… Когда вулканы землю омывают, Быть над интригой горькою – смешно, Когда горит вода и птицы умолкают. Так как же быть? Любить до боли, Летать на воле… И каждый миг добра и света Дыханием согреть и кануть в лета… Как темперамент превозмочь? Отец в тревоге не напрасно: Послушная недавно дочь Дерзит… Я вовлекаюсь страстно В ту рок-культуру, что живет В Москве теперь, считай, подпольно. Меня на самый край зовет Инстинкт, мне сладостно и больно. Я из Европы привезла (Все ж ГДР к Европе ближе) Испепелявший нас дотла Сверхмодный твист – его бесстыжим Считали все учителя… Что ж им – в отсталые податься? Дают карт-бланш – и, веселя, Учу всю школу модным танцам. А тут с журфака МГУ О юных «зориных» заметка, О ШЮЖ’e… Ну, а я смогу? Пошла – и угадала метко -- Что мне и нужно: смысл и ритм … Той школой юных журналистов, Одной живет, душой горит Илюша Суслов… Страстью чистой Он предан нам, а мы ему… Он говорил и забывалась Его увечность… Почему Судьба жестокой оказалась? Он, пораженный ДЦП, Ходил, конечности ломая, Нечетко говорил… Судьбе Своих обид не поминая, Наполненно и ярко жил, Казался устремленным в вечность… Когда он с нами говорил, То горькая его увечность Как будто исчезала вмиг – И мы ему сердца открыли, Он, прочитавший сотни книг, Рассказывал нам сказки-были, Буквально за руку вводя В мир журналистики высокой, Любовью за любовь платя, Взыскательно его и зорко Исследуя, не находя Второго дна, изнанки мутной, Его – учителя, вождя, Боготворили безрассудно. Нас приходили просвещать Великие – осталась память – Неизгладимая печать: Кучборская о вечном с нами Неторопливо говорит… Сам Шведов нам читал Шекспира, И окрыляется, летит Душа в такие выси!… Пира Духовного тех дней восторг – Остался в каждом, кто причастен… Буравский Саша – тихий вздох… Сережа Пархомовский – счастлив Опять бежать на «психодром», Где в скромном флигеле журфака Мы обрели духовный дом… Здесь мы безвылазно, однако, От жизни, что вокруг бурлит, Задвижками не запирались… Чем болен мир – и в нас болит – И нам задания давались То подготовить репортаж О новой выставке в Манеже, О вызвавшем ажиотаж Киношедевре нашем, реже – Допустим, бергмановском – нас Порою на просмотр пускали К студентам телегруппы – в класс – И мы рецензии писали, А после обсуждали их, И споря, и вбирая знанья Не только из мудрейших книг – Из первых рук – двух видов званья Достичь способен репортер – Втолковывал мудрец Илюша: Редактор – тормоз и мотор… Иное – хуже или лучше – Пусть каждый для себя решит: Спартак Беглов и Юрий Жуков – От них никто не отрешит, Пожизненно даны… На внуков Их ляжет отсвет тех имен, Татьяна Тэсс, Песков и Зорин… Их приглашают к нам… Умен, Конечно, каждый и упорен В том, чтобы сгустки тех идей, Которые в душе рождались, Рассеять по сердцам людей, Тех, что в «подземке» зачитались «Известиями» и «Трудом», «Литературкой», «Комсомолкой»… Потом, проникнув в каждый дом, Оспоренные едко, колко В кругу семьи, кругу друзей, Идеи, овладев народом, Преобразят и сущность всей Советской жизни – переходом, Конечно, к лучшему, о чем Уверенность неколебима… Вот так насыщенно живем… Как все мы, так и я, любила Илюшу – приоткрыл для нас Он анфиладу – дверь за дверью В суть жизни – светом карих глаз, Все озаряя… Не поверю – Пусть кто угодно мне твердит, Что Суслов нехорош, бесчестен, Меня вовек не убедит – Душа его светла -- мне есть с чем Уже сравнить – встречались мне Иные – называть не стану, Чтоб приподнять себя в цене, Привыкли прибегать к обману… Есть фильм – вы помните его О совестливом педагоге -- Историке… Сильней всего Чурался фальши и в итоге Из школы пожелал уйти… Но, оказалось, им, растущим Он нужен, ибо с кем в пути О важном толковать, о сущем? Мою рецензию читал Илюша, был, как я взволнован… И он, похоже, разделял Надежду, что неложным словом Изменят горькую судьбу Народа новые провидцы… Они, как Мельников, борьбу Ведут сперва с собой – пробиться Непросто к истине в душе, Которую десятилетья Питали ядом лжи… Уже Клочки остались от наследья Что в душу влил двадцатый съезд… И лишь усильями немногих, Как Мельников, несущих крест Вины и чести, педагогов, Добавим и Илюшу к ним, Яд лицемерия, двуличья, Слабеет – и необратим Путь к свету истины… Величья Усилий искренних итог – Душа, что вырвалась из плена… И счастлив тот, чей педагог, Как наш – звездою во Вселенной Сиял для восхищенных душ… С Илюшей – в Ясную поляну Наведались – сползала чушь Тех школьных, где полно туману, Учебников – из них понять Нельзя, о чем великий думал… Подросткам, ясно, не объять Толстовство, что всемирным бумом Взъерошило прошедший век… Но что-то все же доходило… Не все и, может, не до всех… Как все, в редакции ходила, В «Известия» и «Сов. экран» Там что-то и публиковали Илюша – ласковый тиран – Нас озадачивал: «Читали?» – И приохотил в курсе быть Всех политических событий, Об экономике судить, И списки выдавал: «Прочтите… Он требовал писать отчет О всех, что видели, читали Картинах, книгах…Он ведет К журфаку исподволь… Едва ли Подобный творческий тренаж Еще кого-нибудь в столице Из сверстников, тянул, как наш, Подъемным краном ввысь… Томится Душа – ведь жаль, что позади Три этих незабвенных года.. Отец, подумав: -- Походи И к репетиторам… Ну, кода!… Экзамен… Я взялась писать – Представьте – о рабочем классе. Учил Илюша рассуждать О темах социальных... В массе, Заметила, ребята здесь Московских явно поотсталей… Мы, все, что накопили, днесь Старались выдать… Написали… Оценки две, одна, увы – Четверка – сбилась в грамотешке.. Мне, кандидатке из Москвы, Неужто не обидно? К «бошке» Претензия – не подводи! Видать, прониклась, осознала: На устном «пять», а впереди – Английский – конкурентов мало Спецшкольной «герле» из Москвы… Ну, «пять»… А дальше вышел казус… Жара, какой не знали вы, И прочих стрессов мне досталось В Тбилиси выше головы: Вокруг стрекочут по-грузински – Я с напряжением, увы, Лишь разбираю, коль изыски Языковые применять Иной захочет иль иная… И стала по Москве скучать, Журфак московский вспоминая: Там профессура вся «моя» – И экзаменоваться легче Мне было б… Словом, в стрессе я… И вот, впервые в этом лете Надела легкий сарафан, Сверхлегкий – из индийской марли… Все странно пялятся… Декан Застыл… Всеобщее вниманье Сегодня мне отнюдь не льстит… Экзаменатор взгляд отводит, Краснея… Странно! И дрожит Его осипший голос… Вроде, Маленько ошалели все… Я, словом, «отстрелялась» быстро – И вдруг себя «во всей красе» Я вижу в зеркале… Убийство: Под марлей ничего ведь нет… Забыла пододеть бельишко! Афронт! Немыслимый сюжет – И в голове одна мыслишка: Позор! Скорей поймать такси! Машина, к счастью, вмиг попалась… Шоферу: мол, быстрей вези… Уж так в пути изволновалась – А вдруг меня везет маньяк? Но, к счастью, не было эксцессов… Уже в квартире дяди так Нахохоталась, мол, принцесса Сегодня, точно Жанна Д’Арк В историю вломилась голой… А за ответ – опять «пятак» – Я, значит, поступила… Гордо Отцу доложено… Отец Вздыхает… -- Знаешь, возвращайся! Приказ: в Генштабе быть… Конец! Мне, видно, не дождаться счастья Жить в Грузии… -- А как же я? Ведь я ж сдала и поступила! -- Я понял, молодчина… Для Генштаба плюс: ты укрепила Успехом мой авторитет… Но документы забираем. На журналистский факультет В Москву тебя определяем, Оценки приняты в зачет, Что ты в Тбилиси заслужила… Ну, словом, видишь, жизнь течет Престранно иногда по жилам… Такой сюрприз, считай – облом – Ведь я уже себя к Тбилиси Примерила, привыкла в нем… Его задумчивыe выси В моей душе отражены И мне непросто примириться С крушеньем планов… Но – должны Мы чувству долга покориться… Что ж, в этом нет моей вины И нет вины отца… В студенты Московские пойду… Видны Судьбы гримасы… Документы!!! На факультете слышу: -- Вах! Зачем нас покидаешь, слушай? Ну, отвечаю в двух словах… Все огорчаются, мол, случай Направил в университет Студентку княжеского рода… -- Вах, Тамрико! Узнал бы дед, Обиделся бы… Что за мода – Грузинам уезжать в Москву? Увы, мой дед, Иван Джорджадзе, Давно не может наяву Ни праздновать, ни обижаться… Традиция водилась встарь: Когда торжественно в Тбилиси Въезжал, случалось, русский царь – Под звуки гимна, что лилися Два князя на лихих конях – Прямые спины, взгляд орлиный – Встречали самодержца… Ах! Как впечатляли те картины… В черкесске белой был один На белом скакуне арабском. И белизна его седин Подчеркивала стиль, а рядом – В черкесске черной был другой На нервном вороном красавце С курчавой черной головой И в смоляных усах – Джорджадзе Иван, мой дед, чей нрав был крут: Однажды, он вступясь за даму, Обидчика убил… Сошлют За то его в Сибирь. Но хамов И император не любил, К тому ж Джорджадзе -- князь… -- Решенье: Начальником земных глубин В Сибирь отправлен… Прегрешенье То ль наказанье повлекло, То ль это было поощренье, Да только вышло не во зло, А к счастью повело лишенье… Он был уже в мужских годах, А видным женихом считался В сибирских деловых кругах… За сорок князю – он вписался В сибирскую шальную жизнь… Поди, «Угрюм-река» читали? Картинка яркая сложись: Пред ним на снег меха бросали… А он лезгинку танцевал… В черкеске, гибкий, как подросток – Всех женщин прям околдовал, Все сибирячки млели просто… Влюбленная в него, в толпе Стояла девушка простая, Не помышляя о себе, Что князь ее заметит, зная Что жаркие, как керосин, Зажиточные сибирячки, Уже воюют – чей грузин… Но зорок князя взор… Горячки В делах судьбы не допускал. Он понял, девушку заметив: Такую вот всю жизнь искал… Начальник приисков, в совете О личном не нуждался князь… И вот – снята с него опала. В края родные возвратясь С мешками золота – что, мало? – И с нею, юною женой, Той разноглазой сибирячкой – Один глаз, левый -- голубой, Второй – зеленый, он заначкой Распорядился по уму: На Алазанскую долину Направив взоры, где ему В соседстве с Чавчавадзе винный Достался славный уголок, Где позже был рожден Ираклий, Отец… С тоскою, видит Бог, Прощалась с Грузией… До капли Хотела всю ее впитать, Опять истопала столицу Пред тем, как новую начать В судьбе – московскую страницу… * * * Прочитана последняя строка. Усталая рука опустит занавеску. Ко мне пришла надменная тоска, И отрешенно со стены смотрела фреска. Под куполом кружил зеркальный шар, И блики по стене скользили. И показалось мне, что мир устал, Что песни о любви забыли… Прочитана последняя строка. Усталая рука опустит занавеску. Я никогда не буду свысока Смотреть на зачарованную фреску… Поэма седьмая.Марина Князева. Чудо краса, золотая коса. ...В городке, где пыль сводила скулы, А монеты плавились в руке, Надпись вдруг мне дружески блеснула На вокзальном маленьком ларьке. Был тот древний город двуязычным, И вставало к смешанной толпе Слово «НАН» на голубой афише – По-казахски это значит «ХЛЕБ». Нан – три знака, азбука простая. Нан – хлебами даль озарена. На конце согласная растает, И произнесётся слово: НА! Может, не найдём земную сущность, Но на все запомню времена: Есть язык, где самый хлеб насущный Назван чётким, чётким словом – НА!... Марина Князева. Хлеб. Из ранних стихов В судьбе – великий перелом: Я поступила! Я – студентка! И, размышляя о былом, Я с мамой соглашусь: оценка Мне за прорыв, за этот взлет Пять с плюсом… Может быть, и выше… Что ж, пусть Всевышний мне зачтет Пережитое – и запишет Меня средь тех, кто заслужил Хоть горстку счастья на подъеме. Немного тех, кто пережил То, что досталось мне… В ладони – Лицо… О Господи, молю: Дай мне творенья и покоя! А впрочем, глупости мелю: Не сочетается такое… Но в краткий этот миг, когда Я, пусть ненадолго, в покое, Вся абитурная страда Еще бурлит во мне… Не вскоре, Должно быть, из души уйдут Такие перегрузки, стрессы… …Толпа у входа… Вместе ждут Звонкоголосые «принцессы» – Москвички... Серебристый смех Самодовольство излучает, А предков жизненный успех Их мини-макси обличают -- Пусть мне такое не надеть – Все из загранки, из «Березки» -- Мне радостно на них глядеть: Они раскованны и броски… Ах, «золотая молодежь»… Заслуженной элиты дети Друг друга знают… Их галдеж Ненарочит… На их планете – Ажур… Они-то попадут – Уверены -- в заветный список – Ну, постоят здесь, переждут, Формальности исполнят… Близок, Журфак к ним, ближе, чем ко мне… Должно быть им известно нечто Такое, что стоящим вне Их круга, не понять… Не вещно Их превосходство, но оно Замечено толпою зорко… К ним у кого-то зависть, но Не у меня – полна восторга: У них – счастливые глаза… Один из «золотого круга» Своими выделяем за… Наверное была заслуга… В себе уверен, вежлив… Лишь Черты утрированы эти -- Актерствует Олег Кулиш… Он у своих в авторитете. А дети бедных, скажем так, В опрятной и простой одежке -- Не так раскованы… Журфак – Их шанс… Знать, по одежке – ножки Протягивать хотят не все – Есть ломоносовы и ныне – Пойдут с котомкой вдоль шоссе Судьбе навстречу и рутине Сложившихся советских каст Готовы противопоставить Упорство… Верю, Бог не даст Без поощренья их оставить… К ним причисляю и себя… В толпе – подтянуты и строги – Мужчины зрелые... Слепя Улыбками девчонок -- боги, Как обаянья их боюсь! Они -- вчерашние матросы, Солдаты … Спрячусь, затаюсь… Стремительны, громкоголосы, Друг к другу тянутся – и мне Они -- как инопланетяне. Держусь подальше, в стороне… Открыли здание… Как в бане – И теснота и духота… Непросто одолеть ступени, Хоть их с десяток до поста… Спина устала и колени Подрагивают… Даже здесь Испытывает нас сурово, Журфак – подумай, дескать, взвесь, Не лучше ль отступить? Но слово Даю, что не сломить никак Мою готовность и решимость И я не отступлю, журфак!… Один из тех, кого страшилась, Красивый парень из солдат Вдруг стал играть со мной в «гляделки»… А щеки, щеки-то горят – Потупясь, отвернулась к стенке, А он уж рядом – в сто зубов Улыбка… Нет, не отвязаться… -- Зовут? – Марина… -- Ну, нет слов: Коса – краса! Я – Жора Зайцев… -- Не замужем? – Конечно, нет!… -- Ну, да, какие наши годы? Да, кстати, я, того… поэт, Певец любви, певец природы… А коль обидит кто – скажи!… Кивну – отстань лишь, сделай милость! -- Так, стало быть, со мной дружи!… Но тут и для меня открылась Дверь, где приемный трибунал Свои выносит приговоры… Мои бумаги принимал… Мужчина… Я дозналась скоро, Услышав, как ему кричат Коллеги, он – Суяров Саша, Похоже – тоже из солдат… -- Марина, альма матер наша, Предпочитает брать мужчин, Уволенных в запас… Секрета В том нет – и не найду причин Скрывать... В особенности это Тебе желаю подчеркнуть – Я вижу по всему: ты наша – Предупредить – не отпугнуть… …Медаль… Олимпиады… Чаша Сия для большинства горька… …Стихи… -- Я ко всему готова! -- Дай Бог! Рука моя легка – Удачи!.. И полубредово Доучиваю… В эти дни Покой мне даже и не снится… Я в пирамидах толстых книг -- И в бедной голове теснится Столпотворение цитат: На них распята, как на дыбе… С портретов в душу мне глядят Отец и мама – молодые... Вдруг мне открылось: те, чье я Судьбой земною – продолженье, Учили трудно жить, живя В накале страстного творенья… Отец солдатом по войне Протопал от Москвы до Вены, Неся на собственной спине – Три пуда – и вздувались вены – А, попадая под обстрел, Он не себя берег, а ящик, В котором рация… В прицел Его ловить пытались чаще, Был снайперам врага радист Желанней даже генералов… И пуль в него летящих свист Отец мой, Леонид, немало Послушал на своем пути… Но отводил Господь удары… Он шел и думал: где б найти Такое дело, что б подале Всего стояло от войны? Надумал: это лесоводство – И для души и для страны В нем чистота и благородство… Такой же логикой ведом Брат мамы в лесоводы, дядя. И лесоводов полон дом… Восторженно на брата глядя, Что лесоводством увлечен, В лесной пошла сестра, Людмила, Открыв врата судьбы, о чем И не догадывалась… Было, Что по-бетховенски судьба Вдруг постучала так внезапно Да в сердце, тем усугубя Предначертания… Азартно Вел праздничный гала-концерт Лихой конферансье-затейник Красивый парень, экстраверт, То строгим пафосом заденет, Да так, что перехватит дух, То ошарашит анекдотом… Людмила обратилась в слух – Откуда тот блондин и кто он? И ей в концерте выступать… -- Бетховен. Лунная Соната… Людмила Керская… Играть Не приходилось никогда так… До капли сердце иссуша , Переполняло звуки чувство И не рояль – сама душа Рождало музыку… Искусство? Какое там – любовь! Любовь! И зал внимал тому дерзанью... И нежным выдохом – без слов -- Легко позволено признанью Слететь… Вдруг ясно, что и он, Нездешний, неземной Ромео, Влюблен… Что он в нее влюблен! Тра – та-та – та! В душе гремело Бетховенское… В их сердца, Казалось, ворвалась стихия, Бросая маму и отца К друг другу навсегда… Сухие Давным-давно глаза мои, А сердце-то неслышно плачет… Дитя немыслимой любви, Которой все мои удачи Заранее посвящены, Включая на журфак вхожденье… Их руки нежно сплетены – И мне даровано рожденье… …Вторым рожденьем призван стать Экзаменационный конкурс, Коль сдам… Никак нельзя не сдать! Идем толпой в соседний корпус, Туда, где в скверике присел Усталый Миша Ломоносов… Он вправе отдохнуть от дел, А мы? Понятно без вопросов… Вот нас заводят в светлый зал И каждый занимает место…. Как лист осиновый дрожал Любой и мысль: «Куда я влез-то?» Поди, не одного трясла… Но для раздумий и сомнений Судьба секунды не дала… Ты гений или ты не гений – Здесь испытай себя – дают Единственную нам возможность, Так с Богом – не теряй минут – Медлительность и заполошность Пусть верх над волей не берут, Хоть выбор – он всегда – с оскомой – Секунды между тем бегут, И темы лакомой, искомой Конечно не включил минвуз, Но есть Владимир Маяковский – И я – бултых -- писать берусь… Казалось, девочке московской – Что до «горлана-главаря»? Во мне же многое скопилось: Пишу, судьбу благодаря За то, что в драмкружке училась Стихи – «с живыми говоря», Бросать – чеканные -- народу – И наблюдать, их в плен беря: Поэту наплевать на моду – Стихи, что милым посвящал И «атакующему классу», И нынче покоряют зал… Их «большевисткому» окрасу,, Считают, отошел черед… Поэт же, несмотря на «измы», Как пап и мам, нас в плен берет, С его наследьем родились мы… … Мой папа мне стихи читал, О том, что хорошо, что плохо… Тот голос так звенел, взлетал… И я заслушивалась, вздоха Не проронив, пусть даже слов Не понимала половины, Но в этом голосе любовь – Ее потоки в нем, лавины… И я расту, а та любовь Взрастает и она, взмывая До горних, неземных миров… А той порой, судьбу ломая, На это счастье наступив, В мажор вползал минор тоскливый: В казахской проклятой степи Гремели атомные взрывы… Когда покончили с войной, Вождь направленье дал народу: Возьмемся, дескать, всей страной Преобразовывать природу… Взялись… Назначен Казахстан Эксперименту – полигоном… В степях, где суховей хлестал – Отныне быть лесным заслонам… План был воистину велик: С земным покончить знойным адом, Преобразив пустыни лик, Чтоб зашумела лесом-садом… Но мало саженцы вкопать – Их надо выходить, взлелеяв… А чем в пустыне поливать, Как защитить от суховеев? Отец нашел, как разрешить Замысловатую задачу И суховеи задушить Лесами – зацепил удачу… Ура! Я тоже поняла, Что папа отличился в деле. И диссертация была Считай что у него в портфеле… …Мы с мамой жили под Москвой… Она – в команде Сукачева, Он, признанный ведун лесной, Служить с ним трудно – и почетно. У сеянцев, как у детей, Бывает «детский сад» и «школка»… А сколько нервов и страстей, Расстройств, печалей, слез, а сколько Положишь сил, прольешь потов, Бессонных проведешь на страже Ночей… Не перечесть врагов – Вредителей, болезней… Даже, Пожалуй, что труднее лес Растить, чем сына или дочку, Пока поднимешь до небес Березок иль сосенок строчку… Был темой мамы бересклет… Велись в лесхозе изысканья -- На протяженье ряда лет По капле добывались знанья… И маме удалось узнать – (Будь не приписано кому-то Открытье, подчеркну опять) -- Что бересклет содержит гутту – В те годы – важный компонент Технологических процессов Весьма серьзный аргумент Для оборонных интересов. И гутту может бересклет Давать в промышленных объемах… Чего в безумстве подлых лет Довольно было для отъема Приоритетов, степеней -- До обвиненья в шпионаже – Украденных у дела дней, Свободы, чести, жизни даже… Так жили в верности стране, Любви и чести не теряя… Будь даже рай предложен мне, Сказала бы: не надо рая, Пусть только жили б, хоть и врозь, Не разделенные духовно, Отец и мама… Вкривь и вкось Все в жизни покатилось, словно Той незапятнанной любви Творила гибель злая зависть… В отцовском теле и крови Болезни черной зрела завязь… В ту пору было мне шесть лет Отец порой из Казахстана Являлся… Мамин бересклет Смотрели… С ними невозбранно – И я… В том мареве любви, Что папу с мамой окружало, По мне б – хоть сотню лет живи Но боли все смелело жало… Чем объяснить, что молодой, Красивый, радостный мужчина, Был поражен такой бедой? Иная вряд ли есть причина… Когда он был совсем уж плох Сломало нас иное горе: Сын брата мамы, мой дружок Внезапно умер… Ну, а вскоре – Бедою новой рвет сердца -- Поплакать бы, но ни слезинки – Я вдруг осталась без отца, Без радости, без половинки Души, без света и тепла… А маме-то как жить без Лени? Все счастье сожжено дотла… Мать прятала лицо в ладони… Возможно, что не будь меня, Она б не задержалась в жизни… Тут навалилось, нас тесня: Само собой, стал суп пожиже… И стала бабушка хворать, Мать мамы, строгая дворянка… Но продолжало нам ломать Судьбу… А новая подлянка – Отдав работе столько лет И столько сил вложив в те «школки», В тот драгоценный бересклет, Мать вдруг уволена… В осколки – Судьбу порушило в момент, В ущелье зашвырнуло, в тартар, И некто злой эксперимент Тем завершил, считая: там-то Нам с мамой впредь и пребывать, Исход – лишь полная погибель… Тогда вдруг ощутила мать, Что Леня рядом с нею… Вздыбил Любовью грань небытия И рядом с нею встал незримо… И столько раз слыхала я, Как мама с ним шепталась… Имя Отца в том шепоте… И мне Порою: – Я спрошу у папы… Решение: -- На целине Продолжить дело Лени… Как бы И кто б ни осуждал ее, За этот подвиг безрассудный, Мое – на грани – бытие… Всевышний, понимаю, в Судный Ее не оправдать не мог, В день, что по гамбургскому счету Нас судит и карает Бог… И мужа должность и работу В наследство принимает мать…. И в Казахстан, под те рентгены… Мне ж одиноко пребывать В московской комнате, где стены Еще хранили папин смех – Ни у кого такого смеха… И – никого… Лишь без помех Из прошлого доносит эхо Мне музыку… Звучит рояль – Играет мама вальс Шопена, А папа слушает… Едва ль Когда-нибудь так вдохновенно И так влюбленно прозвучит Шопен… Мне здесь так одиноко… В груди как будто гвоздь торчит – Зачем так жизнь со мной жестока? В Москве без мамы я… Одна… Доверена опеке деда… Ему же как-то не нужна… Все горести семьи и беды Так, видно, сильно обожгли, Что он слегка неадекватен… Не знаю, как о том дошли До мамы слухи но, представьте – Она приехала за мной -- И я при маме – в Казахстане… Как трудно было той весной, Здесь пересказывать не станем… Зато я с мамой – и могли Мы с нею утешать друг дружку… Тем часом сроки подошли Мне в школу… Две слезы в подушку -- И я возвращена в Москву, В ту нашу келью в коммуналке… Одна… Ну, что ж теперь, -- рискну… Я знаю – возраженья жалки… Не долго мудрствуя, дитя Определили в ту, что ближе -- («Сама дотопает шутя…») Но вскоре я в ней, как в Париже: Начальством определено, Что быть на Сретенке спецшколе Французского уклона… -- Но Из принятых детей позволим Лишь лучшим оставаться в ней… И вот – доказывать: я лучше Пришлось мне с первых школьных дней .. А сколько выпало колючек, И в классе, да и во дворе Меня – поскольку нет защиты, И обижали… Мне в игре Поднoжки, щелбаны, ущипы Давались… Круг детей жесток, К тому, кто слаб и безответен… Мир сверстников меня исторг В мир грез – лишь он и был так светел… Мир грез – он детство озарил, На снимках – радостный ребенок… В том мире свет любви царил – И потому мой смех был звонок… Особенно, когда зимой В столицу мама приезжала. Сказать по правде, ей со мной Общаться удавалось мало… Мы разбегались поутру – Дела у каждой и заботы… То у начальства на смотру Ей стойко защищать отчеты, То конференции в НИИ, То со снабженцами дебаты… Короче, вечера мои Без мамы – так же горьковаты… Монологичны и тихи -- В душе – с родными голосами... Но просятся на свет стихи -- И, в основном – о Казахстане: ...Этот липкий, скованный покой, Жёлтый камень воздуха крутого… Бьётся надоедливой осой Жаркий луч в окно пустого дома. Двор открыт, бестенен и разъят, И земля засохшими губами Шепчет «Пить!» - и в пологе песка Утопает тощими руками. Где-то тень, как олово, лежит. В ней сидят, поднявши перья, куры. И стоят, как на полосках лыж, На тенях своих кусты-окурки. И сечёт осокой суховей, Вяжет руки, ноги в лени ленту И на белой мазаной стене Оставляет суши сонной лепку. И над этим – скованный покой… Бродят мухи – спёкшиеся мысли… - Два ведра, наполненных жарой, Носит день на полдня коромысле. Июль в Казахстане. Марина Князева. С этим стихотворением в 1 5 лет Марина была принята в литературную студию «Луч» Московского университета. Вот так жила… Вам невдомек, Что рядом есть такие дети – Забытый хилый стебелек, Кого о помоши, совете Просить, когда всегда одна? Одна среди большого мира Забыта, часто голодна… Лишь коммунальная квартира… Держала надо мной слегка Нерегулярную опеку: То сводят в баню, в два стежка Пришьют воротничок… К обеду Из денег, что оставит мать, Мне выдавали понемногу… В столовке школьной пировать Однообразно и убого Привыкла… Так вот и жила, Ко всем притерпеваясь горям… Вся радость в памяти была, В ней всем обидам, нуждам, хворям Нет места… В ней жила любовь, Которой так недоставало… Дрожащих от обид зубов В воспоминаньях не бывало.. Но все кончается весной – Предощущенье счастья в мае От встречи с ней, душой родной: Весной я снова еду к маме… Так жизнь раздвоилась… Меня В Москве сажали в поезд в мае, День и потом еще полдня – Меня в объятья принимая, Мать привозила в свой бивак, Научно-экспедиционный, А в августе обратно так В столицу отсылали… Бонны Не находилось для меня… А мамы строго воспитанье: Ни часа в лености, ни дня, И разгильдяйство и ломанье Вмиг пресекалось, но зато Здесь творчеству разбег давался -- И балаганчик - шапито Мной с вдохновеньем воздвигался. Сценарий мой… Я – режиссер, А раннешкольный люд поселка – Актеры… Творческий простор... В программе «шоу на задворках» Таланты детские сполна Себя являли… Пусть культуры У местных мало – голодна К ней детвора… И нет цензуры… Все дети гении, творцы! И предавались представленью С восторгом… Мамы и отцы В ладоши плещут… Восхищенью Наивному большой простор, И зрители и дети рады – Аншлаг, короче … И задор Покруче, чем у звезд эстрады… Кто петь умеет, тот поет, Кто -- под хлопки танцует самбу, Кто крутит сальто взад-вперед – В «зал» и на «сцену» через «рампу»… Восторг – потоком… Никогда Не видели такого чуда? В руках у мамы – я горда – Укрыто полотенцем … Блюдо… Морковки – небывалый приз! Актерам за игру – награда . Признаньем – маленький сюрприз… Ведь поняла, чего нам надо! Тот опыт я взяла в Москву, Я – постановщик классных шоу, Квартирных тоже… С тем живу, В театр превратив всю школу… А вскоре стала издавать Журналы – в школе и квартире… Сама -- писать и рисовать – О странном муравьином мире, О путешествиях, лесах… Конечно – и о Казахстане… О нем и лишь о нем – в стихах, Пережитое в них листая… Лет с трех стихами говорю, А в восемь лет уже, представьте, -- Поэму целую творю – «Метелица»… Храню – листайте… А вам случалось рифмовать? Не так-то просто без сноровки … Когда-то ж надо начинать.. За смелость – выдам вам морковки… …А вот какую дали мне «Морковочку» за сочиненье Не ведала, покуда не Явилась -- ясно, что в волненье, На устный… И достался Блок… А я к «серебряному веку» Неравнодушна…И потек Рассказ мой плавно… Мне не к спеху… О Блоке многое сказать Могу – давно в себе копила… Тут захотелось вдруг связать И письма Блока – их любила Не менее стихов читать – С мудрейшим дневником Толстого, Раздумья их сопоставлять О судьбах мира, и престола Российского, и о стране, О веке, ожиданье бури… В молчании внимали мне Экзаменаторы… Трамбуя Великих мысли в свой рассказ, Я увлеклась не понарошку… Профессора не сводят глаз С меня, девчонки… Ту «окрошку» Едва ль смогла бы повторить, Коль попросили б, по заказу… Экзаменаторша: -- Просить Тебя мне захотелось сразу По эту сторону стола Занять местечко, рядом с нами… Удачи, девочка! Была Ты нынче лучшей… Тут же память Вернула в близкий школьный год: На городской олимпиаде Профессор за руку берет – И молча среди судей садит, Мол, конкурировать со мной Всем прочим – малоперспективно: Я поражала глубиной Там где иные конспективно Чего-то знали… Но была Заметим, та олимпиада Биологической… Могла Я за успехи в ней награду По праву – маме подарить -- Лесобиолог Божьей волей -- Пыталась мне тропу торить В лесотехнический… И школой Мне был пустынный Казахстан, В котором не была туристкой… И доброй памятью воздам: Ведь стала мне понятной, близкой Родителей моих борьба, Чтоб той земли щедрей и краше Сложилась все-таки судьба… Вначале размещалось наше Становье там, где мой отец Закладывал свои аллеи… Прорезав из конца в конец Всю степь, известкою белели Стволы подросших тополей, Ряды под разными углами Пересеклись, чтоб суховей Не повредил посадки… Маме Пришось всю степь исколесить, А с ней и мне… Естествознанье Вот так случилось изучить: В палатках ночевать… Сиянье Таких, казалось, близких, звезд Мне помнится из тех ночевок… А тот в степи лесной форпост Под наблюдением ученых Стал домом птицам и зверью… Забавно суслики свистели… Кузнечики в траве свою Тысяческрипочно скрипели В две ноты партию… И мне – В соль-соль-соль-ми… (Соль мира жалит) – Бетховенское в тишине Скрипенье то преображали Фантазии – а в них легко Ты погружаешься в предсонье В степи под небом… Далеко Москва и школа… И в озоне Той ночи, что как печь тепла, Суха, лишь с дальними громами, Всегда и музыка была – Ми-ми-ми-до… -- Мы дома, мама? -- Мы дома… Спи, Марина, спи… Как славно было просыпаться… И по разбуженной степи Опять за сотню верст помчаться… Для загущенья тех аллей – Зимой – для снегозадержанья – Посажена меж тополей Смородина… Ее названья И вида – местный люд не знал… Созрела – из лесного сада, Кто не ленился, набирал Бесплатно – ведрами… И рада, Конечно, птичья мелюзга – И ей той ягоды досталось… Бесценным знанием в мозгах Увиденное задержалось… Квартировали мы тогда У доброй женшины Ариши… Теперь мне ясно, что туда Я послана веленьем Свыше. Здесь в поза-позапрошлый век Перебралась я без усилий -- Усвоив образ жизни тех, Кто странно и умело жили Без электричества, газет, Но ближе к Богу и природе… Был у Ариши и секрет: На первый взгляд простая вроде, Она, призналась мне, -- глава Старообрядческой общины И ей доверены права Хранительницы тайн старинных, Тех знаний, что в ее роду Из поколенья в поколенье Давались… -- Нынче не найду, Кому перевручить ученье… Ариша выбрала меня В наперсницы и ученицы… Начав с простейшего: полдня Месила глину… Мастерица – Она во всяком ремесле – И мы с ней кирпичи лепили Пристройку ладили к избе… Потом еще уроки были О травах, как их и когда, Берут, как сушат и готовят – -- Бадан, душничка, череда… Чем при каком недуге поят… С ее заучивала уст, Как заговаривать, молиться, Животных усыплять учусь – Быть может, в жизни пригодится… Чуть погодя отряд пошлют К Уральску с миссией ЮНЕСКО.… А экспедиционный люд Порою напивался резко... И чтобы та братва контроль Всегда начальства ощущала, Я с мамой добровольно роль Лазутчика тогда играла: Ночами подползали к ним, Уже «хорошим», огородом, И появлением своим Пьянчуг внезапно огорошим, Пред ними встанем – и молчим, Иной бы и раздухарился, Но видит – девочка пред ним – Ну, про себя поматерился – В карман бутылку… -- Ладно, спать, С утра опять науку двигай… А как иначе? Повожать Нельзя братву... Бутылку – книгой Мать приучала замещать… Отличную библиотеку Мой папа начал собирать… Конечно, на лесную тему Найдешь в ней книги всех сортов. Мне и научные – не лишни: В них за барьером трудных слов Суть открывалась… Но и Пришвин, Леонов, Паустовский есть, А книг хранительница – мама… Мне столько даже не прочесть, Прочла, однако же, немало, Притом, что включена и я В процесс научных изысканий – Тружусь, как все, и роль моя – Без скидок на года. И знаний Не меньше нужно мне, чем тем, Кто оттрубил пять лет в лестехе -- И я вгрызаюсь в дебри тем Научных книг в библиотеке… Берем сверхточные весы… В назначенном лесном квартале Упорно долгие часы Занятьем странным убивали: Срезали веточку с сосны – И в парафин ее... И взвесим… Повторно – через час должны И через сутки… Ходим лесом – И с избранных дерев берем Те ветки – на холме, в овраге… А смысл? Он важен. Узнаем, Как дышит лес и сколько влаги Он выпивает, как растет, Накапливая биомассу… Сравненье – выводы дает… В журналах самодельных – классу Рассказывала о своем Участье в опытах ЮНЕСКО -- Понятно, было мне, на чем На той олимпиаде резко У прочих отнимать очки… В тех Яицких лесах впервые Души неясные толчки Преобразила я в живые Стихи, которых не стыжусь И в местной Дарьинской газете Их публикуют… Я горжусь – Двенадцать лет мне лишь, а эти Стихи уже вполне – стихи… С тех пор они не отпускают… Как жаль, что ни одной строки Не видел папа мой… И хвалит Их экспедиционный люд… И в школе я в авторитете… В тех шоу, что творю, поют И песни… Я, как о поэте, Привыкла думать о себе Годов с двенадцати, примерно, Примерясь к творческой судьбе Уверенно и правомерно: ...Штопор небо сверлит, сверлит, Как бурав, врезаясь в уши – - Самолёты с грузом смерти. Жгущей ненависти ужас… Без дыханья тёмный город. Рокот резче. Скоро, скоро. Приближаются как горы Их моторы-руки к горлу. Как зайчёнок бьётся сердце. Свет во тьму за окна льётся – Знаю, вражья бомба смерти В наше целится оконце. Затемненье одеялом. Мир исчез, во тьме растаял. Над земным пустынным шаром Домик наш да эта стая. Убежать, не знать, не слышать… Но рычит, ревёт, кромсает, Режет жесть кричащей крыши. Ближе, ближе – в сердце самом… ..…. Темень неба над крышей тиха. «Что ты?» - мама спросила устало, - - Ты опять что-то бредил, кричал, Я в словах твоих слёзы слыхала…» А мальчишка, зажмурив глаза, И прислушавшись к темени сонной, Прижимаясь к подушке, сказал: «- Я опять про войну, мама, вспомнил…» НОЧЬЮ. Марина Князева. Это стихотворение – первая п убликация:Марины Князевой в газете «Сельский труженик » Дарьинского района Уральской области ...Пусть я расту, молясь на тех, Кто истоптал в лесах все тропки, Но неосознанно лестех Уже я вынесла за скобки… И возвращаясь к сентябрю В Москву, ведомая наитьем Решительно контроль беру Над собственных мозгов развитьем. Театр, лекторий, Политех, Везде, где раздавали знанья – Я завсегдатай, в гуще тех Кто находил свое призванье В литературе… С той поры Читаю корифеев слова – Собраньями их книг… Дары Собраний – прочная основа Под драгоценный чудо-клад… В душе нежданно обретенный… Итог, что я с олимпиад Отныне всех непобежденной Литературных выхожу, Включая даже городскую… Я побеждаю! И, скажу, Что с трепетом в душе рискую Я крепость с именем «журфак» Брать штурмом… ...Выхожу… Здесь мама… Я -- пальцы – веером – «пятак»! А в скверике толпа – ни грамма, Ни капли зависти… Народ В востоге – и аплодисменты… А мама за руку берет – Уходим вместе… Все моменты Ей по пути перескажу… Она, своих пьянчуг оставив – Со мной… Я этим дорожу – Ведь я и выпускные, кстати, Сдавала в школе без нее, А вот – приехала, родная – И вдохновение мое Растет, до облаков взмывая… «Морковка» мамы в этот раз -- Обед изысканнейший в «Праге»… Судьба не баловала нас – И не гурманы мы по правде, Но необыкновенный день И эту подарил отраду… Уют… На столике – сирень… Официанты… До упаду Наговорились обо всем, Что привело меня к удаче… Поели – и домой идем, Как шли давным-давно… Ну, дальше – Французский… Ладно, сокращу… Рассказ – ведь я же из спецшколы… Формальность – здесь не трепещу… «Отлично»… Если ждут проколы, То дальше… Впрочем, здесь – стоп-кадр, Ремарочка – и двинем мимо: Французский в школе был театр – И я в нем неизменно – прима! История не мой конек, Но разрешаются программа И карты контурные… Мог Сдающий сим подспорьем прямо И честно пользоваться… В них Подсказок, в общем-то немало, Тем паче, если стопку книг Ты прочитал, то из тумана, Глядишь, -- и вырвешься на свет… А дальше – дело для извилин – И вразумительный ответ, Что эрудицией усилен, Тебя приводит на журфак… Вот так со мною и случилось, Программка, карты… Кое-как В усталой голове сложилось, Как на вопросы отвечать… Пока экзаменатор занят, Намереваюсь поскучать… Но чувствую, меня арканит Встревоженный тяжелый взгляд… Да, за моей спиной девчонка – Глаза о помощи молят… Что ж, чем могу… И безотчетно, Рискуя собственной судьбой, Мгновенно карты и программы Кладу на стол ей – Бог с тобой… Ну, я сдала… У входа мама… -- Немного подождем, -- прошу… Уже не о себе в тревоге -- Пришло прозренье: совершу Еще один прорыв в итоге… И вот она летит ко мне И обнимает, чуть не плача… В ее счастливой воркотне Я слышу: -- Ты – моя удача… Ты выручила, ты спасла – Не то была бы «единичка» – Я ничего бы не смогла… Отныне ты – моя сестричка! Ты навсегда в моей судьбе! Когда имела десять душ бы, То все бы отдала тебе Залогом благодарной дружбы… Но коль душа всего одна, Чтоб все копить дары и раны, Все, что в ней лучшего – сполна Тебе… Вот так бывает странно: Когда судьба – на вираже, Что может вышвырнуть из круга, На самом остром рубеже – Внезапно обретаем друга... ...Смотрит тяжело и дышит В речке тёплая вода, Словно бархотка на крышах Плоских мазанок трава, Тихо сонные коровы Воздух с горечью жуют, Слабый месяц однорогий, Не похожий на луну Скромно сгорбившись, светлеет, Тихо. Жарко и темно. Словно сотни тёмных келий Под песком домкИ щурков. А песок скрипит, стенает, А вода кряхтит, сопя. За рекой в тумане тает Отблеск завтрашнего дня… Вечер в июне. Марина Князева. Стихотворение из Казахстанского цикла Поэма восьмая. Саша Суяров, комсомольский секретарь, член приемной комиссии Вступительные экзамены в столичном ВУЗ’e. Профессор принимает экзамен по истории... - Ну-с, молодой человек, как проходило восстание Спартака? Абитуриент молчит. - Понятно. А что Вы можете сказать о недостатках феодального строя? На лице абитуриента выражение полного безмятежного неведения. - Видимо мы слишком далеко забрались, - говорит профессор. - Расскажите-ка мне, юноша, про Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию. - По лицу абитуриента пробежала тень мысли, после чего он уставился ясными глазами на профессора. - Вы что же, ничего не знаете про Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию?!! - Не-а, - пробасил абитур. - Но имена Маркса, Энгельса, Ленина Вам что-нибудь говорят? - Да нет... - Да откуда ж Вы такой?!! - Из Урюпинска. Профессор подходит к окну, протирая очки. Мечтательно глядя вдаль, произносит: - Эх, бросить бы все, да махнуть в Урюпинск! Из студенческого фольклора Мне выдан «поплавок» – медаль За годы, что легли на карту. И тут моей судьбы спираль Вдруг снова повернула к старту – Страда – очередной набор… Пять лет назад, отметив дембель, Я сам здесь вел с судьбою спор… Пять звонких лет, умчались в небыль… И вот, вчерашний выпускник, Оставленный при альма матер, На время отлучен от книг – На факультетский наш фарватер Врывается большой толпой Поток рисковой абитуры, Предвидя рандеву с судьбой… А мой удел – не синекура -- Приказ декана: утвержден Приемный трибунал – и в списке – Суяров, то есть, я… Включен – По должности… Судьбы изыски: Я – комсомольский секретарь, Освобожденный, на зарплате, Декан – комиссии главарь… К назначенной приказом дате Нам выделяют круглый зал, Табличку прикрепляем к двери, Завхоз нам бланки заказал, Канцпринадлежности – по мере Необходимости дают.. Делами заправляет Пронин… Наводим кой-какой уют – И – понеслась… И мы хороним Себя в делах до сентября… И вот пошли – сперва несмело Потом наплыв… Душа, горя, Воспоминаньями взлетела… Из Вельяминова-села, Что рядом, в ближнем Подмосковье Судьба-злодейка повела На Тихий океан. Условья На нашем сторожевике, Где я три года отматросил, Не стану обсуждать ни с кем… Зато пять лет назад под осень, Экзамены, как должно, сдав, Я принят на журфак и счастлив…. Две тыщи дней перелистав, Вновь к поступлению причастен… А в абитурной толчее Все те ж волненья и тревоги – На каждом отразясь челе, Из тех, кто на крутом пороге, Готовясь сделать трудный шаг Стоит сейчас, на рубиконе. И все сердца – жур-фак, жур-фак – Стучат синхронно – и к иконе Здесь приложился бы любой, Кто верит и не верит в Бога – Не помешало б… Трудный бой – Там, за порогом… У порога – В толпе -- ребята «от сохи» Из избяной седой глубинки, Кто – по-есенински – стихи В тетрадке -- о родной рябинке С любовью к милой стороне, К снегам и клюковке в болотце, Грачиной радостной весне Кропал, а школьный «песталоцци» Писаку вдохновлял – и вот Районка публикует – слава! И парня за грудки берет Та графоманская отрава – И он в толпе, а впереди, Его смущая, вундеркинды Московской выпечки… Гляди: Вот парень – прямо от Мтацминды, А, может, это -- армянин, А следом – стройная бурятка, Сосредоточенный блондин – Прибалт – неспешная повадка, Их с головою выдает… Здесь, словом, весь Союз в разрезе… И в каждом светится, живет Решимость: выбьемся, пролезем, Прорвемся… Узнаю в толпе И тех, с кем в шестьдесят четвертом На этой сам стоял тропе… И надо быть в устоях твердым, Чтоб вновь и вновь бросаться в бой, Не отступив и не смирившись С незадававшейся судьбой… Вот Миша Слуцкий… Не побрившись – С аэродрома – и сюда? Он рекордсмен по поступленью – Оптимистичен, как всегда, Не поддается невезенью – И, верится, свое возьмет… Он, Миша, время зря не тратил В своем портфолио несет Не детские стихи в тетради. Его обзоры, интервью Довольно профессиональны. Он твердо на стезю свою Шагнул – но страсть по идеальной Строке в душе его живет. Плюс генетическая жажда Образованья… Приведет Все это на журфак однажды. Возможно, именно сейчас Ему удача улыбнется… Судьба еще ему воздаст За то, что Миша не сдается. Толпа у входа на журфак Выстраивается с рассвета… У нас все четко: что и как, Когда и где – по трафарету, Без отсебятины… Прием К нам, на журфак, еще включает И конкурс творческий… Причем, Принципиально принимает Журфак лишь тех, кто доказал Практически: писать умеет. Кто где-то опубликовал Хоть пять заметочек, тот смеет Себя в студенты предлагать, Тем паче – кто работал в штате… Нам их «шедевры» проверять… Мы нынче обсуждаем, кстати, Формализованный подход К твореньям, поданным на конкурс, Что к большей строгости ведет И объективности… В чем фокус? Владимир Виноградский – нас Своим проектом озадачил… Смысл: чтоб случайно не угас Талант достойный, надо, значит, Систему четкую иметь Подходов к творчеству и тестов, Что даст нам шанс не проглядеть Талантливейших, коим место В стенах журфака – по судьбе… Чтоб дать таким особый бонус, Их выявив во всей гурьбе Приславших опусы на конкурс… Что Виноградский предлагал, Чем, собственно, и озадачил Весь наш приемный трибунал? От нас потребует отдачи Трехкратной новый протокол: Вначале присланные тексты Просмотрят, выдав приговор, Авторитеты прессы, те, кто Известен широко стране Крутым профессионализмом. А чтобы им остаться вне Пристрастий личных, чтоб капризом Фортуны шаловливой вдруг -- По дружбе иль вражде арбитрам Не искажать оценок, рук Не замарав, пусть алгоритмом Арбитру -- определено: Никто чтоб не стоял над ним но, Знать имена воспрещено – К нему «шедевры» анонимно, Под шифром должно посылать.… У рецензента три оценки: «Высокий уровень» – на «пять» – Оценивают так «нетленки». «Хороший уровень» – считай: «Шедеврик» профессионален… А хуже – так и понимай: Необязателен, банален… Но это лишь начальный шаг Крутого творческого теста Желает точно знать журфак, Кто из какого слеплен теста. Кто здесь Бальзак, кто – де Мюссе… Заданье абитуриенту: За пару часиков эссе На тему, близкую моменту Неторопливо сгоношить… Здесь не ошибки мы оценим – Способность рассуждать, творить… Пусть даже не вполне уменьем Писать владеет претендент, Но если в творчестве проявит Свой темперамент, интеллект – Очков вступительных прибавит… А третий тур – глаза в глаза – Штурм мозга, дескать, что за личность? Читал: в мозгу есть железа – Логичность либо алогичность --- Не в этом, полагают, соль… Ту «шишку» кличут третьим глазом. Ее особенная роль – Прозреньем озаряя разум, Ему подсказывать, как быть В цейтноте и при штурме мозга… Интервьюерам же судить, На что в конкретном разе можно Расчитывать, кого берем – Белинского, Толстого, Фета В наш круг, в семью, в наш общий дом На годы – в стены факультета… Таков предложенный подход… Продуман и фундаментален… Однако же на этот год – Теоретичен, нереален… И потому -- один за всех – Сам провожу по всем этапам, Кого пошлет Господь мне, тех, Кто предо мной присел, а на пол В соседстве ставит свой баул… Глаза, я вижу, с краснотою. Их, значит, ночью не сомкнул… Я папочку его раскрою – Бумаги почтою прислал… Характеристики …Медсправка… Подборка вырезок… Не мал, Похоже, опыт… Знать, исправно И там, где в армии служил, В газету посылал заметки, И там, где до и после жил… Имеются в мозгу те клетки, Подборки нужных хромосом… Перечитал его шедевры – Парнишка пишет обо всем… Замечено стремленье первым О происшедшем рассказать – Есть репортерская закваска. Зачин, пейзаж, портрет – писать Во навострился! И завязка, И кульминация… Видна Редакционная натаска… А дальше? Дальше – тишина… Вся впереди еще развязка… Даю анкету заполнять, Прошу – по протоколу – паспорт, Билет военный… Пожелать Хочу успехов парню… На спор – Поступит: член КПСС… Балл проходной уже в анкете… Наш факультет -- партийный… Без Жеманных экивоков эти Условья сообщаю всем… Поэтому партийным – льгота… Сие не значит, между тем, Что без экзаменов кого-то На наш пропустят факультет: В стране отыщутся, конечно, Партийцы, кто способен тест Пройти вступительный успешно. Но, если сдал, тогда – вперед… Замечу, что в похожем стиле И «левых» факультет берет: Спортсменов экстра-класса, или, К примеру, определена Республикам союзным квота… Само собой, сюда должна Послать республика кого-то, Кто это право заслужил Делами при житье достойном, И кто с учением дружил, Способен, стало быть, пристойно Все тесты конкурса пройти… Потом в права вступает квота, Но конкурс-то и здесь, учти – Не так уж и серьезна льгота… Глаза, баулы и досье Мелькают как в калейдоскопе…. Идут, идут… -- Еще не все? -- Не все! Густой поток… Постойте! Как будто весь Союз решил Прорваться нынче в журналисты… А ты их оформляй, спеши… -- А конкурс! Сколько – двести, триста На место в списке – человек? -- Какая разница, Суяров? Обязаны оформить всех… -- Всех и оформим – без базаров… -- Вот то-то же – и не пищать! Комиссия с нагрузкой пашет… Любую подпись и печать Исследуем: а вдруг покажет Себя поддельный документ? Нужна ли факультету липа? Не каждый абитуриент Таков, но коль такого типа, Еще с порога заверну, Не дам грядущих катаклизмов У нас посеяться зерну… Но в основном – ажур… Капризов Судьбы вступающих пример: У парня в деле нет медсправки. Бывает, не успел… -- Мон шер, Дается шанс: а ну -- исправь-ка… Два или три дается дня… А не сумеешь – не взыщи-ка! С тебя ведь спрос, а не с меня, Что скис, как будто вдруг аджика Попала на язык – вперед! И помни, что дана отсрочка – И только от моих щедрот Тебе всего на три денечка… Сквозь нас еще идет поток, А в кабинете у декана Уже набрасывают впрок И расписание… Тумана Еще не разогнал прогноз, Но по динамике прикинув В сравненье с прошлым годом рост – Он ожидаем – и картину Рисуют: требуется нам Вот столько-то языковедов – Экзаменаторов… Сезам Посредством правильных ответов Откроют лучшие… Кому Их выявлять из претендентов? Кто даст оценку их уму, Итогам школьных лет… Моментов В делах приемных непростых – Без счета административных,. Организационных… Их, Малоприятных и рутинных, Проигнорировать нельзя -- И все инстанции в напряге… Курьеры загнаны, неся Отчеты, важные бумаги Из деканата в ректорат Сто раз на дню – проблема эта Важнейшая – таков расклад -- Для «папы» университета: Герой Труда и депутат Иван Георгьевич Петровский, Гос. Премии лауреат – Уже просматривал наброски Приказа, коим утвердит Экзаменаторские списки. Само собой начальство бдит – И дабы исключить попытки Неправомочно удружить Кому-нибудь из абитуры, Что означает – согрешить По слабости своей натуры, В секрете держит ректорат Составы аттестационных – Экзаменаторских бригад И тем экзаменационных. Замечу, «Золотой Звезды», На коей мелко – «Серп и Молот», Чем в альма матер все горды, Наш ректор – он душою молод – В текущем награжден году, Ему почетную награду – В Кремле – граненую Звезду – Вручал Генсек… Сердечно рада За академика семья Студенчества и профессуры… «Ура» с восторгом вопия Поди не докторской микстуры В общаге приняли на грудь В честь нашего магнифиценца Все студиозусы, а суть: Ученого и просвещенца Взаправду все боготворят – В особенности на мехмате. Он восемнадцать лет назад При воздвигаемой громаде Дворца со шпилем и звездой, Что схож с космической ракетой, Возглавил МГУ и с той Годины, по словам поэта, Мы произносим «МГУ», Домысливая: «В нем – Петровский»… Едва ль кого назвать могу Из академии московской, Кто так же в мире знаменит. Петровский – знатный математик, Считай, он наших дней Эвклид, Создатель формул … Понимать их Не многим на земле дано, Головоломных уравнений И теорем великих, но Любому ясно: рядом гений, А мы живем в его тени… Любой, кому досталось это, Гордись удачей и цени: Вот МГУ-шная ракета, Вот академик-адмирал И ты, счастливец, в экипаже… Да, это счастье, коль попал Хотя бы лишь в студенты даже. Вот девушка… Коса – краса… Любава, Ярославна, Лада…. Как ночь бездонные глаза, Характер – не отводит взгляда… Я открываю кондуит, Перебираю документы. Досье красавицы таит Сокровища… Ее в студенты Будь я деканом, сам просил Бы удостоить нас той чести… Медаль… Стихи… Язык и стиль – От Пушкина -- скажу без лести… Дипломами олимпиад Не раз отмечена Марина… Спокойный и серьезный взгляд… Лежит печаль в его глубинах… Вот здесь уверенности нет, О чем предупрежу с порога… Ведь наш партийный факультет Мужской к тому ж… Об этом строго Заботятся-пекутся все Вплоть до ЦК -- есть установка… Крутые рифмы и эссе И гениальная головка… -- Все так… Однако же учти: Приоритет у нас мужчинам… -- Готова ко всему! -- Лети! И пусть тебе везет, Марина!… Девчонку можно пожалеть: Не стажница и беспартийна Ей должно высший балл иметь Четырежды – едва ль посильна Сия задача… Ко всему Снижает баллы и волненье… Незаурядному уму Посильно только сочиненье На две пятерки написать – За грамотность и содержанье… Все знают – да и что скрывать: Нарочно это испытанье Сложнее сложных в МГУ – Воздвигнута стена-шлагбаум До облаков – компренэ ву… И здесь срезают низким баллом Нещадно за любой прокол – Стилистика, ашипки в тексте… Но ежели сумел, прошел, Не потеряв на данном тесте Ни балла, далее уже Экзаменаторы считают Заранее тебя в душе Прошедшим конкурс, не пытают, Не зверствуют – и шанс растет… Бывает, ясно, и везенье И невезенье… Повезет – И высший балл за сочиненье Отхватит троечник… Судьба! Обратное бывает чаще – Глупа фортуна и слепа И вовсе не щедра на счастье. … Не иссякающий поток – Уже и не глядим на лица… Подходит стройный паренек. Не забывает извиниться: Обременяет, дескать, нас Своею просьбой сверх программы, Но это, мол, всего лишь раз… Нет, вовсе не случилось драмы, А просто, чтоб поднять кураж, Свой город покидая, парень, Газете фоторепортаж Оставил… Толчеей распарен, Не сразу я сообразил, О чем он, собственно, нас просит… «Шедевр» опубликован был – И потому – нельзя ль забросить Вот вырезка – в его досье? Он репортаж считал зароком: Увидел, дескать, в полосе – Семь снимков в подтвержденье строчкам – Поступит… Коль помочь могу, Не откажу—такая малость… --- Спасибо! Я у вас в долгу! -- Теперь лишь поступить осталось… -- Теперь-то точно поступлю… Кремень—характер и не stupid… -- Ну, что ж – большому кораблю – Семь футов под килем!… Поступит – Настрой имеет место быть, А в нем, все знают, пол-успеха… Я постараюсь отследить Его – отнюдь не ради смеха: Таких включаю в свой актив – Нужны с характером ребята И комсомолу… Отследив -- Таких в потоке маловато -- Рекомендую их потом Комсоргами, секретарями – Все у таких пойдет путем: Прославят громкими делами Свой курс и славный факультет… Вот – все секреты перед вами Я раскрываю тет-а тет, Считая вас уже друзьями… Могу – хотите? – рассказать, Как сочинение проходит? Непросто организовать Режим, который прегородит Любым попыткам мухлевать, Не только абитуры, кстати… Уж коль экзаменатор -- тать, То надобно устроить татям, Чтоб трюки их – не прохонжа… Любого сорта лиходеям, Чью совесть поразила ржа, Мы в МГУ не порадеем. В экзаменаторы зовут С литературных факультетов: (Филфак, журфак…) И «шкрабы» тут Задействованы, коли в этом Бывает надобность порой… Однако, кто в какой бригаде, Кому в ней бригадира роль Назначена, откроют ради Надежности – в последний день… Все темы ректорат готовит И тень наводит на плетень, Распространяя слухи… Входит Сие в зашиту от татьбы… Их в запечатанном конверте Вручат бригаде в «день судьбы» В аудитории… Проверьте – Все будет так, как я сказал… Но, прежде, чем объявят темы, Окинув строгим взглядом зал,. Где неподвижны все и немы, Проверив: верно ли сидят «Субъекты» в шахматном порядке: Чрез место, значит, через ряд: Списать нельзя – и взятки гладки -- Экзаменатор огласить Обязан важные условья: Вначале следует спросить О состоянии здоровья. Коль кто объявится больным, Пока не вскрыт конверт с заданьем, Покинуть вправе зал -- и с ним – Тип-топ… Но поделиться знаньем Пойдет на чуждый факультет, Когда и где ему назначат… Две ручки, четкий трафарет – Бумага без линеек, значит, На коей факультетский штамп… Листок экзаменационный – Споем порядку дифирамб, Пусть и не всем порядок оный По вкусу… Шоколад, вода -- И этим исчерпали список, Что разрешается туда… И, ясно, никаких записок, Блокнотов, книжек – заодно – И самодельных мини-раций, Как в том – про Шурика – кино, Иных технических новаций… С мест не положено вставать, Писать зеленой, красной ручкой, Текст бритвой подчищать, стирать – Накажут не одной лишь взбучкой… А коль приспичит, что тогда? Терпи два часика, несчастный! Потом тебя сведут туда, Проводят, точно ты опасный Преступник – не дадут и там В шпаргалку даже краем глаза Взглянуть, шагая по пятам, В класс возвратят от унитаза… И вот -- вскрывается конверт Тем, сочиненых в ректорате… Все – начинается «концерт»… Сейчас проситься Христа ради Не разрешается за дверь… Лишь на доске экзаменатор, Их написал – считай, теперь Пошел отсчет… И, «литератор» – Твой выбор – не теряй минут… Так Лермонтов иль Маяковский? Решай -- здесь никого не ждут – Не ЦПШ, а вуз московский… Есть, наконец, в раскладе тем Полусвободная, как выход, Она подходит больше тем, Кто, оценив, не видит выгод В анализе чужих трудов -- И сами, дескать, мы с усами… Что ж, если чувствуешь: готов – Твори… Пиши – идет экзамен! Четыре часика на все… Ну, действуй, как сто раз учили, Не дрейфь, малыш, все холосо! План есть? Отлично… Без усилий Цитата вспомнилась? Ура! И далее – за строчкой строчка Течет – летит из-под пера… На трафарете лист, цепочка В абзацы заключенных строк Уже заполнила без спешки Один, потом второй листок… Вступление… Абзацы – вешки… Завязка – от нее плясать Логично в основном рассказе… До кульминации писать, Жар поддавая и -- в экстазе, На высшей точке изложить Свой главный факт, свое наитье! Потом -- к развязке – подтвердить Примером красочным открытье, Цитатой точной – так их, так! И переходим к заключенью – (Любуйся, как творю, журфак!) Оценку здесь даем значенью Тех новых фактов и идей, Чем освежим литературу, Заставив тысячи людей Вгрызаться в новую фактуру… И завершаем здесь эссе… И эти шесть страниц – не легче Чем марш-бросок, когда шоссе Незнамо где, себя калеча Бежишь в пудовых кирзачах, Утяжеленных вязкой грязью, По кочкам, а неверный шаг – И бухнешься в трясину вражью… Увлекся – вспомнилось – и сам Пять лет назад был в этой роли… Кто как – я верю чудесам… Вот стал поток пожиже, вроде? Еще бы – объясненье есть: Идет последний день приема… -- Не сплоховали, ваша честь? -- Цыплят... считают… -- Аксиома! -- Еше такое может быть! Грядет проверка сочинений… Потом придут грозить, грубить Родители – сынок, мол, гений... Короче, только в сентябре Вздохнем, коллеги с облегченьем… Пойду к декану… На ковре Ждет, ясно, не чаек с печеньем -- Промолвил Пронин – и ушел… Я в думах о поре бедовой... -- Ну, потолкуем, комсомол? И я -- нос к носу -- с Козельцовой… Послесловие к части второй. Судьба дает нам новый шанс. Мы прорвались, взломав барьеры. В чем есть возвышенный нюанс: Для творчества – не для карьеры. И озадачили молву – Ведь наш прорыв – считайте – подвиг. Мы, ясно – влюблены в Москву. Без нас, веселых и голодных, Была б она скучна, груба, Цинична и непоэтична… Но вот затейница-судьба Нас избирает эклектично Москве в наперсники… За что? Едва ль сумели отличиться Талантами, умом… Зато Любовью трепетной к столице Сердца у всех у нас полны… Возможно, в этом объясненье Того, что изо всей страны Нас выбрали для пополненья Ее -- энергией любви, Которою сердца сочатся … Любовь – в дыханье и крови – Подлив столице дозу счастья, Тем воспротивится судьба Кровопролитьям и коллапсу – Как говорится: жизнь – борьба… Творить!… Еще Никифор Ляпсус… Ну, Ляпис – многим фору даст Из тех, кто на журфак стучится… Но будет – дайте срок – контраст, Затем и повело учиться… Еще покуда терпкий вкус Студенчества душе неведом -- Врасту и вникну, вовлекусь, Сживусь, впечатаюсь… К победам И поражениям готов… И, от судьбы не отрекаясь, Нацеливаюсь пять годков По-черному пахать… Стекаясь К столице – атомы пока… А нас – могучая валентность Ведет – Всевышнего рука – В молекулу судьбы… Инертность Бездействия преодолев, Обречены на сверхактивность… Естественный отбор, отсев, Увы, неотвратим, как милость И к тем, кто выброшен за борт, И к тем, кого придавит к центру… Одним убавится забот, Другим бороться за оценку…. Иначе говоря, прорыв Нас вновь на низкий старт поставил, Одни возможности открыв, Другие отобрав… Ударил Над нами колокол судьбы -- И мы ответственны за выбор… Свобода кончилась… Забыв О праздной суете и выпав Из безответственных забав, Мы обрекли себя на годы Трудов. Упорством лень поправ И добровольной несвободы Восславив неподкупный рок, Вооружимся сверхтерпеньем, Сверхмужеством… Отмерен срок Эпитимьи – и с вдохновеньем, И с верой вступим на порог, За коим на судьбу осудят. Там, каждый, сделай, кто что смог – И будь, что будет. Будь, что будет! Содержание Предисловие к книге первой. Поэма первая. Я, Семен… Поэма вторая. Тома Юстюженко… Поэма третья. Саша Иваненко…… Поэма четвертая. Агриппина Васильева. Груня… Поэма пятая. Петр Паршиков. Петруччьо… Поэма шестая. Тамара Джорджадзе, княжна Тамрико… Поэма седьмая. Марина Князева. Чудо краса, золотая коса… Поэма восьмая. Саша Суяров, комсомольский секретарь, член приемной комиссии Послесловие к части второй | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
