Профнепригодность

Случай из жизни

Вадик Остроумов никогда не прыгал выше головы. Еще в садике старался не высовываться: когда все не спали – не спал и он, когда все отказывались от рисовой каши – отказывался и он. Стадное чувство каким – то немыслимым образом оказалось у него в крови и избавиться от него было, увы, невозможно. В школе он учился средне, на 4. Особо не старался, но и не запускал. Вадика никогда не называли талантливым и даже намека на это не делали. Но сам Вадик между тем был убежден: в нем живет гений. И надо сказать отчасти этот юнец был прав. Еще с малых лет он умел верно оценить жизнь, безошибочно подметить ошибки и правильно указать на правила, следуя которым эти ошибки можно было бы и не допустить. С таким бы даром, да в священники….

Но нет. В Вадике как раз жила не мораль, а цинизм. Вещь посильнее. С таким талантом в журналисты берут без образования. В общем, Вадик всерьез решил: быть ему акулой пера. Тем более фамилия что надо. Это тебе ни какой- нибдуь там Иванов, или что в среде журналистов более распространено, Боровик….(кстати, у большиснвта это просто красивый псевдоним. Дураки!)

Днями и ночами Вадик читал книги, учил сразу несколько языков, пытался запомнить какие – то цитаты. Какой – то несведущий дурак сказал ему, что каждый журналист начинает именно с этого.

В общем, к 15годам он уже мастер слова. И если всего пару лет назад о его писательском таланте было смешно даже заикнуться, то сейчас все было очевидно. Ни больше, не меньше второй Чехов. Между тем, настырный и амбициозный юноша никого не слушал, похвалу жевал и выплевывал, критику с аппетитом проглатывал.

В 16 Вадик поступил в МГУ на международное отделение. Тогда он, наконец, успокоился. Теперь дело было за малым: скорей отучиться и к практике. Однако практика случилась скорее, чем он отучился. Уже после первого курса его определили на один из центральных каналов в службу новостей. Что может быть лучше. О чем вообще еще можно мечтать бедненькому и неизвестному студенту журайа. Первые две недели он исправно и даже в совершенстве исполнял функции стажера: носил кофе, подходил к телефону, готовил бутерброды и даже мыл полы. Молодого практиканта обожали. На 15 - й день Вадик все же понял: не для того он в университете учится, чтобы кофе носить. Пора и делом заняться. В то самое время, когда он начал заниматься тем самым делом - создавать сюжеты один за другим, его возненавидели. В перспективе этот амбициозный юнец мог стать еще одним голодным ртом. А в журналистике итак, извините, «самим жрать нечего». В общем, как белая ворона Вадик держался отстраненно. Если с кем и общался, то только по делу. Между тем все его представление о журналистах в корне изменилось. Теперь он знал: нередко в телевидение попадают люди не образованные, а если и знающие что - то, то скорее понаслышке.

Конечно, умственное преимущество Вадика было очевидным. Мало того, юноша умело этим преимуществом пользовался. Но….судьба зла. Она никогда не дает одному человеку сразу все и в одном комплекте. Вот вам странная штука. Вадик, талантливый и умный, знал три языка, написал несколько научных работ, имевших в профессорских кругах широкую огласку, был эрудированным и обаятельным…. Но вот в профессии у него, прямо сказать, не получалось. Он, как конвейер, делал свою сюжетики каждый день. Каждый день они проходили незамеченными зрителями, и начальством. Никогда его не хвалили, и лишь иногда выделяли критикой, но чаще всего просто не замечали. И вот это – то как раз Вадика больше всего обижало.

А между тем, несмотря на все достоинства Вадика, не было в нем главного – умения общаться. Должно быть этот недостаток есть не что иное, как производная стеснения. И ничего юноша с этим поделать не мог. Ибо стеснение – явление, отчасти дареное природой. Вот Вадик приезжал на интервью и сразу же начинался конфуз. Он краснел как девица, садился на стул, тут же как то нелепо с него падал. Или вот у министра недавно в кабинете от неловкости китайскую вазу разбил, за что сам министр разбил отношения с каналом. Тут цепочка: Вадику досталось от главного редактора, понизили зарплату, лишили премии да еще и заставили унижаться - вымаливать у министра прощение. В общем, было ему не сладко. И это далеко не единственная история. Совсем недавно он так переволновался, что забыл все вопросы и вообще тему, по которой ехал. А ехал, между тем, он к большому начальнику с большим самомнением. Закончилось как всегда скандалом. Плешивый начальник обозвал Вадика тупицей и пообещал позвонить редактору – пожаловаться. Между тем, сам Вадик, как человек, тоже имеющий о себе высокое мнение не сдержался и послал начальника известно куда. В общем, уже в машине ВАдик узнал, что документ об увольнении на подписи. Но горе миновало. Редактор внял мольбам худенького, жалкого юноши, и оставил его с условием «последний раз». И этот «последний раз», скажем заранее, все- таки пришел.

Совсем отчаянный и брошенный на растерзание случаю, Вадик начал придумывать способы борьбы со своим недугом - стеснением. Как это обычно бывает в любой конкурирующей среде, в том числе и на телевидении, «помощники» пришли сами. Коварный тип с узкими глазками, мастер заказных материалов, матерый журналист и неудачник в жизни сумел – таки сделаться другом и наставником юного дарования. И вот с этого – то все и началось. Как – то за обедом в студийной столовой за чашечкой кофе Вадик излил коллеге душу.

- Гришка, хоть убей, не идет у меня и все. Не идет. Вот сейчас сижу с тобой, а у самого внутри кошки скребут. Что делать, что делать……, - отчаянно произносит Вадик, размешивая сахар.

- Брось ты, не думай. У всех такая проблема в начале, у всех!!!!

- Правда, у всех? - ожил юноша.

- Да, конечно у всех. Только одни находят способы борьбы, другие тонут. Да, да, дорогой мой. То- нут. И это что…..ты еще, молодец, пока держишься. А другие! После первого же конфуза ломаются, в себя уходят. Прощай слава, признание, преданный зритель……,- Вадик слушал все это с открытым ртом. Он хотел было попросить совета. Но проницательный друг выдал его сам. Так сказать, поделился личным опытом.

- Вот что я тебе скажу, друг. Ты вот со своими университетами тут ничего не поделаешь. Это я тебе говорю, как человек бывалый. Ты молод! Но это не твой порок…..Вот все у тебя, умные фразы, аналитика, непрерывная работа ума. Все ты выдумываешь там, придумываешь…А искусство журналиста – то в чем? – вопросительно поглядел друг на Владика и когда понял, что ответа не будет, продолжил. – Искусство журналиста в прос – то – те. Как говорится, все вонючее плавает на поверхности…. В общем. Тебе не головой надо эти проблемы решать. Есть у меня верный способ, - тут друг как заговорщик нагнулся прямо к Вадику и шепотом произнес, - тот, кто это золотое средство знает, даже интервью с самим чертом устроит так, что редактор в ноги кланяться будет.

Вадик молчал, тупо глядя на своего собеседника..

- Средство это народное и хорошо всем известное. В общем, не буду темнить. Лично я перед каждым интервью по рюмочке. И в полет.

- Так, это ж…

- Можно, можно. Для дела можно. И вообще будь проще. Поехал на пресс – конференцию или презентацию сволочи какой….Дело сделать успеешь. Сперва, возьми настроение, удовлетворись закуской, напитками….. Наш брат только так и делает.

- А что лучше пить? – заинтересованно спросил юноша, который, к слову сказать, в силу своей правильности вообще никогда не принимал.

- Ну, это для кого как. Тебе, как трезвеннику шампусику можно…..

Беседа продолжалась еще полчаса. Но рассказывать о ней нет смысла, ибо была она совершенно бессмысленна.

К слову сказать, сам этот коварный тип с узенькими глазками был давно уже скрытым алкоголиком. Он и вправду перед каждым интервью выпивал по рюмочке горькой. Но что такое для человека привыкшего к градусу, рюмка водки…все равно, что собаке кусочек мяса!

Но совсем по – другому было с Вадиком. Он, в порыве благих намерений стал выполнять с точностью указание старшего коллеги. В специальном ящичке на ключ, лежало у него бутылка шампанского. Он тайно от всех доставал ее, заворачивая то в газету, то в пиджак, уносил в туалет, там открывал, пил сколько нужно для храбрости, закрывал и клал обратно. С каждым разом «для храбрости» ему нужно было все больше. Между тем, храбрости со временем стало так много, что скоро она переросла в самую обыкновенную наглость и неуправляемость.

Все чувствовали неладное, но молчали. Каждый по своим причинам. Одни были хорошими прагматиками и ждали, пока случится тот самый «последний раз», после которого юнца наконец – то погонят с телеканала поганой метлой. Другим было просто неохота вмешиваться в чужие проблемы, ибо у самих проблем не меньше.

Для Вадика же жизнь с каждым бокалом была все лучше и красочней. Между тем попытка уйти от крайности, в которой он был в начале своего карьерного пути привела к другой крайности. Более опасной и трагичной.

- Через пять минут выезжаете в правительство. Будь вовремя. Опоздаете – не пустят, - сказал строго редактор Вадику, поправляя очки. (Кстати, зрение было у него отличное, окуляры скорее для важности, нежели для эффекта).

Вадик по сценарию, выпил 3 рюмочки «столичной» (он перешел на водку) и отправился на веселе в путь.

Скандал начался еще до съемки. Вадик оскорбил охрану. Охрана, в свою очередь, не пропустила. Вадик начал угрожать, охрана куда – то позвонила, сказала, что один сумасшедший обещает теракт. Тут же куча людей, народ, шум. За нерадивого коллегу отдувался по телефону главный редактор. В итоге пропустили.

Тут самое интересное.

Идет заседание. Сидят политики. Политики, которые действительно от народа, простые, контактные люди. Ответ – на любой вопрос, без пафоса. Ползаседания Вадик проспал. Другую половину наблюдал за происходящим. Между тем, он почему- то забыл, что происходящее есть не что иное, как заседание правительства. Лица в его глазах то плавали, то исчезали, фигуры были какими – то расплывчатыми, предметы танцевали. Он попытался сконцентрировать взгляд на одной из фигур в костюме. И как только у него это получилось, громко воскликнул.

- Твою мать, - и это, уважаемый читатель, на заседании уважаемых лиц!!!!!! Скандал с тяжелыми последствиями!

Все разом обернулись на Вадика. Но Вадик никого кроме этой фигуры не видел. Дело в том, что физия чиновника показалась ему очень знакомой, до боли знакомой. Он откуда – то взял, что этот вот чиновничишка, убогой фигурой напоминающий школьника тайно стащил у него днем раннее кошелек в аптеке. Почему в аптеке – не ясно. Он просто так решил. ( для справедливости стоит отметить, что это вообще сделала женщина, при чем хорошо ему знакомая и вовсе не в аптеке, а у него же дома).

- Ну, я тебя, Шельма. Ты у меня сейчас хапнешь деньги, нехороший человек.

Вадик вскочил с места, так что даже охрана депутатов вовремя не смогла отреагировать. Подбежал прямо к чиновнику, не раздумывая взял его за оставшиеся волосы и потянул, как продажную женщину.

Все кругом перемешалось. Переполох, гул, заседание само- собой отменилось, позвали милицию. Кто – то по ошибке ляпнул, что Вадик угрожал государственным переворотом, хотел угробить того чиновника прямо в зале, устроить так называемый, демонстративный акт террора.

Тем и закончилась карьера талантливого журналиста Вадика Остроумова. С редакции его поперли. Некогда коллеги и вовсе отрицали, что когда – то работали с этим ненормальным. Между тем сам Вадик уже примерно знал, сколько ему сидеть и даже придумал на это время занятие. Решил писать книгу о горькой судьбе независимого журналиста. Хотя независимым журналистом он так и не успел стать, как впрочем и журналистом вообще.

В «трудовой» ему сделали одну единственную запись «профнепригоден».

В коллективе радовались. А между тем, коварный тип с узкими глазками так и продолжал пить. Похлеще Вадика, между прочим. Но об этом, никто так и не узнал. Должно быть это и есть «профессиональные навыки», которые приходят с годами.

 

O&R