— Ну, расскажешь матери, что произошло? — спросила Ольга, когда они расположились на ковре в своей любимой позе — носом к носу. — Или будешь переживать молча? Страсти, я вижу, тут разгорелись нешуточные. Может, все же поделишься?

И Лена поделилась - со всеми подробностями.

Ольга молча выслушала ее, потом перевернулась на спину и долго глядела на люстру, подаренную им Отаром много лет назад.

— И что ты намерена делать? — наконец, поинтересовалась она. — Как у вас с Димой будет дальше? Ты же понимаешь, что эта история будет иметь продолжение?

— Понимаю, — вздохнула Лена. — Самое ужасное, что я вообще не представляю, как нужно вести себя в такой ситуации. Мама, ты должна мне все рассказать.

— Что рассказать?

— Все. Как у вас с папой было в первый раз. Мне это очень нужно.

О боже! — смятенно подумала Ольга. — Дожилась. Родная дочь требует рассказать, с чего началась ее жизнь.

— Леночка! — попробовала она увильнуть от предстоящего. — Я же тебе давным-давно все объяснила. И у тебя книжки такие есть — там обо всем написано в подробностях. И по телевизору... все эти ночные фильмы. Ты же все это видела на экране.

— Мамочка, там одна механика. С этим мне все ясно. А в фильмах — одни движения и никакого выражения. У них же нет лиц. То есть, лица есть, но они пустые. Никаких чувств, никаких эмоций. Никакого отношения к происходящему. Как будто это не живые люди, а роботы.

— А ты чего хочешь?

— Я хочу, чтобы ты рассказала все с самого начала. С того момента, как он тебя привез на "Золотой рыбке" на тот ваш пляж.

— И зачем тебе это нужно?

— Значит нужно, раз спрашиваю. Ну что здесь такого? Какие-то вы взрослые все... зажатые. Ведь это и меня касается.

— Да уж! — засмеялась Ольга. — Тебя это касается самым непосредственным образом.

— Ну вот. Я хочу знать, как все происходило. Что он говорил. Какие чувства ты испытывала. Все-все. Если, конечно, помнишь.

Их первая близость — самая большая драгоценность в сокровищнице ее памяти. Редко-редко в минуты нестерпимого одиночества она извлекала ее оттуда. Комната распахивалась, наполнялась солнечным светом, запахом сосен и моря, криками чаек. И над ней склонялось его божественное лицо.

Помнит ли она? Господи, еще бы! Каждое слово, каждый взгляд, каждое прикосновение.

Все, как вчера.

Нет, час назад.

Да только что!

— Забудь все,— сказал он, аккуратно укладывая ее на обе лопатки. — Во всем мире остались только ты и я.

— Посмотри на меня, — велел он, отнимая ее ладошки от лица. — Не надо бояться. Не надо прятаться — это уже бесполезно.

И новый обжигающий поцелуй лишил ее последних остатков самообладания.

— Обними меня, — велел он. — Прижмись ко мне покрепче. Вот так. Привыкни ко мне.

Ну что, девочка, уже не страшно?

- Прости, Оленька. Сейчас немножко больно сделаю.

Немножко! Ох, ничего себе немножко! Как вскрикнула, как затрепетала она в его железных объятьях!

Как осыпал он поцелуями ее лицо!

Какие чувства она испытывала? О, целую гамму чувств! — счастье, страх, стыд, боль, полное самозабвение.

И все затоплено такой... такой любовью!

Всепоглощающей.

Этот человек с бесконечно милым лицом, с его небесными глазами, глядевшими ей прямо в душу, в те мгновения стал для нее центром Вселенной. Она забыла все: свой дом, отца с матерью, Юльку, всех друзей и подруг — она забыла самое себя.

Он стал для нее и небом, и солнцем, и звездами, самим воздухом, которым она дышала. Ее настоящим и прошлым, и будущим. Ее жизнью и смертью.

Как расскажешь об этом? Девочка ждет. Какое у нее странное выражение лица - испуганное, соболезнующее? Что она прочла в ее глазах?

— Мамочка, — сочувственно сказала Лена. — Не надо. Если не можешь, не рассказывай. Я у Танечки Окуневой спрошу — у нее с Боречкой Плетневым недавно все было. Она мне обещала рассказать в подробностях.

Танечка Окунева! Девочка с косичками и белым бантом. Да что они все... с ума посходили — в своей школе? Куда торопятся?

— Не надо Танечку. Я сама тебе расскажу. Но ты ответь: у вас что — непорочность, девственность, чистота - уже никакой ценности не имеют?

— Я тебя не понимаю. А что здесь грязного? Они давно любят друг в друга — почему им нельзя?

— Ну, в наше время... это считалось позором - в школе. Да и после... если до свадьбы — не приветствовалось.

— Вот-вот! Из-за вашего ханжества и погибли сразу три человека — Лизонька, ее парень и их неродившийся малыш. Ведь их, по сути, затравили! А за что? Что они кому плохого сделали? У меня до сих пор сердце разрывается от жалости, как их вспомню. Мама, почему люди так плохо относятся к сексу?

— Не знаю, Лена. Традиция, наверно. И церковь считает это грехом - если до венчания.

— Церковь! Какой же здесь грех, если люди любят друг друга? Без любви ладно, я согласна — это грех. А если любят, то почему нельзя? Мне кажется, Бог добрее, чем о нем думают. Ну рассказывай.

И Ольга рассказала - как у них с Серго все произошло в первый раз. Ничего не утаила.

Заложив руки за голову, Лена внимательно слушала. Когда Ольга закончила, она вздохнула:

— Здорово! Как я вам завидую! А теперь расскажи, что вы делали потом. Ты мне когда-то говорила, что вы в тот день пробыли на пляже до вечера, Что было дальше? Ты помнишь?

Помнит ли она? Еще бы не помнить!

— Отдохни, дорогая, — сказал он, прикрыв ее халатиком. — А я пока похозяйничаю.

И она мгновенно уснула - как сквозь землю провалилась.

Проснулась Оля от сказочно вкусного запаха, щекотавшего ей ноздри. Она почувствовала, что, если немедленно не съест кусочек его источника, то умрет с голоду. Никогда еще у нее не было такого зверского аппетита.

Оля приоткрыла один глаз. У самого ее носа покачивался на кончике шампура кусок сочного подрумяненного мяса, посыпанного зеленью и политого остро пахнувшим соусом. Шашлык!

Заурчав, она открыла оба глаза и впилась в него зубами. Улыбающийся Серго держал перед ней шампур. На песке между ними пестрела большая нарядная салфетка - на ней стояли длинная матовая бутыль темно-синего цвета и два бокала. Он открыл бутыль, налил в бокалы густую темно-красную жидкость и протянул один ей.

— Что это? — спросила Оля. — Похоже на кровь.

— Это кровь Земли и Солнца — чистый виноградный сок. Изабелла! Смело пей - в нем ни капли алкоголя.

Оля пригубила бокал. Рубиновая жидкость пахла садом и летом - и имела божественный вкус. Райский нектар!

— Оленька! — поднял свой бокал Серго. — Не жалей ни о чем. С тобой произошло замечательное событие! — самое лучшее в жизни женщины. Его можно сравнить только с рождением ребенка. Я пью за тебя этот бокал, и ты выпей тоже. Сегодня твой день. "Золотая рыбка" обещала исполнить три твоих желания. Одно из них она уже исполнила. Ты хотела, чтобы мы остались вдвоем, и она привезла нас сюда. Теперь загадывай второе.

— Я хочу еще два дня, — быстро произнесла Оля, замирая от собственного бесстыдства. Но после происшедшего она вдруг почувствовала, что одних воспоминаний ей мало, - захотелось увезти с собой что-то более существенное.

Но что она могла увезти? Только одно.

— Серьезное желание! — засмеялся Серго. — Ну что, "Золотая рыбка", выполнишь желание девушки?

Он посмотрел на их катерок - потом перевел взгляд на Олю.

— "Золотая рыбка" согласна выполнить и это твое желание. Но надо немножко потрудиться.

И он принялся водить своей большой ладонью над песком. Оля зачарованно следила за его пассами.

— Холодно, холодно, горячо! — Серго подмигнул Оле и указал пальцем в песок. — Ну-ка, девушка, поработай ладошкой. Выкопай здесь ямку — может, что в ней найдешь? Что смотришь? Давай копай.

Оля послушно стала копать. Сначала шел только песок. Но вдруг ее пальцы нащупали металлическое кольцо. Подцепив его, Оля потянула и вытащила серебряный ключик.

— Что это? — севшим от волнения голосом спросила она.

— Это ключ от квартиры, где счастье живет. "Золотая рыбка" дарит его нам. Мы с тобой будем там жить не два, как ты хочешь, а целых десять дней - до самого моего отъезда.

Да, Оленька, они пройдут. Но ведь все пройдет.

— Все?

— Все! И наша жизнь пройдет. Даже звезды погаснут. Вечного нет. Что имеет начало -то имеет конец. Но эти десять дней ты будешь счастлива, обещаю. Я буду любить тебя так, как больше никто и никогда тебя любить не будет. Я сделаю тебе сказку. Покажу красивейшие места побережья. Мы все время будем вместе. Скажи, ты согласна?

Видеть его поминутно! Дышать одним воздухом! Разговаривать с ним! Обнимать его! И целовать! Отдаваться ему! Десять долгих дней и ночей! Целая вечность!

Она представила себе этот ослепительный ряд — день за днем — и от радости потеряла дар речи.

Он напряженно ждал ее ответа. Не дождавшись, повторил с тревогой:

— Оля, ты согласна? Почему ты молчишь?

Надо же ему ответить. А то еще решит, что я раздумываю. И она энергично закивала.

— Очень! — вспомнила она, наконец, подходящее слово. — Очень-очень!

Он облегченно вздохнул.

— Теперь загадывай третье желание.

— Я уже загадала. Только пусть это останется тайной. Ведь "Золотая рыбка" умеет угадывать тайные желания.

Он посмотрел ей в глаза, потом отвернулся и долго глядел на море. Потом спросил, не оборачиваясь:

— Ты, действительно, этого хочешь?

— Больше жизни! — не раздумывая, воскликнула она.

— Даже так? Что ж - будь по-твоему. Только это неправильно. Не нужно бы тебе это — особенно сейчас.

Он что, ясновидящий? — испугалась Оля. — Если он догадался, то сейчас посадит ее на катер и отвезет обратно. И она его больше никогда не увидит.

— Я хочу, я хочу... — жалобно залепетала она, лихорадочно придумывая, чем бы его отвлечь. — Я хочу, чтобы ты меня поцеловал.

— О, я тоже этого хочу! — И он ринулся к ней, опрокинув бутыль с бокалами.

И уже не чайки, а белые ангелы с криками радости летали над ними.

— А что вы делали потом? — не унималась Леночка, глядя на Ольгу блестящими от любопытства глазами. — Рассказывай дальше.

— Потом? Потом мы купались в море. Плавали, ныряли, ловили руками рыбок. Дурачились. Загорали. Потом... повторили, с чего начали.

В общем, по всем подсчетам тети Юли, да и врачей тоже, именно в тот день и появился во мне крошечный зародыш — ты, моя радость. И выходит - уехали мы оттуда вечером уже втроем.

— Ой, мамочка! — Лена котеноком бросилась на нее и принялась бурно целовать, приговаривая: — Спасибо тебе! Спасибо папе! Спасибо "Золотой рыбке"! Спасибо вам всем, что я есть! Мне так нравится жить!

— Хватит, хватит, ты меня зацеловала! — смеялась Ольга.

Лена оторвалась от нее, перевернулась на спину и закричала, глядя в потолок:

— Папочка, ты меня слышишь? Я люблю тебя! Я благодарю тебя! Так здорово жить на свете! Быть красивой и любимой. Я так счастлива!

Я тоже, — думала Ольга, любуясь своим созданием — этой прелестной девушкой с гривой золотых волос и синими глазами Серго.

Они помолчали, глядя влюблено друг на друга. Потом Ольга спросила:

— Что ты думаешь о словах Гены? О его обещании вывести Диму на чистую воду? О Диминых девушках?

— Ничего не думаю. Все это полная чушь! Мамочка, для тебя имело какое-нибудь значение, что у папы до тебя были женщины?

— Абсолютно никакого.

— Вот и для меня — не имеет. Никакого! Тем более, что я уверена: никого у него по-настоящему не было. Так - встречи, поцелуи, и все. Но даже, если и было — мне все равно. Сейчас он любит меня и я люблю его — это главное. Все остальное не имеет никакого значения.

— Ну и как у вас с Димой будет дальше? После сегодняшнего. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Ох, не знаю. Мама, девчата говорят, что им нельзя отказывать. Это правда? Ты когда-нибудь папе отказывала?

— Лена, о чем ты говоришь? Какие отказы? У нас с папой было всего десять дней! Это вначале мне казалось, что их так много. А они пролетели, как один миг. Я безумно любила твоего папу. И очень хотела ребенка. И ведь с самого начала у меня не было никакой надежды, что мы будем вместе и дальше. Я твердо знала, что он на мне не женится, — не может. Когда я пыталась заглянуть в будущее, то видела впереди сплошной мрак. Я тогда думала: это наша разлука. А оказалось — его смерть. Поэтому все, что было связано с ним, все его желания для меня были святы.

— Как же вы расстались? Представляю, как тебе было больно.

— Расстались мы — страшно! Наша последняя ночь — не могу ее вспоминать без дрожи. Он целовал меня так... исступленно! — я потом две недели ходила с распухшими губами. Пришлось врать, что обветрила. А когда они стали проходить, так было жалко! Я даже их потихоньку покусывала, чтобы подольше не проходили.

А утром он как будто надел железную маску. Лицо стало таким... неподвижным, мертвым. На меня не смотрел. Молча отнес мои вещи на старую квартиру - и уехал.

— Даже не поцеловал на прощание?

— Даже не оглянулся. Зашел в автобус, двери за ним закрылись — и все. Я же говорю: он был, как неживой. На него было больно взглянуть. Поэтому я тоже не смотрела на него. Это была такая мука!

— Какой ужас! И вы больше так никогда и не увиделись?

— Нет, увиделись. Еще один раз.

— Ой, правда? Когда? Как это случилось? Расскажи!

— Это случилось в день нашего отъезда — через три дня, после того, как он уехал. Я сидела под сосной и смотрела на море. И вдруг мне стало так плохо! Я почувствовала, что если сейчас — немедленно! — не увижу твоего папу, то умру. Или свихнусь. Тогда я стала молить Бога дать мне увидеть его еще хотя бы один раз.

— И что?

— И он вышел из моря.

— Кто? Бог?!

— Нет, твой папа.

— Как вышел? Он же уехал.

— Он вернулся. Не смог быть дома. Тоже очень захотел меня увидеть. Тетя Юля сказала ему, что я все смотрю на море, будто жду чего-то. Он разделся неподалеку, проплыл до того места, где я сидела, и вышел. Хотел сделать мне сюрприз. Как раз в тот момент, когда я молила Бога. Так совпало.

— И ты веришь, что это было простое совпадение? Я думаю — все-таки Бог есть. И он тебя услышал.

— Да, Лена, я тоже так думаю.

— Бедная мамочка! После такого счастья, такое горе! Как же ты пережила его гибель?

— Не спрашивай. Если бы не ты, не пережила бы. Но Бог взамен папы дал мне тебя - чтобы я жила.

— Мамочка, я всегда буду с тобой. Что бы ни случилось! Ты прости меня, что я тебя иногда огорчаю. Я постараюсь тебя поменьше огорчать теперь - после всего, что услышала.

— Да я и не помню, чтобы ты меня хоть раз по-настоящему огорчила. Ты меня всю жизнь только радовала.

— Мамочка, посоветуй: как мне быть с Димой дальше? Я не хочу его терять. Я его очень люблю, очень! Все время у нас с ним так было хорошо! А сегодня — просто не знаю, что на него нашло.

— Ну, то, что на него нашло, — улыбнулась Ольга, — это естественно. Рано или поздно это должно было случиться. И когда между вами все произойдет — решать только вам обоим. Но я хочу тебя кое о чем предупредить.

Знай, дочка, после того, как это случится, ты долго не сможешь без него обходиться. Тебе все время будет хотеться быть с ним рядом — каждую минуту. Видеть его, прикасаться к нему, обнимать и целовать. И ему тоже. Ваc будет тянуть друг к другу со страшной силой. Ни о чем другом не сможете больше думать.

И это — в самую ответственную пору. Программа вступительных экзаменов огромна. Надо повторить все, начиная с азов. Вдруг ты не получишь пятерку на математике. Тогда придется сдавать физику и русский — ведь ты включишься в общий конкурс. А он обещает быть большим, очень большим! Поднять физику за пять лет — дело непростое.

А Дима? Ему же сдавать все экзамены. Да, как победитель олимпиады, он пройдет со всеми тройками — вне конкурса. Но их еще надо получить. Я уверена: задач механики он в глаза не видел. А ты помнишь, какие там задачи? На наклонную плоскость, на блоки. Ему надо сидеть над учебниками всю последнюю четверть, не отрываясь.

И самое главное. А вдруг — беременность? Ты же не станешь травиться таблетками или убивать своего первенца. Если между вами все произойдет сейчас, то в июле, в пору вступительных экзаменов, будет четыре месяца, — самый токсикоз. Это очень большая ответственность.

Леночка, тебе только шестнадцать лет. Не надо спешить — вы все успеете. Ведь вся жизнь впереди!

— Да, а если он меня бросит? Ведь бросил же Марину. Оказывается, она тоже не согласилась.

— Марину он покинул не поэтому. Он не любил ее — он же тебе сказал. Дима любит тебя, значит, он тоже должен думать, что делает. Тебе следует с ним обо всем поговорить. Открыто поговорить — не надо стесняться. Ведь это касается вас обоих и напрямую связано с вашим будущим. Он разумный мальчик — он все поймет правильно, я уверена.

— Хорошо, мамочка. Я поговорю с ним. Спасибо тебе! За этот разговор, за твой рассказ. Я будто побывала в вашей молодости. Как у вас все это было замечательно! — море, "Золотая рыбка", чайки. Так красиво!

— У вас тоже может быть не хуже. Поступите в институт и в августе поедете на море, в наш студенческий лагерь. Там такая красота! Не как в Пицунде, конечно, но тоже очень неплохо. Море, горы, романтика. Тебе к тому времени исполнится семнадцать. Вы станете студентами - повзрослеете, поумнеете. На все будете смотреть другими глазами.

Главное, девочка, — чтобы вы любили друг друга. А любовь вам подскажет самое верное решение всех ваших проблем.