– Давай, наливай!

– У тебя глаз – ты и наливай!

– Ты, чё, Иван? То без поддержки по избе шаришься, а то в стакан попасть не можешь?!

– А, неохота, Микола,– расслабился я.

– Ты же не баба. Оборзел совсем, стакан уже налить ему лень! Не слышишь, я закуску строгаю?

– Крупно режешь, другой нож возьми, поострее.

– Ты почём знаешь?

– Когда нож тупой, он в конце рвёт, и треск волокон слышен, а когда острый, он так нежно шуршит, и кусочки мягко ложатся, а не шлёпают.

– Ну, ты даёшь, слухач! Я так не умею.

– Зато ты видишь.

– Да, одним глазом много ли увидишь. Плоское всё, голову отвертишь, чтобы сориентироваться.

– А ты не вертись, Микола, ты же хищник, а не жертва.

– Почему это хищник?

– Я слышу, ты резать закончил. Налей, тогда расскажу.

– Вот устроился, барин. Держи колбаску.

– Э, Микола, а чего это ты во второй стакан недолил?

– Слушай, у кого глаз: у меня или у тебя?

– У тебя, вот ты и недоливаешь.

– Да, я – ровно! Я завсегда честно наливаю! Хочешь, пальцем попробуй.

– Зачем пробовать? Что я не слышу что ли?

– Нет, ты проверь на ощупь и убедишься, что я в оба стакана одинаково от края налил.

– Значит, у второго стакана дно толще.

– Ну, ты, Ваня, и зануда! Пей, давай! В следующий раз сам будешь наливать. Слышит он.

– Да, верю, верю... О! Хорошая!

– А ты как думал? Двойная перегонка! Кусок-то цепляй, а то свалишься быстро.

– Сам знаю. Плесни ещё чуток.

– Остынь! Итак почти полный стакан сразу заглотил.

– Не боись, я свою норму знаю, вот только недопиваю никогда.

– Знаю, как ты недопиваешь, видел.

– Во-во! А я не видел. Давай, давай, лей! Про хищника расскажу.

– На, держи. Да не опрокидывай всё сразу.

– И огурчики у тебя удались. Проникновенно хрупают.

– Ишь ты, проникновенно. Давай про хищника.

– Ну, так слушай. У тебя глаза где – спереди?

– Не глаза, а глаз.

– Неважно. У тебя глаз, у других людей – глаза, находятся спереди. Правильно?

– Ну?

– Поэтому все люди – хищники.

– Как это?

– А ты обрати внимание – у хищных животных глаза всегда спереди, чтобы жертву чётко видеть и правильно определять до неё расстояние. А у тех, которые добыча, глаза

всегда по бокам, чтобы на все 360 обзор был, чтобы всё вокруг видеть и заметить хищника, если тот подкрадывается даже сзади. Вот так-то!

– Где это ты поднабрался всякого?

– Много прочитать успел, пока зрячий был. Так что, и ты время зря не теряй, читай больше, пока можешь.

– Ладно, умничать. Вообще-то занятно! Люди – хищники. Да, правильно, едят друг друга поедом.

– Слушай, Микола, а у тебя глаз не болит?

– Болит иногда, когда буквы мелкие.

– А руки?

– Что руки?

– Не болят?

– Нет. С чего бы это?

– А чё не наливаешь тогда?

– Тьфу ты, алкаш! Уже и второй стакан утоптал!

– А ты не считай! Ты следи, чтоб пустой не стоял.

– Да кто тебе считает? Ты лучше закусывай поосновательней, а то всё стакан от губ никак не отлепишь.

– А я что делаю? Видишь, не прожевал ещё. Слушай, Микола, что ты там насчёт баб говорил?

– Когда это я говорил?

– Когда колбасу резал?

– Что, потянуло уже? Террорист-надомник!

– Да, поговорить хотелось, коленку погладить.

– Поговорить ты и со мной можешь, а вот насчёт коленки обойдёшься!

– Вот и я говорю, на хрена мне твоя коленка! Давай, прогуляемся!

– Куда это ты гулять собрался, непоседа? Знаешь ведь, в нашей деревне свободных баб почти не осталось, а что остались – не про нас.

– А в соседней?

– В соседней – да-а-а! Ты чего, очумел совсем: слепому да с кривым, да под вечер, в такую даль тащиться?!

– Так ведь солнце ещё не село.

– А ты почем знаешь?

– Тепло щекой чувствую.

– Ишь ты чувствительный какой! А ходить-то быстро можешь?

– Плеснёшь – побегу! Я тебе руку на плечо положу и даже подталкивать буду!

– Ха, подталкивать! Я и так шустро двигаюсь.

– Да, Микола, ты – молодец! И глаз у тебя зоркий.

– Это ты верно, Вань, подметил. На тебе ещё полстаканчика. По цигарке выкурим и двинем.

– А чё время терять? По дороге и покурим.

– Эк тебя разобрало! Ну, пойдём, только цепко держись – я тебя тянуть не собираюсь.

– Ну, за это ты не беспокойся.

...

– Далеко ещё, Микола?

– Что, подустал?

– Да в сон кидает чего-то.

– Во даёт! Ты что, и на ходу спишь?!

– А чё не спать? Всегда темно ведь, а ноги сами топают.

– Ты, Вань, смотри не упади спросонья.

– Не волнуйся, я привычный. Так далеко ещё?

– По дороге километров пять, а через лес – полтора, не больше.

– А тропинка есть?

– Тропинка-то есть, да петляет всё время.

– А мы аккуратно, зато быстрее будем. А, Микола?

– Твоя правда, побыстрее бы надо – смеркается уже.

– Вот-вот, когда цель близка и ноги быстрее идут.

– Ну, давай, сейчас здесь свернём, только ты их повыше поднимай, ноги-то свои – неровно тут.

...

– Скоро уже?

– Скоро, скоро.

– Просвет-то виднеется?

– Какой там просвет? Темнеет, а тропинке всё конца нет. О! Огоньки мелькнули. Деревня! Давай-ка здесь, напрямки, минут через двадцать дотопаем.

...

Выставив вперёд единственный глаз, Микола, упрямо сопя, уверенно хрустел сухими сучьями под ногами. Пригнув голову от хлещущих веток, Иван торопливо семенил

вслед за товарищем, легонько подталкивая его в плечо.

– Да не напирай ты так! Считай, пришли уже.

Последнее, что увидел единственный глаз Миколы на выходе из леса – небольшой сучок, белеющий острым сколом на фоне сгустившейся темноты. В это время товарищ

легонько подтолкнул его в плечо...

– П-здец, приехали!– резко остановившись, вскрикнул Микола.

– Здра-а-а-асте, девочки!– радостно встрепенулся притомившийся от долгого пути Иван.