Ну почему?

Почему нельзя кружиться в танце вечно? Отбивать каблучками чечетку. Каблучками, на которых специальные металлические подковки, издающие во время танца особый звон?

Кружиться под щелканье кастаньет, забыв обо всем. Когда пышные шелковые юбки с тончайшим черным кружевом по краям исполняют свой танец, гораздо более эротичный, чем того хочет тело танцовщицы.

Смуглая гладкая кожа плясуньи, кажется, притягивает лучи солнца, впитывает его в себя и в капельках пота, если присмотреться отражается крошечная радуга.

А розы? Две карминно - красные розы в медных волосах смуглянки? Такие же свежие и сочные, как ее губы, чуть подрагивающие в такт музыке.

И глаза полуприкрытые, томные.

В них отражается дикая, почти первобытная сила и гармония танца, экстаз, ритм. Кажется, что танцовщица живет только до тех пор, пока не прозвучала заключительная нота, не сделано последнее движение.

Стоит только последний раз щелкнуть каблучку и все - конец. Красавица превратится в дымку и исчезнет в ярко - синем небе.

А поклонники? Как они смотрят на нее? Нет ничего более желанного в мире сейчас, чем она, Августа.

 

Вот и этот, который идет к ней навстречу по улице смотрит во все глаза.

Странный тип.

В такую жару, одет в какой - то старомодный костюм, даже не костюм, а сюртук - так, кажется, это называется. И самое странное - цилиндр.

Ну, что за чудак. Кто же сейчас носит цилиндры?

В возрасте уже, но еще не старик и весьма симпатичный. Хотя на висках уже видна седина. Благородная седина.

Надо пройти мимо, не смотреть на него, а то еще привяжется.

Но что-то есть в его облике притягательное - невольно хочется взглянуть.

 

Забудь, девочка, иди по своим делам. Зачем тебе приключения?

 

***

 

Глупяя, милая девочка. Она думает, что всегда будет такой молодой, яркой, красивой.

Что кожу, смуглую и гладкую, никогда не прорежут тонкими извилистыми руслами ручейки морщинок.

И волосы, которые трудно расчесать из-за их буйной густоты всегда будут отражать яркое летнее солнце, горя рыжеватым нимбом вокруг ее симпатичной головки.

Бедная, бедная девочка.

Она не знает, как это тяжело стареть. Заглядывая в зеркало отмечать каждый день еще одну черточку, изменившую такое знакомое за годы твое лицо.

А теперь оно меняется почти каждый день.

И не только лицо - тело теряет упругость. Движения уже не так легки и быстры. Уже не станцуешь с таким изяществом и шармом свой яркий и страстный танец.

Но самое главное - чувства. Самое больное - это увядание чувств.

Все краски становятся тусклее, приглушеннее. Слова словно натыкаются на невидимую преграду и отскакивают назад. И только самые искренние и светлые способны проникнуть, продырявить этот панцирь и достичь сердца.

И прикосновения - они уже не вызывают дрожь и трепет во всем теле...

Да.

Прикосновения...

 

***

 

Странного вида господин в сюртуке, с седеющими висками остановился перед молоденькой танцовщицей и резко взял ее за руку.

Девушка от неожиданности замерла, удивленно смотря на него.

Господин снял с головы цилиндр и, склонившись в приветствии, произнес: "Разрешите представиться, сэр Генри О’Сень."