Знаешь, меня чертовски умиляет твоя неистребимая привычка быть вне. Вне списка, вне подозрений, вне конкуренции — где и когда угодно, ты ненавязчиво демонстрируешь, насколько ты чужая. Даже дома у тебя свой, личный угол, свой стул, своя чайная чашка: набор каких-то деталей, к которым ты не подпустишь никого другого. Мелочи, мелочи — они шипят тихо, но отчётливо, как свернувшаяся клубком змея: осторожно, биологический вид, я отдельно. В любом коллективе, на любом, почти любом фотоснимке — одна в толпе. «Я здесь, но не с вами».

 

Наверное, поэтому ты легко сходишься с незнакомыми людьми. Наверное, поэтому тебе неинтересно искать спутника жизни. Миф волка-одиночки: редко кто видит, кто тебе дорог и кого ты подпустишь достаточно близко, но нас тебе хватает, как мне кажется.

 

Вот и теперь, думая и вспоминая, ловлю себя на мысли, что ты гораздо ближе, чем многие, кто считает себя «своими». А если я скажу тебе это вслух, — я же знаю, что ты ответишь, глядя на меня своими стекляннопустыми глазами.

 

«Ты меня достаточно знаешь для того, чтобы понимать, что мы совсем чужие люди».

 

И захохочешь — этим своим особенным мрачным смехом, подобранным не то у продавца кошмаров, не то у ночного дворника, подрабатывающего гробовщиком…

 

…дорогая моя. Чужая.