Литературно-издательский проект

«Неизвестное прошлое России»

Номинация - Неизвестные события русской истории

 

Исторический очерк

 

Финляндское подполье Керенского

 

И немного полемики с Александром Федоровичем о... нем самом

 

Марат ЗУБКО

 

В советские времена мало кто знал, что финны прятали не только Ленина (до Октября 1917-го), но и Керенского (после Октября). О первой части этой фабулы нам прожужжали все уши, а вторая старательно замалчивалась. В СССР отношение к беглому главе Временного правительства носило, в основном, карикатурный характер, поэтому изучение его жизни не поощрялось. После Второй мировой войны, когда у Финляндии, бывшей союзницы нацистской Германии, были особые отношения с Москвой, аналогичным подходом к стали страдать и финны. В общем, тема финляндского подполья Керенского осталась малоизученной.

 

В своей автобиографической книге «Россия на историческом повороте. Мемуары» (Лондон 1966, Москва, 1993) бывший министр-председатель Временного правительства Александр Федорович Керенский посвятил своему драматическому подполью в Финляндии в январе-марте 1918 года всего полторы страницы книжного текста (стр. 334-336). При этом он описывал, в основном, обстоятельства тайного прибытия в Хельсинки и не менее тайного отъезда из страны, хотя в те самые дни в Финляндии (она стала независимой и вышла из состава Российской империи 31 декабря 1917 года) разразилась сначала революция, а потом гражданская война, поэтому жизнь Керенского не раз висела буквально на волоске.

 

О самом же подполье, а оно продолжалось почти полтора месяца, Керенский сообщал, что финские друзья переправили его под город Або (Турку). Этот город находится на юго-западном побережье страны (запомним эту деталь). «Жил я там, - писал автор, - в полном комфорте и имел возможность получать исчерпывающую информацию о событиях, происходивших в России и Европе, поскольку мой хозяин – владелец животноводческой фермы – постоянно ездил в Гельсингфорс и был в курсе всех дел». Больше Керенский ничего не упомянул - ни названия места, где прятался, ни фамилий финнов, скрывавших его.

 

Я заинтересовался этой темой во время работы корреспондентом «Известий» и «Парламентской газеты» в Финляндии в 90-х годах прошлого столетия и в начале нынешнего, и за минувшие годы собрал солидный материал, позволяющий подробно рассказать об этой первой и неудачной попытке Керенского «уйти в эмиграцию». Факты, которые я разыскал, позволяют мне даже оспорить некоторые воспоминания министра-председателя. Верно, Александру Федоровичу лучше знать, где был и что делал. Однако он, если исходить из финских источников, кое-что перепутал, когда писал свои мемуары. Скорее всего, это произошло потому, что в Лондоне его книга вышла в свет в 1966 году, когда ему было уже 85.

 

Побег из Гатчины

Сначала о событиях, которые предшествовали финскому подполью. Теперь мы хорошо знаем, что Керенский бежал не 7 ноября 1917 года, не из Зимнего дворца и не переодевшись в женскую одежду, как о том твердила советская пропаганда. На деле он исчез из Гатчинского дворца 14 ноября. В Славянском отделении библиотеки Хельсинкского университета хранится сборник статей Керенского «Издалека», изданный в Париже в 1922 году «Русским книгоиздательством Я. Поволоцкого и Ко». В статье «Гатчина» автор по сравнительно «горячим следам» рассказывал подробности своего бегства. Из Петрограда он поехал утром 7 ноября навстречу верным, казалось, войскам, но вполне открыто – на своей машине, с адъютантами и в сопровождении автомобиля посольства США. Та поездка заслуживает особого описания:

 

«В самом начале Морской, у телеграфной станции, мы проехали мимо первого большевистского караула. Потом у Астории, у Мариинского дворца, - повсюду стояли патрули и отряды красных. Нечего и говорить, что вся улица – и прохожие, и солдаты – сейчас же узнали меня. Военные вытягивались, как будто и правда ничего не случилось. Я отдавал честь, как всегда, немного небрежно и слегка улыбаясь. Наверное, секунду спустя после моего проезда ни один из них не мог себе объяснить, как это случилось, что он не только пропустил этого «контрреволюционного врага народа», но и отдал ему честь» (стр.204).

 

Опуская подробности тех событий, напомню, что 14 ноября в Гатчине Керенский неожиданно узнал, что казаки генерала Краснова предали его, объединившись с матросами Дыбенко, а те потребовали выдачи министра-председателя. «Уйти из дворца незаметно невозможно – построенное Павлом I в виде замкнутого прямоугольника здание имело только один выход, уже занятый смешанным караулом казаков и матросов», - писал А.Ф. (стр.223). Сначала помощь ему предложил «один из высших служителей дворца». Он сказал, что знает подземный ход, который ведет в парк, но предупредил, что к потаенной двери днем не пройти, надо ждать ночи. А времени уже не было.

 

Все же Керенский исчез. В той книге 1922 года А.Ф. писал: «Я не считаю еще себя вправе подробно рассказывать мой уход из Гатчинского дворца. Большевики еще у власти – люди еще живы» (стр.224). Как видим, опасался, за тех, кто ему помог. Далее он говорил: «Я ушел из дворца за 10 минут до того, как предатели ворвались в мои комнаты. Я ушел, не зная еще за минуту, что пойду. Прошел, нелепо переодетый под носом и у врагов, и у предателей. Я еще шел по улицам Гатчины, когда началось преследование» (стр. 224).

 

В книге «Россия на историческом повороте» 1966 года Керенский уточнил, что он и его адъютанты уже прощались друг с другом в ожидании смерти, когда в комнату вошли два человека – «один гражданский, которого я хорошо знал, и матрос, которого никогда прежде не видел». Они-то и предложили Керенскому матросскую одежду и огромные шоферские очки (стр.315). Керенский сообщил, что того матроса звали Ваня (судя по всему, он был из эсеров). В лесном домике его родных премьер скрывался после побега 40 дней (стр.316). Потом тайно вернулся в Петроград, где открылось Учредительное собрание (330).

 

На пути в Швецию?

 

Сам Керенский так объяснил причину отъезда в Финляндию: «После разгона Учредительного собрания обстановка в Петрограде стала невыносимой и оставаться в городе было бессмысленно. А посему было решено, что пока она не изменится, мне следует уехать в Финляндию». («Россия на историческом повороте», стр.334). Может быть, так и было задумано, однако финны утверждают, что беглец оказался на земле Суоми, потому что намеревался перебраться в... Швецию. Обо всем по порядку.

 

Керенский прибыл в Хельсинки 25 января 1918 года поездом из Петрограда (финский журнал «Suomen Vapaussota», № 4, стр.87. 1932 год). В своих мемуарах он писал, что его сопровождал «опытный конспиратор» В.Фабрикант, что они без особых осложнений миновали на вокзале линию «красного контроля» (стр.335). Довольно подробно Керенский рассуждал на тему о том, что он правильно сделал, что не использовал грим, так как в поезде было очень жарко, и грим мог потечь по лицу (там же), но почему-то не упомянул, что ехал по фальшивому паспорту «адвоката Лебедева» (финская газета «Hufvudstadsbladet», 28.01.1958). Этой фамилией он прикрывался во время всего пребывания на финской земле.

 

Вскоре Керенский, по его словам, оказался «в маленькой незатейливой квартирке молодого шведа». Им был финский швед Волтер Стенбэк, участник движения против русификации Суоми, с которым партия эсеров поддерживала тесные связи. Именно Стенбэк засвидетельствовал в журнале «Suomen Vapaussota» ("Свободная Финляндия") за 1932 год, что Керенский намеревался скрыться в Швеции. Об этом же рассказывал мне финский историк Ёран Селен, от которого я впервые услышал о подполье Керенского в Суоми. Он уточнил, что задача Волтера Стенбэка состояла в том, чтобы переправить Керенского в Швеции. Это можно было сделать двумя путями: или пароходом из Турку, или через север Финляндии, где смыкаются финские и шведские земли. Вряд ли финны выдумали все это. С особой достоверностью стоит отнестись к воспоминаниям Волтера Стенбэка, ведь он был главным организатором поездки Керенского.

 

Беглый министр-председатель не мог не знать, что Финляндия тоже находилась на грани революции. К примеру, еще 15 января 1918 года финское правительство Пера Свинхувуда создало Военный комитет, который возглавил царский генерал Карл Маннергейм. Он начал формировать белую гвардию. (Veijo Meri ”C.G.Mannerheim Marskalken av Finland”. ”Söderström”, Helsinki 1988. стр. 17). А 18 января 1918 года газета «Хельсингин Саномат» сообщала, что накануне на автомобилях Свеаборгской крепости (она была главной базой российского Балтфлота) финские красногвардейцы перевозили ящики с оружием к дому Рабочего союза. Между Хельсинки и Петроградом работала телеграфная связь, поэтому новости из Финляндии быстро доходили до России.

 

В то время никто не мог знать наверняка, когда изменится обстановка в России после разгона Учредительного собрания, поэтому скрываться в бурлившей Суоми, думается, было опасно. Другое дело - попытаться проехать. Можно успеть. Однако Керенский не успел.

 

Раньше встречали Марсельезой

 

Керенский был знаком с Финляндией достаточно хорошо. В финском городе Ханко, расположенном на самом берегу Финского залива, у них с женой Ольгой Барановской (дочерью генерала Л.Барановского) был дом, в котором они время от времени жили даже во время первой мировой войны. (Richard Abraham ”Alexander Kerensky. The first love of the Revolution” s.75. London 1966). В 1916-м Александр Федорович провел в финском курортном местечке Бад Гранкюлла целых шесть месяцев в связи с серьезным заболеванием почек. Ему сделали операцию, одну почку пришлось удалить, и без нее Керенский благополучно дожил до глубокой старости (там же, стр. 101-107).

 

Через две недели после Февральской революции 1917 года в России Керенский, тогда министр юстиции Временного правительства и заместитель председателя Петроградского совета солдатских и рабочих депутатов, снова прибыл в Финляндию, которая еще оставалась составной частью Российской империи. На вокзале в Хельсинки его встречали со всей пышностью: ему жали руки заместитель генерал-губернатора и финские сенаторы, гремела «Марсельеза», звучал хор. А.Ф. держал пламенную речь о свободе, а потом его повезли в резиденцию генерал-губернатора, где в его честь давали обед.

 

Финские газеты со всей тщательностью отслеживали любые высказывания министра, пытаясь определить по ним позицию Временного правительства по вопросу о стремлении Финляндии к независимости. На встрече с финскими социалистами Керенский обещал Суоми «самую широкую автономию». Однако представитель социалистов Отто Куусинен, отвечая от лица собравшихся, заявил, что это тема вчерашнего дня и что финны хотят большего (там же, стр.154-155).

 

Временное правительство не решалось на отделение Финляндии, поэтому во время следующего визита в Хельсинки (май1917 года) Керенского встречали уже более сдержанно. В своих речах Керенский избегал темы независимости Суоми, и после этого в финской печати появилась первая критическая статья в его адрес, подписанная O.V.K. Историки сочли, что автором был все тот же Отто (Вильгельм) Куусинен (там же, стр.198).

 

И вот как все изменилось в конце января 1918-го! Финские красногвардейцы уже захватили, в частности, резиденцию генерал-губернатора, где менее года до этого власти давали обед Керенскому. Здание превратили в штаб красной гвардии и назвали местным «Смольным» (Вильо Расила «История Финляндии». Петрозаводск 1996, стр.157). А на линии «красного контроля» вокзала в Хельсинки бывшему премьеру пришлось выдавать себя за другого человека, униженно показывать фальшивый паспорт и трепетать от мысли «Арестуют или нет?». Его не задержали, никто его не узнал.

 

В усадьбе «Кюлло горд»

 

Финляндия бурлила, и Волтер Стенбэк решил отложить поездку с премьером-нелегалом через всю страну: слишком опасно, а пока «Лебедева», подумал он, лучше на некоторое время спрятать у надежных людей. Выбор пал на архитектора Карла Франкенхаузера, активиста того самого движения против русификации Финляндии, которое представлял Волтер Стенбэк. Архитектор имел усадьбу «Кюлло горд» с сельскохозяйственными угодьями под городом Порво (шведское название Бурго) в 60 километрах к востоку от Хельсинки («Suomen Vapaussota», № 4, стр.87-88. 1932 год).

 

Историк Ёран Селен писал, что Стенбэк и Керенский отправились в путь из Хельсинки 27 января 1918 года с последним поездом в сторону Порво. Потом движение было прервано. Вскоре они уже звонили в дверь дома Карла Франкенхаузера, так как архитектор согласился приютить «адвоката Лебедева» (Goran Selen «Borga socken genom tiderna», стр 120. Borga 1996).

 

-Располагаете ли вы конкретными доказательствами того, что Керенский прятался именно в «Кюлло горд» под Порво? – задавал я такой вопрос Ёрану Селену, поскольку это направление (на восток от Хельсинки) расходилось с тем, о чем писал сам А.Ф. в своих мемуарах о Турку.

-Я родом из тех мест, - отвечал мне Ёран Селен, - жил неподалеку от Кюлло и встречался с Франкенхаузером и Стенбэком, мне доводилось слышать их воспоминания о русском премьере. Кроме того, оба в разные годы выступали в финской печати с рассказами о тех событиях…

 

Именно с подачи Ёрана Селена я разыскал выступление Волтера Стенбэка от 1932 года, а также интервью архитектора Франкенхаузера, которое было опубликовано в 1958 году в газете «Hufvudstadsbladet» под заголовком «Керенский – загадочный гость Кюлло-горден». В этом интервью много интересных подробностей, поэтому оно заслуживает особого внимания. Вот что говорил хозяин «Кюлло горда»:

 

«Я приветствовал Керенского и показал ему самую маленькую комнату в доме, в которой стояла самая маленькая кровать. Я сделал такой выбор потому, что Керенский оказался совсем невысокого роста. На следующий день мы устроили семейный обед по случаю моих именин. Разумеется, был приглашен и адвокат «Лебедев».

 

- Однако, - продолжал архитектор, - большинство гостей не знало, кто скрывался под этой фамилией. За столом шел разговор на французском языке о событиях в России и о том, что премьер-министру Временного правительства пришлось бежать из Петрограда…

 

Одна из дам, сидевших за столом, сказала, что слышала выступление Керенского в 1917 году и что его глаза ее так поразили, что она их не забудет никогда. Гость, по словам Франкенхаузера, при этом густо покраснел. Однако дама не узнала в адвокате «Лебедеве» того, кем так восхищалась.

По словам Франкенхаузера, после обеда к гостю из России подошла мать хозяина дома и поинтересовалась, верно ли говорят, что во время бегства в Англию Керенский прихватил с собой 12 миллионов рублей?

 

-Нет, насколько мне известно, это совсем не так. Керенский всего лишь бедный адвокат, - ответил «Лебедев», однако не стал опровергать слова об отъезде в Англию в надежде, что этот слух дойдет до большевиков и поможет прекращению розыска.

 

Инкогнито раскрыто

 

Керенский провел в усадьбе примерно две недели. Архитектор вспоминал в интервью, что премьер часто метался по своей маленькой комнате и с горечью твердил, что финские социалисты предали его и «всадили ему нож в спину» во время свержения Временного правительства. Но потом ситуация в том районе стала осложняться. Отряды финской Красной гвардии заняли Хельсинки и начали продвигаться в боями в сторону Порво. Перед Волтером Стебэком опять встал вопрос, где прятать Керенского? Решили его перевести в усадьбу финского миссионера Константина Бойе, который прежде служил в русской армии. Усадьба располагалась восточнее города Порво, то есть еще немного дальше от Хельсинки.

 

Но вскоре выяснилось, что тайну о Керенском сохранить не удалось и о нем пошли разговоры. 17 февраля все обитатели усадьбы были встревожены неожиданным звонком в дверь. Неужели красные? Кто-то успокоил: «Они не звонят, а бьют прикладом». Константин открыл замок и увидел на пороге взволнованного сенатора Э. Сетяля, который, не церемонясь, задал вопрос, не был ли здесь Керенский? Хозяин ответил, что никакого Керенского не было, а появлялся лишь адвокат Лебедев. Сенатор ушел, однако его приход означал, что о таинственном русском госте кому-то стало известно. Оставлять его в усадьбе было опасно еще и потому, что красные финны продолжали двигаться на восток («Hufvudstadsbladet», 28.01.1958)

 

Что же делать? И тут Волтер Стенбэк решился на неожиданный шаг: спрятать Керенского в этой ситуации было лучше всего в …многолюдном Хельсинки, где проживало немало русскоязычных граждан. Ясно, это было рискованное дело, ведь на пути в столицу нужно было снова миновать кордоны красных войск. И все-таки они поехали. Были новые проверки, опять в ход пошел паспорт «адвоката Лебедева». Добраться до столицы удалось, и Керенский, как и в начале «финской одиссеи», оказался в небольшой квартирке Волтера Стенбэка (Goran Selen «Borga socken genom tiderna», стр 121. Borga 1996).

 

В 2003 году я побывал в усадьбе «Кюлло горд». Недалеко от нее ныне проложена современная скоростная автомобильная трасса Хельсинки – Петербург, и перед городом Порво на обочине красуется огромный рекламный щит с названием усадьбы. Но чтобы добраться до нее, пришлось свернуть с автострады и поехать кружным путем по проселочным дорогам. Вот он, старый двухэтажный массивный дом с черепичной крышей, стоящий на пригорке! Вокруг простираются поля, принадлежащие хозяевам. Внук Карла Франкенхаузера – Томас встретил меня на площадке перед домом. Представившись, я спросил его:

 

- Правда ли, что глава Временного правительства России Александр Керенский скрывался в этом доме в 1918 году?

- Да, это так, - ответил Томас Франкенхаузер. В нашей семье эту захватывающую историю пересказывают из поколения в поколение. Керенский действительно жил в одной из комнат наверху этого самого дома...

 

И еще он мне сказал, что по политическим мотивам его семья не афишировала историю с Керенским. В этих словах крылось признание того, что в советские времена финны поддерживали тактику СССР по замалчиванию подполья Керенского в Суоми. Но наша встреча состоялась в 2003 году, и было мне было странно слышать такое признание, ведь ситуация в России кардинально изменилась, и не было нужды искажать жизнь бывшего главы Временного правительства. К тому времени я уже опубликовал пару статей о первых результатах поиска, в том числе, в финской прессе. Но Томас Франкенхаузер, очевидно, этого не знал, а когда я рассказал о своих публикациях, он попросил прислать их ему. Что я и сделал.

 

Вот такие свидетельства мне удалось собрать о финском подполье Керенского. В них – конкретные имена и названия мест, где прятался глава Временного правительства, свидетельства очевидцев. Ни слова о ферме под Або (Турку) на юго-западном побережье страны, о которой писал А.Ф. в своих мемуарах, не встретилось. Мне думается, память подвела Керенского. Вполне возможно, что Волтер Стенбэк обсуждал с ним разные варианты переезда в Швецию. Предварительно, наверное, говорили и о Турку, из которого отправлялись пароходы к шведским берегам. Отсюда и возникло название этого города. Тем маршрутом, кстати, когда-то уходил в эмиграцию Ленин, но тогда в Финляндии было спокойно.

 

А в те дни 1918 года красная гвардия Финляндии активнее всего действовала именно в юго-западных районах страны и захватила самые крупные города – Тампере и Турку. Оттуда она вела наступление на Хельсинки и восточную часть страны. Не думаю, что Волтер Стебэк мог предложить спрятать беглого премьера именно под Турку. Это было самое опасное для него место из всех возможных. Район же Порво считался одним из оплотов белой гвардии.

 

Назад в Россию

 

Агентам большевиков и красным финнам не удалось выйти на след Керенского, однако он, как видим, оказался в западне. Гражданская война в Финляндии разгоралась. Революционные войска захватили уже всю южную часть страны. Ситуация для беглого премьера становилась все опаснее.

 

1 марта 1918 года был подписан «Договор между Российской и Финляндской Социалистическими Республиками» (Эдвард Гюллинг «Первый договор между социалистическими республиками и Ленин», «Красная летопись» № 1 1929). Этот документ означал, что ленинский Совнарком отвернулся от законного правительства Суоми и заключил сепаратный договор с теми, кто силой оружия стремился свергнуть финские легитимные власти.

 

Успехи белых, которыми командовал генерал Маннергейм, были еще впереди. Дело явно затягивалось, так что вскоре сам Керенский и прятавшие его финны поняли, что у «адвоката Лебедева» практически не было шансов выбраться в Швецию. Выход на Запад через «финское окно» не удался. А тут сами финны ускорили решение Александра Федоровича о возвращении в Россию. Он так объяснил этот шаг в своих мемуарах: принимавший его хозяин (надо полагать, это был Волтер Стенбэк) сообщил, что белые финны вели переговоры с Берлином о вводе в Финляндию германских войск. Хозяин квартиры особо подчеркнул, что имел полномочия сообщить Керенскому, что ему гарантирована безопасность, поэтому беспокоиться не о чем. Глава Временного правительства, по его словам, ответил: «Благодарю вас за гостеприимство, однако я не могу здесь более оставаться. И не могу принять защиту, предложенную Германией».

 

Об отъезде в Петроград он писал: «Я сел в поезд 9 марта 1918 года. На этот раз в вагон даже не второго, а третьего класса, набитый пьяными и горластыми солдатами» («Россия на историческом повороте», стр.335-336). Вот так Керенский покинул Суоми. В общей сложности он находился в финском подполье полтора месяца. Вскоре (4 апреля) немецкая Ганзейская дивизия высадилась на финский берег в районе Ханко и помогла белой гвардии барона Маннергейма подавить революцию.

 

А в окрестностях Порво, по свидетельству Ёрана Селена, осталась еще одна важная российская персона, которая могла представлять для красногвардейцев большой интерес. Речь о члене царской семьи, великом князе Кирилле, который переехал туда с женой еще весной 1917-го. Но они смогли отсидеться, а через три года уехали в Швейцарию с сыном, родившимся в Финляндии (Goran Selen «Borga socken genom tiderna», стр. 134-35. Borga 1996).

 

Что же касается Керенского, то он, как известно, некоторое время тайно находился в Петрограде и Москве, а в конце мая 1918 года ему удалось отправиться на Север России в поезде репатриированных сербских офицеров. С помощью друзей премьер сумел получить еще один фальшивый паспорт, на этот раз его выправил сербский полковник Иованович, а британскую визу в нем поставил генеральный консул Великобритании Брюс Локкарт. В Мурманске Керенский взошел на борт французского крейсера «Генерал Об» и вскоре оказался в Европе. Больше он никогда не видел Россию…

 

Хельсинки – Москва