Что хочет автор. Литературные конкурсы

- Бабушка была под запретом в нашей семье. Она была матерью отца. Когда он умер, моя мать и бабка разругались. Мне было тогда шесть лет. С тех пор я здесь не бывал, даже забыл, что это место существует. А сейчас смутно припоминаю себя, бегающего по этим аллеям с папой, мамой. Бабушка сидела на той веранде, - он повернулся в сторону и показал пальцем. Он не был уверен, что там что-то будет; но веранда действительно была там. Он вспомнил ее расположение после стольких лет, - и говорила, чтобы я сильно не бегала, а то могу упасть и ушибиться... Она вечно пилила мать за то, что она не следила за мной... бабушка была очень целеустремленной, властной женщиной, очень любила деньги и порядок во всем... Она всегда говорила, что человек живет, чтобы быть счастливым. А я всегда спрашивал у нее, что такое быть счастливым. Она отвечала, прикладывая палец к моей груди, а потом ко лбу: "счастье само найдет тебя, если у тебя есть сердце, способное любить и чистый разум, способный понять сердце". Я ничего не понимал и спрашивал: "А когда я полюблю и буду счастливым?" А она смеялась и говорила: "Когда придет время, ты все поймешь". Я смотрел на нее непонимающими глазами. А она снова смеялась: "Ты еще мал. Видишь у тебя еще мало разума, чтобы понять мои слова!", и она стукала меня указательным пальцем по лбу, а потом обнимала и целовала приговаривая: "Вот сейчас поцелую головку, и ты сразу станешь умнее!"... "Бабуля, а целуй меня почаще, чтобы я был самым умным и счастливым"… Потом она целовала меня еще раз и отпускала поиграть...

- И ты все это помнишь?

- Я сам не знаю как, но воспоминания нахлынули на меня...

Его монолог прервал голос. Супруги повернулись к входной двери.

- И не удивительно, ведь это ваше родовое гнездо, граф Лайнс. Здесь все поколения вашей семьи были счастливы, такая судьба у этого замка. Извините, что напугала Вас, сэр. Добро пожаловать в Лайнсхолл.

Женщина, стоящая в дверях, учтиво поклонилась Мэту и Лоре. Они тоже поклонились в ответ, но у них это получилось так небрежно, что они тут же рассмеялись.

- Вы должно быть миссис Грантс? - Лора подошла к женщине и протянула руку.

- Да, мэм. Зовите меня просто Виолетта.

- Тогда, Вы, зовите меня просто Лора, а моего супруга; Мэт.

- Как скажите, мэм... Лора. Ладно, проходите в дом, на улице не так и тепло, осень уже; - Виолетта любезно приоткрыла дверь.

Мэт и Лора воспользовались приглашением и вошли внутрь.

Внутри обстановка была просто поразительная. Такие встречаются, пожалуй, только в фильмах и снах. На стенах висели картины, изображавшие пейзажи, некоторые из которых показались знакомыми (конечно! они изображали удивительные пейзажи Лайнсхолла); повсюду цветы, скульптуры, мягкие кресла, выполненные в старо-аристакратическом стиле. Все гармонировало друг с другом, давая ощущение изысканности, роскоши.

Они стояли бы так вечно, рассматривая все вещи, на которые упал их взгляд (а здесь было на что посмотреть), но их мысли прервал стук закрывающейся двери.

- Да, я согласна с вами. Это просто поразительное зрелище. Этот замок и его обстановка совершенствовались веками. Но я уверяю, у Вас еще будет время полюбоваться всем этим... Давайте я познакомлю вас со слугами. "Со слугами. Какими слугами?" Вдруг Лайнсы обнаружили, что в холле стоит еще с десяток человек, почти все были одеты в черные форменные костюмы. Супругам стало стыдно (Лора даже покраснела), что они не заметили их сразу:

- Здравствуйте! - Мэт попытался исправить ошибку.

- Здравствуйте, сэр! Мэм! - они поклонились так же, как это сделала Виолетта на крыльце дома.

Лора прижалась к мужу и тихо сказала:

- Я себя чувствую как королева - слуги, дворец, прекрасный принц; наверное, это сон. Ущипни меня.

- Как скажешь; - и он ущипнул ее за попу.

Лора даже вскрикнула немного, а потом опять покраснела, ощущая стыд за поступок Мэта и за свой крик.

Виолетта начала представлять всех присутствующих. Их было не упомнить всех с первого раза, но в общем Лайнсы поняли, что мужчина в фуражке - их личный водитель; полная женщина в белом колпаке - главный повар (почему-то ее имя Лора запомнила сразу ее звали Роза; наверное, потому, что она очень хотела есть, ведь теперь ей приходилось кормить не только себя, но и ребенка). Было еще несколько служанок, кухарок, садовник (очень милый старикашка в соломенной шляпе).

- А меня зовут Виолетта Грантс, как вы уже знаете. Я экономка этого дома, слежу, чтобы все и всё было в порядке. Если что-то понадобиться что-либо можете обращаться непосредственно к кому-нибудь из слуг или ко мне... Вы должно быть устали с дороги?! Вас проводят в вашу комнату.

Тут же несколько человек подхватили их скудный багаж (они просто не смогли взять с собой больше, а иначе их машина просто бы не сдвинулась с места) и понесли наверх по мраморной лестнице, украшенной вазами с цветами.

- Через час обед. Прием еды в этом доме строго по расписанию. Пока по старому, но я думаю, когда вы освоитесь, мы обсудим этот вопрос. А потом я предлагаю Вам экскурсию по замку; - Виолетта прокричала им вслед, когда они уже начали подниматься по лестнице вслед за своим багажом.

- О, спасибо. Это было бы очень замечательно, Виолетта! - Не ясно, чему Лора обрадовалась больше - экскурсии или известию про обед (конечно обеду!).

После плотного обеда, который больше напоминал царский пир, а не обед семейной пары, Виолетта повела супругов смотреть Лайнсхолл, который теперь по праву принадлежал им.

- Лайнсхолл, состоит из двух больших зданий - замка и больницы. Здание больницы старше этого здания почти на сто лет и в начале жили в нем. Оно в прекрасном состоянии и простоит еще не мало десятилетий. Наша больница разделена на две части: первая - это отделение для обеспеченных людей, которые готовы, а главное могут платить за свое лечение. Здесь располагается центр пластической хирургии. Я об этом знаю не так много, потом можете поговорить с доктором Смитом - он у нас заведует больницей. Я знаю главное, что деньги, которые платят эти люди, немалые деньги, идут на обеспечение второй половины больницы. Вторая часть представляет из себя поликлинику для людей, которые не могут себе позволить дорогостоящие операции по хирургии. Конечно, там не делают пластических операций, там борются за человеческие жизни. Это единственная больница в стране, которая делает подобные операции бесплатно, ну почти бесплатно; еду пациенты оплачивают сами; но это совсем маленькая плата за подобную операцию и конечно за жизнь. Естественно всем помочь мы просто не в силах, больница принимает только самые серьезные случаи, но тех, кому еще можно помочь.

- Мы даже не знали, что бабушка занималась такими делами. Она всегда мне казалась такой любительницей денег. Так что странно, что она не сделала и вторую часть платной.

- Эта больница принимала больных еще, когда главное здание не было построено. Ее основала ваша пра-пра-пра-...бабушка. Я как-нибудь расскажу вам эту историю - историю, на которой держится весь дух вашей семьи и всех, кто служит здесь. Эта женщина была огромной души, и до сих пор все испытывают к ней уважение, хотя минуло больше 500 лет.

- Я никогда не слышала об этой больнице. Знаю, что у нас в стране есть больница Грегори Торна, в которой делают подобные операции бесплатно. Она считается самой лучшей больницей в стране, да и не только; - Лора смутно вспоминала новости, в которых она могла слышать об этой поликлинике. - Кстати, та больница тоже разделена на две части. Когда я слушала репортаж, даже расплакалась, ведь они спасли жизни стольких людей. Значит таких больниц две?

- Нет всего одна. И сейчас она перед вами - больница Грегори Торна.

- Так это она и есть?! - Лора и Мэт открыли рты от удивления.

- Да. И теперь она ваша, и от вас зависит, будут ли спасены еще жизни или нет?

- Я думаю, мы не станем продавать ее, тем более что она обеспечивает себя сама. Очень умный ход. Бабушка оставила Мэту достаточно денег, акций, ценных бумаг, чтобы жить припеваючи. Правда, Мэт?

- Думаю, что да. Но вот насчет замка я не уверен. Зачем нам такой огромный дом?

Лору вполне устроил ответ, и она стала задавать вопросы Виолетте:

- Виолетта, а скажите, почему больница названа именем некоего Грегори Торна, а не Лайнса?

- Это очень длинная история, которую я уже обещала вам рассказать попозже. Давайте я познакомлю вас поближе с замком. Он представляет из себя двухэтажное строение. На первом этаже живут слуги, располагается столовая, кухня, гостиная. На втором этаже располагаются 12 спален с личными ванными комнатами, игровая, кабинет, мастерская (ваша бабушка очень любила рисовать), детская, несколько пустых комнат и родовая комната.

- Родовая комната?

- Так называла ее ваша бабушка. Пойдемте туда, и я расскажу вам историю, которую обещала рассказать. Родовая комната - это комната Лайнсов, в ней все о вашей семье.

Они поднялись на второй этаж. Прошли через коридор. И в самом его конце была дверь, которую украшал герб - герб Лайнсов (почему то Мэт и Лора сразу поняли это и не стали спрашивать Виолетту).

- Это герб семейства; - сказала Виолетта, открывая дверь.

Когда дверь была открыта и все трое зашли внутрь комнаты, взору предстала великолепная картина. Огромная освещенная солнечным светом комната была увешана картинами, на которых были люди; либо одни, либо с семьей, либо с животными ...

- Это ваши родственники, начиная с графини Мелиссы Лайнс, - она указала на портрет, на котором была изображена очень красивая женщина; - и, заканчивая вашей бабушкой Марией Лайнс; - она указала на портрет, с которого на них смотрела бабка Мэта. - А здесь ваше генеологическое древо; - она указала на стену.

Генеологическое древо было огромным, почти на всю стену. И не удивительно, ведь это почти 500 лет истории. Лора подошла поближе и стала читать имена Лайнсов, начиная с верхушки, медленно спускаясь вниз.

- Смотри, Мэт, это мы, - она ткнула своим пальчиком вниз древа.

- Смотри-ка и вправду; - Мэт нагнулся, чтобы получше рассмотреть. - Мэтью и Флоранда Лайнс.

- А скоро здесь станет на одного Лайнса больше, - Лора погладила свой живот. Мэт мило улыбнулся. - Смотри, Мэт, здесь почти все имена начинаются с буквы М.

- Да, Лора, действительно. - Они вопросительно посмотрели на Виолетту.

- Это одна из традиций семьи; называть детей именем на букву М. По этому признаку можно определить кровный ты Лайнс или нет. В истории было только два случая, когда со стороны в семью приходил человек с именем на М. Это Магдалена Лайнс и ваша мама.

Мэт стоял около стойки, на которой закрытая стеклом лежала книга, потрепанная временем.

Лора и Виолетта подошли поближе. У Лоры тоже заискрился интерес в глазах, и она вопросительно взглянула на экономку.

- Этой книге уже больше пятисот лет. В принципе это та история, которую я хотела вам рассказать. Это история семьи Лайнсов, история Мелиссы Лайнс. Давайте присядем. - Она указала на кресла, которые стояли рядом с камином. Она позвонила по телефону. Эти телефоны стояли по всему дому и только сейчас супруги поняли, для чего они предназначались. - Роза, будь добра, пришли кого-нибудь с чаем в родовую комнату.

Через несколько минут на небольшом столике, который стоял между кресел, появились чай и восхитительно пахнущий пирог (Лоре даже снова захотелось есть).

- А можно взять почитать эту книгу? - спросила Лора, направляя в рот кусок пирога.

- Этой книге уже очень много лет, я не думаю, что она выдержит чтения, - сказал Мэт.

- Вы совершенно правы. Она очень старая и хранится только как память, реликвия. Я перескажу вам ее. Каждый в этом доме знает ее почти наизусть. Это почти как Библия здешних мест.

- Никогда не видела, чтобы такие большие книги знали наизусть, ну конечно кроме Библии.

- Я на девяносто процентов уверена, что Вы, Лора, как вновь обращенная Лайнс, после моего рассказа, тоже захотите выучить эту книгу... Через несколько сотен лет как была написана эта книга, я, относящаяся косвенно к вашему семейству, испытываю такое глубокое чувство уважения, привязанности и благодарности, сама не зная за что. Мелисса Лайнс была великим человеком, человеком с большой буквы Ч...

- Не томите, Виолетта, рассказывайте. - Лоре стало настолько интересно, что она забыла про свой голод и положила надкусанный кусок пирога на блюдечко.

- Я расскажу вам эту историю, так как она написана в книге, так как она передавалась от человека к человеку, хоть как-то относящимся к вашей семье. Книга написана девушкой по имени Долли…

- А кто это такая?

- Узнаете! Ну что готовы?

- Да! - в унисон ответили Лайнсы.

Привет! Меня зовут Долли. Мне 13 лет и я совсем одна в этом мире.

Город всегда пугал меня с самого моего рождения. Всю свою жизнь я прожила в деревне. Мои родители служили в поместье у одного очень влиятельного господина. С 7 лет я стала помогать им. Ведь жизнь очень дорогая штука. За еду, одежду и крышу над головой надо платить.

Моя мать умерла при родах, когда мне было 10. Ребенок так и не родился, он отправился с мамой на небеса. Отец умер всего неделю назад от лихорадки...

...И вот я совсем одна в этом мире стою в городе. Сразу после смерти моего отца меня выгнали из поместья. Я, конечно, могла работать, но что может делать маленькая девочка. Я не смогла бы содержать себя сама, а зачем кому-то содержанка?

Город меня ужасно пугал, но только здесь я могла найти хотя бы какую-нибудь работу, способную прокормить меня.

Город! Великолепные дома. Всюду ездили кареты, в которых сидели восхитительно одетые женщины. От них пахло пудрой, духами и свежестью. Что такое свежесть, я уже забыла. Я шла до города целых пять дней, и от меня сейчас пахло пылью, потом и еще чем-то непонятным. Я ужасно хотела есть и умыться.

Чувство голода было настолько сильным, что когда я проходила мимо забегаловок, из которых доносился мало-мальски приятный запах еды, у меня просто сводило живот и хотелось умереть.

Почти целый день после моего прихода в город, я пыталась найти работу и приют. Но везде места не было маленькой девчушке, которая толком ничего не умела делать.

Вечером, ослабевшая от усталости и ужасного чувства голода я подошла к двухэтажному дому, украшенному тканями, плакатами, с которых всем прохожим улыбались милые женщины или девушки (было очень трудно понять из-за толстого слоя макияжа). Я засмотрелась. По середине афиши, которая гласила, что "это лучшее место для развлечений в этом городе", стояла девушка. Она была очень красива, особенно ее глаза. Хотя она и была одета очень "вульгарно" (мне очень нравилось это слово; его когда-то сказала мне мама, указывая на женщин, которые часто приходили к нашему хозяину в поместье), в ее глазах было столько энергии, доброты, хотя взгляд был очень вызывающим. Я даже подумала, что эти глаза приклеили к этой женщине, а на самом деле они принадлежат какой-нибудь монахине. Я встала на цыпочки и потрогала плакат. Они были настоящие...

- Эй, что это ты делаешь? - в дверях "красочного" дома стоял толстый лысый мужик. Он смотрел на меня яростным взглядом. Вид у него был очень злой. - Я спрашиваю, что ты делаешь?

- Я просто смотрю, дяденька.

- Все вы просто смотрите, а потом, все плакаты порваны, а они, если хочешь знать, денег стоят. - Он подошел ко мне и, больно схватив за руку, потащил внутрь.

- Пустите меня, я ничего не сделала. - Я пыталась вырваться, но он сжал мою руку мертвой хваткой. А когда я села, чтобы не дать ему вести меня дальше, он просто поднял меня на плечо и понес.

Он нес меня примерно пять минут. За это время я уже успокоилась и перестала вырываться, потому что это было бесполезно. Он пронес меня через коридор, там внутри был гардероб, где висели очень дорогие мужские пальто и шубы, а за дверью играла музыка, кто-то пел и громко смеялся. Затем мы (вернее он со мной на плече) поднялись на второй этаж и пошли по длинному коридору. Со всех сторон слышались женские голоса. Периодически из дверей входили или выходили женщины, девушки, одетые в шикарные "вульгарные" одежды и совсем маленькие девочки. Некоторые смотрели на меня с сочувствием, некоторые с презрением, а некоторые совсем не смотрели, но и те и другие не останавливались, а шли по своим делам, как будто всем было наплевать, что сейчас будет с маленькой беззащитной девочкой. Дойдя до конца коридора, верзила скинул меня с плеча. Он постучался в дверь и, получив ответ, вошел.

- Хозяйка, я нашел этого негодяя, который портит нам вывески.

- Ну и где он?

- Вот, - и он подтолкнул меня к столу, за которым сидела пожилая женщина в очках. Она изучала какие-то бумаги и подняла свой взгляд на меня только, когда верзила дотолкал меня почти до стола.

Она сняла очки, сложила руки в замок и вопросительно взглянула на меня:

- Ну и зачем ты это делала?

- Как что? Сдирала афиши! - и она взглянула на верзилу. - Ты что пошутить решил?

- Хозяйка, я сам видел, как она трогала афишу. - Верзила говорил это с таким возмущением: "Как так, вы верите ей, а не мне? "

- Зачем ты срываешь афиши?

- Я ничего не срывала, честное слово! - на глаза навернулись слезы.

- Чарли ты можешь быть свободен, я сама с ней разберусь. - Пожилая женщина посмотрела на верзилу. Тот немного помедлил, но вскоре вышел, закрыв за собой дверь. Она посмотрела на меня. - Ну, хватит ныть, только воды мне здесь не хватало. Ну, рассказывай, зачем тебе понадобились наши плакаты?

- Я их не брала, честно. Я просто потрогала. Я никогда не видела такой бумаги, и женщина на плакате была такая красивая и так хорошо нарисована, что я хотела удостовериться нарисованная она или живая...

Не знаю что; или ужасная усталость, или чувство голода, или милый вид старушки; заставили меня рассказать все: про смерть родителей, про свое путешествие сюда... все. И вот так я сидела около десяти минут, изливала душу совсем незнакомому человеку, обливаясь слезами.

Женщина слушала молча. Потом, когда я закончила и посмотрела зареванными глазами на нее, она встала из-за стола, подошла ко мне и сказала:

Я покорно встала и пошла за ней. Когда мы пошли по коридору, она громко прокричала:

- Все на выход, у меня есть объявление.

Из всех дверей потихоньку стали выходить все те же женщины, девушки. Они все встали вокруг Хозяйки и внимательно слушали ее, переводя взгляд с нее на меня.

- Девочки, это Долли с этого дня она работает у нас.

Я посмотрела на пожилую женщину, и глаза мои снова наполнились слезами. "Она взяла меня на работу". Я даже сначала не поверила своим ушам. От радости или от усталости, я пошатнулась на ногах и непроизвольно сделала пару шагов назад... зря. Я налетела на какую-то девушку. И наступила ей на ногу.

Она вскрикнула:

- Ты что делаешь, паршивка? Смотри под ноги, мелкая сучка.

- Нэнси, приличные девушки так не выражаются. - Хозяйка посмотрела на нее яростным взглядом. - Если ты еще раз выругаешься при клиентах, сегодня уже были жалобы, я тебя выгоню.

Она надменно взглянула сначала на Хозяйку, потом на меня и промолчала.

- Ладно, решайте сами, кому нужна помощница. У меня много дел. - Хозяйка скрылась за дверью своего кабинета.

Только пожилая леди ушла, Нэнси подняла меня с пола, очень больно схватив за руку:

- Ну что мелкая паршивка. Пожалуй, я возьму тебя к себе в слуги, и ты ответишь за то, что наступила мне на ногу. Ты вообще пожалеешь, что родилась на свет. Никто не возражает, что я возьму ее себе? - она обратилась ко всем присутствующим.

Я молилась, чтобы кто-нибудь был против, но желающих не нашлось. Все только посмотрели на меня и Нэнси, которая все еще сжимала мою руку, и скрылись за дверями. Было видно, что ее статус в этом заведении выше, чем у остальных.

- Вот и замечательно. Ну что, малявка, готова к аду?

- Подожди, Нэнси, я возьму ее себе, - этот голос был как лучик света среди грозовых туч.

Нэнси и я повернулись назад. По лестнице поднималась женщина, та самая женщина с плаката, у которой были просто волшебные глаза. Когда она подошла вплотную, я увидела, что в действительности ее глаза были еще лучше, чем на плакате, они просто гипнотизировали.

- Я надеюсь, ты не возражаешь? - она посмотрела на меня.

Но мое тихое "нет" накрыла фраза Нэнси:

- Конечно, я против. Пошла ты... к этакой матери.

- Я спрашиваю не тебя.

- А мне плевать, я забираю ее себе. - Нэнси вся покраснела и перешла на крик. Она дернула меня, так что я упала и приземлилась прямо за ней.

Девушка с красивыми глазами подошла к Нэнси вплотную:

- Ты уверена? - она ловким движением схватила Нэнси за волосы и прижала к стенке.

- Теперь слушай меня. Мне надоело твое поведение, твой мат и твое отношение к людям. Эта девочка не предмет и не вещь, которую можно брать себе без ее воли. Ты поняла меня? Если я хоть раз услышу, что ты ей сказала какую-нибудь гадость или не дай Бог тронула ее, я сделаю так, чтобы тебя выперли отсюда, но прежде я начищу тебе морду. Я надеюсь, ты не сомневаешься в этом? Ты ведь у нас умная девочка и знаешь, что за дверями этого кабаре, ты просто-напросто никому не нужна. Так?

Когда хватка ослабла, Нэнси вся покрасневшая от злости и с отпечатком на щеке от стены, лишь смогла выдавить из себя:

- Да. Я все поняла.

Девушка отпустила ее, и та съехала на пол. Она подошла ко мне и подняла.

- Ну, привет, малышка. Как тебя зовут?

- Долли Томас, мэм!

Она рассмеялась:

- Какая я тебе мэм. Зови меня Мэл... Пойдем на кухню, а ты, наверное, голодная.

- Если честно то очень.

- Ну, вот и хорошо. Пойдем быстрее, а по пути расскажешь мне, как ты оказалась в этом ужасном месте, Долли.

Это было мое знакомство с этой великой женщиной, начало долгого совместного пути. Я помню как сейчас, как она кормила меня на кухне, как приказала приготовить мне ванну, как искупала меня великолепно пахнущим мылом и одела в сухую, свежую одежду. Она сказала, что с этих пор она будет работать на меня, и если кто-то вздумает обидеть меня, то нужно сразу рассказать ей. А потом она рассказала мне свою историю, как она оказалась в этом гадком месте...

Когда она была еще совсем маленькой, ее родители продали миссис Прит (так звали хозяйку этого заведения). Мэл рассказывала свою историю без тени сожаления в глазах, как будто это случилось не с ней:

- Мои родители продали меня. Я даже думаю, что это было к лучшему. Отец работал в кузнице, а мать на рынке продавала то, что делал отец. Родители пили почти каждый вечер, и частенько я оставалась голодной. И в один прекрасный день кузница обанкротилась (отец продавал из нее все по частям и в результате, она уже не могла нормально функционировать). Все тратилось на выпивку... Вот тут и пришло мое время... Денег у них не было, зато было нагнетающееся с каждой минутой желание выпить. И они продали меня миссис Прит, когда мне было примерно столько, сколько тебе. Миссис Прит - очень добрая и умная женщина, хотя и строгая. Она купила меня и сказала, что смогу уйти от сюда, когда отработаю свою цену. Я стала работать здесь - убираться, мыть полы, помогать работающим здесь женщинам одеваться, причесываться, принимать ванну, то чем будешь заниматься ты. Я так бы и осталась служанкой, если бы ни один счастливый случай. Однажды, когда я убиралась внизу в кабаре, меня заметил один господин и сказал, что заплатит мне огромные деньги, если я спою для него. Деньги были действительно огромными для маленькой девочки, и я спела. Мое импровизированное выступление привлекло очень много мужского внимания. Миссис Прит заметила это и предложила мне спеть и станцевать на сцене. Как сейчас помню, как меня одели в шикарное платье, сделали прическу, и я вышла на сцену. Я не помню, сколько была на сцене, даже, что пела и как танцевала, но после выступления мне аплодировали стоя. Так в шестнадцать лет я стала танцовщицей кабаре, а в семнадцать все вытекающие из этого последствия - я стала куртизанкой. Я отработала свою стоимость уже к семнадцати с половиной годам. Денег я стала получать очень много, большую часть я откладывала на будущую жизнь, оставшуюся часть тратила на духи, наряды, развлечения. Не знаю за что, но мужчины были и остаются от меня просто без ума, хотя прошло уже чуть больше пяти лет. У меня даже есть постоянные клиенты, которые со мной с самого начала. Мне даже предлагали руку и сердце. Это были очень даже неплохие предложения. Я стала самой знаменитой куртизанкой в городе. На мои выступления приезжают за сотни километров. Мои услуги стоят очень дорого, и такая слава дала мне право выбора. Кому-то приходится отдаваться почти всем, чтобы прокормить себя, например Нэнси, хотя она тоже получает прилично; а я могу выбирать. Если мне неприятен человек, я могу отказать ему и нескольким десяткам подряд, а потом за один раз получить столько денег, которых хватит, чтобы прокормить себя целый год. В этом деле ты как торговец, а товар твой - твое тело. А это, запомни, самый дорогой товар, поэтому непродешевить - основная задача.

- Это ужасно, когда родители бросают ребенка.

- Моя ситуация не такая ужасная как твоя. Меня бросили родители, а тебя Бог. Он забрал у тебя родителей, а меня забрал от родителей.

Я долго думала над ее словами. А ведь она права на все сто процентов.

- Ну, ты не волнуйся. Ведь для чего-то он это сделал. Все что ни делается, делается к лучшему, поверь.

- А почему на твоей двери нет твоей фамилии, а у всех остальных куртизанок есть?

- Во-первых, не называй нас куртизанками, мы этого не любим. Можешь называть нас актрисами. Ко всем кроме меня обращайся на Вы, эти женщины очень опасные, особенно, когда они завидуют тебе (ну вернее мне). Они могут сорвать всю свою злость ко мне на тебе. Так что не давай им повода. Если они отправят тебя на тот свет, даже я не смогу тебе помочь. А насчет фамилии... - Здесь она сказала слова, которые я запомню на всю жизнь… - Фамилию надо заслужить. Ее надо носить с гордостью. А я не хочу, чтобы мою фамилию ассоциировали со шлюхами. Придет время и у меня будет фамилия, которую я с гордостью буду носить, а потом и мои дети. А пока ...

- А фамилия твоих родителей?

- Они не заслужили, чтобы ee носили. Ту часть своей жизни я вычеркнула и теперь вспоминаю ее, как историю, произошедшую не со мной... Ладно, хватит о прошлом. Давай я познакомлю тебя с порядком жизни здесь. Я понимаю, что сначала тебе придется плохо, это место не церковь, здесь нет никакой морали, тем более ты никого не знаешь, но ты быстро привыкнешь, как привыкла я. Итак, пойдем, прогуляемся...

Мы гуляли по зданию. Мэл показывала мне устройство своего мира.

- Внизу находится зал для гостей. Туда тебе лучше не ходить, если тебя не позовут. Помни ты моя служанка, все это знают, и не будут лезть к тебе с просьбами. Ты должна исполнять просьбы миссис Прит, и то только в том случае, если это не противоречит нормам твоей морали. В противном случае зови меня. Далее. Все жители в нашем борделе делятся на четыре категории: первая - девушки, которые принадлежат миссис Прит, они исполняют все пожелания хозяйки и не имеют право выбора партнера, пока не отработают свою цену. Вторая - девушки, которые работают на хозяйку. Такие как я, Нэнси и еще пара женщин. Мы имеем право выбора и платим хозяйке хорошие проценты с выручки. Третья - это твоя категория. Девушки, которые обслуживают "актрис". Четвертая - наемные работники. Это люди, которые убираются в помещениях, готовят еду и обслуживают господ, человек на входе. Ты, наверное, уже видела его - Чарли; он следит за порядком.

Жизнь потекла своим чередом. Я потихоньку стала привыкать к этому миру разврата.

Другие куртизанки, даже не смотрели на меня, не то, чтобы попросить меня сделать что-либо. В этом мирке была очень развитая система авторитетов, почти как в стране, в которой вместо президента - миссис Прит. Правда однажды я все-таки помогла одной молодой "актрисе", видимо относящейся к первой категории. Она не могла застегнуть платье. Стояла в дверях своей комнаты и звала свою служанку, которая и не торопилась идти к своей хозяйке.

Я сама предложила помочь ей, и она не отказалась. После она поблагодарила меня и при встрече всегда здоровалась. Она была совсем молоденькая, лет, наверное, на пару старше меня.

Жила я у Мэл в комнате. Ее комната была просто шикарной по сравнению с остальными.

Я до сих пор молю Бога за то, что мне так повезло с Мэл. Я подружилась почти со всеми служанками куртизанок. Они все были почти одного со мной возраста. Они спали на полу в комнатах своих хозяек, носили старые платья по несколько лет и ели остатки господской еды. Также как все куртизанки завидовали Мэл, все служанки завидовали мне. На следующий день после моего прихода в бордель, Мэл нашла мне где-то кровать, застелила ее своим шелковым бельем. Все, что хотела Мэл, исполнялось в этом месте с умопомрачительной скоростью. И когда она попросила приносить ей еды в два раза больше, никто и не возражал. Ели мы всегда вместе. На мой день рождения, она подарила мне платье, сшитое местной портнихой специально для меня, и шикарный торт (такого мне никогда не делала даже мама). Хотя разница у нас с Мэл была всего восемь лет. Она относилась ко мне как к дочке, а я к ней как к матери. Всю работу я делала с удовольствием, стараясь хоть как-нибудь отплатить ей за ее заботу. Она стала учить меня читать и писать, купила мне несколько книг. По образованию я догнала ее очень быстро. Она научила меня всему что знала (у Мэл не было такой наставницы как она, чтобы учить; она научилась читать и писать сама). Примерно через год, мы стали познавать мир через книги вместе. Я помню, как мы читали одну и ту же книгу, а потом обсуждали ее.

В чем я никогда не смогла догнать Мэл, так это в жизненной мудрости. За свои годы она узнала так много, жизнь пронесла ее через многое.

Пришел день той роковой встречи, встречи, которая изменила всю нашу жизнь.

Мэл позвала меня поздно вечером. Когда я спустилась вниз, она стояла в коридоре с каким-то мужчиной, одетым в шикарную одежду. Он уже надевал перчатки и головной убор. Я часто видела ее клиентов, и все они были из высшего общества. Ни разу я не встречала какого-нибудь ремесленника, торговца... И не удивительно, эта женщина стоила очень дорого.

- Долли, приготовь мне, пожалуйста, выходное платье, я сегодня еду в гости. - Она повернулась к господину и сказала. - Я буду у вас через несколько часов, пусть ждет меня.

- Хорошо, дорогая Мелисса. До встречи.

- Долли, ты еще здесь, давай быстрее, срочное дело.

Она быстро собралась, привела себя в порядок и уехала. Вернулась она уже под утро и сразу уснула.

Днем она встала, проспав всего несколько часов. На лице у нее был небольшой румянец, она светилась и была довольна всем происходящим вокруг. Когда она села у зеркала, и я стала расчесывать ее волосы, я спросила:

- Почему ты такая счастливая?

- Нет повода печалиться.

- Но сегодня ты особенная: улыбка не сходит с твоего лица, ты просто не ходишь, а летаешь. В чем дело? По мне так сегодня обычный день.

- Ладно, садись, я расскажу, в чем дело, - она встала, взяла меня за руку и притянула за собой на кровать. - Сегодня ночью у меня было очень деликатное дело. Я всегда люблю браться за что-то новое, поэтому согласилась почти сразу. Ну, естественно только после того как услышала надлежащую цену. У господина, которого ты видела вчера внизу, есть сын. Ему семнадцать лет. Через месяц он должен жениться на одной девушке, неважно на какой. Так вот, он попросил меня провести ночь с его сыном, чтобы тот не опозорился в первую брачную ночь и вообще знал, что с невестой делать... Когда я увидела его семнадцатилетнего сына... ну, в общем, он просто очаровашка. Я никогда не видела таких парней: он ростом с меня, голубые глаза и слегка длинные светлые волосы. И к тому же он просто джентльмен. Его звали Грегори. Когда другие мужчины смотрят на меня, они похожи на облизывающихся волков, готовых броситься на добычу, он же смотрел на меня как на леди. Он пригласил меня выпить чаю! За милой беседой мы просидели почти час. Я все думала, когда он затащит меня в постель. Конечно, очень приятно сидеть мило болтать, но ... Я предложила пойти в спальню. Он согласился, а когда мы шли, он любезно открывал все двери. А потом было невообразимое. Давай я передам тебе словами наш разговор. Когда мы дошли до спальни, он сказал:

- Я очень хорошо воспитан и не позволю себе переспать с женщиной без ее на то желания.

- Я здесь, Грегори. И это значит, что я желаю этого.

- Простите, милая Мелисса, но вы пришли за деньгами. А в сексе, по моему мнению, нет радости без любви.

И тут я ответила, сама не понимаю зачем, но выложила ему всю душу:

- Я Вас прекрасно понимаю. И спасибо Вам за то, что вы пожалели чувства бедной куртизанки.

- Зовите меня Грег.

- Тогда вы меня зови Мэл.

- Хорошо, Мэл.

- Я не знаю, но ощущение у меня двоякое: с одной стороны я чувствую, все благородство твоего поступка, а с другой - вину. Ведь у меня была определенная миссия. - Он рассмеялся. - Не волнуйся, я не ударю в грязь лицом перед своей невестой. Просто у моего отца навязчивые идеи. На самом деле, я не такой и не опытный, просто мне совсем не хотелось рассказывать о своих похождениях. Конечно, нельзя так говорить о своем отце, но все-таки, он просто старый развратник.

Он рассказал мне несколько историй, которые произошли с его отцом. Я рассказала про свою жизнь. Про интересные истории из жизни нашего борделя и про тебя. Мы смеялись и болтали всю ночь. И это была самая замечательная ночь в моей жизни, одни лишь развлечения души и никакой плотской похоти... Ах…

- Мэл, а он заплатил тебе деньги?

- Очень странно, но - да. Правда, непонятно за что?! Ладно, Долли, давай бегом в книжную лавку. Купи какую-нибудь книжку.

Жизнь шла своим чередом. Но все-таки, что-то изменилось в поведении Мэл... Оно стало каким-то отрешенным.

На следующий день после того, как она провела незабываемую ночь у Грегори, спускаясь на первый этаж, я увидела интересную картину: внизу стоял молодой человек, которого остановил тот самый верзила, который служил вышибалой. Молодой господин был шикарно одет. Он явно нервничал, потому что его не пускали внутрь (днем кабаре не работало; открывалось оно лишь к семи часам вечера). Не знаю почему, но я сразу поняла, что это был тот самый загадочный Грег, о котором говорила Мэл. Я бегом поднялась наверх, по пути случайно задев Нэнси, спускающуюся по лестнице. Она после этого еще долго стояла, выкрикивая неприличные слова мне вслед.

Я влетела в комнату:

- Он пришел к тебе... внизу... ждет. Его Чарли не пускает.

- Успокойся, кто пришел. - Она стояла, улыбаясь; ее явно смешил мой запыхавшийся вид и неразборчивая речь.

- Грег... ну тот семнадцатилетний, про которого ты рассказывала…

Ее лицо мгновенно изменилось сначала с веселого на задумчивый, а затем в глазах появился какой-то огонек, который начинал скакать все быстрее и быстрее. Она вниз. Хотя она старалась показать, что это обычное дело, походка выдавала ее, в каждом движении прослеживалась резкость, желание быстрее оказаться там с ним...

-Оставайся здесь, - лишь услышала я.

В тот день она вернулась поздно, почти перед самым открытием.

- Он просто прелесть... Господи, но он такой маленький…

- Мэл, да ты влюбилась.

- Не говори глупостей. - Она смотрела на меня с удивленным выражением лица несколько минут. Потом тихо опустила глаза и сказала. - Хотя... У меня никогда не было таких чувств... я просто на седьмом небе от счастья. Мне нравится в нем все: его глаза, его фигура, манеры... у него такие мужественные руки... я... люблю его...

Тут на ее глазах появились слезы.

- Что с тобой? - я кинулась к ней. - Мэл у тебя что-то болит?

- Мне нельзя его любить... он мой клиент. Тем более он совсем юный, не испорченный жизнью мужчина из высшего общества, а я...

- Ты очень красивая, добрая, умная женщина.

- Нет, - она уже переходила на крик. Я никогда не видела, чтобы она теряла самообладание; видимо он крепко запал к ней в душу. - Я шлюха, испорченная девка... куда я ему... он женится, и я буду ему игрушкой, как все эти годы его отцу...

- Это не главное, Мэл. Ведь главное, что у тебя в сердце. Помнишь, ты ведь сама меня этому учила.

Она смотрела на меня заплаканными глазами, тихонько кивая. Было видно, что она с трудом верила в возможность их отношений, но, цепляясь за мои слова, она убеждала себя в этом. Она так хотела верить, что ее внутренний мир важнее...

- А как он относится к тебе?

- Очень хорошо. Мы ходили с ним гулять в парк. Мы даже не заметили, как проболтали целых пять часов. - Слезы перестали течь, уступив место улыбки.

Она вспоминала, как ей было хорошо это время, там, рядом с ним...

- Давай я сбегаю за книгой... Какой-нибудь веселой сказкой.

Время летело для Мэл незаметно. Уже три недели, я видела ее крайне редко. Все свое время она проводила с Грегори. Вокруг все начали подшептывать о ее романе с молодым господином. Один раз я даже стала свидетелем того, как Чарли выгнал молодую девушку из борделя, когда она устроила скандал внизу. Она была очень прилично одета и старалась держаться невозмутимо. Но иногда переходила на крик: "Я требую, чтобы вы позвали мне эту шлюху. Ну, ту, что на афише. Эту потаскуху, которая шляется с моим женихом. Надо мной уже смеется весь город". Это была невеста Грегори.

Хотя он и проводил почти все свое время с Мэл, но расстраивать свадьбу не хотел.

За неделю до назначенного срока Мэл вернулась домой с пьяным блеском в глазах. Она словно летала, а не ходила.

- Мы сделали это, Долли.

- То за что он заплатил мне еще четыре недели назад. И знаешь, он был прав... когда любишь, секс уносит тебя на верхушку блаженства. Я никогда не испытывала подобного, хотя сама знаешь опыт у меня есть... Знаю, были мужчины гораздо опытнее и более страстные, но это чувство любви просто съедает все его недостатки, выжимает тебя как лимон... А его руки... когда он обнимал меня, я готова была умереть от наслаждения... Ой, что это я... тебе всего четырнадцать, а значит рано слушать подобные вещи. Скажу, в общем, я влюбилась!

- Я рада за тебя. Он отменил свадьбу?

- Еще нет, но сказал, что обязательно это сделает. Ему надо поговорить с отцом, для него это очень важно... Он сказал, что любит меня. Долли, ты слышишь, любит!

Всю оставшуюся часть дня она прибывала в приподнятом настроении.

На следующий день случилось непоправимое.

Утром, когда я встала, Мэл уже не было в комнате. Я оделась и пошла искать ее. Спускаясь по лестницы вниз, я увидела, что она стоит с тем господином, отцом Грегори. Выражение ее лица было шокирующим. Она стояла как вкопанная, смотря в одну точку; в руках у нее был листок бумаги, а по полу были разбросаны деньги. Господин что-то говорил ей. Потом он обнял ее и ушел прочь.

Мэл стояла как кукла. Она не шевелилась уже минут пять. Я не выдержала и пошла к ней.

- Мэл, что с тобой?

Она не отвечала.

- Все, Долли, все!

- Что все? - страх внутри меня нарастал все с большей скоростью.

- Все, он бросил меня, я не нужна ему. Он получил, что хотел и пока! - Она протянула письмо.

Дорогая, Мелисса!

Извини, что не смог передать тебе это лично. Я не могу смотреть тебе в глаза. Я не смогу быть с тобой. Я женюсь через пару дней. Для меня это будет лучше.

Пойми, нас не примут в обществе. Влиятельный человек и ... ты.

Я надеюсь, ты не расстроишься, ведь для тебя это привычно быть с мужчиной короткое время. В конце концов, это твоя работа. Прости!

P.S. Я посылаю тебе деньги. Надеюсь, они окупят все то время, что ты потратила на меня.

Я не поверила своим глазам. Он ведь так смотрел на нее. Господи, я была просто уверена, что он любит ее еще больше, чем она его.

- А ведь он прав. Что я расстраиваюсь, ведь это моя работа. Так? Так! - она, шатаясь, стала подниматься по лестнице. Это письмо убило ее. Неужели он и правда использовал ее, чтобы поиграть пред свадьбой.

Несколько дней она не выходила из комнаты и не хотела ни с кем разговаривать, даже со мной и миссис Прит. Вечером третьего дня она спустилась вниз и долго разговаривала с джентльменом средних лет, который выглядел очень нелепо. Он сильно отличался от клиентов Мэл.

Ночью, вернувшись в комнату, она сказала:

- Собирайся, Долли. Мы уезжаем.

Я удивленно смотрела на нее и уже готова была спросить: " Куда? Зачем?", но, увидев ее выражение лица, решила не спорить.

Глупая война. Игрушка в руках правителей. Возможность показать свою власть и потешить свое самолюбие. Моря пролитой крови ради...

Родины... Чести... Семьи... - Пустые отговорки, вложенные в уста человека, толкающего толпу своих подданных на верную гибель ради... И они идут защищать свое Отечество, Достоинство, скрепя сердцем и заливаясь слезами. Конечно не своими. Ведь настоящие мужчины не плачут (?!). Слезами родных и близких...

Но среди толпы можно точно выделить одного юношу, который шел на войну сознательно. Не из-за того, чтобы защищать свою Родину, а чтобы заглушить то чувство, которое терзало его уже не один год. Сын состоятельных родителей, он мог позволить себе жить беззаботной жизнью даже в столь трудные времена, но...

Он гордо сидел на своем коне. Рядом с ним скакали его сослуживцы, его верные воины - отряд, который не раз выходил победителем из многих сражений, снискав себе славу среди жителей страны. Они шли на север, чтобы там, соединившись с другими отрядами, участвовать в очередном сражении.

- Капитан, мы скоро доберемся на место? - к молодому человеку подъехал мужчина. Он был намного больше, чем его начальник.

- Скоро. Через час должны быть на месте, - он даже не посмотрел на спросившего, продолжая бессмысленно смотреть вдаль.

- Капитан, ребята... эээ... интересуются... - немного погодя начал большой человек.

- Чем? - он повернулся, уставившись прямо ему в лицо.

- Почему вы пошли служить? Ведь могли остаться дома.

Он смотрел молча на великана, не зная, что сказать.

- Судьба распорядилась так! Почему это так интересует вас?

- Ребята говорят, что у вас была невеста... и шикарная жизнь...

- Но, к сожалению, не хватало самого главного, - капитан прервал великана, который уже было хотел описывать все прелести этой шикарной жизни.

- Что же еще можно было желать?

- Ну, хотя бы счастья. Столь простой вещи, которой мне не удалось повидать. - Он не знал, зачем рассказывает это человеку, которого видит второй раз в жизни (он и несколько других бойцов присоединились к его отряду совсем недавно). Видимо, ему надо было выплеснуть все то, что накопилось за эти годы.

- Ты был когда-нибудь счастлив?

Этот вопрос поставил великана в тупик. Он подумал, что капитан отошлет его сразу после его вопроса, ведь для всех он представлялся очень серьезным и в некоторых вопросом даже страшным, хотя черты его лица были очень миловидны.

- Ну - у - у... Я никогда не жаловался на жизнь. У меня есть жена и детишки, которые ждут меня дома.

- А зачем же ты пошел на войну?

- После того, как она началась, место, где я работал, закрылось, а найти другую работу оказалось очень сложно. Пришлось идти воевать, чтобы прокормить своих. Ведь у меня три дочки и сынишка. - При этих словах он улыбнулся, видимо вспоминая их.

- Ты любишь свою жену?

- Конечно! - он несколько поколебался с ответом, видимо не понимая, как может быть иначе.

- Я тоже хотел, чтобы у меня была любимая жена.

- Вы не любили свою невесту?

- Зачем же вы хотели жениться на ней?

- Тогда, когда я делал предложение, я думал, что это не обязательно. Мои отец и мать поженились не по любви, и жили неплохо. Кстати, мою невесту порекомендовал мне отец. Ее родители были очень богаты, и это очень прельщало отца. Она была очень хороша собой, и этого мне вполне хватало. Но... тогда я не знал, что значит любить. - Он замолчал и посмотрел вдаль. Было видно, что внутри него борются смешанные чувства: с одной он был счастлив, а с другой печален.

- А потом вы полюбили?

- Да. И это чувство оно просто... я даже не знаю, как описать это словами... Она была такой красивой, умной, доброй, я мог болтать с ней часами, забывая о времени, о делах, да обо всем. Я думал, что она относится ко мне с таким же чувством, но... Но однажды она прислала мне письмо... Она даже не смогла сказать мне это в лицо. Передала его с отцом.- Он резко замолчал.

- И что случилось?

- Оказалось, что любовь ей чужда и для нее это был лишь игрой; работой как она сказала... Она была куртизанкой. - Чувства окончательно захлестнули его, и он, пришпорив коня, проехал вперед, давая понять, что разговор закончен.

Великан долго смотрел ему вслед, а потом подогнал своего коня, чтобы догнать своего капитана.

- Как ее звали, капитан?

- Давай забудем об этом разговоре, это совсем сейчас не важно.

- Ее случайно звали не Мелисса?

Капитан резко дернул за поводья, так, что идущие следом чуть не наткнулись на него. Он долго смотрел на великана.

- Откуда ты знаешь? - его удивление было огромным. - Я никому этого не рассказывал.

- Мы работали в одном кабаре. Сейчас я даже вспомнил Вас. Мы встречались там, помните, я работал вышибалой.

- Да что-то смутно припоминаю.

- Мне странно слушать ваши слова, ведь она так хорошо к Вам относилась. После знакомства с Вами она просто летала. А самое интересное, знаете что, ведь это Вы ее бросили.

- Что? - он с трудом смог выговорить это слово.

- Я прекрасно помню то утро. Ваш отец пришел, велел, чтобы я позвал Мелиссу. Потом, когда она пришло, он вручил ей письмо. После, когда она его прочитала, лицо ее изменилось до неузнаваемости, она стала бледной. Потом пришла Долли, ее служанка, и отвела Мэл наверх. А Ваш отец посочувствовал ей и ушел.

- Мой отец приходил к ней? - лицо капитана стало белым. Он стал понимать, что произошло.

- Потом я спросил у Долли, что случилось. Она сказала, что-то вроде: "этот мелкий засранец бросил ее, поиграл и бросил как куклу…" и пробежала мимо.

Лицо у нее было таким злым, я никогда ее такой не видел.

- Господи! - он застонал. Лицо исказило огромный ужас. - Мой отец, мой собственный отец предал меня... Он, он все это подстроил. Эти письма... Он просто не мог допустить этого союза... Господи! - он дернул за поводья. Его конь стал крутиться на месте, он не понимал, что хочет от него хозяин... А он и сам не знал. Он хотел рвануть назад в город, в кабаре. Найти ее, сказать, что безумно любит, что все это козни его отца. А потом явиться к отцу и высказать все, что он думал о его поступке. Но... - Он слез с коня, отошел в сторону и сел на траву. Он судорожно стал дергать себя за волосы, было ощущение, что еще немного, и он вырвет клок волос.

Чарли подошел к капитану:

- Грегори, мне очень жаль!

- Господи, знай я это раньше. - Вдруг он резко соскочил. - Я должен ее найти! Должен.

- Но ведь прошло больше трех лет.

- Все равно. Я еду в город.

- Ее там нет! - Чарли сел на землю, рядом с тем местом, где раньше сидел Грег.

- Да, точно, ведь кабаре закрыли. - Это немного охладило его пыл. - Но хозяйка, она должна знать, где Мэл.

- Она не знает. Когда случилась та история, Мэл ходила вся убитая, и она почти сразу покинула кабаре...

- Как? Зачем? Куда? - он не знал, что думать, он чувствовал, что теряет ее второй раз.

- Она давно говорила, что устала от своей работы. И когда произошло это... она не смогла больше жить там. В наше заведение часто приезжал мужчина, его звали Грегори, как и Вас. Она уехала с ним. Он давно добивался ее руки, говорил, что любит, дарил подарки. Я думаю, она приняла его предложение.

- Он посмотрел на Грега. Его лицо не выражало ничего, он только тихонечко присел рядом с Чарли.

- Я потерял ее. - Ему было гораздо тяжелее, чем раньше. Десять минут назад, он думал, что она не любила его. А сейчас, он узнал, что это не так... его предал отец, и он потерял ту, которую любил больше всего на свете.

Прошло почти четыре года с тех пор, как мы покинули город и кабаре.

Столько произошло.

Тогда, убегая от своего разбитого сердца, Мэл совершила поступок, на который не решилась бы в другой ситуации. Она приняла предложение мужчины, который был старше ее почти на двадцать лет. Его звали Грегори (разве это не странно).

- Зачем ты сделала это? - Грегори как раз вышел из кареты, чтобы вместе с кучером посмотреть, что мешало им проехать дальше.

- Я поняла очень важную для себя вещь: у меня не получиться выйти замуж по любви, и доказательство этого ты смогла наблюдать. - Она очень хорошо держалась. - Но, как и каждая женщина, я хочу счастья. Этот Грегори в отличие от предыдущего любит меня и чего еще желать. У него есть поместье, он умный, с ним приятно общаться. Я хочу забыть, что было в этом городе и начать новую жизнь. - Она отвернулась к окну.

Тут вернулся Грегори.

- Дорогу завалило ветками, наверное, после вчерашней грозы. Но через несколько минут, мы сможем ехать.

- Хорошо.- Мэл посмотрела на него и улыбнулась.

Когда мы поехали, она смотрела в окно, и лицо ее было невозмутимо. Но в один момент мне показалось, что у нее навернулась слеза. Это был последний раз, когда она плакала по нему, по своей любви.

Жизнь текла своим чередом. Сыграли шикарную свадьбу. Через восемь месяцев Мэл родила ребенка - чудную девчушку (ее назвали Мелиндой). Хотя Мелисса и уверяла, что это ребенок ее мужа, ко мне вкрадывалось предположение, что это может быть и не так. Но Грегори верил ей беспрекословно, так сильно он ее любил.

Он же настоял, чтобы Мэл училась профессии. После этого поступка она стала уважать его еще больше. Он приглашал для нее и меня лучших учителей. Он обещал, что обязательно отправит меня учиться в лучший европейский университет, как только я достигну нужного возраста.

Сам он имел медицинское образование. Он устроил у себя кабинет, где принимал жителей соседних деревень. (Доктор - по тем временам была очень большая редкость). Его любили все, ведь он спас много жизней и при этом не брал денег, которых практически ни у кого и не было. Поэтому было нисколько не удивительно, что Мэл захотела тоже стать врачом, ведь в какой-то степени она восхищалась своим мужем.

Когда началась война, мнение супругов было идентично - они переоборудовали половину поместья в госпиталь, где принимали раненных. Хотя Мэл, еще не закончила свое обучение, она быстро наверстало упущенное, практикуясь на ужасной действительности. Иногда она не выдерживала, и ей становилось плохо при виде оторванных конечностей или виде внутренних органов в разорванной осколками груди. Но со временем она научилась справляться со своими чувствами.

Предстоял очень тяжелый бой. Сил противника было гораздо больше, но на нашей стороне было желание защитить родину и знание местности, на которой будет происходить сражение.

- Да, вас больше, но вы еще не знаете, где мы заставим вас биться с нами. - Грегори стоял на холме, осматривая место битвы. Его светлые волосы развивались на ветру. - Это идеальное место для битвы. Оно сравняет наши шансы.

Посмотрев последний раз на виднеющиеся вдали костры лагеря противника, он вернулся в свою палатку. Надо было выспаться перед завтрашним.

Его отряд вступит в сражение одним из первых, но ему было все равно, что его посылают на смерть. Он искал ее с самого начала войны, хотя за это время была минутка, когда он хотел жить, но она прошла. Обдумав распоряжения, полученные незадолго до этого от начальства, он уснул.

"Мой отряд доблестно сражался", - думал Грег, лежа на земле. Вокруг еще шло сражение: были слышны крики людей и свист сабель, пахло кровью. На голубом небе были видны оранжевее разводы заката - они напали раньше, когда еще было совсем темно. В груди ужасно жгло. Он знал от чего - именно туда его ударил вражеский солдат своей саблей. Он чувствовал, что ослабевает. Должно быть, он потерял много крови, он ощущал, как она стекает по нему на землю.

"Это смерть". Он решил вспомнить, что было хорошего в его жизни. Он вспомнил ее - Мэл. Его любимую Мелиссу. Затем он потерял сознание. Сквозь пелену он лишь помнил шепот Чарли, а потом его куда-то поволокли.

Был чудесный день. Мэл зашла в комнату и отрыла шторы.

- Вставай лежебока, уже утро! - с этими словами она подошла ко мне и сдернула одеяло.

- Встаю, - промямлила я, хотя делать это мне совсем не хотелось.

С еще закрытыми глазами я села на край кровати. Мэл уже шла ко мне с расческой. Это была наша утренняя процедура - она всегда приходила и расчесывала меня. Она заботилась обо мне даже сильнее, чем когда-то моя мать.

Сидя перед зеркалом и наблюдая, как она приводит мои волосы в порядок я спросила:

- Я слышала утром шум.

- Привезли новых раненных. - Она была увлечена волосами. - Было большое сражение. Пострадало столько народу. Мистеру Нисту пришлось поставить в музыкальную комнату дополнительные кровати, чтобы разместить всех больных, которым прописано лежать.

Мистер Нист был врачом. Мэл пригласила его после того, как умер ее муж (Грегори умер от чумы, которая ходила тогда по округе. Погибло очень много людей. Слава богу, она прошла мимо Мэл, меня и маленькой Мэл). Она не справлялась в одиночку с потоком раненных, которых становилось все больше (война потихоньку приближалась к их округе).

- Сейчас моя очередь идти присматривать за больными. Давай одевайся, и пойдем помогать мне! - с этими словами она положила расческу на тумбочку и, улыбнувшись, вышла из комнаты.

Мэл зашла в комнату. Вид, который предстал ей, убивал ее изнутри. Повсюду лежали, сидели раненые. Вид у них был ужасный: море крови, измученные лица; в некоторых из них был страх неизвестного будущего, возможно не такого здорового и счастливого как раньше; в некоторых радость известного прошлого - битва прошла и я выжил. Как бы не было жалко Мелиссе их, как бы она им не сочувствовала, как бы не радовалась за их спасение, она этого никогда не показывала; ведь если человек увидел, что доктор сочувствует ему - ясно одно - твое положение не из лучших. Порой безразличие лучше любой правды. Но в своих диагнозах, она всегда говорила правду, при этом, пытаясь придать ситуации наименее страшные последствия из возможных.

Мистер Нист стоял около больного, перевязывая ему руку. Когда Мэл подошла к нему, он, улыбнувшись, сказал:

- О, Мелисса, добрый день!

- Все намного лучше, чем можно было ожидать. Травмы не на столько тяжелые. - С этими словами он закончил перевязку и сделал запись в своем журнале.

Потом обратился к раненному.

- Все хорошо, мистер Прад. Травма не серьезная, конечно нужна постоянная перевязка и надзор, но вы вполне здоровы. Почаще отдыхайте и не напрягайте руку. Пару дней мы Вас понаблюдаем, а потом если все будет хорошо, вы можете отправиться домой.

- Спасибо, доктор!

- Да не за что, - и с этими словами он отошел к Мэл и, отведя ее в сторону, сказал. - Ладно, я пойду отдохну, а то еще не много и я не буду отличать руку от ноги, - и он рассмеялся.

Мэл очень нравился доктор Нист, он был всегда весел, и его настроение передавалось остальным.

- Есть пара тяжелых случаев, приглядывай за ними почаще, я уже сказал это сестрам, но все-таки.

-Конечно, Джордж, не беспокойся. Иди спи.

- Ладно, спокойного дня, - и с этими словами он вышел из комнаты.

Мэл продолжила осматривать раненных. Основную часть доктор Нист уже осмотрел, оставалось всего пару десятков человек, состояние которых позволяло им подождать по сравнению с остальными. Ей помогали две женщины (в основном родственники находящихся здесь раненных), которые в силу сложившейся ситуации переквалифицировались в медсестер - лишние руки не помешают.

- Так кто у нас следующий? - она прошла к соседнему стулу, на котором сидел мужчина, что-то в нем показалось Мэл очень знакомым. Подойдя поближе, она вскрикнула:

Мужчина поднял свои глаза на доктора:

- Мелисса?! Ты ли это? - глаза его выражали смесь удивления с радостью. - Как ты здесь?

- Я здесь хозяйка. А ты что же участвовал в сражении? - и с этими словами она подошла поближе. - И так посмотрим. - Она сняла импровизированную повязку, наложенную сестрой по прибытии его в госпиталь, чтобы остановить кровь. - Нэнси, будьте добры, принесите все необходимое - будем накладывать шов! - она обратилась к стоявшей рядом женщине, ждущих приказаний. - Чарли, придется потерпеть, будет больно; у тебя глубокая рана. Но я думаю, ты выдержишь, ведь ты у нас всегда был супер-парень. - Она улыбнулась.

Через десять минут она наложила последний шов. Чарли сидел с кляпом во рту, весь покрывшись потом. Было видно, что даже этому большому сильному мужчине было очень больно:

- Вот и все! Нанесите лекарство и наложите повязку. - Она обратилась к сестре. - Чарли, я к тебе подойду, и ты мне расскажешь, как судьба привела тебя сюда, а пока меня ждут пациенты.

Через час она нашла Чарли сидящего в кресле в гостиной. Теперь ее поместье больше напоминало проходной двор. Больные были везде. Тех, кому не было необходимо лежать, разместили в гостиной.

На Чарли красовалась новенькая повязка практически на всю руку (враг хорошенько прошелся по ней саблей). Он читал книгу, которую Мэл принесла из библиотеки, чтобы больным не было так мучительно скучно.

- Ну, как самочувствие?

Он поднял взгляд на нее:

- Просто замечательно, благодаря тебе.

Они болтали почти час. Чарли рассказал, как он оказался здесь, как жило кабаре после ее ухода, как его закрыли, куда делись все его обитатели. Мэл в свое время рассказала о своей жизни.

- Грегори был замечательным и я не на минуту не пожалела о своем поступке,- закончила она.

- Если честно я даже не мог подумать, что госпиталь Мелиссы Лайнс, известный на всю страну, твоих рук дело.

- Не моих, а моего мужа. Именно поэтому я дала ему имя своего мужа.

- Почему ты не носишь его фамилию?

- Почему же?! Мое полное имя Мелисса Торн Лайнс. "Лайнс " можно сказать как титул, та фамилия, к которой я стремилась всю жизнь, и теперь думаю, что я ее заслужила. Ладно, что-то мы заболтались. - Она посмотрела на часы и встала. - Надо совершить обход. Еще обязательно поговорим. Чарли, у меня есть задание.

- Слушаюсь и повинуюсь, мэм! - он встал и приложил здоровую руку к голове.

- Собери, всех кто способен передвигаться и сходите погуляйте. Подышите свежим воздухом - это пойдет вам на пользу. Кстати в нашем лесу очень много грибов, а вы скучаете.

- Замечательная идея, а то я уже пылью покрылся.

Мэл пошла к больным, но Чарли ее окликнул:

- Мэл, Грегори тоже здесь!

Это был гром среди ясного неба. Она стояла спиной к нему и не могла пошевелиться.

- У него серьезная рана - ему распороли всю грудь. Он сейчас без сознания. Его осматривал другой доктор, еще утром.

- Хорошо. Мы позаботимся о нем, как и о всех остальных. - Сказала она после долгого молчания и двинулась к выходу.

- Он ни в чем не виноват. Мэл, послушай меня. - Она снова остановилась. - Прости, я знаю, что задел очень больную для тебя тему, но. Мы с ним были в одном отряде. Он рассказал, что случилось. Мэл, вас обманули. - И он рассказал весь его разговор с Грегом.

Мэл слушала все так же стоя к нему спиной. Выражение ее лица не менялось, лишь в глазах начинали играть слезинки.

Дослушав, она вытерла слезинки и, улыбнувшись, повернулась к Чарли:

- Спасибо, Чарли. Но это дела давно минувшие. Ладно, мне пора.

Она шла в палату, немного пошатываясь. Когда закончилась ее смена, она поднялась к себе в комнату.

Был конец лета. Я шла на кухню с полной корзиной больших красных яблок. Поместье славилось на всю округу своим яблоневым садом. Смотря на красные плоды, я мысленно облизывалась, предвкушая яблочный пирог, который испечет Мария (наша кухарка).

Со сбором яблок я справилась очень быстро. Мне помогли несколько мужчин из числа больных. Они работали медленно (физическая форма не позволяла делать это быстрее), но вместе мы справились вмиг. Они были очень рады помочь - поразмять мышцы. Среди них я узнала Чарли. Он потрепал меня по голове и сказал, что я очень выросла с их последней встречи и теперь совсем взрослая девушка.

Когда мы закончили, я пошла на кухню с последний корзинкой яблок, а они пошли в лес по грибы.

По пути мне встретилась Мелинда со своей нянечкой Кэт (ну нянечкой ее трудно было назвать; это была молодая девушка, дочка одного раненного солдата. У нее кроме отца никого не было. Мать умерла, когда отец был на войне. Мэл разрешила ей остаться здесь, пока выздоравливает ее отец. Кэт была еще мала, чтобы работать медсестрой, но прекрасно справлялась с обязанностями няньки).

- О, мисс Долли, здравствуйте. А мы идем к миссис, что-то Мэл хнычит.

- Здравствуй, Кэт! - я поставила корзинку. - Давай, я сама отнесу ее, а ты отнеси яблоки Марии. - И взяла у нее из рук малышку.

Поднявшись наверх, я постучалась.

- Войдите. - Мэл ответила не сразу, я уже хотела постучать более настойчиво.

- А вот и мы! - с этими словами я поставила малышку на пол, потому что она, заметив маму, уже изо всех сил рвалась к ней.

Мэл отошла от окна, у которого она стояла, когда мы зашли:

- Иди ко мне, моя сладенькая, - присев на корточки, она раскрыла руки, чтобы принять в свои объятия малютку, бежавшую со всех ног. Она быстренько передвигала своими маленькими ножками. Личико было таким довольным. - Эх! Какая ты уже у меня тяжеленькая! - она взяла Мелинду на руки и подняла.

Хотя на лице счастливой мамы была улыбка, что-то настораживало меня в Мэл. Я слишком хорошо ее знала. Она была чем-то подавлена.

- Что-то случилось?

Мэл посмотрела на меня, и улыбка спала с ее губ. Было видно, что я заставила вернуться ее к мыслям о чем-то совершенно ей неприятном, о чем она забыла на те мгновения, когда играла с дочкой.

Она поставила малышку на пол. Та издала недовольный вскрик, но быстро успокоилась, заметя гребешок для волос, случайно забытый на стуле рядом с кроватью. Она мигом устремилась туда.

Мэл проводила ее взглядом. Удостоверившись, что ребенку ничего не угрожает, она подошла к окну и посмотрела вдаль. Там за парком виднелся небольшой прудик. Солнечные лучи играли на его поверхности:

- Мне кажется надо продлить аллейку до пруда. Он такой милый. Будет очень красиво, - начала говорить Мэл, как будто и не слышала вопрос, который я спросила.

Я недоуменно посмотрела на нее:

- Что?...а ну да, конечно, замечательно

- Он здесь, Долли. - Она все еще смотрела вдаль.

-Кто?- я определенно ничего не понимала.

-Как? - я смотрела во все глаза, не понимая, что такое она говорит. - Мэл, он умер!

-Нет, ты не поняла, Грег, которого я… - она сделала небольшую паузу, видимо думая какое время употребить, - любила.

Я очень удивилась:

- Он здесь в поместье? Он приехал к тебе?

Она повернулась ко мне, оторвав свой взгляд от окна. На лице появилась улыбочка:

-Можно и так сказать. Он нуждался во мне, ведь он серьезно ранен.

- Он участвует в войне? - я долго молчала прежде, чем спросить.

- Оказывается, так много изменилось с момента нашей последней встречи, того ужасного письма, да и письмо было лишь обманкой.

- Как? - это все что я смогла сказать. Эта новость очень удивила меня.

Она отошла от окна и села на кровать. Слезы потекли у нее из глаз. Для нее было так тяжело вспоминать ту часть своей жизни, которую она пыталась забыть, от которой бежала все эти годы.

- Я совсем запуталась, Долли. - Ее голос дрожал. - Чарли рассказал мне такое, что окончательно запутало меня.

А потом поведала все то, что рассказал ей Чарли.

- Я пыталась забыть его все это время. И это у меня почти получилось, ведь я думала, - она всхлипывала, утирая слезы - …думала, что он просто гад, который решил со мной поиграть. А оказывается, что поиграли не только со мной, но и с ним.

- Ты уже видела его?

- Да, издалека. Я боюсь подходить к нему. Мне страшно. Как будто между нами стоит стена. А он еще не пришел в сознание, и не знает, что я здесь.

- Тебе надо будет поговорить с ним. Обязательно.

Она посмотрела на меня полными слез глазами. Выражение у нее было как у котенка, который сидит на улице и смотрит на вас своими глазенками, пытаясь сказать: "Пожалейте меня!".

-Нет, не стоит, - она вернулась из состояния полной потерянности. Разум постепенно начал приводить чувства в порядок.

- Почему? Ведь он не виноват!

- Он виноват в том, что родился в такой семье. Тем более я уже другой человек, и он тоже. Былых чувств уже нет! - Она говорила, но было видно, что это не так. Она любила его все также сильно.

- Зачем ты говоришь неправду?

- Правда или неправда, но я не хочу, чтобы все те мучения повторились.

Она встала и снова подошла к окну, уткнувшись взглядом в пруд.

- Хотя сердце тянется к нему, разум не дает совершить эту глупость, а если сердце и разум не понимают друг друга, значит, счастья не будет - такова жизнь.

- А может стоит прислушаться к мнению сердца?

- Один раз я уже совершила такую ошибку. Поверила сердцу. И что получилось?

- Ты была очень счастлива! Может сейчас, когда вы все поняли, то не дадите никому разлучить вас. Ведь ваша любовь еще жива!

- И его отец тоже! Нас никогда не поймут в обществе!

- Но ты стала другим человеком: тебя уважают, о тебе пишут в газетах.

- Люди очень завистливы по натуре и выше твоих заслуг всегда ставят твои промахи.

- Ты, конечно, прости меня, что я спорю с тобой. Ты сделала для меня так много, что роднее тебя и малышки Мэл у меня нет, но… но лучше пусть в твоей жизни будут краткие моменты любви, которая сжигает тебя дотла, заставляет твое сердце выскакивать из груди, заставляет быть выше всех проблем и не задумываться о сегодняшнем дне, чем всю жизнь растрачивать на повседневные дела или на нелюбимых. Ведь у вас была именно такая страстная любовь, я точно знаю, я видела тебя и даже завидовала. Я мечтала, что когда выросту у меня будет такое же сильное чувство. Не дай моим мечтам угаснуть!... судьба дает тебе второй шанс, используй его, прошу тебя! - Чувства переполняли меня. Я произнесла это практически на одном дыхании; еле запыхавшись.

Она подошла ко мне и обняла:

- Долли, ты стала совсем взрослой. Такие умные мысли. Ты заставила меня засомневаться в правильности моих суждений. Ладно, мне пора к больным.

Вытерев слезы, она вышла.

Прошло уже шесть дней с тех пор как Мэл узнала, что Грег здесь, совсем рядом. Хотя он пришел в себя уже некоторое время назад, она не спешила разговаривать с ним.

После нашего с ней разговора она ходила вся, замкнувшись в себе.

Даже свои врачебные обязанности она старалась исполнять как можно реже, доверяя это мистеру Нисту и медсестрам. Только когда была ее очередь, она, скрипя сердцем, подходила к нему. Он лежал перед ней такой милый, красивый (он очень повзрослел с их последней встречи!). Каждую клеточку ее тела съедало противоречие: дикая жгучая любовь и воспоминания предательства. Она еще не могла привыкнуть к тому, что он не виноват в их расставании.

Осматривая его рану, меняя повязку, прикасаясь к нему, она забывала обо всем. Когда она брала его руку, чтобы пощупать пульс, она ощущала теплоту его тела. Мысли сразу уносили ее на время назад: она ощущала прикосновение его рук, слегка грубое, но в тоже время такое нежное и успокаивающее; его губы, которые исследуют каждую частичку ее тела, оставляя легкую влажность, которая сразу же испаряется от жара ее тела; его голубые глаза, такие же манящие, как и зеркальная гладь пруда в поместье, каждое его движение, каждый вдох и выдох оставляли ее в состоянии легкой эйфории.

Смотря на него, лежащего на кровати, вся душа ее плакала внутри, переживая за него (хотя как врач она знала, что ему ничего не угрожает).

-Миссис Лайнс, - в комнату вошла Кэт. Она держала на руках Мэл. - Там приехали родственники раненных и просят вас. Они не довольны, что их не пускают к больному.

Мы сидели в комнате Мэл, читая очередную книгу (за все это время у нас скопилось уже такое количество книг, что еле помещалось в библиотеке).

-Не довольны? - легкое удивление скользнуло по лицу Мэл. - Оставайтесь здесь, а я пойду посмотрю, кто это там не доволен.

Спускаясь вниз по лестнице, Мэл оглядывала гостиную. Там сидели больные, читая книги, некоторые играли в шахматы, некоторые разговаривали. Около двери стояли два человека, удерживаемые Чарли (видимо тоскуя по своей работе, Чарли стал выполнять обязанности охранника поместья, не пуская родственников больных в неположенное время). Они громко препирались, но это ни сколько не смущало его, он к этому привык за долгие годы сдерживания нерадивых любовников. В стороне от них на маленьком тюке сидела пожилая женщина. Лицо ее было печально, она даже не замечала, что творится рядом с ней.

Когда Чарли отошел немного в сторону, Мэл смогла рассмотреть, кто были эти двое. Она даже остановилась, борясь с желанием повернуть назад. В дверях стоял отец Грега и его бывшая невеста.

Мэл медленно спускалась вниз.

Лицо гостей исказилось, когда они увидели ее. Повисла гробовая тишина, которую пронзил дикий женский вопль:

-А ты что здесь делаешь? Мерзавка, ты приехала к нему. Тебе мало, что ты расстроила нашу свадьбу. Дрянь! - и с этими словами она бросилась на Мэл, размахивая руками.

Ее вовремя перехватил Чарли, схватив ее здоровой рукой за ее руку. Она чуть не упала от резкого толчка.

Отец Грега стоял, насупившись, смотря на эту картину без всякого интереса. Хотя его чувства были сродни чувствам невесты его сына, он держался сдержано:

- Оставь, Лорелей! Что, позвольте узнать, в столь, можно сказать, святом месте делает столь вульгарная особа? - слова его резали слух.

Все в гостиной подивились, такой наглости пожилого джентльмена, недоумевая, как гость так может обращаться к столь милой женщине. Но Мэл уже привыкла к таким словам, тем более она ожидала такой реакции.

- Вы про себя, мистер Браун?

Его лицо покраснело. Он явно не ожидал такого ответа.

- Хозяйка хоть знает, что в ее доме находиться особа, павшая столь низко? - он не останавливался, продолжая оскорблять.

-О, да! Я всегда догадывалась о своем прошлом. Даже можно сказать знала. - Мэл спустилась с лестницы. Теперь от этой двоицы ее отделял лишь метр пространства и здоровая рука Чарли, в которой она была уверена на все сто процентов.

- И она... Что? - начиная говорить очередную колкость, мистер Браун осознал сказанное ей. Выражение его лица стало еще напряженнее. Он замолчал.

- Ты и есть Мелисса Лайнс, хозяйка этого госпиталя? - первая пришла в себя Лорелей. Она громко рассмеялась. Но это скорее был смех отчаяния.

- Мы хотим видеть моего сына.

- Время посещения закончено.

- Это мой сын и хочу его видеть, немедленно.

Мэл надменно посмотрела на мистера Брауна, всем своим видом давая ему понять, что решать не ему, и отвернулась, обратившись к пожилой женщине, которая уже встала со своего тюка и смотрела на Мэл:

- Здравствуйте, чем могу помочь?

- Здравствуйте, миссис Лайнс. - Она заплакала. - Спасибо Вам. Бог вознаградит вас за ваши старания. Мой мальчик, ведь он у меня все, что осталось в жизни, если бы не вы, он бы погиб, ближайшая больница очень далеко, спасибо!

- Не плачьте, милая, все хорошо, это мой долг заботиться о ближнем, тем более если на то есть средства и время.

- Я понимаю, что к больным не пускают, но, пожалуйста, скажите, как там мой мальчик? Том Велоун.

Мэл улыбнулась:

- Конечно, тайны в этом никакой нет.

Она достала маленькую записную книжку, которую таскала с собой. В ней она отмечала каждого больного и его диагноз.

- Так посмотрим. - Она стала водить своим пальчиком по списку. - Том Велоун. Так вот он. У него перелом ребер и пара ран, - и тут же добавила, заметя, что женщина внезапно стала бледная. - Его жизни ничего не угрожает. Ему просто нужен покой и медицинский присмотр. Когда кости срастутся, мы его обязательно отпустим. - Она улыбнулась.

- Спасибо. Огромное спасибо. - Пожилая женщина расплакалась, но в ее глазах появилось облегчение. - Он, все, что у меня есть. Я приехала издалека и так долго искала, где мой Том, пока мне не посоветовали обратиться к вам. Спасибо! Когда можно будет его увидеть?

- Сейчас у нас перевязки, потом обед, а потом вы можете повидаться.

- Спасибо. Я тогда подожду здесь? Можно? - и она указала на свои вещи в углу.

- Вы, наверное, устали? Что же вам ютиться в уголке. Оставайтесь в поместье, а когда ваш сын выздоровеет, вместе вернетесь домой. Ему будет приятно ваше присутствие.

Лицо женщины просияло, но через некоторое время появилось некоторое напряжение:

- У меня нету денег, чтобы заплатить вам.

- Не в деньгах счастье. Я и не говорила, что требую с вас денег. Больных очень много, а заботиться о них совершенно некому. Миссис Велоун, Вы умеете готовить?

- Зовите меня Сара, миссис Лайнс. Конечно, умею.

- Вот и хорошо. Я надеюсь, вы не откажитесь помочь в нашем нелегком труде. Дэвид, - она обратилась к молодому человеку с перевязанной головой, сидящему ближе всех к кухне. - Позови, пожалуйста, Марию.

Через некоторое время он вернулся. За ним вышла полная женщина лет сорока.

- Ты звала меня, Мэл.

- Да, Мария. Это Сара. Она будет помогать тебе на кухне.

Кухарка сложила руки вместе и сказала:

- Слава Богу! А то я совсем не успеваю ничего делать. Совсем замоталась. Готовить почти на сто пятьдесят человек одной.

- Бог услышал твои молитвы. Покажи Саре, где она будет спать. Условия конечно не очень, все кровати заняты больными, но, я думаю, мы найдем что-нибудь, - она обратилась к Саре.

- Я Вам очень благодарна, - она посмотрела на Мэл заплаканными глазами. - Я готова спать хоть на полу.

- Да что уж ты! - Мария опять сложила руки вместе (это была ее привычка). Она схватила вещи Сары и ее саму под локоть. - Пойдем, у меня есть замечательный матрас, постелем его в моей комнате. Хотя сделаем это позже, сейчас надо закончить ужин.

- Да, и, кстати, Сара, - Мэл обратилась к уходящим, - называйте меня Мэл, а то вы будете единственной в этом доме, кто зовет меня миссис Лайнс.

- Конечно, Мэл, спасибо еще раз.

Пока они шли до кухни, до Мэл доносились стихающие оханья Марии, которая рассказывала, как ей тяжело одной и что Бог наконец-то услышал ее молитвы.

Проводя их взглядом, она коротко взглянула на Брауна и Лорелей:

- Вы можете подождать здесь, - она указала на скамеечку, стоящую рядом с входом. - Через пару часов можно будет навестить больного.

- Сидеть здесь, на скамейке! У нас есть деньги, мы заплатим за ночлег. Скажите кому-нибудь, чтобы взяли наши вещи из экипажа, - он с гордым видом ткнул своей тростью в кресла, где сидели больные (они уже давно отвлеклись от своих занятий, наблюдая за происходящими событиями).

- Это не гостиница, мистер Браун, а эти люди не слуги. Я не нуждаюсь в деньгах, их и у меня теперь много, намного больше, чем у Вас. - Она смотрела ему прямо в глаза, в которых пылал огонек гнева. - Вы ждете здесь на скамейке, а если не хотите, то я Вас больше здесь не задерживаю.

- Хорошо! - было видно, что эти слова даются ему с трудом. - Мы подождем здесь.

- Вот и хорошо!

Она пошла в сторону кухни, спросить у Марии, как дела с ужином.

Через час Мэл вышла в сопровождении Марии в гостиную. Больные оживились.

- А ну-ка, ребятки, пойдем помогать накрывать на стол, - скомандовала Мария.

Им не надо было повторять второй раз. Все встали и пошли на кухню. Через несколько минут послышалось звяканье посуды, расставляемой в столовой на большой стол.

Мэл посмотрела на ненавистную парочку. Они сидели на скамеечке с подавленными выражениями лиц.

- Господа, если Вы хотите есть, то, я думаю, Вас не затруднит помочь всем накрыть на стол?

Они посмотрели глазами полными злости. Хотя это было выше их достоинства, они согласились (видимо чувство голода перебороло гордость), и под присмотром Чарли они направились на кухню.

Проходя мимо Мэл, мистер Браун притормозил и, дождавшись пока остальные пройдут, обратился к ней:

- Прости меня Мэл! Я был груб, и ты знаешь, в чем причина.

- Не знаю, - согласилась она. - И называйте меня миссис Лайнс, пожалуйста.

- Миссис Лайнс, мои сын бросил Вас и это не повод срывать свою злость на мне. Вы всегда были моей любимой дамой в городе.

- Мистер Браун, хватит притворяться. Ваш обман уже раскрыт, хотя и слишком поздно, но это мерзко продолжать врать через столько лет.

- Вы все знаете?! - он улыбнулся. - Я уверен, Вы поймете меня, ведь я отец. Забота о сыне для меня самое главное; а жена шлюха - это как-то слишком.

- Нет, я не понимаю Вас. Это не забота о сыне, а забота о себе. Я сама мать, и для меня счастье моего ребенка превыше положения в обществе. Ему было наплевать на это, а вот вам нет. И Вы просто лишили своего сына счастья. Вы не добились ничего: он не женился, ушел на войну. И то, что он здесь, Вы виноваты во многой мере. И если он чувствовал по отношению ко мне тоже, что чувствовала я к нему, то вы лишили его смысла жизни. Скажите, зачем?...

- Да, отец!... Зачем?

Мэл обернулась. В дверях, оперевшись на косяк, стоял Грегори.

- Господи, зачем ты встал? - она бросилась к нему. Теперь в ней была тревога не только как любящей женщины, но и как врача. - Швы могут разойтись.

Обняв, она повела его в кровать. Следом подбежал мистер Браун, помогая ей удержать его на ногах.

Весь путь Грег смотрел на нее, не отводя глаз. "Это она; это правда она". Невообразимое тепло текло по его телу. Он мечтал об этом моменте почти четыре года. Он не сразу поверил, когда Чарли сказал, кто та загадочная доктор, которая лечит раненных. Он ждал, когда она придет к нему. А, не дождавшись, собравши все силы в кулак, решил сам найти ее. Ему так хотелось ее увидеть.

Они уложили его в кровать.

- Я как доктор приказываю тебе больше так не делать. Слышал меня? - в ее голосе была злость, но она так ей шла.

- Я так хотел тебя увидеть, - он как будто не слушал ее. - Я не писал того письма, Мэл. Я любил тебя, и всегда буду любить. - Он хотел привстать, но она остановила его.

- Я знаю. Мы поговорим с тобой, когда тебе станет лучше.

- Грег, я так рад, что ты жив. - Мистер Браун сел к сыну на кровать. - Лорелей тоже здесь.

- Зачем ты написал те письма?

- Я заботился о тебе: все вокруг шептались за твоей спиной. Этот союз сгубил бы твое положение в обществе.

- А почему ты не спросил у меня, нужно ли мне это положение такой ценой? А? Я люблю ее и мне наплевать на все и всех. Понятно! - он уже почти кричал.

Мэл сидела рядом, не давая ему подниматься. Он так и норовил привстать. Она смотрела на него с опаской, переживая за ее состояние, но в тоже время не останавливала этот неприятный разговор, понимая, что ему нужно высказать все отцу больше жизни. - И твоя навязанная невеста мне совсем не нравится. Уезжайте! - И с этими словами он отвернулся.

В это время зашли медсестры, которые несли обед. Среди них была Лорелей. Она еле удержала поднос. Она все слышала, это было видно по ее выражению.

Она отошла к медсестре, которая махала ей из другой части комнаты, подзывая ее. Раненные благодарили ее, когда она ставила тарелки с едой к ним на тумбочки. Некоторые могли есть сами, некоторых приходилось кормить. Кормя одного молодого человека, у которого были забинтованы обе руки, в ней даже проснулись какие-то материнские чувства. Он сказал ей спасибо, и по ее телу прокатилась волна - в его словах было столько искренности и теплоты, каких она не ощущала в своей жизни (в ее обществе все вокруг постоянно лукавили).

Немного погодя Лорелей вышла. Мэл вышла за ней, сославшись на срочное дело.

Лорелей сидела на ступеньке лестницы, уткнувшись в поднос, который лежал у нее на коленях. Мэл подошла и села рядом, смотря в точку на другой стороне комнаты. Лора подняла голову, посмотрев заплаканными глазами.

- Я тебя понимаю и очень сочувствую. - Мэл все еще смотрела в точку.

- Я люблю его. А он любит тебя. Порой мне кажется, что я ненавижу тебя, сильнее, чем люблю его! - хотя она и говорила такие слова, в них не было злости, скорее потерянность.

- А я ненавидела тебя все эти годы, думая, что он бросил меня ради тебя. Мы квиты. - Мэл улыбнулась, посмотрев Лоре прямо в глаза.

- Зато ты нашла себе мужа. У тебя жизнь, о которой мечтают многие. Даже я. Любящий муж, семья, любимая работа. О тебе много говорят в городе. Ты просто как святая.

- А что мешает тебе сделать то же самое. Прости, но ты просто дура, что пытаешься добиться любви человека уже пять лет. Когда мне пришло то злополучное письмо. Ты, наверное, знаешь эту историю? - Лора кивнула, - я не находила себе места. Жизнь потеряла всякий смысл. Но я прекрасно знала, что в такой ситуации попытки получить его любовь будут четны, максимум постель. Так подумай, зачем пытаться в безвыходной ситуации. Если бы я не ушла тогда, не было бы этого госпиталя - погибло бы много людей. Я решила, что если моя жизнь не создана для любви, пусть хотя бы мое существование не будет бессмысленным. А ты уверенна, что любишь его?

Лора посмотрела на Мэл с непониманием.

- Если Грегу навязали невесту, то может, и тебе навязали его! Наверное, его сосватал тебе отец.

-Да. - Лора начала понимать, что может эта куртизанка права и зря она мучается. Ее заставили полюбить, заставили мучиться все это время, бегать за ним.

- Наверное, я дура! Поверь, мне так надоело надеяться на его взаимность.

- Тогда может стоить начать жизнь с чистого листа?

- Можно попробовать!

- Нужно!... Ладно тебе надо отдохнуть, ведь вы проделали долгий путь. Пойдем, я постелю тебе матрас в библиотеке. Прости, кроватей и вправду нет.

- Спасибо. Извини, что почти все наши встречи орала на тебя. Ты совсем не такая плохая, как говорил мистер Браун. А мне надо еще отнести обед остальным больным. - Она улыбнулась. - Если начинать новую жизнь то сейчас.

С этими словами она встала и пошла в сторону кухни.

Мэл тоже поднялась.

- Мэл, а ты теперь будешь с ним? - Лора робко спросила, сжимая в руках поднос.

- Не знаю! Слишком много воды утекло!

- Дай ему шанс. Он изводил себя все эти годы. Ты, наверное, знаешь, что он даже на войну пошел от безысходности.

Мэл улыбнулась. Ее разум протестовал, но сердце любило, и теперь у него было на одного сторонника больше - Лорелей.

Она избегала его.

Вот уже пол месяца он не видел ее.

Ей было трудно говорить с ним.

Он уже ходил. Раны зажили. Скоро можно было снимать повязку.

Мистер Браун уехал. Разговор с сыном не принес ему результатов. Грегори был тверд - он не хотел прощать его.

Лорелей осталась в поместье. Она решила, что будет начинать новую жизнь здесь, помогая Мэл ухаживать за больными. Мэл была только за. Тем более в жизни Лоры появились приятные моменты - она часто проводила время с одним больным (однажды она проболталась Мэл, что он ей безумно нравится). С Грегом они обо всем поговорили, и оба остались довольны разговором, решив, что все это было ошибкой, затеянной их родителями.

Но время шло, а они так и не встречались. Казалось, что поместье увеличилось в несколько раз.

- Мэл, ну не мучай его! - уговаривала я ее. - Всего лишь поговорить.

- Я не знаю, что ему сказать.

- Расскажи ему о своих чувствах. Подумайте вместе.

Была середина осени.

Война неумолимо приближалась к их округе. Количество раненных все увеличивалось.

Решив воспользоваться небольшим перерывом в войне и последними теплыми деньками в госпитали имени Грегори Торна устроили небольшой пикник на пруду.

Сэндвичи, яблочный сок, книги, шахматы, чистый воздух. Мэл откопала в сарае старые удочки своего бывшего мужа - маленький рай среди войны.

Солнце начинало уже приближаться к горизонту, чтобы исчезнуть, давая право господства луне.

"Она опять не пришла. Завтра я уезжаю, а мы так и не поговорили". Грег сидел на берегу пруда, кидая в него камешки. Сегодня ему сняли повязку. Лишь не очень приятные рубцы напоминали о его ране.

- Конечно, это не мое дело, но… - Лорелей подошла к нему сзади. Он вздрогнул от неожиданности, - + тебе надо с ней поговорить.

- Она не хочет этого.

- А кто ее спрашивает. Она у себя в комнате. Последняя дверь направо. Удачи.

Он посмотрел на нее. Она улыбнулась и, развернувшись, пошла к парню, который ждал ее неподалеку.

"Сейчас или никогда".

Она смотрела в окно на пруд и пикник.

Она не видела его, но идти все равно не хотела. Почему? Она сама не знала ответ на этот вопрос!

"-Надо попробовать.

- А если опять неудача?

- Да ты переживешь! Ведь однажды уже пережила, хуже уже не будет.

- Я не выдержу второго раза" - внутри Мэл сидели противоречия.

"-Ты сильная.

- Долли правильно сказала…Зачем просто жить?

- Я живу, чтобы помогать другим

-Ты лишь прикрываешься этим, делая свою жизнь менее обыденной".

Теплое прикосновение его руки заставило ее вздрогнуть (она не услышала, как он вошел). Он прошелся костяшкой пальца по ее позвоночнику от шеи до конца выреза платья. По ее телу прошла дрожь.

Она почувствовала холодный поцелуй на своей шее. Ноги стали подкашиваться.

Он обнял ее за талию. Еще один поцелуй накрыл ее шею. Он уткнулся носом в ее волосы, вдыхая приятный аромат каких-то духов.

Она чувствовала, как он дышит. Его дыхание обжигало ее шею и сердце. "Как я могла думать над этим. Я люблю его, а он меня. И будь что будет".

Она положила свои руки на его.

- Я люблю тебя больше жизни, - его голос звучал, как музыка.

Ноги подкашивались.

Он стал чувствовать, как она оседала в его объятиях.

- Я тоже люблю тебя.

Она повернулась.

На ее глазах были слезы…

Он поцеловал соленую теплую щечку.

- Все будет хорошо.

- Больше никто не встанет на нашем пути! Никто!

Он поцеловал ее в губы.

Она закрыла глаза, утонув в его объятиях, наслаждаясь каждым моментом их поцелуя.

Она чувствовала себя, как будто это было в первый раз - такая беспомощная. Она не знала, что делать, отдавшись в полную его власть. Обычно она руководила процессом - это была ее работа.

Они ждали этого момента четыре года. Их любовь как хороший коньяк со временем только крепла. Когда ты открываешь бутылку и нюхаешь пробку, вдыхая манящий аромат, твой мозг обволакивает дурманящая пелена. Ты предвкушаешь незабываемые минуты наслаждения (да что там - КАЙФА!). Каждое его прикосновение уносило ее в волшебную страну.

Она потеряла ощущение времени и пространства. Она видела только его. А больше никто ей и не был нужен.

Ее платье оказалось на полу в считанные минуты.

Она чувствовала, как его грудь прикоснулась к ее. Он действительно очень повзрослел, его тело стало мужественнее. А шрамы лишь украшали.

"Она прекрасна как никогда. Каждая часть ее тела идеальна". Хотя он видел ее обнаженной всего один раз, он помнил каждую частички, каждый изгиб. Он вспоминал их почти четыре года. Он спал с другими девушками, но как бы не были хороши их тела, он старался не смотреть на них, чтобы не забыть ее тела. Ни одна из них не могла сравниться с ней. С его Мэл.

Он посмотрел в ее глаза. Ему было достаточно и этого, главное быть рядом с ней. "Это, наверное, сон. Вот она передо мной. И я тону в ее глазах!"

Она поцеловала его в подбородок. (Именно до туда она доставала, не поднимаясь на носочки).

"Это не сон"

Это была самая чудесная ночь в ЕЕ жизни. Ночь полная незабываемых ощущений. Она бы не променяла ее ни на что в мире…

Это была самая чудесная ночь в ЕГО жизни. Ночь полная незабываемых ощущений. Он бы не променяла ее ни на что в мире!

- Ладно, мне пора ехать. - Он подошел и нежно поцеловал Мэл в губы. - Но я скоро вернусь, обещаю.

В ее глазах была тревога. Она так не хотела отпускать его, только найдя.

Он поцеловал ее еще раз и, поправив локон волос выбившийся из прически, сказал:

- Мэл, дорогая. Я тебе обещаю, что вернусь. - Он повторил это еще раз, видимо решив, что она ему не поверила. - Мне необходимо сообщить командованию о своей скорой отставке, - он улыбнулся.

- Когда ты приедешь?

- Крайний срок через три недели.

Он сел на лошадь и натянув поводья, пришпорил ее.

- До свидания, Грегори. И помни, ты обещал. - Она помахала ему в след рукой.

Когда Мэл шла назад к дому, на ее глаза навернулись слезы. Слезы счастья, что она нашла его и слезы горя, что не увидит своего любимого почти неделю.

Прошло уже почти две недели, как Грегори уехал из поместья.

С каждым днем настроение Мэл становилось все хуже и хуже. Как-то она мне даже высказала предположение, что он не вернется. На что я подняла глаза к небу и сказала, что "она снова накручивает себе не понятно что".

Раненых осталось совсем мало - враги на время притихли.

Мы сидели в гостиной, обсуждая очередную прочитанную книгу, как в дверь ворвался молодой человек. Он запыхался, держась за грудь. На лбу были видны капельки пота.

- Что случилось? - Мэл бросилась к мужчине и, придерживая, усадила его в кресло.

- Миссис Лайнс, вам надо уходить. Я гнал во всю силу своего коня! Враги! Они скоро будут здесь!

- Как? Ведь говорили, что они двинулись совершенно в другую сторону?

- Мы тоже так думали, но они резко изменили свою траекторию. Этого никто не ожидал. Они скоро будут здесь.

- Как скоро?

- Часа через два!

- Что? - удивление Мэл было безгранично. - И нам никто не сообщил, что враги так близко.

- Мы думали они пройдут мимо и не хотели беспокоить местное население!

- Господи! Долли быстрее скажи всем, чтобы собирались здесь. Надо срочно уходить. - Посмотрев на курьера, она добавила: - Спасибо, молодой человек.

Вы себя хорошо чувствуете?

- Да, спасибо! Мне надо еще оповестить жителей соседней деревни. - Он быстро встал и вышел.

Через пять минут в гостиную собрались почти все обитатели дома.

- Господа, - Мэл обратилась ко всем присутствующим, - нам надо срочно уходить. Сюда приближается вражеский отряд. Люк, - она посмотрела на пожилого человека, - собирай всех лошадей и повозки. Возьми себе кого-нибудь в помощники. Мария, ты собери еды, чтобы хватило на всех на пару дней. Долли собери малышку Мэл и все важные документы. А все остальные пойдемте со мной, надо собрать лежачих больных в дорогу.

Повторять дважды никому не потребовалось, все быстро разбежались.

- Положение серьезное, Мэл, - Доктор Нист подбежал к Мэл. - Некоторых больных не стоит беспокоить, это может стоить им жизни.

- Выхода нет, придется. Мы не бросим их здесь. Потихоньку полегоньку, но у нас нет другого выхода. Несите носилки.

Они медленно (слишком медленно) переносили больных в повозки, которые Люк уже поставил у входа.

Они грузились почти полтора часа. Первые повозки с особо тяжелыми больными были уже отправлены, (они не могли передвигаться быстро - это могло осложнить состояние раненых).

Когда отправилась последняя повозка с ранеными, в поместье остались лишь Мэл, я с малышкой, доктор Нист и Мария. На улице нас ждал экипаж.

Мэл и доктор Нист бегали по дому, осматривая все комнатки, чтобы не забыть ни одного раненого, который мог забрести куда-то.

- Все пошли, - Мэл вышла из кухни. - Вроде все, - и легким движением руки стала подталкивать нас к выходу.

Выйдя на улицу, мы увидели жуткую картину - за воротами поместья, на горизонте, виднелись вражеские отряды.

- Господи! - ахнула Мария, не забыв сложить руки вместе. - Они так близко.

- Они будут здесь через пять минут.

- Их около двух сотен.

- Они добрались гораздо быстрее, чем предполагал тот юноша, - Мэл стояла, смотря вдаль. - Быстрее обратно в дом.

- Что? Зачем? - все посмотрели на нее удивленными глазами.

- Мы не успеем уйти от них в экипажи; они верхом и догонят нас в считанные минуты.

- Но в доме мы будет для них еще более уязвимы. Если мы поедем, у нас хотя бы будет шанс. - Мистер Нист пытался направить Мэл на путь истинный.

- У нас не будет этого шанса! Мы вернемся в дом и спрячемся.

- Ну, вы как хотите, но я поеду. - Мистер Нист был уверен, что его точка зрения правильнее.

- Как хотите. Вы взрослый человек и можете сами здраво обдумывать происходящее, я не стану вас переубеждать.

- Мэл, одумайся, ты ставишь детей и себя в безвыходную ситуацию.

- Безвыходных ситуаций не бывает. - Она направилась к входной двери. Я даже не думала сомневаться в задумке Мэл, я доверяла ей беспрекословно. Мария тоже не стала перечить.

Мы зашли в дом, оставив мистера Ниста стоять на крыльце. Но когда мы зашли, я отчетливо услышала звук отъезжающей кареты.

- Теперь слушайте меня. - Мэл повела нас в библиотеку. - Эту потайную комнатку показал мне мой муж. Сейчас вы пойдете туда, и будете сидеть там до тех пор пока наши не выгонят врагов отсюда. Понятно. - Мы подошли к большому шкафу в библиотеке. Она присела на корточки. Вытащив из платья ключ, она вставила его в замок, который был в нижней дверце. Дверца отворилась. Внутри не было ничего, лишь темнота, которая вела куда-то за стену. - Все быстро внутрь!

Я передала Мэл Марии и стала протискиваться в дверцу. Постепенно мое тело стало тонуть в темноте. Нащупав правой ногой пол с той стороны темноты, я встала. Вокруг была кромешная тьма. Распрямившись во весь рост, я протянула руки в свет. С той стороны, наверное, были видны только мои руки. Я приняла Мэл. Она начала хныкать, когда оказалась в темноте.

Вот с приемом Марии было трудно. Она была немного полновата и слегка застряла в дверце. С ней пришлось помучиться. Когда она оказалась внутри, Мэл сказала мне вытянуть руку. Я подчинилась. Через несколько мгновений, я почувствовала холодный металл ключа.

- Долли возьми ключ на всякий случай.

- На какой всякий случай? Ты куда? - моему возмущению не было предела.

- Я пойду на кухню быстренько принесу поесть. Неизвестно сколько мы здесь просидим. Прикрой дверцу на всякий случай и если что, - она сделала паузу, - закройся изнутри. Посмотрите внутри, там должны быть свечи. Она прикрыла дверцу и вышла из библиотеки.

Казалось, что ее не было целую вечность. Мария нашла свечи и зажгла их. Комнату осветил слабый свет. На полу валялся старый матрас, на который Мария усадила Мэл. Осмотр комнаты прервал очень громкий шум. Я даже вздрогнула. Через некоторое время хлопнула дверь библиотеки, и послышался звук, закрывающегося замка. Когда открылась дверца, Мэл была вся взволнована. В дверь начали колотиться, с каждым разом все настойчивее.

Мэл достала из-под складок платья сверток и кинула мне.

- Здесь должно хватить на несколько дней. - Проговорила она шепотом.

- Кто там? - но мой вопрос был риторическим. Я прекрасно знала, что там вражеские солдаты.

- Незваные гости. - Мэл подтвердила мои опасения. - Слушай меня внимательно, Долли, теперь ты в ответе за всех. Сидите тихо, и чтобы не случилось, не высовывайтесь. Если придется, заткните Мэл рот чем-нибудь. Ни звука. Они видели меня, а это значит, что мне придется остаться.

- Что ты говоришь? - сердце замерло. По моему телу прошла холодная дрожь.

- Поняла меня? Ты поняла? - она повторила более настойчиво.

Я смогла только кивнуть.

Она закрыла дверцу, и я услышала тихое:

- Закрывайся на ключ и погасите свет.

Трясущейся рукой я всунула ключ в замок. Понадобилось пару десятков секунд, чтобы я справилась с волнением и провернула ключ в замке. Свет погас - это Мария выполнила указания Мэл.

Стук в дверь продолжался. Уже послышались звуки трескающих досок.

Привыкнув к темноте, я обнаружила небольшой лучик света. Он выбивался из стены. Посмотрев в отверстие, я заметила, что эта щелочка была между стеной и полом библиотеки, как раз под большим креслом. Оно было очень массивное и сдвинуть его было практически невозможно. В голове промелькнула мысль, что эту дырочку сделали специально в этом месте, чтобы наблюдать за происходящим внутри библиотеки и не быть замеченным. Хотя она и была очень маленькой, но из нее была видно почти вся комната.

Я видела низ платья Мэл. Она стояла напротив кресла.

Вдруг со стороны раздался дикий треск. Это могло означать только одно - они сломали дверь.

Мэл попятилась назад.

В комнату ворвались несколько человек. Войдя внутрь, они остановились в паре метров от нее.

Повисла гробовая тишина.

Мария сидела на матрасе, удерживая рот малышки Мэл, чтобы та случайно не издала лишних звуков.

Через несколько минут в комнату зашел человек. Пройдя через толпу, солдат он остановился около Мэл.

- Ха! Миссис Лайнс я так полагаю?

- Вы правильно полагаете. С кем имею честь разговаривать.

- Капитан Треби, - он сделал реверанс, сняв перед ней шляпу.

Солдаты рассмеялись. Я поняла, что их капитан просто дурачился, распинаясь перед Мэл.

- Ваша слава миссис идет впереди вас. Она дошла даже до нашей страны.

- Вы мне во многом помогли, капитан. Без вашей помощи мне просто некого было бы лечить. - Она решила принять его игру. В ее словах было много сарказма.

- О! да вы у нас с острым язычком.

- Чем я обязана вашему визиту? - Мэл продолжала, как будто не слыша его комментария.

- Наше командование решило, что мы должны прекратить ваши старания по спасению наших врагов и, соответственно, ваших соотечественников.

- Можете передать вашему командованию, что как бы вы не старались, не долго вам осталось топтать нашу землю.

- Я сомневаюсь. - Капитан усмехнулся. Я не видела этого, но это было отчетливо слышно.

- Помяните мои слова, капитан. Через пару месяцев вас здесь не будет. Вас выгонят как жалких плешивых собак. - Мэл вкладывала в эти слова весь свой гнев. Каждое ее слово было как удар по самолюбию стоявших вражеских солдат. Капитана стало трясти от такой наглости. - И вы будете убегать, поджав свои обрубленные хвосты, боясь, что вам в зад может прилететь ботинок. Собакам собачья жизнь, капитан.

Все что случилось дальше, я помню как в бреду…

Воздух пронзил свист рассекающей его сабли. Через пару мгновений Мэл рухнула на пол…

Я схватилась за рот, чтобы случайно не вскрикнуть и слегка попятилась назад…

Мэл лежала на полу. Ее грудь украшала огромная рана. Ее глаза, полные слез, смотрели прямо мне в глаза, которые расширялись все больше и больше.Казалось, что я совершенно не моргаю…

Через некоторое мгновение из-под платья струйкой потекла кровь, с каждой секундой увеличиваясь в объеме.

Капитан что-то скомандовал на своем языке, и солдаты вышли из комнаты. Он еще немного постоял рядом с телом, а потом когда кровь стала приближаться к его сапогам, он усмехнулся и вышел из библиотеки.

Я все еще смотрела на нее. Ее лицо побледнело, но глаза по-прежнему смотрели на нее. Такие родные живые глаза.

Маленькая струйка ее крови устремилась прямо под кресло. Встретив сопротивление стены, поток продолжил свой путь вдоль нее. Я резко дернулась назад и свалилась на пол, когда струйка проникла в наше убежище…

Я сидела на полу, смотря на стену, по которой бежала дорожка крови, потихоньку образуя на полу лужицу…

Я стала отодвигаться от нее, как от потока лавы… В этот момент я почувствовала требовательное прикосновение Марии. Она притягивала меня к себе. Я посмотрела на нее. В ее глазах были слезы. По моему поведению она поняла, что случилось неизбежное.

Мы сидели на матрасе. С одной стороны Мария обнимала уже уснувшую Мэл (она была еще слишком мала, чтобы осознавать, что мама больше никогда не обнимет, не поцелует ее), с другой меня. Я свернулась калачиком. Глаза мои были все еще открыты, лицо было мокрым от слез, я подрагивала, вспоминая, что произошло снова и снова.

"Она мертва. Она умерла у меня на глазах. Эти подонки убили ее. А-а-а!". Душа просто кричала от горя, а тело трясло. "Просто не верится, что ее уже нет. Что как обычно утром, Мэл не придет причесывать мне волосы, ворча, что я все еще валяюсь в кровати. Не будет бурных споров по поводу прочитанной книги, просто не будет самого родного и дорогого человека на свете, человека, который сделал для меня больше, чем кто-либо".

Мы просидели взаперти почти два дня. Солдаты заходили сюда пару раз. Они осматривали комнату, пытаясь найти, чем поживиться; рылись в шкафах и столе, каждый раз перешагивая через бездыханное тело Мэл.

Они не спешили покидать поместье…

На третий день нас разбудил оглушительный грохот и шум, который раздавался со всех сторон. Мы вжались в угол комнаты. Мария опять обняла нас с Мэл, попутно прикрывая нам рты, чтобы мы случайно не издали звуков.

Через несколько часов шум прекратился… Дверь в библиотеку отворилась.

Мы прислушались. Несколько неуверенных шагов, затем сменившиеся бегом.

Я встала, отодвинув руку Марии, и подошла к щелочке. Около тела Мэл на коленях ко мне спиной сидел мужчина. Он поднял Мэл и прижал ее к своей груди.

Послышались всхлипы.

- Мэл. Господи, что они с тобой сделали. - Мужчина захлебывался слезами.

"Боже, это же Грегори", - подумала я про себя, - "мы спасены".

Я подбежала к Марии и, на всякий случай, прошептала ей на ушко, что это Грег, и уже хотела двинуться к дверце, доставая ключ, как Мария остановила меня.

- Не стоит, Дол, - прошептала она.

- Почему? - я удивленно посмотрела на нее.

- Надо быть окончательно уверенными, что нам ничего не угрожает.

Я решила согласиться с ней и прильнула глазом к отверстию в стене.

Грег все еще сидел в обнимку с Мэл, тело которой обмякло в его руках. Даже когда в комнату зашли пара человек, он не посмотрел на них.

- Капитан, все враги мертвы. Мы взяли в плен их главаря, я думаю это понравится командованию. Мы успели вовремя, он хотел покончить с собой.

- Мы не успели, - голос Грега был тихим и потерянным. - Зачем я оставил ее?

Я достала ключ и направилась к двери. Раз поворот, два поворот, толчок и... меня ослепило ярким светом. Когда я вылезла наружу и привыкла к свету, на меня были направлены три сабли. Я сидела как слепой котенок, уставившись на клинки.

- Опустите оружие! Господи, Долли! - Грегори тихонько положил тело Мэл на пол и бросился ко мне.

Он обнял меня.

- Ты жива, слава Богу!

Сзади послышался шорох, это малышке Мэл и Марии помогали вылезти из дверцы солдаты.

- Увидите их подальше от крови. Ребенок не должен этого видеть. - Грег скомандовал бойцам, все еще не отпуская меня из объятий.

Но я уже не обращала ни на кого внимания. Я обмякла в его объятиях, увидев Мелиссу…

Отсюда ее вид был более реалистичным, и новая волна ужаса накрыла меня. Я выбралась из объятий Грегори, и медленно, на деревянным ногах, подошла к телу моей лучшей подруги. И тут я упала в обморок - окончательное осознание того, что ее больше нет, пронзило мой мозг.

Очнулась я через несколько часов на улице. Рядом стоял Грег и Мария с малышкой.

- Все в порядке, Долли. - Мария погладила меня по голове.

Я кивнула. Повисла тишина.

- Нам надо ее похоронить. - Мой голос прозвучал как гром среди ясного неба. - Там за прудом. - Я уставилась вдаль, смотря на синюю гладь воды. Она очень любила это место и думаю, она будет не против.

Мы похоронили ее под небольшим дубом, на опушке. Присутствовало много человек.

Все раненные, которые уехали на повозках, вернулись назад.

Тело мистера Ниста вместе с разбитой каретой нашли неподалеку от поместья. Как и предполагала Мэл, он не смог скрыться от врага.

Поместье после боя представляло собой ужасное зрелище: везде трупы, кровь. После, мы почти три дня провожали обозы с трупами, отправляющимися в родные земли, и оттирали стены и пол от въевшейся крови.

Госпиталь продолжал работать. Правда, теперь мы не принимали раненых, ведь не осталось ни одного врача (за оставшимися больными присматривали медсестры).

Малышка Мэл постоянно плакала, зовя маму. Пришлось сказать ей, что мама уехала (открывать правду ребенку в ее возрасте очень опасно для ее психики).

Когда разъехались последние больные, в поместье нас осталось совсем немного: я, Мелинда, Грегори (он ушел в отставку и решил остаться с нами, тем более малышка Мэл могла быть его дочкой), Мария, Лорелей со своим женихом (она тоже осталась, чтобы поддержать нас) и еще несколько человек.

- Долли, скажи мне правду, чья дочь Мэл? - Грег настойчиво смотрел мне в глаза.

- Я тебе в сотый раз говорю, что я не знаю. Даже сама Мэл не знала.

- Ну, как так?

- Хотя если честно, она больше похожа на тебя. У нее голубые глаза. Ни у Мэл, ни у Грега не было таких.

Он вздохнул и посмотрел на точку на другой стороне комнаты.

- Это все что мне осталось от нее. И даже если она не моя дочь, я позабочусь о ней, и конечно о тебе. Она любила тебя как дочь. - Он посмотрел на меня.

Неприятные воспоминания опять наполнили мое сознание, ком подступил к горлу.

В это время в комнату зашла Лорелей.

- Там пришли какие-то люди и хотят видеть вас.

Переглянувшись, мы с Грегори встали из кресел и последовали за Лорой в гостиную.

Там стояло два человека.

- Здравствуйте, господа, чем мы можем вам помочь? - Грегори подошел к гостям.

- Добрый день! Меня зовут Том Пренти - полноватый маленький мужчина приятно улыбнулся. - Я представляю власти нашей страны. Извините, что приходится напоминать вам, но мы должны обсудить права наследования имуществом, принадлежащего миссис Лайнс.

Грегори насупился:

- Прошу вас проходите в кабинет.

- Прежде я хочу представить вам мистера Адама Торна, - он указал на мужчину.

- Очень приятно. - Мужчина почтительно поклонился, но с самого первого мгновения, что он был здесь, с его лица не сходила улыбка. - Я брат Грегори Торна.

Пройдя в кабинет, мистер Пренти достал из своего саквояжа бумаги и разложил их на стол.

В кабинете разместились: я, Грег, Адам Торн и Лорелей, которая принесла Мелинду.

- Для начала, - начал мистер Пренти, - разрешите выразить вам свои соболезнования по поводу гибели миссис Лайнс.

- Спасибо, но давай те ближе к делу. - Грегори посмотрел ему прямо в глаза.

- Хорошо, мистер Браун. Дело в том, что миссис Лайнс не оставила завещания. А это значит, что по закону все имущество отходит законному наследнику, то есть ее дочери Мелинде Торн-Лайнс. А так как ей всего три года, то я вынужден назначить опекуна до тех пор, пока ей не исполнится 18 лет.

- И кто же будет этим опекуном? - поинтересовалась Лорелей.

- Этим опекуном будет являться самый близкий для Мелинды родственник - ее дядя, - и он указал рукой на мистера Торна, который расплылся в легкой усмешке. - Так что мистер Торн вступает в свои права владения имуществом в качестве опекуна своей племянницы уже сегодня.

Повисло молчание.

- И как же мистер Торн собирается распорядиться своим имуществом? - Грег посмотрел на мужчину.

- Собираюсь превратить это место в хорошее поместье, а не пристанище для всякого сброда. - Он, смеясь, смотрел в лицо Грега.

- И кого же вы считаете сбродом?

- Всех вас! Конечно кроме дочери моего брата, - с этими словами он посмотрел на мистера Пренти.

Было видно, как Грег вскипает. Его рука сжалась в кулак.

- Кстати, - мистер Пренти начал рыться в своих бумагах. - Я должен был передать это письмо миссис Лайнс, но она сказала, что если наступит такая ситуация, - он замолчал, краснея, - я должен передать ее некой Магдалене Томас.

- Это я, - я встала из кресла, протягивая руку к конверту.

Я села обратно в кресло и открыла конверт. Там было два свернутых листа бумаги.

Вокруг начиналось не шуточные разговоры: Грегори и мистер Торн начали припираться. Мелинда заплакала от громких голосов, плавно преходящих в крик.

Лора стала ее успокаивать.

На одном рукой Мэл было написано: "Долли". Дрожащими руками я развернула листок.

Слезы наворачивались на глаза, когда я читала это письмо.

Если ты читаешь это письмо, значит, случилось непоправимое. Но если это так, мне так много надо тебе сказать.

В тот день, когда ты появилась в нашем кабаре, ты стала частью моей жизни. Подумай, мы так похожи с тобой - обе мы были покинуты родителями, обе по случайному стечению обстоятельств оказались в том Богом забытом месте. Мы начинали жизнь сначала. Ты стала мне настоящей подругой и даже больше! Я никогда не забуду твою улыбку, твои мысли и твою поддержку. Ты для меня была и останешься единственным человеком, которому я смогу доверять все свои мысли и переживания. Даже, когда появилась Мелинда, я не сомневалась, что буду любить тебя больше, ведь она не пройдет через то, что прошли мы.