На остановке в битком набитый трамвай втиснулась дама, а следом за ней, паровозиком, мальчуган лет 6-7. Гул в сем транспортном чреве по мере продвижения этой странной пары стихал: пассажиры некоторое время их молча разглядывали, плотнее прижимаясь друг к другу и уступая дорогу. Да и как могло быть иначе? Сердце кровью обливалось при виде этого мальчика. Голова у него была вся в бинтах и напоминала водолазный шлем или кочан цветной капусты. На ум приходили всевозможные ужасающие увечья. Особенно нелепо торчащая из-под бинтов шишка, похожая на обломанный рог, возбуждала интерес пассажиров и мощное желание поделиться своими познаниями в медицине. Тем более что сказать-то было что: ведь в медицине, как и в педагогике, специалистом считается каждый уважающий себя гражданин. Им самим и считается. Поэтому стоит ли говорить о том, что после временного затишья в связи с попытками лучше рассмотреть мальчонку, держащиеся за поручни и покачивающиеся в такт движению трамвая пассажиры принялись живо обсуждать что же собственно с ребенком –то произошло. А может быть мальчик стал жертвой убийцы, чья безжалостная рука чуть было не раскроила череп крохе? А может быть он попал в аварию или ему на голову свалилось что-то… Под многослойной повязкой не было видно ни подбородка, ни ушей, ни щек ребенка. Весь вагон буквально клокотал. Особенно усердствовала в предположениях одна моложавая дама, сведущая, по ее словам, в болезнях черепных костей. Правда вот с точным диагнозом она еще не определилась: это могло быть либо воспаление лимфатических узлов, либо… опухоль. Причем слово «опухоль» было произнесено таким скорбным тоном, что во всеобщее обсуждение должна была вмешаться мама страдальца.

- Ой, ну что Вы такое говорите? Какая опухоль? Тьфу-тфу… - женщина притянула за руку мальчишку к себе и заботливо обняла, ограждая от страшных слов и устремившихся на них любопытных взглядов.

- Это мы в лыцарей иглали! – жизнерадостно выпалил этот херувимчик в огромном забинтованном котелке, победно озирая склонившихся над ним одним незабинтованным глазом.

- Эх, лыцарь ты мой, лыцарь, - женщина ласково посмотрела на свое чадо, - Что ж ты ночной горшок на голову напялил-то?

Объяснения того, что произошло, потонуло в дружном хохоте пассажиров трамвая. Оказывается, мальчишки играли во дворе в рыцарей. Ну а какой же рыцарь без шпаги и без шлема? Шпагу-то соорудили из прутика, а вот для шлема присмотрели ночной горшок. Напялить-то его напялили, а снять не смогли. Не смогли его избавить от горшка и взрослые. И тут-то домашние поняли, что без специалиста не обойтись. Но не могла же мать везти мальчика через весь город в этом самодельном рыцарском шлеме? Вот и пришлось ей забинтовать сыну голову, чтобы людей не смешить…